Текст книги "Байки Чёрного Майя (СИ)"

Автор книги: Къелла

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 11 страниц)

Бывший владыка Нарготронда обиженно засопел.

– Слушай, Тху, ты тут теплое с мягким не путай! Даэрон пишет песни массовые, специально для праздников и разных тожественных событий, поэтому рассчитывает охватить как можно большую аудиторию. Зато звучит красиво, да и голос у него неплохой.

– Это можно назвать и покороче, одним словом. «Попса» – не удержался черный.

– Может быть, – уклончиво ответил эльф. – Но, тем не менее, эта, как ты выражаешься «попса», известна далеко за пределами Потаенного Королевства. Песни Даэрона знают, их любят и Эдайн, и Эльдар. К тому же, говорят, сам государь Элу Тингол с удовольствием слушает его музыку.

– Во-во, с этого и надо было начинать! – хлопнул ладонью по столешнице Гортхауэр. – Я же и говорил: подхалим твой Даэрон, подхалим и выскочка, а настоящий менестрель им быть не должен.

– Но! – сияя глазами, парень поднял вверх указательный палец, подчеркивая важность сказанного, – Слава Тьме, Дориат все же славен качественными песнями…. – он восхищенно зажмурился, – так же, как и настоящими менестрелями.

А когда Финрод удивленно приподнял пепельно-серебристую бровь, то услышал:

– «Ты теперь – изгой, ты так свято верил, что сожмешь в кулаке звонкий звездный свее-т» – пропел его друг, изо всех сил стараясь изобразить ниспадающую на глаза пышную челку. Как ни странно, но пантомима вышла убедительной.

– А… эта… – поджал губы Финрод. – Чокнутая девица с кучей сережек в ушах? Как ее….

– Тинувиэль… – восторженно выдохнул Майя, сцепив руки на коленях и покачиваясь с закрытыми глазами, точно и вправду слышал звуки любимой мелодии. – Слушай, вот это да! Какая музыка, да и исполнение мастерское, тексты сильные… А голос како-ой! Тинувиэль из Дориата…Неужели не нравится?

– На дух не переношу, – признался Фелагунд. – Слова какие-то странные, заумные слишком. Одна лютня – еще бы полбеды, но эти ужасные барабаны… Такое ощущение, что за сценой передрались десять пьяных орков. А уж теперь, в свете последних событий в моем и сопредельных королевствах мне ее только что придушить не хочется!

– Что?! – Майя вскочил из-за стола. – Да ты… Да твой хваленый Даэрон мизинца ее не стоит! Песни Тинувиэль – для бродяг и мечтателей, для вечно юных романтиков, для свободных и сильных личностей. А низкопробные нетленки Даэрона рассчитаны лишь на сытых заокеанских хряков… ой, прости, Финрод! Просто я не могу понять, как ты – умнейший, образованнейший эльф – можешь слушать такую дешевку. Он же и известен-то лишь благодаря протекции. Ну, кем бы он был без Тингола, скажи?

– А Тинувиэль, или правильнее – Лютиэн? Кем была бы без Тингола она?

– Без Тингола ее бы вообще не было. И без Мелиан. Не только на сцене, а вообще в природе… – буркнул Гортхауэр. – Но все равно…

Прыснувший было в кулак Финрод при последних словах друга навострил ухо.

– Что – «все равно»?

– У нее – талант! – непреклонным голосом сообщил Майя. – У Тинувиэль, я имею в виду… А Даэрон – бездарь!

– Тинувиэль – бабочка-однодневка. Вот увидишь.

Перепалка перешла на личности. Извечный (и слава Тьме, единственный!) повод для разногласий между двумя приятелями всплыл сам собой. Этот спор велся с совершенно незапамятных времен, просто на этот раз непреклонность мнений каждого, изрядно подогретая винными парами, создала ситуацию, напоминающую взаимоотношения косы и камня. К чести сказать, ни один из них не попытался снизойти до банального мордобоя. В принципе, это была еще одна попытка обратить оппонента в свою веру: они с жаром цитировали отрывки из произведений любимых исполнителей, периодически то один, то другой хватали лютню и на уровне трех аккордов наигрывали подобие аккомпанемента.

Наконец, оба окончательно выдохлись. Рухнув в кресла по разные стороны стола, точно рыцари – после тяжелого турнира, лучшие друзья надолго замолчали. Финрод, сорвавший голос на две арии раньше, чем его соперник, в изнеможении полировал голосовые связки красным вином.

– Ты меня все равно не убедил – упрямо прохрипел Черный Майя. – Тинувиэль – рулез!

– Даэрон – навсегда! – столь же хрипло откликнулся Финрод.

Внезапно Майя хихикнул. Эльф с удивлением вскинул брови, вопросительно глядя на друга.

– Ну че, Финарфиныч! Вот и готов прецедент! Мы все-таки полаялись…

– Зато теперь наш поединок – сущая правда! – возразил Финрод. – Интересно, как об этом будут рассказывать легенды?

Хозяин замка скептически оглядел гостя.

– Какие нафиг легенды? Вообще-то это всю жизнь называлось «пьяная ссора».

Финрод брезгливо оттопырил нижнюю губу.

– Фи, вечно ты все опошлить норовишь! Ты только представь себе: «Дуэль на песнях»… Звучит, согласись?

– Очень, – осипший и злой как Барлог Черный Властелин с огорчением потряс над бокалом перевернутую бутылку. Кроваво-алая капля совалась с горлышка и бесшумно упала вниз.

– Ну вот, – со вздохом констатировал Гортхауэр. – Опять все закончилось.

Но в этот раз сия скорбная весть не огорчила никого, кроме самого вестника.

– «Дуэль на песнях между Финродом Фелагундом и Черным Властелином Сауроном»! – эльф подпустил в шепот патетики, заставив охрипший голос проникновенно задрожать. – Да, а кстати, Тху, срочно нужна версия для общественности: раз уж у нас был поединок, то кто – кого, а?

– Никто – никого, – буркнул черный, вставая из-за стола, – мы на песнях мерились, хрен ты старый… Я тебя оставлю ненадолго, ладно?

– Твою мать! – с чувством высказался Майя на ах’энн. Еще раз окинул взором развалившегося в кожаном кресле лучшего друга, сплюнул и бегом направился вверх по лестнице. На ходу залез в карман брюк невиданного в Средиземье покроя, достал маленькую серую коробочку, помял ее пальцем и поднес к уху.

– Тано… Это я.

Где-то далеко, за тысячу лиг на север, невидимый собеседник поднес к уху точно такой же загадочный предмет.

– Рад слышать тебя, таирни… Как ты? – раздался в трубке негромкий голос.

– Мнэ… мнэ… В принципе, все путем… ну…

– Таирни, я же чувствую, что что-то не так, – укоризненно заметил голос. – У тебя что-то случилось, причем отнюдь не очередной неудачный эксперимент по сотворению идеального образа. Что происходит, таирни?

Майя вздохнул.

– Ладно – он как можно небрежнее пожал плечами – Если выражаться прилично, то ситуация отвратительная. Вкратце: давеча ко мне завалился мой друг государь Фелагунд в сопровождении остроухой оравы и еще одного голодранца-Эдайн. Было очень заметно, что подобное сопровождение ему в тягость, но ты же знаешь этих Светлых, чтоб им пусто было! «Обитель Зла, обитель Зла»… В общем, остроухие как всегда начали буянить, насилу моей охране удалось их в подвале закрыть всем скопом. Да, с Финродом вместе… Ну, конспирации ради я там еще немного пошумел типа «как посмел нарушить ты предел чужих границ…» и все такое. Пока остальные изобретали способ добраться до крана одной из бочек, я незаметно выцарапал Инголдо на полчасика и…

– Опять пьянка? – устало поинтересовался в трубке голос собеседника. Майя досадливо поморщился.

– Ну… вообще-то за встречу грех не поднять. Возвращаясь к теме: после второго кубка Инголдо понесло, и он мне рассказал, что привело его в мою скромную обитель…

– Запасы винного погреба иссякли? – догадался собеседник.

– Тано, ты напрасно иронизируешь. Там такое… Даже не знаю, с чего начать. В Нарготронде – государственный переворот и жуткий бардак. Как и следовало ожидать, опять сыночки Ярого Пламени постарались, чтоб им пусто было. Хотя у меня есть смутное подозрение, что не сами они до такого додумались. Кто-то же их поддержал, и, скорее всего, Тингол из Дориата. Уж не знаю, что он им наобещал, но развернулись они с широтой необычайной. А что? Вынудить законного правителя отдать символ власти этим оглоедам, посадить на престол одного, а потом для пущей законности заключить династический брак между самозванцем и Тинголовской дочерью. Совершенно бескровное расширение владений. Бедняга Финрод еле успел спастись вместе со своей гвардией в двадцать клинков. Кошмар! Когда он об этом рассказывал, у меня просто кулаки сжимались от бешенства. Первый раз вижу, чтобы здоровый взрослый мужик, король, рыдал как ребенок и мазал по лицу сопли… Тано, я вот чего звоню-то: а может, надавать этому выскочке по серому плащу, а? У меня Драуглуин с утра не кормленный…

– Нет! – отрезал собеседник, но, очевидно, почувствовав неловкость от такой резкости, добавил уже мягче:

– Таирни, я понимаю твое желание помочь другу, но существует одно-единственное правило: мы не должны вмешиваться в дела и междоусобицы детей Единого. Это закон.

– Э нет! – усмехнулся майя. – правил без исключений, как известно, не бывает. Тут обнаружилась еще одна деталь. Помнишь, я говорил о Тинголовской дочери? Так вот… Дочка подложила папе свинью и выбрала себе в спутники Эдайн. Да-да! В общем, если без стихотворных рифм, завываний и прочего пафоса, то дело обстоит так: Тингол вроде бы дал свое согласие на этот брак, но взамен отправил будущего зятя добыть… угадай что?

– Меня. – буркнул голос в трубке. – Побежденного в честном неравном бою…

– Не-а. Хотя почти. Сильмарилл из твоего венца.

– Тьфу ты… Они там скоро вконец свихнутся со своими Сильмариллами. Дался им этот Не-Свет…У этого… как его…Тингола, или как бишь его, с головой все в порядке?

– Не уверен, – захихикал Майя. – Но вот и повисла гнилая ситуация: другу нужна помощь, а я не могу вмешаться. Этих двух влюбленных голубков тоже жаль, но Сильмарилл им не видать как своих ушей.

– Да. Сильмарилла я им, пожалуй не дам…– задумчиво протянул собеседник. – Это баловство. Опаснейшая, между прочим вещь и детям не игрушка.

– Ох, чую я, что золотой эре нашего невмешательства в дела мира приходит конец, – заключил Гортхауэр. – И ведь что больше всего-то обидно? Помогаешь, помогаешь, из кожи лезешь вон, так этот факт еще и скрывать приходится… Чтобы соответствовать отрицательному образу из баллад, чтоб им пусто было. Если огласку получат истинные события и взаимоотношения, то все менестрели разом останутся без работы, а уж Запад…

– Вот именно, – веско заметил голос. – Терпи, таирни. Ты живешь не ради славы и сиюминутных почестей. Но таков твой Путь и другого не будет…

– Да я знаю, – довольно невежливо перебил Гортхауэр. – Я разве возражал хоть словом? Это уж так, ветром навеяло. Ладно. Инголдо пусть пока отсыпается, а с молодыми охотниками до Звездного Камня что делать – ты уж сам подумай, Тано.

– Подумаю. Береги себя, таирни. До связи…

– До связи – эхом откликнулся Черный Майя и, отняв от красного вспотевшего уха трубку, нажал клавишу. После чего с видом крайнего изнеможения присел на ступеньки черной мраморной лестницы и тоскливо подпер голову рукой.

Тяжелый шестисвечный канделябр черной бронзы отбрасывал ровный свет на лица сидящих за столом. Один из них – все тот же немолодой Элда – с поникшим видом внимал речам второго. Вид был не просто поникший, а словно бы у того, кто совсем недавно вынырнул из гибельного водоворота и еще не успел осознать своего счастливого избавления. На краешке стола перед Перворожденным стоял наполовину пустой кубок.

Второй, молодой и черноволосый, с блестящими как антрацит, глазами, мог бы запросто сойти за Эдайн, но сейчас, в дрожащем свете воскового огня, вдруг стало заметно, что за мальчишеской дурашливостью, резкими движениями и фразами, скрывается жизненный путь, на несколько тысячелетий более длинный, чем даже у его собеседника. Люди столько просто не живут.

– Итак – подвел итог разговору черноволосый. – Все должно быть натурально. Если появятся хоть какие-то сомнения, то, во-первых, все старания пойдут псу под хвост, а, во-вторых – мы окажемся гораздо в более глубоком отчаянии, чем сейчас. Понял?

Элда поднял на него измученный взгляд.

– А сестра? Ты хоть представляешь, что с ней будет? О, Единый, она умрет от горя…

Парень в досаде хлопнул по столешнице, заставляя впавшего в уныние друга вздрогнуть от неожиданности.

– Вот только снова не начинай, а! Мы бились над этой задачей три часа, и вот он, наилучший вариант из всех возможных… До этого момента о сестре ты даже не заикался, между прочим. Нет, ну если ты так хочешь, давай! Давай расскажем ей правду… Если Артанис так похожа на тебя, то я практически уверен, что она не побежит порадовать Тингола вестью о твоем чудесном спасении…Дело не в этом. Кто-то вчера сочинял легенду о «Дуэли на песнях», да так, что аж я прослезился. Так вот, вместо этого будет совсем другая легенда. Ну, например, о том, как государь Финрод Фелагунд, спасаясь от ярости сынов Феанора, нашел приют у Черного Майя. В смысле, у того самого, который по определению всегда и во всем виноват… Хочешь?

– Угу, – обреченно кивнул сын Финарфина. – Она бы пришла в ужас. Кто это может водить дружбу с Врагом?

– Во-во! – согласно кивнул Майя, видя, что мысли друга, несмотря на сантименты, работают в верном направлении. – И вообще, такое ощущение, словно я тебе предлагаю сдохнуть на самом деле! – наигранно возмутился он, но тотчас же переключился на другое: – Кстати: к инсценировке претензии есть?

– Вообще-то нет…

– Тогда хватит пить, трезвей давай быстро. Через полчаса начинаем нашу трагедию.

И он ловко отобрал у друга недопитый бокал. Поддатый эльф медленно поднялся из кресла и сгреб со стола цепь с массивными браслетами оков. Глядя на этот предмет исполнения наказаний путем лишения свободы движений, невольно думалось, что такая штука способна удержать даже взбесившегося тролля: стали на нее явно не пожалели и весила она соответственно… Когда Майя, изобразив рожу наслаждающегося своей работой палача, потянулся, чтобы защелкнуть на запястьях друга браслеты, то новоявленный узник порывисто сжал тонкие пальцы Черного Властелина:

– Мелькорыч…родной…спасибо! Нет, правда спасибо! Один ты у меня друг настоящий остался, век не забуду…

Легкий щелчок – и оковы приняли вид цельнометаллических стальных бочонков, охвативших запястья Фелагунда. А грозный, жестокий и ужасный Черный Майя укоризненно покачал головой:

– Да ты чего, Финарфиныч? Какое спасибо? Давай еще денег старому другу предложи за помощь, ага! Совсем ты в королях одичал уже, вовремя ярмо сбросил – и то ладно…

Финрод слабо улыбнулся, глядя нетрезвыми серо-стальными очами в глаза друга.

– Денег… Я тебе и так с отстройки Нарготронда должен остался… До сих пор.

Гортхауэр попытался отмахнуться, мол, «ничего слышать не желаю, какие еще нафиг взаиморасчеты», но эльфа, вынужденно молчавшего в течение шести часов, снова неудержимо понесло. Пытаться прекратить излияния находящегося в подобном состоянии столь же бесполезно и чревато, как тушить Барлога из кружечки. Майя сжал зубы и закатил глаза, рассматривая узоры на потолке.

– …всегда помогаешь… Нарготронд отстроил, Феанорингов в узде сколько мог – держал, да не… я ничего, тут твоей вины и нет. Каждый раз как приду – «Пламя творения» трехсотлетней выдержки на столе… бред мой про Амариэ слушаешь…Один ты у меня друг, и как тебя за все это благодарить – не знаю.

Тут терпение Гортхауэра лопнуло окончательно.

– Слушай…кхм, Финрод. Хватит! Еще одно благодарственное славословие – и я тебя не понарошку, а на самом деле загрызу. Для красоты и убедительности сценического эффекта.

Сотворенный медленно открыл глаза. Веки дрожали, несвойственная Майя слабость чувствовалась во всем теле. Светлое расплывчатое пятно в углу немного сфокусировалось, оформляясь в светловолосую, чрезвычайной остроухости физиономию. Финрод…

– Финрод? – в слабом голосе Майя слышалось недоумение.

– Эру Милостивый, очнулся, наконец! – сын Финарфина улыбнулся и испустил вздох облегчения.

– А…

Только сейчас Гортхауэр обратил внимание на покрасневшие белки глаз и сизые тени, залегающие под нижними веками. Некогда ухоженная длинная стрижка друга ныне торчала во все стороны самым неопрятным образом, точно стог сена, разметанный ветром.

– Да, здорово тебе досталось! – сочувственно покачал головой Финрод. – Пес из своры Оромэ, я уж думал – все…

Майя недоверчиво окинул помещение взглядом, обнаружил себя лежащим на собственной кровати, которая в отличие от спальных мест для гостей, роскошью отнюдь не блистала. И начал вспоминать. Выходило на редкость плохо:

…Прыгающий волкодав, желтые глаза пылают бешенством. Но это не ярость зверя, в глубине зрачков – совершенно осмысленный холодный расчет, точно у стрелка – при виде мишени. Это даже не злоба: устранить, уничтожить, убрать лишнее, ненужное хозяину… Ярость схватки… треск разорванного горла. Клочья шкуры на истоптанном окровавленном снегу…

– Сколько я провалялся? Пару дней?

– Пару недель, – поправил эльф. – Все это время я молил Эру даровать тебе исцеление от ран.

– Подожди… ты что, хочешь сказать, что все это время неотлучно находился при мне?

Финрод, слегка растерянный, кивнул:

– Увы, я мало чем смог помочь. Как всякий рожденный в Благословенной земле, я способен унять боль и заставить раны затягиваться быстрее, но в этот раз мои умения оказались бесполезны. Раны Майя – это совсем иное… Для справки: Перворожденный после таких повреждений прожил бы около двух минут, так что смысла и возможности практиковаться в решении подобных задач я никогда не видел.

– Все равно спасибо…. – утомленный разговором Майя прикрыл веки.

– Да ты что! Ну, давай еще старому другу денег предложи за помощь!

Странно знакомая фраза и ее ехидный тон, совершенно не вязавшийся с величественным обликом государя Фелагунда, повергли Гортхауэра с состояние истерического хохота. Смех оборвался стоном боли, и парень вновь откинулся на подушки.

– Лежи, лежи – кивнул исполняющий обязанности няньки Финрод. – И так напрыгался уже.

Но Майя, несмотря на боль, проигнорировал материнскую заботу Фелагунда. Сжав зубы и тяжело дыша, он перекатился на локоть и принялся шарить по полу в поисках чего-то, одному ему известного.

– Лежи, я кому сказал! – рявкнул эльф, перехватывая не в меру активного пациента за шкирку.

– Инголдо, пусти! Мне встать надо… надо позвонить. Пусти, говорю!

– У тебя снова жар… – узкая и прохладная эльфийская ладонь легла на лоб Сотворенного.

– Инголдо, отстань… Позвонить надо, говорю!

– Не отстану. Ты опять бредишь: в этой комнате нет ни единого колокола. Нету, понимаешь? Ни одного! Лежи спокойно…

С минуту Майя озадаченно пялился на своего товарища, напряженно соображая, а потом вдруг расхохотался, окончательно перепугав и без того встревоженного Финрода.

– Ты… ты не так понял… Ну да, все верно, колокол! Короче так: – уже серьезно добавил он. – Мне нужна моя одежда. Где она?

– Если ты про эти жуткие брюки и не менее ужасную рубашку, то где-то здесь валялись… – Фелагунд протянул другу мятую шелковую рубашку и потрепанные штаны из грубой ткани, с пятью карманами, множеством заклепок. На этот раз отповеди по поводу права на собственный стиль так и не последовало: сграбастав украшенные клепанным ремнем джинсы, их хозяин быстро извлек из бокового кармана странный продолговатый предмет, вся поверхность которого была покрыта знаками. Финрод успел заметить начертанные тэнгварским шрифтом цифры от «1» до «9». Дрожащие от нетерпения пальцы Майя в определенном порядке коснулись светящихся знаков, и еле слышный звук дальнего гудка из самого нутра загадочного предмета поверг эльфа в изумление. А его друг, как не в чем не бывало, поднес к уху серый светящийся артефакт:

– Тано… Тано! – в голосе Гортхауэра слышалось самое настоящее отчаяние.

– Что случилось, таирни? – встревоженный голос собеседника, разумеется, был слышен лишь звонящему. – Что-то сорвалось?

– Да нет. С Финродом все вышло просто замечательно. До начала представления в подвале оставались как раз двое: Инголдо и этот, как его… Берен, кажется. Именно этот смертный и выступил в роли свидетеля так называемой гибели Финрода Фелагунда. Ох,Тано, это был мастер-класс… Голодный волколак с горящими глазами, прыгающий на человека в оковах. Эльф, заслоняющий человека собственным телом… красиво и печально, я даже сам чуть не разрыдался, удержало только то, что на окровавленной волчьей морде слезы смотрелись бы несколько ненатурально. Но дальше… Начался сплошной форс-мажор, и все пошло вразнос. Ко мне в гости заявилась возлюбленная Берена…

– Какая отважная девушка! Честь и хвала ее самоотверженности, что не побоялась в одиночку прийти на помощь любимому… Что, все было настолько страшно?

– Да нет. Напротив.

– Прости, не понял?

– Тано… – бедный парень был готов разрыдаться. – Ты…ты знаешь, как зовут эту «отважную девушку»?

– Представь себе, нет.

– Это… Тинувиэль из Дориата, Тано.

– Из Дориата? Та самая, что пишет странные песни?

Слышавший эту реплику Финрод торжествующе стукнул ладонью по колену: «так ее!»

– Да! Тьма Изначальная! – таирни откинулся на подушки, закатив глаза в потолок. – Тано, ну ты только представь ее в обществе этого колоброда несчастного… да что она в нем вообще нашла?! Я же… я… ни одного ее концерта не пропускал… а она… э-эх!

– Все ясно. Естественно, ты не смог отказать любимой певице и выпустил из подвала ее друга…

– Да, блин! Я бы его так и так выпустил, мало мне в замке всякого сброда… когда я впервые его увидел, то испытал острое желание дать ему монетку…или пинка. В зависимости от первого произнесенного им слова…

– И что ты выбрал? – ехидно поинтересовался голос в трубке.

– Да ничего! – поморщился Майя. – Знаешь… Когда я увидел Тинувиэль, то забыл обо всем не свете. Она стояла у ворот и пела. Не как на концерте, а только для меня одного, представляешь? Я вышел, я хотел автограф попросить, сказать многое… Даже в дом пригласить собирался. Ага. Только вот как-то не учел, что она явится в сопровождении пса из своры Оромэ. Тот тонких материй не понимает…

– Таирни, я надеюсь, ты цел?

– Относительно… – Гортхауэр старался говорить как можно спокойнее, чтобы голос не выдал боли в переломанных ребрах и разорванном горле.

– Как жаль, что мы так далеко, – с горечью заметил собеседник. – Я могу чем-нибудь помочь? Мне приехать?

– Да нет… не надо – слабо улыбнулся Майя. – Меня обратно Инголдо утащил, так что теперь все в порядке.

– Уверен? – не отставал собеседник.

– Да. Спасибо.

– Тогда по второму вопросу. Что с юношей и девушкой? Ты их отпустил?

– Естественно… – фыркнул Гортхауэр, – нет.

– Почему? Тебе что – жалко?

– Жалко, – ворчливо согласился парень. – Мне всех жалко, а вот меня, бедного маленького черного майярчика – никому! Уж как меня эта псина отделала, что спиртом лечиться пришлось…

– Охо-хо, и почему я уверен, что не при помощи растираний? – задумчиво прошелестел голос Учителя.

– Тано… ну что ты, в самом деле, а? А вдруг у этой шавки – микробы заморские, против которых вакцины не существует? Так что лучше всего – старый и проверенный способ, «дезинфекция изнутри» называется.

– Гортхауэр, о твоем моральном облике – чуть позже. Сейчас мне важно знать, что там с юношей и девушкой? Ты их, в конечном итоге, все-таки отпустил?

– Да сами они ушли. Меня не стали спрашивать, знаешь… – упавший голос Майя звучал непривычно тихо и грустно. – Тем более, в тот момент я был не слишком расположен к беседам…

Финрод опустил глаза, но хранившее выражение скорби лицо таирни вдруг расплылось в счастливой улыбке ребенка, что, наконец, ухитрился приклеить к полу отцовские сапоги.

– Ага, ушли. Я им мешать не стал. – Шкодному торжеству Сотворенного не было предела. – И они решили вместе преодолеть все преграды и самостоятельно защитить свою любовь от циничных посягательств этого жестокого мира.

– Замечательно…

– Ага. Тано… А угадай, куда они направились!

– Хм…

– …когда через пару месяцев к тебе постучатся две потрепанные личности и передадут от меня привет, то будь так добр – не гони их в шею… Для справки: та, что с четырьмя косичками – это Тинувиэль. Пока!

– Ну вот и все – почти весело изрек Майя, обернувшись к Финроду. А ты говоришь: «жар»

– Хм… Любопытно.

Фелагунд вертел в ладонях говорящий булыжник, еще хранивший тепло рук Сотворенного. Предмет не был похож ни на что, из ранее виденного королем.

– Что это?

– Это, что ли? – переспросил Тху, кивнув на загадочную вещь в руках друга. – Обычный мобильный телефон. Ну, средство связи.

– Хм, как раз это я понял, – заметил Финрод, изучая устройство микрофона. – То есть при помощи вот этого можно беседовать с тем кто находится очень далеко. Причем это явно не иллюзия вроде тех, которыми мы в свое время баловались… Не могу только понять, как оно работает. Чары какие-нибудь, а?

– Ха, чары! – фыркнул Майя. – Будто не знаешь, что в моем доме слово «чары» как правило, обозначает посуду… Не, никаких чар, конечно, тут нет… Обычные волны.

– Волны? – эльф озадаченно приподнял заостренное ухо. Черный Властелин, которого эта привычка друга изрядно веселила, не удержался от смешка, о чем тотчас же пожалел. Кривясь от боли в растревоженных ранах, он пояснил:

– Ну да. Вроде как на море. Чем-то напоминает отлив и прилив. Волна отходит от одного берега, пробегает сотни лиг и завершает свой путь на противоположном берегу моря. Представляешь?

Фелагунд удивленно кивнул: что тут, мол, непонятного? – а Майя продолжил объяснять:

– Ну вот. А теперь представь себе, что вместо воды – воздух, ну или любая другая невидимая материя. Волны тоже становятся невидимыми. Вот тебе и все чародейство…

– Здорово – заключил Финрод, возвращая телефон другу. – Слушай, а… это… Можно позвонить в любое место?

Черная бровь Гортхауэра недоуменным изломом взлетела вверх.

– Ну и вопросик. Теоретически – да. Но на самом деле, твоим собеседником может быть только тот, у кого есть такая же штука, – он постучал по телефону. – Именно поэтому я не могу позвонить, ну, допустим, тому же Тинголу…

– Жалко…

– Жалко?! – Майя скривился, точно наступил на жабу, – Инголдо, на хрена тебе понадобился этот склочный тип?

Сын Финарфина со вздохом опустил голову:

– Да нет… я не про Тингола, я в целом.

Внезапно он оживился и на лице скользнула какая-то отчаянная идея. – Слушай, а в Заморье – можно?

– В Валинор, что ли? – опешил Гортхауэр. – На фига? У тебя ж там никого… о, извини!

Бедный Черный Майя готов был провалиться под землю, только бы не видеть выражение глаз друга, в которых медленно умирала мечта и надежда.

– Прости, Инголдо, я правда не хотел…

– Амариэ… – беззвучно шевельнулись губы Фелагунда.

Растерянные и испуганные, робко замерли они на пороге. Вот она, черная твердыня Ангбанд, место, где даже храбрый сердцем испытывает ледяной обессиливающий ужас и желание бежать без оглядки. Обиталище самого Моргота Бауглира, ужасного Владыки Севера. А, впрочем, может и не Ангбанд…Что-то уж очень мало напоминал ужасную черную твердыню небольшой замок красного камня под черепичной крышей и с черными мраморными драконами, поддерживающими свод высокого крыльца. Нда-а… Но ничего более похожего в окрестностях не наблюдалось. Ну, в самом деле, кто еще, кроме Врага, отважится поселиться в таком месте? Дрожа от страха, юноша и девушка стояли в дверном проеме, опасаясь даже дышать.

– Уважаемые! Вас не слишком затруднит закрыть дверь? – раздался из глубин дома низкий спокойно-насмешливый голос. – На улице все-таки не лаирэ и ветер довольно холодный…

Берен и Лютиэн вздрогнули. Враг… Он все-таки заметил их. Но пути назад не существует. Совладав с собой, Девушка шагнула вперед, спутник же ее на мгновение задержался, чтобы захлопнуть злополучную дверь.

– Благодарю. Так гораздо лучше.

– Это…он? – свистящим шепотом спросил Берен. Девушка утвердительно дернула головой, нащупывая в темноте ладонь любимого. Ее пальцы были холодны как лед.

В полумраке коридора пробивался тусклый сноп золотистого света. Молодые люди, стараясь ступать тише кошек, направились к нему. Вскоре их взору предстала высокая стрельчатая арка, ведущая в небольшое помещение с широким, во всю стену окном. Рука Берена потянулась к эфесу висевшего на поясе меча, ладонь сжала кожаную оплетку точно утопающий – соломинку. Краем глаза парень успел заметить, что эльфийка на секунду прикрыла глаза, хитрым образом сплетая пальцы перед грудью, явно готовясь пустить в ход чары.

С мужеством отчаяния они храбро шагнули под своды арки, и сделав несколько шагов остановились, ожидая нападения.

– Ну-ну… – усмехнулся голос совсем рядом. Молодежь, подпрыгнув на месте, резко обернулась.

За овальным столиком черного дерева в низком кожаном кресле сидел… седой человек в черных одеждах. Его трудно было назвать красивым – мешали перечеркивающие лицо шрамы – но, несмотря на это, его облик дышал величием созерцательного спокойствия. Рядом с креслом сидел огромных размеров черный волк, и, положив голову на колени хозяина, с явным удовольствием принимал почесывание за ухом. Заметив вошедших, волк повернул к ним морду и негромко заворчал сквозь сжатые клыки.

– Каргарот, фу! – рука в перчатке властно легла на загривок зверя и рычание стихло. Сидящий в кресле улыбнулся.

– Добро пожаловать в мой дом, незваные, но ожидаемые гости! Хм… кстати, постучать в дверь, право, было бы куда удобнее, чем пробираться через черный ход и блуждать в темноте…. – в голосе говорившего слышалась поистине убийственная ирония.

– Э-э… – только и смогла сказать Лютиэн, а Берен молча хлопал ресницами.

– Впрочем, гости ко мне заходят редко, так что не буду донимать вас мелочными придирками. Что же вы на пороге стоите? Входите, присаживайтесь, – он сделал приглашающий жест в направлении стола. – Чаю? Вина?

– Э-э-эм… – на этот раз вразумительное высказывание принадлежало Берену. Моргот – радушный хозяин – это что-то новенькое…Зато эльфийка тотчас же начала заготовленную речь:

– Здравствуй, о, Восставший-в-Мощи, Черный Вала! О, тот, чей взор чернее ночи, о, тот, чей гнев – багровое пламя! Сила твоя…

– Может, все-таки за стол присядете? – вежливо перебил ее обладатель сих щедрых эпитетов.

Теряясь в догадках одна страшнее другой, подавленная происходящим молодежь робко опустилась в такие же низкие кресла по другую сторону стола. Мелькор подвинул пару чашек и пузатый сосуд с крышкой, из длинного изогнутого носика которого поднималась тонкая струйка пара. Не снимая перчаток, хозяин дома виртуозно разлил по чашкам гостей дымящийся напиток, и немного плеснул себе.

– Так… Меня вы знаете – продолжая чуть заметно улыбаться, Вала наблюдал за тем, как ребята, несмело переглянувшись, потянулись к чашкам. – Вас я вижу впервые, однако премного наслышан от моего Ученика о прекрасной Лютиэн, дочери Тингола и ее спутнике Берене, сыне Барахира…Так что знакомство предлагаю считать состоявшимся, если вы не против.

Видя, что Берен поднес к губам чашку, Мелькор, как бы невзначай заметил:

– Да кстати, юноша… Если не желаете, то можете не пить, я не обижусь. Это я к тому, что чай горячий… когда будете незаметно выливать за воротник – обожжетесь напрасно. Яда там все равно нет, а вот неприятные ощущения вкупе с мокрой одеждой вам гарантированы.