Текст книги "Бабочки (СИ)"
Автор книги: kiriko-kun
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)
– Не более, чем вы, миссис Гент, – холодно улыбнулся Джек. – Что замерли? – гаркнул он. – За работу!
– Это вряд ли, Ваше высочество. – Катарина прошла между столов, звонко цокая каблуками. – Телеканал принадлежит мне, а порочить его репутацию я не позволю даже вам, мой принц.
Джек вылетел на улицу, зло пнул колесо автомобиля.
– Вот дрянь! – зашипел он, сделал пару глотков из фляги и скривился. – Поехали домой, Андрэ. Больше нам тут ловить нечего.
– Спарринг? – предложил Брок. – Вам надо куда-то деть злость, Ваше высочество. Спарринг поможет.
– Поехали, – согласился Джек.
Он скорее всего напился бы и потащился к Джозефу просить о примирении, но то, что предложил Андрэ, как ни посмотри, было лучшим вариантом. Слишком много места в его жизни занимал алкоголь.
Джек знал, что всё произошедшее сегодня будет известно его отцу в кратчайшие сроки, но не мог злиться на то, что Рамос хорошо выполняет свою работу.
– Считаешь меня чудовищем? – глухо спросил Джек, устраиваясь на заднем сиденье машины.
– Любой сильный человек превратится в чудовище, если его загнать в угол и все время тыкать палкой, – ответил Брок. – Я считаю вас сильным человеком, Ваше высочество. – Он вывел машину со стоянки. – Давайте согласуемся. У происшествия в телестудии было слишком много свидетелей, начиная с миссис Гент, чтобы его удалось просто замять. Что мне сказать королю? Точнее, что Актив должен будет сказать королю?
– Что принц допился до смуты. – Джек внимательно разглядывал затылок Рамоса.
Он не ожидал, что соглядатаю отца будет хоть какое-то дело до чувств мятежного принца. А вон оно как выходило. Может, и правда стоило присмотреться к этим двоим внимательнее.
– Значит, алкогольный психоз, – согласился Брок. – Возможно, после этого последует приказ контролировать количество употребляемого вами алкоголя. Возможно, и нет. Я пока не берусь предсказывать приказы короля.
Он свернул в узкий переулок и остановил машину у массивной железной двери.
– Здесь есть хороший ринг, где не задают вопросов, Ваше высочество.
Брок вышел из машины и открыл принцу дверь.
Джеку было не во что переодеться. Скинув пиджак, галстук и ботинки, принц вышел на ринг. К чёрту спарринг, он отчаянно хотел почесать кулаки хоть об кого-нибудь, пусть это будет Андрэ Рамос. Хотя Джек был не уверен, что сможет выйти победителем, если командир Джона возьмётся за него в полную силу.
– Давай!
Брок обмотал принцу руки бинтами, забинтовался сам и атаковал. Принц был хорош – для парня настолько мало тренирующегося и пьющего. Умел драться и явно это дело любил. Брок блокировал удары, валял принца по рингу и думал, что неплохо бы перевести такие занятия на регулярную основу.
Пару раз принц даже достал его, пробив защиту.
Актив стоял у канатов и наблюдал. Он добрался сюда быстро и незаметно, оставив свою машину на углу квартала.
Спарринг – это хорошо. Это правильно. Это помогает. Командир умный. Принц лёгкий, но быстрый и ловкий. Надо тренировать его чаще.
Джек повис спиной на канатах, шало улыбаясь и стараясь отдышаться. Вот оно, то, чего так не хватало телу и мозгу – хорошая драка без отупляющего алкогольного дурмана в голове. Ещё бы потрахаться, но это желание было из разряда невыполнимых.
Никто из одноразовых любовников не появлялся на горизонте уже достаточно давно, а звонить Джозефу и выслушивать нотации ради его тощей задницы не хотелось совершенно. Джек окинул голодным взглядом Рамоса. Оставалось только дрочить, к тому же тем для фантазий с такими соседями прибавилось.
– Домой, или «винтовка» тоже хочет поразмяться? – одними губами улыбнулся Джек.
Брок оскалился.
– Актив, в ринг, – приказал он.
Как-то само собой получилось, что с принцем, когда не было посторонних, они разговаривали на английском. Джонатан Бенджамин отлично знал язык и охотно практиковался, правда, говорил он с мягким гелвуйским акцентом.
– Есть, командир. – Актив разделся, оставшись в одних трусах и майке.
– Семи-контакт, левую руку не использовать, – приказал Брок.
Как будто Актив одной правой ему не наваляет.
Если бы Джек мог себе позволить, то застонал бы в голос от одного вида Джона: мощного разворота широких плеч, хищной звериной грации, того, как вспыхнули злым азартом серые глаза. Он был настолько хорош, что его хотелось касаться, трогать, оглаживая литые мышцы, пройтись губами по буграм шрамов на левом плече.
Андрэ с Джоном танцевали – назвать боем происходящее на ринге язык не поворачивался.
– Превосходно, – прошептал Джек, не смея отвести взгляд.
Влетев спиной в канаты в очередной раз, Брок остановил тренировку. Конечно, Актив только начал разминаться, но, чтобы как следует вымотать, против него надо было выставлять поочередно человек десять, а столько у Брока здесь просто не было. Вдобавок этот стервец явно красовался перед принцем, и только черти знают, что творилось в этой лохматой голове.
Однако, судя по всему, принц явно впечатлился. Вон как глазами сверкает.
– Ваше высочество, – предложил Брок, разматывая бинты, – как вы посмотрите на регулярные тренировки?
Джек сглотнул, представив, сколько ему после таких спаррингов придётся дрочить в душевых, но малодушно согласился, чтобы хоть так касаться этих идеально проработанных тел. Сразу вспомнился тщедушный Джозеф и его попытки освоить йогу.
– Домой, – жалобно просипел Джек, прикрывая пах висящим на сгибе локтя пиджаком.
========== 6. ==========
Смысла Судного дня в Гильбоа Брок не понимал, хоть тресни. Все эти заигрывания с народом, свинья в Совете и прочая чушь…
Принц метался, пытаясь сделать… хоть что-то. Да, отец назначил его министром информации, но в довесок прилепил к нему чёртову стерву Гент, что разом обнуляло назначение. Кроме того, Брок прекрасно видел, что несогласные с королем министры министрами остаются недолго и живут после этого слишком мало. Теперь и он беспокоился за принца.
А Актив просто прилепился к нему, как жвачка к подошве, и сопровождал даже на Совете, куда традиционно не допускались никакие телохранители, кроме королевских. Но против Актива Сайлас не возражал.
Судный день раздражал Джека показной лояльностью, открытостью короля перед народом. В этот день традиционно не решалось ничего серьёзного – мелкие неурядицы, ради которых и в обычный суд идти бы не стоило.
Джек пил уже третью чашку кофе в холле, лишь бы не возвращаться в кабинет, не оставаться с Катариной в относительном уединении, если не считать его молчаливых охранников, боясь, что в какой-то момент банально придушит гадину – слишком та сладко и многообещающе улыбалась, посматривая в его сторону.
– Стерва, – сказал Джек, выбрасывая одноразовый стаканчик в урну.
Скорее бы этот фарс закончился.
– Брат, – подбежавшая Мишель схватила Джека за руки. – Ты слышал? Один из истцов не явился, освободилось место, и это мой шанс, понимаешь? Я так долго готовила программу реформы здравоохранения, пересадки органов для детей. Это так важно для меня, но нужна твоя поддержка. Если ты и Катарина встанете на мою сторону, то Совет не откажется пропустить нас на Судный день.
Джек усмехнулся, вспоминая тщетные попытки сестры хоть как-то повлиять на отца, доказать значимость своих слов. Тот хоть и любил дочь, но считал её лишь красивым, совершенно бестолковым приложением к трону, не способным на действительно стоящие идеи.
– Ты же знаешь, что я всегда на твоей стороне, малышка, что бы ты ни придумала, – ответил он, притянув её к себе и, как в детстве, погладив по голове.
– Ну, Джек, это не моя придумка…
– Знаю-знаю, – замахал он руками. – Иди, готовься, тебе ещё нужно будет выступить перед Катариной Гент, как раз и потренируешься.
Судный день, день, когда можно было обратиться к королю с любым вопросом, просьбой помочь разрешить спор, стал временем, когда его родные дети пытались доказать собственную значимость для короля и королевства в целом.
Джек понимал, что, даже если Мишель и пропустят в зал, Сайлас раскатает её идею, не моргнув глазом, при всех, растопчет, ткнёт носом в дыры и незначительные огрехи, раздувая их до невероятного масштаба, опустит малышку Мишель с розовых облаков на землю.
– Джек!
Принц вздрогнул, пряча флягу во внутренний карман пиджака, обернулся, встретившись глазами с Шепардом – растерянным, разбитым последними событиями, связанными с его семьёй и Портом Процветания..
– Простите. – Он стушевался под строгим взглядом принца, отступил назад на несколько шагов. – Майор Бенджамин, Ваше высочество, разрешите обратиться!
– Что у вас, Шепард? Только быстрее, – деланно дружелюбно растянул губы в улыбке Джек.
– Помогите мне пробиться на Судный день. Только король может оправдать моего брата.
Актив внимательно наблюдал за тем, как разговаривают Шепард и принц. Как Шепард не видит, что принца от него тошнит? Что Джонатан Бенджамин попросту ненавидит фермерского сынка?
Брок тоже слушал, нисколько не сомневаясь в том, что Итану Шепарду освобождение не светит. Бунт против короля, покушение на принцессу… Ну и что, что Итан защитил ее? Сначала он создал ситуацию, из-за которой принцесса оказалась в опасности, и этого ему король не простит.
Брок крепко сомневался, что король действительно любит свою дочь, но тот всячески это демонстрировал. А значит, Итану Шепарду не жить.
Самое забавное, что обращаться к принцу для Давида Шепарда было последним делом: принц ненавидел Давида, а сестру-то как раз действительно любил. Не уважал, не считался, но любил.
Очевидная же ситуация.
Что, Давид Шепард настолько глуп? Искренне верит в то, что после загула по клубам с попойкой и блядками они с принцем стали друзьями? Или надеется на благодарность за спасение жизни? Ну так принц ему за это благодарен не был, и Брок его понимал: рана принца в той заварушке была несерьёзной, несильная контузия, и принц имел все шансы выбраться сам. Меньше пришлось бы унижаться.
Джек расплылся в довольной улыбке. Вот он – очередной шанс подставить всеобщего любимца, вывернуть его самодеятельность так, чтобы она встала поперёк горла не только Сайласу, но и Мишель, столкнуть их лбами, заставить бодаться и самому наблюдать за этим действом из партера. Слишком уж Джеку надоели эти двое: Шепард своей незамутнённой тупостью, слепой верой в короля, и Мишель, милая Мишель – тем, что до сих пор не видела дальше своего очаровательного носика, уверенная, что мир справедлив и прекрасен. Как же хотелось их ткнуть в самое дерьмо.
– Помочь? Вот только Мишель просила меня о том же самом. – Джек усмехнулся, видя, как вспыхнула в блёклых глазах Шепарда надежда, поправил перекошенный воротник его формы. – Но для себя, друг мой.
– Я… я попрошу Мишель! – вспыхнул надеждой Шепард и куда-то унёсся.
Брок смотрел, как принц звонит кому-то и требует скорейшего суда над Итаном Шепардом и смертного приговора. Иногда наивность Его высочества Брока озадачивала. У принца практически не было никакой реальной власти. Он полностью зависел от капризов своего отца.
Ничего. Ничего. Брок научит его выживать. Интриговать, манипулировать, создавать сеть осведомителей. Всему научит.
А Актив прикроет спину.
***
– Милый мой мальчик, – всплеснула руками Катарина. – Мой принц, вы специально так подстроили, что эти двое окажутся здесь? И в то же время не дали им ни одного шанса одержать победу. Как это низко с вашей стороны.
– Низость – это по вашей части, миссис Гент. – Джек покрутил на пальце одно из колец. – Я всего лишь напомнил им о приоритетах и о том, что влечёт за собой сделанный когда-то выбор.
Катарина оперлась бедром на край столешницы.
– Вы думаете, у них нет шансов? У обоих?
– Увидите, миссис Гент, здесь не на кого ставить, кроме нас самих.
Мишель предсказуемо отступила, уступив возлюбленному, грозно глянула на брата и упорхнула в зал, заняла место в самом дальнем ряду, чтобы поддержать Шепарда и не выдать того, что творилось между ними.
Джек ждал, внимательно следил за отцом, отслеживая любые изменения эмоций на его благодушном улыбающемся лице. Семейство Шепарда порядком попортило ему кровь, а вот так, в Судный день, перед десятками фото-и видеокамер он не мог отказаться выслушать Давида, но и помогать не станет.
– Рассматривается последнее дело. Дело Итана Шепарда, мятежника из Порта Процветания.
Давид Шепард все-таки не пошёл на Судный день. Он высказался на конференции, восславив короля, принимающего сложные и кажущиеся неудобными решения.
Брок решил, что он идиот. Актив решил, что с этим Шепардом пора уже что-то сделать, но сначала надо посовещаться с командиром.
Они шли по опустевшим коридорам Совета. Под ногами шуршали оранжевые конверты. Брок смотрел на принца, из последних сил держащего спину, и думал, что ненавидит местный государственный оттенок оранжевого.
Принц сорвется. Это было только вопросом времени и места. И лучше бы он сорвался и выкричался сегодня, дома, в безопасности.
Актив же размышлял о том, что надо поговорить с командиром. Но пока не находил в себе смелости признаться в том, что память с каждым днем возвращается все больше и больше. Например, он вспомнил своё имя. Настоящее имя. Только имя, больше ничего, но и это уже много для того, у которого десятилетиями был только позывной.
В горле клокотал рык. Давид Шепард, чёртов святой слепец, снова и снова рушил всё, что Джек выстраивал порой даже во вред себе с расчётом на долгую перспективу. И вот опять всё пошло прахом.
***
– Завтра его брата казнят. – Катарина закинула ногу на ногу. – И всё благодаря тебе.
– Нам, миссис Гент, – поправил её Джек.
Он уже собирался уходить, но Катарина умела находить не самое удобное время для не самых удобных вопросов.
– Что бы Шепард ни делал, как бы ни изворачивался, ему конец. Он не останется больше на этой должности. Я избавлюсь от него. – Джек отсалютовал фляжкой.
– Только покрыв свою душу несмываемой грязью.
Джек поперхнулся виски. Уж кому-кому, а Катарине говорить о грязи не пристало. Приблизившись, почти коснувшись её губ своими, Джек взглянул ей в глаза, надеясь хоть там увидеть объяснение слов и поступков этой женщины.
– О, не беспокойтесь о моей бессмертной душе, миссис Гент, – улыбнулся он, провёл кончиками пальцев по её щеке. – Она изголодалась. Может, хотите насытить её или наказать меня в каком-нибудь укромном уголке?
Джек понимал, что его несёт, но уже не мог остановиться, не мог прекратить играть, нарываясь, выводя на эмоции, но и Катарина знала себе цену. Она оттолкнула руку принца, поднялась, накидывая пальто на плечи.
– Неприятно понимать, что такая, как я, никогда не сможет просто обладать тобой.
И вышла, притворив дверь кабинета.
– Домой, – бесцветно велел Джек, вновь прикладываясь к фляжке.
Дома Актив первым делом приготовил принцу бокал грога. После такого тяжелого дня чай с белым ромом был тем, что надо. Он протянул принцу бокал.
Брок спросил:
– Я закурю? Лучше бы я в одиночку «языка» брал глубоко за линией фронта, чем такой день.
– Кури. – Джек сел в кресло, не снимая пальто, только расстегнул пуговицы и ослабил узел галстука, повертел в руках бокал. – Как же я хочу обратно на фронт.
Допив грог в два глотка, Джек поднялся, взвесил бокал в ладони и швырнул его об стену, расхохотавшись отчаянно, зло.
– Ненавижу всё это притворство, фарс в угоду идиотов, не видящих реального положения вещей. И этот ставленник божий, его идиотские знамения, бабочки – не более чем красивая ширма, прикрывающая грязь и ничтожность. – Джек схватился за бутылку с виски, отхлебнул до половины. – А мы все никто, грязь под его сиятельными ногами, досадные помехи. И, чтобы выжить, приходится оскотиниваться, становиться последней мразью, давить тех, кого любишь, притворяться кем-то более значимым. Хотя ему, – Джек ткнул пальцев в потолок, – наплевать, если он и есть. Барахтаемся, лезем на головы друг другу, лишь бы заметил, лишь бы оценил – но нет, он король. Растопчет и не заметит.
Бутылка полетела за стаканом.
Актив подошел к принцу и обнял его, укрывая в своих объятиях.
– Вы на войне, мой принц, – утешающе сказал он. – Это необъявленная, но всё равно война. А на войне все средства хороши, чтобы выжить. На вашей стороне никого, кроме вас. И нас с командиром.
– И мы выиграем эту войну, – пообещал Брок, обнимая обоих. – Я научу как. Я выжил в Гидре, по сравнению с ней все разборки в Гильбоа – мышиная возня. Вы больше не один, Ваше высочество. Мы с вами.
Джек уткнулся носом куда-то в шею Джона Карпентера, дышал им, наполняясь какой-то странной уверенностью, не замечая, как защипало глаза, как дёрнулась грудная клетка, гася по-детски отчаянный стон. Джек не понимал, почему эти двое заняли его сторону и заняли ли вообще. Он больше не мог сомневаться, не хотел выискивать в их действиях тайные смыслы. Джек слишком устал полагаться только на самого себя и был рад любой поддержке.
Он несмело коснулся ладонями спины Джона, прижался к нему теснее, зажмурился, стараясь запомнить навсегда это ощущение защищённости – вдруг это лишь разовая акция, попытка успокоить спивающегося принца, чтобы потом не искать его по всем кабакам Шайло. Джеку было плевать.
Актив гладил принца по плечам, по выступающим под пиджаком лопаткам, по горячей напряжённой шее.
– Меня зовут Баки, – вдруг негромко признался он. – Я вспомнил. Никто не знает. Только вы, Ваше высочество
– И я, – кивнул ошарашенный Брок. – Значит, работает сыворотка-то?
– Баки, – повторил Джек, отстраняясь.
Он где-то уже слышал это имя, но очень давно, и никак не мог припомнить, где именно, хотя мысль так и вертелась на языке.
– Что значит – вспомнил? – спросил он, переводя взгляд на Рамоса.
– Обнуление электрошоком и медикаментами, – неохотно выдавил Брок. – Сайлас отказался закупать соответствующее оборудование и оплачивать техников, и Актив вспоминает. Сыворотка суперсолдата преодолевает последствия десятилетий обнуления, Ваше высочество.
– Я Баки Барнс, – кивнул Актив, наслаждаясь теплом принца в своих объятиях и радуясь, что командир не злится. – Из меня выжигали это. Но я вспомнил.
– Тот самый? – Джек замер, как громом поражённый.
В детстве он зачитывался комиксами о похождениях Капитана Америка и его лучшего друга Джеймса «Баки» Барнса. Но, если верить официальным сведениям, Барнс погиб в итальянских Альпах.
– Я не слышал о другом Баки Барнсе, – выдавил Брок. – Есть только один Баки Барнс. Друг Капитана Америка, снайпер Ревущих Коммандос. Но я даже не подозревал, что это ты!
– Я снайпер, – кивнул Баки. – Но Капитана Америку я пока не помню.
– Он умер, – сказал Брок. – Направил самолет во льды, чтобы бомбы не упали на американские города, и умер.
Джек, поддавшись порыву, коснулся ладонью щеки Джона, нет, Баки Барнса. Вообще было странным называть этих двоих вымышленными, придуманными для шпионажа за ним именами.
– А что будет, когда ты полностью вспомнишь? Как вы вообще здесь оказались?
Джеку не хотелось слышать о том, что, скорее всего, они уйдут, а в Гильбоа банально пережидали, пока Баки полностью восстановится, но он всё же предпочёл бы правду. Джек вновь подошёл к бару, вытянул первую попавшуюся бутылку и, скривившись, поставил её обратно.
– Не хотите чаю?
Чай заварил Баки. Когда-то он умел сделать нечто восхитительно ароматное хоть из лугового сена, а у принца были лучшие сорта чая. Они сели за стол, и Баки разлил эрл грэй по чашкам тончайшего фарфора.
– Актива продали в Гильбоа, – начал Брок, – потому что его содержание обходится слишком дорого. Перестал окупаться.
– Меня обнуляли и обкалывали всякой дрянью, чтобы я не помнил и слушался, – добавил Баки.
– Я пошёл, так сказать, «в нагрузку», как последний выживший командир Актива, – продолжил Брок. – Меня зовут Брок Рамлоу, я американец. Теоретически я «спящий» агент Гидры в Гильбоа, практически – в Гильбоа нет ни одной ячейки Гидры, эта страна никому не интересна.
– Я не знаю, почему командир согласился, – признался Баки, – но я с ним. За последние годы он был единственным, кто относился ко мне как к человеку, а не миномёту с глазами.
– Гильбоа представлялась хорошим вариантом, чтобы переждать, но мы явно здесь застряли, – сказал Брок. – Теоретически – пока Сайласа не пришьют, это только вопрос времени. Практически – будет видно.
– Вы можете покинуть королевство в любой момент, – нахмурился Джек, помешивая ложечкой чай, хоть и не привык добавлять сахар, считая, что он отвлекает от вкуса, сбивает. – Достаточно выкрасть всё, что у него на вас есть, и не могу сказать, что информации слишком много, кроме той, что вы сами ему дали. Только зачем вы посвятили во всё это меня? Смерть двух особ из королевской семьи не сможет пройти незамеченной.
– Ваше высочество, вы правда думаете, что я оставлю вас одного в этом гадюшнике, по ошибке именующемся королевским дворцом? – спросил Баки.
Брок на это только хмыкнул. Королевский телохранитель – это круче и в разы безопаснее, чем наёмник. Чем там руководствовался Баки Барнс в своих выкладках, Брок пока не знал, но сам Брок просто почуял выгоду. Оставаться на стороне принца выглядело очень перспективно. Деньги, власть, безопасность.
Хмыкнув, Джек отставил кружку. Ему надо было обдумать слишком многое, чтобы принимать какие-либо решения. Но сейчас думать не хотелось: слишком изматывающим был день и непредсказуемыми – последствия, как для самого Джека, так и для победителя танков.
– Доброй ночи, – пожелал он, развязывая опостылевший галстук.
Надо было всё-таки помириться с Джозефом, устало сам для себя решил принц. Слишком изголодался он по человеческому теплу.
========== 7. ==========
– Значит, Баки Барнс… – задумчиво сказал Брок, когда они с Баки остались одни. – Давно вспомнил?
– Вчера, – признался Баки.
– Почему сразу не сказал?
– Не знал как.
– Мне – не знал, а принцу сказал, – укорил его Брок.
Баки только плечами пожал.
– Ты же знаешь, я никогда никому не говорил, когда ты начинал вспоминать.
– Прости, командир. Всё… всё очень сложно. Я мало что помню. Какие-то куски, обрывки. Как падал с поезда. Как мне отрезали руку. Как… – Он сморщился. – Прости.
– Хорошо. – Брок сел в кресло и закурил. – Объясни мне, почему ты так вцепился в принца? Что в нем такого?
– Он видит во мне человека.
– Здесь даже король видит в тебе человека.
– Мы нужны принцу. Не как оружие. Как мы.
– Думаешь, это что-то значит? Думаешь, он не подставит нас, если ему понадобится? Король нас ему навязал, и принца это не радует.
– Значит, сделаем так, чтобы радовало, – усмехнулся Баки. – Ты сам говорил, что нам нужно тихое место, чтобы отсидеться. Но ты не знал, что будет потом. Пусть наше «потом» будет здесь. Тут нет Гидры, кроме нас. Никто нас не тронет.
– Кроме короля.
– Это решаемая проблема. Если сейчас мы будем на стороне принца, когда он станет королём, он этого не забудет. На его стороне никого нет.
– И это меня удивляет, – признался Брок. – Уильям Кросс собирается его использовать, это очевидно даже самому принцу. Его солдаты в столице ничего не могут. У него нет своей сети осведомителей во дворце.
– У тебя есть.
– Я пока не решил, собираюсь ли делиться. Но в чём-то ты прав. Когда принц станет королём, мы сможем встать у трона, это неплохой вариант. Достаточно безопасный и надёжный. Но поработать придется изрядно.
– Мне уже случалось менять правительства, – усмехнулся Баки. – Работа на благо человечества. Опыт есть.
– Здесь придется быть поделикатнее, все-таки родня.
– Это мало что значит. Я так думаю.
– Важно, что об этом думает принц.
Позже, уже в постели, после душа, Брок перебирал влажные волосы Баки и пытался изо всех сил не думать о том, как из Баки Барнса, каким бы он ни был, Гидра сделала Актива. Обнуление и наркотики, обучение и промывка мозгов, и наверняка что-то еще. Броку было тошно.
Баки льнул к нему, прижимался губами к шее там, где она переходит в плечо, и что-то новое было в его касаниях, словно к нему вернулось не только имя, не только часть памяти. Брок погладил его по бедру, и Баки подался к нему, притираясь пахом.
Такого раньше не было. Не было такого, чтобы Актив тыкался в своего командира стояком. Потому что и стояка не было. Не стояло у Актива.
А у Баки стояло. И, кажется, он этого не понимает и не знает, что с этим делать. Просто льнёт, как щенок, как всегда льнул.
У Брока и самого стояло, хотя он, как всегда, подрочил перед сном. Неудобно спать в обнимку с охренительным мужиком и знать, что тебе не светит. Но Брок привык, давно привык.
И вот – такие новости.
Брок опустил руку вниз, огладил обтянутый хлопком мощный ствол. Вот это елда! Баки что-то еле слышно проскулил и дёрнул бёдрами.
Брок, не говоря лишнего слова, стянул с него трусы, высвобождая член с крупной налитой головкой. Огладил по всей длине, сжал в руке. Баки коротко простонал. Брок высвободил собственный член и прижался к Баки. Тот снова заскулил, сжал Брока в объятиях почти до боли.
– Спокойно, спокойно, парень, – пробормотал Брок. – Я сделаю нам хорошо.
Баки быстро закивал, прикусывая нижнюю губу. Он явно не знал и не помнил, что и как делать.
Брок гладил и сжимал оба члена, ласкал, чувствуя, как они сочатся предъэякулятом. У него самого стояло как никогда. Баки тихо постанывал и толкался бёдрами, вылизывая Броку шею в том самом чувствительном местечке.
Жар в паху все разгорался, Брок сжимал оба члена все сильнее, двигал рукой все жёстче, пока Баки не вскрикнул, забрызгивая Броку грудь и живот своей спермой. Брок ненамного отстал от него.
Баки потянулся к нему и неумело поцеловал в губы.
– В душ, – велел Брок, – а то слипнемся.
Баки тихо рассмеялся.
– Мне было хорошо, – сказал он. – Спасибо, командир.
***
Джек ворочался и никак не мог уснуть, хоть голова гудела от событий и информации, а глаза закрывались. Но спать он не мог, лежал в темноте, поднимался, бродил по комнате, дважды спускался попить воды, постоял в тишине под дверью этих двоих, стараясь уложить в голове Гидру, Баки Барнса и то, что он, возможно, действительно не один.
Найти информацию о герое войны не составило особого труда: пожелтевшие от времени фотографии, видеозаписи, истории очевидцев. Вот только Джон Карпентер не слишком походил на того самого Баки Барнса. Скорее это он, Джек, мог приписать себе славу американского героя, слишком много у них было общих черт. Джон был намного шире в плечах, немного выше и массивнее, что ли. В серых глазах не сквозило отчаянное озорство, больное стремление выжить, как у Барнса. Джон вообще не отличался эмоциональностью, но и сказать, что они совсем разные – язык не поворачивался. Джек чувствовал, что тут не всё так просто.
– Баки Барнс, надо же, – хмыкнул он, развалившись поперёк широкой кровати, заложив руки за голову.
Но в то же время «Чип и Дейл» ему доверились, хотя Джон вполне мог свернуть принцу шею за идиотские неудобные вопросы и не поморщиться. Но ему ответили, рассказали намного больше, чем простому подопечному.
Не складывалось. Сколько Джек ни вертел ситуацию так и этак, у него упорно не получалось прийти к каким-то однозначным выводам. Такому, как Джон или Баки, странно бояться Сайласа: что король может сделать модифицированному суперсолдату? Да и Рамос не так прост, как упорно хотел казаться. Джек слишком привык общаться с военными, чтобы не суметь отличить обычную крысу, тренера, дрессировщика, если хотите, от человека, прошедшего ад и сумевшего выжить, зацепиться за действительность, пусть даже с помощью самого Джона, неважно. Рамос был волком, хитрым, опасным хищником, и таких Джек уважал.
Так почему они одновременно стучали на него королю, но в то же время Рамос постарался как-то сгладить произошедшее в телестудии? Почему рассказали? Почему поделились планами? И что имел в виду Дж… Баки, когда сказал, что не бросит Джека в этом гадюшнике?
Потерев виски, Джек притянул к себе одну из подушек, обнял её. Надо было хоть немного поспать. На завтра была назначена встреча с послами из Гефа, пусть принца на неё и не звали. А ещё он отчаянно хотел трахаться.
***
Очередной забег принца по клубам перед возвращением на фронт Брок понимал, но не одобрял. Впрочем, каждый расслабляется как хочет.
Все было как обычно: выпивка, виснущие на Его высочестве бабы в огромном количестве. Хотя добавилось и новое: Джек перемигивался с парнями и в какой-то момент, ускользнув в сортир, пропал минут на десять. Впрочем, Баки присматривал за ним и у сортира. А Брок, сообразив, зачем Джек туда смылся так надолго, выцепил поддатую девчонку, обхватил её за талию и спросил имя. Он собирался повесить девчонку на принца, когда тот поебётся всласть, чтобы было о чем донести королю.
Джек втолкнул Мика в кабинку, задирая на нём футболку, огладил впалый живот. Они были уже давно знакомы, даже трахались одно время, прячась от всех по чилаутам – там в темноте подчас было непонятно, где чья рука и чьи губы растягиваются вокруг члена.
– Откуда ты такой голодный? – хохотнул Мик, разворачиваясь к стенке, прогибаясь в спине.
Джек был ему невероятно благодарен. Сейчас он не способен был на ласку, не смог бы лишний раз касаться тела, которое почему-то совершенно перестало привлекать, хотя раньше на тонкого-звонкого Микаласа Труйе стояло каменно, но Джек тогда серьёзно сошёлся с Джозефом и о загулах с лёгким на подъём и согласным практически на всё Миком пришлось забыть. Джек даже обрадовался, заметив вихрастую макушку в толпе.
Член стоял, но не от неземной красоты жилистого Мика, а потому что, на миг зажмурившись, Джек вспомнил рельефный пресс Рамоса.
– Чёрт знает что, – рыкнул Джек, плеснув на пальцы смазку и загнав сразу два в задницу Мика.
– О-оу, милый, – простонал тот, прогибаясь сильнее. – Поаккуратнее.
Трахаться хотелось до чёрных точек перед глазами, тупо засадить, вбиться в податливое тело, заполнить до краёв, ощущая ладонями дрожь, слышать гортанные хриплые стоны. И в тоже время Джек жаждал совершенно другого: не обезличенного траха, не простой приятной телу физики. Джек, чёрт возьми, хотел любви.
Джек вбивался в повизгивающего Мика и никак не мог поймать волну. Вроде как хорошо, оно, то самое, но это пресловутое гадливое чувство ненастоящего сбивало весь настрой. Зажмурившись, принц вспомнил, как Баки в одних домашних штанах, растрёпанный и сонный, приподнял диван вместе с Рамосом в поисках закатившейся туда флэшки, а потом как ни в чём ни бывало поставил его на место и ушёл досыпать.
Разрядка настигла его мгновенно, выбив воздух из лёгких ударом армейского ботинка. Джек пошатнулся, схватился за стену, чтобы не сползти на грязный пол. Стянув с члена презерватив, швырнул его в урну.
– Что с тобой делали, милый, что ты как с необитаемого острова? – расплылся в шальной довольной улыбке Мик, усевшись на крышку унитаза. – Ты почаще меня навещай, давно я так не трахался.
