Текст книги "1"

Автор книги: Кицунэ Миято

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 80 страниц)

Доберман начал приветливо махать лапой нашим воинам. Сидя в кузове машины, он выглядел как на параде, как будто он был большим военачальником. Я тоже присоединился к этой эйфории – всё-таки нас встречали как настоящих победителей, несмотря на то, что мы потеряли троих бойцов.

Наконец грузовики остановились у временного склада боеприпасов. Доберман поспешил вскочить со своего места, пинком откидывая борт кузова и хватая свой ящик с гранатами. Шакал, увидевший это, рванул было к нам, но доберман чуть рыкнул на него, и чёрный подумал, что лучше будет контролировать порядок у склада – иначе звери разберут его за считанные минуты.

Я побежал за ним, неся свою добычу – Добб расталкивал всех плечами, делая солидную колею в толпе зверей, а я просто держался его курса. Мы добежали до своего вагона, затащили внутрь ящики патронами и донесли их до своих мест. У добермана места не было – всё занимал его гранатомёт, который он запер под нижней полкой в нашем купе. Всё оставшееся внутри пространство доберман забил гранами, но всё равно в ящике осталось довольно много. Поэтому ему пришлось пожертвовать местом на полке и поставить зелёный ящик у изголовья. Я лишь усмехнулся – неприятно наверное спать головой у того, что может рвануть и разнести вдребезги целый вагон. У меня место оставалось, поэтому я предложил своему другу оставить немного у меня – но в вопросах о патронах доберман не доверял даже лучшим друзьям, и я его отлично понимал.

Наконец, запрятав свою добычу, мы вышли обратно на перрон и направились к площади. Толпа воинов в своём большинстве уже успела рассосаться, в очереди за оружием остались самые стойкие. Шакал, не излучая безграничную радость и любовь, скрупулезно отдавал стволы в лапы зверей. Мы подошли к нему, решив помочь с раздачей.

– А, это вы, – пробурчал шакал, – что, вам того, что вы уже унесли, мало?

– Нет, мы помочь хотим, – ответил за меня Добб.

– Поможете, когда всех разгоним, – махнул лапой камрад, – Видите, как у нас все хотят новый ствол.

–Так с этим и поможем, – заверил я, вставая рядом с шакалом и подзывая к себе следующего, – Давай, или сюда. Тебе чего?

– Мне бы что-нибудь автоматическое… – несмело попросил сильный бойцовый пёс. Я кивнул ему и полез вместе с доберманом в кучу оружия. Для пса отыскался неплохой укороченный автомат Калашникова. К нему мы набрали сотню патронов, и пёс ушёл счастливый.

Шакал хоть и посмотрел на это неодобрительно, но спорить не стал. Нечего оружию пылиться на складе – каждый должен был знать и уметь обращаться со своим стволом, так как времени обучать всех владению одним типом оружия не было – как и не было единого образца стандартного вооружения.

–А вот кому обрез? – Добб появился наверху склада с большим двухзарядным дробовиком двенадцатого калибра. Тигр, стоящий прямо передо мной, охотно кивнул, и пёс бросил ему оружие. Шакал дал коробку патронов – тридцать штук. Мы раздавали оружие почти два часа – подходили всё новые и новые бойцы, у кого были слишком слабые образцы или оружие в плохом состоянии. То, что мы находили у бандитов в негодном для стрельбы состоянии, откладывалось в кучу неподалёку. Там три-четыре умельца, среди которых затесался один мой знакомый чёрно-белый лис, чинили личное оружие бойцов или собирали из трёх автоматов один – из которого можно было стрелять. Туда же ушли два из трёх найденных гранатомётов, что очень огорчило нашего командира. У нас, вроде бы, была ещё парочка, но теперь, когда для них нашлись нормальные снаряды, можно было и пострелять – а не из чего.

Я уже хотел отказаться от помощи, когда ко мне подошёл какой-то кот с новеньким калашом на спине. Я удивлённо приподнял бровь.

– Тебе-то чего? – спроси я, понимая, что он пришёл явно не за оружием.

– Мне бы патронов… – угрюмо сказал он.

– Это без проблем, – Доберман сразу же передал мне пять рожков для автомата, – а ты чего такой…

– Скажите, что с Кенни?

– Кенни? – переспросил я.

– Да, Кенни. Один из котов, которого вы взяли с собой на вылазку. Что с ним?

– Ну… – я запнулся, почесав промеж ушей, – Ты же понимаешь, что он не вернулся.

– Они убили его? – со вздохом спросил кот.

– Да. Они убили Кенни.

Кот взял у меня патроны и, казалось, всхлипнул.

– Сволочи… – промямлил он, уходя.

Он был одним из последних. Мы раздали боеприпасы своим солдатам – остатки перетащили на склад, в кои-то веки забив его чуть ли не доверху. Пушки решили оставить на вокзале – как я и предполагал, места для них не нашлось.

Конечно, было немного нагло оставлять их без патронов, но наш Терминатор, вцепившись в них как в свою любовь, не отдал ни одного ящика, причитая, что уж кому-кому, а они ему были нужнее.

Ту ночь мы провели вместе с нашим командиром – вместе, всей оставшейся командой, напивались в память о павших друзьях. Потом Доберман пустил по кругу свой заслуженный косяк. Всё, что было после, я не помню. Наверное, это осталось на винчестере Добба, но я думаю, что мне будет стыдно слушать это…

Ночью были заморозки. Утром я вышел из вагона справить нужду, и в этом я был не одинок.

Здание вокзала окружали многочисленные кусты, деревья и даже разбитые цветники. Всё бы было хорошо, если бы не тысяча с лишним оголделых солдат, все как один любившие выпить на долгих остановках. Я старательно обходил не заасфальтированные места, решив, что ещё день стоянки – и весь вокзальчик и вся его прилегающая территория превратится в крайне зловонное болото. Зайдя за само здание, ситуация не улучшилась – я уже думал, что надо было идти в противоположную сторону, за поезд, но раннее похмелье не давало мне нормально думать – хотелось думать как животное.

Наконец-то я отыскал не самый грязный угол в какой-то архитектурной излишестви местного вокзала, быстро приспустил штаны и наконец-то слил отработанное топливо. Блаженство было таким сильным и длилось так долго, что я не сразу заметил, как меня кто-то пытается отодвинуть.

– Подвинься, приятель… – проворчал наш командир. Я уступил ему место, так он всё-таки старший по званию.

Шакал, совершенно ничего (точнее никого) не стесняясь, спустил штаны чуть ли не по колено. Натягивать их обратно ему было лень.

– Это вообще-то мой закуток. Я его себе вчера нашёл.

– Хорошо, что вчера нас тут не было…

–Хорошо вообще везде, где нас нет, – проворчал командир, – Собирай своих, если кого забыл – не ровен час, они нас и топливом снабдят.

– Весь мой вагон у себя на месте. Куда отправляемся?

– А ты будто не знаешь! – саркастически воскликнул шакал, всплеснув лапами. Я увернулся.

– В Москву? – догадался я.

– Да конечно в Москву, ты все мозги что ли пропил?

– Никак нет, товарищ капитан, – сказал я, как полагается по уставу. Наверное, его в нашей армии знали единицы, так как набирали всех откуда попало и обучали так же. Базовое обучение, которое проходили все, заключалось в словах «иди туда, куда скажет этот шакал». В остальном не все знали даже порядок званий…

– То-то же…– проворчал он.

Я своё дело в этом закутке закончил, а шакал так и остался стоять там со спущенными штанами. Я думал ему помочь, но потом побрезговал и отправился обратно к составу.

Пройдя из конца поезда, к его локомотиву, я увидел, что две машины, на которых нас катали вчера, стояли рядом, а их водители курили в кузове одной из машин. У обоих автомобилей сзади был прицеп с большой, на полтонны минимум, цистерной. Кажется, час настал.

– О! – уже знакомый мне лис, вроде Ренреком его звали, – Ты! Ты же вчера был, давай сюда!

Я не сразу понял, что он обращался ко мне, но больше никого на платформе не было, и к тому же я и сам был не против пообщаться.

– Привет, Ренрек, – поздоровался я, пожав ему лапу, – чего вы тут стоите?

– Так к нам распоряжение пришло – поделиться с вами топливом. Мы с удовольствием, да только ваш машинист дрыхнет как убитый.

– Так напился, пойди, – предположил я, – Мне разбудить?

– Ничего у тебя не выйдет, – сказал второй водитель – какой-то пёс. Я никогда не мог запомнить все их породы, было гораздо проще называть их всех именно собаками.

– Ну, я всё-таки подольше с ним знаком…

– Ты нам лучше скажи, если знаешь – у вас этот локомотив, – лис ткнул пальцем на средний, из трёх, – дизельный или бензиновый?

– Какой же он бензиновый? – я усмехнулся, пожав плечами, – Дизель конечно!

– Отлично, – проворчал пёс, туша об капот своего автомобиля сигарету, – тогда девяносто второй вам не понадобится.

– Скорее всего нет, – я пожал плечами. Как никак, сейчас я решал за нашего машиниста.

– Тогда вот эту бочку мы вам оставляем, а бензин я забираю.

– Ну если что… – хотел напомнить я, но пёс перебил:

– Если что, привезём…

Он завёл свою машину, и движок, рыкнув, дёрнул машину с места. Лис остался вместе со мной, наблюдать, как уезжает полтонны драгоценного бензина.

– Конечно, чистый бензин вам никто не даст, ребята… – проворчал он, – Это наш мэр местный. Глава типа.

– Да ладно?

– Ага. Передаёт привет за ваши подарки, но… топливом делиться не очень хочется – сам понимаешь.

– Понимаю… Так что вы нам привезли тогда?

Лис сразу же хитро улыбнулся.

– Масло. Отработанное.

– Что?! – я понял, что только что подставил весь наш состав.

– Спокойно, – лис показал мне открытую ладонь, успокаивая меня, – На этом может дизель ездить, точно говорю.

– Да как же?

– Вчера наши машины на нём ездили. И ваш дизель поедет как миленький. Это ни разу не экономней, чем настоящее дизельное топливо, но до электропутей у Москвы вы доедете. Благо, не вы первые и не вы последние.

– Ренрек, блин! – в душе воскликнул я, – Ты хоть представляешь, что будет, если мы не дотянем?! Нам этот поезд на себе волоком тащить!

– Дотянете как миленькие! Если останавливаться не будете… – дополнил он, зажигая ещё одну сигарету.

– Ну вы даёте, ребята…

Лис ничего на это не ответил, и разговора у нас так и не вышло. Хотелось побить морду этому рыжему хитрому гаду, который вместо нормального топлива привёз нам отработанное подсолнечное масло, и ещё говорил, что на этом мы куда-то уедем. Отчаянно хотелось верить…

Но когда пёс по кличке Барсук проснулся, он даже не стал ворчать насчёт масла. Просто велел перекачать его в запасной бак – на меня даже внимания не обратил, как будто я был пустым местом.

К двенадцати часам весь личный состав проверили, снабдили очередной порцией сухого пайка до Москвы – благо, ехать надо было недолго, и приготовились к отъезду. Но прямо пред тем, как машинист завёл свою машину, у состава скрипнул тормозами грузовичок мэра.

Все любопытные морды тут же высыпали посмотреть что сучилось. Оказалось – ничего необычного. К мэру подошёл наш командир, представился и выяснил, в чём дело.

– Сил судить этого мерзавца у нас почти нет, – пёс стукнул по борту машины, и там кто-то замычал, – Возьмёте его в Москву, там сдайте кому-нибудь построже…

Командир заглянул в кузов – там, связанный по всем лапам и заткнутый средних размеров простынёй, лежал захваченный нами в плен лис. Придя в себя, бедняга матерился и брыкался – наверное, именно поэтому его и заткнули.

– И какой нам с него навар? – спросил шакал, – Его же кормить, поить…

– Он уже покормленный, – заверил пёс, – до Москвы он дотянет – а там уж с ним разберётесь.

Долго уговаривать не пришлось – шакал кивнул, и двое солдат затащили его в соседний вагон.

– ПО МЕСТАМ!!! – скомандовал чёрный, махнув лапой машинисту. Барсук тут же нацепи свою фуражку и запрыгнул в кабину. Локомотив тряхнуло, и двигатель в три тысячи лошадиных сил спокойно и довольно заворчал.

– Это он ещё на остатках дизеля работает, проворчал я.

– Да что тебя тревожит? – спросил доберман, лёжа на соседней полке.

– Не хочу опять волочить этот чёртов поезд на себе…

Пёс хмыкнул, понимая, что если что, это сулит и ему…

По вагонам прошла волна сцепления, и мы тронулись в путь до Москвы.

Машинист попытался разогнаться до своей предельной скорости – пути были достаточно хорошими и известными, их поддерживала Москва со своими ресурсами, но всё равно, как я и предсказывал – через час нам пришлось перейти на подсолнечное масло. Двигатель хоть и работал довольно хорошо, но всё равно – больше пятидесяти километров в час не случалось. Я уже чувствовал, как меня зовёт моя личная лямка под сиденьем…

– Десять километров до электропути! – объявил шакал, заходя к нам в вагон. Завидев нас с Доббом, он присвистнул.

– Вы, двое, – сказал командир, – спускайтесь и за мной в головной вагон.

– А нам это надо? – поинтересовался мой друг.

– Приказы, товарищ ефрейтор, не обсуждаются. Спускайтесь!

Мы с неохотой слезли о своих полок и отправились за шакалом. Он провёл нас через все вагоны до самого локомотива, не останавливаясь и не оглядываясь. Нас кое-где всё ещё встречали как героев, но это откровенно приелось. Командир, между тем, спокойно вышел из первого вагона и прошёл в локомотив.

Мы пожали плечами – обычно заходить туда было строжайше запрещено – после того, как один незадачливый солдат слил всё топливо для дизельного локомотива. Нас, наверное, посчитали не столь тупыми.

Первый с конца у нас был электрический локомотив. Он использовался везде, где было напряжение и нужное оборудование – контактный рельс или линия электропередач. Это были самые счастливые для всего состава участки пути – поезд шёл быстро, плавно и без рывков. Часто на таких перегонах перезаряжались те, кому это было необходимо – генераторы работали на полную, контактная сеть давала почти неограниченное количество электричества – можно было развлечься с этим. В России таких участков было, к сожалению, совсем не много – в основном, у самых крупных городов, у которых остались ядерные электростанции, или у городов с работающими плазменными реакторами – таких было не много, и электричество было у зверей в избытке почти всегда, но не у каждого города с запасом мощности пролегала железная дорога. Сейчас мы как раз подходили к одному из таких участков.

Вторым локомотивом был дизельный – он сейчас и тащил весь наш состав, рыча своим движком. Обходить его пришлось по наружному борту, поскольку наш машинист не пускал туда вообще никого принципиально – топливо для этого локомотива было ужасающим дефицитом – а его как раз таки требовалось больше всего.

И последним, а точнее первым локомотивом был огромный чёрный паровоз. В его небольшую кабину мы вошли по внешней дорожке над огромными громыхающими своими сочленениями колёсами, тяжёлыми, как чёрт. Меня всегда впечатлял именно головной локомотив – самый большой из трёх, с огромным скотоотбойником перед собой – это был единственный паровоз, который мог потянуть за собой весь состав, включая два дополнительных локомотива. У нас его прозвали драконом – за его звук. И действительно, когда машинист растапливал топку, а потом запускал его – это было грандиозное зрелище. Меня неимоверно впечатлило это в первый раз, когда я увидел, как восемь пар стальных колёс вместе провернулись на месте, не трогая поезд с места – несколько раз, а потом, чуть замедлив свой ход, вперёд. Машина, весом больше чем пятьсот тонн, разгоняла состав до сотни километров в час, требуя при этом огромное количество угля, мазута и воды. Обычно этот гигант использовался только в крайних случаях – если не хватало дизельного топлива или не было электричества, а ехать надо было быстро…

И что самое интересное нам рассказал барсук – поезд был не наш, а из далёкой Америки. Как он оказался у нас, а главное, зачем – никто уже не знал. У нас его берегли, как священную реликвию, и старались без нужды не гонять. В России его слегка переделали, но лишь внешне – добавили дорожки, чтобы можно было ходить у котла прямо на ходу, и некоторые другие косметические особенности.

Шакал повёл нас в кабину этого самого паровоза. Доберман охотно завернул за ним, а я ещё минутку стоял, любуясь огромным тяговым механизмом колёс, сейчас работающим вхолостую. Очень хотелось пройти около котла по узенькой дорожке, оказаться на носу этого поезда… Но я был не настолько мал, чтобы там поместиться.

– Эй, ты там застрял? – поинтересовался Добб, высунув морду в запыленное окошко.

– Уже иду…

Внутри кабины было довольно тихо и уютно, хоть и не тесно. Тут нашлось место даже для небольшой полки, на которой можно было устроиться спать…

– Присядьте, – велел нам командир, указывая на неё, – У меня к вам небольшой разговор.

Я аккуратно поджал хвост к спине, усаживаясь на полку. Доберману повезло куда больше с этим делом.

– Чем-то провинились, товарищ капитан? – спросил доберман, следя за передвижениями шакала.

– Если не считать, что ты увёл у меня из-под носа ящик патронов, то строго наоборот. В данный момент мне нужны лучшие.

– Это приятно, – констатировал я.

Шакал приподнял свою фуражку пальцем, потом вообще снял её, растрепав свои уши.

– Могу сделать вам ещё приятнее, – сказал он, садясь на место кочегара, – Вы, наверное, думаете о увольнительной?

Я переглянулся с моим другом за пару секунд. Мы дружно кивнули шакалу.

– Отлично, – улыбнулся он, но как-то криво, – это не без подвоха.

– И в чём подвох? – прямо спросил доберман.

– Мне нужны лучшие, как я уже говорил. Ваша задача будет простая – в Москве вы возьмёте с собой Терминатора в качестве огневой поддержки и сходите за… – Шакал замолчал, почесав подбородок, – За ураном.

– За чем?! – дружно воскликнули мы.

– Вы не ослышались, дорогие мои. За ураном.

Я сжал зубы. Хорошо, что он предупредил сейчас, иначе окончательно бы испортил нам всю увольнительную. Баснословная стоимость даже грамма урана привлекла бы к нам такое внимание, что ввек не отстрелялись бы.

– Сколько? И почему не предупредили Терминатора? – стал уточнять Добб, но я перебил его.

– Эй, ты чего так сразу соглашаешься? – выпалил я, ударив его по груди.

– Ты же знаешь закон: приказы не обсуждаются.

– Точно, – подтвердил шакал, – Но это пока не приказ. Приказом это станет, если вы согласитесь.

– Тогда я повторю главный вопрос: сколько урана мы повезём и – главное – как.

– К сожалению, Москва пока не ответила, дадут вам машину или нет, но я бы не советовал вам на это рассчитывать. Урана там совсем не много, чтобы кто-то из вас, даже ты, – он кивнул на меня, – надорвался.

– Что с безопасностью? О нас кто-нибудь позаботится?

– Да, но главная задача у вас – позаботиться об уране. Он нам будет очень-очень нужен, на ближайшие полгода. Что касается вас – да. Обеспечат всем необходимым – препаратами, защитой, масками. Сейчас будете смеяться, но при этом вам лучше не вызывать подозрений и вообще вести себя как обычно. Операция не утверждена штабом, и всё это – большой военный эксперимент. Если всё получится, то железные дороги пойдут в гору и мы в кои-то веки сможем восстановить нашу державу!

– А если нет? – спросил я.

– Тебе в лучшем случае или в худшем?

– В лучшем.

– В лучшем случае, вы будете тащить этот состав волоком до Владивостока.

Доберман присвистнул от негодования.

– Лучше бы этот эксперимент удался.

– Да, все об этом так и мечтают.

– А в чём суть-то? – решил спросить я, но командир лениво отмахнулся от меня лапой.

– Скажу пока только одно – ящеры умудрились раздобыть где-то паровоз покрупнее этого, – он похлопал по железной стенке кабины, – А ходят слухи, что они вообще его сделали с нуля. Но всё – не суть важно. Когда приедете, вы это увидите воочию, и я уверяю вас, что зрелище того стоит.

Состав сильно дёрнуло, и поезд стал набирать скорость. Выглянув в окно, я увидел мелькающие у пути столбы.

– Электричество! – сказал я.

– Да. Значит уже скоро. Теперь слушайте меня внимательно, потому что повторять три раза я не буду.

Добб кивнул своему командиру, я же продолжал смотреть в окно, развернув одно ухо в сторону шакала.

– По прибытии в Москву ты, твой друг и песец, берёте всё своё оружие и сразу же чешете к последнему вагону – там вас будут ждать двое зелёных, типа ботаники. Ящеры отведут вас на склад с медикаментами, выдадут всё самое необходимое, включая маршрут вашего прохода. Не удивляйтесь тому, что он будет извилистым, не логичным и вообще тупым – вместе с вами пойдут ещё шесть ложных групп, задача которых – отвлечь вероятного противника от вас. Вам дано разрешение стрелять на поражение в городской черте – сколько угодно. Старайтесь не палить по всякому, кто на вас криво посмотрит или не поздоровается на улице – хотим мы этого или нет, но бандиты есть и в Москве. Не привлекайте внимания – просто принесите чемоданчик сюда.

Шакал закончил и тоже выглянул в окно.

– Если у вас всё получится, и если эксперимент пройдёт успешно – настанет для нас счастливая пора, парни.

Доберман сидел на полке, опустив морду вниз, явно думая о предстоящем. Я решил слегка приободрить его и громко спросил у командира:

– А отпускных будет много?

Шакал тут же поднял свою морду, на которой поигрывала улыбка.

– Если справитесь – вас ваш отпуск отпускать вообще не будет, – пообещал Шакал, зная все вредные привычки моего лучшего друга.

– А когда это будет подтверждено на бумажке? – поинтересовался доберман. Шакал удивлённо поднял брови.

– Да хоть прямо сейчас.

Доберман развёл лапами, показывая, что он будет совершенно не против того, чтобы получить своё разрешение. Командир клацнул челюстью и достал из мундира пару небольших листочков и шариковую ручку.

– Ладно, это вам на троих, – пояснил он, выписывая нам одно разрешение, – Всё равно, никто не спросит.

Я взял у него маленький клочок бумаги, аккуратно свернул и засунул в карман разгрузки. Добб такой не носил, и проблемы с недостатком карманов у него были всегда.

– Можете идти, – командир мазнул на нас лапой.

– Барсук пустит через локомотив, когда тот на ходу? – поинтересовался я. Чёрный лишь удивился, пожав плечами.

– Куда же он денется? Пустит конечно…

В общем-то, мы действительно прошли без проблем – более того, на обратной дороге машиниста нашего мы даже не увидели. Странно, потому что тот обычно носился как угорелый с этими локомотивами, а сейчас, судя по всему, валялся где-то пьяный в усмерть. Странно – перед Москвой вообще положено привести всё в порядок…

Терминатора мы нашли быстро – он сидел в своём купе, вместе со всеми, чистя свой пулемёт. Зрелище это было то ещё – разобранный пулемёт песца занимал весь стол, пол, верхние полки и пасть полярного лиса. Наверное, именно поэтому посмотреть на это хотели все.

Доберман, пожав плечами, сказал, что это не самое лучшее время рассказывать нашему товарищу о секретных планах командования, но на правах старшего, я приказал ему собрать пулемёт обратно и привести его в полную боевую готовность. Песец недовольства не высказал, но намёк понял – он видел, как нас увёл шакал, и знал, что разговор был не за милые глаза.

Мы вошли в пояс хаоса, что лежал вокруг Москвы. Это была огромнейшая свалка радиоактивного и крайне опасного мусора, окружающая столицу почти что неприступным кольцом. За пару километров до пояса начиналась выжженная пустыня, земля которой была покрыта двухметровым слоем стекла, за ней – руины бывшего Подмосковья. Пояс хаоса образовался ещё во времена войны – когда Москву всячески пытались разбомбить, уничтожить и сжечь – русские системы противовоздушной обороны работали настолько хорошо, что ни одна ракета, бомба или самолёт не долетели до Москвы. Их путь заканчивался здесь – на границе дальности поражения средств ПВО. Всего пять километров от границы города, но впечатляющая эффективность. Странно, что с любой высоты любая техника падала в одно место, точнее в один радиус от центра Москвы.

Пока терминатор собирал свой пулемёт, я сидел у окна, разглядывая причудливые остатки оружия последней войны. Самолёты, неразорвавшиеся бомбы, танки и огромные баллистические ракеты. Одна такая ракета крайне вызывающе стояла посреди свалки, возвышаясь над остальным хламом – специально или нет, но почему-то она стояла логично, верхом смотря на небо, основанием упираясь в гору хлама. Это была последняя ступень от огромной ракеты – именно в ней был ядерный заряд, о чём недвусмысленно намекал нарисованный на корпусе огромный жёлтый знак радиоактивной опасности. Конечно, никакой радиации там давно не было – уран вытащили и пустили в оборот, но верхушка ракеты тоже недвусмысленно чуть-чуть наклонилась в сторону центра Москвы, как будто всё ещё хотела долететь до своей цели…

– Внимание! – раздался громкий голос нашего машиниста по громкой связи, – Торможение через две минуты!

– Быстро же они, – проворчал доберман, – Пойдём к себе.

– Терминатор! – позвал я песца.

– Да? – он быстро собрал оставшиеся части пулемёта в одну кучу, чтобы не разлетелись по всему вагону при торможении.

– Ждём тебя у последнего вагона. Сразу же.

–Что-то несём? – догадался песец.

–Именно.

====== 6. Паровоз как глыба льда. ======

– Повторяю: всем приготовиться к торможению! – заорал матюгальник в нашем вагоне, – До торможения осталось десять секунд!

За окошком уже начинался индустриальный пейзаж – конечно, от вандализма никакие противовоздушные системы не спасли. Огромные разорённые и занятые территории: вся Москва была поделена на несколько десятков частей, и зачастую с довольно неплохо вооружёнными воинствующими группировками.

– Держись! – Добб дал мне по затылку и насильно прижал мои лапы к поручню.

Весь поезд тряхнуло, и меня прижало к доберману. Сам он встал довольно хорошо, ухватившись за проём между купе в нашем вагоне. Я уткнулся мордой в его плечо, недовольно засопев.

– Спасибо… – поблагодарил я, как только сила моей инерции ослабла настолько, чтобы я мог спокойно стоять.

– Как всегда, не за что, – довольно рыкнул Добб. Ему при торможениях везло куда меньше, особенно, если он спал.

Скрипя тормозами, поезд прибывал на вокзал. На моей памяти это происходило уже шестой раз, и каждый раз встречали нас одним и тем же.

Торгаши заполнили всю платформу, но команды на выход пока не было. Я, как старший по вагону, должен был пойти и открыть дверь – разве что, за меня это делали едва ли не в десять раз чаще, чем мне полагалось. Но дверь в вагоне – это такие мелочи – мы были в Москве, а, значит, очень многие должны были пойти в свои отпуска. Поначалу я думал, что шакал позвал нас именно за тем, чтобы выдать отпускные – но теперь приходилось вновь вооружаться и отправляться в путь.

– Пошли к терминатору, – сказал доберман, вынимая из-под сидения свой гранатомёт вместе с полным боезапасом. Гранат, которые он взял с собой, хватило бы ещё на три обоймы.

На его фоне мой ручной пулемёт смотрелся немного уныло, но куда эффективней: у меня и патронов было побольше, но всё это было не важно. Пока все сидели по своим местам в вагоне, разглядывая причудливую архитектуру Москвы, я и доберман прошли до самого конца, где и встретили нашего белого пушистого друга в полном вооружении.

– Ну что, красавцы, я к бою готов! – поприветствовал он нас, – Про задание мне уже рассказали – возни и грязи будет много!

– Откуда ты знаешь? – спросил я.

– Так наш командир прошёл, рассказал, – довольно громко сообщил песец, взмахнув тяжёлым блоком стволов.

– Ты бы так не орал… – попросил его доберман, поправляя лямку пулемёта, – Всё-таки мы – настоящие…

– Я знаю, Добб. Между прочим, именно поэтому он разрешил мне оставить все семь ящиков авиационных патронов – представляешь! Они в два раза мощнее тех, которыми я пользовался раньше – почти не отсырели!

– Рад за тебя.

– Так, парни, собрались и пошли, – я махнул лапой, – у нас куча работы, а я, между прочим, ещё погулять хочу.

Два моих тяжело вооружённых друга дружно кивнули и пошли на выход. Выполнив свою прямую обязанность – открыв дверь вагона зверям – я выпрыгнул на перрон, сразу толкнув плечом какого-то пса, протягивающего мне прямо в лапы большую спелую грушу:

– Покупай! Не дорого отдаю, в хорошие лапы – сам знаю!

– Другого лоха найди…

Когда позади меня спрыгнули ещё двое, вооружённые редчайшими видами оружия, торгаши расползлись сами собой. Я махнул лапой – надо было идти к концу состава, на противоположную сторону – путь предстоял через весь перрон, и быть лёгким он не обещал.

– Так, парни, я без вас не справлюсь, – я отступил на шаг, – Терминатор, давай вперёд, а мы за тобой – твоей пушки все боятся.

– Как скажешь, ты у нас босс, – песец ухмыльнулся и, расталкивая нерадивых зверей на ходу, пошёл к концу состава быстрым шагом.

Уже отсюда я увидел двух псов, вместо обещанных ящеров – чёрных, одетых в деловые строгие костюмы – разве что без ботинок. Выглядели они почти как люди в этих нарядах – только бы морду им скрыть. К ним многие подходили, но те лишь холодно качали головами, отрицая и отталкивая от себя всех, кто имел наглость быть назойливым. К ним мы и направились.

Приближались мы довольно заметно, и поэтому псы заметили нас задолго до того, как мы бы могли заговорить с ними. В лапе у одного из них было три папки: две небольших и одна просто огромная. Я догадался сразу – это наши личные дела – тонкие это на меня и песца, а толстое – на Добба. Там, наверное, хранилось всё, что он успел наделать за все свои триста с лишним лет своей жизни. Именно его дело пёс и изучал, когда мы подошли к ним.

– Две тысячи пятьсот третий год рождения? – поинтересовался ризеншнауцер, похожий на нашего снайпера, – что, правда?

– Так точно! – рявкнул доберман, вставая по стойке смирно. Мы втроём вытянулись в струнку – раз уж если они любили строгость, то будем строгими с ними.

Второй пёс ничего спрашивать не стал, просто молча сравнил наши морды с фотографиями на личных делах. Сочтя сходство боле чем значительным, он хмыкнул и махнул лапой через плечо:

– Следуйте за нами.

Переглянувшись, мы подняли оружие и пошли за псами. Проводили нас как великих заговорщиков, и я готов был поспорить – расспрашивать о том, куда нас водили, будут с большим пристрастием.

Представители местной власти или может быть учёных, да в принципе неважно кого, повели нас какими-то окружными путями, мимо старых, заброшенных локомотивов и перекопанных рельс.

Сам вокзал представлял собой довольно удручающее зрелище: здание, которое должно было давным-давно развалится, но держалось исключительно на молитвах местных обитателей и продавцов. От былого великолепия не осталось и следа – два из четырёх крыльев самого здания обрушились, а из девятнадцати платформ осталось только три, из них одна под склад тех запчастей, которые собирали в окрестностях, чтобы ремонтировать поезда. Здесь же устроили небольшое депо – там стояли несколько вагонов и небольшая ремонтная мастерская. Наш машинист всю стоянку в Москве будет туда бегать – его поезд не единственный в России, но определённо самый большой и значимый.

Меня и двух бойцов повели в заброшенное, ненужное крыло здания вокзала. Даже несмотря на его «ненужность», его старались удержать от обвала не менее тщательно, чем единственную рабочую часть здания. Войдя внутрь, мы все увидели множество новых, самодельных колон, подпорки стен и многое другое.