Текст книги "Раньше (СИ)"
Автор книги: KeelieThompson1
сообщить о нарушении
Текущая страница: 21 (всего у книги 22 страниц)
– Что-то не так?
– Не, – Джон снова показался в его поле зрения. – В прошлый раз, когда мы жили вместе, всё было нормально, – пожал плечами. – Ты в порядке?
Холмс, нахмурившись, уставился на экран.
*
Ночью, когда он наконец поднялся с дивана, чтобы попытаться уснуть, Уотсон лежал, раскинувшись на кровати, в одних боксерах и футболке.
Присев на край постели, Шерлок внимательно на него посмотрел. Не было сомнений в том, что Джон спал: рот был расслаблен, глаза под веками шевелились, как это бывает, когда снятся сны. Удовлетворённый выводами, Шерлок потянулся к настольной лампе и осторожно её включил.
Как и ожидалось, Джон не пошевелился. Шерлок пододвинулся ближе и осторожно задрал рукав его футболки до плеча.
Шрамы были ужасны. Рваные линии пересекали бицепс Джона там, где Виктор грубо тащил иголку сквозь плоть, мелкие точки были в тех местах, где он бездумно вонзал её раз за разом.
Жестокое нападение. Полное гнева и ярости.
Суд завершился месяц назад; и Шерлока бесило, что собственное состояние не позволило покинуть клинику. Майкрофт постарался, чтобы Виктор оказался вне досягаемости для него к тому моменту, когда Шерлок будет сам способен с ним разобраться.
Джон повернулся ближе к Шерлоку, словно в поисках защиты.
«Слишком молод, – думал Шерлок, глядя на него. – Для всего, чёрт подери, слишком молод».
Сегодня не уснуть, так же, как и в любую другую ночь с тех пор, как он почувствовал себя более-менее адекватно.
Надо прогуляться.
*
– Ты не спишь, – сказал Джон несколько дней спустя.
– Мне нужно чем-то заняться, – резко возразил Шерлок.
В ответ послышался долгий вздох, а потом Уотсон сел напротив него на стол и многозначительно уставился на ноутбук, пока Шерлок, раздражённый, не отставил его в сторону.
– Есть куча всего, чем можно себя занять, – начал Джон.
– Но слишком мало того, что не вернёт меня к людям, раздающим кокаин как сахар, – ответил Шерлок, сверля недовольным взглядом противоположную стену.
– Всегда можно начать играть в покер. Легальный, – заметил Уотсон.
– Скука, – так оно и было. Слишком легко, когда игроки даже не пытаются мухлевать. И где же тогда веселье?
*
Это было так… странно.
В который раз со дня переезда Шерлок вот так наблюдал за спящим Джоном, пытаясь вычислить, в чём проблема.
Хотелось прикасаться к нему, держать в объятиях. Это отчаянное желание прижаться к Джону так сильно, чтобы бесконечно чувствовать биение сердца и дыхание, всё ещё бежало в его крови; грызущая потребность, почти разрывавшая, пока Джон был в больнице. Преследовало яростное желание целовать его, ощущать его кожу, его тепло своими губами и, больше всего, видеть, как он с готовностью и доверием выгибается навстречу Шерлоку.
Но сейчас как будто странный барьер появился между ними. Каждый раз Джон смотрел на него неуверенно, но одновременно с надеждой, прежде чем его плечи разочаровано опускались, прежде чем рука, которой он тянулся к Шерлоку, падала, с волнением и отчаянием.
Шерлок никогда не замечал за собой тяги к тактильным ощущениям; он обычно переносил объятия матери с благоухающими дорогим парфюмом поцелуями в щёку, но и всё. Секс всегда был связан с наркотической эйфорией… всё раньше было с ней связано. Восторг освоения нового способа свести кого-то с ума, доводя до экстаза, контролируя всё. И раньше он никогда не замечал, как много прикосновений было в их с Джоном отношениях; нежные касания: провести рукой по спине или боку всякий раз, как они проходили мимо друг друга, поцеловать в лоб, когда Джон стоял рядом. Словно Уотсон был магнитом, и Шерлок чувствовал непреодолимую необходимость касаться его, чтобы убедиться, что он жив, счастлив и в безопасности.
Прикосновения к Джону никогда не вызывали вопросов, даже пока они были «друзьями».
Он знал, чего хотел. Прикоснуться губами к шраму, поцеловать бьющийся на шее Джона пульс, ощутить его. Раствориться в Джоне и сохранить его от целого мира.
Но не делал, не мог заставить себя сделать этот шаг.
И сколько бы ночей он ни проводил вот так, безмолвно наблюдая, не мог вычислить почему.
*
Джон нервно вскочил на ноги, когда Шерлок зашёл в квартиру.
В воздухе витал отчётливый аромат «Шанель №5», на столе стоял торт.
– Что она сказала? – спросил Шерлок, с долей раздражения захлопывая дверь. – Или дала тебе, – добавил, заметив, как Джон взволновано поглядывает на закрытую дверь в свою комнату.
– Я… Я сказал ей, что ты не спишь, – неуверенно переступил с ноги на ногу.
Шерлок решил, что всё, похоже, прошло довольно неплохо.
– И она не осталась читать мне нотации? – ехидно поинтересовался он.
– Нет, – Джон наблюдал за ним с такой настороженностью, что у Шерлока волосы на затылке зашевелились. – Но она кое-что предложила, – ещё один взгляд в сторону спальни.
Что ж, можно сразу с этим разобраться, хотя Шерлок даже примерно не мог сказать, что привезла его мать.
Крадучись он подошёл к комнате, распахнул дверь и уставился на кровать.
Там на покрывале лежал футляр для скрипки.
– Твоя мама сказала, что в юности она тебя очень успокаивала. И что ты сам сочинял.
Сочинял – он так говорил, когда отец начинал жаловаться на непохожие на убаюкивающие мелодии классики визгливые и рвано-низкие трели, которыми Шерлок, терзая инструмент, выражал мучавшее его раздражение на весь мир.
Неожиданно для самого себя Шерлок потянулся вперёд и провёл пальцами по футляру.
– Я не знал, что ты играешь, – печально заметил Джон. – Это тебе странно идёт, по крайней мере, в моём воображении, – добавил он торопливо. – Так и вижу тебя со скрипкой.
В голосе Джона проскальзывало желание, отчего Шерлок сильнее стиснул мягкую кожу кейса.
– Майкрофт, – прозвучало очень неуверенно, наверное, из-за того, что Холмс до сих пор не признавал существование брата. – Он сказал, что ты играл, как чувствовал; поэтому тебе нравилось составлять новые композиции. Ты мучил скрипку, чтобы расслабиться и разобраться в своих эмоциях.
Ну конечно, Майкрофт это вычислил и теперь считал необходимым поделиться информацией. Губы изогнулись в кривой раздражённой усмешке.
– Мне говорили, что слушать мою игру – занятие не из приятных, – Шерлок убрал руку за спину.
– Хочу услышать, – упрямился Джон.
Удивлённый, Шерлок перевёл на него взгляд, но Уотсон не сводил глаз с футляра, в волнении стиснув челюсти.
– Я… тебе достаточно взглянуть на меня, чтобы всё увидеть, – голос выдавал, как сильно он нервничал. – Ты знаешь, что творится в моей голове. Я хочу… – с надеждой посмотрел на Шерлока, – хочу услышать тебя, узнать, что ты чувствуешь, даже если не можешь сказать об этом.
Джон выглядел таким потерянным. И отчаянно одиноким.
Забыв про футляр, Шерлок сделал шаг ему навстречу и заметил, как во взгляде Джона промелькнуло волнение с примесью страха, пока тот смотрел на него. Медленно, бесконечно медленно он наклонился к Джону. Едва ощутимо коснулся его губ своими в лёгком, почти неуловимом поцелуе, от которого каждая мышца будто мелко дрожала, а нервы покалывало. У Джона сбилось дыхание, и Шерлок продолжил эти лёгкие касания снова и снова.
Затем сильнее, будто внезапно прорвало дамбу. А Джон тянулся навстречу его прикосновениям, и они сталкивались языками вновь и вновь, пока у Шерлока не закружилась голова.
– Я люблю тебя, – прошептал Холмс между поцелуями.
Джон стиснул его сильнее. Как он до сих пор мог этого не знать? Как мог решить, что Шерлок передумал?
– Ты мне нужен, – добавил он, отрываясь от губ Джона и прослеживая поцелуями линию нижней челюсти, а его руки уже тянули вверх футболку Уотсона. И только пока стаскивал её через голову, только на эти несколько секунд он был согласен не касаться Джона губами так или иначе и, будто изголодавшись, потянулся обратно спустя эти секунды.
Под его руками Джон был именно таким, каким он его помнил: тёплая гладкая кожа, чёткие линии мышц, выступающие косточки – Шерлок прослеживал всё это пальцами, пока тот пытался расстегнуть пуговицы его рубашки. На секунду в поле зрения Холмса мелькнула всё ещё приоткрытая дверь в спальню, и он, не разрывая объятий, чуть повернул их, чтобы захлопнуть её, пнув пяткой. Рубашка с тихим шорохом упала на пол, руки Уотсона заскользили по его груди.
Шерлок зарылся пальцами в волосы Джона и снова поцеловал его в губы, твёрже и настойчивее, чем раньше, и тот, великолепно отзывчивый, застонал в поцелуй. После стольких дней мучительного наблюдения за ним спящим, Шерлок даже представить не мог, что однажды не будет благодарен Джону за эту отзывчивость.
Свободной рукой он провёл по спине Джона до пояса джинсов, который подцепил пальцами, скользнув ниже. Джон одобрительно прижался к нему, и Шерлок, вытащив руку, расстегнул пуговицу спереди и потянул молнию.
Подталкивая Джона по направлению к кровати, Шерлок обеими руками подцепил ткань, приспуская штаны так, чтобы, когда он будет наклоняться, одной рукой обняв Джона за талию, а второй – упираясь в матрас, и когда потом они лягут, можно было с лёгкостью полностью снять джинсы вместе с боксёрами и отбросить в сторону. Джон в это время осторожно переставил футляр со скрипкой на пол.
Часть его хотела исследовать всё тело Джона, чтобы убедиться, что ничего не изменилось и он помнит его в совершенстве, но Шерлок просто не мог оторваться от его губ, щёк, шеи и ключиц. Он ощущал необходимость полностью прижаться к нему, а не оставлять обнажённым и открытым, но его руки свободно скользили по коже.
Джон куда-то потянулся, и в тишине комнаты, нарушаемой только их шумным дыханием, раздался стук открытого ящика тумбочки. Не глядя, Шерлок вытянул руку в ту же сторону, забрал у Джона смазку и, нанеся её на пальцы, прижал их ко входу, заглушая стоны Уотсона поцелуем.
Впервые его целью был процесс.
Казалось, целая вечность потребовалась, чтобы растянуть Джона, пальцы почти свело. Он вдыхал каждый всхлип и рваный вздох, поглощал каждый крик. И когда просьба вот-вот была готова сорваться с губ Джона, Шерлок чуть отстранился, поцеловав его в уголок рта, а потом поспешил избавиться от собственных брюк.
Джон сквозь зубы втянул воздух и, когда Шерлок вновь посмотрел на него, закусил губу, не в силах удержаться от улыбки. По привычке Холмс вновь потянулся к тумбочке, но неожиданно замер.
Заметив сомнения, Джон запустил руку в волосы Шерлока.
– Всё нормально, – он чуть передвинулся. – Неважно как.
Всё-таки он достал презерватив, выражение лица Джона ничуть не изменилось. Шерлок вновь наклонился к нему за поцелуем, раскатывая кондом по члену, и затем поднял ноги Джона себе на плечи, внимательно вглядываясь в его глаза.
Взгляд Уотсона метался, словно он не мог решить, куда следует смотреть: на Шерлока или вниз. Поцеловав его в лоб, Холмс толкнулся вперёд.
Тяжёлое дыхание Джона обжигало шею Холмса, руки неожиданно сильно вцепились в плечи.
Слишком очевидным было бы советовать ему расслабиться и дышать ровно. Шерлок только покрывал лёгкими поцелуями его лицо, поощряя медленными движениями, пока хватка Джона на его плечах не расслабилась, а напряжённые рваные вздохи не стали спокойнее. Шерлок заметил мелкие капельки пота на лбу Джона, когда полностью вошёл. Но теперь они дышали в унисон, напряжение уходило.
Посчитав это благоприятным знаком, Шерлок начал двигаться сильнее, одновременно целуя Джона и улыбаясь, когда тот начал встречать его толчки. Уотсон со счастливой улыбкой выгнулся, откинув голову назад и подставляя шею поцелуям Шерлока, позволяя тому чувствовать крики наслаждения ещё до того, как они срывались с его губ. Ускорив темп, Холмс вновь взглянул на Джона и уставился в его ярко горящие глаза и на счастливую улыбку.
– Скучал по тебе, – прошептал Уотсон.
Уткнувшись в изгиб шеи Джона, Шерлок кивнул и потянулся взять его за руку, мысленно возблагодарив всё на свете, что решил подождать, пока не останутся только они вдвоём.
Он ни на что бы это не променял.
*
Шерлок лежал, прижав Джона к себе, и смотрел на шрамы, обводя их пальцем.
– Он в тюрьме, – пробормотал Уотсон. – Перестань об этом думать. Его бросили за решётку так быстро, что он и моргнуть не успел.
– Майкрофт, – тихо рыкнул Шерлок. – Его рук дело.
– Готов поспорить, ты злишься, – Джон попытался подвинуться, но Холмс положил руку ему на бок, не отпуская, а потом вновь продолжил гладить пальцами неровные линии на коже. – Почему тебе не нравилась идея его заключения?
Холмс лишь снова и снова проводил пальцами вдоль шрамов.
– Шерлок?
– Я бы убил его.
Было видно, как несколько секунд, обдумывая его слова, Джон пытался превратить их в преувеличение, бессмысленную гиперболу ради эффекта, а потом его спина напряглась, когда он понял, что в этой фразе не было ничего, кроме правды.
– Ты…
– Ты бы на пять лет ушёл в армию. К моменту твоего возвращения меня бы уже выпустили, – сообщил Шерлок таким тоном, каким обычно рассказывают о погоде за окном.
– Ты всё спланировал?
Шерлок кивнул.
– Теперь это неважно, – пять лет. Пройдёт срок, и можно будет вернуться к данному вопросу, чтобы пересмотреть возможные варианты. – Это тебя беспокоит?
– Немного, – признался Джон. – Ты только что предложил убить человека за меня.
– И убил бы, – Шерлок проследил пальцем просвечивавшую сквозь кожу венку. – За тебя – убил бы.
Пару секунд Джон молчал.
– Но не стал, – медленно произнёс он. – Остался со мной в больнице.
Немыслимо было бы уйти.
– Да.
– А если бы я попросил тебя этого не делать?..
– Я… – Шерлок убрал руку от плеча Джона. – Я стал бы спорить, – упрямо ответил он, – и убеждать тебя передумать.
С тихим вздохом Джон чуть повернулся в его объятиях, расслабленный и спокойный.
– Я тоже тебя люблю, – произнёс он. – Так… – многозначительный взгляд на футляр около кровати. – Сыграй.
*
Сидя на кровати в одной простыне, Шерлок внимательно изучал смычок, уже проверив строй скрипки. Джон лежал рядом с ним уставший, но удовлетворённый, иногда вычерчивая пальцами замысловатые узоры на его бедре.
Полузабытым движением Шерлок поднял инструмент к подбородку и провёл смычком по струнам, вслушиваясь в ноты, чувствуя, как последний тянущий вес напряжения исчезал, будто смычок, как лезвие, прорезал барьер, выпуская грызущее чувство необходимости, прятавшееся на краю сознания.
В памяти всплыло несколько простых классических композиций, и он начал медленно играть, замечая, какие переходы даются ему с трудом, а для каких движений пальцев и руки понадобится практика. Джон молчал.
Ждал.
Опустив скрипку и отложив смычок, Шерлок зарылся пальцами в волосы Уотсона, пока его разум пытался определить, чего же он хочет.
– Просто играй, – тихо сказал Джон.
Совет был ничем не хуже любого другого. Вновь подняв инструмент, Шерлок начал играть, теряясь в музыке, в ощущении, что он наконец-то может концентрироваться на чём-то, что проносится по его разуму, возвращая остроту вместо чувства погружения в пыль; будто его ум был разбит на сотни маленьких кусочков, разбросанных повсюду, а теперь вновь собирался в единое целое.
Медленно и постепенно напряжение отступало, и всё, что он мог играть – благодарность.
========== Отпусти ==========
Шерлок бесцельно плывёт по течению, а дата отъезда Джона неуклонно приближается.
Если любишь – отпусти, если оно твоё, то обязательно вернётся, если нет – то никогда твоим и не было. (Габриэль Гарсия Маркес)
*
Тринадцатое мая
В детстве Энди жил поблизости от одной из особенных больниц, из тех, которые заполнены сумасшедшими. Это обозначало, что приходилось иметь дело со старушкой, решившей, будто их дом – местный магазинчик, мужчиной с нездоровой тягой к голубому сыру и милой пожилой леди, убеждённой в своей способности говорить с призраками.
В общем, он был в некотором смысле готов к этому моменту. Моменту, когда Шерлок объявил, что ему скучно.
А может быть, и нет. Подготовиться к тому, что в один прекрасный день Холмс сдвинет всю мебель в их гостиной на одну половину и начнёт разбирать по винтику всё, что только разбиралось, казалось невозможным. Часы, которые привезла однажды мама Джона (скорее всего, те были слишком старыми и не удовлетворяли её современный вкус), заняли Шерлока на целых тридцать минут.
Джон, когда вернулся домой, замер, огляделся и пожал плечами.
Это было либо проявлением невероятной выдержки, либо такой же невероятной глупости, Энди ещё не решил однозначно.
– Значит, тебе скучно? – спросил он, с опаской наблюдая за Холмсом.
– Да, – ответил Шерлок, очередной жертвой которого стал тостер.
– Большинство людей в таком случае предпочтёт подрочить, – прямо заметил Энди.
– У меня есть Джон.
Ну… не поспоришь, верно. Нахмурившись, Энди попытался подобрать подходящий ответ. – Так иди, займись с ним чем-нибудь интересным.
– У него экзамены скоро, – Шерлок разобрал, наконец, тостер, разочарованно посмотрел на металлические внутренности и отбросил его в сторону. – Очевидно, – пробормотал он сам себе и встал, чтобы отправиться на поиски следующей жертвы.
Энди взглянул на ковёр, заваленный железными деталями, винтиками и прочими составляющими различных приборов для дома.
Когда он вновь нашёл взглядом Холмса, тот задумчиво оценивал игровую приставку.
Чёрт!
– Может, попробуешь теперь собрать всё обратно? – с надеждой предложил Энди.
– Зачем? – с искренним недоумением поинтересовался Шерлок. – Я знаю, что куда идёт.
Откуда? Посмотрев на устроенный бардак, Энди кивнул.
– Ага, только иногда оно не собирается так, как, ты думаешь, должно бы, – вспомнился отец, ругающийся на купленную в Аргос разборную мебель.
Наклонив голову на бок, Шерлок уставился на кучу деталей.
– Часы, – сказал он в конце концов, отложив приставку. – Их я соберу, – как ребёнок, торгующийся за право лечь спать попозже.
– А всё остальное? – расстроился Энди.
– Скука.
Ну просто слово месяца. Услышать его ещё раз лет через пятьдесят и то будет слишком скоро.
Да Шерлок чёртов лунатик.
Джон, жуя печенье, вышел из комнаты и направился на кухню, легко переступая разбросанные по полу препятствия, целеустремлённо приближаясь к чайнику.
– Скажи ему, чтобы прибрался, – начал ныть Энди.
– Скажи ему, чтобы заткнулся, – вторил Шерлок.
Замерев на полпути, Джон развернулся к ним, посмотрел на каждого, приподняв бровь, и дожевал печеньку.
– Я вам не мамочка, вы же это понимаете?
– Он подбирается к приставке! – испугано зашипел Энди, только через секунду сообразив, что выдал своё слабое место, но было поздно – внимание Шерлока вновь переключилось на плэйстейшн.
Волнение, появившееся на лице Джона, заставило Энди победно усмехнуться и разве что язык Шерлоку не показать для большего эффекта. Уотсон взглянул на часы, потом в сторону комнаты.
– Два часа, – объявил он. – Если через два часа всё будет собрано в исходное состояние, то… – пару секунд он задумчиво жевал губу. Энди наблюдал за Холмсом, внимание которого теперь было полностью сосредоточено на Джоне. – …то мы пойдём к твоей маме и займёмся сексом на кровати Майкрофта.
Чего?!
Ошарашено моргнув, Энди поморщился.
– Чувак, что за ерунда. Он же не… – но Шерлок уже с лёгкостью собирал тостер в исходное состояние.
Пожав плечами, Джон включил чайник.
– Чайку? – спросил он. Энди пялился на своего соседа так, словно тот был не меньшим психом, чем Холмс. Просто очень успешно это скрывал.
– Ага, – согласился он, падая на диван. – Почему бы и нет.
*
Пятнадцатое мая
– Значит, – спросил Джон, переводя дыхание, – не изобретатель?
– Нет, – Шерлок вытерся простынёй.
– Ты же знаешь, твоя мама проследит, чтобы всё бельё постирали.
– У меня есть ключ, чтобы закрыть дверь, – Холмс почти просиял, а затем огляделся. – Отвратительная комната. В каждой мелочи такая чопорность, – пожаловался он.
– Зато кровать хорошая, – усмехнулся Джон.
Холмс кивнул, потом неожиданно нахмурился.
– Ты ей скажешь, да? Что простыни надо поменять.
Многозначительный взгляд Джона его не убедил.
– Так и представляю себе эту беседу. «Вайолет, я только что защитил Шерлока от нападок моего соседа по квартире и угроз быть задушенным тем, что вломился к вам в дом и занялся с ним диким сексом в комнате вашего старшего сына, и теперь Шерлок хочет оставить на кровати грязное бельё. Будьте душечкой, забросьте залитые спермой простыни в стиральную машинку», – изобразил Уотсон. – Ага, жду не дождусь ей такое высказать.
– Скажешь, – Холмс потянулся. – Хотя, если ты в самом деле собираешься использовать фразы вроде «дикий секс» и «залитые спермой простыни», можно я поприсутствую?
Джон застонал.
*
Двадцать первое мая
– Что ты делаешь? – Вайолет в недоумении смотрела на своего младшего сына и тот бардак, который он устроил.
На кухне!
Повсюду были кастрюли и сковородки, а всевозможные странные овощи, мясо, фрукты и специи были навалены на каждой подходящей для этого поверхности, все приспособления же, призванные облегчить хозяйкам приготовление еды, были разбросаны на столе.
И посреди этого беспорядка на стуле восседал Шерлок, листая журнал о Солнечной системе с таким видом, словно чувствовал себя совершенно в своей тарелке в окружении хаоса.
Впрочем, она бы не удивилась, если бы так и было.
– Если ты просишь меня объяснить процесс чтения, то…
– Что ты сотворил с кухней?
Подняв голову, будто слово «кухня» было ему совершенно незнакомо, Шерлок огляделся.
– Эксперимент, – сказал он секунду спустя.
– Шерлок…
– Он в холодильнике, – тот перелистнул страницу, снова утыкаясь носом в статью.
Это были не наркотики. Она успокаивала себя тем, что вокруг были разложены не всевозможные виды наркотических веществ, известных человечеству. Джон с такими всплесками справлялся, проявляя гибкость и спокойствие.
Дверцу холодильника Вайолет открывала с некоторой долей беспокойства.
В несколько рядов там стояли тарелки с великолепно оформленными блюдами; невероятный микс кулинарных шедевров со всего света.
И это сделал её ребёнок, её сын?
Чуть не со слезами на глазах она повернулась к Шерлоку.
– Ты умеешь готовить? – Вайолет искренне радовалась, подумав, что теперь, может быть, у них было что-то общее, хобби, которое могло бы их сблизить…
– Удалил. Скука, – заявил Шерлок, пролистывая журнал будто в надежде, что интересная статья сама выпрыгнет к нему.
Глупо было чувствовать разочарование, до ужаса глупо. Уж она-то должна была знать его достаточно хорошо. Но Вайолет смотрела на выстроившиеся в холодильнике тарелки, размышляя, нормально ли, что ей хочется это всё сфотографировать, чтобы всегда помнить, чему он мог бы посвятить свою жизнь.
Стул скрипнул, когда Шерлок встал.
– А беспорядок? – неодобрительно поинтересовалась она.
– Ты платишь людям достаточно.
Вайолет закрыла холодильник и посмотрела на сына, который весь ощетинился, приготовившись продемонстрировать крайнюю степень раздражительности.
Кстати, о Джоне. Как бы он поступил?
Шерлок неожиданно прищурился, словно в ожидании чего-то.
– Если приберёшься, я позволю тебе оскорблять тётушку Мюриэль на дне рождения Майкрофта, – предложила Вайолет.
Уголок губ Шерлока дёрнулся в усмешке от того, что он с лёгкостью разгадал её замысел.
– В самом деле? – с сомнением уточнил он.
– Она однажды назвала меня авантюристкой, – Вайолет поспешила выбросить из головы воспоминание о пережитом в восемнадцать лет унижении. – Поэтому я не буду возражать, если ты не продемонстрируешь должных манер.
– Нет.
– Нет? – удивилась Вайолет. – Шерлок, я только что разрешила…
– Хотя я могу заверить, следующий свой визит она надолго запомнит, – пообещал ей сын с хищной улыбкой.
Ужасно, но это обещание согрело ей сердце, как и мелькнувшее во взгляде Шерлока желание защитить, направленное на неё, обычно относящееся только к Джону. Вайолет улыбнулась.
– Шерлок, – твёрдо произнесла она. – Пожалуйста, приберись на кухне. Анна взяла отгул на эти выходные.
Раздражённый, он развернулся и вышел.
Со вздохом покачав головой, Вайолет оглядела царящий вокруг беспорядок и начала разбираться с недорезанными овощами, чищеным луком и остальными последствиями кулинарных экспериментов. Складывая на место пергаментную бумагу, она задумалась, с чего вообще решила, будто есть смысл ждать чего-то большего, когда…
Шерлок опять появился на кухне.
– Она оставила пальто, – недоумённо сообщил он.
– Сейчас лето, дорогой, оно ей не нужно.
– Каждый раз отговорки, – с раздражением пробормотал Шерлок, после чего, фыркнув, взял мусорное ведро, куда начал сгребать мусор со стола.
И всё? Так просто? Больше ничего? Немного терпения, чувство юмора и разрешение Шерлоку разбираться с тем, что так занимает его разум, прежде чем просить о чём-то?
Только это они и должны были сделать?
Странно взглянув на мать, Шерлок забрал у неё лук и закинул в ведро.
– Не стоит дышать носом, когда луковицы порезаны; из-за этого слёзы текут.
Её гениальный сын бывает иногда таким бестолковым.
*
Двенадцатое июня
Едва Джон переступил порог квартиры, сразу заметил чересчур ехидную улыбку Энди.
Чёрт!
От нехорошего предчувствия желудок словно опустился куда-то вниз, в свою комнату Джон почти бежал только для того, чтобы увидеть, как Шерлок, предварительно раскидав всё его вещи на кровати, большинство из них складывает в мусорный мешок.
– Что ты делаешь? – нервно поинтересовался Уотсон.
– Мне скучно, – Шерлок потянулся за свитером, но на середине движения замер, сомневаясь.
– Я тебя не об этом спросил, – Джон упрямо скрестил руки на груди.
С раздражением Шерлок бросил свитер в ящик комода.
– У тебя есть глаза, – произнёс он обычным «не веди себя как идиот, Джон, совершенно очевидно, чем я занят» тоном. – Используй их по назначению.
Однажды, однажды Джон научится спрашивать «Зачем?» и «Как?», а не тратить свои время и терпение на «Что?»
– Почему ты выбрасываешь мою одежду?
– Кто-то мне сегодня сказал, что я могу стать моделью.
Джон сел на кровать, разрываясь между ревностью, одобрением и обычным недоумением.
– Как это связано с необходимостью выбросить мои вещи? – обижено спросил он.
– Я не хочу быть моделью.
– И всё же, как это связано? – почесав ухо, Джон махнул рукой в сторону мусорных мешков.
– Так много можно сказать, всего лишь взглянув на одежду, – Шерлок поднял на него взгляд. – Я могу подсказывать людям, как не выдавать себя.
– Ты… что? – Уотсон уставился на него.
Шерлок продемонстрировал ему футболку.
– Вот эта, например, ужасно мятая, и один рукав сильно растянут. Заметь, второй – нормальный. Руки у тебя одинаковые, значит, кто-то его тянул, причём достаточно сильно, чтобы испортить ткань. Из этого следует вывод, что у тебя есть партнёр, который растянул рукав футболки, а из этого становится ясно – он хотел увидеть то, что у тебя на руке; цепочка не изменилась бы даже будь футболка сорвана с тебя, как эта, – для сравнения он продемонстрировал другую футболку.
Ага. Верно. Джон слушал и покладисто кивал, будто прекрасно всё понимал и видел, где именно рукав футболки, о котором рассуждал Холмс, был растянут.
– А вдруг тебе надо, чтобы окружающие этого не замечали? Как это скрыть?
– Я бы тебе глаза завязал! – Джон откинулся на подушки. – Серьёзно, ты слишком переоцениваешь людей, если…
– Люди делают одежду своей жизнью, они легко могут такое замечать. Я же могу советовать, как сохранить свои секреты.
Ну, хорошо. Определённый смысл в этом был. Но Джон едва удерживался от рвущегося из груди смеха.
– Чего? – недовольно уставился на него Шерлок. – Естественно, я смогу вычислить всё о жизни любого человека по его одежде, это же совершенно очевидно…
– В этом-то я не сомневаюсь, – усмехнулся Джон. – Даже и не думал.
– Тогда почему ты пытаешься сдержать смех?
– Я… давай сходим за покупками? – неожиданно предложил Уотсон. – И каждый раз, когда, на мой взгляд, твои замечания окажутся слишком резкими, я буду говорить «ой».
Шерлок обиженно прищурился.
– Я могу быть тактичным.
– Конечно, – кивнул Джон. – Мы просто проверим.
*
– Ой, – драматично вздохнул Уотсон. – Итак, ты потерял бы уже пятерых клиентов, а мы ещё даже на нужный этаж не поднялись.
– Ты излишне чувствителен, когда пытаешься доказать свою точку зрения.
Джон остановился и хмуро на него взглянул.
– Я сильно сомневаюсь…
– Джентльмены? – консультант возник около них совершенно неожиданно, будто материализовался из воздуха. – Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
– Э… – Джон ошарашено моргнул. – Я…
– Мы подбираем полный гардероб, – заявил Шерлок.
Чего? Удивлённый взгляд Джона переместился на Холмса.
– О, понятно, – кивнул консультант. – Меня зовут Нэйл. Сегодня у нас бесплатное персональное обслуживание в связи с продвижением новой сервисной политики, – Нэйл буквально сиял. – Так могу я чем-нибудь помочь?
– Конечно…
Джон поднял руку, предлагая консультанту помолчать, и, подхватив Шерлока за локоть, оттащил того в сторону.
– Готов поспорить, – сказал Уотсон, – как бы невыносимо и отвратительно ты себя ни вёл, этот человек не только не оскорбит и не унизит, он на тебя даже косо посмотреть не рискнёт.
Взглянув на Нэйла, Шерлок не согласился.
– Через двадцать минут, когда я окажусь прав, ты пойдёшь в ближайший секс-шоп, купишь то, что посчитаешь самым необычным, и вернёшься в квартиру ждать моих инструкций.
– А через час, когда правым окажусь я, мы вернёмся домой, и ты аккуратно разложишь мою одежду по местам, – возразил Джон. – Так у меня будет место втрахать тебя в матрас.
Шумно выдохнув через нос, Холмс кивнул и развернулся.
– Полагаю, нам пригодится ваша помощь, – сказал он Нэйлу, который за их перешёптываниями наблюдал с искренним недоумением.
*
Пятнадцать минут спустя Шерлок был уже заметно возмущён.
– Что с ним не так? – умоляюще спросил он Джона. – Ты рассказал ему о нашем пари?
Уотсон покачал головой.
– Не-а, – с милой улыбкой ответил он. – Парень лишь взглянул на твою рубашку, и у него перед глазами замелькали значки фунтов.
Посмотрев на свою рубашку, Шерлок вздохнул и огляделся.
– Я сказал – невыносимо и грубо. Ты не можешь его унижать или портить вещи, – Джон застегнул ремешок часов. – Вот, как тебе?
– Не твой стиль, – громко сказал Холмс, как только вернулся Нэйл.
– Ох, вы так думаете? – в голосе консультанта слышалось почти искреннее извинение, несмотря на то, что именно Шерлок потребовал принести для Джона эти вычурные часы. – Может, стоит ещё раз взглянуть на предыдущие? Иногда большой ассортимент сильно усложняет выбор.
Джон считал, что выбор усложняет наличие более чем двух мнений, но всё же кивнул, расстёгивая замок.
– И, сэр? Если позволите, – Нэйл продемонстрировал Шерлоку несколько пальто на вешалках. – Хотя, как мне кажется, вот это подойдёт вам больше всего.
Намереваясь язвительно прокомментировать ситуацию, Джон перевёл взгляд на Холмса, но тот в самом деле задумчиво рассматривал предложенные вещи.
