Текст книги "1"

Автор книги: Кицунэ Миято

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 80 страниц)

– Ну, чё фраерки, попали вы!

Если бандиты доберутся до баррикады, то они нас просто расстреляют. Нужно что-то делать.

Песец матерясь воевал с заевшим рукавом пулемета, Добб бежал сюда, но явно ничего не мог сделать – теперь его очередь накрыла бы и нас с Терминатором. А у меня был только пустой пулемет. Думать надо быстро – я всегда знал, что без оружия последнего шанса я многое теряю… Я отцепил пустой короб. И, схватившись за подсумок на поясе, я выдернул оттуда полный. Я даже успел его прицепить, но зарядить я его не успел. Моя позиция находилась на пол пути до баррикады, за которой спрятался Терминатор.

Бандиты подбежали в плотную ко мне, времени на перезарядку не было, и я отбросил пулемет – в драке нужны все лапы.

Бежавший впереди пес поднял свое оружие – самодельный автомат. Он явно не знал, насколько резкие те, у кого закончились патроны в разгар боя. И, тем более, когда у них в крови кипит адреналин.

Пригнувшись, я за мгновение перекрыл четыре метра до пса, левой лапой отклонил ствол в сторону и со всей дури врезал правым ботинком ему в пах – рукопашная схватка это не место для джентльменов – тут прав тот, кто остался жив. Пес выдохнул и рухнул на колени. Жесткий удар коленом в рыло поставил точку в наших с ним отношениях.

Второй бандит – псина в драном камуфляже – кинулся на меня, занося свою берданку для удара прикладом. Уклоняясь от его удара, я ушел влево от него. Пролетая мимо, я не забыл нанести удар локтем – раздался хруст, башка у гопника дернулась, и он обмяк.

В этот момент я почувствовал жесткий удар в спину – противник явно целился в почки, просто чуть-чуть промазал. Отскочив, я в бешенстве повернулся к нему и тут же навострил уши. Передо мной стоял здоровый рысь – в почти новом камуфляже, со слегка поношенной разгрузкой. Но главное – как он стоял! Это была профессиональная стойка каратиста. Никакой неуверенности, только отточенные движения профессионала.

Это уже был не гопник. Это уже был самый настоящий наемник.

Рысь двинулся на меня.

– Ну чё, вертухай, пора тебя кончать…

– Попробуй! – Прорычал я и бросился на наемника. Рысь только усмехнулся.

Удар лапой в морду он блокировал. Когда я поднял ногу, что бы двинуть его в центр его разгрузки, он перехватил мой ботинок и, резко крутанув, отшвырнул меня.

Я кубарем отлетел назад и уткнулся мордой в землю. В носу стоял запах крови, в пасти был песок. Рысь двинулся на свою добычу.

– Ты, уродец, разбил мне ствол. А у меня был дробовик… Но это ничего. Сейчас я тебя добью, «светлячок» – он показал пальцем на небо – потухнет. И вот тогда я займусь теми двумя увальнями. – Рысь кивнул на баррикаду.

Я, стоя на коленях, судорожно шарил лапами по земле. Хотя бы камень, кирпич или дубинку… Хоть что ни будь…

Рысь скривился.

– Драться со мной бесполезно, урод. Ты проиграл!

Неожиданно мои лапы наткнулись на что-то деревянное. Ощупав находку, я понял, что все асы и валькирии Валгаллы благоволят мне сегодня.

– Да? -Спросил я. -Ну тогда драться с тобой явно нет резона!

С этими словами я развернулся, держа в лапах АК-74. Увидев направленное на него оружие, рысь изменился в лице.

– С-с-су-у-ука!!!

Это было его последние слово – после него заговорил Калашников. А потом потухла осветительная ракета, и всё снова погрузилось во тьму…

Громыхая своим пулемётом, ко мне подбежал Терминатор, водя блоком стволов из стороны в сторону. Из его пушки уже торчала свежая лента – это гарантировало ещё пару тысяч выстрелов… Меньше чем через минуту к нам присоединился и Добб.

– Где уран?! – еле выговорил я, держась за спину.

– Чёрт его знает – в переулке оставили! – рявкнул песец, всё ещё на взводе. Вокруг всё ещё было тихо – я потерял счёт убитым, но понимал, что кому-то удалось уйти. А это значило, что вскоре они придут с ещё одним подкреплением.

– Ищите ящик и дёру отсюда, пока ещё не набежали…

Держась за бок, я перекатился к завалу.

– Идти-то можешь? – заботливо спросил Добб, подавая мне лапу.

– Дай отдышаться… Лучше принеси мне мой пулемёт… – попросил я, корчась на земле.

Доберман включил фонарик и пошёл назад, искать моё оружия. Я закашлялся – дыхания почему-то не хватало.

– Нашёл! – крикнул песец, в одиночку таща груз к нам. Доберман перезарядил мой РПК и помог мне подняться. Я твёрдо встал на лапы, взяв оружие и по привычке дёрнув затвор – на землю вывалилась не стреляная пуля.

– Чёрт…

– Не время экономить, – напомнил доберман, – Побежали быстрее – может, нам удастся замести следы!

Мы двинулись в путь. Песец с доберманом понесли ящик впереди меня, я, чуть медленнее, побежал позади них. Закрыв пасть, я постарался дышать носом, чтобы не сбить и без того хреновое дыхание.

Мы быстро пробежали злополучный переулок, в котором нас настигла засада – теперь мы вообще не останавливались – он оказался коротким – метров пятьдесят с небольшим зигзагом ближе к концу. Через минуту мы были на широкой, четырехполосной дороге, ведущей к вокзалу. Сейчас он весь светился, как новогодняя ёлка, и ближайшие подъезды к нему были отлично освещены.

– Сделаем это! – рявкнул доберман, закидывая раскалённый гранатомёт за спину – запахло палёной шерстью.

– Давай! – поддакнул песец, приготовившись бежать. Но меня никто не спросил, чего мне надо!

– Парни, я всё-таки без экзоскелета! Пожалейте, тут два километра бежать!

– Садись на ящик! – рявкнул Добб, набирая темп.

– Да, быстро только!

Вдалеке раздался шум двигателей – только этого нам и не хватало!

– Чёрт дери, опять! – рявкнул песец, – Садись резко!

Делать ничего не оставалось – к тому же я знал, что могут их усиленные тела. Я буквально плюхнулся всей своей тушей на ящик – они даже не дрогнули.

– Давай на полную. У тебя сколько выжимает? – спросил песец на ходу.

– Полтинник возьму! Побежали!

Я еле удержался на коробке, когда эти двое начали разгоняться. Земля подо мной стала проносится с угрожающей жизни скоростью.

– Мать вашу! – закричал я, поняв, что полтинник – это пятьдесят километров в час! Я оседлал коробку, обхватив её нижними лапами, и перехватил пулемёт поудобнее – как оказалось – не зря.

В противоположном конце улицы показались фары нескольких автомобилей – с ходу на дикой тряске я разобрать не смог. Зато рефлексы сработали молниеносно – подняв пулемёт к небу, я дал сигнальную очередь, привлекая к себе внимание на вокзале.

– Отлично придумано! – подтвердил Добб – пёс даже не сбил дыхание, хотя нёсся наравне с песцом с тяжёленным грузом в лапе.

– Пусть приготовят им горячий приём! Иииха! – песец подпрыгнул слегка, преодолевая какую-то кочку, чуть не сбросив меня с насиженного места.

В небо над нами вылетели две осветительные ракеты – зелёная и красная. Не думаю, что это был какой-то сигнал – но с крыши вокзала нас кто-то рассматривал в бинокль. Командир махнул лапой и побежал вниз, а я успел рассмотреть догоняющих.

Машин было всего четыре – и только одна из них – военная. Остальные три – какие-то жалкие гражданские «мыльницы», с трудом преодолевающие ухабы разрушенной дороги. Единственное, что выдавало их враждебность – это торчащие из всех окон стволы автоматов и недлинные очереди в небо.

Я тоже ответил им длинной очередью – только не в небо, а в них самих – пускай не попаду, но хотя бы попугаю. Но этого было мало – бандиты только ускорились.

Со стороны вокзала раздался своеобразной «удар хлыстом» – это заработали снайперы. Я старался не смотреть на наших – мне было важно хоть как-то замедлить стремительное приближение наших противников к нам самим и нашей базе.

– Чёрт, они на таком расстоянии нас всех убьют! – закричал Добб, не сбавляя скорости.

– Что там?

– Бурый!

– О, чёрт…

Бурым звали нашего лучшего лиса-гранатомётчика. Для лиса он был довольно странного телосложения – толстый, неповоротливый с виду, но ловкий в деле. На плече – длинный ствол мощного гранатомёта. А это значит – кому-то сегодня не поздоровится.

Но мне было уже всё равно – главное – отделаться от преследователей. Бурый отбежал от вокзала, взяв чуть левее – стрелять в лоб он не мог, иначе задел бы нас. На площадь перед вокзалом высыпали все, кто мог – включая нашего командира-шакала и генерала.

– Господи, да пусть же он наконец стреляет! – взмолился я, но Добб поспешил объяснить в чём дело:

– Ща! Ещё метров двести – и накроет их!

– Ещё пятьсот метров, и мы у них под колёсами! – крикнул я, давая ещё одну очередь в сторону машин.

Две осветительные ракеты погасли. Бежать моим друзья стало труднее – а у бандитов оставались фары. В этот же миг привокзальную площадь осветил реактивный залп РПГ-9, и маленькая светящаяся точечка стремительно понеслась к преследователям.

Три машины тут же бросились в стороны, но всё равно наш профессионал ловко и точно подбил целых две, приведя их в негодность. Две другие машины немедленно развернулись и направились обратно, вглубь города. Ещё один залп – и третья машина подлетела в воздух, кувырнулась и плюхнулась на крышу, превращая себя в огромный железный гроб на четверых.

Больше опасностей не было. Добб и Терминатор не сбавляли скорость, но в небо уже пустили в честь нас ещё одну осветительную ракету.

Оставалось ещё двести метров – я уже слышал, как кричат наши товарищи по команде, как стреляют в небо, отпугивая бандитов. Я слез с ящика на ходу – к тому же, дыхание полностью восстановилось – Доберман и полярный лис наконец-то сбавили скорость – мы прибежали ко входу на вокзал – нас встречал лично генерал Армии.

Ничуть не запыхавшись, мы остановились перед ним и положили ящик на землю, отойдя за него.

– Товарищ генерал! Поставленное командованием задание было выполнено успешно! Потерь среди личного состава нет!

Змей даже сжал челюсти, не зная, что и сказать, а потом отдал нам честь:

– Так держать бойцы! Ура!

– УРААААААА!!! – подхватила толпа солдат, и нас окружили довольные товарищи. Я уже не понимал, почему – неужели наше задание перестало быть секретным? Генерал всё видел – почему никто не сохранил в тайне то, что мы должны были сделать?

Но потом, когда меня стали даже качать на руках, я понял – никому не было важно, что мы несли. Важно лишь как – и мы сделали это как нельзя лучше. Пережили засаду и адскую перестрелку – наверное, отсюда всё было прекрасно слышно. Те, кто рвались в бой и не получили этого – вот те, кто нас по-настоящему уважал за выполненное нами задание.

Наконец-то меня поставили на ноги – я даже не понимал, по какому поводу такая эйфория среди нашей армии. Нас отпустили, но расходиться не спешили – уран даже успели куда-то унести – но в конце концов мы отчитались лично перед генералом о выполненной задаче. Внезапно мне на плечо легла тяжёлая чешуйчатая лапа, и громкий голос проорал мне на ухо:

–Эй, ты! Сволочь!

Меня дёрнули за плечо, разворачивая к себе, а в следующий миг тяжёлый кулак врезался мне в глаз. В голове всполохнул сноп ярко-жёлтых искорок, и я потерял сознание от такого удара.

====== 7. В чёрной копоти на реях ======

На глаза навернулись слёзы. Голова трещала по швам, но казалось, что стоит оторвать её от подушки – и она развалится окончательно. Я приложил лапу к ушибленному месту – совсем не больно. Наверное, уже обработали…

Я поднялся, заранее вытянув лапу вверх, чтобы не ударится головой об потолок вагона – рефлекс, выработанный годами экстренных подъёмов…

Ну что же – надо мной ничего не было, и это было довольно хорошо. С левой лапы свисала трубочка капельницы – как раз от того пакетика, что нам дал ящер перед заданием.

Сейчас я смутно помнил детали произошедшего – память слишком испугалась сохранять в себе подобные моменты. Помнил лишь самое яркое из путешествия – перестрелку…

Я открыл глаза. Я не ожидал оказаться в медицинском центре, в котором нам троим делали уколы – но я был именно в той же операционной, что и тогда. Лежал я на чистой кушетке совершенно голый, прикрытый лишь тоненьким одеялом армейского образца…

Я взял это одеяло и обмотал его на манер тоги. Капельницу выдернул из вены, перекрыл доступ лекарства – там всё равно оставалось совсем немного – не думаю, что я так сильно облучился за время общения с ящиком урана, так что рак жопы мне не грозит.

Ага, вот и моя одежда. Старый камуфляжный костюм висел на небольшой вешалке, а под ним лежала и моя военная разгрузка – даже мой пулемёт стоял на сошках, в боевом положении на полу рядом с вешалкой.

Оглянувшись, я снял одеяло и кинул его на кушетку – оказывается, меня ещё и вымыли. Шерсть, по-моему, никогда ещё не была такой чистой и ухоженной. Но это ненадолго – принять душ было роскошью. Жаль, что я этого не запомнил.

Натянув штаны, застегнув ремень с подсумком и накинув куртку, я взял в лапу разгрузку и лямку пулемёта – сейчас не хотелось одеваться полностью. Путь от операционной наружу я запомнил хорошо – по нему и пошёл, натыкаясь на ящеров-врачей, которые смотрели на меня с подозрительным пониманием и даже как-то приветливо. Но сейчас мне было плевать на это – с лёгкой улыбкой, я, слегка подпрыгивая на ходу, шёл мимо них, как герой на параде. Пулемёт я всё-таки закинул за спину – так и смотрелся лучше и ходьбе не мешал. Как только я вышел на улицу, я потянул носом запах свежей гари…

Сейчас, при свете дня, я удивлялся тому, какое расстояние умудрились пробежать Терминатор и Добб, удирая от погони. Вдалеке стайка каких-то зверей разбирала на запчасти и металлолом покореженные Бурым машины – они отсюда напоминали заботливых муравьишек, что, завидев кусок еды на асфальте, немедленно организуют к нему дорогу, сбор и доставку в муравейник. Только у них муравейника не было – всё растаскивали куда-то по сторонам, и работали, очевидно, те же самые бандиты, только более беспринципные.

Посмотрев на вокзал, я понял, что наши времени даром не теряли – на крышах появились «гнездовья» снайперов, около ворот вокзала – часовые, патрули. Похоже, мы привлекли к себе слишком много внимания – теперь стоило поставить охрану, чтобы та же группировка, что на нас напала, не вздумала мстить.

Отдав честь часовым, я вошёл внутрь вокзала – просторное, светлое помещение с чудом сохранившимся огромным окном, выходящим в сторону платформ.

Когда-то этот вокзал был гораздо ближе к Москве, и его называли Ярославским, но времена сделали своё дело – центр застраивался, и там было не место железным дорогам. Вокзал перенесли – разобрали по кусочкам и перестроили здесь – достроив большую часть того, что сейчас порушилось или было непригодно к использованию. Главный терминал после войны превратился в огромный госпиталь – до сих пор отголоски этого были собраны в подвалах здания. Но там было собрано всё самое важное и ценное из всего, что осталось здесь после окончания войны. За это стоило бы сказать спасибо тем ящерам, что это собрали – и тут-то до меня дошло!

Мне кто-то вчера врезал в глаз! Действительно, а из-за чего это бы мне так взять и потерять сознание? Нападавший был довольно сильным – я всё-таки далеко не хиляк…

Я быстро пересёк терминал вокзала, обходя разбитые палатки и редкие кострища – откуда только дрова взяли? Направление спрашивать не пришлось – и так было понятно, что я проспал что-то. На платформе было построение.

Я вышел из здания, встав под навес и смотря на всех наших бойцов, которые выстроились в ряд. По ряду ходили звери – я даже знал, что их должно быть ровно двенадцать – и выдавали жалование за последние три-четыре месяца. Сущие копейки, на самом деле – но этого должно было хватить тем, кто хотел оторваться в Москве или помочь своим родственникам.

Одним из двенадцати должен был быть я – и пока что не видел, кто меня заменят, но наверняка это был Добб. Никому другому Шакал такое важное дело не получил бы, да и к тому же он доверял ему как мне. Я не решился выходить из-под навеса, так как на улице моросил дождик, а я в кои-то веки был чистым и ухоженным. Хотя смотр бойцов проводил наш генерал – я всегда мог сказать, что только что очнулся и пришёл сюда – не в форме, расхлябанным и вообще не солдатом. У меня отпуск.

– Эй! – раздался знакомый голос за моей спиной. Я обернулся.

– Добб? А разве не…

– Ничего я не раздаю. За наш вагон шакал раздаёт сам, – кивнул он. Доберман был удивительно одет – кожаный плащ, чёрные штаны, рубашка. Даже пояс снял, на котором у него обычно болталась «подпитка» для системы жизнеобеспечения.

– На парад собрался? – подколол я своего друга.

– На гражданку. Триста лет службы меня очень утомили.

– Ты так говоришь, будто ни разу в увольнительную не ходил! Не говоря уж о самоволках…

Доберман громко засмеялся, но в строю на нас не обратили внимания. Мы с ним наконец-то поздоровались по своему обычаю – стукнув друг друга кулаками.

– Куда ты свой гранатомёт-то дел?

– Отдал командиру на хранение, – спокойно ответил Добб, – Генерал обещал поощрить, кстати и после увольнительной.

– Чего это он такой щедрый?

– Да, змей его знает. Говорит – отлично справились, были первыми. До этого из института никто такое топливо не выносил – опасно, мол.

– На своей шкуре убедились, как опасно…

Я почесал у себя промеж ушей и покосился на свой пулемёт. Наверное, стоило его сдать, а это было невозможно до окончания построения.

– Может, оставишь его? Мне непривычно без оружия… – предложил Добб.

– Да, а мне-то как непривычно, что ты без оружия. Хотя нет. Вот Терминатора без своего пулемёта увидеть – вот это из ряда вон! Да, кстати! Кто меня вчера бил? – спросил я.

– Ага, круто он тебя приложил. Это был мэр Москвы.

– ЧТО?!

–Нет, друг, это был кто. Мэр Москвы. Он тебе по морде заехал – а ты сразу отрубился. Ну тут мы с песцом подоспели, ящера скрутили. Мотивацию так и не выяснили. Он пытался и нас побить, но ты же знаешь… – доберман постучал себя в грудь, – Мы с Терминатором не из робкого десятка. Он всё что-то шипел про то, какие мы гады, ублюдки и прочие…

– Что ему в голову взбрело?

– Говорят, пацифист он.

– Ах, это…

На платформе высокая фигура в шинели с фуражкой с высокой тульей, из-под которой виднелся нос красного змея, махнула лапой – все солдаты разошлись по вагонам. Я кивнул головой доберману и поднялся на платформу. Наше появление не прошло незамеченным. Змей, слегка улыбнувшись, повернулся к нам, заложив лапы за спину. Одет он был довольно тепло – в длинную шерстяную шинель и хромовые сапоги специально под его лапы. Змею в такую погоду надо было беречь тепло – он вообще должен был бы дрыхнуть в спячке – ан нет. Держался.

Мы подошли с Доббом к змею и отдали честь, встав по стойке смирно.

– Вольно, – кивнул генерал, посмотрел на нас из-под козырька фуражки и хитро усмехнулся – Вот интересно, сможем ли мы с вами поговорить хоть раз как генерал с сержантом и старшим лейтенантом, – спросил змей, обводя нас взглядом. Я расцвёл в улыбке.

– Получается, я теперь второй после командира?

– Именно – коротко кивнул змей, – ваш друг теперь будет заведовать вашей ротой, а вы займётесь более важными делами.

– Разрешите спросить?

Змей кивнул:

– Да?

– Какими? – бодро спросил я. Чтобы это не было – это было лучше, чем открывать дверку в вагоне.

Генерал вздохнул и повернулся к поезду:

– Система залпового огня теперь на вашей совести. Будете содержать её в порядке и надлежащем состоянии. На вас также возлагается ответственность за распределение оружия и боеприпасов.

– Есть, товарищ генерал! – я приложил лапу к виску.

Змей похлопал себя по плащу, что-то нащупывая. Он вытащил из внутреннего кармана два распоряжения и отдал их нам.

– Естественно повышение по званию влечёт и повышение жалования – с премией, разумеется. Но пока я вас попрошу остаться здесь – ещё несколько процедур, на которых вы обязаны быть. А после – денег у вас хватит до окончания вашего месячного отпуска.

– Товарищ генерал, разрешите спросить, – наша остановка будет длиться весь месяц?

Голова кивнул:

– Да, товарищ, лейтенант. Весь месяц.

Мы с Доббом переглянулись, и доберман спросил:

– А что случилось? Почему?

Змей вздохнул и, оглядевшись, посмотрел на нас из-под козырька.

– Ну, раз уж вы сами приложили к этому делу лапы… – Змей поднял «брови», – Естественно, информация не для широкого круга. Но вам, я вкратце поясню, что происходит.

Я кивнул и навострил уши. Добб же засунул лапы в карманы плаща, греясь.

– В общем и целом – ваш паровоз уйдет на запчасти. Его частично переделают для другого локомотива. Вы поедете на необычном локомотиве. – Ящер выдержал паузу. – …Это первый в мире ядерный тепловоз – топливо для него вы принесли вчера вечером, и сегодня, после полудня, работа начнётся. Мы рассчитываем закончить за месяц – в принципе, вы уже сделали достаточно для этого локомотива, так что смело гуляйте, парни.

Вот и подтвердились мои догадки – мы поедем до Владивостока без вечных проблем с топливом, электричеством или углём на худой конец.

– А это хотя бы безопасно? – несмело поинтересовался Добб, искоса глядя на ящера. Змей зябко поёжился.

– Предполагается, что да. Реактор хорошо экранирован, система охлаждения работает как часы. Так что он не должен доставить вам, больших неприятностей – по крайней мере, он долгое время функционировал у нас, в Москве – и никто не жаловался.

– Это радует, – проворчал доберман, шаркая лапой по перрону, разрешите идти?

– Разрешаю. Да! Насчёт процедур – чтобы в восемь вечера были здесь.

– А что будет-то?

– Да вы бандита привезли – устроим показательный суд, – пояснил змей, натягивая на руки перчатки, – удачи!

Наш генерал поспешил укрыться в здании вокзала, где оставалось какое-то тепло. Мы дошли до вагона, в котором проводили большую часть своей жизни, и прошли по узкому коридорчику к своему купе.

– Не нравится мне их идея, – проворчал доберман, – на ядерном паровозе ездить – это всё равно, что кататься на облитой бензином бочке пороха в аду, – выдав этот красочный эпитет, он кинул мне мой комплект выходной одежды: джинсы, толстовка с большим карманом на животе. Я снял с себя военную форму и стал переодеваться.

– Ну ты слышал, что он говорил – никто не жаловался. Лично по мне это лучше, нежели тащить этот состав волоком каждую вторую горку.

– Тебе теперь не придётся – ты же у нас теперь лейтенант.

– А ты старший сержант, – я улыбнулся, – не открутился всё-таки, да?

– Угу. Сказали – кому-то надо заменить тебя. Ну, а ты в отключке был…

– За это дело мне крайне хочется начистить морду тому, кто ударил меня за то, что я защищал свою жизнь.

– Можно устроить, – пожал плечами Добб, – твой обидчик точно где-то неподалёку.

– Да? – я подтянул джинсы и поправил толстовку. Конечно, так же солидно как доберман я не выглядел, но лучше, чем в ободранном камуфляже.

– Точно тебе говорю. Пойдём, поищем.

Я пожал плечами и согласился – в конце концов, отличное времяпрепровождение до восьми часов вечера. По дороге мы решили навестить Терминатора – судя по шуму в конце вагона, он был где-то там, чинил свой пулемёт после вчерашнего.

Действительно, его купе как обычно было завалено всевозможными деталями пулемёта и свежими патронными лентами.

– Много вчера настрелял? – сразу поинтересовался я, не здороваясь. Песец, сидящий за столиком без дела, поднял глаза и отдал мне честь:

– Здравия желаю, товарищ старший лейтенант!

Я махнул ему лапой – всё-таки. мы были друзьями, а это что-то значило для нас всех.

– Перестань. Я был без сознания, когда меня повысили…

– Зато откровенно радовался, когда тебе это сообщили, – подтвердил Добб.

– Заткнись, а? – попросил я у него – Терминатор явно был не в настроении, – что, неужели опять патроны кончились?

– Нет, – неохотно буркнул песец, снова уставляясь в стол. Он чуть приподнял лапы – под ними лежала маленькая фотография его семьи, – всего ящик настрелял. Много, конечно, но оно того стоило…

Про боезапас песец говорил неохотно. Он был одним из тех, кто всё своё жалование отсылает своей семье – до последней копейки. Своей жене, которая была младше его на двенадцать лет, и пятерым щенкам – на них он и смотрел сейчас, не обращая внимания на разобранный гатлинг. Видимо, он хотел отвлечься. Он всегда был неразговорчивым, когда дело касалось полученных денег, но сейчас как-то совсем опустил лапы.

– Я волнуюсь за неё, – сказал он стандартную фразу, – как бы с ней чего не случилось…

– Сколько твоему старшему уже? – спросил я, аккуратно перешагивая через части его пулемёта, разложенного по всему купе.

– Скоро девять будет. Говорит, что сорванец тот ещё – но очень хорошо помогает.

– А как у неё самой? – Добб кивнул на фотографию, – Сделали?

Песец тяжело вздохнул.

– Проблема гораздо глубже, чем думали врачи.

Жена Терминатора – небольшая самка его вида, очень милая на вид и судя по рассказам песца – с милым, приятным характером. Они любили друг друга очень давно – только очень недавно обвенчались и поженились – но, чтобы прокормить семью, песец ушёл в армию. Его жена ничего не могла поделать – она родилась слепой, и сейчас Терминатор копил на протезы глаз, стараясь дать своей любимой зрение, которого у неё никогда не было.

– Что за проблема? – поинтересовался доберман, сидящий напротив. Он очень хорошо помог нашему полярному другу, смог добыть два глаза, прикинувшись, что его вышли из строя. Именно его модель должны были поставить жене Песца ещё месяц назад.

– Проблема глубже, чем просто в глазах. Оказалось, что у её мозга просто нет нужных нервов.

– Ого…

– Да. Пишет, что врачи сказали – могут и переделать эти нервы, но операция будет стоить таких денег… Но она сама этого не хочет.

– Почему?

– Откуда я знаю почему? У меня вообще идеальное зрение – мне никогда не понять тех, у кого его вообще нет!

Мы все замолчали, понурив морды. Помогать друзьям надо было.

– Так что за сумма? – первым спросил Добб.

– Вот в конверте у меня лежит, – кивнул песец. Прямо перед им на столе лежал увесистый конверт с подписью нашего генерала и его именем.

– Так получается…

– Да, у меня есть эти деньги! – рявкнул белый, – Но мне кажется, что ничего не выйдет…

Доберман замолчал. Мы бы могли предложить финансовую помощь, но она оказалась не нужна.

– Знаешь что, дружище, – я ткнул песца кулаком, – Собирай свой пулемёт – и сдавай его шакалу. А сам собирай манатки и на первый поезд до Уфы.

– Думаешь?

– А чего тут думать – повидаешься с семьёй, ещё фотографий сделаешь. У нас троих отпуск – целый месяц. Ты десять раз успеешь!

– Но если я сам поеду до Уфы – мне придётся расстаться с половиной премии. Получается, что ей не хватит на операцию…

– Это будет даже лучше – оставишь там деньги, дашь ей подумать. В конце концов, и следующая зарплата не так уж и за горами, да и я, если что, помогу.

– Мы поможем, – улыбнулся доберман, глядя на песца. На его морде в кои-то веки расцвела улыбка.

– А вы чертовски правы, парни! Так и сделаю!

– Так чего же ты ждёшь? – доберман кивнул на кучу запчастей от пулемёта, – командир кучу металлолома на склад не примет – ему там оружие нужно.

– Ты же теперь этим самым складом и заведуешь, – песец даже хлопнул в ладоши, – тебе-то и отдам!

– У меня пока ключей нет. Командиру надёжнее.

– Ладно, уговорил, – песец сложил фотографию вдвое и спрятал в левый нагрудный карман, тогда не мешайте мне, ладно?

Мы кивнули и вместе покинули купе. Доберман только недовольно прокряхтел, когда мы отошли.

– Мы ему помогаем, а он – не мешайте.

– Нет процесса более сакраментального, чем сборка его пулемёта, – напомнил я своему другу, – Так что не обижайся на него.

– Порой я сомневаюсь, что вообще могу обижаться.

Я хмыкнул и вспомнил о своей обиде. Предстояло ещё поговорить с мэром этого города, разобраться, в чём было дело, но я решил отложить этот вопрос на потом. Я сдал свой РПК на хранение шакалу – и мы с Доберманом отправились гулять в город, тратя оставшиеся ещё с последней зарплаты деньги…

Москва около вокзала была куда более спокойной, чем та, по которой мы прокатились вчера вечером – повсюду были какие-то магазинчики, закусочные и ещё много чего. Хорошо, что тут можно было ходить без оружия – но без пулемёта за спиной тут всё-таки было непривычно.

Часов в шесть мы с доберманом вывалились из местного ресторана – там мы всегда отмечали прибытие в Москву, и нарушать традицию естественно не стали. С каждым годом заведение становилось всё только хуже и хуже – в первый раз, когда мы там сели с Доббом, там можно было заказать жареного поросёнка, а теперь не то что поросёнка – даже маленького кусочка шашлыка им было жалко. Стали торговать какой-то плесенью – но это пробовать не стали, ограничились дорогим шашлыком и парой бутылочек самодельного пива.

В этом ресторане мы с Доббом узнали много нового. Например то, что вчера мы гонялись наперегонки с самой страшной московской группировкой – лесные, якобы, звери. Они окопались в том самом лесу, что возник у нас на дороге до вокзала – и то, что мы пошли в обход, было верным решением. Про два джипа, которые мы разнесли в клочья на кольцевой трассе, никто ничего не знал. Местные сталкеры и охотники за металлом, услышав нашу замечательную историю, поспешили на указанное нами место, утверждая, что там никого нет, а значит лом, полезные запчасти и оружие там наверняка остались. Как обычно, вокруг местных временных героев образовался кружочек любопытствующих зевак.

– Да, это замечательное место, по крайней мере, по утверждению моих солдат, – раздался громкий голос нашего генерала у дверей. Мы сразу же оглянулись, и наши догадки подтвердились: держа за плечо какого-то хорошо одетого ящера, он вошёл внутрь.

Стоило отметить, что змея тут хорошо знали – повара и официантки сразу заулыбались, некоторые даже стали сразу собирать ему заказ из разряда «как обычно», но никакой паники по прибытию важных лиц в кафе не наблюдалось – видимо, это было обычным делом. Вслед за ними в кафе протолкнулись два пса – те самые, которые провожали нас от поезда до операционной и машины. Завидев нас, они приветливо улыбнулись и помахали нам.

– Ваши солдатофоны – ужасные убийцы, похуже бандитов, населяющих Москву! – недовольно ответил ящер, – Почему им не выдали гуманизированые пули? Скольких они убили, эти мерзавцы?

– Попрошу выбирать слова, господин мэр – они делали свою работу, – заступился за нас генерал. – Я буду требовать для них суда наравне с бандитом, которого вы к нам приволокли! – Вперед, – процедил змей.

Я и Добб быстренько отвернулись, прикрывая морды. Ящер, скорее всего, не узнает нас без камуфляжа и оружия, на что я очень надеялся.

– А вот и твой обидчик, кстати, – прошептал Добб, потягивая пиво. – Тот, который мне вчера врезал? – Тот, кому я за это чуть все лапы не переломал.

Между тем рептилии уселись за недалёкий столик и заказали какое-то вино. Пока напиток им несли, они снова разговорились.

– Ужасно, это просто ужасно! – всплеснул лапами ящер, – Они, наверное, убили больше, чем все бандиты вместе взятые! Вы были обязаны выдать им резиновые патроны, а не боевые!