Текст книги "Интермальчик (СИ)"

Автор книги: Katou Youji

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Интермальчик

Автор: Katou Youji

Беты (редакторы): Olivia

Фэндом: Ориджиналы

Персонажи: Персонал и гости клуба

Рейтинг: NC-17

Жанры: Слэш (яой), Романтика, Юмор, Психология, Философия, Повседневность, POV, Hurt/comfort, Стёб

Предупреждения: Насилие, Изнасилование, Нецензурная лексика, Групповой секс

Примечания автора:

Основано на реальных событиях.

Глава первая. Кит

Кит позвонил, когда у меня, естественно, закончились деньги. Каким образом эта хитроумная полу-эстонская задница всегда безошибочно и интуитивно вычислял сей факт, для меня всегда было большой загадкой. Наверное, это был его особый талант. Талант старшего админа, почти замдиректора того маленького и закрытого клуба.

Вылезать из теплой постели хотелось не особо. Постели – условно. Просто матрас без белья, кинутый на голый пол и наспех купленное одеяло. Все равно это был почти домашний утренний уют в многоэтажной новостройке на окраине. Впереди меня ждал только серый промозглый день с парой-тройкой скучных съемок. Питерский ноябрь. Ноль градусов и вечный холод от сырости, пропитавшей воздух, рвущей легкие.

Телефон еще раз мяукнул обиженно и зашипел смск-ой: «Возьми, блядь, трубку. Речь о бабле».

Понятно, Кит, что о бабле. Ни о чем другом ты больше не думаешь, и иначе бы, не позвонил. Ну, разве, если бы тебе сказали, что я сдох. Ты бы захотел убедиться в этом лично. Про себя я в очередной раз удивился, как ему не лень набирать мат в сообщениях.

Перезванивать Киту я не стал. Я слишком хорошо знал, что если ему что-то надо, то через пятнадцать минут он брякнет еще раз. И еще раз. И будет так наяривать, пока не добьется своего. А я пока еще полежу чуть-чуть с закрытыми глазами, понежусь в тепле.

Звонок раздался аж через семь минут. Здорово, значит, нашему чистокровному прибалтийцу, как именовал он себя сам, приспичило. Здороваться Кита никто не приучил с детства.

– Ты, что там, трахаешься? – выпалил в трубку он.

По-прежнему лежа в постели, я чуть отстранился от дисплея и, приняв самый серьезный вид, стал имитировать быстрое, сбившееся, как при сексе дыхание. Его это позлит, а мне на руку, если он решит, что у меня любовник. Демонстрировать, что я на мели, и что сегодня у меня в кармане лежат деньги только на пачку сигарет и на 0,5 энергетика, ему пока не стоит.

Выслушав, очередную порцию мата, я как, ни в чем не бывало, продолжил:

– Нет, Кит, на толчке. И кстати, здравствуй.

Он шумно выдохнул в трубку и снова затараторил в своей привычной манере, чуть сбиваясь от волнения на незаметный акцент:

– Дарлинг, ты один, говорить можешь?

– Где один? На толчке или в койке?

Кит быстро высказал мнение о всех моих родственниках по женской линии и продолжил:

– Заканчивай шутки шутить, юморист хренов. У меня серьезный разговор. Можешь очень хорошо заработать. Твои, как обычно, 20%, если сам ложиться не будешь.

Чуть наклонившись к своей одежде рядом с импровизированной кроватью, я выбил из пачки сигарету. На пустой желудок, конечно, не сюрр, но что делать, если с Китом всегда надо было соображать быстро, очень быстро и не щелкать известным детородным органом:

– А если все как обычно, то чего ты звонишь мне, дарлинг? – я чуть передразнил его. – Или твои Санек с Русиком не сдюжили?

Глава вторая. Должок

Минуты две в трубку слышалось настороженное сопение и почти отчетливый скрип мозгов. Кит лихорадочно прикидывал, что мне стоит рассказать, а о чем лучше умолчать.

– Он сын какого-там местного Абрамовича. Бриллианты, блядь, Саха, Якутия. Денег в семье – жопой ешь. У нас иногда диджеит. За спасибо. Учится. Положением не светит. Он, лапуль, думает, никто не знает, – Кит перевел дух и застрочил дальше, – ты его не видел еще. Ты у нас в тусовке месяц не крутишься. Ты ж у нас семейный теперь. Короче. Смотри. Мне нужно все: разводка в клубе, организация траха на хате. Банкет, как обычно, оплачивает Абрам. И...

Я сел на кровати, поджал под себя ноги и отчетливо представил, как Кит сейчас округляет чуть подкрашенные глаза. Он делал так всегда, чтобы подчеркнуть важность фразы:

– Есть заказ на большее. С другим ценником. Фотки, лучше видео. За эти танцы с блядками платят другие. Повыше Абрамки, но тебе лучше не париться. Целее будешь.

Вот это уже категорически не нравилось. Встав на ноги, я добрел до окна, открыл форточку и прицельным жестом швырнул туда окурок. Попытался придать голосу как можно больше теплоты:

– А не пошел бы ты на хуй, – мягко выдохнул я.

Вот от этого уже откровенно попахивало необходимостью отсиживаться потом у Свена в какой-нибудь приграничной с Швецией затхлой провинции бывшей Чухони, а ныне Финляндии, при лучшем раскладе. О худшем думать вообще не хотелось.

Проигнорировав мое эротическое предложение и даже в отличие от обычного, не взорвавшись (Кит в жизни терпеть не мог, когда его посылали и обычно реагировал на это потоком эстонской отборной брани) он продолжил:

– А за последнее Абрам согласен забыть о твоем маленьком должочке.

Понятно, ты решил сыграть пожестче и приберег козырную карту напоследок.

С этим должочком я вляпался тогда, как последний нет, не олух, а именно лох царя небесного. Пять месяцев назад я работал таким же админом, как Кит, в клубе, которым заведовал Абрам. Это была даже не моя смена. Но Кита любовник неудачно приложил об косяк, от чего у него, по его словам, под глазом образовался семафорящий бланш, а Мишку (третьего админа) накрыло сессионной задницей, после того как он, почти как в пошлом анекдоте, обругал матом в туалете препода. Тот, естественно, был в соседней кабинке.

Абрам позвонил лично и очень просил выйти.

Моя пятая точка тут же настойчиво просигнализировала мне, что лучше откосить под любым минимальным предлогом. Но делать было нечего, и, нарушив главную профессиональную заповедь шлюх обоего пола: «ссыкотно – не лезь», я поплелся на работу.

До середины ночи все было просто отлично, и я уже даже начал сомневаться в своей чуйке. Но потом компания за одним из столиков, захотела поразвлечься чем-то большим, чем просто выпивка и глазение на мальчиков на пилоне. Как на грех, это были друзья Абрама. Он сам лично созвонился со знакомым дилером и заказал «товар». Мне его надо было только забрать и принести в клуб. Каково же было мое искреннее чукотское удивление, когда уже на подходе к заведению, меня тормознули прям откуда-то с небес низвергшиеся в три часа ночи дяденьки – милиционеры.

Далее все пошло по известному сценарию: документики, которых не оказалось, отделение, демонстрация вен, обезьянник. От них я позвонил Абраму и расписал в красках, как мне культурно отдыхается в обществе пьяницы и поссавшего публично на «Медный всадник» панка. И сообщил также, что, судя по всему, в ближайшие пять-семь лет на работу выйти зело не смогу.

Абрам врубился, быстро решил «проблему» через знакомых. Но факт остался фактом: я попал на туеву хучу деревянных.

Помню, как долго ржал Кит, когда я зарулился к нему через четыре дня. Он сидел на табуретке на кухне коммуналки в семейниках (по случаю все еще «некондиции» для выхода в свет, любовник таки здорово его отделал) и хлопал от смеха себя по голым ляжкам, разливал по стопкам водку, а я тоскливо курил одну за одной.

«Ну, ты и лошара, – всхлипывал он, вытирая проступившие на симметричных фингалах очкастой кобры слезы, и живенько описал ту компанию. – А теперь хочешь знать, откуда я их всех знаю? Два года назад Абрамка меня также кинул. Он это специально делает, чтобы мы на него почти бесплатно пахали, – закончил он. – Будем!»

Одновременно с этим в моей жизни появился финский гиммор по имени Свен. Он был пятым ребенком в семье, профессиональным гонщиком и ходоком налево от жены. «Он ведет себя в Москве, хуже финна в Питере», – вот это о нем. Сексом со мной Свен не очень интересовался, он больше ценил во мне интеллектуального собутыльника, неплохо знающего недорогие, но качественные питерские кабаки. Финн от щедрот купил мне эту однокомнатную почти на выезде из города и всегда подбрасывал денег, когда приезжал к русским оторваться.

Абрама тоже все устроило. Из клуба я номинально ушел, но когда приезжал Свен, всегда тянул его туда, и тот неплохо там шиковал. Поэтому Абрам с возвратом долга не торопил, хоть и намекал, что меня всегда ждут обратно.

Теперь, как выяснилось из беседы с Китом, концепция сменилась.

Как назло, Свен не объявлялся в городе уже три недели, а искать его первым мне категорически воспрещалось из-за ревнивой супружницы. Деньги, которые он дал в последний раз, закончились давным давно.

– Ты что там, ртом обслуживаешь? – заистерил в трубку Кит, обеспокоенный моим долгим молчанием, – блядь, я тебе о серьезных вещах, а ты там ебешься.

– Я не блядь, я ночной фей, – на автомате выдал я, – я думаю. Я тебе еще ничего не обещал.

– Но встретиться-то с ним ты всегда можешь. Хоть сегодня, а там и решишь, – законючил он в трубку, растягивая гласные с характерным придыханием.

– Ты уже все продумал? Небось, и место подобрал? – отчеканил я, выводя на полу пальцем английскую букву «F».

– Лапуль, не злись, я же знал, что ты согласишься. Не хотел, трубку на второй звонок не взял, – достойно отбил удар Кит (а это, действительно, соответствовало правде, после ухода из клуба я мог спокойно игнорить его неделями) и снова понесся в бой. – Кстати, тот богатенький парниша хочет портфолио, я ему сказал, что ты фотограф. И не плохой. И у нас в клубе висят твои фотографии. Он вроде воодушевился. Так что, на крайняк, сможешь себе бабло на карман срубить, только о моих 10% не забудь, я ж тебе клиента подогнал.

– Не торопи коней, еще не подогнал, – теперь на линолеуме появилась «U».

– Ну, все-все-все, больше не пизжу ротиком. Он будет ждать тебя в пять перед входом в твой любимый кабак на «Горьковской». Вот видишь, как я о тебе забочусь, мать твою, – выдохнул он, быстренько отрубая трубку, пока я не передумал.

«С» и «K».

Fuck.

Таки Кит меня снова сделал.

Я поднялся с пола, пристроился с ногами на подоконник и уставился в окно с видом на квадраты и прямоугольники однотипных бежево-синих многоэтажек и потрескавшийся чуть мокрый под дождем асфальт.

Глава третья. Свен

День шел ни шатко ни валко. Я решил, что если до пяти вечера успею перехватить где-нибудь в долг, то пошлю Абрамку и Кита к богу в рай.

Дотяну лучше до Свена, огребу законные пару раз по морде и снова буду с денежкой. Была такая милая привычка у финна: распускать руки в профилактических целях. «Это на будущее, чтобы не изменял», – любил приговаривать он, возя меня в первый день приезда по полу и крепко держа за волосы, пока я старательно выл больше от театральной боли.

Воспитательную работу ему нравилось проводить именно на кухне, после чего из белого холодильника доставалась бутылка водки, неизменные соленые огурцы и «докторская». Делался советский бутерброд: черный, ржаной хлеб, масло, розовый колбасный круг, и жарилась яичница. Затем он сажал меня к себе на колени и целовал с пьяными слезами мои проступившие красные пятна на скулах.

Конечно, Свен понимал, что пока его нет в России, я смогу обтяпать все, если мне будет надо. Но его, похоже, больше волновал не сам факт потенциальной измены, а увлекал процесс воспитания.

Вообще, надо отдать ему должное. Финн сделал все, чтобы вытянуть меня из клуба. Даже пристроил на работу фотографом в местечковую ленобластную газету через своих родителей, у которых был бизнес в России. Издание успешно распиливало нехилый государственный бюджетец, выделенный на поддержку региональных СМИ. Работой в нем я особо не гордился, но свою копеечку это приносило. Правда, в конверте и один раз в месяц.

С любовью выдохнув мне как-то после утреннего траха перегаром в лицо ( а после пьянок на следующей день у Свена стояло как известная кремлевская башня с курантами – она же Спасская), он вспомнил мои работы в клубе и заявил: «Все, тебе надо заниматься карьерой». Карьерой в газете никакой не пахло, кроме коровьего навоза, который очень любили запечатлевать для потомков областники, но связи в профессиональном мире стали появляться. До звоночка Кита я даже успел получить приглашение поработать пока вне штата на довольно известный городской портал.

Несомненным плюсом в этом «The guardian» от Ленобласти было и ее расположение в центре, в двух шагах от Невского. Кроме того, на бюджетные деньги руководство газеты оснастило контору огромной душевой кабиной, которой я мог воспользоваться в любое время, а сотрудники издания привыкли сваливать домой в четыре, максимум, полпятого вечера. К пяти офис вообще безлюдел. На работу там не напрягались в принципе. Так что я позволял себе «ночную жизнь» и левачил на других. Последним с утра и занялся.

Сначала я метнулся на митинг одной из политических партий в надежде потом загнать фотки в пару изданий. Фотки получились отличные, но со всем остальным облом. Никаких событий в городе не было, и поэтому все штатные фотографы ломанулись на мероприятие, как слоны на водопой.

Два часа мы ходили хвостом за орущей толпой, и к двенадцати я понял, что замерз в тонком фраерском пальто, одетом с прикидом на вечер, как последний цуцик. Знакомый штатник, подмигнув, протянул мне незаменимую флягу с коньяком и стрельнул сигаретку. Потом фляга пошла по рукам, и мы, пристроившись в колонну идущих, захрипели на четыре голоса с целью согреться: «А Ленин т-а-а-акой молодой, и юный октябрь т-а-а-а-кой впереди».

– Пятихатки до завтра не будет? – деловито поинтересовался знакомый, подпрыгивая на дожде и почти нулевой температуре.

– А я у тебя хотел перехватить, – честно признался я, также прыгая и выдыхая на заледенелые пальцы. – Пустой.

Иногда я давал деньги штатникам в долг. Они за месяц зарабатывали почти столько же, сколько я мог раньше за шесть выходов в клуб. При этом они пахали круглыми сутками, а я день через два. До того случая с Абрамкой. Вот тогда я прочувствовал на своей шкуре в полной мере тот самый ленинский постулат: «лучше меньше, да лучше».

В два часа дня я заехал в правительство Ленобласти, которое обосновалось в здании на Суворовском проспекте. Там пофотографировал областного чиновника для своей газеты, параллельно наяривая всем друзьям и знакомым, которых не знал Кит. Опять же просвещать его о том, что я рою землю копытами в поисках денег пока не следовало. Но у всех, как назло были вырублены мобилы. Затем заглянул в местную «тошниловку» не для vipoв, где с надеждой в глазах попытался развести хотя бы на еду местную буфетчицу. Но она строго дала понять, что мой кредитный лимит и так превышен до небес.

В четыре вечера я в древнерусской тоске вернулся в редакцию и принялся ждать неизбежного: необходимости хотя бы посмотреть товар лицом. Когда стрелка часов приблизилась к точке «Х», я воровато оглянулся по сторонам, принялся вытаскивать из рюкзака «рабочие» шмотки, которые захватил из дома.

Приходить на встречу к потомку Абрамовичей следовало подготовленным. Еще утром, пораскинув внезапно ошарашенным Китом серым веществом, я постарался воскресить в себе все воспоминания о богатеньких мальчиках и об их вкусовых пристрастиях для потенциального съема. Свена от таких полу-пидовских замашек вело, и пару раз он опять же в очень доходчивой манере объяснил мне кулаками, что «не одобряет».

С покраской морды (век и бровей) я справился за пятнадцать минут, и уже паковал задницу в узкие кожаные штаны, когда дверь в офис внезапно распахнулась, и на пороге появился местный охранник. Этот мужик за сорокет откровенно напрягал меня еще с момента устройства на работу. Его манера поведения тянула, как минимум, на бывшего вышибалу в кабаке, а как максимум, на экс-сотрудника общеизвестных органов. Больше всего я боялся спалиться именно перед ним, с учетом того, что хозяин и он же главредгазеты любил бухнуть с ним иногда. В свою очередь, главред бухал со Свеном.

– Ты, что ли? – недоверчиво выдохнул охранник, оглядывая цепким профессиональным взглядом мою морду и тряпки. – С работы? («А, точнее, на работу, мальчик, ночную смену пахать пошел?» – выразительно поинтересовались глаза).

Я попытался прикинуться ветошью и расплылся в улыбке:

– Да-да-да. Очень опаздываю.

Не прокатило. Контора навязала веников, а точнее наломала дров. Что опять же выразительно прочиталось во взгляде.

– Да ты что? – хмыкнул мужик. – И даже на минутку потом не зайдешь? Кассетки с камеры видеонаблюдения потрем.

Снова вспомнив логическую цепочку: охранник – главред – Свен, я закивал головой, как китайский болванчик, и вылетел в коридор. Спасибо, Кит, за твою заботу и первые нарисовавшиеся от нее последствия. А также за бесплатный внеплановый минет в перспективе.

***

Что примечательно, в шесть вечера на остановке перед кабаком никого не оказалось. Точнее того, кто хоть отдалено бы мог напоминать отпрыска российского владельца заводов, газет, пароходов.

Глава четвертая. Отличное начало отличного дня

Всего на остановке сидели пятеро. Подростки держались за руки и сосали пиво. Мужик в возрасте переглядывался с унылой псиной. Женщина тасовала еду по пакетам. Парень чуть за двадцать слушал музыку. Последний не подходил чисто теоретически. Но, как часто бывает в жизни, по известной еще ельциновской фразе теория некрасиво разошлась с практикой.

На парне была обычная дутая черная куртка; хорошей фирмы, но сильно поношенные и замызганные грязью вельветки; высокие шнурованные ботинки, также известного немецкого производства, но уже явно отметившие вторую годовщину с момента приобретения; средней дороговизны, но не профессиональные наушники; дешевые пластиковые часы. Обувка, правда, меня немного поднапрягла. Уж явно такие ботиночки при общем прикиде мальчик потянуть не мог.

При этом у парня были светлые, коротко стриженные волосы и типично славянские черты лица без малейшего намека на горячую якутскую кровь. Нос немного картошкой, хорошо прочерченные губы, серьезные, чуть округлые глаза. Парнишку можно было назвать, нет, не смазливым красавчиком, но очень привлекательным. Обязательный карибский или куршавельский загар отсутствовал как факт, ровно, как и ухоженность кожи завсегдатая салонов.

Минут пять я наблюдал за ним и пытался настойчиво заглушить внутренний голос, честно истеривший в ухо, что тут что-то не так. И этот вариант может развиваться, как «ни фигасе, ни фигасе, с дуба падают листья ясеня».

Но парень вряд ли кого-то ждал. Он почти не смотрел на часы и ни капли не нервничал.

Я интенсивно пожевал «Орбит без сахара», стимулируя мозговую деятельность. Покурил. Снова пожевал. Нарезал круг от остановки к метро и обратно. Но на фоне еще почти в полдень погасшего ноябрьского заката никого нового не нарисовалось.

Так прошло еще пятнадцать минут. Парочка тинэйджеров, чуть расслабившись после пивка, уже просто сосалась. Псина задумчиво грызла поводок, мужик – ногти. Женщина, совершив чудеса невозможного, ругалась с кем-то по телефону, зажимая его плечом. Парень снял наушники и увлеченно читал книгу. Обычную, даже не электронную.

Подумав еще раз, я пришел к глубинному логическому выводу: не тянет.

При воспоминании об охраннике без того говенное настроение упало на отметку ниже плинтуса, и я решил вызвериться на Ките. Набрал его номер:

– Кит, мать твою, ты кого кидаешь? Меня? Че за подставы, здесь нет никакого сына Абрамовича, – заорал я на него с сходу в ответ на привычное «Аллоу» с придыханием.

Кит быстро пришел в себя и оперативно сменил тон:

– Че? Тебя кто кинул? Сам пошел на х... Дебил. Псих. Урод, – не сдержавшись, взорвался он, но тут же взял себя в руки. – Он должен быть там. Сам отзвонился, что на месте. Ща, погодь. Его наберу.

И отрубился. Через пару секунд парень в куртке вытащил из кармана мобилу:

– Ну, знаешь... Я тут тоже никакого Влада Локтева от порноиндустрии не вижу. Стоит тут только одна блядь накрашенная, – спокойно произнес он, нажал на отбой и продолжил чтение.

Я выбил сигаретку из пачки. Докурил до середины, собирая в кучку скачущие, как горные козлы по мартовскому пастбищу светлые мысли, теперь уже кричащие, что я тоже из рода парнокопытных, пялящихся на новые вороты, и подошел к нему:

– Хай. Кстати, накрашенная блядь от Кита – это я.

Парень удивленно глянул на меня, захлопнул книгу и спрятал ее в карман. Привстал с лавки, отходя и маня пальцами за собой. Четверо на лавке в преддверии бесплатного шоу выставились на нас. Девочка с мальчиком перестали сосаться, собака отрывисто тявкнула, мужик икнул, а женщина перестала жевать банан и коротко попрощалась с подругой.

– О как. Ну и как ты меня себе представляешь для портфолио? Как бы меня сфоткал? – улыбнулся парень, также затягиваясь сигаретой.

От немного циничных серых глаз, скользящих по лицу, но не касающихся тела, стало как-то даже по-профессиональному обидно. «3.3 for technical approach, 3.5 for artistic performance», – четко отбились его взглядом система низших спортивных оценок. Я как можно более мягко прошелестел в ответ:

– Представляют и фоткают блядей в позах. Я снимаю.

– А я думал, снимаешься, – он спокойно сбил пепел с сигареты и улыбнулся.

Теперь он стал почти симпатичным. Таким его делала прежде всего улыбка. Открытая, искренняя, честная. Никак made in USA-оскал на тридцать два белоснежных голливудских зуба. Просто хорошая и спокойная. Если бы он был в клубе, возможно, я бы даже попытался пофлиртовать с ним.

– Снимаюсь. В сериале «Я выбираю сам», – вместо этого бросил я.

То, что я просрал партию, как Русик и Санек, было уже очевидно. Равно как и то, что деньги чадушко Абрамовича считать умеет, и в ни в какой кабак меня при таком раскладе не потащит. Впрочем, я даже обрадовался – меньше проблем со Свеном, Абрамкой и Китом. Все честно. Факир был пьян, и фокус не удался. Теперь хотелось только быстрее свалить домой и купить по пути, а точнее лучше попросить одолжить в знакомом ларьке, энергетик.

Я развернул корпус на сто восемьдесят градусов и резво потрусил по направлению к метро:

– Ну, бывай, я отчаливаю. Будут конкретные предложения, будет конкретный базар.

– Эй ты. Зовут-то тебя хоть как? И где искать? – присвистнул он мне в спину.

Тут только я сообразил, что наш предусмотрительный Кит ему ничего обо мне вообще не сказал, даже не сдал мое настоящее имя:

– Шаман, – не оборачиваясь, процедил я сквозь зубы. – Будет надо, найдешь. Питер город маленький.

Уже почти на подходе к метро меня перехватил по мобиле легкий на помине админ.

– Ну, что, как у нас, что у нас? – пропел в трубку он.

Я так и представил, как рядом наушничает пожилой холеный Абрамка и дышит Киту в залакированный уложенный затылок:

– Как-как, и кучка. То ли я его, то ли он меня послал. Еще не врубился, – холодно выдавил я.

Кит выдержал многозначительную паузу и откровенно захихикал в трубку:

– Понятно. Лапуль, ты, что, расстроился, совсем пустой, да? Да, и хуй-то с ним. У Марика – так мальчика зовут – сегодня мама прилетает. Прости, прости, совсем забыл тебе сказать. Он и не мог с тобой гульнуть. Понимаешь, Русик-то с Сашком, мудни, ему сразу в труселя полезли, он от этого психанул. Я подумал, тут надо поиграть, и про тебя вспомнил. А ты приходи в клуб, дарлинг. Мы что-нибудь обязательно придумаем. Я за старшего сегодня. Абрамка на два дня в Москоу—сити свалил. Вот тоже совсем забыл сказать. Что-то с памятью моей...

В психе я отрубил звонок и еле сдержался от желание захерачить телефоном со всей дури по асфальту.

Сучка. Сучка. Сучка. Забыл он. А, то, как же.

От Горьковской до клуба было два часа ходу. Плюс остановка на то, чтобы узнать все последние новости о наших в Катькином саду. Итого, я поспевал к пол-двенадцатому. Рано, конечно, но если уговорить бармена Стасика на пару «левых» коктейлей, то, как раз.

В мозгах сама собой всплыла фраза из рекламного ролика кофе: «Отличное начало отличного дня».

В нашем случае, ночи.

Глава пятая. Добро пожаловать или посторонним Б

В клубе я не был очень давно. Настолько, что на бодром аллюре пролетел сначала мимо Владимирского собора, прилегающего квартала, а затем и заветной улицы с неприметной дверью в полутемной арке.

Как и у всех подобных отечественных заведений, в отличие от западных, у «Моно» не было яркой неоновой вывески. Всего лишь небольшая таблица с названием и характерными знаками: двойным обозначением планеты Марс, стрела одного из которых символично проникала в кольцо второго. Проходя ежедневно мимо тонированных окон на первых этажах таких клубов, большинство даже не догадывалось, что оказалось в двух шагах, как выразился один мой знакомый, от цитадели «Содома и Гоморры».

Дверь по звонку – тоже особая фишках таких заведений – мне открыл лично Кит. Он энергично втащил меня внутрь, и мы трижды показательно расцеловались в воздухе, не прикасаясь щеками. Вляпываться в тональник на его морде у меня не было никакого желания.

В углу, сразу за входом, скучал новый охранник, нанятый Абрамкой уже после моего увольнения. У мужика, хорошо за тридцать были цепкие бирюзовые глаза и тонкий белый шрам на левой щеке, а еще в руках интеллектуальный Булгаков с его «Белой гвардией». Всем своим видом, вкупе с деловым черным костюмом и военной собранностью, он демонстрировал, что: а) «не здесь», б) натурал, в) согласился на работу в клубе только ради денег, которые не жалел на профессионалов Абрам, понимая, какие рисковые бывают ситуации.

Охранник покосился на меня, а я на него. «Добро пожаловать, или посторонним „прости господи“ вход воспрещен», – прочитал я в его взгляде, а потом он вопросительно выставился на Кита.

Положа руку на сердце, мужик просто делал свою работу. Это было второй заповедью в профессии. В заведении могли работать только свои, для всех остальных существовали трассы, схожие с распрекрасной улицей имени известного советского революционера Паши Дыбенко и затерявшиеся где-то в жопе мира на окраинах Петербурга. Староневский проспект уже давно утратил свою легендарную сущность и, подобно тому, как в возрасте редкая шлюха становится респектабельным господином или дамой, неожиданно для всех оброс теперь элитными бутиками и республиканскими консульствами.

– Сик транзит глория мудней, – отстраненно произнес я, размышления о сем историческом факте и скорости, с которой утрачивается слава мирская после ухода из профессии.

Кит тем временем молчал, как Лига наций, и наслаждался спектаклем. Очевидно было, что ориентация охранника уже стала для него моральной травмой и теперь он собирал любой минимальный компромат, чтобы выложить его перед Абрамкой. Только сейчас я заметил, что Кит при всем параде: белые джинсы, над ними резинка трусов «Calvin Klein», салонный только что блондированный ирокез и подкрашенные веки. Все это означало только одно: на ночь у него были глубоко идущие анальные планы.

– Че? Ты кого муднем назвал? Проблем хочешь? – улыбнулся мне охранник, приободренный молчанием админа.

Кит подхватил со стойки раздевалки чашку с особым «компотиком», которая меня несказанно порадовала – это означало, что Абрамки точно нет, с ним он себе на работе пить не позволял, пахнул новинкой Givenchy и отмер:

– Брейк, парни. Владик, твой профессионализм меня смущает, как можно спутать уважаемых людей с с... – протянул он в сторону охранника, а потом решил познакомить нас, – Славик, это Владик. Владик, это Славик. Запомнил его? Теперь будешь пускать без б. Почти наш новый старый сотрудник.

Владик пожал плечами, согласно кивнул и тут же безразлично уткнулся в книгу, не забыв при этом мысленно сделать в мою сторону любимый американский жест: «Я за тобой слежу». Походу, Абрамка поручил охраннику бздить за Китом, и теперь у Владика появился карт-бланш, о котором он намеревался «докласть» начальству сразу после приезда.

Для народа в клубе было рановато, я без проблем уселся за барную стойку и поздоровался с рослым, статным барменом Стасиком. Не обозрев у меня за спиной Свена, он расстроился, но не показал виду:

– Давай в долг, – утешил я, пока он из-под полы разливал коктейли обоим.

– Ну, че, я изверг, что ли. После трех на клиентах нагоню, – пробурчал он и, отнаблюдав, что Кит уплыл из зала, переключил порно на большом экране над стойкой на канал о машинах. Иногда мне кажется, что мы с ним в «Моно» насмотрелись порнухи на всю оставшуюся жизнь.

Время пролетело незаметно за трепом, и к часу ночи клуб стал заполняться людьми. Я переместился из бара в зал и привалился к стенке. Кит снова нарисовался на горизонте, и приобнял меня за талию, положив голову на плечо:

– Лапуль, у меня сегодня важные деловые переговоры, подежуришь в зале? – горячо прошептал он мне на ухо, – я отблагодарю.

Какого рода переговоры у него намечались, я в общих чертах догадывался с момента прихода, но неожиданно почувствовал, что элементарно соскучился по работе админа:

– Что с шестом?

– Сначала Ленечка в два, потом в четыре Тедди, но я уже вернусь. Проверенные люди, все хоккей будет, – пропел Кит, шлепнул меня по заднице, отлепился и потрусил к подсобке.

Глава шестая. Ленька

В пятнадцать минут второго я набрал Ленку, чтобы удостовериться, что все в порядке. В простоте между собой мы звали его этим женским именем за те номера, которые он откалывал с клиентами уже после шоу. Разводка на элитную выпивку «кошельков» на полклуба, была, например, самым невинным его развлечением.

– Кит... Я... ик... в метро... ик... на... Дыстыевской, – пробормотал он как-то невнятно и отрубился, посеяв во мне первые нехорошие предчувствия на ночь.

Возможно, голоса с Китом у нас и были чем-то похожи, тем более, что я звонил с клубного мобильника, но напрягло больше другое. Воспитанный в интеллигентной рафинированной петербургской семье с родителями-педагогами, Ленька имел университетский диплом филфака и с крайним пиететом относился к русским классикам литературы. Как мне рассказывали клубные старожилы, в стриптиз он попал случайно после неудачной попытки преподавания в школе.

Не очень высокий, тонкокостный Ленька, предпочитающий стиль «метросексуал», пришел на свой первый урок к одиннадцатиклассникам. Большинство из учеников там было на голову выше и в полтора-раза шире. Они «по достоинству» оценили пушистые девчачьи ресницы Леньки, его пухлые губы и принялись живо обсуждать его ориентацию. Как он не старался перекричать «галерку», к середине урока галдеж был такой, что работать дальше было невозможно.

После того, как в его зад попал самолетик, сооруженный из тетрадного листа и утяжеленный жвачкой, Ленька прекратил писать на доске, отвернулся от нее к классу и поинтересовался, что там все так серьезно обсуждают.

С задней парты поднялся громила под потолок и пробасил: