Текст книги "Небо твоего цвета (СИ)"

Автор книги: Kris Ptica

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

ХVIII

Светозар вышел на улицу. Октябрьское утро холодило. Солнце ясное, но уже не тёплое медленно поднималось из– за горизонта. Изо рта валил пар. Близился ноябрь, и деревья скидывали последнюю листву.

Светозар уже две недели, почти каждую ночь ночевал у Жданы, Калерия, её тетя, не была против, наоборот, она так радушно его встречала каждый раз, что создавалось ощущение, что он муж Жданы, но это было не так.

Он поднял глаза на небосвод и задержал свой взгляд, любуясь его холодной синевой. Как так получилось, что он и Ждана стали настолько близки друг другу?

Любил ли он её? Он не смог бы ответить прямо на этот вопрос. Она ему нравилась и та тоска, которая закралась в сердце, после того, как исчезла Есения, толкала его в объятья Жданы, этой весёлой девчонки, не умеющей отчаиваться, неунывающей оптимистке.

Только благодаря ей он все ещё надеялся найти Есению здесь, в Хотшине, потому как раздумья его навели на мысль, что его жены в этом городе нет, и рядом с городом навряд ли она может так долго прятаться, существовать инкогнито, без друзей, родных, не зная жизни.

Однако Ждана настаивала на поисках в самом Хотшине и в его окрестностях, а он шёл у неё на поводу, желая оставаться с этой девушкой больше и дольше.

Есению он вспоминал почти каждый день и когда её образ касался его сердца, то чувство любви щемило так немилостиво, что страх и стыд сковывал его всего. Он точно знал, что любит свою жену и точно ощущал разницу между Есений и Жданой, но иногда, когда он смотрел в глаза Ждане, то нежность заполняла его разум, и Светозар говорил себе, что это любовь, однако Ждане не обмолвился об этом ни разу.

Есения стала для Светозара первой женщиной, как и у Есении Светозар был первым мужчиной. Из– за их глубокой близости, Светозар первый раз испытал этот эмоциональный взрыв, который породил в его душе любовь к своей жене. Так юноши при первых сексуальных опытах чувствуют потребность любить и быть мужем той, которая помогла достичь оргазма. Это в физиологии мужчин, но не у женщин, поэтому Светозар всегда ставил на первое место Есению, свою законную жену, хотя понимал, что поступает гадко с Жданой.

Ждане он не давал никаких обещаний, не говорил, что любит, даже ласковые слова произносил в её честь редко, боясь, что молодая женщина будет рассчитывать на более глубокие отношения, которые он не мог ей дать, ведь он был женат.

Так они и существовали вместе и вместе искали день изо дня Есению, опрашивая местных жителей, выезжая за город, уезжая от Хотшина далеко, в надежде её найти, хотя оба уже знали, что Есении здесь нет. Но поиск Есении давал им быть вместе.

– Любуешься восходом? – Ждана подошла к нему сзади и нежно обняла за талию, уткнувшись носом в его спину.

– Да, – коротко ответил он, даже не обернувшись.

– Очень красиво, – прошептала она.

– Мне сегодня нужно быть во дворце, – немного помолчав, сказал он, – мать Есении Млада, просила меня быть там. Я уже две недели не появлялся, а ответ держать надо перед ней, отчитаться в поисках. Так, что сегодня и завтра, скорее всего мы не увидимся.

– Раз надо, так надо, – тихо произнесла она, не разжимая своих рук.

Светозар сам тихонечко, ласково, освободился и, повернувшись к Ждане, своей рукой приподнял её лицо за подбородок. Долго и внимательно посмотрел в её карие глаза.

– Не скучай, – коротко сказал ей.

– Буду скучать, – она грустно улыбнулась…

Во дворце с нетерпением Млада ждала Светозара. У неё был план, который она хотела реализовать, но вот кто– то должен остаться во главе города, пока она будет отсутствовать. Нереус не вернулся из Кучелмина, а Млада спешила уехать до возвращения супруга.

– Ты, сумасшедшая! – воскликнула её близкая подруга Беляна, – ты собралась в Алчедар, когда Нереус в Кучелмине! А если он воротится раньше, чем ты? Какие, ты, придумаешь оправдания?!

– Алчедар ближе к Хотшину, чем Кучелмин, поэтому я обернусь быстро. Если же получится, так, как ты говоришь, тогда скажу, что сама отправилась на поиски моей дочери.

– Без сопровождения? – с сарказмом спросила Беляна.

– Нереус меня знает ни один год! Я его жена! Поэтому я не думаю, что он будет удивлён. Я в своём городе и на своей земле! Кто тронет Младу, правительницу рода Даймонов?!

На такие слова подруги, Беляна только молча покачала головой.

– О том, что я поеду в Алчедар, знаешь только ты. Я уверена в успехе. Мне нужно попасть к нему и поговорить с ним с глазу на глаз.

– А если он не захочет тебя принять? Ведь он маг и многое может. Вдруг его нет в Алчедаре? Многое может быть против тебя, – не унималась Беляна.

– Я помню, где его покои и тайный вход, по которому он меня тогда вывел. То, что он в Алчедаре, я уверена. Ему не рады ни в Хотшине, ни в Кучелмине, поэтому он сидит в своём доме и делает злые дела.

– Ох, подруга! – Беляна всплеснула своими беленькими рученьками, – не спокойно у меня на душе.

– У меня есть это, – Млада вынула из кожаной сумочки, висевшей на поясе, чехол из телячей кожи, обшитый жемчугом и золотой нитью, а в чехле клинок, который Агнехрон, муж Беляны, выковал для правительницы на день её рождения, в подарок.

– Млада! – та широко раскрыла глаза, – ты, собралась его убить?!

– Не знаю, но если что– то пойдёт не так, то я готова на это. Моя честь поругана, а обидчик не наказан за своё злодеяние, – Млада, раскраснелась от злости, вспомнив, что сделал Абраксас, когда она была молода и невинна.

– Мне поехать с тобой?

– Нет, Беляна, не хочу тебя впутывать в это. И потом это будет подозрительно, и вызовет массу вопросов, а так я быстро, туда и обратно.

– Кто будет вместо тебя, в твоё отсутствие? – не успокаивалась Беляна.

– Светозар, – коротко ответила Млада, – он по праву член нашей семьи и хоть он молод, но уже показал себя в ратных делах. И да, я ему верю!

Светозар вошёл в залу, где стояли два больших кресла– трона украшенные резьбой и камнями самоцветами. Весь зал, стены, потолок, пол был в росписях, цветочных, боёв из походов воинских и сцен из охоты. Млада решила принять зятя именно в этом Парадном зале, где принимали правители рода Даймонов всех высоких гостей.

Светозар поклонился Младе.

– Вы, звали меня? Вот я здесь и готов ответить на все ваши вопросы, – он снова поклонился.

– Подойди ко мне, Светозар, – произнесла Млада.

Он подошёл к ней, восседавшей на кресле– троне. Сейчас он так был похож на Беримира в юности, аж, сердце её защемило. Вздохнув, она сказала.

– Дела государственные требуют от меня покинуть на три дня Хотшин, а супруга моего, Нереуса нет со мной, поэтому я прошу, тебя, Светозар, как члена нашей семьи, взять управление государством в свои руки. Ты не чужой более нам, а значит, имеешь полное право занять кресло правителя это право тебе дал союз с нашей дочерью.

– Госпожа, но достоин ли я в ваше отсутствие быть уполномоченным такими правами? Я молод и я ни разу не получал такого права у себя дома, даже на день.

– Всегда нужно начать с чего либо, не так ли? – губы Млады тронула улыбка, – и потом ты умён, воспитан, о тебе прекрасно отзываются все твои родные и учителя. А, полномочия, ты, получил, автоматически женившись на Есении. Или же ты думаешь, что мы, Нереус и я будем на этом свете жить вечно? С нашим уходом тебе и Есении править родом Даймонов и государством.

– Пусть ваши дни и дни вашего супруга продлятся многие лета. Живите и радуйте нас, – почтительно ответил на это Светозар.

– Ты, очень учтив, Светозар, и всё– таки… – она с грустью посмотрела на молодого мужчину, – мне нужно ехать.

– Я с честью исполню ваше желание, – он снова поклонился.

– И самое главное! Я прошу, тебя, Светозар, никому не говорить о моём отъезде. Даже Нереусу. Я сама ему потом всё расскажу, когда он вернётся.

– Я буду хранить ваш секрет.

– Мои подданные не будут знать, что меня нет в городе, – продолжила Млада, – никто не будет знать. Для всех я уехала за город продолжать поиски своей дочери. Не спрашивай меня, куда я поеду, я не скажу. Это личное. Есть один человек, который будет знать, где я, но он скажет об этом только в крайнем случае.

– Вам будет угрожать опасность? – нахмурился Светозар.

– Нет, Светозар, не будет. Я вернусь через три дня. Если Нереус вернётся раньше меня, скажи ему, что я за городом в поисках Есении. А теперь поклянись сохранить мою тайну, – Млада встала с трона.

Светозар приклонил одно колено и вытащил свой меч из ножен. Млада взяла меч в свои руки, а Светозар дотронулся до лезвия, и капля крови из раны на пальце, упала на каменный пол.

– Клянусь своей кровью, что ваша тайна умрёт вместе со мной…

Солнце было в зените, когда чёрный вороной вылетел из ворот города Хотшина и понёс седока по дороге, ведущей в город Алчедар. Млада крепко сжимала поводья и пригнулась к шее коня. Она одела мужской костюм, а шикарные волосы свои спрятала под шапкой.

«Только бы успеть до возращения Нереуса домой, тогда и вопросов никаких не будет, – думала женщина, вглядываясь в дорогу, по которой нёсся её вороной».

…Махавир лежал на кровати, с перебинтованной спиной и грудью, а рядом сидела на табуретки Горислава. Тут она увидела, что у её возлюбленного дрогнули веки и через секунду он открыл глаза.

– Любовь, моя, ты так и будешь все ночи напролёт дежурить возле меня? Со мной уже все в порядке, – тут он широко улыбнулся, сжал своей рукой её руку повыше локтя и притянул к себе. Они поцеловались, – я вчера даже два письма написал и отправил в Кучелмин отцу и Кишану, а ты все беспокоишься.

– Пока рана не затянется, я буду ночи напролёт дежурить возле тебя, – Горислава влюблёнными глазами смотрела на него.

– Лучше спи, потому, что скоро у нас будет свадьба, а зачем мне невеста с тёмными кругами под глазами от недосыпания?!

– Махавир! – Горислава удивлённо посмотрела ему в глаза, – ты, намерен просить у отца моей руки?!

– Конечно, дорогая, – он подмигнул ей, – сама посуди, сейчас самое благодатное время для этого. На Беримира совершено покушение и оно отбито твоим доблестным возлюбленным. У Беримира есть все основания считать меня храбрым воином, который не пожалел своей жизни защищая его. А кто может составить лучшую партию его дочери, кроме меня?! – он улыбнулся, – пока его сердце размягчено этим происшествием, я коленопреклонённым буду просить его о милости такой.

– Дорогой, пусть боги смилуются над нами и действительно смягчат сердце моего отца, – она вздохнула, и румянец залил её щёки от удовольствия.

Махавир действительно в «долгий ящик» дело не откладывал, как говорится в народе и в этот же день, вечером, попросил аудиенции у Беримира. Благо рана действительно оказалась не опасной и не глубокой. Болеть, конечно болела вся спина, но благодаря снадобьям лучшего личного лекаря самого правителя, который приказал вылечить Беримира во чтобы ни стало, Махавир быстро пошёл на поправку и уже на вторые сутки себя хорошо чувствовал.

– Встань с колен, мой защитник! – произнёс торжественно Беримир, когда увидел, что Махавир, вошедши в зал, приклонил колено перед ним.

– Беримир, правитель рода Архонтов, я не встану с колен, пока вы, не выслушаете мою просьбу, – наклонил голову в поклоне Махавир.

– Я тебя выслушаю, но я тебе обязан жизнью своею, поэтому встань с колен и на равных садись рядом со мною и говори, – сказал Беримир.

Однако Махавир не сдвинулся с места, а произнёс.

– Прошу у вас, правитель, руки вашей дочери Гориславы. Мы любим друг друга уже давно, но вы были предвзяты ко мне из– за наших давних споров между родами, поэтому не подпускали меня к себе, а теперь я прошу отдать мне в жёны самую прекрасную из женщин в этом мире! – он приложил руку к сердцу своему и с трепетом ожидал ответа от Беримира.

Наступила тишина. Было слышно, как за окнами воет ветер, осень набирала обороты и спешила передать права зиме.

Беримир подошёл к Махавиру нагнулся и приобнял его за плечи, приподнимая с колен. Махавир встал. Беримир молча обнял его. Затем отстранился и посмотрел в глаза молодому воину.

– Что было, то прошло! Я буду горд тем, что моя дочь будет замужем за воином, который ради любви к ней спас её отца от смерти. Не каждый способен на такой шаг и ты заслужил быть её мужем!

Они оба снова обнялись, но теперь как равный, равному, потому, что породнились.

В Храме священнослужитель сочетал узами союза Махавира сына правителя рода Монос, с Гориславой, дочерью правителя рода Архонтов. Свадьбу пышную играть не стали, таково было желание Махавира и Гориславы. Решили, что если в городе присутствуют враги, которые имели наглость напасть на правителя, то ни к чему устраивать праздник, нужно сначала найти тех, кому эти двое убитых бандита служили, а потом уж и пир горой.

Сам Махавир помнил слово в слово, что сказал убийца перед смертью, и ему совсем не хотелось верить в страшную догадку, которая теперь сверлила его мозг: а что если мишенью был не Беримир, а он, Махавир? Он прекрасно знал, что из себя представляет его брат Пратап, помнил его амбиции на трон и ему становилось горько от мысли, что Пратап нанял этих парней его убить и стать первым старшим наследником на правление после отца. Но он прогонял эти мысли и не верил им, а как же иначе, ведь это его родной брат!

Поэтому то он написал два дня назад письма, в которых не словом не обмолвился о своих подозрениях, наивно надеясь, что любовница брата сама все организовала без его ведома. Махавир хотел в это верить и верил. Он торопился со свадьбой, чтобы после умчаться домой, в Кучелмин. Сердце его болело, и предчувствия томили душу.

Как только священное действие обряда бракосочетания закончились, Махавир и Горислава просили Беримира отпустить их в Кучелмин. Беримир был очень удивлён таким решением, столь быстро покинуть Алчедар, поэтому не позволил уехать.

– Махавир, давай отужинаем и отметим вашу свадьбу, пусть и скромно, в кругу малом, только я, моя Дарена и вы, а завтра уж так и быть, езжайте. Не обижайте нас. Ты увезёшь Гориславу и мы будем редко с ней видеться, а нам хотелось бы подольше побыть с дочерью нашей.

– Да, Махавир, – поддержала мужа Дарена, – я почти год не видела свою дочь. Сам знаешь, какая она своенравная, не может быть с нами, всё к тебе рвётся, – она вздохнула и укоризненно посмотрела на Гориславу.

Та стояла в белом подвенечном платье, а голову украшал венок из белых роз.

Махавир и Горислава посмотрели друг на друга.

– Хорошо, Беримир. Дарена, мне жаль, что я так скоро хочу увезти Гориславу от вас, но у меня нехорошие предчувствия. Что– то на душе не спокойно из– за моего отца, братьев, матери. Если все окажется только моими измышлениями, то я даю вам, слово, что мы приедем через месяц и погостим у вас столько, сколько захотите, – он улыбнулся и поклонился им.

– Хорошо, договорились! – Беримир тоже улыбнулся и похлопал Махавира по плечу, – надеюсь, что у тебя дома с твоими родными всё в порядке. И передавай низкий поклон своему отцу, Индиверу, мы теперь родственниками стали.

– Обязательно передам, – Махавир поклонился.

На следующее утро, оседлали двух гнедых для Махавира и Гориславы. Как не отказывался Махавир от сопровождающих воинов в пути, всё– таки Беримир настоял на своём.

– Ты, Махавир, теперь второе лицо в государстве моём после Светозара, статус твой изменился. Женившись на моей дочери ты автоматически теперь подвергаешься угрозе, потому, что мы пока не нашли врага, который посмел напасть на меня. И мне будет спокойнее, ведь Горислава с тобою, а она моя любимая дочь. Вам положена охрана, не упрямься.

– Пусть будет так, правитель, – Махавир согласился.

– И перестань меня правителем называть, не на приёме официальном, зови отцом, потому, как у тебя теперь два отца, один по рождению, а я по крови тебе, ты спас меня от смерти!

– Хорошо, отец!

Мужчины обнялись.

Махавир и Горислава вскочили в сёдла и поскакали по дороге, ведущей в город Кучелмин, а вслед за ними небольшой отряд охраны, воины человек пятнадцать.

XIX

Шанкар и Кишан в спешке пришпорили своих лошадей. Они вихрем неслись по уже пустынным улицам Кучелмина. Весь народ спал, а утро только вступало в свои права, поэтому никто и ни что не мешало им скакать галопом.

Заспанные охранники на воротах еле опознали спросонья своего господина, Шанкара третьего сына правителя Кучелмина, однако ворота открыли быстро, как только поняли, кто перед ними.

Дворец стоял без света. Все слуги спали, а Индивер с Калиани не вернулись с охоты, они заночевали в палатках, где– то в горах, там, где охотились и видели сладкие сны, не ведая, что с их сыном Пратапом приключилась беда.

Сердце Шанкара сжала тревога и тоска, как только его взгляд коснулся тёмных окон его дворца, его дома. Он быстро соскочил с коня, вслед за ним и Кишан ступил на землю.

– Войдём в ту дверь, – указывая концом хлыста, произнёс Шанкар, – если с братом всё в порядке, тогда нам не придётся краснеть, если вдруг мы его застанем не одного.

– Давай! – Кишану тоже было тревожно.

Они оба бегом, пересекли большой двор и очутились возле главных дверей. Молниеносно, переходя на бег, не давая себе отчёт в том, что он торопится, Шанкар мчался по длинному коридору к покоям брата, вслед за ним, еле успевая, бежал Кишан.

Вот и заветная дверь. Шанкар постучал в неё громче, чем следовало в это время суток. Затем он дёрнул ручку на себя, дверь оказалась закрытой с той стороны.

– Брат! Пратап! Открой! Это я, Шанкар!

Но в ответ ему была тишина. Шанкар снова заколотил уже кулаком в дверь, так, что гулкое эхо разнеслось по сводам дворца.

– Открывай! Скажи, что с тобой всё в порядке! – голос Шанкара задрожал.

Кишан видя, что дело принимает нежелательный оборот, вернулся назад и, увидев старого слугу, в рубахе с фонарём в руках, по– видимому проснувшегося от шума, который создал Шанкар, стуча в дверь, остановил его.

– Милейший, зови слуг, да чтобы были посильнее и пусть прихватят инструменты с собой. Нужно открыть дверь твоего господина Пратапа. Беда случилась, – и, видя, что старик замешкался и испуганным взглядом смотрит на него, добавил, – говорю же тебе, беда, беги и зови молодых и сильных!

Старик охнул, услышав очередной стук Шанкара в дверь Пратапа и голос, зовущий брата, свободной рукой подобрал рубаху и засеменил в темноту коридора за подмогой.

– Шанкар, подожди, – попытался успокоить его Кишан, – я послал за слугами. Они принесут инструменты, и мы откроем дверь.

Шанкар посмотрел на него. В его взгляде отразилась боль.

– Не думай плохо, – тихо сказал ему Кишан, – быть, может, Пратапа там нет, а дверь он закрыл сам, что бы никто не входил без его ведома.

– Он никогда так не делает, – прошептал Шанкар и сел возле двери, облокотясь спиной на дверь спальни брата.

Через минут десять пришли двое молодцов с топором и молотками, и какими то инструментами. Шанкар встал и холодно сказал.

– Ломайте дверь!

– А если там спит наш господин Пратап, – вдруг нерешительно сказал один из них.

– Ломайте дверь! Кому я сказал! Или я не твой господин?!

Молодчик больше не стал, от греха подальше, ничего спрашивать, и они оба, на пару, взломали дверь Пратапа. Как только вход открылся, Шанкар растолкав слуг, ворвался в спальню.

Картина предстала перед всеми нелицеприятная: посреди комнаты валялись стулья перевёрнутые, одеяло, простынь и подушки на полу, тут же клинок Пратапа и ковёр в луже крови, а в ней и сам Пратап, белый, с синими губами. Он лежал на боку, как то неестественно и создавалось впечатление, что он сейчас встанет и засмеётся, как он делал раньше, разыгрывая Шанкара в детстве.

– Пратап! – Шанкар бросился к брату и приподнял его голову, – брат, очнись! Пратап! Что же, ты, наделал, братишка?!

Кишан стоял в стороне, там же где и сгрудились слуги. Теперь их было больше, потому, что на шум прибежал весь обслуживающий персонал дворца.

– Кто ещё из господ во дворце есть? – тихо спросил Кишан стоящего рядом слугу, парня лет восемнадцати.

– Только Мурали, наш маг, но он живёт не во дворце, у него свой дом за стенами, вниз по улице.

– Ещё в доме для гостей расположился господин, – добавила старая кухарка, – он приехал инкогнито к нашему магу и правитель наш радушно предложил ему поселиться на территории дворца.

Кишан нахмурился.

«Только этого ещё не доставало. На территории дворца живёт кто– то кого слуги не видели и не знают. И как быть? – подумал он».

Видя горе Шанкара, Кишан решил взять ситуацию в свои руки. Он приказал послать посыльного к Индиверу и Калиани, чтобы они срочно вернулись домой, другого посыльного он отправил к Мурали, чтобы он смог навести порядок, пока правитель не вернётся с охоты, а сам он направился к домику для гостей.

– Никого не выпускать из дворца! – приказал он воинам, стоящим на карауле, – и добавил для пущей строгости, – это приказ младшего сына правителя Шанкара.

– Слушаюсь, господин!

Кишана во дворце почти все знали, ведь он являлся лучшим другом Махавира, старшего сына правителя Индивера, поэтому вопросов никто не задавал.

Подойдя к небольшому гостевому домику, он увидел свет в окошке. Постучал в дверь.

Ждал не долго, дверь открылась, и на пороге Кишан увидел высокого, статного мужчину с чёрными длинными волосами, заплетёнными в косу и с ярко синими глазами. Кишан узнал правителя рода Даймонов, Нереуса.

– Правитель рода Даймонов?! – удивился он, затем поклонился ему, – не мог я знать, что вы гостите у нас.

– Что за шум? – недовольно спросил Нереус, – весь двор переполошили!

– Пратап, второй сын правителя Индивера, убит!

– Как убит?! Что, ты, такое говоришь?! – не поверил ему Нереус.

– И всё же это правда! Своими глазами видел.

– Кто убийца?! – тут же был вопрос от него.

– Не знаем. Мы ещё ничего не осматривали толком. Шанкар горем убитый возле брата остался, а я послал посыльных к правителю Индиверу и его жене, чтобы они возвратились, как можно скорее.

– Пойдём, – строго сказал Нереус, – кто ещё знает о смерти Пратапа?

– Вся прислуга, что во дворце, воины ещё не знают. И да, чуть не забыл, я велел предупредить Мурали. Ждём его с минуты на минуту, – следуя за Нереусом, говорил Кишан.

Они оба очутились в спальне Пратапа, где Шанкар, горем убитый сидел на полу, а на коленях у него лежало тело брата, холодное и безжизненное. Нереус подошёл к нему, приклонил одно колено и пощупал пульс на шее у Пратапа. Затем внимательно осмотрел пол, ковёр и стены спальни.

Его взгляд задержался на гобелене. Тот краем был сдвинут и как– то висел криво, как будто его кто– то порвал. Нереус прошёл по комнате и, подошедши к гобелену, дёрнул его что было силы. Ткань порвалась в двух местах, обнажив маленькую дверцу полуоткрытую.

Нереус посмотрел на пол. Тоненькая полоса крови тянулась от ковра в направлении коридора, что открылся за дверцей, уходя в полумрак.

– Это что? – Нереус повернулся к Кишану.

– Тайный ход, по– видимому, – он сам с любопытством оглядывал коридор, из которого дуло прохладой.

– Тот, кто совершил злодеяние ушёл этим путём, – указывая пальцем на пол и кровь на нём, произнёс Нереус.

– Кто совершил?! – услышали все голос с надрывом Шанкара, – он не уйдёт от расплаты! Где бы он не был, этот убийца, я его достану!

– Тогда, Шанкар, пойдём и посмотрим, куда ведёт этот путь, – Нереус пропустил его вперёд, раскрыв дверцу нараспашку.

Трое мужчин пошли по мрачному коридору. Он вывел их на улицу, за стены дворца, в поле, поросшее жмыхом, который уже сейчас весь высох и бурый его цвет создавал печальное зрелище.

Они остановились на мгновенье оглядеться, и вдруг Кишан вскрикнул, и указал рукой немного в сторону, на тёмный бугор, как будто кто– то обронил мешок, и он сиротливо темнел в предутреннем рассвете. Мужчины почти бегом направились в эту сторону, когда же они подбежали, то увидели женщину красивую, но мёртвую, сжимавшую в руке острый, маленький клинок.

Анака так была зла, разгневанна предательством Пратапа, что машинально, сильно сжав клинок в своей руке, так и не отпустила его, и он указывал теперь на неё, как на убийцу.

– Если бы не она, с орудием убийства в руке, – посмотрев на мёртвую женщину, произнёс Кишан, – то на вас, правитель, легла бы тень подозрения, – обратился он к Нереусу.

Нереус хмуро посмотрел на Кишана.

А Шанкар закричал в голос, потому, как все поняли, что убийца Пратапа, сам сражённый им, умер, не уйдя от правосудия…

Калиани рыдала в голос, на похоронах своего сына. Её белые красивые волосы, были сейчас растрёпаны, не чесаны и клоками свисали с плеч, а под глазами тёмные круги от слёз пролитых по убитому сыну. На Индивера не взглянуть было, так он осунулся, и было от чего. В Кучелмине всегда был мир и покой, не было раздора и от войн они давно отказались, а тут вдруг такое случилось несчастье.

Через день приехал Махавир с Гориславой и они узнали печальную и шокирующую новость, и о том, что они женаты решили не говорить пока, зачем же душу бередить таким событием праздничным, когда у его рода горе.

Индивер прочитал два письма, одно, которое ему предназначалось и попало в руки Шанкара, а другое предоставил сам Кишан, чтобы было больше ясности в этом деле. Правитель распорядился найти мужа Анаки и так же пригласить к нему Честимира, и подробнее у него расспросить обо всём.

Мурали на похоронах не проронил ни слова, был хмур и озабочен.

Никто даже не спросил, а что делает здесь Горислава и в качестве кого она присутствует на родовом погребении. Настолько всех подкосило это горе, нежданное, негаданное и странное, учитывая то, что Индивер был уверен, что сия чаша его минует, раз он отказался от войн совсем…

Через три дня началось расследование происшедшего. Честимир рассказал то, что знал, Шанкар подтвердил его слова, а Махавир был неприятно удивлён тем фактом, что Пратап собирался убить именно его, наняв тех бандитов. Добрались и до Джатина, мужа Анаки.

…Джатин лежал в постели нагишом. Он был счастлив, как бывает счастлив мужчина, понявший, что он настоящий мужчина. Мадонна, женщина, которая показала ему вверх блаженства в сексуальных усладах, старалась не зря. Как только она смекнула, что этот мужчина запал на неё, сразу же взяла его в оборот. А как понять ей было тот факт, что Джатин с ней на лодочках катался, рассказывал ей про себя несчастного, про злую жену свою и про нелёгкую судьбинушку горемычную, а затем пригласил её отужинать в самую дорогую Харчевню, а на следующий день они устроили пикник на природе, где он похвастался тем, что купил последние билеты на концерт дивы, что приехала из– за моря Ор петь свои чудесные песни, и они вдвоём пойдут на этот концерт. Как ей понимать все эти ухаживания, если не то, что Джатин влюбился в неё по уши и вот– вот без пяти минут она, Мадонна, станет официальной содержанкой у этого достопочтенного, а главное богатого и нерешительного мужчины?

Вот и расстаралась куртизанка, показав этому недотёпе вверх своего профессионализма, а Джатин понял чего он чуть было не лишился в свои тридцать восемь лет. Это надо же, как его угораздило жениться на Анаке! Лучше бы он сразу же в Публичный дом пришёл и встретил там Мадонну, эту божественную Нимфу с белыми кудряшками волос.

Прибывая в сей эйфории, вдруг он и Мадонна услышали настойчивый стук в дверь своей спальни.

– Кто там? – томно спросила Мадонна и улыбнулась Джатину.

Дверь распахнулась и на пороге появилась привратница, которая сдавала меблированные комнаты всем желающим, а рядом с ней стояли два воина с гербом рода Монос на одежде.

– Что такое? – удивилась Мадонна, стыдливо прикрывая свою наготу одеялом, забыв про Джатина, который как был голым, так и остался им, ничем не прикрытым.

– Кто из вас Джатин? – задал глупый вопрос воин, хотя и так было понятно, кто из этих голых был мужчина, а кто женщина.

– Я и ая… – заикаясь, пролепетал Джатин, – а что случилось? – он сел и с испугом взирал на них.

– Я им говорила, что к вам нельзя, что вы не одеты, – произнесла привратница, стыдливо опуская глаза, хотя сама исподтишка, во все глаза смотрела на его обнажённое тело, – а они все равно не послушали меня, – закончила она.

– Вам велено срочно явится во дворец к правителю Индиверу, – безразлично холодно ответил воин.

– А зачем? – задал Джатин глупый вопрос.

– Там узнаете! – и второй воин кинул ему рубашку, – одевайтесь.

Так под белые рученьки нашего Джатина повели, то есть понесли два здоровенных воина во дворец, потому, как Джатин от волнения и страха чуть не лишился чувств и его ноги совсем не держали, поэтому воинам пришлось его буквально нести всю дорогу.

Прибыв, таким образом во дворец, бедному Джатину пришлось все выложить как на духу правителю Индиверу. Он даже не посмел ничего отрицать, так был напуган.

– Так почему же ты, ничего мне не сказал?! – громогласно вопрошал его Индивер, – почему скрыл сей факт от правителя своего?!

Джатин что– то промямлил, его лицо было белым как мел, а ноги еле держали, того и гляди сейчас упадёт.

– Кто же мне поверит? – наконец смог он членораздельно произнести тихим голосом, – это же ваш сын, – он скорчил гримасу страха.

Индивер глядя на это жалкое подобие мужчины привстал со своего трона.

– Да, как ты мог…!

– Не гневись на него, мой, правитель, – Мурали, присутствующий на этом дознании, положил свою руку на руку Индивера, – действительно, ты бы ему не поверил и даже на порог бы не пустил. Этот мужчина прав.

Индивер сверкнул глазами и снова сел в кресло, немного успокоившись.

– Горе мне с этим народом, – проворчал он, презрительно глядя на Джатина, – и кого только земля носит.

– Отпусти его, правитель, он рассказал нам всё, что знал. Его жена умерла и у него тоже горе, – сказал Мурали.

– Кто умерла? – не понял Джатин.

– Твоя жена, Анака, – Мурали посмотрел на Джатина, а тот недоверчиво захлопал глазами.

– Уже неделя, как она лежит в погребе, у лекаря нашего. Всё ждём, когда родственники заберут и похоронят её. А ты, не знал?

– Нет, о величайший, Мурали, – Джатин не верил своему счастью, – Анака злая женщина и своенравная всегда была, мы по целым месяцам могли не видеться. Она меня и за мужа своего то не считала, – осмелел он. Раз маг и колдун их государства объявил ему о смерти Анаки, то теперь Джатин свободен от этой змеи. Он расхрабрился и приободрился, – а родственников у неё уже нет никого в живых. Мать её ещё три года назад померла, поэтому кроме меня, родственников у Анаки нет, – повторил он.

– Тогда распорядитесь выдать этому мужчине тело его жены. Пусть придаст его земле, как положено, – устало сказал Индивер.

Тут же появился лекарь в сером льняном платье и дёрнув за локоть Джатина, повёл того в свой погреб.

К Честимиру у Индивера тоже были претензии.

– Мог бы мне рассказать, а не сыну младшему моему, – поставил он Честимиру в вину, когда они остались одни.