Текст книги "Этмантиз (СИ)"

Автор книги: katsougi

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

Куренай набросилась, как и предрекала Темари:

– Наруто, ты что себе позволяешь! – она была непоколебима. – У тебя голова есть?

– Зачем же сразу в ухо-то, – он попытался отмахнуться, изобразил улыбку. Не прокатило. Куренай сердилась и в своей ярости не щадила ничьих чувств.

– Перед отправлением на континент я велела всем прочесть инструкцию по технике безопасности, которую ты, кстати, должен был давно выучить назубок. Что же получается? Ты всё время вслепую ездил? Кто у тебя принимал зачёт?

– Да знаю я инструкцию, – он досадливо вздохнул. Сам думал над тем же.

– Надеюсь, камеру не потерял? – она не смягчилась. Жара воздействовала и на неё. Пока они двигались к остальным, уже собравшимся в кучку, пришлось выслушивать упрёки. Наруто узнал, как ответственно действовали Киба с Какаши. Как Темари перед камерой провела ряд пояснений, опираясь на сведения, почерпнутые у Орочимару. Наконец-то и до неё дошла очередь. Снимали на фоне остатков туши. А Наруто было просто скучно сидеть поодаль и слушать то, что он и так прекрасно знал. Он же сообщил, что пройдётся. Правда, пообещал далеко не убегать. Да он и не убежал. С первого раза отозвался.

Дьюи встретилась в воздухе с сородичем. Недолго они обменивались приветствиями. Недолго беспечно кружили в вышине. Первой опять отреагировала шани Орочимару. Наруто почти подскочил, заслышав знакомое предупреждение. Не такое откровенное, как в случае со львицей, но это была тревога. Не явная, но весьма вероятная. Наруто больше испугался за камеру, чем за невидимого хищника в траве. Мало ли зверей по саванне бродит…

Нет, Орочимару говорил, что шани не реагируют на безопасное животное.

И сразу вслед за криками птиц раздалось знакомое глухое рычание. Сигнал двусмысленный. Хороший знак – этмантиз не станет нападать, если уже выдал себя. Плохой – камера всё ещё где-то там, на окраине буша.

– Ч-чёрт, – сквозь зубы протянул Наруто.

Потом подтянулись остальные. Последним вышагивали научные сотрудники, ведущие оживлённую беседу с кучей ненужных жестов. Кого, действительно, не волновал хищник в траве. Вскоре и шани угомонились, только продолжали кружить, обозначая место засады.

– Судя по всему, он сыт, – прокомментировал Какаши. – Не думаю, что мы увидим процесс охоты.

– Сыт или нет – решать будем потом, – сердитая Куренай смотрела на лениво движущихся охранников. Совсем разомлели, шевелиться не хотят. – Нам надо попробовать загнать в его сторону вон тех гну, – она указала на мирно пасущееся стадо. Совсем маленькое, особей десять. Одна из них постоянно вскидывала увенчанную изогнутыми рогами голову в поисках врага и непрестанно мычала.

– Тогда давайте определим позиции, – Какаши ухватился за идею, пока научные эксперты не вмешались и не испортили всё веселье. – Вон та возвышенность, если раза в три наехать, по-моему, идеальное место. Я мог бы подыскать ракурс в той стороне, – он перевёл руку с указательным жестом влево.

– А я куда? – Киба нервничал. Никто не может предсказать, куда ринется животное в процессе атаки либо спасения. А звукооператору вообще не повезло, звук нельзя приблизить приборами.

– Думаю, на этот раз придётся обойтись без чистого звука, – Куренай обдумывала то же самое.

– Но как же…

– Киба, – перебила она его возражение, – неужели ты тоже забыл инструкцию?

– Тоже? – ухватился он.

– Я не забыл! – громко напомнил Наруто.

Куренай не переставала сердиться. Вместо споров она распорядилась:

– Живо беги за камерой. И чтоб близко мне не подходил к зверю. Замечу нарушение – сама позабочусь о твоём отстранении на полгода.

– Но Куренай…

– И тогда, может, твой Учиха удовлетворится и перестанет выговаривать начальству из-за тебя, – её выпад показался Наруто жестоким. Шисуи же только раз позвонил, за что в последствии и получил от Наруто. Возразить оказалось нечего. Вместо злости Наруто почувствовал смущение. Так открыто об отношениях… так подло. Он заворчал, не собираясь соглашаться с такой манерой. Куренай только жестом показала в сторону спуска, с которого вылез нерадивый оператор. Наруто умчался, мечтая поскорее оказаться наедине с собой и пережить неловкий момент. К тому времени как вернётся, о нём все забудут. Тем более не до шуток сейчас.

Орочимару с ходу врезался в разговор, не отводя цепкого взгляда от удаляющейся спины Наруто:

– Куда он?

– Напортачил, теперь пусть пошевеливается, – прокомментировала Куренай.

– Вы видели сигнал шани? – неодобрение, которого никто ещё не слышал от него. Только Наруто, когда оно заключалось в коротком упрёке из-за необученной птицы.

– Хищник не собирается охотиться, – попыталась она, – вы же сами говорили…

– Ещё я говорил, что шани не поднимут напрасной тревоги, – перебил учёный.

Куренай только воздуха в рот набрала, вступить в спор хотела, но вспомнила о том, что так мучило Наруто – иерархия.

– Вы ошиблись, – Орочимару стоял на своём и не выпускал из вида место, где затаился пока ещё неподвижный охотник. – Шани чувствуют его голод, поэтому встревожились. Он озадачен обилием шумной добычи, которая его совсем не боится. Сложно определиться с выбором, когда он настолько щедр.

– То есть? – Киба шагнул к учёному. – Он может напасть?

– Несомненно, – янтарные глаза выражали всё то, что чувствовал сам голодный этмантиз.

– Мы сорвали банк? – Какаши зашевелился, – и наконец-то сможем увидеть охоту?

– Сразу, как он выберет жертву, – Орочимару стал непреклонным. – Любой хищник пойдёт за животным, отбившимся от стада.

Никто не переспросил, что это значит, сами поняли. А Куренай ещё и вину почувствовала. Сама же только что отправила Наруто одного на открытую охотничью территорию опасного хищника.

– Верните его, – подтолкнул Орочимару в своей мягкой манере. Не стоило нагонять страха ещё и выговором за опрометчивое решение режиссёра. Съёмочная группа – не биологи. Они могли просто не придавать сигналам шани особого значения.

Наруто обделил вниманием многоголосый хор голосов позади. Куренай велела вернуться немедленно. Киба в ответ на короткий оборот и взмах руки обозвал идиотом. Даже Какаши вмешался. Но Наруто почувствовал себя спокойнее именно в тот момент, когда помчался к навесу, где его дожидалась камера.

Не надо было её оставлять.

Слова бились в голове, как заклинание. Он же сразу пожалел, когда ещё только откликнулся за зов Темари. Почему не потратил лишние пять минуточек и не вернулся? Колючих кустов испугался? Не всё ли равно, когда колоться: сейчас или четверть часа спустя?

Наруто перестал разбирать слова. Настойчиво зовут, даже тревожно стало. До кучи, Дьюи снова закричала. Наруто машинально позвал её, помня о нападении львицы и предупреждении Орочимару. Остановился на пару секунд. Шани неохотно пошла на круг, не переставая вытягивать голову вниз, где залёг этмантиз. Краем глаза Наруто заметил отделившуюся от съёмочной группы пару охранников. Куда, интересно, они направляются. Подозрительно поспешно двинулись к спуску. Да нет, быть не может, чтобы ради Наруто растревожились.

– Дьюи! – повторил он попытку. Птица не слушалась. Она настолько сильно возбудилась, что слова хозяина отскакивали, как мячики. Вот тут стало жутковато. Она бы послушалась, если бы не считала опасность серьёзной. И рядом больше не летала шани Орочимару, способная увести её за собой.

– Дьюи! Лети сюда! – Наруто остановился. Не замечал спешащих людей с оружием. Одно его останавливало: Куренай распорядилась держаться подальше от хищника.

– Дьюи!!! – заорал он, когда птица ринулась вниз. Из травы поднялась распахнутая пасть. Только раз зубы щёлкнули. Дьюи увернулась. Не помня себя, Наруто бросился на помощь своей любимице. Голоса со стороны товарищей усилились, а потом затихли все сразу. В горле пересохло не только от жары, но и от предчувствия. Наруто уже знал, что происходит. Пока не видел этмантиза, но заметил зашевелившуюся траву. Пятно из живых макушек двигалось к нему. Наруто совершенно отчётливо понимал, что это означает. Разрывался между стремлением схватить Дьюи и отступать самому. Вопреки логике, думать он перестал, отдавшись инстинкту самосохранения. Дьюи сопровождала хищника с привычными резкими криками. Спикировала повторно и не подверглась атаке.

– Дьюи, сюда! – Наруто отступал спиной вперёд. Видел и не вполне доверял. Это же он жертва. Не птица, выглядящая для этмантиза как назойливое насекомое, а он сам. Он, который обещал Шисуи вернуться живым и счастливым от удачного рейда.

Киба орал громче всех. Наверно, не вспомнил об оборудовании. Зато Какаши, должно быть, нацелил камеру. Вот шутка-то: хотели снять охоту этмантиза, но не думали, кого он мог выбрать в качестве жертвы.

Дьюи словно услышала, обогнала зверя, приблизившегося уже на расстояние десяти шагов. Ещё в воздухе Наруто схватил её, не разбираясь за что. Помял крыло или причинил ей боль – сейчас неважно. И мчаться по новой дуге было поздно. Да Наруто и не думал возвращаться. Камера всё ещё там, в тени от навеса. Может быть, колючие кусты остановят чудовище. Только может быть, учитывая его плотную шкуру. Мало шансов. Зато неплохая возможность оторваться от преследования: Наруто полностью здоров и мог развить скорость побольше, чем хромой абориген. Вряд ли этмантиз обладает собачьим обонянием. Исследования центра, в котором работал Орочимару, служили тому подтверждением.

Перед тем, как сигануть с крутого спуска вниз, Наруто оглянулся. Страх выскочил из закромов эмоций острой резью внизу живота. Скрутило – будь здоров. Крокодил, который по всем правилам должен был давно остаться позади, сократил разрыв почти вдвое. Его горб периодически высовывался над травой. Это тот куний галоп? Ведь именно так можно передвигаться бегом с неказистым длинным телом. Этмантиз передвигался не только рысью – это уже очевидно.

Дьюи снова кричала, вырывалась, не слушая сбивчивых увещеваний хозяина. Наруто мало волновало, что там задумали товарищи и куда пошли охранники. Он вообще ни о ком из них не думал. Вместо путей к лёгкому спасению в голову лезли воспоминания о погибших или покалеченных предшественниках. Именно место одного из них занял Наруто, а то повышение не светило бы ещё минимум полгода. Он не думал о припухшей ноге и вряд ли чувствовал боль. Но даже выброс адреналина не помог избавить от преследования. Наруто больно ударился спиной о камень на спуске. Слишком медленно поехал вниз. Мог бы скатиться и переломать себе руки-ноги, заодно задавить своим телом Дьюи. Держался за неё, как за последнюю отраду в жизни. Из-за страха, перерастающего в сковывающий ужас. Вот почему многие замирают перед ликом опасности. Знают, что погибнут, если ничего не сделают, но продолжают стоять столбом. Слёзы и мольбы – никудышный довод. Особенно если враг – неразумное существо.

Подниматься было больно. К уколу на ноге прибавился набор ссадин. Дыхание забивало лёгкие. Наруто никак не мог избавиться от спазма. Кислорода не хватало, пот катился градом, ноги становились ватными. Он не сдался. Оглянулся снова в надежде, что этмантиз пошёл по более лёгкому пути. Напрасные ожидания. Хищник наполовину съехал на пузе, наполовину сбежал. И получилось у него гораздо изящнее. Сомнения растаяли: крокодил это или ещё какая тварь, но бегает он быстро. Одно утешало – до сих пор не настиг жертву.

Наруто бросился прямо в заросли колючек, вскидывая руки для защиты лица. Неудачно разжал хватку, и Дьюи выскользнула.

– Нет, вернись! – Наруто попытался снова её поймать. Опоздал. Птица исчезла из вида, только голос её продолжал раздирать барабанные перепонки. Наруто хотел броситься за ней. Если смог убежать от этмантиза один раз, получится и во второй. Словно в насмешку его слабым метаниям, этмантиз сам выскочил из зарослей. Больше не думая, Наруто развернулся и бросился в неизвестном направлении. Он не пытался высматривать навес, он не искал Дьюи. Он даже рук не мог опустить, чтобы не лишиться глаз. Всё его тело должно было гореть от многочисленных царапин, только он не чувствовал ничего. Нёсся так, как не бегал никогда в жизни. И как тот абориген, словно слышал зловонное дыхание позади. Не к месту вспоминал про дополнительные ноги. Здравый смысл упрямо твердил, что это невозможно. Только лепет его оставался тихим и неразборчивым.

Грудь разрывало. Наруто позволил себе снова оглянуться, когда вылетел на проплешину между кустами. Дальше они росли реже, впереди возвышался настоящий буш. Мелкие птички бросились врассыпную, завидев незваного гостя.

Этмантиз не отстал и вряд ли вообще заметил колючки. Он ни за что не откажется от преследования. Его безжизненные глаза в провалах под надбровными дугами даже не блестели. Вот как смотрели на добычу динозавры. Потом снова началось невообразимое. Сверху на хищника рухнула Дьюи. Маленькая храбрая птичка ростом меньше его головы. Без колебаний и сомнений, без страха, который душил Наруто, она вцепилась коготками в его морду, направила первый удар клюва прямо в глазницу. Наруто от души надеялся, что с первой попытки попала в цель. Второй ей не дал этмантиз. Точно как в схватке со львом лязгнул челюстями. Молниеносно. Наруто оступился в тот же момент, услышал прервавшийся крик отважного друга. А когда вскочил на ноги, возле морды убийцы успел заметить несколько опускающихся в траву перьев.

– Дьюи!!! – снова заорал Наруто. Разум затмила злость. Она не швырнула Наруто в неразумную атаку, она его разбудила. Наруто метнул в хищника камень, который, оказывается, схватил при подъёме с земли и до сих пор сжимал в руке. Смерть преданной птички отрезвила его и заставила сопротивляться. Нападение этмантизу не понравилось. Он вздрогнул. Отскочил бы, будь обычным хищником, но вместо отступления залёг в траве. А сверху снова раздался отчаянный крик шани, прорвавший плотину облегчения, перемешанного со всеми самыми нежными чувствами.

– Дьюи! – Наруто подпрыгнул бы, если бы не опасался упасть на затаившегося охотника. Прямо ему в пасть. Дьюи металась над деревьями и призывала все силы, которые могла поднять для спасения хозяина. Никто не откликнулся. Не прилетела даже шани Орочимару. Возможно, не слышала. Или получила запрет подниматься в воздух.

Дьюи послушалась призыва, опустилась ниже. Уже не такая аккуратная, с наполовину вырванным хвостом и оголившимся боком. Крови Наруто не заметил. А смогла бы шани взлететь, будучи раненой?

Этмантиз не стал дожидаться счастливой развязки трогательной сцены воссоединения любящих душ. Всего один рывок сделал, как подпрыгнул, легко отрывая передние лапы от земли и горбя спину ещё сильнее. Его пасть сомкнулась на бедре Наруто. Лёгкий укус – ничего более. Наруто хотел отмахнуться, ибо боли до сих пор не чувствовал. Вместо лёгкого освобождения утратил равновесие и упал. Этмантиз дёрнул, без промедлений протащил жертву по траве добрых пять шагов. Без единого усилия, словно Наруто ничего вообще не весил. Только спустя эти пять метров он вспомнил о сопротивлении, вцепился в землю пальцами, погружая их до первого сустав. Бесполезно. Он продолжал двигаться назад, переворачивая дёрн. Потом навалилась боль. Вся сразу. В содранных до кости пальцах, в бедре, прокушенном насквозь, в ноге… в каждой царапине и синяке, полученных во время неравной гонки.

– Шисуи… – выплеснул Наруто все охватившие его эмоции. Слово, ничего не означающее. Просто чувства приняли эту форму и превратились в звук.

На помощь снова пришла Дьюи, в глаза метила. На этот раз Наруто не бросился на помощь. Целую секунду приходил в себя, когда хватка этмантиза разжалась. Оставалось мысленно умолять птицу, чтобы она держалась подальше от зубов. Наруто нашёл в себе силы встать. Теперь он с хромым аборигеном на равных. Теперь всё зависело от шани, а не от скорости и напрасных надежд. От маленькой крылатой твари, созданной для того, чтобы её однажды принесли в жертву. Она добилась своего, развернула этмантиза и вынудила отступать в лес от её яростных атак. Научилась держаться подальше от пасти. Или это тоже хитроумный шаг генетиков?

Он хромал в сторону навеса и вслушивался в голос над деревьями. Дьюи взлетела сразу же, как хозяин покинул площадку сражения. Это был его первый правильный шаг. Только так он мог заставить шани отказаться от прямых атак. Потрёпанную шани, наученную на собственном горьком опыте. Наруто надеялся, пара выдранных перьев послужит ей хорошим уроком. Она не могла погибнуть так глупо.

Она продолжала кричать, обозначая место нахождения этмантиза. Лучшая система оповещений.

Когда звук снова начал приближаться, Наруто прибавил темп. До камеры осталось каких-то полсотни метров. В любое другое время Наруто преодолел бы их за минуту, даже с учётом тесно сплетавшихся колючек. Он продирался, как носорог, не замечая плотно смыкающихся за его спиной ветвей. До тех пор, пока из густого кустарника не выпрыгнул знакомый просвет. Камера стояла там. Оставалось сделать всего несколько шагов, каждый из которых отдавался возрастающей болью. Нога отказывалась подчиняться. Неизвестно, что повредил хищник. Могло не обойтись так легко. Наруто смирился бы и с месяцем стационара, лишь бы не потерять способности использовать ногу.

Камеру он успел взять. Целёхонькую и тёплую от жары. Успел настроить функцию съёмки, вернуть нормальный режим. Если бы только получилось снять атакующего этмантиза спереди. Он нервно рассмеялся несуразной глупости. О какой съёмке может идти речь, если в данной ситуации она – нарушение всех до единого пунктов инструкции безопасности. Один в лесу с решительно настроенным хищником, без оружия за спиной. С одной лишь маленькой птичкой, которая при всех усилиях не могла нанести этмантизу значительного вреда.

Он появился из кустов в тот момент, когда Наруто сидел, согнувшись над камерой. Машинально при развороте ткнул пальцем на запись, вцепившись в прибор обеими руками. Теперь этмантиз выглядел ещё более угрожающе, разозлённый нападением шани.

Наруто не думал о сенсации, когда хищник предпринял последнюю атаку. Он мог догнать антилопу просто потому, что вспомнил способ передвижения динозавров. Его спина изогнулась как перед нападением в первый раз. Тяжело, словно собирая последние силы, он встал на задние лапы и помчался вперёд со скоростью антилопы. Быстрее той долбанной «большой неказистой собаки». За единое мгновенье Наруто запечатлел на харде материал, способный перевернуть всю науку и завоевать самые высокие рейтинги на телевидении. Компания, в которой Наруто работал, могла прославиться на весь мир. И это случилось именно в тот момент, когда Наруто меньше всего надеялся успеть скинуть кадры в архив.

Мгновенье не ограничилось новоизобретённым методом передвижения. В кадр попала нападающая шани. Она уподобилась хищнику. Неизвестно какими усилиями, но она достала до глубоко сидящего глаза. Она вцепилась в него клювом и рванула вверх, балансируя и беспощадно лупя голову твари крыльями. Этмантиз потерял из виду добычу, завертелся на месте, издавая знакомый глухой рык. Протяжный, практически не прерывающийся. Он снова лязгнул челюстями и упал в траву к началу траектории, с которой предпринял последнюю атаку. Дьюи взлетела. Этмантиз кувыркался, быстро переворачиваясь брюхом вниз. Медлить он не стал. Тут же подхватился на задние лапы и вытянул перед собой передние. Наруто до последнего мгновенья видел чёрный провал в его полураскрытой пасти. Ещё до того, как этмантиз сомкнул челюсти на плече жертвы, камера вырвалась из рук, отлетела к кустам, прячась в тени из их сплетённых веток. Как в насмешку, объектив направлялся на неравную битву, мигал огонёк записи. Наруто понимал, что погибнет, когда хищник перехватит поудобнее, за горло…

Перед глазами встала темнота, смешанная с безостановочными взмахами крыльев и звуками борьбы. Наруто не воспринимал больше окружающее. Он сам стал животным, использующим последний шанс для спасения. Дьюи дала ему достаточно времени, чтобы кое-как протиснуться в узкий лаз. Больно. Страшно. Тоскливо.

Наруто не помнил, как его вырвало, не видел, как Дьюи отпустила раненого этмантиза и скользнула вслед за израненным хозяином. Провалился во тьму ещё до того, как хищник попытался раздвинуть камни головой. Морда прошла легко, боком, но приподнятый череп не позволил продвинуться ни на миллиметр. Несколько секунд этмантиз ещё пытался, извиваясь всем телом, но так и замер без движения в той позе, в какой остановился, наполовину скрытый тенью от навеса. И одним оставшимся глазом смотрел на неподвижную жертву, вмиг ставшую недоступной.

До вечера Куренай висела на связи, из режиссёра превращаясь в руководителя поисковыми командами. Следовала инструкции: если сотрудник пропал во время выполнения задания, фургон становился штабом на сутки, после чего вся команда должна спешно собрать пожитки и вернуться в мегаполис. А дальше бесконечные отчёты, море заполненных бланков, потом сдача оборудования, материала и снова отчётов, уже о рейде самой съёмочной группы. На это уйдёт, в лучшем случае, дня три. Вместе с сутками, дающимися на поиски, четыре. Самая безалаберная трата времени, когда каждый час на счету. Конечно, она организует несколько команд из местных, вызовет из компании экспертов, сама проследит, пока возможно.

Она опустила коммуникатор и устало присела перед откидывающейся полкой во чреве распахнутого настежь фургона. Не смотрела на мёртвое оборудование, не пыталась прикинуть, сколько они успели снять или попытаться хоть мысленно упорядочить результат. Даже в горах при нападении барсуль не было настолько гадко. Тогда ветер лицо овевал, снег остужал нервозность, воздух чистый был. Полная противоположность Африке. Измученная не только активными действиями, но и наконец-то начавшим отступать зноем, она опёрлась рукой о полку, играющую роль столика, за которым операторы скидывали в архивы данные, а потом она проверяла, не напорол ли кто. Куренай опустила на руку голову, упираясь лбом в раскрытую ладонь. Не могла забыть последних мгновений, когда видела Наруто. Он мчался как сумасшедший, только раз оглянулся и вряд ли увидел спешащую подмогу. Охрана опоздала. Слишком увлеклись защитой научных сотрудников, поставили жизни операторов под удар.

Какаши снимал… тогда она злилась на него, но он знал, что ничего сделать не сможет, поэтому занялся своими прямыми обязанностями. Киба растерялся, больше кричал, пытаясь манипулировать направлением Наруто. А Наруто не слушал. Не до того ему было. Это второй сотрудник, которого Куренай теряла. Однажды точно при таких же обстоятельствах погиб репортёр. Рисковый парень, осмелившийся вылезти впереди оператора. Его спасти пытались, а он не понял. До конца витал в иллюзиях, пока разъярённый гризли не разбил ему череп одним ударом лапы. В тот раз отступили сразу, не пришлось задерживаться, потому что тело было здесь же, перед глазами. Мёртвые глаза на удивлённом лице, испещрённом дорожками крови.

– Куренай, – в фургон проник Какаши. Сначала стоял при входе, держась обеими руками за петли распахнутых дверей.

– Бесполезно, – она подняла голову, повернулась.

– Никто не доказал, что он погиб.

– По-твоему, он прячется в зарослях и думает, как эффектнее появиться?

– Нет, – он сел рядом.

– Он такой же безумец, как все они, – она отвернулась. – Думал только о камере. Ну что такого исключительно ценного он мог снять, пока был в самовольной отлучке! Я не понимаю, Какаши, неужели они не думают о собственной жизни?

– Думают, – он положил руку ей на спину, поводил в успокаивающем жесте. – Эти парни пришли в экстремальный бизнес, потому что не бояться серьёзной ответственности.

– За оборудование? – Куренай не чувствовала облегчения. – За чёртову камеру? Им проще умереть, чем пережить выговор? Мы же не увольняем ценных сотрудников за оплошности, которые могут произойти с каждым.

Какаши промолчал. Нечего было добавить. Только продолжал поглаживать спину Куренай. Сам только-только присел. А ещё материал с харда скидывать. Или без разницы уже? Экспедиции конец. Они всегда так заканчивались, если кто-то погибал при исполнении.

– Мне ещё надо будет Учихе Шисуи что-нибудь сказать, – вспомнила она.

– Ещё не всё потеряно.

– А когда надежды оправдывались?

Они оба замолчали. Никогда. Ни разу на веку Какаши подвергшийся прямой атаке хищника сотрудник не выживал. Сам не раз хотел плюнуть на всё и уйти. Но на месте Наруто, наверно, поступил бы так же. Только не сразу. Он бы обязательно вернулся за камерой, когда стало бы тихо. Почему он не обратил внимания на голосящих шани?

– Я вынудила его отправиться в буш, – Куренай труднее всего было признать свою вину. Косвенную, ибо никто Наруто в пасть хищника не толкал. – Это значит, я до конца жизни буду чувствовать за собой вину?

– Ты же пыталась его вернуть.

– Но он не вернулся…

Какаши словно почувствовал, как по спине ползёт жук, обернулся к выходу, где на фоне закатного неба выделялся человеческий силуэт. Орочимару с птицей на плече, обрамлённый огненной короной. Даже Какаши считал его тёмной лошадкой. А Наруто с ним на короткой ноге… Странные между ними возникли отношения. Все видели, но никто не спрашивал. Какаши всё ждал, когда Орочимару поинтересуется шансами его новой игрушки. Не поинтересовался. Вёл себя отстранённо, ещё больше разговаривал с Кабуто. Однажды какие-то бумаги развернули, пока другие пытались найти нужные маршруты. Только как угадаешь, куда помчался перепуганный насмерть Наруто. Наверняка же не думал о камере, хотя… с него станется и разбить миф об инстинкте самосохранения. Наруто всегда думал о мелочах. Оставалось надеяться на его благоразумие в критической ситуации. Какаши делал ставку на безрассудство. Но если это так, то оно и привело отважного сорвиголову к смерти. Если это так, то оно забрало последний его шанс.

Орочимару долго смотрел на Какаши. Опять загадочный и молчаливый. Снова на лице настораживающая улыбка, словно это он всё подстроил. Сплошные противоречия в догадках. Если брать во внимание заинтересованность Орочимару в Наруто, почему он выглядел довольным?

Чем дольше Какаши рассматривал учёного, тем больше убеждался в ошибочности первоначального предположения. То, что он принял за улыбку, являлось игрой теней. Орочимару собирался задать вопрос. Он мог облачить все свои догадки и прогнозы в одну фразу – Какаши не сомневался. Но он молчал. Не скажет сегодня. Или уже разрабатывает свой собственный план по спасению.

Если ему это выгодно.

========== -7– (финальная) ==========

Дрожь не позволяла определить, холодно ли снаружи. Наруто очнулся от горячечной дрёмы, в которой то и дело мелькали громадные зубы, способные насквозь пробить автомобиль. И шани. Его шани, совсем крохотная, беспомощно бьющая крыльями о землю в двух шагах от хищника.

Наруто всхлипнул в полусне, машинально крепче напрягая руки. Обнимал сам себя. Едва получилось принять сидячее положение. Внутри расщелины, в которую он чудом протиснулся, было чуточку свободнее. Совсем немного, но хватило бы этмантизу, чтобы довершить начатое. Наруто не знал, почему всё ещё жив. Он чувствовал, как маленькое тельце Дьюи согревало ему грудь. Живая. Он отлепил от себя руки и обнял её. Шум снаружи возвращался сквозь натянутую плёнку. Гулко билась кровь в висках, веки словно присохли. Он старался прикасаться осторожнее, чтобы не раздавить преданную птичку. Она тоже подрагивала, но отозвалась на прикосновение хозяина тихим писком. Болезненным. Наруто заставил себя разлепить веки и посмотреть. Темнота не позволила разглядеть Дьюи. Выход из расщелины находился где-то очень далеко, синей полосой напоминая о себе. Был уж вечер или раннее утро. Скоро Наруто узнает. Чуть ниже полоса заканчивалась. Её закрывал таинственный предмет. Наверно, тоже камень. Осторожно перебирая по тельцу шани пальцами в поисках повреждений, Наруто размышлял, как после нападения, в чуть ли не бессознательном состоянии ухитрился перебраться через этот камень да ещё не кувыркнуться носом вниз. Он вылетел из реальности в тот момент, как перестал двигаться. Шок пришёлся на сон, если это можно назвать сном.

Дьюи была ранена. Не слишком серьёзно, раз сама смогла выйти из схватки и пролезть за Наруто. Вряд ли она сумела бы противостоять хищнику будучи обессиленной от боли и потери крови. Наруто изучил на ощупь твёрдое пятно под её крылом. Пожалуй, долго не сможет его подбирать, пока опорные перья не вырастут. Больше никаких ран он не обнаружил. Но и этого для маленькой птички хватало с лихвой. Она благодарно пискнула, зашевелилась. Чувствовала ли боль, Наруто не знал, но на всякий случай отстал от поджившей раны. Птичья реакция заметно отличалась от человеческой. Возможно, заводчики позаботились и о быстрой регенерации шани. Наруто надеялся на это. И надеялся, что Орочимару обратил внимание на болевые центры организма. Надеялся, что Дьюи не мучается, ибо помочь ей ничем не мог, только выражать свою любовь.

Он сидел, постепенно вспоминая мелочи, о которых не думал во время атаки. Как наяву видел провалы глаз динозавра, его громадную пасть, составляющую две третьи головы, а то и три четверти. Его рост, ставший вдруг гигантским, когда этмантиз поднялся на задние лапы. Молниеносная скорость. Он бы мог догнать всё стадо по очереди, если бы не довольствовался одной пойманной жертвой. Убийца, который не даст Наруто уйти. Теперь, награждённый за отвагу ранами от его зубов, Наруто отнюдь не был уверен, что сможет прорваться сквозь колючие заросли и преодолеть крутой спуск. Однако, если он хотел спастись, то стоило поторопиться. По инструкции его команда должна будет вернуться в город в ближайшее время. И снова обуревали сомнения: давно ли Наруто находится здесь? Быть может, прошло дня три-четыре? Нет, не могло пройти, иначе в наличии были бы пахучие последствия. Слабо тянуло только с одной стороны. Наруто узнал этот запах. Он ассоциировался с болезнью, с пищевым отравлением или расстройством желудка. Лишь бы не поскользнуться на собственной рвоте, где бы он её ни оставил. Или, быть может, на себе? Мерзко.

Дьюи было всё равно. Она вытерпит и не такое зловоние, лишь бы спасти хозяина. От такой верности Наруто чувствовал себя ещё хуже. Сам же её бросил. Понимал, что ничем помочь не мог, только ещё больше раззадорить хищника. И тогда бы, возможно, Дьюи всё-таки попала бы ему в зубы. Недостойное утешение. Надо вспомнить, что по этому поводу говорят учёные. Что говорил Орочимару. Велел приучать шани к запретам. Но ни один запрет не способен её остановить в критический момент. Тогда был критический. Для Наруто. Она бы не отпустила этмантиза, как бы ей ни было больно. Она получала шанс отступить только тогда, когда между хозяином и укороченным крокодилом было не меньше десяти шагов форы.