Текст книги "Интермальчик (СИ)"

Автор книги: Katou Youji

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 8 страниц)

Смысл слов Абрамки дошел до меня только через много лет. А тогда я просто порадовался лишним деньгам, заработанным без особых усилий.

– Господа, – выдохнул конферансье в микрофон всем так хорошо знакомым, хрипловато-низким голосом певицы, который всегда успешно имитировал. – Наша ночь еще не закончена. Специально для самого главного человека здесь я лично приехала в клуб, чтобы спеть вам пару песен. Абрам Рубенович, Вам посвящается!

И тут же Рудик завыл под фонограмму одну из любимых песен Абрамки, а самого хозяина и нас с ним рядом высветил мощный поток света. От неожиданности Владик выронил сигарету и стопку, а мы с Китом принялись, как и весь высыпавший в зал персонал, отбивать ладони в аплодисментах владельцу клуба.

– Цыц! – рявкнул на нас Абрамка. – Дайте послушать уже. А ты, Кит, рысью за водкой и закусью. А то хуй ли у меня даже охранник красиво гуляет, а я, как хозяин, не могу себе позволить. А давайте мы всем клубом бухнем. Мы ж тут одна большая, крепкая семья. Все друг друга знают, все друг с другом жили. Владик, ты с нами? Сидеть, я сказал, на заднице ровно. Привыкать. Кто ты по званию? Номер военного билета, паспорт! Быстро!

Глава тринадцатая. Старший лейтенант запаса

Усидеть на заднице ровно в ту ночь Владику не позволила его, как выяснилось впоследствии, десятилетняя военная выучка. Она же, в зверской смеси с вырубленным в каждой извилине мозга армейским уставом, его и погубила. А я в очередной раз убедился в том, что Кит был совершенно прав, слезно и почти что на коленях, умоляя пьяного Абрама Рубеновича не «ползти» на танцпол.

– Старший лейтенант запаса П*** по вашему приказанию прибыл. Билет номер***. Выдан***, – остекленело отрапортовал охранник, подлетая со стула и вытягиваясь по струнке.

– Как стоишь перед начальством, лейтенант?! Почему важные государственные документы засунуты за погон? – дурил Абрамка, прекрасно видевший, что на Владике нет никакой формы, а тот на автомате принялся хлопать себя по плечам. А мы, с подоспевшим к столу официантом и барменом Стасиком, не выдержали и заржали в голос.

– Ой, дуршлаги. Кругом одни дуршлаги. Видишь, Владик, с каким коллективом приходится работать, – неожиданно меняя мужской командный голос на женский с придыханием, пропел Абрамка, отмахиваясь ладонью в сторону типичным жестом «уйди, противный», – Ирочка, давай нашу любимую, клубную. «Все мы бабы – стервы. Милый, Бог с тобой».

Рудик подмигнул ему, послушно подхватил, фонограмма быстро сменилась. Теперь песню конферансье сопровождал похабными жестами – большой и указательный пальцы левой руки сомкнуты в кольцо, средний правой проникает в него.

– Вольно. Садись уже, лейтенант. Побухал с бандитами, выпей и со мной. Или западло с нами, пидорасами, бухать? – опять привычным мужским голосом выдал Абрамка и снова включил женский, – Слааавик, разливай. «Каждый, кто не первый, тот у нас второй».

«Западло» охраннику было, но сказать об этом вслух означало потерять работу. Вовремя для него Абрамка снова отвлекся на сцену, на свою «Аллегрову», а Владик конкретно завис, как завирусенный комп, требующий немедленной перезагрузки и чистки. Судя по всему, таким хозяина охранник видел впервые в жизни. В обычном трезвом состоянии Абрамка редко демонстрировал на публике свои «пидовские» наклонности и для несведующих в нашем мире людей вполне сходил даже за гетеросексуала.

Охранника он нашел по каким-то своим ментовским каналам и, наверное, вот по этой самой трезвости сумел убедить в том, что специфический характер работы, за которую был готов платить большие деньги, не так уж и страшен. Мог Владик и в силу великой натуральной наивности решить, что Абрамка просто отбивает деньги на своем бизнесе, а сам «нормальный мужик, как все».

И только сейчас охранник начал догонять, на что подписался, согласившись работать в клубе. На его лице появилось такое же крайне брезгливое, раздраженное выражение, которое было, когда он впервые увидел меня в дверях клуба.

– Влааадик, морду попроще сделай и, главное, не говори ничего, может, и обойдется, яйца ж к тебе пока никто не подкатывает, – прошептал я на ухо охраннику, разливая спиртное, а тот дернулся от моих слов, как от удара током.

– Твое «пока» радует до усрачки. Пусть только попробуют. Нравится вам дуплиться с друг другом в задницы, вот и делайте, только без меня. Я не такой как вы, Слааавочка. Я здесь деньги на семью зарабатываю, понял? – также шепотом хмыкнул Владик, передразнивая меня. – А где этот придурок, из-за которого мы сейчас паримся?

Я пожал плечами. Леньки в зале действительно уже давно не наблюдалось, и куда он запропастился после танца, я понятия не имел. Про себя я решил, что на сегодня достаточно навозился с ним, и если стриптизер опять влип в какие-нибудь неприятности, то это его личные половые трудности, которые меня в его нерабочее время не колышут.

Скоро за общим столом объявился и Кит, мы пропустили еще пару стопок, и тут он привычно пригласил меня танцевать, поскольку все понимали, что терять в эту ночь уже нечего. А после наших админских танцев Абрамка всегда включал режим жесткого стеба над всеми, и настроение у него улучшалось.

Но в тот раз была и еще одна причина, по которой хитрожопый эстонец позвал меня на танцпол. По ходу пьесы он решил, во что бы то ни стало, развести Владика на гомофобство и крупно подставить перед принявшим на грудь Абрамкой, который в такие моменты становился ярым ненавистником натуралов. Кит спал и видел, как чудом выскользнувший из дерьма охранник огребает такие же люли, что и мы все, за неудачную ночь. А я решил подыграть прибалтийцу, поскольку меня тоже здорово покоробила еле сдерживаемая брезгливость Владика.

– Сладкий, можно тебя в… пару? – промурлыкал Кит, в глазах которого заплясали черти. – Абрам, ты не возражаешь?

Абрамка не возражал.

А на танцполе Кит, предварительно прожужжавший на ухо: «Обувь с носками сними, ща такая развлекуха будет», позволил мне сделать то, что я уже давно хотел. Он сам развернулся ко мне спиной и положил мою ладонь себе на затылок.

Это движение мы приметили у одной странной пары, которая иногда приходила к нам неделю за неделей, а потом исчезала на долгие месяцы, словно кто-то из партнеров уезжал из города на заработки. Ни с кем из посетителей они старались не общаться и танцевали только под какие-то свои, особые песни, но делали это так, что на них, как и на наше с Китом выступление, высыпал посмотреть весь клуб.

Движение было одновременно простым и сложным. Ведущий партнер с силой проводил одной рукой по шее, плечам и спине ведомого, заставляя максимально прогибаться, как в сексе, а второй рукой придерживал его за таз, чтобы тот не упал. Отставленная задница Кита буквально впиралась мне в пах, а этот скот еще умудрялся совершать бедрами покачивающиеся движения, словно вдалбливаясь ягодицами в меня.

Походу, у старшего админа сказывался капитальный недотрах. Напомнило это паскудное дело, усиленное выпивкой, и мне о себе. Короче, крышняк у нас с Китом тогда немножечко подотъехал, и я даже разрешил ему в последующих движениях почти раздеть себя. На старшем админе тоже оставались только джинсы, но, как говорится, раз пошла такая пьянка – режь последний огурец. Тем более, что нас обоих еще здорово развели аплодисментами.

А вот в финале танца мы неудачно (то ли после выпивки, то ли с подачи гребанного эстонца) запнулись… От неожиданно подкравшегося «ахуя» я не успел поймать Кита, и сам рухнул подкошенным дубом прямо на уже раскорячившегося подо мной старшего админа.

Аплодисменты сменились на улюлюканье, а также издевательские предложения помочь с выбором позы получше. Короче, когда мы с Китом подошли к столику, Абрамка, Стасик и вся компания, икая и отпуская сальные шуточки, ржали до слез, и только Владик смотрел на нас так, как будто мы только что публично занимались сексом, что, в общем где-то было недалеко от истины. Вернулись снова в клуб и бандосы, они тоже гоготали. И только Леньки по-прежнему не было видно.

Прохрюкавшись от души, Абрамка наконец-то и заприметил стеклянный взгляд охранника.

– Владик, а ты чего таким сычом на нас смотришь? Я ж тебя честно спросил – западло тебе с нами пить или нет?

– Абрам Рубенович, а он натурал, вы ж сами видите, – вякнул, подливая масло в огонь, нарочито пьяным голосом Кит. Конечно, на самом деле старший админ был далеко не так нетрезв, каким хотел казаться. – И ладно бы с этим. Только Владик нас всех за «чмо» держит, вот и посетителей наших тоже педрилами считает. А они у нас люди уважаемые, в городе известные.

Тут в зале на несколько секунд повисла гнетущая тишина, а «уважаемые люди» впились глазами во Владика. Вновь звереющий Абрамка тоже полетел с места в карьер.

– Натурал? Где, кто? В моем клубе нет натуралов и пидоров, запомни, Владик. Встать, старлей. Тебе майор приказывает. Армию уважаешь? Выполняй. Шагом марш на танцпол. Танцевать с тобой буду. От гомофобии избавлять. Доложи о выполнении!

Владик почернел лицом и заскрипел зубами. Как и все мы, охранник прекрасно понимал, что у бандосов после выпивки и зрелищ уже давно чешутся кулаки по хорошей драке, и если бы она началась, то мы вряд ли стали бы его защищать. А еще Абрамка платил ему много, действительно много. Найти место на такие деньги с профессией Владика в городе было трудно.

– Есть, товарищ майор.

Метнув на Кита многообещающий взгляд «я тебя, падла, пристрою на хорошую жизнь», охранник деревянным шагом обреченно потопал на танцпол.

А еще через пару секунд пришло наше с Китом время заржать в голос. Пока мы с ним отжигали и пили, у конферансье получился небольшой перерыв. Теперь он снова только что появился на сцене, и никак не мог быть в курсе сцены со Владиком.

– Друзья, я снова с вами в этом гостеприимном клубе. Мы продолжаем наш концерт, и моя следующая песня «Младший лейтенант». Младший лейтенант стоит в сторонке, бирюзовый взгляд, как у ребёнка. Что-то не танцует, что-то, не танцует он…

Про Леньку мы с Китом вспомнили одновременно, и почти также синхронно нам в голову пришла одна и та же мысль о том, куда мог подеваться наш стриптизер.

Глава четырнадцатая. Передовик производства.

Была в нашем клубе и особая комната. Помещение располагалось на первом этаже налево от входа, сразу за гардеробом. В основном оно простаивало пустым и запертым на ключ. В комнату вела неприметная дверь, окна были замурованы, и многие посетители даже не догадывались, что это тоже часть нашего заведения. Меня же помещение бесконечно пугало проявляющейся там гигантоманией и заставляло всерьез сомневаться в эстетических вкусах Абрамки.

Как-то я поделился с Китом известной фразой про большой шкаф с маленьким ключиком. Админ поржал, предложил мне проверить в ручном режиме, если так любопытно, но в общем и целом согласился, что комната его тоже страшит. Эстонец знал, о чем говорит. В ней он прокантовался почти три месяца – все то время, когда только начинал свою карьеру у Абрамки в качестве «вешалки», то есть гардеробщика.

В отношении Кита можно было сказать, что для него на какой-то период сбылась мечта идиота – жить в шаге от работы в буквальном смысле. То есть, чтобы попасть на нее, админу только и надо было переступить порог помещения. Обратной стороной медали этой воплотившейся мечты оказался почти ежедневный стояк, с которым несчастный эстонец просыпался по утрам. И как только у Кита появились минимальные свободные деньги, он предпочел убраться из этого помещения в коммуналку к черту на кулички, то есть на проспект Буховой обороны, потому что, по его собственному выражению, в попытках избавиться от утренних радостей за эти три месяца «стер руки до кровавых мозолей».

Короче, большую часть этой особой комнаты с плотными дверями занимала огромная, просто космических масштабов «кровать-траходром», в которой, как в тайге, мог затеряться далеко не один чукча. Но это было еще полбеды. Вторая половина заключалась в том, что кожаная обивка сего производственного инвентаря была цвета весеннего неба, а потолок и две стены комнаты представляли собой гигантское зеркало.

Когда я в первый раз увидел эту ебическую красоту собственными глазами, то надолго лишился дара речи. Еще в помещении постоянно стоял специфический запах секса, выветрить который, как мы не пытались при уборке, было невозможно из-за отсутствия окон.

Имелся в комнате и второй в клубе пилон – для совсем уж «приватных» танцев, заканчивающихся, как правило, в этой самой койке. Про себя мы называли помещение «апартаменты ГХ», то есть для горящих хуев. За аренду траходрома Абрамка драл с проверенных чуть ли не под микроскопом посетителей суммы, сопоставимые с почасовыми услугами «съема». И где-то раз в месяц находились отчаянные товарищи, готовые наплевать на жутковатый дизайн помещения, которым, наоборот, хозяин очень гордился.

Абрамка в таких случаях сам надыбывал клиентов и спешил одновременно в лице мультяшных Чипа и Дейла на помощь с ключом от комнаты наперевес. Озабоченная, дымящаяся в секс томлении пара благостно исчезала в указанном перстом направлении и уединялась там по мере необходимости и собственных возможностей.

Плата за аренду апартаментов взималась не вперед, а по факту достигнутого результата, в процессе обретения которого многие увлекались и забывали о тикающем долларами времени. А вполне довольный собой Абрамка приникал к небольшому монитору в кабинете на втором этаже. В особо хорошем настроении звал он «позырить» и весь персонал.

И, конечно, наблюдая за происходящим на экране, мы большей частью ржали, потому что, как знают все взрослые люди, житейский обыденный секс полон забавных курьезов и кардинальным образом отличается от той, постановочной и «отредактированной версии», которая преподносится даже в дешевом порно.

О видеокамере, установленной в апартаментах, были в курсе все работники, но, естественно, рассказывать о небольших клубных хитростях посетителям никто из нас не спешил. Записи, сделанные в этой комнате, позволяли Абрамке почти всегда быть на плаву и платить нам регулярную и неплохую зарплату.

Второй запасной ключ от апартаментов полагалось хранить у себя на всякий случай и дежурному админу. Но ни я, ни наш третий администратор Миха, ни даже сам Кит не рисковали таскать с собой такое сомнительное счастье, подразумевающее автоматом добровольное участие в организации бордельной деятельности.

Мы сговорились, что будем держать ключ под ковриком в гардеробной и сообщать о нем только тем посетителям, в которых абсолютно уверены, и ни в коем случае не оставлять на нем свои «пальчики» и уж тем более не светиться с его передачей с рук на руки. Свое решение мы вынесли Абрамке сплоченным фронтом единомышленников, и сначала он наорал на нас всех троих, потом на каждого по отдельности, но в итоге был вынужден смириться.

И, конечно, иногда с камерой что-то случалось, в основном, если на заработки шли «свои», прекрасно знающие, где она находится. Абрамка тоже пытался первое время биться с этим, но потом также плюнул, поскольку левые доходы были важнее. Потому иногда в контрольных целях хозяин подглядывал за комнатой в замочную скважину, особенно, если был уверен, что там кто-то есть. Баловался этим делом и весь остальной персонал вслед за ним.

…Первым по старшинству к достаточно большой замочной скважине припал Кит. Минут пять я, потягивая коктейль, наблюдал его тощий откляченный зад, и даже тот выражал крайнюю степень удивления. Проявлялось это в том, что эстонец несколько раз задумчиво почесывал его сквозь джинсы, видимо, массируя мыслительный процесс и осмысляя увиденное.

– Слав, – наконец, пораженно выдохнул админ, не отстраняясь от двери и не меняя позу, – а, когда Ленька танцевать закончил? Больше двух часов, по-моему, прошло… он же раком оттуда выползет.

– Кит, подвинься, – прошелестел я, пристраиваясь в такой же позе рядом и тоже подвисая еще минут на десять. – Да, ладно, два часа… она резиновая у него, что ли?

– Слав, да что ты вообще в жизни видел? Да он сейчас такую капусту в месиво крошит, что нам за смену не светит…

– Парни, а че происходит-то? – сделал стойку бармен Стасик. – Дайте и мне позырить… Фигасе, он двоих обслуживает…

– Да что у вас уже там? – рявкнул еще минут через двадцать за спиной, видимо, давно закончивший танцевать и как всегда незаметно подкравшийся общеизвестным пушистым зверем Абрамка. – Слепились в три задницы одним комком,бормочете под нос, и не разберешь ничего.

– Да тише вы, Абрам Рубенович, не орите, – зашикали мы на него, все же расступаясь и пропуская хозяина к двери. – Там Ленька и… еще двое бандосов. На съеме он, походу. Третий час пошел.

– Да что вы врете про три часа-то? Это ж никто столько не выдержит.

– Да сами посмотрите.

Ленька не просто пахал под одним из партнеров, я б сказал, наш танцовщик прямо горел энтузиазмом на работе. При этом прямо по ходу процесса стриптизер еще умудрялся делать затяжки, попивать ром с колой и закусывать неизвестно откуда взявшейся шоколадкой. Распаренные, красные как раки, бандосы, по очереди пыхтели на нем от натуги, периодически не попадая в цель, и никак не могли достигнуть желаемого, что в общем достаточно характерно в определенном состоянии опьянения.

– Фуф, что-то я подзатрахался сегодня, – выдохнул, наконец, один из них, вытирая пот со лба. – Витек, давайте без меня. А то сердце щаз прихватит.

– Геннадий Васильевич, у меня валидольчик там в брюках, в кармане. На всякий случай всегда ношу, – отозвался ровным голосом Ленька, – Виктор Павлович, продолжим?

– Не-не-не, Ленечка, я сам, рукой.

– Хорошо. Тогда с вас триста и четыреста за комнату. И еще, Геннадий Васильевич, вы, когда выходить будете, дверь резко не дергайте, а то Абрам Рубенович или кто-нибудь из ребят может по лбу случайно получить.

В полном молчании мы четверо резво подорвались к барной стойке. За ней уже сидел впавший в полный коматоз на почве публичного опущения достоинства Владик. Стасик нырнул куда-то вниз, достал собственный «трофейный» ром. Почти после каждого выхода его личная коллекция спиртного неизменно пополнялась.

Опять же, мало кто знает, но в большинстве клубов уже с середины ночи и в зависимости от степени трезвости клиентов бармены начинают недоливать в коктейли спиртное или заменяют дорогие ингредиенты на более дешевые. Уже подвыпившие посетители крайне редко замечают это, а вот персонал бара практически никогда не покупает себе спиртное в магазинах.

– Стасик, падла, ты где ром взял? Опять клиентов обираешь? – крякнул Абрамка. – Да я тебя…

И в этот момент дверь комнаты распахнулась. Из нее в сторону выхода полетели как ошпаренные бандиты. А мимо нас не очень уверенной и неуклюжей походкой прокостылял Ленька:

– Абрам Рубенович, вот вам за аренду. Пойду, полежу немного, что-то умаялся я с ними сегодня. Курить, наверное, надо бросать.

Так же молча Стасик разлил ром.

– Да я понял, Абрам Рубенович, штраф. Будем.

– Будем, – согласился мрачно Абрамка, – вот он, наш Ленка. Вот это я понимаю – работник, учитесь, товарищи. И себе на карман, и заведению в помощь денежку подгоняют. Короче, за ночь все оштрафованы на сто баксов. Ты, Славик, тоже. А Леньке от меня – премия.

– А, я-то тут причем? Да я шел просто мимо, случайно застрял. Да я у вас даже не работаю, – взвыл я. – Абрам Рубенович, это нечестно.

– Честные, Шаман, дома сидят и по кабакам не шарахаются, – припечатал Абрамка, – а вы, Кит и Владик, мне еще за моральный ущерб до конца недели за «спасибо» выходите. Ты, админ, мне из клуба базар-вокзал устроил… А от тебя Влад, я вообще не ожидал… Я к тебе с распахнутой душой, а ты в нее… Все поняли?! Короче, закрывайте лавочку.

Глава пятнадцатая. Пробуждение человека.

Закрывать клуб по утрам не любил никто из нас. Занятие это было таким же опасным, как ночные походы за сигаретами или особыми кулинарными капризами клиентов, а, может быть, даже и похлеще. В промежутке между шестью и семью утра в будние дни простой народ массово валил на работу и редко стеснялся в крепких выражениях, отпускаемых в сторону наконец-то угомонившихся «ночных педрил». Бутылки с недопитым пивом похмеляющегося пролетариата, летящие в стены клуба и головы затормозивших у выхода работников заведения уже давно казались привычным делом.

Больше всего мы тряслись, что кто-нибудь из работяг разобьет стеклянные рамки наших рекламных постеров, которые располагались в небольшой арке, ведущей ко входу в клуб. В арке имелась решетка и сразу за ней тяжелые, массивные ворота, которые мы перекрывали первым делом.

После этого выйти из клуба через парадный вход уже было нельзя, мы использовали так называемый «черный». Он выходил во двор-колодец, прямиком на местную помойку. Между ней и стеной соседнего дома оставалось узкое расстояние – меньше метра. И в случае обильного принятия на грудь приходилось проявлять титанические усилия, чтобы не завалиться в эти самые бачки. Но и слинять домой через систему дворов-колодцев тоже не получалось. Потому что еще было необходимо закрыть мощными ставнями два слуховых окна на фасаде, и вот это и было самое неприятное.

По выходным хрен от редьки тоже не отличался. Клуб располагался в нескольких небольших кварталах от шумного центрального рынка, подвоз товаров к которому начинался вообще с пяти утра в преддверии бойких торговых дней. «Шофера» и подсобные рабочие рынка нас тоже не особо жаловали.

Потому, чтоб хоть как-то обезопасить себя, мы делали все на максимальной скорости и всем скопом, такой же рысью потом долетали до ближайшей станции метро и уже там прощались, разъезжаясь по домам.

Сегодня же к общему мрачноватому настроению, царящему в момент закрытия, примешивалось и похмельно-штрафное послевкусие, потому что намешали мы все порядком. По хмурому, взъерошенному старшему админу, который начал отходить от спиртного и теперь трясся от холода около помойки, я отчетливо видел, что его обуревает желание хорошенько намять бока Леньке, то же испытывал и я сам. А сам танцовщик как будто чувствовал, что его ждет «теплый прием», и словно не торопился на выход.

– Да что его там, в гальюн смыло? – психанул Кит на второй сигарете, а потом развернулся ко мне, – Славка, а можно я у тебя сегодня «переночую»? Сосед ремонт устроил, сил нет никаких. И, главное, тварь, ведь все по закону делает. Долбится в аккурат с семи до двадцати трех. Полквартиры разнес уже. Из-за него в подвал скоро переедем.

Чтобы жилье обходилось дешевле, Кит снимал комнату на первом этаже. В гостях я бывал у него довольно часто, и иногда тоже оставался «ночевать». Под такой ночевкой мы подразумевали тяжелый дневной сон, необходимый после ночной работы. Обычно мы укладывались «спать» около десяти-одиннадцати дня и потом просыпались с раскалывающейся башкой и смурные около трех-четырех. Еще три часа потом уходило после сна на «раскачку».

– Можно, – кивнул я, – только сам понимаешь, у меня вообще ни копья.

– Ну, сотня на «снотворное» у меня найдется, – нехотя признался Кит, – и пара пачек сигарет в заначке имеется. Не ссы, Каштанка, прорвемся.

Тут мимо нас в «зомбиобразном» состоянии и не глядя по сторонам, протопал Владик. Охранник привалился задом прямо к бачку и закурил, на его лице что-то подозрительно заблестело, хотя дождь на улице уже давно прекратился. А в Ките неожиданно проснулся «человек».

– Ты, это, чего? Из-за танца переживаешь? Ну, подумаешь, потанцевали вы, и что? Геем-то ты от этого точно не станешь. А если кто пизданет, и знакомые поведутся – так таких друзей надо за хуй и в музей. Нахрен тебе общаться с теми, кто первому встречному верит, а не другу своему? Ты думай меньше, и жить станет проще. А Абрамка вообще, может, проспится и не вспомнит даже про танец.

– А про штраф? – невесело усмехнулся Владик.

– Про штраф, сцуко, обязательно вспомнит, – погрустнел Кит, – на деньги у него память, как у слона.

– Нужны были просто позарез, – неожиданно просто продолжил охранник, – жена у меня беременная, не работает она. Второй в семье будет, пасынка еще трехлетнего на себе тащу. А еще выхлоп такой, что хоть всех святых выноси. А у нее токсикоз, как алкоголь слышит, так сразу навыворот. Хоть домой не иди.

– А, это часто у них бывает, – закивал со знанием дела Кит, – у жены брата тоже самое было, причем дважды подряд.

– Кит?! – ахнули мы с Владиком.

– Да, а что тут такого-то? Я дядя вообще-то два раза. Просто я сам в ту семью не лезу. Изредка приезжаю, племяшек тискаю, а так, что я им могу дать-то? Особенно сейчас. А так меньше знают, спят спокойнее, – пояснил админ, а потом снова переключился на охранника: – Влад, мы это… сейчас к Славке домой. Хочешь, с нами? Проспишься маленько, запах сгинет немного, а потом к своим.

– Только у меня все по – скромному, – загоношился я, – матрас третий я тебе найду, но не больше. И чай-кофе-потанцуем за свой счет. Спать можешь лечь на кухне, чтоб ты не думал, что мы к тебе… А мы в комнате с Китом обустроимся.

– Спасибо. Да не идиот же я, понимаю, что не будете… Вы б этому… заторможенному позвонили, чтоб ускорялся уже. Не бросать же его здесь, хоть и стоило бы.

Я привычно набрал Леньку, трубку тот снял почти мгновенно.

– Слав, да выхожу я уже, выхожу. А вы, что, меня не бросили даже?

Последний, кто по каким-то причинам задерживался в клубе, должен был закрывать на замок черный вход, что также было чревато намыленной физиономией, но уже со стороны жильцов двора-колодца.

– Нет, – отрезал я, – шебурши копытами уже быстрее. Околели тебя ждать.

Ленька с опаской выглянул из-за двери, а потом также боязливо приблизился к нам.

– Ну, ты, блин, стакановец заднепроходческого производства, нахрена ты так подставил-то нас всех? – взорвался Кит. – Ты, что, думаешь, я, будучи админом, не знаю, как тебя урыть? Я те таких клиентов подгоню, сам будешь доплачивать, только чтоб не связываться.

– Правильно, таким мудакам, как ты, в армии темную устраивали, а то весь коллектив в дерьме, а он, понимаешь ли, с премией, – присоединился Владик.

– Ребят, да вы чего? Я ж поделюсь, – захлопал Ленька пушистыми ресницами. – Абрамка мне двести дал, еще сам я триста сделал. Так что на всех хватит. По сотне устроит? Только мне… это… домой нельзя… из-за походки. Бабка же как Штирлиц, пробздит еще, чем я занимаюсь, и хана мне будет.

– Во, другое дело, – оживился Кит. – Ну да, Нелли Васильевна, она такая.

– Понятно, значит, все ко мне, – мрачно констатировал я, представляя, какое амбре к четырём часам будет стоять дома. – Ну, двинули уже.

Домой мы добрались без приключений, заглянув по пути в магаз, где затарились едой. Заморачиваться ни с чем серьезным из готовки я не стал, а просто нарубил бутербродов, которые все тут же смели. Ленька с Владиком на отдельных матрасах, как и планировалось, завалились спать на кухне, нам же со старшим админом пришлось делить один общий, что также было не в первый раз.

Уже, когда я почти отрубался, Кит прошептал на ухо:

– Славка, обними меня, а?

– Чего? – стормозил я.

А потом вспомнил. Первый раз с этой фишкой Кит отправил меня в нокдаун еще у него в гостях. Тогда нам тоже пришлось спать на одной постели, потому что запасную надувную кровать, которая имелась у админа, продавил тяжеловесный Абрамка. Кит придвинулся ко мне первый и нырнул под руку.

«Ты педали, что ль, попутал?» – уточнил я для ясности. «Нет, во-первых, у меня одеяло проношенное, так теплее будет. Ты будешь греть меня, а я тебя. Во-вторых, я ворочаюсь очень во сне, ты тоже, а так заснем быстрее. Мы с моим старшим братом всегда так спали, лет до одиннадцати, особенно, когда мать на работу на ночь уходила. Мы тогда в большом частном доме жили, там комнат дофигища было, и везде скрипы и шорохи. А вдвоем спокойнее. А здесь коммуналка, первый этаж, и решетки все никак не поставить», – терпеливо пояснил Кит. «Ты что и ебарей своих о таком просишь?» – изумился я. «Нее, разовый трах – это совсем другое дело. Перепихнулись и разбежались», – заулыбался Кит.

– Ладно, иди сюда, – смилостивился я. – Только без фокусов.

– Вот как ты думаешь, может быть, я такой из-за того, что тогда с братом в одной постели спал?

– Кай, ты же сегодня сам говорил, что дядей уже два раза стал. По твоей логике, и брат таким же должен был выйти. Сабля.

– Что «бля?»

– Спи, бля.

Я неожиданно заспался и проснулся только около шести вечера. Кита рядом уже не было, зато с кухни вкусно тянуло яичницей с колбасой и еще чем-то съестным. Около одинокой плиты и колченого стола, доставшегося от соседей, колдовал Владик, а старший админ и Ленька с аппетитом наворачивали приготовленное.

– Привет, ты не против, что я у тебя тут захозяйничался? – поздоровался охранник. – У нас тут по чуть-чуть осталось. И твоя порция на сковородке. Будешь?

– Буду, – буркнул я, стараясь до конца проснуться, и пристраиваясь к Леньке на матрас. – Как обстановка на семейном фронте, старлей?

– Хоккей полный, – просиял Владик, – она все поняла и дома ждет, сейчас к ней собираться буду. Да… ты перед тем, как спать пойти, на кухне мобилу свою оставил. Ну, и начиная с двух, тебе хмырь какой-то наяривал. В четыре мы с Ленькой не выдержали, и я с снял трубку. А у этого хмыря акцент такой забавный, ну, совсем, правда, едва уловимый. Как будто иностранец он. Короче, он спросил, где ты. Я сказал, что ты пришел из клуба, и что мы сейчас все вместе спим.

– Что, вот так прямо и сказал? – похолодел я. Судя по всему, это мог быть Свен. Мгновенно меня прошибло осознание, что вырванными патлами я в этот раз вряд ли отделаюсь.

– Да. Он еще попросил представиться и уточнил: «Мы – это кто конкретно?». Я назвал ему свое имя и сказал, что ты с Китом, а я с Ленькой. На это он ответил, чтоб ты готовился к встрече, и что он будет к семи.

– Блеать, – заколотился Кит, которого Свен по каким-то собственным причинам на дух не переваривал, и как мы не пытались ему объяснить, считал, что у нас все-таки отношения. – Ты головой вообще думал, что несешь?

– Кит, да ты мне уже все мозги набекрень свернул. То думай, то не думай, – рассердился Владик, – да что я такого сказал-то?

– А, вот если бы ты телефон забыл. Позвонила бы жена, а трубку взяла посторонняя баба и сказала, что вы с ней спите? Тебе чего б было бы?

– Эээ.

– Так, я же сейчас точно уже никому не нужен? – засобирался Ленька. – Пойду я домой, пожалуй.

– Вали уже!!!

Глава шестнадцатая. Шаман.

Со Свеном все действительно начиналось как в сказке, а обернулось общеизвестным выражением о ней же самой – чем дальше, тем страшнее. И именно благодаря финну я получил клубный ник «Шаман». Одарил меня прозвищем, как и всех нас, конечно же, Абрамка. Хозяин заведения, повидавший немало на своем веку и успевший даже как-то поработать в службе охраны в гостинице для иностранцев, впал в глубинный, не проходящий клинч от того, с какой скоростью Свен залип на меня, и сумм, которые тот был готов оставлять в качестве чаевых, если приходил в мою смену.