Текст книги "Небо твоего цвета (СИ)"

Автор книги: Kris Ptica

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

ХV

Пыль на дороге клубилась, поднимаясь из– под копыт двух вороных. Всадники оба в тёмных накидках в капюшонах, скрывающих их лица, ехали по дороге, ведущей в город Алчедар. Из– за шума копыт лошадей, скакавших по сухой земле, неясно было слышно, что сказал первый всадник второму. Второй повернул голову к первому и оскалился в улыбке.

– Вон, Ачедар виден! – крикнул первый, указывая плетью на город, появившийся в дымке на горизонте.

– Успеем до захода?!

– Должны!

И всадники пришпорили своих коней.

Эти двое были посланы Анакой за старшим сыном правителя рода Монос, Махавиром. Они следили за ним до самых дверей дома, в котором снимала комнаты Горислава и увидели, как те двое выехали из ворот, покидая Кучелмин. Они последовали за ними, но на приличном расстоянии. А когда бандиты поняли, что Махавир и Горислава направляются в Алчедар, то совсем расслабились и позволили себе заночевать в одном из постоялых дворов.

– Эти двое голубков от нас всё равно никуда не денутся, – ржал первый бандит, вгрызаясь зубами в ножку курятины, – он её проводит и вернётся обратно, а тут мы его и прикончим!

– Да, ты, верно говоришь, – согласился с ним второй, – он свою девку одну никуда не отпускает. Вот нам как повезло! Теперь золотишко нам Анака отвалит за его голову.

– Самое главное надо всё сделать так, как будто эта была обычная драка, – напомнил первый.

– Угу, – промычал второй, уплетая за обе щёки печёный картофель.

Однако когда прошли сутки, оказалось, что Махавир не вернулся и на вторые тоже. Бандиты забеспокоились и решили отправиться в Алчедар, узнать, в чём же дело.

А дело было в том, что Махавира не принял Беримир. Как и опасалась Горислава, её отец даже на порог её возлюбленного не пустил. Пришлось ему снять комнаты в доме напротив дворца и ждать милости от отца Гориславы.

– Ты, непутёвая! – грозно сказал Беримир своей дочери, – совсем головой не думаешь! Зачем привела его в наш дом?!

– Я полюбила его, отец! – Горислава раскраснелась от слов отца, и ей было обидно за то, что отец так отрицательно отнёсся к Махавиру, – он наш гость! А гостей почитают и уважают!

– Знать ничего не хочу! – яростно ответил он, – полюбила она его! Вон, смотри, я, и мать твоя послушались этого старого колдуна, и пошли у него на поводу! А теперь, что?! Есении след простыл, наш Светозар мотается по Хотшину, ищет свою жену, а наш род в позоре!

– Причём здесь Светозар?! Я не мой брат! Не нужно все в одну кучу валить! – Горислава разозлилась.

– Доченька, ну, как ты с отцом разговариваешь? – Дарена заломила свои беленькие рученьки.

Она всегда тяжело воспринимала ссоры между Беримиром и Гориславой.

– Мама! Он сам всё усложняет! – Горислава хмуро смотрела на отца, – сейчас уже другие времена. Мы породнились с родом Даймонов, у нас мир! Почему, ты, не хочешь породниться и с родом Монос?

– Ещё этого не хватало! – Беримир от досады разошёлся, – да пойми, ты, что они только используют тебя и нас заодно! Наш город стоит рядом с морем, а Монос только спят и видят, как будут плавать по нему без оплаты пошлины на перевозку груза. Ведь мы породнимся, как ты говоришь, а раз так, то я не смогу с них брать плату. Этот доход основной для нашего рода.

– Тебе деньги важнее счастья дочери! – крикнула Горислава.

Она чуть не заплакала, но вовремя спохватилась, не даст она такой радости отцу видеть свои слёзы. Поэтому она выскочила из зала, хлопнув громко дверью.

– Да причём здесь… – уже вслед ей громко сказал Беримир.

– Горислава влюбилась, – грустно произнесла Дарена.

– А! Что б её! – горячо воскликнул он.

– Не нужно с ней так, – Дарена подошла к мужу и погладила его по руке, – вспомни нас, нашу молодость.

– Дорогая, наша дочь совсем от рук отбилась, – возразил он, – я уже ей подыскиваю хорошую партию из нашего рода Архонтов. Нам надо укрепить свой род, а не растрачивать силы непонятно на что. Мы уже попробовали со Светозаром и Есенией. И что вышло?

– Есения найдётся. Я уверена, что наш сын её отыщет, потому, что влюблён.

– Хорошо, если так, а если нет, то я буду писать прошение в Священный синод, чтобы они аннулировали этот союз.

– Беримир! – Дарена испугалась, – ты хочешь гнева богов для нашего мальчика?! Никто такое не делал!

– Я знаю, что в законных сводах этот пункт есть. Только им пользуются очень редко. Помню, что наш прапрадед брал такое право и заново женился на другой.

– А через месяц умер непонятно от чего. Я не позволю! – Дарена грозно посмотрела ему в глаза.

– Это простая случайность, – уже нерешительно ответил Беримир.

– Это месть богов, – уверенно сказала Дарена…

Горислава выскочила из дворца и, увидев своего гнедого, подбежала к нему.

– Дай, я сама! – вырвала из рук слуги поводья и вскочила в седло.

– Госпожа! – воскликнул слуга, – но я даже не напоил вашего коня с догори! Эх! – махнул он рукой, глядя вслед ускакавшей Гориславе.

А Горислава мчалась, куда глаза глядят. От обиды по её щекам текли слёзы. Это не были слёзы отчаяния, девичья горя, нет. Это были слёзы упорства, борьбы за своё счастье. Она точно знала, что будет женой Махавиру, пусть хоть на неё весь свет ополчится!

Горислава всегда знала, чего хочет и всегда в жизни своей, с самого детства, добивалась этого, поэтому она плакала от злости на отца, мать, послушав которую вернулась в Алчедар и судьбу, перечащую ей в выборе избранника.

«Я люблю Махавира и стану его женой, – шептала она упорно, вонзая шпоры в своего коня».

Во дворец ночевать она не вернулась, а поехала к Махавиру, в его дом, который он снял на время пребывания в Алчедаре.

– Уже ночь на дворе, – беспокойно встретил её Махавир, – и конь у тебя в мыле, – он внимательно посмотрел на свою возлюбленную.

– Отец меня разозлил, – она спрыгнула на землю с седла легко и грациозно.

– Расстроилась? – он обнял Гориславу.

– Ещё как! До сих пор руки дрожат!

– Дай их мне, – Махавир взял руки Гориславы и начал их целовать, – а теперь прошло?

Девушка улыбнулась.

– Нет. Ещё поцелуй.

– Какая ты! – Махавир засмеялся и поцеловал Гориславу в губы, – пойдём в дом. Сегодня будешь у меня ночевать.

– Домой не вернусь, – упрямо заявила Горисалва, – пока не изменит своего решения, не вернусь!

Дома их ждал ужин, накрытый хозяйкой дома, приготовленный по просьбе Махавира. Он знал, что Горислава придёт к нему, он очень хорошо её знал. Они вместе уже год и её характер Махавир изучил от и до.

Хозяйка сдавала дом внаём и получала хорошие деньги за это и если просили постояльцы, ещё и готовила ужин за отдельную плату. А тут ей повезло, сам Махавир, первый сын правителя рода Монос соизволил поселиться в её доме, заняв несколько комнат на неопределённое время, как тут не радоваться такой удаче!

После ужина, Горислава и Махавир остались одни.

– Завтра подумаем, как быть, – сказал он, нежно перебирая её волосы, – твой отец упрям, но ты упрямее его, а я упрямее вас обоих.

– Да неужто?! – Горислава засмеялась.

– Вот ты и развеселилась! – Махвир обхватил её за плечи и запечатлел на её губах поцелуй.

– Я тебя хочу, – прошептала Горислава.

– И я тебя…

Алчедар осветили лучи утреннего солнца. Двое лежали на кровати, одеяло валялось на полу, а им было не холодно, хотя уже середина октября. Они, обнявшись, голова Гориславы лежала на плече у Махавира, его рука покоилась на её обнажённой груди, спали, и им было тепло от их любви. В печи давно погасли угли, а над городом клубился осенний туман. Но тут солнечный луч скользнул по лицу Махаваира, а затем переместился на щёку Гориславы, согревая своим теплом и тревожа их сон. Оба почти одновременно открыли глаза.

– Как мне встретиться с твоим отцом один на один? – спросил Махавир, как будто до этого и не спал вовсе, а размышлял с закрытыми глазами.

Горислава нисколько не удивилась такому вопросу, знала, что Махавир не отступится, пока не решит эту проблему.

– Сегодня с утра он хотел поехать на охоту, если не передумал, – ответила она.

Она приподнялась, облокотившись на свой локоть, и посмотрела в лицо любимого.

– Я с ним встречусь на охоте, – сказал он и поцеловал её в губы.

– Тогда нам нужно вставать, – улыбнулась она, – отец на охоту выезжает рано утром, – тут она взглянула на противоположную деревянную стену, на которой висели старые часы с кукушкой, – восемь утра. Ты его встретишь, если поскачешь за реку. Там он уток любит стрелять к обеду. Так он выпускает пар, а я знаю, что после нашего вчерашнего разговора он зол на меня.

– Да, я так и сделаю.

Махавир встал с постели, надел рубашку и брюки.

– Завтракай без меня. Я вернусь, тогда вместе пообедаем.

Он снова наклонился к ней, поцеловал её затылок. Волосы Гориславы пахли цветами. Погладил, и на миг замер залюбовавшись своей женщиной. Яркое солнце не по– осеннему светило в окно и Горислава вся была в солнечных лучах.

– Какая же ты у меня красивая!

Горислава засмеялась от счастья.

– Я люблю тебя, Махавир!

– И я тебя люблю больше жизни своей!

Через десять минут Горислава уже слышала стук копыт лошади своего возлюбленного на улице. Это Махавир оседлав коня, помчался в лес, за реку, туда, где её отец Беримир охотился на уток.

От ворот дома, в котором остановился Махавир, на углу, где рос шиповник, две тени скользнули за ним по пятам. Это лихие парни, посланные Анакой, женщиной возомнившей себя вершительницей судеб.

– Будем за ним следить, – тихо сказал один из бандитов, – как только подвернётся случай, будем действовать.

Второй молча кивнул головой, соглашаясь с таким планом…

Лес, покрытый осенними красками, был прекрасен! Птицы пели. Утренняя прохлада холодила тело и лицо. Махавир одел перчатки из тонкой кожи, чтобы руки не скользили, держа поводья, да и ветерок был отнюдь не тёплый. Картуз его, из плотного, тёплого сукна, отлично сидел на его подтянутой фигуре, а весь костюм цвета тёмной зелени, позволял быть незаметным в лесу. Тем более деревья ещё не сбросили свою листву и красно– оранжево– буро– зелёная листва позволяла ему сливаться с общим природным фоном.

Махавир остановил коня и прислушился. Где– то переливалась сойка. Дятел застрочил по дереву и его стук эхом отозвался в лесу. Деревья немного шумели из– за ветра. Их листва медленно падала, срываемая озорным холодным ветерком. Солнце светило по– летнему ярко, бодро, но уже не грело.

Вдруг он услышал выстрел. Там, вдалеке, где виднелся изгиб реки, его зоркий глаз заметил вспорхнувшую стаю уток.

«Это он, – сказал сам себе Махавир и пришпорил коня, пустив его галопом по узкой протоптанной тропе».

Беримир наслаждался охотой. С утра, да и с вечера тоже настроение у него после разговора с дочерью было испорчено. Зато сейчас, в этом лесу, возле реки, в камышах, в которых он стоял почти по пояс в холодной воде, но не чувствуя леденящую воду, был рад, что выбрался из дома. Его кожаный костюм и непромокаемые штаны, и куртка не позволяли ему замёрзнуть какое то время, а Беримиру только этого и надо было. Пока он не чувствовал холода, он был весь в охоте, внимании пристальном за птицами, скрывающимися в зарослях камыша.

Вот он заметил толстого селезня и вскину ружьё, старое, ещё доставшееся ему от деда, но отлично стреляющее без промаха, потому, что у мастера, сделавшего его руки золотые. Это ружьё послужило долго его деду, отцу, а теперь и ему, Беримиру и он знал, что и его внук будет охотиться с этим ружьём.

Прогремел выстрел. Вся стая уток поднялась в небо. В след за первым выстрелом Беримира прогремели другие, это его люди стали стрелять по уткам, а собак пустили в воду вылавливать дичь, которая посыпалась вслед за выстрелами в реку.

– Знатная охота! – громко сказал его слуга, стоявший чуть позади своего господина.

– Да, Абеле, ты, прав! Охота удалась! – и он снова прицелившись, выстрелил.

Очередной селезень упал неподалёку в воду и тут же к нему бросился охотничий пёс, поплыл быстро, шустро, гребя своими лапами. Подплыл, схватил клыками и потащил птицу за собой, так же усердно плывя к своим хозяевам.

– Вы, снова попали с первого раза! – восхитился Абеле, – хотя птица была уже довольно высоко.

– Мои глаза ещё зоркие, – ответил Беримир, – а руки сильны, – он улыбнулся, – но пора выходить из воды, студёна водица, – и он, повернувшись к берегу, делая огромные шаги, вышел из реки на отлогий склон.

Слуга вслед за ним.

– Я распоряжусь, чтобы развели костёр, вам надо обсохнуть, – сказал Абеле и исчез в деревьях.

«Пора, – скомандовал себе Махавир и вышел из– за кустов».

Беримир остался один на небольшом пологом берегу, окаймлённым кустами и камышом. Он и подумать не мог, что увидит его, сына правителя рода Монос, Махавира. От такой наглости со стороны Махваира, у Беримира пропал дар речи. Он смотрел на молодого мужчину и молчал, а в груди постепенно разгорался гнев.

– Беримир, я без приглашения пришёл на вашу охоту, чтобы поговорить, как мужчина с мужчиной, как воин с воином. Не гоните меня прочь, а дайте мне слово молвить, – низко поклонившись отцу Гориславы, произнёс Махавир.

Беримир нахмурил бровь, но нелестное слово намеревавшееся слететь с его губ в направление этого нахала, удержал при себе.

– Говори! – разрешил он.

– Вы, великий воин, мудрый правитель рода Архонтов, многое пережили за свою жизнь и познали любовь. Так почему, вы, не хотите счастья для своей дочери?! – Махавир пристально смотрел на Беримира.

– Вот как раз я и желаю счастья для неё, а ты нет, – возразил Беримир.

– Я люблю вашу дочь и готов жизнь за неё отдать! – горячо воскликнул он.

– Любить мало! Надо думать головой! Какой союз у нашего рода может быть с вашим?

– А чем плох наш род? В моём роду не было трусов или измены. Мы сплочённые и мы знаем цену жизни, любви, мудрости и мира! Наш род единственный из двух других, кто отказался от кровопролитных войн, – Махавир всё это сказал с гордостью, – поэтому я, воин и первый сын правителя, а так же наследник престола, прошу руки вашей дочери.

– Не по нраву мне мысль о том, что мы породнимся, – сухо сказал Беримир.

– В чём причина вашего отказа? Говорите прямо!

– Я для Гориславы уже нашёл партию из нашего рода. Довольно мешать кровь! Мы породнились с родом Даймонов, но это не принесло нам радости. Боги против этого союза, иначе как понимать то, что жена моего сына пропала после первой брачной ночи?!

– Я тут не причём и мой род в этом не замешан, – Махавир начинал злиться от того, что отец Гориславы проявляет упорство и не говорит с ним на чистоту. Как будто что– то скрывает от него.

– Нам с вами нечего предложить друг другу.

– Мы богаты! И у нас все железо и золото, серебро добывается! – чуть ли не крикнул Махавир, – разве, вы, найдёте лучшую партию для Гориславы?!

– Но ты не из рода Архонтов и это самое важное препятствие! – Беримир тоже разгорячился.

Махавир сжал кулаки, сохраняя спокойствие, которое давалось ему с каждой минутой всё сложнее.

– Мы любим друг друга, Беримир, и этого ты не можешь запретить! И давно уже полюбили. Год как вместе… – Махавиру не дал договорить Беримир, потому, что он буквально пролетел то расстояние между ними в считанную секунду.

Он толкнул Махавира в плечо, ударив ладонью.

– Чтооо?! Ты спишь с моей дочерью?! – вдруг догадка всколыхнула всё его естество и горячей волной гнева ударила в голову.

– Да! – честно ответил тот, – и хочу на законных основаниях делать это!

Беримир схватил Махавира за плечи и встряхнул его сильно, отчаянно. Однако Махавир уцепился двумя руками так же в предплечье Беримира. Двое мужчин испепеляющим взглядом глядели друг на друга. Беримир толкнул Махавира, а тот разжал руки. Не мог же он драться с отцом своей возлюбленной.

Но гнев Беримира затуманил его разум. Ему этого было мало и он подскочив к Махавиру ударил того кулаком в лицо. Махавир отшатнулся и свалился в кусты, но через мгновение поднялся на ноги.

– Я не могу с тобою драться, Беримир! Ты, отец моей любимой женщины!

– Ты, больше её никогда не увидишь! – с этими словами он схватился с Махавиром в рукопашную и они оба повалились на землю.

В кустах сидели двое бандитов и наблюдали ссору между Беримиром и Махавиром.

– Сейчас самое время, – прошептал один другому, и они ползком вылезли из кустов.

Дерущиеся в запале горячего боя не заметили их присутствия, а тем того и надо. Тень от деревьев легла на берег, скрывая двух мужчин с ножами в руках. Уже близко, совсем близко.

Беримир и Махавир покатились вниз к воде, по склону, не отпуская и не разжимая своих объятий. И вот уже они в холодной воде!

Тут Махавир буквально отрезвел на мгновенье из– за ледяной воды, которая залилась ему за шиворот, поэтому увидел занесённый нож над спиной Беримира…

Всё случилось очень быстро и Махавир бы не смог в тот момент объяснить, почему он поступил так, а не по– другому. Он резко дёрнул на себя отца Гориславы и перевернулся, подставляя свою спину под нож бандита. Тот опустил руку, но Беримир очутившись под Махавиром встретился глаза в глаза с убийцей и попытался спасти спину Махавира, сделав тоже самое, что и Махавир секунду назад, но этой секунды как раз и не было у него. Нож вошёл лезвием под лопатку Махавира, но из– за того, что Беримир потянул на себя его тело, убийце не удалось воткнуть лезвие ножа до конца. Оно съехало, оставляя кровавый след на теле Махавира, и речная вода окрасилась его кровью.

– Ах, ты падаль такая! – закричал Беримир, отталкивая Махавира и вскочив на ноги мгновенно.

Он заслонил собою Махавира и, не давая опомниться бандиту, ударил его кулаком в нос. Тот отлетел, а его нож упал куда– то на землю. К нему подскочил второй тоже с ножом, но Беримир ловко извернулся и его же ножом, который бандит держал в своей руке, резанул бандита в живот. Тот скончался на месте.

Пока Беримир расправлялся с одним бандитом, Махавир выбрался из воды и, увидев первого убийцу, лежащего на спине от удара Беримира со сломанным носом, подскочил к нему. Схватив его за горло, сжал стальной хваткой.

– Говори, подлец, кто тебя послал убить Беримира?!

Тот захрипел и его открытые глаза от ужаса смотрели в глаза Махавира.

– Говори! А то придушу!

– Анака, – зашипел он, – любовница твоего брата Пратапа…

Но он не успел договорить, потому, что подбежал Беримир и, думая, что сейчас Махавир истекая кровью, не сможет сдержать убийцу, и что тому грозит неминуемая гибель, выстрелил в голову бандиту почти в упор из своего охотничьего ружья.

Кровь бандита брызнула на лицо Махавира. Он разжал руки и без сил упал рядом на землю, сам истекая кровью. Однако он слышал то, что ему сказал перед смертью убийца.

Глаза Махавира закрылись.

ХVI

Есения влюбилась! Весь следующий день она пребывала в эйфории. Посетителей, нуждавшихся в её утешительных мудрых советов, было мало, поэтому ей ничто не мешало вспоминать его поцелуй и млеть от этого. Единственное, что её смущало это то, что она назвала ему не своё имя.

– Лабрадия! Зачем, ты, заставило меня ему сказать другое имя? Разве я Клариса?! – возмутилась она.

Лабрадия сидел на столе, был видим в этот момент и качал своими ножками. Оно подумало немного, посмотрело на девушку и театрально вздохнуло, закатив глаза.

– И всё– то вам, смертным, нужно разъяснять, – Лабрадия почесал пальцем кончик своего носа, – под именем Есения тебя знают в Публичном доме, где ты работала полтора месяца назад. Неужели ты хочешь, чтобы этот господин нечаянно узнал кто ты? И потом это так романтично! – его крылышки затрепетали, – Клариса таинственная незнакомка в маске, позволяющая себя любить. Мудрая, загадочная! Это же антураж! – оно цокнуло языком, – какой мужчина устоит перед такой, как ты?

Есения прикусила губу от досады: она совсем забыла про эту часть своей жизни. Любовь к Честимиру вскружила ей голову. В душу девушки закрался страх от того, что он мог вдруг узнать кто она такая.

– Да, так лучше, – согласилась она.

Медленно пройдясь по кабинету, с тоской оглядела пространство.

– И долго я так буду водить его за нос? Я полюбила его всей душой своей, – она вздохнула.

Лабрадия немного скривило своё лицо, но затем улыбнулось.

– Не переживай. У меня есть план. Как только я его реализую, всё встанет на свои места.

– Какой такой план? – удивилась Есения, – и как я скажу потом Честимиру, что я не Клариса, а Есения? Он может меня за это возненавидеть.

– Самое главное не торопись и не паникуй, – давало оно ей советы, – пойми, что ты долго не сможешь промышлять этими советами и зарабатывать себе на жизнь, а тут этот господин в тебя влюбился. Он заберёт тебя, как только это дело, которым мы занимаемся, пойдёт на убыль.

– Как так? – округлила глаза Есения, – ведь ты сказал, что это верное дело, и мы заработаем денег?!

– А мы, что? Не зарабатываем?

– Зарабатываем, конечно, – нехотя согласилась она, – но я думала, что это на всю жизнь.

– О, боги! – всплеснул полупрозрачными ручками Лабрадия, – девочка, моя, тебе сейчас восемнадцать и вся жизнь у тебя впереди! Неужели ты сама себя приговорила к этому безжизненному месту: выслушивать стенания неудачников, помогать им советом и брать с них деньги? Пусть сами решают свои проблемы! А для чего же жить, если за тебя будет другой справляться с трудностями на твоём пути? Бери от жизни всё! – начало оно давать наставления Есении, – сейчас у тебя любовь! Так иди вслед за ней! Потом будет что– то ещё и вперёд, с песней по жизни! Но не сидеть в четырёх стенах, как старухе и бубнить целыми днями одно и то же.

Есения слушала Лабрадию и понимала, что оно всё– таки право. Не во всём, конечно, но в том, чтобы брать от жизни всё и любить, это да, она с этим согласна.

– Так что, ты, предлагаешь? – Есения уселась рядом с Лабрадией, сверху, на стол, и начала болтать ногами, как и оно сейчас делало.

– Люби своего господина, а я тебе помогу с деньгами, – тут оно снова закатило свои красные глазки и смешно сморщило носик, – если мне не изменяет память, то в Публичном доме у госпожи Луизы имелось одно устройство.

– Какое? – Есения от любопытства подалась вперёд.

– Помнишь такую воздуховодную трубу, по которой хозяйка отправляла и отправляет до сих пор указания для Матушки Джиоти? Эта труба идёт от кабинета госпожи до комнаты Матушки и по ней та пересылает записки, письма и прочее?

– А ты, откуда узнал?

– Фу! Неужели ты думаешь, что я такой больной и беспомощный, что не разузнал и не разведал, куда это я попал? – оно опять сморщило носик, чем рассмешил Есению. Она улыбнулась.

– Ты везде суёшь свой нос?

– Конечно! – с гордостью ответило оно, – если бы я этого не делал, то был бы в армии неудачников, коих развелось превеликое множество и на которых мы зарабатываем деньги! Так вот, – продолжило Лабрадия, – мы на это изобретение получим патент и продадим его правителю рода Монос.

– Думаешь, что у госпожи Луизы нет на него патента? – Есения была неприятно удивлена таким предложением от Лабрадии. По её мнению это было воровство чистейшей воды.

– Нет, это не воровство, – прочитав мысли девушки, ответил Лабрадия, – эта вещица досталась госпоже Луизе нечаянно и вовсе не является её собственностью.

– А от кого ей это досталось? И откуда, ты, знаешь такие подробности?

– Ты снова забыла, что я могу читать мысли, если захочу. И потом, слишком много вопросов! Ты, хочешь устоится в этой жизни или нет?!

– Хочу! – Есения и правда этого хотела.

Ей надоела эта неопределённость, и ей хотелось уже укрепить свои позиции в этом городе, куда её занесла нелёгкая судьба.

– Так вот, если хочешь, тогда следуй моим инструкциям! – важно ответил Лабрадия…

Честимир влюбился! Он всю ночь не мог уснуть, и перед его глазами было лицо Кларисы, как он думал, её зовут. Её губы, её запах, её золотистые глаза, тонкий стан и это юношеское тело, сладостно манившее его. Он ворочился на постели, скомканный плед давно упал на пол, а простынь похожа была на помятый лист бумаги.

Честимир влюбился. Он рад был этому и не рад. Рад потому, что, наконец, в свои пятьдесят один год познал вкус любви. Он, конечно и раньше влюблялся, но знал точно, что это только флирт, лёгкий, невесомый, заинтересованность и увлечение, проходившее быстро и затем снова он был свободен. Однако теперь на него нахлынуло так, что он сам аж, испугался поначалу.

Жар в груди, трепет, волнение, желание видеть её не то, что проходило, а увеличивалось пропорционально пройденному каждому часу вдали от неё. И что теперь с этим делать?!

Не рад, потому, что он в другом городе, не в Алчедаре, потому, что его возлюбленная из рода Даймонов и ему нужно искать убежавшую жену Светозара, а Честимиру совсем не хотелось этим заниматься. Он желал только любви! И ещё, хотел, чтобы его все оставили в покое в его вдруг нежданно нагрянувшем чувстве.

Кое– как дождавшись утра, Честимир, одевшись наскоро, побежал к дому, в котором жила Клариса.

– Госпожа ещё спит, – укоризненно ответила ему привратница, открыв дверь и с неодобрением осматривая взъерошенного Честимира.

– Когда она проснётся? – он с тоской подумал, что ещё придётся ждать, чтобы увидеться с ней.

– Через час, – сказала привратница, старое её морщинистое лицо выражало крайнее неодобрение, – у вас назначено?

– Нет, но я вчера беседовал с ней, – ответил Честимир и удивился сам себе.

Он воин, сильный, всеми уважаемый и вдруг он тут стоит, и просит аудиенции у таинственной Кларисы, женщины в которую влюблён. И всё– таки он был готов ждать хоть целый день.

– Я ей доложу о вас. Как ваше имя?

– Честимир.

– О, господин! – тут она поклонилась ему, – я вас сразу не узнала.

– Вы, знаете меня?

– Кто же не знает великого воина? Про вас ходят легенды, – она снова поклонилась ему, – в лицо я вас не видела, а потому это честь для меня лично с вами разговаривать, – тут она ещё больше смутилась, а потом спросила, – может мне разбудит госпожу, раз у вас срочное дело к ней?

– Нет, пускай спит, – разрешил он, – только, как она проснётся, скажи ей, что я приходил, пусть с тобой пошлёт мне весточку. Я буду ждать в Харчевне, что за углом.

– Хорошо, господин, – привратница снова поклонилась ему и ещё долго смотрела вслед Честимиру, пока он не завернул за угол дома и не пропал из её видимости.

Есения проснулась в девять утра. Она потянулась и встала, выглянула в окно. Октябрь холодил, и мурашки от свежего воздуха побежали по её телу.

«Во сколько у меня первый посетитель? – сама себе задала она вопрос».

Подошла к секретеру, выдвинула ящик и достала записную книжицу.

– Так, так. В десять записался какой– то господин, – вслух произнесла она, захлопнув записную книжку.

В дверь комнаты постучали.

– Госпожа, вы, проснулись? – услышала она голос привратницы из– за двери.

– Да, я уже встала, – открыв ей дверь, сказала Есения.

– Завтрак на столе, – поклонилась привратница.

– Очень хорошо, Мария.

– К госпоже приходили сегодня с утра, – продолжила она.

– Очередной посетитель?

– Да и какой! Честимир оказал вам, честь и хотел вас видеть!

– О! – только и смогла произнести Есения.

– Он просил его известить, когда вы проснётесь.

– Ох! У меня на десять посетитель, а потом, конечно, пусть приходит, я его жду, – немного покраснев, ответила она женщине.

– Хорошо, я тогда пошлю местного мальчишку в нашу Харчевню. Господин будет там ждать.

– Обязательно, Мария.

На такой радостной ноте, Есения напевая под нос песенку, заплела волосы в косы, быстро умылась, оделась и позавтракала. Ей так хотелось поскорее разделаться со всеми делами, чтобы встретиться с Честимиром, хотя только вчера вечером он признался ей в любви, но она уже по нему соскучилась.

К десяти часам открылась дверь её кабинета и на пороге Есения увидела Джатина. Мужчина был в чёрном камзоле, бархатных штанах и его сапфир, приколотый к галстуку, ярко блеснул в полумраке комнаты.

У девушки захватило дыхание. Хорошо, что на ней была маска, иначе весь спектр чувств отразился бы на её лице! Уж ни как она не ожидала увидеть этого мужчину, того, с кем она переспала, когда жила в Публичном доме!

Сначала она хотела выскочить из– за стола, за которым чинно сидела, и убежать из комнаты, затем она вдруг решила позвать привратницу и попросить вывести Джатина из её кабинета, отказав ему в приёме, но потом вдруг на неё навалился ступор и Есения осталась сидеть на месте, там, где и была. Она мочала. Джатин тоже.

Но Джатин молчал не от того, что узнал женщину в маске, с которой он переспал, сей факт у него давно уже был забыт, просто он был очень удивлён таинственностью и женщиной в шикарном платье цвета спелой вишни с ажурной маской на всё лицо.

Сам по себе Джатин был робок перед женщинами, а тут вдруг такое перед ним сидит. Прийти на приём к утешительнице, как уже пошла молва о Есении, его принудила вновь ситуация с его женой Анакой. А кому душу излить? Не идти же вновь в Публичный дом. В прошлый раз он так оробел, что воспоминания болью отразились в его душе.

– Проходите, присаживайтесь, – услышала Есения свой голос, но как будто чужой.

Он был официально холоден. Лабрадия находился рядом в невидимом состоянии и сидел на краю стола, всё так же болтая своими тонкими ножками. Эта ситуация его забавляла, но только не Есению. Она вся взмокла от волнения.

Но Джатин не узнал её, более того, он сам хотел уйти, однако её приглашение «пройти, присесть», немного взбодрило его.

Он подошёл к креслу и осторожно сел в него.

– Ну? Чего же, вы? – она постаралась улыбнуться.

Маска скрыла от Джатина её нерешительную улыбку, а дрожащие руки она спрятала под стол.

– Дело в том, что я хотел с вами посоветоваться, но прошу, вас, всё, что я здесь расскажу вам, пусть останется в секрете. Ведь я хорошо заплачу за это.

– Не переживайте, вы, так, – снова услышала Есения свой холодный голос, как будто не её, – то, о чём говорится в этих стенах здесь же и остаётся.

Приободрённый её словами, Джатин улыбнулся.

– Меня третирует моя жена, Анака, – вновь жалобно начал он, – сил никаких больше нет, так жить! Я уж думал, может мне покончить с этой жизнью! Всё равно спасу никакого!

– Зачем же так? Не нужно переживать, – Есения разговаривала с ним и понимала, что это не она говорит, а Лабрадия вставляет слова в её речь, – у меня для вас есть хорошее предложение.

Джатин широко открыл глаза и, вцепившись руками в столешницу, чуть ли не прокричал.

– Какое?! Умоляю, не томите, скажите, иначе сил нет, так жить!

– Спокойнее, господин, спокойнее, – тихо произнесла Есения и погладила своей рукой по его холодным рукам, – в Публичном доме есть одна особа, мечтающая выйти удачно замуж. Её требования не высоки: достойный, богатый, спокойный, умный мужчина, вот её желание. С её же стороны нежность, покорность, любвеобильность она гарантирует и невмешательство в его дела.

– Но я же женат! – в отчаянье вскричал Джатин.

– Ну, и что?! Кто вам мешает быть женатым, но только на бумаге, а самому тем временем… – Есения подмигнула Джатину.