Текст книги "И такое бывает... (СИ)"

Автор книги: Кой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 17 страниц)

   Винки же оказалась очень полезным приобретением. Она могла готовить, стирать, убирать, но самое главное – мыть посуду и гладить! Вот те занятия, которые неизменно вызывали у меня уныние и неприязнь. Также она ухаживала за одеждой, могла даже что-то сшить, за обувью и так далее. И, что меня приятно обрадовало, эльф могла разбираться с корреспонденцией.

   В общем, счастливая эльфа с хлопком растворилась в воздухе и я остался в кабинете один. Время уже было позднее, и если даже не считать весьма энергичную прогулку с ребятами, то мне было с чего устать. Столько информации... Глаза просто слипались, пару раз я едва челюсть в зевке не вывихнул. Эх, лечь бы сейчас спать эдак на недельку, да...

   И тут заходит мрачный Шейт. В руках у него резная шкатулка из красного дерева.

   – Саша, нам надо очень серьёзно поговорить. – Я попытался подобраться и взбодриться. Получилось плохо. – Я не стал акцентировать внимание на Риддле в прошедшем разговоре, планировал выяснить позже. Но теперь тянуть уже некуда, и я хочу знать, кто такой Том Риддл.

   А вот теперь я взбодрился.

   – Если хочешь, я поясню тебе причины столь пристального интереса, – я кивнул. – Впрочем, причины ты знаешь и сам – советник Малфоя, останки тёзки которого ты так жаждал получить, не может не заинтересовать.

   – Почему тёзка?

   – Даты не совпадают. Риддл появлялся в Гринготтсе после смерти человека в гробу. Так вот, когда ты дал мне поручение по добыче перстня и останков, я логично рассудил, что открыто такие поиски проводить не стоит. Перстень ещё куда ни шло, а вот мёртвый человек – уже серьёзно, и тебе только подозрений в некромантии и чёрной магии не хватало... В Литтл-Хэнглтоне тайно работала группа поисковиков и разрушителей заклятий. На могиле ничего не оказалось, кстати, изъятое оттуда аккуратно заменили пластом земли со всей округи, никто ничего не заметил и подмену обнаружат разве что при эксгумации, хотя кому это надо... Хижина в лесу с лихвой оправдала ожидания по поводу заклятий. Ребята славно потрудились... Перстень был всего один, но на нём ещё висит пара каких-то гадостей, лезть никто не решился. Впрочем, прогноз сделали – чтоб снять с кольца проклятие, убивающее опрометчиво надевшего безделушку человека, понадобится около полугода кропотливой работы. Чудо, что проклятие вообще обнаружили, счастливая случайность... но не это важно. Данную группу никто не заметил. В качестве прикрытия в несколько маленьких городков и в тот же Литтл-Хэнглтон были отправлены поисковые группы классом существенно пониже, уже открыто. С заданием искать потерянное колье Прюэттов. Разумеется, никто ничего не нашёл, группы прикрытия уже отозваны, – тут он наконец посмотрел на меня. Внимательно, пронзительно, будто пытаясь вскрыть мне черепушку и прочесть мои мысли. – Все. Но не полностью. Пять часов назад был найден труп одного из поисковиков прикрытия, группа Литтл-Хэнглтона. Умер он четырнадцать часов назад, его нашли в этом же городишке в отеле. Согласно заключению экспертов, перед смертью Дэвида Ричардсона пытали, как Круциатусом, так и более узкоспециализированными заклятьями. У него отрублена правая нога, сожжено лицо. Левая нога и часть туловища несут на себе следы укусов змеи, также левая нога сломана и на ней отпечаталась чешуя. Удалось узнать, что его разум подвергался успешным ментальным атакам перед смертью. Причина смерти – все его внутренние органы превратились в трудноидентифицируемую кровавую кашу, причём внутри тела, не нарушив целостности кожного покрова. Возле его руки была обнаружена начертанная на полу кровью буква "V". Саша, ты ничего не хочешь мне сказать?

   – Маты не считаются? – несмешно пошутил я. Боги, какой я идиот! Как можно было забыть о том, что чёртов Волдеморт находится в Литтл-Хэнглтоне?!

   Гоблин покачал головой, проницательно заметив:

   – Саша, наши специалисты не зря свой хлеб едят. Подмену в могиле обнаружат только при эксгумации. Даже памятник обратно поставили с точностью до сотой доли дюйма. И из хижины ребята ушли, сделав всё как было.

   – Том Риддл, полное имя Томас Марволо Риддл, благоприобретённое – Волдеморт, это анаграмма, – я ожесточённо потёр лоб. – Кольцо – артефакт, и очень важно для него. И украденные нами останки – его папаши, кстати – тоже позарез нужны Лорду.

   – Возле трупа было также обнаружено вот это, – после долгого молчания заметил Шейт, ставя шкатулку на стол и открывая её. Там лежала единственная белая карточка, больше похожая на визитку, с надписью "Лорду Прюэтту". – Никаких чар не обнаружено, ни тёмных, ни светлых.

   – Я возьму? – осторожно спросил я. Гоблин кивнул. Я протянул руку и коснулся чуть шершавой поверхности карточки. И всё.

   В голове сами собой возникли строчки...

   Ну, что, Прюэтт, приветствую тебя! Что теперь у вас есть? Деньги, влияние, поместья, семья? Передавай привет Эрику от Лорда Волдеморта...

* * *

   Я спал. Господи, какое блаженство – просто спать! Рядом зазвучал имперский марш. Ну чёрт, кто мне в такое время звонит?..

   – Я, – хрипло, сонным голосом ответил.

   – Саш, ты хоть помнишь, что мы сегодня гуляем?

   – Да, – честно соврал я.

   – ...Саааааша! – фоном раздалось с той стороны. – Привееееет!

   – Тут Лёнька с тобой здоровается, – со смехом сообщила мне очевидное сестра.

   – И ему привет, что ли, – блаженно улыбнулся я.

   – Через час у парка, хорошо?

   – Яволь, майн фюрерин! – шутливо гаркнул я в телефон, на что Ника – моя сестра, только небось молчаливо покачала головой.

   Фух, это был всего лишь дурной сон. Ну, не очень-то и дурной, были и светлые пятна, но тем не менее. Я ведь далёк от образа идеального попаданца – пусть и не всё у меня гладко, но мне есть, что терять, и терять это я очень не хочу. Ну да ладно, прошло – и хорошо. Было немножко интересно даже.

   А теперь пора собираться. Я ведь обещал сегодня племянника выгулять?..

   – ...Быстро! Ещё оживляющего! И стимулятор на сердце...

   – ...Шейтхар, мне жаль, но сам он уже мёртв, функционирует лишь его тело. Я сильно сомневаюсь, что мы можем его вытянуть.

   – Сильно сомневаешься?! Вы проворонили эту грёбаную ловушку!

   – Ты прекрасно знаешь сам, что эту ловушку до срабатывания обнаружить невозможно!

   – Но мы ведь брали её в руки! Я – брал!..

   – Там привязка к крови. Шейт, это бесполезно! Целители не могут держать его вечность, он уже двое суток мёртв. Вытащить его нереально. Мерлин, ещё пару недель, и даже искусственно поддерживать жизнь станет невозможно, его тело просто расползётся от обилия зелий!

   – Вы его вытащите. У вас, знаете ли, выбора нет. Если меня вы ещё как-нибудь сможете успокоить, что крайне маловероятно, то Мюриэль изобретательно проклянёт всех и вся, не размениваясь на попытки узнать, кто прав и кто виноват. И я ей помогу. Это, мать вашу, последний Прюэтт! Ищите, думайте...

* * *

   Жизнь вернулась в привычное русло. Я по-прежнему зарабатывал фрилансом и помощью с техническим обеспечением в паре мелких офисов нашего города, честно бегал по утрам и делал зарядку, общался с близкими... Но, вы не поверите, получал от этого всего такой кайф! Вот он, принцип "Что имеем – не храним, потерявши плачем" в действии. А ведь тогда я правда поверил в то, что больше никогда не смогу увидеть родных, просто старался задумываться об этом пореже.

   Правда, появилась новая привычка. По вечерам выходил из квартиры и подолгу гулял в Лабиринте – обалденно красивый комплекс, который, пожалуй, простирался под всем городом. Выход в него я нашёл в подвале своего дома. Собственно, я там и очнулся, кажется, и оттуда прошёл домой в то утро, когда мне позвонила Ника. Великолепные барельефы, панно и другие всякие фрески-арабески – я в этом, если честно, не разбираюсь... Футуристичные картины соседствовали с батальными полотнами и библейскими мотивами, каждый раз, заходя туда, я находил для себя что-то новое и интересное. Нашёл даже громадную арку с тяжёлыми створками на другом конце лабиринта – кажется, это было что-то вроде выхода. Я знал, что, выйдя, всегда смогу сюда вернуться, но – зачем пробовать? Меня устраивало всё...

* * *

   Гоблин с надеждой смотрел на человека, сидящего напротив.

   – Ну, что?

   – Мне жаль, сэр, – с ощутимым акцентом ответил ему пожилой араб. – Но вероятность того, что мальчика удастся вытащить, крайне мала...

   – Почему? – глухо спросил Шейт. – Вы же один из лучших легилиментов планеты!..

   – Но и я не всемогущ! Даже если я смогу его найти, он не вернётся. Видите ли, природа данной ловушки очень хитра... Обряд, создающий её, был разработан в древности и требует поистине ужасных действий. Изощрённая ловушка для души, немедля убивающая тело; я удивлён, что вы успели доставить мальчика к лекарям...

   – Скажите мне что-то, чего я не знаю, – устало сгорбился в кресле гоблин.

   – Ловушка двухуровневая. Первый уровень – это Лабиринт, огромный комплекс, из которого нет выхода. Там душа и разум человека оказываются терзаемы страхами и истязаемы физически, если так можно сказать – иллюзия голода и непогоды, возможно, чудовища, охотящиеся за жертвой... Это лёгкий вариант. Да, человека трудно вытащить, так как он становится подозрителен и недоверчив, но он хочет выбраться. Если бы всё было так, я бы мог помочь...

   – А второй уровень? Саша на нём, так?

   – Верно... Если дух человек силён, а психика гибка, он подчиняет себе Лабиринт. Фактически строение становится для него своеобразной игрушкой – он видит то, что хочет, в своём Лабиринте он царь и бог... Ему даже известен выход.

   – И в чём ловушка? Да и вообще, могло ли статься так, что вы просто не нашли Сашу в Лабиринте?

   – Отвечу сначала на ваш последний вопрос. Нет, так быть не могло. Самый банальный признак – это температура, я провёл в ловушке достаточно много времени, но она не изменилась ни на градус – приятная прохлада... Лабиринт мучает жертву перепадами, причём всего – мгновения сытости сменяются ужасным голодом, жара холодом... Так оттеняются страдания. Стабильность же говорит о том, что ваш Саша подчинил Лабиринт, сам того не заметив.

   – Не заметив?

   – Или первое, или второе сразу – не дано третьего и переходы с уровня на уровень невозможны. Я могу только засвидетельствовать юноше своё почтение – на второй уровень проходят единицы...

   – Что, чёрт возьми, за второй уровень?!

   – Идеальный мир, Шейтхар. Место, в котором он хочет быть всей душой. Он вполне может измениться и сам... Возможно, он сейчас проживает иллюзорную жизнь известного актёра, или игрока в квиддич, может, героя древности... Там он красив, богат, успешен, благополучен; у него есть всё, чего он может пожелать. Найти его в мире, созданном им же самим, крайне трудно, вернуть же – практически невозможно, он сам не захочет возвращаться...

   – У него тут род и семья!

   – О, поверьте, если он этого захотел, то там у него тоже род и семья. Во много раз лучше и успешней... Поймите, он живёт в мечте. Там всё так, как он желает. Впрочем, даже если я и смогу его вытащить – а такие случаи бывали, не отчаивайтесь... Огромная вероятность длительной депрессии и также велика вероятность суицида. И с гарантией помочь ему я не смогу – ловушка, уничтожая ментальные щиты разума, сама становится таковым. Пока она активна, я ещё могу продираться в его разум, пусть и с большим трудом – а там, признаться, ещё и его татуировка мешает; стоит Александру прийти в себя, как его разум окажется наглухо закрыт от любого вторжения извне самым надёжным способом. Пожалуй, даже дементоры не смогут оказать на него сильного влияния, они смогут лишь сильно испортить ему настроение.

   Вдруг в кабинете появляется взмыленный домовой эльф:

   – Мастер Шейт, там... ученик мистера Алим Амир Шараф эль Дина...

   Я сидел у сестры – сегодня она позвала всех на свою шарлотку, когда почувствовал в своём Лабиринте что-то лишнее. Нет, я помню, что там и до этого бродил кто-то, но тот, казалось, знал, куда шёл и зачем, не терялся и как пришёл, так и ушёл. Я не видел его даже, но я знал, что так было.

   Этот же гость источал отчаянье и панику, и это безумно раздражало. Так что я с извинениями откланялся и пошёл домой. В подвал.

   Минут через сорок я нашёл источник беспокойства.

   – Что случилось?

   – Дурак... он решил, что сможет разобраться с ловушкой. И застрял, потерялся...

   – И?..

   – Я не могу его вытащить. Та гадость, что словил ваш Прюэтт, весьма прихотлива, и пускает в себя только одного легилимента единовременно. Конечно, группой было бы гораздо легче работать... Теперь пока Бенни не умрёт, мне путь в разум Александра закрыт. Я ничем не могу помочь. Никому из них...

* * *

   Мерлин, какой я идиот... Как я мог думать, что сильнее, искуснее учителя Амира?

   И вот теперь я заперт в Лабиринте. Посреди залов с бесконечными картинами без малейшего намёка на порядок. Наверно, я скоро сойду с ума от тишины...

   От спокойствия – первого закона работы с чужим разумом – не осталось ни малейшего следа. Я в смятении, я испуган и зол на самого себя. И ещё по нервам как бритвой проходят эти тихие шаги и непонятный мотив, который будто кто-то напевает себе под нос.

   – Ты тут зачем, непонятыш? – внезапно раздалось у меня из-за спины. Я медленно, в душе уже простившись с белым светом, обернулся. Очаровательно. Кроме всего, на меня ещё и монстр какой-то наткнулся. В Лабиринте легко ходить может только его порождение или хозяин.

   Почему сразу порождение? Это... существо, хоть и было похожим на человека, не имело ничего общего с внешностью пациента. Это не был какой-то известный человек, и он ничем не напоминал великих героев из легенд. Так... обычный. И одежда – не обноски, но и не от кутюр. Да и вообще... Фантазия главы магического рода – маггл?..

   Монстр, тем временем, выжидающе смотрел на меня. Нет, я не поддамся!

* * *

   Когда некто ходил тут в прошлый раз, он излучал только спокойствие, что ни в малейшей мере не злило меня. Вообще неудобства не вызывало.

   Сейчас же гость Лабиринта боялся, паниковал, злился – он буквально фонтанировал негативными эмоциями, и это почему-то производило эффект комара – знаете, так противно жужжит над ухом, раздражает и бесит до невозможности.

   И вот я, полный праведным состраданием... вру, вконец осатаневший, нахожу этого парня (классический азиат среднего роста), и вежливо интересуюсь целью визита. А в ответ получаю крайне логичное:

   – Я не дамся тебе, даже не пытайся!

   – Хорошо, – терпеливо отвечал я. – Не давайся. Отъявись из Лабиринта и вообще не давайся сколько угодно!

   – Будто бы ты, чудовище, не знаешь, что выход мне не найти...

   – Ооо, да я тебя к выходу проведу, только исчезни!

   – Ты – монстр, и я тебе не верю! – это уже начинало серьёзно надоедать. Заклинило видать парня.

   – А я не слишком вежлив для монстра? – чисто для проформы спросил я.

   – Ты хочешь лишь ввести меня в обман! Но я не дамся...

   – Я уже понял, – раздражённо отмахнулся я от его пафоса. – Ну а что ты будешь делать?

   – Я буду сидеть в этой зале и ждать сосредоточения! – от перспективы длительного соседства (видимо, сосредоточение не страдало пунктуальностью и снисхождением, так как сидел парень тут уже не меньше трёх часов) меня перекосило, и я жалобно попросил:

   – Ну пошли со мной, а? Я тебя к выходу выведу... Что тебе терять-то?

   И спустя ещё пятнадцать минут переговоров, когда я уже с трудом мыслил от совокупного воздействия эффекта комара и пафосных, с трагическим надрывом реплик, консенсус был достигнут.

   Потом я проявлял чудеса самоконтроля. На протяжении полуторачасового пути к, как я их теперь назвал, Вратам Избавления от Идиотов, я выслушал около пятидесяти витиеватых вариаций на тему "Тебе не обмануть меня, злобственный монстр!" Мой бедный мозг... И ведь у гада даже язык к концу не заплетался! Талант, однако.

   – Вот, – уже изрядно взбешённый, я указал заплутавшему на показавшуюся арку. – Выход. Вали!

   – Я не верю тебе, – затравленно ответил... этот. – Ты привёл меня в ловушку!

   – Надо было тебя убить, – обречённо признал я. И как эта мысль раньше мне в голову не пришла? Гениально ведь... А теперь, в двух шагах от избавления, я этого сделать не могу. Иначе нафига я тратил своё время и нервы? – Всё, Насреддин недоделанный, дотрынделся, – с этими словами я выкрутил гостю руки, благо, он помельче меня был, и подвёл его (он ещё и упирался! А верещал-то как!) к выходу. Ворота услужливо открылись сами, и я с облегчением втолкнул свою личную нервотрёпку в проём. Эй, мы так не договаривались! Просунувшаяся на ту сторону по локоть рука категорически отказывалась возвращаться назад, более того – меня затягивало на ту сторону! Не хочу!..

   – ...Нет, ты, отрыжка шайтана!.. – раздалось у меня над ухом, и я с прискорбием понял, что капитально испортивший мне настроение и, похоже, жизнь парень достал меня и здесь. – У... Учитель?..

   – Он приходит в себя! – голос откуда-то справа. – Сердце бьётся само! Ник, отпускай! – с груди будто сняли пресс, заставлявший моё сердце биться в неудобном ритме. Вот, так получше.

   – Саша?.. Саша!!! – нет. Нет, нет и нет!

   Что бы тут не происходило, это мне не нравилось. Доставучего азиата я не могу объяснить никак, но вот последний голос обозначает только одно... в родном мире, в своей жизни я таких тембров не встречал. У меня только один вариант – последняя реплика принадлежит гоблину по имени Шейт.

   Не хочу...

   ...Я смотрел в потолок, слушая краткий доклад о своём состоянии и положении дел. Двадцать шестого августа около трёх часов ночи я умер. Восемь дней меня посменно держали на этом свете несколько бригад врачей, вручную, то есть с помощью заклинаний, регулируя сердцебиение и ещё чёртову кучу биологических процессов в организме, мышцы и те стимулируя... О количестве вылитых чуть не прямо на сердце и вколотых через шприц зелий лучше и вовсе промолчать. Двадцать восьмого в Англию прибыл срочно вызванный легилимент, Алим Амир Шараф эль Дин, который и пытался дозваться до моего несчастного сознания. А успех в этом нелёгком деле снискал его непутёвый ученик, презревший все законы по работе с разумом, забивший на технику безопасности и не распознавший во мне искомый объект. Дуракам везёт...

   В общем и целом, феерическая гадость от Волдеморта обошлась мне в пять тысяч галеонов. Три арабу и две врачам. Правда, им всем вроде заплатили больше, банк взял на себя половину. Ну и в побочный эффект в виде нерадостного настроения. Мягко говоря. Алим, не обращая внимания на смурной вид Шейта, в деталях расписал мне все возможные варианты развития событий. Это я сейчас о депрессиях-самоубийствах. Ну, зато у меня теперь есть гарант неприкосновенности моих любимых мозгов. Если они вообще есть...

* * *

   – Шейт, – окликнул гоблина волшебник. – А где ловушка?

   – Две минуты, – попытался успокаивающе улыбнуться поверенный Прюэттов. Такой Александр... пугал. Равнодушное выражение лица, пустые глаза. Во время рассказа он только рассматривал палату, и только тихо хмыкнул, заметив мягкие стены и отсутствие острых предметов. По дороге туда и обратно Шейт вспоминал ответ Мюриэль на вопрос о приезде:

   – О да, я – самое то, что нужно психически нестабильному подростку, пылающему неприязнью к окружающему миру. Зачем мне приезжать? Чтобы потом озадаченно чесать затылок, рассматривая повесившегося Рона и гадать: "Что, из того я сказала, что-то не то?", так?

   Подавая шкатулку, в которой была ловушка Волдеморта, Александру, гоблин всё пытался представить себе реакцию мальчика. Может, не стоило... так?

   – Шейт, – не меняя интонации, с таким же бесстрастным лицом спросил Прюэтт: – Они всегда рассыпаются, или это вы постарались?

   – Всегда. – И, после долгого молчания, чувствуя себя неимоверно глупо, гоблин спросил: – Как ты?

   – Отвратительно, – опять тот же голос и выражение лица. – Я потратил без малого две тысячи на приличную защиту разума, и теперь мне пришлось выложить ещё пять за то же самое... Я в печали, – и, отведя наконец глаза от шкатулки, Саша улёгся на спину, вперив взгляд в потолок.

   Очаровательно. Лорд Прюэтт наотрез отказался разговаривать с кем-либо на тему своего состояния и запретил звать врачей, специализирующихся на психике, предупредив Шейта, что с ними тем более беседовать ни о чём не будет. И что теперь делать?

* * *

   Мои ощущения... не передать словами. Я ещё верил во что-то до того, как Шейт принёс шкатулку. Окончательно надежда на что-то нормальное сдохла в страшных муках при виде горстки чёрного пепла в шкатулке на месте карточки, подарившей мне мечту. Хитровымаханная ловушка, использовавшаяся для гарантированного устранения врага. Если бы мне не повезло и Шейт не успел бы в первые пятнадцать минут доставить ко мне врачей, я бы бесконечно проживал свою жизнь.

   Повезло...

   Я был настолько далёк от образа идеального попаданца, наверно, насколько это только возможно. У меня были родственники и я их любил. У меня была комфортная лёгкая жизнь. Я был всем доволен. Я никогда не мечтал стать кем-то другим.

   Может, было бы легче, если бы я был более эмоционален и легче привязывался к людям. Как это ни смешно или печально, я никогда в своей жизни не ненавидел и не любил. То есть – да, я любил маму и сестру, и племянник по блату попал в категорию близких мне людей. Но другом я считал единственного человека, и то после десяти лет общения. На остальных мне, как бы ни казалось со стороны, в общем-то плевать.

   Вот такой вот я моральный урод, достойное дитя равнодушного века.

   Я очень редко скучал. За людьми. И мне часто было просто скучно. К счастью, я жил в мире, где существовали книги, музыка и ещё чёртова куча развлечений. И ещё у меня была и есть такая замечательная штука, как азарт.

   Самоубийство... я часто об этом задумывался. В основном из интереса. Мне было чертовски любопытно: что же будет со мной после смерти? Меня останавливало только три вещи – я считал подобный способ ухода от проблем слабостью, моя совесть, робко тыкающая пальчиком в сторону родных, и логика, говорившая, что уж моё посмертие так точно от меня никуда не убежит. Правда, как выяснилось, последняя ошиблась.

   Поначалу здесь было интересно. Выпутываться из проблем, которые я создал себе по сути сам. Рон Уизли ведь в каноне к Прюэттам особого отношения не имел? Было забавно помочь Поттеру. Я ведь уже говорил про азарт?.. Правда, когда всё получилось и пошло без меня, запал прошёл.

   Но у меня ведь есть любопытство! Интересно узнать, почему так поступил Волдеморт. Это нелогично. Ладно бы он заметил проблемы с могилой и кольцом – но Шейт клялся, что там всё шито-крыто. Зачем он это сделал? Чтобы уничтожить Прюэттов. Но – почему? Да и потом, как? В отрядах Гринготтса тоже не идиоты. И Хвост, такой, каким его описывала Роулинг, вряд ли справился бы с убитым. Хотя... Я же уже видел, что не всё написанное... в смысле, мои впечатления о героях после прочтения книги и после собственно личной встречи несколько различаются. Тем более там ещё есть змея.

   И чем объяснить происшествие на Кубке? Непонятный налёт.

   И ещё у меня есть враги. Малфои. Надо же и с ними разобраться? Вон, и со Скиттер связи налажены, я ей информацию обещал, а слово надо держать.

   А ненависть... Должен признать, крайне интересное чувство. Я, пожалуй, ненавидел Рона Уизли. Тихо, даже флегматично, с ноткой снисходительности. Но ненависть к человеку мёртвому и к существу живому – вещи совершенно разные. Я ненавидел Волдеморта, пожалуй. Каким извергом надо быть, чтоб дать ребёнку конфетку и тут же отнять её? Это я образно. Но такой облом я ему точно не прощу.

   Нет, определённо надо будет чем-то себя занять. Просто необходимо. Например, обеспечением собственной безопасности, хотя бы эфемерной. И новости узнать. И к войне начать готовиться. А то ведь Волдеморт – товарищ изобретательный...

   А в крайнем случае можно смыться куда-нибудь на просторы необъятной Родины. Буду вон с компьютерами возиться. Поначалу будет неудобно с непривычными интерфейсами программ и старыми их версиями, но ведь это пройдёт со временем?

   О, надо будет акции Гугла купить. Доход, однако.

   В общем, мне есть, ради чего жить. Список-то я составил. Осталось убедить в этом себя.

   Увы, аутотренинг и самообман всегда были моими откровенно слабыми сторонами.

   С такими мыслями я и заснул. Мне снился дом. Родные... И всё медленно рассыпалось чёрным пеплом.

   Проснулся я пусть и не в холодном поту, но не в самом радужном расположении духа. И рано. Засыпать обратно отчаянно не хотелось.

   Как бы мне не хотелось порефлексировать и свалиться в омут депрессии, я отмёл эти недостойные мысли. Да, я не был человеком действия, но и аморфным образованием также не являлся. Я отчётливо осознавал что, во-первых, промедление сейчас может дорого обойтись мне в будущем, и во-вторых – мне надо на что-то отвлечься.

   И прежде всего, пожалуй, мне необходимо обзавестись более-менее правдоподобными сведениями об окружающем мире. И прояснить наконец вопросы с Волдемортом и Кубком...

   – Хозяин Прюэтт?.. – робко раздалось справа.

   – Винки?

   – Хозяин Прюэтт, – облегчённый вздох. – Винки не могла помочь хозяину, Винки плохой эльф...

   – Винки хороший эльф, она не бросила хозяина, – успокоил я её. – А помочь хозяину мог только мастер-человек, – вроде сработало.

   – Винки получала вашу почту, – гордо похвасталась приободрившаяся домовиха.

   – Ну, давай её сюда, – улыбнулся я. Всё-таки она меня чем-то умиляла.

   Самое смешное, что, вопреки мягким стенам и отсутствию острых предметов в комнате, кобура с палочкой всё ещё была у меня на руке. И почему только не сняли?.. Хотя уколы она, в принципе, делать не мешала, а система замков и фиксаторов там хитрая, может, просто не захотели возиться?

   И вот я под Люмосом читаю письма. Официальное извещение из Хогвартса об опоздании к началу учебного года. А ведь им ещё надо будет что-то путное соврать... Что странно – нет письма от Молли и вообще от Уизли.

   Целая пачка писем от Гарри с Гермионой. Пронизаны беспокойством, надеждой и, почему-то, ободрением. В одном из писем Поттер даже соизволил пошутить, мол, ради меня Гермиона отодвинула домовых эльфов, благополучием коих озаботилась, на второй план.

   Письмо от Скиттер. Под грифом "Я этого не напечатаю и деньгами не поделюсь, но вам, лорд Прюэтт, должно быть интересно". Оказывается, туман, опустившийся на лагерь, был не столько заградительной завесой, сколько великолепным отвлекающим манёвром и гарантом безопасности для налётчиков. Растворённый в воздухе психотропный препарат, то бишь хитромудрое зелье, заставляло проявлять людей реакции на раздражители, обратные должным. Учитывая, что весь стотысячный лагерь был на взводе и в боевом настроении, неудивительно, что при таком воздействии все побежали. Очаги сопротивления были одиноки и немногочисленны, а самый успешный из "сопротивленцев", вы не поверите, – я. Ну да, а я всё удивлялся – разумным для меня тогда было бегство дальше вглубь леса, а не глупое нападение на балахонника, я ещё не в той весовой категории для битв с магами. Пойманный же мной юноша вякнул на допросе пару имён и той же ночью скончался в камере. Люди, чьи имена он назвал, внезапно пропали бесследно, как и ещё с десяток волшебников. Вот такие вот пирожки с котятами. Официально инцидент обозначен как хулиганство со стороны несознательных элементов. В минусе только нервы людей, пара травм, типа полученных при падении и раннее в стычках между болельщиками, и около восьми сотен людей с подтёртой неизвестными памятью.

   И второе письмо. В духе "Что-то долго вы молчите, живы ли ещё?"

   Письмо от Картера. Он благодарил меня за пригласительный и возможность познакомиться с Крамом. Спрашивал, как дела и не нужна ли мне помощь. И что я думаю по поводу последней модели метлы, выпущенной его фирмой.

   Письмо от Крама. Благодарил за возможность познакомиться с Картером. Ну, почти всё то же самое, в общем-то.

   Надо будет всем ответить. Даже немного приятно, что я кому-то нужен.

   Я отложил в сторону последний листок и снова уставился в потолок, погасив Люмос. Итак, что мне нужно делать?

   Именно таким и застал меня Шейт.

   – Саша? Как ты себя чувствуешь?

   – Как человек с дыркой у сердца, – это правда, напротив сердца на груди у меня была куча порезов. Я же говорил, что зелья выливали буквально прямо на него. Хорошо хоть, они затягивались буквально на глазах. Очень медленно, но с заметным прогрессом. Впрочем, у гоблина мой ответ вызвал грусть. – Ладно, не важно. Я полон сил и готов к работе.

   – Но тебе надо отдыхать...

   – Отдых, Шейт – это смена деятельности. Если ты имеешь в виду еду, то я позавтракаю у тебя в кабинете, извини уж за бесцеремонность. А если ты хочешь намекнуть на сон, то я, знаешь ли, выспался, – озлобленно ответил я. Впрочем, тут же успокоившись. – Извини, но нам правда пора работать. У меня много вопросов.

   – Что тебе на завтрак? Овсянку?

   – Шейт, не произноси при мне этого слова! Овсянка, придумал тоже... Чай. Каркаде желательно. И пару ложек сахара туда же. Нарезанный хлеб, ветчину и сыр на тарелочке. Хлеб и сыр – тонким слоем, ветчину – толсто. Хорошо?

   – Да, но...

   – Шейт, пожалуйста, – вздохнул я. – Мы кстати вообще где?

   – В Гринготтсе.

   – О, чудно, первый вопрос: тут есть что-то... менее белое и сколько стоит постой, если вы оказываете такие услуги.

   – Нет, но ты вполне можешь жить в сейфе...

   – Слу-ушай, а ведь гениальная мысль!..

   – Я же пошутил, – безнадёжно протянул гоблин.

   – А там можно будет прорубить бассейн и поставить санузел?.. – назовите меня садистом, но зрелище недовольно-обречённой морды гоблина доставляло мне удовольствие. И, кстати, банковские спецы справились с заданием всего за четыре дня, так что я реально потом жил в сейфе. Спал на татами, накрывшись докупленным пледом. И с утреца в бассейн, ммм... Для бедного стилета с подставкой остался небольшой кусок помещения, рядом со столом и террариумом в последней свободной четверти помещения. Предпоследнюю занял тир. Ну да ладно. Здесь есть свои прелести, пожалуй, не всё так плохо.

   Хотя кого я пытаюсь обмануть?

   – Саша...

   – Да, кстати, Шейт. Называй меня Рон. Рон Прюэтт, – сказал я уже для себя. Пора смириться. Шансов нет. Я – здесь, и это окончательно. Так что надо прожить эту жизнь если и не с удовольствием, то хотя бы в комфорте. Хм, учитывая обстоятельства – хотя бы прожить.