Текст книги "Математик боя. Становление легенды (СИ)"
Автор книги: Кровь и Чай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 46 страниц)
Но чунин спасся, так что ему это было без надобности.
Тоширо сам, неожиданно, подпрыгнул к переводящему дух перерожденному, с силой впечатывая свою правую ногу в его живот и отталкивая его. Ошеломленный атакой и ее неожиданной силой, юноша пропустил следующий удар, запрокинувший его голову вверх.
– Что вы светлячка из себя изображаете? Давайте по-честному! – усмехнулся Узукаге, прикладывая указательный палец прямо на Печать Силы Сотни.
Сенсома выдохнул, выпуская воздух из легких, и перестал чувствовать свой внешний источник чакры.
– Это бесполезно, Сенсома-кун, – удар ноги Тоширо отбросил полностью дезориентированного юношу на десяток метров. – У вас есть родная чакра, но ее слишком мало. Хватит, чтобы поддерживать ваши… Врата, если я правильно помню. Но ваше тело уже на пределе, да и былой скорости уже не видать. Ни чакры, ни физических сил. Что у вас остается? Лишь упорство.
– И мой ум, – доверительно сообщил Каменный Клон, всем телом врезаясь в Узумаки сбоку!
Взрыв! Тоширо не успел поставить нужные барьеры, так что по-полной получил и от огня и от взрывной волны. Правда уже в полете он закружил себя с помощью воздушных фуин, что позволило ему снизить инерцию полета и приземлиться на ноги – легко и спокойно.
Так получилось, что приземлился он прямо рядом с воронкой, которую создал своим падением Сенсома. Одного взгляда внутрь оказалось достаточно – прямо под телом лежащего внутри чунина был создан подземный проход, а потом, на одной воле, без применения печатей, был создан и этот самый клон – оружие последнего шанса.
– Все еще неплохо, молодой человек, – оценил Узукаге попытку, смотря на поднявшегося Коноховца, медленно, но уверенно идущего к нему. – У вас есть еще что-то? Я устал удивляться.
Не отвечая, перерожденный бросился на него, уже в полете ускоряясь еще больше! Вторые Врата поддались.
– Барьер, выставленный в воздухе, долго держаться не будет, – сообщил Тоширо, когда Сенсома начал атаковать воздух рядом с ним. Он быстро-быстро, соответствуя скорости наносимых юношей ударов, выставлял все новые и новые барьеры, изредка пытаясь «нацепить» на него печати со взрывом и замедлением. – Они одноразовые, и могут держать уже не двенадцать воздействий, а меньше.
Юноша напирал, не отвечая, и Тоширо никак не мог его поймать. Применив пару раз дистанционные печати, которые требовали больших затрат чакры (но с этим у Узукаге проблем не было) и филигранного ее контроля (с чем было хуже), он понял, что так делает только хуже – верткий чунин Листа быстро смекнул, что при таких атаках Тоширо сильно отвлекался от его ударов, и даже пару раз пробился сквозь барьеры!
А Сенсома просто старался поддерживать темп, используя остатки своей чакры и тело во Вратах на полную катушку, и даже за гранью. Битвы на истощение всегда были его слабостью, но сейчас у него не было выбора – оставалось тянуть время, чтобы подобрать ключик к почти идеальной защите и опаснейшим и неожиданным атакам Узукаге.
И что-то начинало вырисовываться…
– Напоминаю – у меня гораздо больше шансов остаться стоять на ногах, чем у вас, когда вы остановитесь, – вновь спокойно заговорил Тоширо. – Вы берете у своего организма взаймы, а это ни к чему хорошему не приводит.
Кунай, привязанный к прочной леске, упал к его ногам. Узумаки выгнул бровь, но увидел, как леска натягивается и, не встречая сопротивления, задевает его штанину.
– О, так вы догадались о пороге кинетической энергии? – немного удивился Тоширо. – Хвалю, такое я вижу впервые. Да только что вам это даст?
Все еще молча, Сенсома, не прерывая стремительных атак, заставляющих Узумаки тратить внимание, чакру и время на создание своих барьеров, раскидывал лески с привязанными к ним кунаями. Он не был до конца уверен в своем плане, но больше у него ничего и не было.
Когда все было готово, Сенсома выплюнул в противника Огненный Шар, который опытный Тоширо запечатал просто на одних рефлексах. Из-за этого непостоянный барьер без опоры распался, но юноша от мужчины отпрыгнул, поэтому тот не спешил его возобновлять. И зря – лески натянулись, ловя Узукаге в свои крепкие объятия!
Он быстро понял что к чему, поэтому успел выставить три барьера, остановивших увеличившие свою скорость, а значит и кинетическую силу, лески, но с одной стороны его все-таки зажало.
А потом на лесках вспыхнули фуин.
Быстро схвативший ближайшую, Узумаки попытался обезопасить эти лески для себя, но не смог, отчего оказался в самом эпицентре гулкого взрыва – самого мощного, что смог выдать Сенсома.
– Эт-то было чрезмерно хорошо, молодой человек… – с трудом выдавил из себя устоявший-таки на ногах Узукаге. – На еще одну атаку вас не хватит, но это уже не столь интересно… Подумать только, но как вы узнали?
– Когда вы сняли мои печати с Дракона, – пояснил Томура. – Если бы вы пользовались именно мастерством фуиндзюцу, вам бы все равно пришлось снимать их по одной-две. Все разом они не снимутся просто потому, что для качественного снятия нужно произвести действие, обратное тому, что произвел я. Вы опытны, но за всю свою долгую жизнь вы явно украсили взрывами фуин меньшее количество Драконов, чем я.
– И только потому, что ваши печати исчезли все разом, вы поняли, что я использовал печать обращения времени?
Тоширо был удивлен. Пусть эта битва была больше похожа на партию в сеги, чем на реальное сражение, но такого уровня сообразительности и интеллекта он от соперника никак не ожидал. Сенсома был доволен:
– Я лишь предположил это. Вы едва ли способны обращать большое количество времени вспять, так что мои лески, сделанные вручную долгое время назад, были от такого обезопасены. Ну, а то, что я сделал их вручную, с помощью кисти…
– Не дало мне быстро проделать обратный процесс, – понял Тоширо. – В бою такие печати не сможет снять даже Узукаге, пусть все и думают иначе. Вы все поняли.
Старый Узумаки действительно был поражен – молодой парнишка из Конохи показал не просто хорошие навыки – он выдал свою гениальность! Сильные личные техники, тренированное и крепкое тело, острый ум и большая смекалка – все это делало Сенсому не просто сильным, но почти непобедимым соперником для большинства шиноби. Даже он – Узукаге, силу которого признавали все в этом мире, и кто по определению никому и никогда не проигрывал в бою, не смог полностью обезопасить себя от этого монстра.
Да – сейчас Сенсома слаб, и исход дальнейшей битвы, если все пойдет как и прежде, очевиден и прост – Тоширо размажет его по стене, но ведь это…
– В награду за чудесный бой, я покажу вам нечто особенное, – улыбнулся Тоширо, расстегивая рубашку и снимая жилет. – Вы, должно быть, знаете, что Узумаки славятся своей великой жизненной силой?
– Духовная и физическая составляющие в ваших телах просто нереальны, – кивнул чунин.
– Это так. И это делает нас отличными бойцами в рукопашном бою, – Сенсома снисходительно улыбнулся, но наткнулся на такую же снисходительную улыбку. – Мы этого не показываем, молодой человек. Да и, признаться, фуиндзюцу куда эффективнее. Но не всегда.
Сильнейший шиноби Узушио быстро и четко сложил ручные печати, впервые за бой применяя ниндзюцу, а не фуиндзюцу, и Сенсома почувствовал…
Что у него совсем нет чакры.
– В битвах шиноби всегда главную роль играет чакра, – тем временем говорил Тоширо. – А если ее убрать – большинство из них будут ни на что не годны. Я слышал об одном из ваших учителей – Мусаси-сане. Если бы чакра вдруг перестала бы существовать, он бы, бесспорно, был бы сильнейшим человеком в мире. Абсолютно сильнейшим. Даже более могущественным, чем Хаширама-кун и Мадара в свое время. Узумаки давно придумали эту технику и свою школу тайдзюцу. Все просто – я запечатал вашу чакру, ценой своей. Так может сделать любой из моего клана, но есть ограничения. В то время как даже ребенок может запечатать силу Мадары, никому рядом нельзя будет использовать даже крупицу чакры – иначе техника окажется разрушена, и сила вернется к владельцам. Во времена Сенгоку Джидай мы часто использовали это дзюцу, за что нас прозвали любимцами Шинигами – ведь противники думали, будто мы отрезаем их душу от тела. Хотя есть у нас и другие секретные техники… Сенсома-кун. Я хочу сразиться с тобой именно так!
– Двадцатилетний лоб избивает девяностолетнего старика, – усмехнулся Сенсома, осторожно разминая поврежденное тело. – Всегда любил такое!
***
Проснувшийся утром Хирузен, выйдя на веранду, стал свидетелем необычнейшей картины.
Тоширо Узумаки, с полностью разбитым лицом, только-только начавшим заживать, и Сенсома Томура с повреждениями повсюду, куда падал взгляд, тихо и мирно сидели и пили саке, обсуждая что-то про фуин.
– Узукаге-сама, Сенсома! – преодолев удивление, бросился к ним юноша. – Что с вами произошло?
– И этот человек должен меня охранять, – иронично улыбнулся разбитыми в кровь губами хозяин деревни. – Успокойтесь, Хирузен-кун, меня побил ваш же подчиненный, что явно говорит о вас, как о сильном шиноби.
– И если кому-то интересно, – подал голос Сенсома. – То я сегодня ночью знатно так огреб от Тоширо-сана.
– Давай на «ты», Сенсома, – неожиданно предложил Узукаге. – Мы с тобой сидим сейчас в моей резиденции и нагло пьем, после того, как ты начистил мне рожу. Я, конечно, (ик!) пьян, но…
– Слабоват ты как-то, – покосился абсолютно трезвым взглядом на Узумаки Томура.
– Во-о-от, видишь. У тебя хорошо получается. Хирузен-кун, – и правда немного запьяневший Узукаге вновь повернулся к Сарутоби, тихо охреневавшему от того, что он видел и слышал. – Принесите нам еще саке. И закусить. Или пошлите того хмурого серьезного юношу – Шимуро-сана.
***
– Вставай, Данзо, – хмуро произнес Хирузен. – Там господин Узукаге с Сенсомой бухают, нужно докупить кое-чего.
– Чего?! – не хотевший расставаться с одеялом Шимура сам резко вскочил – судя по тону, его друг не шутил.
– Ага. А еще Тобирама-сенсей нас убьет, когда мы вернемся, потому что придурок-Томура надавал Тоширо-сама по щам. И поверь мне, Узукаге еще неделю светить фингалами будет.
– Ох ебать… – схватился за голову Данзо, мгновенно прикинув варианты. – Это же… Это просто…
– Молодой человек, вы идете, или мне самому вставать! – донеслось с веранды пьяное, приглушенное расстоянием.
– Тихо, Тоширо, – голос Сенсомы и его обращение заставили двух парней вздрогнуть всем телом. – Человек только проснулся, куда ты его торопишь?
– Но у нас заканчивается…
– Наколдуй че-нибудь! Кто из нас Узукаге?
– Ща отдам тебе шляпу и цвет волос, раз такой умный!
Перепалка шиноби была отлично слышна и Хирузену и Данзо, но оба как будто не понимали или не слышали, о чем они спорят. А они, впрочем, ни о чем и не спорили, при этом споря обо всем на свете. Только залеченный организм Сенсомы дал сбой – он начал пьянеть и позволять себе… много чего, не положенного по статусу, но из всех людей в этом мире Узукаге было пофигу на это больше всех. И вот он уже сам лезет обниматься-целоваться с таким перспективным «юношей», который «добился всего сам».
С веранды доносятся звуки борьбы и крики «Пошел в жопу, Узумаки!», а наследники кланов Шимура и Сарутоби стеклянными взглядами смотрят в противоположную от них стену.
– Пойдем, – наконец вздохнул Хирузен. – И себе тоже возьмем. Я хрен знает, как он это сделал, но упускать шанса бухнуть с Узукаге в его резиденции я не хочу!
– Я пить не буду, – мрачно показал ладонь Данзо. – Но посижу рядом. Кто-то же должен вас всех контролировать.
– А-абратный… нет… На-армальный Призыв! – донеслось совсем уж пьянющее с веранды.
– Бегом туда! – крикнул Хирузен, тут же ускоряя свое тело.
Раздался грохот, чей-то крик и, как апофеоз, пьяное замечание Сенсомы:
– Охренеть! В этом мире даже выпить нормально нельзя! Сраные сверхлюди!
Комментарий к Первая Мировая Война – поединок с Узукаге
Фух! Это далось мне тяжко!
Битва получилась… не совсем обычной и совсем необычной. Но я думаю, что справился с ее описанием и при этом не раскрыл уж совсем все козыри беловолосого Узумаки. А у Сенсомы появился первый звездный друг – не зря же фик носит название “Становление легенды” – о, имя нашего берсеркера будет греметь по всему миру.
Что до концовки – то это я так, чисто немного повеселить народ. Эта глава вообще разгрузочная – она просто призвана показать нам, что даже победив Мадару Сенсома не сильнейший и даже не шиноби уровня Каге – он просто довольно сильный, а тогда победил… по ряду причин.
Гадать, победил бы ГГ Узукаге используя Восьмые Врата или нет, оставлю вам, а там решу и сам)
Арина Евгеньевна И. – спасибо) вот – купил, дал Сенсоме. вон он как терпел болтовню дедуськи)
Рустам Б. – еще раз спасибо! твоя помощь подвинула выпуск этой главы на день раньше)
А проспонсировать и простимулировать быстрейший выход новой главы можно здесь – 2202 2018 3381 7907 (Зуев Илья с утра был…) и туть https://qiwi.me/emperor_ozin
Приятного чтения! Постарайтесь понять всю эту вакханалию, что произошла в этом бою)
Здесь был Бета.
========== Первая Мировая Война – Воля Огня ==========
Узукаге открыл глаза. И это было сложно…
В памяти пестрили мутные картины, рассказывающие о вчерашнем дне. Вчерашней пьянке. Там было много всего и, в то же время, совсем ничего. Начало еще худо-бедно вспомнилось – они с Сенсомой, после поединка, устроились в его кабинете. Когда взошло солнце, чунин предложил посидеть на веранде – погода обещала быть отличной. Сарутоби и Шимура поначалу были шокированы, а после того, как, уже захмелевший, Тоширо призвал какого-то странного розового осьминога, еще и злы, но за выпивкой сходили.
Дальше все вспоминается еще тяжелее – Хирузен некоторое время не пьянел, но, видимо, это явление носило накопительный характер, так как в какой-то момент он разом потерял всю свою трезвую адекватность, заражая пьяных Сенсому и Тоширо не менее пьяными идеями. Их было много, очень много… Непозволительно много.
– Выпей, – из темноты неожиданно прилетает бутылка.
Маркировки на ней нет, но Узумаки сейчас хоть напалм – организм требует жидкостей. Выдох, пока пальцы, дрожа, неловко открывают сосуд, а после длинная серия глотков, осушивших пол-литра холодной газированной воды за пару секунд.
Темнота тихо хмыкает голосом Сенсомы, и в Узукаге прилетает вторая бутылка. С этой он уже расправляется медленнее, но похмелье все равно держит свои позиции в его организме. Вздохнув, чунин встает и проходит к широкому окну, находящемуся за спиной Тоширо, по пути кидая в Узумаки третьей бутылкой.
Ее старый шиноби пьет медленно, аккуратно. Память все так же отзывается с трудом, но зато и голова теперь почти не болит. Возвращается способность думать и анализировать, а с глаз спадает мутная пелена. Сквозь слабость, Узукаге окидывает взглядом помещение, узнавая в нем свой родной кабинет. Вот только кровати, на которой он сейчас полусидел-полулежал, раньше не было, да и общая обстановка… Будто тут прошел бой.
Или три пьяных шиноби.
– Возраст, – оправдывается Узукаге, беря, наконец, себя в руки и прогоняя чакру по телу.
Особого живительного эффекта от такого не будет, но хоть тело немного взбодрится. Свежий прохладный ветерок, поднявшийся в кабинете после того, как Сенсома открыл окно, тоже помог организму придти в себя. Шиноби, лидер клана, лидер селения – алкоголю абсолютно плевать, кого ему разрушать и пожирать, а уж если пьющий еще и немолод…
– Да я и не осуждаю, – чунин пожимает плечами, облокачиваясь на подоконник. – Даже наоборот – мое уважение. Так бухать в девяносто лет и не рассыпаться, эт надо уме-е-еть.
Тоширо усмехается.
– Кровь Узумаки и чакра… ты сам понял. Я довольно крепок, как для старика, но куда уж мне за вами, молодыми.
Сказав это, Узукаге рывком поднялся, все еще чувствуя себя плохо, но не имея права отлеживаться. Помнится вчера, еще до начала попойки, он переложил все хлопоты главы деревни на секретарей и помощников, а так же на Аоба-сана, но второго дня безделья ему никто не даст – слишком много для его положения. Он – глава деревни, глава Узумаки. Приходится соответствовать.
– Не скажи, Тоширо, – Сенсома прищурился, ожидая что Узукаге его одернет, но ничего не произошло – Узумаки помнил о рамках, установленных вчера. – Мы с Хирузеном в жизни так не пьянели. Узумаки знают толк в напитках.
– И в их смешивании, – поддержал Тоширо. – Но не в употреблении. Ладно, оставь это. Не уверен даже, что хочу знать, что мы вчера натворили…
– Не так много серьезного, если опустить тот факт, что я разбил тебе лицо. Или мне вновь обращаться к тебе на «вы»?
Вопрос в лоб, после непрозрачного намека – юношу явно серьезно волнует эта тема. По большому счету Узумаки было все равно – как уже говорилось – он не являлся сторонником жестких правил и традиций, но и забывать о них в отношении гостей из другого селения не стоило. Панибратское отношение к себе со стороны безродного чунина из Листа?
– Я же разрешил, – все-таки отмахивается Тоширо, делая вид, что был вполне себе трезв. – А насчет лица…
Лицо ощутимо болело. Нет, не только лицо – вся голова в целом. Все тело в целом.
О да, решив похвастаться достижениями Узумаки в тайдзюцу перед специалистом в этой области из Величайшей Скрытой Деревни, Узукаге нарвался на колоссальную разницу в уровне. Если выносливость и сила удара были хоть как-то равны, то вот в скорости немолодой Тоширо явно проигрывал. Казалось бы – не беда, ведь у Узукаге есть огромный опыт сражений и одна из лучших в мире школ тайдзюцу, но нет. Молодой чунин из Конохи просто вытер им пол, и это при том, что физических повреждений за весь бой он нахватал столько, что троим бы хватило.
Седой Узумаки мельком бросил взгляд на задумавшегося Сенсому. С виду обычный, даже немного худощавый, юноша, но на деле – обладатель стальных мышц, недюжинного интеллекта и опыта, вероятно даже более великого, чем опыт девяностолетнего ветерана Сенгоку Джидай.
Невероятный юноша!
– Не хочешь переехать в Узушио, когда закончится война?
Томура склонил голову на бок, всем видом выражая, что удивлен предложению, но сразу не отказал – хороший знак. Правда и обдумывал он слова Узукаге чуть дольше необходимого, что уже немного задело последнего:
– Ты ищешь минусы с двух сторон. Это неправильно, когда выбираешь себе дом. Дом ты должен любить и желать в нем быть. Если ты думаешь, что такого у тебя здесь не будет – выбор очевиден.
– У меня и в Конохе не будет, – просто признался парень, разводя руками. – Мой дом – сражения. Вот их я люблю. Я просто прикидывал, где выгоднее остаться – в Конохе, часто ведущей активные боевые действия, или в Узушио – деревне пацифистов, как ты сам сказал вчера. И пока я склоняюсь к Листу.
– Битвы – не единственная радость, какую может дать тебе мир, – укорил Узукаге чунина. – Если ты будешь так думать, то очень скоро от тебя не останется ничего, кроме бездушной боевой машины.
– Пожалуй, – Сенсома пожал плечами и оттолкнулся от подоконника, направляясь к выходу. – Но это, всего лишь, твое мнение. Оно не обязано быть верным.
И юноша покинул кабинет, оставив похмельного, но уже почти оклемавшегося Тоширо в раздумьях.
***
– Моя голова все еще трещит, – мрачно поведал Хирузен, когда Сенсома оказался на их этаже. – Как он?
– Все нормально, оклемается. А вот ты – нет, потому что ночное дежурство сегодня твое.
– С чего бы?! Очередность была иной!
– Но ты ведь дрых эту ночь, пока Данзо мужественно терпел запах перегара Тоширо.
Сарутоби горестно вздохнул, понимая, что друг прав, и приложился к бутылке воды, которую пил уже второй час. Их комнаты, в отличие от кабинета Узукаге, вчера пострадали мало, причем большая доля разрушений пришлась, почему-то, на комнату Данзо, который стоически терпел троих пьяниц в непосредственной близости от себя, несоблюдение традиций и мало-мальских законов этикета и, конечно, колкие шуточки Хирузена, когда тот запьянел.
Как раз, когда Сенсома подумал об этом, в дверях появилась знакомая фигура специалиста по Стихии Ветра в их тройке.
– Вот еще, – он швырнул несколько бутылок с водой одноклассникам, мрачно сверкнув глазами. – Как настрой?
– Бывало и лучше, – кисло улыбнулся ему Хирузен.
– Приходи в себя, нам пора, – Сенсома, выходя из комнаты, похлопал друга по спине. – Сегодня мы впервые будем заниматься именно той работой, которую на нас возложил Тобирама-сенсей.
Сарутоби недовольно заворчал, но, все же, поднялся. Хирузену не очень нравилось чувствовать себя обузой для друзей, при том, что капитаном команды назначили именно его. Данзо всегда был слишком серьезен, а Сенсома самостоятелен – такому как Сарутоби (довольно беспечному и ненавязчивому) было сложно с ними сладить. Тем более, по навыкам они и правда были все примерно равны.
До кабинета Узукаге добирались недолго, но интересно. Местный бюрократический аппарат уже работал, так что гостей из Конохи встречали понимающими улыбками красноволосые (и не только) клерки и посыльные. Пара безликих шиноби, дежуривших в этот раз у «лифта»,
тоже улыбнулась юношам одними глазами, а Данзо еще и короткий поклон отвесили.
– Чего это они? – не понял Сенсома.
– Похоже, наш трезвый друг вчера защитил кого-то от нашего… воздействия, – сразу догадался Хирузен, который по мрачной роже старого протеже научился все читать еще в детстве. – Берегись, Данзо! Еще пара таких тусовок, и тебя попросят стать Узукаге – «Трезвым Защитником Клана Узумаки!» Пха-ха-ха!
Сенсома смех поддержал и даже ткнул локтем в бок слишком уж надувшего щеки Шимуру. Тот, конечно, ойкнул, но тоже позволил себе немного похихикать с друзьями. Так и появились они в кабинете Узукаге – улыбающиеся, вечно возвращающиеся в мыслях к шутке, а от того изредка похохатывающие.
– Рад, что у вас остались силы для веселья, – Тоширо, сидя за столом, внимательно осмотрел вошедших. – Во-первых, Данзо-сан, благодарю за вашу вчерашнюю поддержку. Без вас все бы было совсем не весело…
– Не стоит, – чуть поклонился Шимура, сразу посерьезнев. – Я рад, что смог помочь.
– Капитан ваш, вот, не смог, – седовласый повернул голову к Сарутоби. – Хирузен-сан, это просчет. Война началась, а вы… Что было бы, если бы на нас вчера напали? Или, допустим, сегодня.
– Твои люди бы нашли способ нас всех протрезвить и накачать чакрой по самые уши, – вступился за друга Сенсома. – Не сейчас, Тоширо. Ты же знаешь, у него мало опыта.
– Это не оправдание.
Хирузен стоял, опустив глаза, не в силах что-либо сказать. Он не был глупым юношей, так что сразу понял, что Узукаге просто решил переложить с себя ответственность на подчиненного, да и ответственности там… маловато. Но даже так – Узумаки просто не мог себе вообразить, как четко вплетались его обвиняющие слова в мысли Сарутоби. Не проконтролировал, сам повелся на поводу. Это было не охраной, это было провалом. Да, Данзо подстраховал, и юноша был уверен – старый друг не станет его упрекать, но, все же, это было ошибкой.
– «Как он далек от меня…» – взгляд Хирузена упал на Шимуру.
Данзо был с ним с детства, и до двенадцати лет они были непримиримыми и почти равными соперниками. Точнее, они так думали. На самом деле наследник клана и «Секретное Оружие» просто подсознательно сдерживал свои силы, превосходящие таковые у друга в десятки раз. Хирузен по праву мог называться сильнейшим шиноби своего поколения, если не десятилетия, уже сейчас, но…
– «И как же я далек от него!»
Спорящий с Узукаге Сенсома выглядел… Как всегда. Он стоял спиной к Сарутоби, ко всей его силе, навыкам, опыту. Он стоял, а его внимание было приковано к тому, кто впереди – более сильному, более опытному, более…
– «Достойному, » – продолжил свою мысль Хирузен. – ” У него нет целей”, но есть цель, у него нет Силы, но нет и Слабостей. Он – другой. А я…»
Свои недостатки молодой Сарутоби и так знал – неуемный азарт от соперничества с Сенсомой, порой мешающий ему адекватно принимать решения; некоторое раздолбайство, пришедшее, вероятно, с тех времен, когда он еще был «Секретным Оружием», а не сыном своего отца, другом своих одноклассников и самым перспективным джонином в Конохе; и, конечно, молодость, окончание которой он ощущал, но так его боялся.
Это все и не давало сильному боевику стать таким же сильным шиноби. Не давало встать на одну ступеньку с соперником.
– Вы вольны отправить жалобу Хокаге, Узукаге-сама, – поднял, наконец, голову Хирузен. – Но пока Второй не отдаст приказа, я – капитан команды Листа, приставленной к вам для охраны. Приношу свои извинения.
Сенсома обернулся, заинтересованно глянув на друга и незаметно показав ему большой палец, а Тоширо, сложивший пальцы в замке, долгих десять секунд сверлил Сарутоби взглядом.
Узумаки тоже прекрасно понимал, что большой вины юноши в произошедшем нет, по крайней мере – его вина уж точно меньше, чем вина самого Тоширо, но, как вчера сказал Сенсома, ему хотелось научить молодых и перспективных парней жизни шиноби. Преподать им пару уроков, которые помогут им в будущем. Данзо Шимура вчера сделал все идеально, а Сенсома просто подчинился, грубо говоря, приказу нанимателя, так что с него взятки гладки. Но не Хирузен… Слишком легкомысленный, когда дело касается Сенсомы («Ведь он со всем разберется, если что!»), капитан Коноховцев еще не был готов руководить отрядом. Вернее не так – он вообще не был готов руководить кем-либо. Ведомый Сенсомой, более уверенным в себе, он доверял ему свою должность.
Обычного шиноби Узукаге, все же, не стал бы сегодня отчитывать за вчерашнее, но Сарутоби и впрямь был перспективным джонином, а в будущем еще и «Шиноби уровня Каге», да и главой клана тоже. Его только нужно научить. Даже не так – ему всего лишь нужно дать понять, что в мире шиноби голая личная сила – еще далеко не все.
И вот – жесткий ответ. В надежде, что юноша хоть что-то осознал, Узукаге кивнул:
– Извинения приняты. С жалобой повременю, но впредь попрошу вас относиться к миссии более ответственно. И если с этим мы закончили… – он дождался утвердительных кивков и продолжил. – Приступим к делу. Сегодня у меня состоится встреча с Аоба-саном. Там же пройдет отбор шиноби из клана, которые будут меня защищать вместе с вами. Естественно, вы идете со мной и даже, скорее всего, поучаствуете в отборе. В ваших боевых навыках я не сомневаюсь, так что прошу выбрать людей, максимально подходящих для этой работы из возможных.
– Неужели ты сам не знаешь, кто в твоем клане есть? – усмехнулся Сенсома – единственный, кто сейчас мог задавать неудобные вопросы Узукаге.
– В моем клане много кто есть, но большинство уже ушло на войну, – вздохнул Тоширо. – Остались лишь те, кто просто необходим именно в Узушио. Ну и генины – их я в бой пока пускать не собираюсь. Из лабораторных работников и охранников ворот такие себе секьюрити, но у вас будет выбор еще и из тех, кто совсем недавно выписан из госпиталя, или тех, кто только вернулся с миссий. Ситуация сейчас такова, что я просто вынужден оставлять в деревне минимальные силы, помогая Конохе на фронте. Ваша миссия – моя защита. А защита мне нужна только потому, что всех лучших я отправил воевать бок о бок с вашими. Ты понял?
– Теперь да, – легко кивнул Томура. – Когда выходим?
Выходили поздно – часа в четыре дня. «Поздним» это время окрестил Данзо, отлично представляющий, мероприятие какого уровня им предстоит провести. Пока Узукаге разбирался со своими делами и бумажной работой, а так же залечивал и маскировал побои, нанесенные ему Сенсомой, ребята расположились в его кабинете, стараясь слиться с тенями и не мешать главе деревни. Каждый думал о своем, но больше всех и «сильнее» всех думал, конечно, Хирузен.
– Расслабься, – шепнул ему Сенсома, выждав момент, когда Тоширо, вместе с Данзо (контролирующим клиента), вышли из кабинета. – Поругал большой дядя, но так – для того, чтобы не расслаблялся. К тому же, сразу после этого нам оказали огромную честь и доверие. Подумать только – мы будем выбирать охранников Узукаге, попутно выведывая огромный пласт информации о деревне.
– Хокаге должен совершенно доверять Узукаге, иначе ничего не будет работать, – отмахнулся Сарутоби. – Скажи мне, Сенсома, как у тебя получается… все это?
– Просто будь собой, – пожал плечами, понявший одноклассника сходу, Томура. – Я тот, кто я есть. Ни больше ни меньше. Знаешь, сегодня Тоширо предложил мне переехать в Узушио, по окончанию войны.
– И ты согласился? – удивился Хирузен.
Но друг лишь мотнул головой:
– Мне тут нравится, но переезжать… Я, конечно, еще думаю, но для меня в Конохе гораздо удобнее.
– Больше противников? Больше битв? Это привязывает такого маньяка как ты к деревне? – усмехнулся юноша в ответ, пытаясь пошутить, но тут же осекся, когда Сенсома посмотрел на него.
И взгляд тот был абсолютно серьезен.
– Ты прав. Больше. Это – то, что мне нужно на самом деле, – Томура пожал плечами. – Я думал, что это очевидно, так отчего ты над этим шутишь?
– Ну как… – стушевался, неловко улыбнувшись, одноклассник. – Ты же – Сенсома Томура! Герой-любовник, поставивший всю верхушку деревни на уши, ученик, э-э-э… да всех крутых шиноби подряд! Ты и учитель неплохой – сколькому мы с Данзо и остальными научились у тебя! Не говори мне, что все, что тебя интересует – это банальные бои.
– Тебе же тоже нравится сражаться, – вновь пожал плечами Сенсома. – Так пойми. Я – тот, кто я есть. Дай мне денег и, хм… ну пусть будет «девушку», и я буду доволен. Дай мне достойного противника, и я буду счастлив! Я просто знаю, чего я хочу. И мое желание достаточно простое. Хотя Тоширо показал, что мне кое-чего не хватает…
– Чего же?
– Техник. Инструментов, с помощью которых я смогу создать больше вариантов для своей победы. У меня не так много слабостей, но они есть. Я должен придумать что-то новое.
– Охо-хо! Создатель двух запретных техник высшего класса вновь начинает мозговой штурм! Я даже боюсь представить, что такое у тебя родится, если честно!
Юноши вновь замолчали. Сенсома пытался набросать хоть примерный план того, какая техника ему нужна. С таким планом можно будет пойти к тому же Тоширо и что-нибудь спросить. Не факт, что Узукаге, все же, поделится с чунином какой-нибудь супер-секретной информацией, но и изобретать велосипед не стоит, лучше сначала узнать, не существует ли он уже? Хирузен же обдумывал слова друга. И пришел к выводу:
– Значит, мне всего лишь нужна цель? Идея, которая будет… двигать мной?
– А? – Сенсома не сразу смог уловить суть вопросов, все еще находясь в своих раздумьях, но быстро сориентировался. – А, да – идея. Цель. Называй как хочешь. Ты вот что любишь больше всего на свете?
– Коноху, – не задумываясь ответил джонин, а потом смутился. – Глупо, да?
– Нет, не глупо. Необычно. Я бы даже сказал – неожиданно. Но не глупо, – Сенсома и правда выглядел немного удивленным. – Не знал, что ты такой патриот. Но ладно. Воля Огня в тебе сильна, так иди за ней. Это поможет тебе… найти себя.
