Текст книги "Бабочки (СИ)"
Автор книги: kiriko-kun
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)
Он подал чашку Люсинде, поставил чай перед Броком и Баки, сел напротив. Почему-то сейчас такое положение вещей казалось ему правильным, эти люди были ему родными и близкими, ближе, чем Роза и Мишель – по крайней мере, Джек не ощущал никакой угрозы, не старался держать эмоции под контролем и спокойно мог оставить спину неприкрытой – не предадут, не ударят. И пусть Люсинда не так давно вошла в этот крайне узкий круг – принц признал её своей каким-то шестым чувством, не раз спасавшим ему жизнь. Именно оно вопило, уговаривая довериться Джону Карпентеру и Андрэ Рамосу.
Они пили чай, Баки расспрашивал Люсинду о небесных лошадях, Брок открыл свой ноутбук, отыскал фотографии в интернете и показывал их всем. Было спокойно. Не затишье перед бурей, а скорее пауза перед большими делами, которые всем им предстояли.
– Я думаю, – сказала Люсинда, – мы станем хорошей семьей, все четверо.
– Я буду заботиться и о тебе, – кивнул Баки.
Брок промолчал – просто включил Люсинду в список охраняемых объектов. Невеста принца, будущая королева, способна попортить им и Джеку немало крови. Большая удача, что умница Лулу решила встать на их в сторону. Ну, а взять плату за знание породистыми лошадьми – это вполне по-королевски. Брок оценил.
Джек вслушивался в разговоры, удобно устроившись с ногами на диване, потягивая уже вторую кружку чая. Он был прав, выбрав именно Люсинду, хотя присматривался ко всем незамужним девушкам, допущенным ко двору: другую бы не приняла Роза, а скандалов по этому поводу Джеку совсем не хотелось. Он не слишком хорошо помнил Лулу, только какие-то глупые детские игры, но и тогда лучшая подруга сестры, хоть и была младше, отличалась разумностью и рассудительностью не по годам. Джек долго к ней приглядывался, наводил справки и совсем ничего не узнал, а значит, было два варианта: либо она настолько хорошо шифруется, либо и правда чиста и достаточно умна, чтобы не влезать в дерьмо светской жизни гелвуйской молодёжи.
Устроив голову на большой диванной подушке, Джек задремал.
Баки укрыл его пледом.
– Мне пора, – шепнула Люсинда. – Андрэ, вызови мне такси, на улицах неспокойно.
– Я сам тебя отвезу, – пообещал Брок. – Пойдём.
Джек проснулся от тишины. Сел, зевая, потёр лицо, огляделся. В гостиной свет был приглушён почти до минимума. Потянувшись, Джек глянул на часы: не было ещё и девяти вечера. Видимо, насыщенный событиями день всё же утомил его настолько, что он выключился прямо в середине разговора.
– Брок… Баки, – позвал он, прислушиваясь к тишине.
Баки выглянул из кухни с ножом в руках.
– Ты проснулся, – обрадовался он. – Я готовлю ужин, а Брок повез Люсинду домой. Она мне нравится. Красивая и умная, и все понимает.
Джек подошёл, обнял его со спины, устроив голову на плече Баки. Он ещё не до конца проснулся, его знобило, и вообще хотелось затащить любовника в постель, притянуть к себе, обнять, как плюшевого жирафа, и провалиться дальше в сон.
– Я долго её искал, – мурлыкнул Джек в его ухо, провёл носом по шее. – Но думал, что будет сложнее. Баки, завтра вам с Броком нужно будет принести присягу мне как новому королю, церемонию коронации будут показывать на всю страну.
– Значит, принесём. – Баки ссыпал нарезанное кубиками мясо в глубокую сковороду, обернулся и обнял Джека. – Тебя это беспокоит? Мы не скрываемся, если что, в Гильбоа нас продали практически официально.
– Любовь моя, меня беспокоит всё, что связано с вашей безопасностью и с вами в целом, – ответил Джек в губы Баки, поцеловал, оттягивая зубами нижнюю.
Поцелуи с Баки были отдельным видом извращённого удовольствия. Джек мог часами стоять вот так, вылизывая эти губы, наполняясь его дыханием, и ничего не замечать вокруг.
Через некоторое время раскрасневшийся, с сияющими глазами, Баки оторвался от Джека, чтобы помешать мясо и добавить соус.
– С нами всё будет в порядке, – пообещал он. – Вот увидишь. Давай я приготовлю ужин и накормлю тебя. Да и Брок скоро вернётся. Завтра будет тяжёлый день, тебе, наверное, придётся переехать во дворец насовсем.
– Перетрясём этот клоповник. Роза, скорее всего, переберётся жить в «Виноградники», а Томасина была верна только отцу, я не оставлю её во дворце. Захочет – дам хорошие рекомендации или отправлю вместе с матерью, нет – просто уволю. Мне всё равно, где жить, лишь бы рядом с вами, – ответил Джек, расставляя приборы.
Он нисколько не кривил душой. Сегодня, в тот момент, когда он стоял и смотрел в мёртвые глаза отца, Джек понял очень простую истину:счастье не в короне и королевстве, не в бабочках, не в деньгах или власти. Счастье в людях, которые тебя окружают. Его людьми были Брок и Баки. И сорвись они с места —поехал бы с ними хоть на край света, в Сибирь, в космос, куда угодно, оставив за спиной всё. Потому что нет ничего важнее тех, кого настолько взаимно любишь.
========== 19. ==========
Советник Хансен стоял у трона, рядом ассистент держал в подрагивающих руках красную бархатную подушку, на которой лежала корона – несимметричный венец из металлических листьев.
Дверь тронного зала распахнулась. Все поднялись, приветствуя будущего короля. Сейчас Джонатан Бенджамин принесет присягу своей стране и будет коронован. Настала новая эпоха. Король умер – да здравствует король!
Джек шёл по красной ковровой дорожке, гордо расправив плечи. Он чувствовал десятки направленных на него взглядов, сканирующих, старающихся пробраться к нему под кожу в надежде понять, что принесёт его правление всему королевству и конкретно им. Слышал шепотки, стук сердец, слышал едва различимое шуршание крыльев бабочек. Этот трон, корона, королевство, все эти люди, окружившие его сейчас плотной стеной, были не наградой, а результатом упорного титанического труда, нежелания сдаваться, прогибаться под отца.
Приблизившись к советнику, Джек опустился на одно колено, вскинув голову, глянул в лицо вздрогнувшего Хансена и едва заметно улыбнулся. Он знал о слухах, постоянно окружавших его персону, знал, что никто из советников и министров не ожидал увидеть на ступенях к трону принца, лучшим другом которого была бутылка, и от этого хотелось рассмеяться – что не ожидали?
Корона опустилась на голову нового короля, слова клятвы громыхнули, разносясь по всей стране. Джек выпрямился, окинул взглядом столпившихся у трона.
И завертелось.
Подходили люди один за одним, так же преклоняли колени, приносили клятву —кто искренне, надеясь на какие-то изменения, кто отводя взгляд или вздрагивая, встречаясь глазами с монархом, уже понимая, что именно его ждут очень большие перемены. Первыми шли Брок и Баки, пусть и под вымышленными именами, дальнейшую череду лиц Джек почти не запомнил: отец наплодил слишком много советников и прочих министров, и с этим следовало бы разобраться в первую очередь.
Принеся присягу, Брок и Баки встали за плечами своего короля безмолвным предупреждением и угрозой. Казалось бы, они не сделали ничего особенного ни в это, ни в прежнее правление, но их боялись, на них смотрели со страхом и заискивающе. Министр путей сообщения даже попытался кому-то из них подмигнуть.
Впрочем, Брок знал, какие за слухи ходят о личных телохранителях вчерашнего принца, а сегодняшнего короля. Мордовороты, головорезы, устраняют любую угрозу Джонатану Бенджамину так, что не остается следов. Убедили принца-алкоголика бросить пить, взяться за ум и жениться. Вертят им как хотят, а он посылает их прикончить всякого, кто косо посмотрит в его сторону.
Даже странно. Пока для Джека Баки убил всего одного человека – Катарину Гент. И то никто не связал это убийство с Джеком, даже убийством не посчитали. Была пьяна, села за руль, слетела с моста, утонула.
Впрочем, Брок давно знал, что люди любят бояться и боятся зачастую вовсе не тех, кого надо. Баки всё так же оставался винтовкой Джека, Брок все так же был всего лишь пальцем, нажимающим на курок, и только Джек определял цели. Ну, а тот факт, что убийство Сайласа оплатил Уильям Кросс, Броку и Баки только на руку. В Гильбоа никто, кроме Джека, ничего не знал о них. И не узнает никогда. Потому что свои тайны – в этом Брок давно убедился – Джек хранил, как дракон сокровища.
Когда официальная часть была закончена, фотовспышки отсверкали, журналисты разошлись, разнося весть о новом короле, пришло время обязательного банкета. Советники с семьями, министры, высокопоставленные военные чины, разбившись на группки, жались к стенам, оглядываясь на всё ещё висящий на самом видном месте портрет Сайласа. Кто-то привычно льстиво улыбался, вжимая голову в плечи, кто-то злорадно скалился, едва сдерживая желание подойти и плюнуть. Джек думал, что ему будет неуютно под тяжёлым взглядом бывшего короля, захочется сбежать, укрыться или попросту сорвать портрет со стены. Но впервые за многие годы, находясь в этом зале, он понимал, что это просто холст, масло и ничего больше, что этого человека больше нет, он остался в истории королевства как благодетелем, завоевателем, так и тираном, которым так боялся стать.
Джек остановился около портрета, поднял бокал.
– За нового короля и новое королевство, отец.
– За нового короля! – подхватила Мишель.
– За нового короля…
***
Поздно вечером Брок и Баки сопроводили усталого короля в его покои. Его старые покои – апартаменты наследника. Джек не спешил выгонять мать из привычной ей спальни. Потерпит до свадьбы.
– Ну вот, – сказал Баки, целуя Джеку руки. – Ты теперь король. И никто над тобой не властен.
– Кроме страны и короны, – уточнил Брок. – Та еще каторга. Но хоть без Сайласа над головой.
Он подошёл к Джеку со спины и обнял, согревая.
– Вымотался? – спросил он.
Откинув голову назад, на плечо Брока, Джек наконец-то свободно вздохнул и рассмеялся.
– Знаешь, нет, такая лёгкость во всём теле, будто с плеч скинул груз, который тащу уже много-много лет. Сколько сделано, а сколько ещё предстоит! – Джек зажмурился, выдохнул. – Это ведь только начало. Сейчас Совет очухается, и начнут тягать во все стороны, стараясь сохранить привычное место, доказать полезность. Разогнать бы их всех, но нельзя, по одному менять придётся, а некого поставить.
Джек отстранился, потянул галстук, развязывая опостылевший за день узел, скинул пиджак, покрутил головой, разминая шею.
– Я всегда мечтал занять это место, мечтал заполучить корону, а сейчас не понимаю, зачем оно мне надо, – признался Джек. – Тогда хотел отцу что-то доказать и вдруг понял – никому ничего не надо доказывать. Это немного пугает – не знаешь, куда двигаться, а все только и ждут, когда оступлюсь, чтобы потоптаться на могиле Сайласа за то, что не научил, не направил сына, и он не справляется.
– Ты справишься. Ты король, это больше, чем титул. Это то, кем ты являешься, Джек.
– Я Джек Бенджамин, майор, боевой офицер, командир подразделения, разведчик, а ещё, говорят, раздолбай, пьяница, повеса и бабник, – улыбнулся он, расстёгивая пуговицы тонкой белой рубашки, оглядел свои покои. – Представляете, я ведь тут почти никогда не спал, обычно уходил на диван в кабинете.
– Я погрею тебе спину. – Брок погладил его по плечам, снял рубашку и поцеловал в шею.
– А я просто погрею. – Баки подошел к Джеку вплотную.
– Не надо просто греть, – облизнулся тот. – Я так долго вас нормально не касался, слишком соскучился, чтобы спать.
Подался вперёд, вжимаясь в широкую грудь Баки, провёл ладонями по плечам, застонал протяжно, умоляюще.
Брок поцеловал Джека в шею и тут же прикусил, оставляя засос ниже линии воротника. Баки прижался губами к губам, притёрся грудью и пахом. Они стиснули Джека между своими телами , как начинку в сэндвиче, и совершенно не собирались выпускать.
Джек стонал, гладил Баки, ластился к нему, сжимая ладонями ягодицы, нетерпеливо дергая ворот его рубашки. Пальцы отказывались слушаться, маленькие пуговки не поддавались. Мотнув головой, Джек постарался перевести дыхание, хоть его и вело от одного запаха, жара тел своих любовников, ощутимого даже через одежду, но так хотелось притереться кожей к коже напрямую, коснуться губами, ощутить дрожь и желание.
Со стоном отстранившись, Баки быстро разделся и снова обнял Джека, кивнув Броку. Тот тоже освободился от одежды и прижался стоящим членом к заднице Джека.
– Ты всё ещё одет, – низко и возбуждённо сказал он Джеку в самое ухо. – Как нехорошо с твоей стороны.
И Брок принялся расстёгивать на Джеке брюки.
Когда горячие ладони Брока прошлись по его бёдрам, освобождая от последней одежды, Джек отчаянно всхлипнул и осел на пол к ногам Баки, ласково коснулся губами алой, блестящей от смазки головки, лизнул самым кончиком языка, зажмурился, наслаждаясь терпким вкусом, и вобрал её в рот, сжав член Баки у основания. Его пальцы едва сходились на толстом, перевитом крупными венами стволе. Джек сосал, облизывал, брал за щёку, стараясь заглотить, гладил ладонями, перебирая тяжёлые яйца. Оглянувшись на Брока, потянулся к нему, точно так же проходясь губами по налитому желанием стволу. Если бы он мог, то взял бы в рот оба, ласкал бы губами, языком, смешивая вкусы и ощущения, но он мог только отсасывать одному и дрочить в это время другому.
– Жадный, – хрипло выдавил Брок. – Давайте в постель, ненавижу ебаться на ковре.
– Да, – выдохнул Баки. – Джек, выеби меня сегодня, – попросил он. – Весь день об этом думал.
Они вместе затащили Джека на королевских размеров кровать. Баки немедленно встал на четвереньки, подставляясь, а Брок, добыв откуда-то смазку, принялся напоказ растягивать его – для Джека.
Джека повело, размазало от этого зрелища; усевшись напротив, он сгрёб в кулак яйца, сжал их, чтобы не кончить только от того, как длинные мозолистые пальцы Брока растягивают мышцы входа, оглаживают нежные стенки.
Закусив собственную ладонь, Джек задрожал всем телом, не выдержав, подался вперёд, вылизывая крепкие ягодицы, прикусывая молочно-белую, будто бы не знавшую никогда солнца, кожу, расцвечивая собственническими метками, но при этом не сводя горящего желанием взгляда с Брока, периодически касаясь его члена. Не мог он не касаться, не мог не тянуться, оставаться в стороне хоть от одного из возлюбленных, ощущая практически болезненную нехватку чего-то очень важного.
– Как же я вас хочу, – выстонал Джек, пробравшись двумя пальцами в растянутую дырку Баки, стоило Броку на секунду убрать свою руку.
– Выеби меня, Джек! – взмолился Баки, прогибаясь.
Брок тем временем устроился так, чтобы Баки мог ему отсосать, и притянул лохматую голову к своему смуглому члену. Баки послушно наклонился, лизнул головку, приласкал уздечку кончиком языка.
Коснувшись губами крестца, Джек выпрямился, глянул на Баки, на его пошло-розовые губы, растянутые вокруг члена Брока. Застонал, приставил сочащуюся смазкой головку к раскрытому входу Баки и вошёл одним движением, замер, прижавшись к его заднице, боясь двинуться, так было сладко и горячо. Баки был невероятно тесный, тугой, будто бы не ебался с Броком чуть ли не каждую ночь. Нежные стеночки пульсировали вокруг члена Джека, сжимались.
– Господи боже, как хорошо, – на одном дыхании заскулил Джек, сжав пальцами бёдра Баки, своего Баки. Вышел почти полностью и вбился во влажную тесноту, срываясь, теряя голову. Ему хотелось бы быть с Баки нежным, ласковым, но сознание выключилось с оглушительным щелчком, оставляя лишь голые инстинкты, желание завладеть, пометить.
Баки сжимал Джека в себе, подавался назад, насаживаясь на его член, и тут же устремлялся вперёд, вбирая в рот член Брока. Он принадлежал им двоим, а они принадлежали ему, и это было хорошо до искр из глаз.
Брок подавал бёдрами вверх, вбиваясь в жаркий рот Баки, но глядел при этом в шальные, бешеные от желания глаза Джека, представляя, как позже возьмет его, как Джек для него раскроется и подставится.
Сорвавшись на бешеный рваный ритм, Джек замер, войдя особенно глубоко, крупно вздрогнул и заскулил, кончая, наполняя Баки своей спермой, чувствуя, как прогибается Баки, ловя отголоски его наслаждения, слыша стон Брока, ловя его голодный взгляд. Слишком долго он был без них, слишком изголодался, чтобы насытиться одним разом.
Сев на пятки, Джек вновь потянулся к заднице Баки, развёл ладонями ягодицы и припал губами к припухшему входу, вылизывая, глубоко забираясь языком, слизывая собственную сперму.
Баки тихо стонал и вздрагивал от его прикосновений, и в какой-то момент заурчал, взяв Брока до горла. Тот тихо вскрикнул и кончил – Брок вообще был довольно сдержанным и негромким в постели.
Баки проглотил всё до капли и вылизал Брока. Сам он всё ещё не кончил, и его член истекал предъэякулятом.
Повалив Баки на спину, Джек устроился сверху, распластался, зажав их члены, потянулся к губам, ласково лизнул шею, сжал губами горошину левого соска, перекатывая правый в пальцах, задрожал, услышав рваный всхлип, вскинул на Баки больной, совершенно поплывший взгляд, и сполз ниже. Вылизав впадину пупка, вновь сконцентрировался на члене возлюбленного, обхватив его двумя руками. Хитро глянул на Брока, повёл бёдрами, как бы приглашая, прогнулся в спине. Джеку было мало, иссушающее мало их обоих. Он хотел их постоянно, где бы ни находился, мыслями уплывая в жаркое слепящее марево удовольствия.
– Ты меня переоцениваешь, – выдавил Брок, устраиваясь позади Джека и начиная его вылизывать и ласкать пальцами. – Мне не восемнадцать.
Впрочем, «не восемнадцать» ему было совсем недолго. Помешательство друг на друге у них у всех было совершенно взаимным.
Брок целовал Джека везде, где только можно, и растягивал двумя пальцами, массируя простату. То, как Джек их хотел, заводило до безумия. Иногда Броку казалось, что, если бы не дела, они вообще бы не вылезали из койки – только в сортир и поесть.
Баки перебирал волосы Джека, пока тот отсасывал ему, гладил растянутые вокруг члена яркие губы и изо всех сил старался не двигаться, но получалось плохо. У него напрягался живот и дрожали бедра. У Джека был такой жадный, горячий, влажный рот, такой умелый язык…
Брок подрочил себе, добавил смазки и толкнулся в Джека, медленно входя до самого основания. Тесный, всегда такой тесный, как в первый раз.
Джек сипло, давясь воздухом, застонал, прижался грудью к постели между ног Баки, прогнулся в пояснице насколько мог сильно, подался вперёд, забирая член Баки до самой глотки, и тут же дёрнулся назад, насаживаясь на Брока.
Всё плыло перед глазами, Джека бросало то в жар, то в холод, то размазывало, растирало в слепящую звёздную пыль, то заново слепляло, закаляя, наполняя силой. Они трахали его, любили, заполняли собой. И Джек любил их обоих, разных, странных, самых важных, нужных, единственных, совершенно не понимая, как мог жить, существовать отдельно. Любил настолько сильно, настолько всеобъемлюще, что впору было испугаться, но Джек был счастлив, впервые за всю жизнь совершенно и полностью счастлив, наполнен до краёв этим новым для себя чувством.
Баки вскрикнул, кончая, размазывая сперму по рту и лицу Джека, а потом переместился, чтобы зацеловать Джека, слизать все до капли, впитать в себя его рваные выдохи и дрожащие стоны.
Брок ебал Джека как в последний раз, вцепившись в бёдра до синяков, размеренно и сильно, каждый раз проезжаясь по простате, чувствуя, как Джек сжимает его в себе и подаётся назад, насаживаясь.
– Давай, малыш, – прохрипел он, – сделай так ещё раз!
Джек выл в губы Баки, умирая от каждого толчка, от жара, расползающегося неумолимо по телу. Все чувства обострились до максимума, накрывая слепящей волной, перемалывая, пережёвывая Джека. Брок творил с его телом что-то невероятное.
Тонко вскрикнув, Джек забился, прогибаясь в спине, почти касаясь затылком лба Брока, сжимая его член в себе.
– Вот так, малыш, – подбодрил его Брок, – кончи для меня!
Ему самому хватило нескольких движений, чтобы излиться в горячую сладостную глубину.
Повалившись на грудь Баки, Джек чувствовал себя медузой, выброшенной на песчаный берег. Тело было тяжёлым, безвольным и двигаться отказывалось. Джек лежал, прижавшись ухом, и с тихим урчанием слушал, как под рёбрами колотится сердце Баки, чувствовал прикосновение ладони Брока между лопаток, его губы на плечах.
– Люблю вас, – прошептал он. – Знали бы вы, как сильно я вас люблю.
Джеку не обязательно было слышать ответные признания. Что значат простые слова, когда ты знаешь – любят, точно так же сильно, страшно в полноте своих чувств, любят настолько, что готовы разменять собственную жизнь ради спокойствия другого, ради его жизни и мечты. Джеку не надо было слушать, чтобы услышать всё, что ему хотели сказать.
Джек был королём со своим собственным королевством в одной комнате на троих, со своим миром и вселенной, со своими бабочками.
The End
