Текст книги "Ваше сиятельство (СИ)"
Автор книги: Katsurini
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)
У него на левой щеке был шрам, и кровь текла.
Я прижала руками его рану, концентрируя силу на кончиках пальцев.
– Хватит. Пойдём, – рана уже не кровила, и зарубцевалась.
И мы пошли. Тихо, медленно. Порой муж оставлял меня у каких-то кустов, а сам куда-то уходил. При мне он бросил раз кинжал, потом ходил забирал его.
Мы продвигались вглубь леса. Когда он кончился, мы связались с ханом.
Тот явился тут же и забрал нас.
Меня оставили в орде, а отряд с мужем и ханом во главе перенеслись в наш лагерь.
Я не знала, куда себя деть от беспокойства, поэтому просто ходила между шатров.
Какой-то мужчина кашеварил. Неприятный тип. Я прошла мимо еды, а потом мимо повара. И мне стало плохо. Он неприятно улыбался.
– Ты новенькая. Что-то я раньше тебя здесь не видел.
Говор был с лёгким акцентом. Если б мы последние месяцы не занимались диалектами, я вряд ли б заметила разницу.
Акцент был южный. Присоединённый юг. И хоть мужчина выглядел русом, но речь его выдавала.
Я села рядом с поваром, наблюдая за ним.
– Картошку чистить умеешь? – спросил повар, на что я кивнула.
Но ведь картошка тяжёлая пища, её не положено больше одной трети блюда использовать.
– Откуда ты? – спросил мужчина. Что же мне ответить? Каким образом я тут оказалась? Но постаралась не лгать.
– Из Омска.
Мне подали картошку, чистилку.
– А нож есть?
– Чистилкой ведь удобнее, – возразил кашевар, он улыбался, пытаясь быть доброжелательным. А от этого у меня мурашки от страха бегали по коже.
Может и удобнее чистилкой чистить, зато она – плохое оружие. Мне продемонстрировали все прелести чистилки, но я выбрала нож. Тупой нож. Блин!
– Нож тупой.
– Какая дамочка привередливая, – заворчал кашевар, но протянул мне точилку. – Надеюсь, что хоть с этим справишься.
Я молча наточила нож. Он меня на ТЫ назвал. А я ведь не позволяла. С трудом сдержала себя. Я тут всего лишь помощница кашевара. Так что молчу.
Повар посолил кашу, и тут же меня накрыла тошнота. Блин!
А потом я нечаянно оступилась и огромный котёл перевернулся. Сколько крика было и ругани. На оную сбежались военные. Я стояла, опустив взгляд, под бранными речами кашевара.
– П-простите, я н-не хотела,– старательно заикаясь произнесла я, нельзя улыбаться, только грустное выражение лица. До чего же сложно его держать.
На переполох явился хан. Бросил на меня уничтожающий взгляд.
– Ты сегодня наказана. Будешь сама варить завтрак. Максим, пойдём, есть разговор.
Кашевар ушёл вместе с ханом. Меня оставили возиться с котлом. Я что – богатырь, поднять такую махину? Военные разошлись.
– Ты как? – услышала шёпот мужа. Хотела броситься ему на шею. – Нет, возись с едой. Запряги кого-то чтоб тебе котёл отмыли. Мы тут тайно. Я купец. А ты моя жена. Но никаких романтических отношений. Я буду издеваться. Поняла? – всегда поражалась тому, как тонко он угадывает мои мысли.
– Да, мой господин, как скажете.
– Умница, девочка.
– Еда была отравлена.
– Да, я понял. Хан тоже. Так что в ближайшую седмицу* ты у нас кашеварить будешь.
– Как наши ребята? – не спросить я ведь не могла.
– Погибло десятеро. Остальных мы спасли. Проверь все продукты.
Я кивнула и муж больше не общался со мной. Ушёл?
Котелок я вытащила из огня сама, сапогом. В дорогу было велено всем одеться в эту дорожную обувь. На мне, по-прежнему, была дорожная одежда, а вот поверх муж выдал длинную сорочку, закрывающую портки. Сорочка была купленная, без вышивки. Готовые изделия обычно были не доделаны, требуя украшательств в виде вышивки или лент. Муж велел перед отъездом нашить ленты с нейтральными узорами. И хоть в народе это считалось позором, но для купцов было позволительно. Я отошла к реке да отмыла котёл. У вываленной каши уже трапезничали собаки.
– Так, други. Зря вы кашу съели. Хотя может вам без разницы.
За собаками я решила понаблюдать. Сварила новый котёл каши, покрошила в неё вяленное мясо. Остальные продукты тоже проверила. Фрукты были покрыты какой-то дрянью. Мытьё не особо помогало, лишь срезание верхнего слоя. Загрузила несколько молодых ребят, которые чистили мне фрукты. Я вела себя учтиво, так что молодёжь даже пыталась ко мне клеиться.
– Извините, мужики, но я уже замужем.
Муж один раз продемонстрировал своё “грубое обращение”. Нет, он не обижал физически, но общался со мной грубо, словно я его служанка. После этого его чуть не избили, пришлось заступаться.
Мирослав скрипел зубами, видя вокруг меня толпу ребят, которые с радостью помогали мне готовить. Ревнует. За эти месяцы учёбы мы с ним очень сдружились. Про нежные чувства я не говорю. Для себя я поняла, что его сдержанность в семейной жизни, меня огорчает. Мне хотелось, чтобы его мимолётные ласки выливались во что-то большее, но в постели он ко мне поползновений не делал, разве что иногда мы засыпали в обнимку. И вот сегодня всё изменилось, точнее уже вчера. Он впервые признался в своих чувствах. В орде виделись мы с ним редко, в основном только ночью, спали в обозе. Конец лета, ещё было тепло. Прошло несколько дней, как мы сюда попали.
– Яра, прости меня, – шептал ночью муж.
– Забудь.
– Мне очень неприятно так себя вести. Ты, конечно, иногда можешь вызвать такую реакцию, что я злиться начинаю, но сейчас ты ведь скромница. А все эти парни вьются вокруг тебя, а я веду себя как дурак, причём не специально. Точнее не так, я обзываю тебя специально, но во мне и правда кипит целая буря чувств.
– Хорошо, завтра получишь от меня сковородкой.
Муж улыбнулся и подарил мне поцелуй.
Глава 2
Павшим ребятам мы сложили общую кроду, подожгли и устроили бои. Ещё предстояло встретиться с родственниками и выразить своё почтение и память. После того, как костёр догорел, вещи погибших мы сложили в кучу, и стали возводить курган. Это была память о них, а сверху поставили надгробие с именами, в виде столба, с вырезанными именами погибших и именем КНЯЗЯ Мечникова Мирослава.
На тризну пригласили родственников. Ребята были молодыми, и ещё не успели обзавестись своей семьёй, но у них тоже были родители, которые потеряли своих сыновей, были любимые, братья и сёстры.
Нам всем было жаль ребят, но ведь путь души с уходом из жизни не заканчивается. Они переродятся вновь и начнут всё заново.
Муж тоже принял участие в боях во славу павшим, как и выжившие из нашей свиты. Сразились все, кто хотел. Воины в большинстве своём были подготовлены лучше, но и наши ребята не промах. Мирослав сразился с Ратыем.
Это была великая честь, обычно удостаивались её лишь лучшие бойцы. Но бой ведь был не настоящий, а так, лёгкий, разминочный. Не до первой крови, не до лежащего на лопатках и не в силах подняться соперника, а всего лишь для показа навыков.
Я любовалась мужем. Он был раза в два уже в плечах хана, проигрывал и в силе, но брал своей ловкостью и скоростью. После десятиминутной схватки, они разошлись, обнявшись, не признавая ни за кем победу.
И хоть оба бойца оголились(показывая свою честность, что оружие не припрятано) и были лишь в портках, босиком, муж не снял свою чалму.
После боёв, все разошлись. Обычно ещё полагались блины и медовуха, но орда ограничилась квасом.
После тризны родители павших воинов захотели пообщаться с князем.
Хан их принял у себя, позвали и нас с мужем.
– Простите, но долго ли нам ещё ждать? – родители негодовали таким обращением, хотя, вели себя почтительно.
Мы же вошли в шатёр и присели на подушки, муж по правую сторону от Ратыя, а я рядом присоседилась.
Хан указал на нас взглядом, потом кивнул. Мирослав снял свой головной убор. Шатёр наполнился сиянием.
Родители склонились в уважительном поклоне, получили в ответ кивок и чалма вновь заняла своё место.
Стало тускло.
– Мы очень сожалеем о гибели ваших детей и наших друзей. И будем хранить о них вечную память.
А дальше муж вознёс хвалу нашим богам и предкам, мы испили кваса и вспомнили каждого погибшего, рассказав кусочек из нашей общей с ними жизни.
Затем Ратый перенёс родителей по домам, а мы остались с мужем одни.
У нас не принято грустить на тризне, но ребята ведь мало прожили, ничего ещё не достигли, и свой долг по отношению к Роду не выполнили. Муж пообещал мне, что приложит все силы, чтобы не допустить повторения. А ещё я видела тоску его в глазах и чувство вины, ведь хан предлагал свою помощь и всего этого можно было избежать.
Я молчала, просто находясь рядом и держа его за руку. Слова здесь не уместны. Прошлое уже не воротишь, мы не вправе изменять его, даже если и могли б. Мы должны жить дальше, неся этот груз на своих плечах.
На следующее утро муж пропал. Ребята сказали, что его и часть взвода вызвал к себе хан, и они ушли. Не нравилось мне это. Поджилки тряслись, но я запретила себе думать о плохом. У меня тоже немало дел. Нужно проверить продукты.
Под предлогом того, что мне хотелось бы поглядеть, что готовят другие кашевары, меня провели по гарнизону, я пообщалась с каждой девушкой (а приставили к стряпне незамужних), проверила запасы. Всё было спокойно и несколько странно.
Неужели дело было лишь в поварах, но как же фрукты? Я обошла весь гарнизон, расположенный вокруг града Тобольск и ничего не нашла.
Помимо окрестностей города, шатры были и в низинах притоков Иртыша и Тобола.
В град меня не пустили военные.
– Извините, приказа хана не было, а разнюхивать вам тут не стоит. – Парень стал коситься подозрительно в мою сторону.
Раз это привлекает внимание, пожалуй, лучше не упорствовать.
Моя лошадка тоже притомилась и стоило отпустить её пастись.
К обеду вернулся хан со своей ратью. Мужа среди них я не увидела. Ратый встретился со мной взглядом, я показала жестом, что надо переговорить.
Технике жестов нас тоже обучали в последние месяцы. И свои условные обозначения были везде. Со свитой одни, с ханом другие. По сути наравне с мужем был лишь хан, потом я, а потом уже все остальные.
Через полчаса ко мне явился один паренёк лет пятнадцати и отвёл к Ратыю.
Воинскому делу обучались местные дети с младенчества. Не все, правда, шли потом в воины, но обычно такая подготовка оставляла свой след в жизни каждого. Каждый парень мог пройти службу в армии при желании и хорошем здоровье. Те, кто получал образование в высших училищах обычно больше не служили. Учащиеся каждый день тренировались в стенах своего учебного заведения, подготовка была важна как в плане здоровья, так и умении постоять за себя и свою семью. Мало, кто шёл в орду после учёбы, но это не воспрещалось. Тренировались и девчата по два часа каждый день. У девчат упор был на ловкость и умение оборотить силу противника против него. Иногда устраивали совместные тренировки. Цель была: отработать приёмы на более сильном противнике. Парень учился в таких схватках контролировать силу в любой момент. Наносить удар, но при этом в последний момент мог его смягчить, если девушка не успевала среагировать. Такие схватки были обычно со старшими парнями. Чтобы разница в весе, силе и навыках была больше. Наш поток девчат тренировался с ребятами из нашей свиты. И я знала каждого из них не по наслышке.
– Ярослава, здравия!
– Здравствуй, Ратый! Где Мирослав?
– Мне доложили, что ты разнюхивала тут. Что нашла?.
Я скрипела зубами. По идее он выше меня и имеет право не отвечать на мои вопросы.
– Где мой муж? – я начинала злиться. Земля в ответ задрожала.
– Тихо, успокойся! – голос был мягким и обволакивающим. Значит, хан использует СИЛУ убеждения.
Я выскочила из шатра. Сила рвалась наружу. Где Мир?
"Мир!" – и я чуть не упала от возвратной волны. Ощутила, что он где-то тут и ему очень плохо. Закрыв глаза, я пошла, ведомая своим чутьём.
Это был шатёр, больше, чем остальные, белый. Внутри рыскали девушки с подвязанными волосами и в чёрных одеждах. Почему в чёрных? Да потому что все обычно носят белые рубахи. И в гарнизоне вообще все были во всём белом: от чалмы, до портков. А вот медики, поскольку, постоянно с кровью дело имеют, то форму чёрную сделали им, поверх привычной одежды. На руках стерильные перчатки, на головах чёрные косынки с белым "Хером"*. А муж лежал в подушках на клеёнке и весь в крови. Девушки разрезали ему рубаху и собрались класть на операционный стол.
– Вон, все вон!
Девушки врассыпную бросились от меня. В гневе я страшна, даже без СИЛЫ. И за мной опустились створки шатра.
"Мир, ты что, гад, удумал?!" – я бережно стала отдирать куски сорочки, предварительно смочив их водой. На груди было несколько пулевых отверстий.
Нужно совладать со своим гневом. Нельзя лечить в таком состоянии.
"Мир, любимый," – стала вспоминать все те нежные чувства, что ещё недавно были в моей душе, до того, как на нас напали.
Из рук полилось исцеляющее тепло. Я старалась залечить те раны, что образовались, но и нужно было протолкнуть пули вперед. К сожалению, они обратно не вынимаются. Это очень больно – наносить новые раны любимому, а одновременно залечивать их и двигать пули – ещё сложнее.
Убрав последнее повреждение на спине, я просто рухнула рядом без сил.
Целительская СИЛА самая сложная, ни одной злой мысли нельзя допускать в лечении, только любовь. И не важно, кого лечишь: любимого или врага.
СИЛА разрушения легче даётся к применению, ведь особо контролировать свой гнев не нужно. Да и накрутить себя можно в любое мгновение.
– Яся, Яся! – меня трясли.
Мир, кажется, это его голос. Моргнула, стараясь вернуть себе восприятие действительности.
Любимый, увидев, что я пришла в себя, стал нежно гладить по лицу.
Но вместо нежности, во мне поднималась злость на него.
Захотелось что-то разрушить. Земля вновь затряслась.
– Ясочка! Успокойся, – голос был нежным, но без СИЛЫ.
Если бы он попытался управлять мной, ничего бы не вышло. А так я вмиг успокоилась. Муж прижал к себе, стал гладить мне спину.
– Мир, ты напугал меня.
– Прости, любимая.
И я стала выливать на него всю свою обиду. Что ушёл, ни словом не обмолвившись, а я накручивала себя да старалась отвлечься. Рассказала о том, что мне тут не доверяют и я не могу тут больше находиться. Развлекать разговорами этих ребят, приставленных ко мне то ли в качестве охраны, то ли наоборот, не позволяя мне сделать шаг влево, шаг вправо. Про Тобольск рассказала, про то, что ничего не нашла, про хана. И про девиц, которые лапали моего мужа.
На последней жалобе муж упал на подушки и долго не мог погасить приступ смеха. Я дула губки, а он хохотал до слёз. А потом обнял меня и сказал, что любит.
Тут заметила, что сама вся в крови да и муж не лучше выглядит.
К слову сказать, девчата в гарнизоне ходили без головного убора, а вот замужние женщины носили чалму. Мужчины тоже ходили в этом головном уборе, кроме тех, кто отправлялся куда-то с ханом – тогда облачались в боевые доспехи. Вопрос крутился в моей голове, почему мужу не дали никакой защиты?
Я вмиг посерьёзнела и спросила мужа. Он поведал, что они отправились на склад фруктов сегодня и, хоть были готовы к нападению, рассчитывали, что их там не ждут. Как оказалось, хан заблуждался, а это значит, что в лагере вражеский лазутчик, либо кашевары имеют какое-то тайное средство связи и успели передать сообщение.
Огнестрелка била даже сквозь кольчугу, но воины перенеслись за спины врага и разобрались с ним, а вот Мирослав этого сделать не мог. И когда бой завершился, его перенесли в лагерь. Дальше он потерял сознание. А потом очнулся со мной на груди и понял, что произошло, ведь ран больше не было.
– Почему не сработала защита наша?
Муж задумался и стал прощупывать нас. Щиты были, но ведь не сработали. Почему? Потом стал проводить исследования. И пришли мы к неутешительному выводу, по-отдельности, если мы находились друг от друга дальше ста маховых саженей*, защита слабла, причём толк от неё был лишь один, мы могли ощущать друг друга и общаться, но на этом её свойства заканчивались.
Когда мы наговорились, муж устроил разнос хану, выражалось это в драке. У военных кто сильнее, тот и прав, а хан ведь ещё и умён. В общем, летели клочки по закоулочкам. На схватку стеклось много народа. Большая часть людей болели за хана, ведь моего мужа здесь не уважали.
А наша свита переживала за КНЯЗЯ, вот только молча, опасаясь себя выдать.
А ещё хан дразнил моего мужа и говорил про меня всякое. Нет, лично меня не обижал, но вот что муж – половая тряпка, пляшущая под дудку жены, или где он такую откопал, говорил. Муж злился, а когда от гнева получил удар в грудную клетку и отлетел к моим ногам, я наклонилась к мужу.
– Он тебя провоцирует. Гнев застилает разум, не ведись. Я люблю тебя, – прошептала ему на ухо, когда он вставал.
Мир сверкнул глазами и... успокоился.
После этого пару ударов он пропустил, но пять ударов нанёс хану.
Когда в очередной раз муж упал рядом, я сказала ему, что он должен проиграть.
– Если ты выиграешь, тебя сделают ханом. Оно тебе надо?
И муж проиграл. Оступился, и на долю секунды замешкался, а тот нанёс ему удар, после которого Мир не встал, признавая победу за соперником.
Я видела, с какой скоростью Мирослав двигался и ту заминку тоже разглядела.
После этого нас пригласили в шатёр хана. Его жена приготовила яства и нас потчевали.
– Почему ты поддался? – Хан внимательно следил за мужем.
– Жена дельный совет дала.
– Умная у тебя жена. Неужто власти не хочешь?
– Нам хоть бы с одной разобраться.
– Теперь понимаю, почему вас боги избрали. Достойны, ничего не скажешь, не смотря на молодость.
Но знаешь, что тебе скажу. Объединение двух ветвей власти приведёт Русь к краху. Да, есть люди достойные, но такую власть вряд ли после разъединят на две составляющие. И наследование сделают кровным. А это значит, что недостойный будет править.
Я молча слушала и соглашалась. Хан очень мудрый человек и сильный воин, его советы пригодятся.
Потом мы с его женой немного поболтали, она рассказывала об их быте. Когда я спросила, как же так, они постоянно в пути, дома не имеют, жена ответила, что с милым и в шатре счастье. А дом переносной, так наоборот, сложил шатёр да убрался восвояси. Воины они на то и воины, им главное компактность, никаких лишних вещей.
А Тобольск нам обещали показать ночью, провести тайными ходами. На самом деле, во всех крупных городах была подземная часть. Лазы были скрыты от чужаков, да и добро не хранили в домах, всё было под землёй. Да, жили сверху, ведь солнышко нужно нам – все же внуки Даждьбога, но и путь к отступлению всегда есть у мирских. А орда, она может перемещаться, куда нужно.
– Ратый, скажи, а это везде есть? – мужа этот вопрос заинтересовал, а я молча слушала.
– В Сибири точно есть. Свой край мы ведаем весь. А всё, что вокруг – не знаем. Ведь Европа – твой надел, а не мой. Я приду, помогу, ежели что. Но жить там не буду. Да и прятаться – не по моей части, если только от оружия массового поражения. И знаешь, что я тебе скажу? Оно есть. Мы хоть и не делаем его, но изучаем. Ведь нужно знать, как оно устроено и как с ним бороться.
– А зачем его создали?
– Учёные, ведь, проводят разные опыты, и не всегда реакция оказывается ожидаемая, случайно обычно всё получается. Но использовать оружие на всей территории Руси и Порусья нельзя, как сам знаешь. Да только при Всеславе регионы получили больше власти. И тебе всё это придётся разгребать.
Западная Европа вообще чужая, они хоть и под нашим владением, да всё время смуту создают. Они пойдут войной пытаясь отстоять свою независимость. И отсоединять территории нельзя, потому что "разделяй и властвуй", как говорится, и выгнать народ некуда. А перебить мы не можем, коны Рода запрещают. Так и живём. Они наших убивали даже детей и женщин, насилуя их, а нам совесть не позволяет, – хан вздохнул. – Но потому мы и Великая держава, а они кто? – Ратый на некоторое время замолчал, словно собирая силу, чтобы сказать самое сложное.
– Если будет совсем тяжко, придётся отпустить. Пусть попробуют пожить сами, без нас. Только разработки оружия нужно будет найти и уничтожить. И не только оружие. Тебе нужно будет найти всех людей, причастных к разработкам связанных с этим дисциплин и всем стереть память. Ты сможешь. В этом твоя сила ещё проявится. Мы же разберёмся с нападающими. Но это крайняя мера.
Есть тайна, о которой ведает ограниченный круг лиц. Уже не одно столетие существует скрытное лунное учение. Они проповедают веру в Единого Бога. Причём у разных народов по-разному преподносят это, в зависимости от местных обычаях и культуры, привлекая народ в свои ряды. Мы стараемся пресекать, но культ всё равно расползается. И если ты откажешься от присоединённых земель, то он захватит все те земли. И секта превратится в основную веру, а неугодных они уже уничтожают в угоду своему Богу. И потом всё это перекинется на нас. Со временем, не сразу. Возможно, пройдёт не один век, но и у нас они захватят власть. Нельзя допустить объединения двух ветвей власти. Эти "верующие" заменяют наши заговоры своими молитвами, подставляя вместо "чадо твоё(имярек)" словами "раба твоего(имя)". Будьте очень осторожны и верьте только друг другу.
Завтра будет Новолетие. С утра уходим в Тобольск. Я вначале хотел показать тебе спящий город, но тогда вы совсем не поспите. В обед же пойдём в Великий Новгород – твою столицу. И хоть жене твоей не место в той битве, но выбирать не приходится. Я видел её силу. И вот, что я тебе скажу. На самом деле, вся СИЛА поделена между вами двоими. И да, считается, что жена лишь дополнение к супругу, но это не так. Это ложный слух, который мы распространяем специально, дабы обезопасить свою прекрасную половинку. Но без неё ты слаб, как и она без тебя. Поэтому разлучаться вам нельзя. Тебе придётся везде её таскать, не афишируя этого. Такова твоя доля. Всеслава я тоже предупреждал об этом, но он не верил. В итоге потерял жену. А сам, хоть, и продолжал светиться да СИЛ больше не имел. И давно бы умер, да не отпускали его боги. Ждали вас. И совпадений не бывает.
На этом повисла долгая тишина. Каждый пытался осмыслить услышанное. Потом мы простились и отправились спать. Утро вечера мудренее, да и выспаться не помешает.
Глава 3
Рано утром, только небо посветлело, я тихонько выскользнула из объятий любимого. Муж пусть ещё поспит, а мне надо успеть приготовить кое-что. Мир появился через час, я как раз успела закончить. Мы покушали вчерашними остатками и пришёл хан. Ратый сказал, что сам покажет город, да и будет более подозрительно, если с нами пойдёт охрана. Взял нас за руки, и мы очутились по другую сторону Иртыша, внутри града.
Пред взором предстали три башни. Тобольск когда-то окружала крепостная стена. Как объяснил хан, она была построена триста пятнадцать лет тому назад. С тех пор частично разрушена, но большей частью сохранилась.
Каменную крепость построил на месте деревянных укреплений картограф Семён Ремезов по приказу КНЯЗЯ, он был ещё и строителем, архитектором, художником. Сейчас город разросся, а Кремль так и стоит с 7206 лета от создания мира в звёздном храме.
– Обернитесь, – сказал хан, рассказав немного о граде.
Пред очами предстал величественный древний храм Тарха. В современном мире мало возводится капищ, потому что мы бережём свои святыни, а новые ставят только если основывается новый град или разрушается старый храм. Поблизости Тобольска есть чуть поменьше городок Тара, в честь сестры Тарха Перуновича, в простонародье Даждьбога. Там храм Тары. Но в основном наши предки посвящали капища разным богам, выстраивая по кругу их лики.
Маленькие храмы были по всей территории Руси, а все праздники народ отмечал на природе, вдали от градов. Храмы скорее нужны были во славу богам. Да, за ними следили жрецы и жрицы, но простой народ редко туда ходил, ведь попросить помощи предков можно было в любом месте Земли-матушки. А в храмах проводились лишь праздники, посвящённые конкретному богу. Так в святилище Тарха проводилось четыре праздника: Хорса-зимнего солнышка, Ярилы – супруга Костромы, весеннего солнышка, летнего Даждьбога и осеннего Свентовита или Оусеня.
Обычно тогда приходило много людей, которые потом помогали восстановить, если что-то было сломано. Общий дух и вложенная частичка души, помогали храмам стоять века. А задержаться после праздника всей семьи, полюбоваться самим капищем, осмотреть со всех сторон для женщин и детей – очень интересно, пока мужики на стойке трудятся. Но и женщины не прохлаждались, а готовили еду, чтоб накормить мужчин, помогали в уборке, отмывке святилища.
Капище Даждьбога являло собой огромное каменное здание, с изображением бога с четырёх сторон, обращённых по сторонам света всех четырёх ликов: мальчика-Хорса на восток, юношу-Ярилу на юг, взрослого мужчину-Даждьбога на запад и старика-Свентовита на север.
Это было красиво, статуи были вырезаны из дерева и покрыты сусальным златом. Все стены были так же украшены сценами из легенд и рассказывали о мудрости предков, их заповедях. Каждая сцена снизу подтверждалась надписью. Внутри храм имел роспись, покрытую чем-то нетленным. Я пригляделась: все складочки, волосы, каждый штрих рисунка был надписью буквицей. Но издали сложно было догадаться об этом. Подняв голову вверх, казалось что ты сам паришь среди облаков, стоишь в небе, освещённый солнышком. Освещение было естественным за счёт окон в шпиле и зеркал, отражающих свет.
Как выяснилось храм открыт в любое время суток, а ночью работает от солнечных батарей, которые за день накопили себе энергию и слили в специальный накопитель. Пол был устлан специальными пластинами, которые впитывали энергию от надавливания на них и начинали светиться. Идёшь и освещаешь себе путь. Величественно. Но пластины эти светились лишь в вечернее и ночное время, а вот накапливали энергию всегда в момент прохода по ним. А верхнее освещение можно было включить при желании, хлопнув в ладоши.
Я с утра успела приготовить пироги, без дрожжей, жаренные. Эти требы мы и принесли дающему богу, поклонились и попросили защиты нашей державы от распрей. Наши жертвы сжигались на алатыре-камне, как только мы, положив их, отходили на безопасное расстояние. В капище был сад и огород, за счёт которого и кормились жрецы и жрицы, ухаживая за ними.
После этого мы продолжили наш путь в город.
Сейчас град разросся и был, как говорили местные жители, на горе и под горой. Кремль и другие управляющие градом конторы располагались на горе, для них выделялись специальные служебные дома там же. В пределах крепости так же были плодово-ягодные сады.
Под горой жили обычные граждане, живущие своим промыслом: резкой по кости, сезонным рыбачеством. Рыбы в Иртыше водилось много: осетровые, лососевые, карповые, тресковые и окуневые виды. Естественно, что рыбу можно было ловить в определённое время и определённое количество, дабы не истреблять её, позволяя естественно размножаться.
С горы открывался красивый обзор на маленькие одноуровневые домики. Сердце щемило и очень влекло меня туда.
– Нам некогда, Ярослава, – сказал хан.
Но я упорно тянула мужнину руку. Внутри у меня всё трепетало. И Мир пошёл за мной. Мы спускались с холма по деревянной леснице, ведущей с двух холмов одновременно и сливающейся в одну.
На улицу стекался народ, детишки бежали, порой спотыкались и летели чуть ли не кувырком.
У меня улыбка сама расползалась на лице. Позади нас ощущалась мощь Ратыя.
И народ отвесил нам земной поклон. Мы шли, а люди расступались и все улыбались. Они были не очень богато одеты, но все чистенькие и аккуратные, с вышитыми сорочками.
К нам бежала толпа ребятни, и я присела на корточки, перед ними.
– Княгиня, а можно к Вам прикоснуться? – спросила маленькая девочка лет пяти. Распущенные светлые волосы едва доставали до лопаток, она была немного лохматая, но от этого не менее очаровательна. Если честно, мне хотелось обнять всю эту ребятню, потискать. На глаза просились слёзы. Когда у нас ещё будут детишки? Я с усилием подавила желание плакать.
– А откуда ты знаешь, что я княгиня?
– Ну как же, – смутился паренёк лет шести, судя по всему старший братик девочки, он был на голову выше неё, волосы были взъерошены и доставали до плеч, – мы же все это чувствуем, вы почтили нас своим присутствием, мы вам так благодарны.
Я улыбнулась и позволила всем девочкам прикоснуться к себе. А мальчишки облепили Мирослава. И ему было очень приятно. Взрослые же лишь улыбались, кто-то из женщин даже плакал.
А потом мы поздравили всех с Новолетием 7522 года от с.м.з.х.*. Я ощущала всю эту любовь людей к нам, всё это благоговение. И я поняла, что мы справимся, ради них. Мир прикоснулся к моей спине, и я встала, осознав, что по моим щекам слёзы всё-таки проложили мокрые дорожки. Мы пошли обратно на гору, оборачиваясь и махая народу.
Странно, что простые люди нас почувствовали, без всяких доказательств, в то время, как воины ничего не ощущали. Хан мне потом объяснил, что воины учатся с детства блокировать чьё-либо влияние, и не смотря на это, вокруг меня всё равно было много народу, свободного от дел, неосознанно всё равно тянущегося ко мне. Я вспомнила про кашевара и решила узнать о нём побольше.
– Максим, что ли? – я кивнула. – Он когда-то давно попал в плен. Его пытали. Когда мы нашли его, от прежней внешности не осталось и следа. Его долго лечили, но говорить он стал с акцентом. Постоянно заикался. Мы это списали на стресс. И со временем он перестал заикаться. Как допрос показал, это совершенно иной человек. Нашего Максима убили, а нам подбросили этого, с похожим цветом глаз. А лицо специально изуродовали, чтоб изменения во внешности было на что списать.
– А остальные?
– А их набирали из кулинарного училища. И почему выбор пал на этих кашеваров, сейчас ведётся следствие.
– Акцентов у них нет, чистая русская речь. Причём профессиональная, проскакивающая местами, – выдал Мир. – Одно это вас должно было насторожить.
– До этого случаев, подтверждающих некомпетентность не было. Мы брали проверенных ребят, но сами их не проверяли. Больше этого не повторится, – хан оправдывался перед мужем. Что-то в лесу сдохло.
– Ратый, я тебя безмерно уважаю. Но я должен тебя проверить, – муж озвучил-таки то, что и меня беспокоило. Доверие это одно, но на карту поставлено слишком много. Он ведь сам сказал никому не доверять.
Мы были уже на горе, возле дворца приказной палаты. Хан согласно кивнул. Мы вошли внутрь здания, куда нам чуть ли не преградили путь. Я внимательно наблюдала за главнокомандующим нашей армией. Он был серьёзен. Одного взгляда на стражу хватило, чтоб они засуетились и забегали перед нами, отворяя двери. Протянули нам виновато чехлы на обувь.
