Текст книги "Зазеркалье (СИ)"

Автор книги: Katerinka_Pel

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

====== Пролог ======

– Уэнсдей, вставай… – прозвучал в темноте голос Мортиши. – Дорогая… Нельзя здесь спать. Надо лечь на кровать.

– Еще немного, – сидела она за его любимом столом в кабинете и не хотела никуда идти.

Уже прошло три недели, как Тайлера не стало, и из-за состояния дочери родители были вынуждены временно переехать к ней, чтобы присматривать. Потому что она перестала посещать университет, перестала есть и нормально спать. Все её мысли были возле его могилы, и она никак не могла прийти в себя.

– Нет, родная… Давай вставай, завтра посидишь ещё. Нужно отдохнуть, – помогла она ей подняться на ноги и увела в спальню. – Что бы сказал Тайлер? Ему бы не понравилось, что ты так себя изводишь.

– Он ничего не скажет. Он мертв. Он оставил меня одну. Бросил. Решил, что я справлюсь без него, – рухнула она без сил на кровать, уткнувшись носом в его подушку. – Он просто… Бросил меня… А я просто… Не могу, мама.

– Милая… Он не виноват. Это последствия терапии. Его мозг не выдержал такого напряжения. Бороться с Хайдом всегда нелегко. Но вы прожили вместе пять чудесных лет, нужно помнить о них, а не закапывать себя глубже, дочь, – огорченно промолвила Мортиша, трогая лоб Уэнсдей, который был ледяным. – Ты замерзла? Непривычная мерзлота даже для тебя.

Из глаз девушки снова полились горькие слезы, а затем она и вовсе громко закричала, начав бить кулаками его подушку.

– Ненавижу тебя!!! Ненавижу, где бы ты ни был! Как ты мог оставить меня…?! Как мог… Где ты…скажи мне, где… Я найду тебя… Тайлер, пожалуйста… Пожалуйста… Вернись ко мне. Я умоляю тебя… – кулаки сжались, схватив наволочку цепкими пальцами, и она не стеснялась слов даже при родителях. Вся её привычная сдержанность и отстраненность растворились в воздухе, выпустив на первое место настоящую боль.

– Уэнсдей, я принесу успокоительные, – опустила Мортиша взгляд и пошла за таблетками.

За последнюю неделю Уэнсдей ела их горстями, но ничего не помогало в должной мере. Разве что на несколько часов, а потом она снова оказывалась где-нибудь в его кабинете, свернутая калачиком и разговаривающая сама с собой. Родителям было страшно смотреть на нее, и они понимали всю боль её утраты. Ведь их с Тайлером любовь была по-настоящему прекрасной. Мысли об этом каждый день делали дыру в сердце ещё больше, а желание умереть – сильнее.

– Я помню, как вы были счастливы, моя тучка… Но так нельзя. Он умер, а ты живешь дальше, он был бы рад узнать, что ты справилась, – успокаивал её отец. – Тиш, подай, пожалуйста, ещё одну подушку.

Гомес прилег рядом с дочерью и погладил её по тонкому запястью.

– Когда ты была маленькой, я рассказывал тебе сказки на ночь… Ты помнишь? Ты всегда выбирала что-нибудь страшное, ты так лучше спала, и даже если сказка была доброй, мне приходилось додумывать плохой конец, – улыбнулся Гомес, глядя на дочь.

– Ты правда делал это? Я не помню… – задумалась она, глядя на отца в слезах.

– Делал, дочь. И сейчас хочу, чтобы ты сделала для меня кое-что. Придумала для себя счастливый конец. Такой, чтобы твоя жизнь имела смысл, – взглянул он на нее с любовью.

– Но Тайлер обещал всегда быть рядом… Обещал всегда быть моим любимым монстром под кроватью… – твердила она, как ненормальная, начиная заговариваться с выпитых таблеток. – Он обещал…

– Он и останется им, дорогая. Он очень любил тебя. Пожалуйста, поспи, – поправил Гомес подушку, когда Уэнсдей склонили в сон выпитые препараты. От них она теряла сознание как по щелчку пальца. Ноги становились ватными, язык немел, а мозг отключался.

Сквозь полудрему она слышала, как родители переживают за неё. Как они обсуждают случившееся, но понимала, что ничего уже не вернуть назад…

– Нет, ты, – спорила она до победного, пока Тайлер улыбался, сидя напротив и отрицательно качал головой.

– А-а-а, хитрая мадам, ты пользуешься моей добротой, – театрально провел он пальцем по воздуху. – Иди сама.

– Ну, Тайлеееер!!! – умоляюще смотрела она, протягивая ему холщевый мешок.

– Ладно. Я иду на уступку. В последний раз, Аддамс, запомни! – громко сказал он, направляясь к выходу. – Да-да?

– Жизнь или конфеты! – прозвучало уже в тридцать третий раз, и Тайлер покачал головой, вытаскивая из дома последние сладости. – Дом пуст. Вы всё опустошили. Я не шучу, серьезно! Если ещё раз придете – вас встречу не я, а монстр, – засмеялся он, громко рыча, и они разбежались, кто куда с истерическим смехом, заставив его улыбнуться.

– Ну, всё, они ушли, в следующий раз идешь ты… – остановился он, глядя на её абсолютно голое тело, сидящее на кресле с широко расставленными ногами.

– Что это? Благодарность за то, что прогнал сорванцов? Так я еще не раз могу, – улыбнулся он, снимая с себя футболку.

– Я очень хочу тебя… Сейчас, – промолвила она, дожидаясь его касаний.

– А я хочу тебя, – подошел он к ней, начав нежно целовать её губы. Шел третий год их отношений, они вместе снимали дом, учились в одном университете и пытались жить дальше после пережитого в Неверморе стресса. Вопреки всему, они простили друг друга, и Уэнсдей помогла ему справиться с резкой сменой его поведения. На каждой терапии она была вместе с ним. Они для всех и всегда были не разлей вода. И обожали совместные тихие вечера в компании друг друга.

– Я не знаю, что бы со мной стало, если бы я не мог касаться их, – прошептал он ей в шею, пальцем проводя по вишневым губам. Быстро сняв с себя джинсы, он опустил её чуть ниже, и аккуратно прижал к себе, забыв про домашнее задание, которое они делали. Каждая близость была настолько незабываема, что сомнений не оставалось – они нашли друг друга среди тысяч других.

Под глухие стоны удовольствия они оба замерли, обнимая друг друга с таким страхом потерять эти мгновения, будто чувствовали, что что-то плохое ждало их там – впереди.

– Я люблю тебя, Тайлер, больше всего на этом свете, – провела она носом по его щеке, оставляя поцелуи на напряженных скулах.

– А я люблю тебя… Моя барби с косичками, – дрожащим шепотом ответил он, запрокинув голову, и в дверь вновь раздался звонок, заставив их обоих рассмеяться.

– Нет, я убью их. Это точно, – дернулась она в сторону двери, но он остановил её.

– Не надо… Останься здесь. Плевать на звонок, – коснулся он её шеи ладонью, начав нежно целовать… – Я не хочу тратить ни секунды на что-то другое.

Сны были такими насыщенными в первые дни. Ей казалось, что она проживает всё снова и снова. Но с каждым прожитым днем и каждой новой таблеткой успокоительного она ощущала его всё меньше. Пытаясь сберечь его образ в голове, она разрывала себя на части, пока сон забирал у неё последние остатки нормальной жизни.

– Я не отпущу тебя, Уэнсдей… Если ты вдруг захочешь уйти, я не отпущу, – слышала она вновь и вновь сквозь дрему, но не могла ухватиться за него. Вокруг будто было мощное землетрясение, которое не давало ей удержаться на ногах.

– Почему ты не слышишь?.. Тайлер… Я здесь… Почему я не могу… – она пыталась взять его за руку, но у неё не получалось, как прежде и слёзы бежали из её закрытых глаз прямо во сне. – Тайлер… Пожалуйста… Не уходи. Хотя бы раз. Еще один сон, я прошу тебя. Одно прикосновение…

– Проснись…проснииись, Уэнсдей, – вновь прозвучал голос матери, выдергивая её от него. Дымка тумана рассеялась вместе с его лицом, оставив только одну черноту… И она почувствовала настоящие касания Мортиши, распахнув веки с уже мокрыми и красными глазами.

– Мама!!! Ну зачем. Зачем ты снова это делаешь?! – истерически завопила Уэнсдей, положив на голову подушку и пытаясь провалиться туда снова.

– Потому что нужно завтракать, хоть уже и обед. Ты проспала подготовку к экзаменам, Уэнсдей. Ректор делает поблажки из-за ситуации, но не забывай, что это не навсегда, – промолвил серьезный тон, заставив её недовольно простонать в потолок. – Собирайся. Тебя ждут внизу.

– Кто?! – нервно выдала она, уставившись на мать суровым взглядом.

– Ксавье приехал, отвезет тебя на подготовительную лекцию, – добавила Мортиша, но Уэнсдей совершенно не хотела никуда ехать. Однако её никто и не спрашивал. Оставался год учебы, экзамены, ей нужно было получить образование, иначе все пять лет усердного труда были бы напрасными.

Быстро позавтракав, она вылетела на улицу, лишь бы больше не слышать нравоучения матери и села в дорогущий серебристый Астон мартин, небрежно хлопая дверью.

– Привет… – съежился Ксавье от силы удара его любимой машины, но не сказал ни слова об этом. – Снова проспала…

– Да, мне плохо спалось, – сказала она, глядя в одну точку. Синяки под глазами, их красный цвет и тусклые волосы говорили об ужасном недосыпе и ежедневных слезах. Ксавье было больно смотреть на это, но он старался сдерживаться все три недели, не осуждая и не читая ей нотации.

– Пристегнись, – ответил его раздавленный голос, перед тем как завести машину.

– Не хочу. Может, лучше будет вылететь через лобовое… И отправиться к нему, – ответила она безразличным тоном, словно отныне ей было плевать на всех вокруг, в том числе, на себя.

– Уэнс… Ты знаешь, я любил Тайлера. Но так жить нельзя. Ты хоронишь себя заживо. Прекращай. Нужно возвращаться на учебу, иначе ты просто сломаешь себе жизнь, – промолвил парень, насильно пристегивая её ремень безопасности.

– Что ты знаешь о сломанной жизни, Ксавье? Ты ничего не знаешь… Что значит просыпаться и иметь кучу планов, любить так, что не можешь и минуты провести порознь. Мечтать, чтобы настал вечер, и ты мог оказаться с любимым человеком рядом… А потом ты просыпаешься… В один день. И всего этого нет… Ты будто один, и ничего больше не имеет смысла… Вот, что значит сломать жизнь. А не чертовы экзамены в универе, – ответила она дрожащим голосом и безликим видом, сдавливая ком в горле. В последнее время она реально выглядела как привидение, которым можно было пугать детей.

– Ну да, куда мне. Ты права. Ксавье ведь не знает, что такое любовь… И вряд ли когда-нибудь узнает, – переключил он передачу со психом и резко надавил на газ. Уэнсдей не обращала внимания на подобные выплески, думая, что он просто обижается на общие термины, но дело было в другом. Спустя пять лет дело было в том, что он до сих пор был влюблен в неё, и хоть Тайлер стал ему близким другом после суда и лечения, он не мог забыть ту девочку, которая всё это время училась с ним в одной группе. Поэтому смотреть на них было болезненно и невыносимо, хоть он и был вынужден терпеть эти ежедневные мучения… И сейчас, после смерти Тайлера, всë, наконец, закончилось. Теперь у него появился хоть какой-то шанс быть с ней рядом, оставалось правильно его применить.

По приезде в университет, Уэнсдей и Ксавье наткнулись на недовольного ректора.

– Мисс Аддамс, Вас нет уже три недели. Всему есть предел. Мне больно смотреть, как некогда лучшая ученица гробит свой потенциал! Это самый важный период перед экзаменами. Или останетесь на второй год, – категорично заявил он. – Как бы мне ни было жаль Вас из-за сложившихся обстоятельств.

Аддамс уже хотела послать его куда подальше, но Ксавье неожиданно и бесцеремонно вылез вперед, закрывая её своим плечом.

– Мистер Рочестер, мы ведь говорили об этом. Она исправится. Закончит в этом году, я беру на себя ответственность, – сказал он, пытаясь договориться с ним, и дело было в том, что он и его отец были хорошими знакомыми.

– Только потому что Вы – сын Винсента, Ксавье, – опустил глаза ректор и пошел дальше.

– Говнюк, – выдала Аддамс, сжав кулаки.

– Уэнсдей, возьми себя в руки. Сейчас будет самая важная подготовительная лекция. И мы должны на ней быть, – взял он её за руку и потащил в нужный корпус, даже не обращая внимания на её недовольства и пререкания. Иногда с ней приходилось быть настойчивым, и никто не умел делать это лучше, чем Тайлер. Именно поэтому и ещё по тысяче других причин её жизнь теперь казалась ей такой пустой и бессмысленной.

Ей было страшно думать о том, что ждет её впереди. Но рядом оставался Ксавье, а это значило, что у неё было плечо, на которое можно было положиться… Но разве это могло спасти её от одиночества?

====== Глава 1. В объятиях боли ======

– И если вы всерьез настроены найти работу, вы должны постараться. Сдать на отлично, и тогда вам всем будет место в лучших корпорациях наших бывших выпускников, мы гарантируем, – это было первое, что Уэнсдей услышала за всю лекцию, потому что почти три часа пялилась на нарисованную ручкой на столе надпись с инициалами WT.

– Уэнс… Пора, собирайся, – прикоснулся к её плечу Ксавье, и она вздрогнула, будто была вообще не в том месте. Вокруг уже никого не было. Время шло не так, как раньше, потому что мысли о Тайлере съедали больше его половины.

– Всё хорошо. За меня можешь не волноваться, я найду работу, – вышла она из аудитории и бегом пошла к выходу.

– Я и не волнуюсь. Я знаю, что у тебя высокий потенциал… – догонял её Ксавье по длинному коридору. – Куда ты?!

– По правде говоря… – остановилась она, подняв на него свой заинтересованный взгляд. – В одно место… Я хочу побыть одна. Не хочу возвращаться к родителям. Они едят меня заживо.

– Они беспокоятся о тебе. И я, кстати, тоже, – прозвучал его расстроенный тон.

– Ни к чему. Я вернусь домой к десяти. Если будут звонить, ты не знаешь, где я, – побежала она к выходу, ускорив шаг и не оборачиваясь.

– Я и так не знаю. Ты не сказала! – вскрикнул он напоследок, но её уже и след простыл.

Уэнсдей прибежала в заброшенный дом, в который они с Тайлером как-то давно ходили, чтобы просто побыть наедине, еще до того, как сняли свой собственный, но до этого она навестила антикварную лавку. Вытряхнув из рюкзака кучу свечей и спиритескую доску, она принялась вызывать его дух, вцепившись в свой кулон ледяными пальцами.

– Если мне не дают сделать это дома, то хотя бы здесь, – зажигала она огни вокруг себя. Для того, чтобы кого-то вызвать, нужно было быть максимально спокойной. Духи не терпели эмоциональных скачков. А сейчас её поведение было очень нестабильным. Голос дрожал, руки тряслись, и каждое движение давалось с большим трудом, но она, наконец, сделала всë необходимое, закрыв глаза и пытаясь успокоиться.

– Тайлер… – коснулась она медальона. – Если ты слышишь. А я знаю, ты слышишь… Пожалуйста. Дай мне знак, что ты со мной. Дай знак, что ты ждешь меня.

Тишина накрыла комнату. Лишь ветер гулял в доме, посвистывая и нагнетая. Доска не двигалась. Ничего не происходило.

– Тайлер… Я уже не могу без тебя. Я реально не могу… Прости меня за мой гнев. Прости за нетерпение… Тайлер, пожалуйста… Я молю тебя, – выл в тишине голос, пытаясь задавить душевную пустоту, но всё было тщетно.

Она сидела так целый час, но ничего так и не произошло. Из раненного сердца сочилась кровь, и чем дольше она там находилась, тем сильнее в её душе разрасталась уверенность в своей никчемности. Ещё через пять минут, словно демон вселился в неё, и злость накатила с такой силой, что в отчаянии она начала раскидывать всё по комнате, рыдая и захлебываясь горькими слезами.

– Дешевка… Ты – чертова дешевка! Твой дар никчемный, как и ты сама! Ненавижу тебя, ненавижу! – говорила она самой себе в истерике. Столь сильными были эмоции, что она швырнула доску в окно, и то разбилось вдребезги.

Рука резко схватила осколок и подвела его к своей шее, ткнув остриём в тонкую кожу, и её стало так трясти, что она не могла дышать. Ещё немного и она бы сделала это – забрала свою жалкую жизнь прямо здесь. Как только это произошло, в давно уже забытом всеми камине, вспыхнуло яркое пламя, и из её глаз в мгновение брызнули слезы безумной радости.

– Тайлер… Тай-лер, – кинулась она к огню, нервно посмеиваясь. – Ты слышишь… Ты слышишь меня… Скажи, что ты слышишь. Пожалуйста. Я так мечтаю услышать твой голос.

В этот самый момент в её сердце появилась надежда, но, как только она заикнулась о том, чего желала, он в мгновение всё оборвал. Потому что никогда бы не смирился с тем, о чем она говорила.

– Забери меня, пожалуйста. Просто забери. Я боюсь, что, если сделаю это сама, то не найду тебя. Я так боюсь не найти тебя, пожалуйста, – плакала она, глядя на огонь, но внезапно он погас, словно его и не было, оставляя за собой лишь дымку воспоминаний о его наличии.

– Нет… Нет, нет… Тайлер! – трогала она горячую золу, обжигая свои ладони, лишь бы только снова отыскать его здесь. Но так и не смогла сделать этого.

Судорожными руками она набрала номер Ксавье и попросила его срочно приехать, назвав адрес. Естественно, лучший друг бросил все свои дела, только чтобы помочь той, которую любил всем сердцем…

– Уэнс… Он холодный… – потрогал он камин. – Слушай, я всё понимаю…

– Нет! Не смей мне так говорить, словно я сумасшедшая! Он был здесь, ясно?! Он был здесь, а это значит, что я могу его вернуть… Могу общаться с ним, – дрожащим голосом говорила она, пытаясь разжечь огонь самостоятельно, но Ксавье остановил её, присаживаясь рядом с ней на колени, и бережно взял её руку.

– Всё будет хорошо, Уэнс… Я верю тебе. Успокойся. Мы что-нибудь придумаем, – успокаивал он её, глядя на неё сочувствующим взглядом.

– Нет, не будет, – рухнула она на его руки. – Ты не понимаешь… Мне всё привидилось, да? Его здесь нет… Его нет… Это всё галлюцинации от чертовых таблеток…

– Уэнсдей, – гладил он её спину, пока у неё не было никаких сил ни говорить, ни жить дальше. Всё внутри умирало, горело и ныло в изнеможении. – Не перестану говорить. Ты сильная, и всё будет хорошо. Нужно только потерпеть. Поехали домой, ладно?

– У меня больше нет дома… Это не мой дом. То место – мне не дом. Мой дом – где он… И я не успокоюсь, пока не найду его, – сказала она, проглатывая слезы и утирая щеки, отстранившись от него. – Ладно… Поехали. Я вернусь сюда завтра… Чтобы всё убрать… Всё же, это не свалка, а просто… Неважно.

Она встала с пола и безэмоционально направилась к машине. Всю дорогу они ехали молча, а когда были на месте, она вышла и совершенно потерянно зашла в дом, даже не поблагодарив и не попрощавшись. Ксавье уже хотел уехать, но на пороге неожиданно появилась обеспокоенная Мортиша, и он решил совсем немного поговорить, дождавшись, когда она выйдет к нему.

– Добрый вечер, надеюсь, ей будет легче, – промолвил он, глядя с улицы на входную дверь.

– Ох, дорогой Ксавьер… Её сердце болит, и только время способно унять эту боль, – ответила женщина, расстроенно глядя на него. – Любовь заставляет страдать.

– Я знаю, миссис Аддамс, – опустил он глаза в пол. – Но я боюсь за неё. И прошу разрешения забегать к вам чаще. Чтобы… Говорить с ней. Навещать её.

– Это не обсуждается. Ей жизненно необходим друг, и она это тоже понимает… Поймет, я думаю, – улыбнулась Мортиша, но глаза были полны печали. – Удачи тебе, мой мальчик.

Ксавье выдохнул, глядя на уходящую Мортишу, и вернулся в машину, положив голову на руль. За эти три недели он тоже часто вспоминал Тайлера. Пять лет позволили им стать друг для друга друзьями. Они не раз выручали друг друга по учебе, заступались за других и разговаривали о чувствах. Тайлер знал, что Ксавье испытывал к его девушке, и принял это настолько, насколько мог. Он понимал, что с чувствами шутки плохи, ты не можешь просто отключить их, не можешь задавить в себе. Они либо есть, либо их нет… Поэтому и Ксавье сейчас мучительно воспринимал то, что происходило с девушкой, которая давно украла его сердце.

Шестью месяцами ранее…

– Ты наряжаешь её или устрашаешь? – спросил Тайлер, глядя на уродливые новогодние шарики в виде пауков и жутких гномов.

– А мне нравится, – пожала она плечами, и он подошел сзади, положив ладони на её плечи.

– Я шучу, Уэнсдей. Мне тоже нравится. Это лучшая елка из всех, что я видел, – наклонился он подбородком к её плечу, обнимая сзади.

– Ты лжешь, но мне приятно, – засмеялась она, ощущая, как его губы щекотят её шею.

– Я не лгу… Жду нашей поездки… А после и последней терапии. Наконец, свобода, – произнес он, не размыкая пальцы на её животе. – Я так жду этого. Чтобы всё закончилось, и мы смогли бы снять с меня этот диагноз. Жить полноценно. Я хочу работать, хочу добиться ради тебя всего… И дать тебе то, чего ты заслуживаешь.

– Мы снимем… Обязательно снимем, Тайлер. Я тоже жду поездки. Вообще не верю, что вскоре всё это будет в прошлом, – положила она руки на его широкие ладони и крепко обняла его, как могла.

– Всё благодаря тебе. Ты спасла меня. Дала мне возможность жить… Я и не думал, что когда-то справлюсь с ним. Не думал, что смогу освободиться от его влияния… И знай, что я так благодарен тебе. Особенно за то, что терпела меня первый год. Я знаю, как это было… Сложно, – обошел он её спереди и присел на колени, взяв за руки.

– Учитывая, что ты всё время выгонял меня и обзывал разными непристойными словами, обещая убить – да… Было сложно, – улыбнулась она, соглашаясь с ним.

– Ты знаешь, что это был не я… Знаешь, что я бы никогда так не сделал, – коснулся он её щеки. – Для меня нет никого важнее тебя. Ценнее тебя…

– Я знаю, мистер Галпин, – обвила она его плечи руками и незаметно положила на голову тряпичного гнома.

– Что ещё за мистер Галпин? – улыбнулся он. – Подмазываешься?

– Немного, – прищурившись, ответила она с ехидным оскалом.

– Ты чего? У меня на голове что-то есть, да? Это твой гном? – спросил он, мило улыбаясь.

– Даааа, – прижала она его к себе тонкими руками, но так сильно, что его кости затрещали.

– Ты меня задушишь, – посмеялся он, поднимая её со стула и перетаскивая на себя…

За окном валил снег. Теплые огни гирлянд согревали гостиную, в этом доме витали любовь и понимание. Они оба получали хорошую стипендию за свою учебу и могли спокойно найти престижную работу после её окончания, но их планам было не суждено сбыться…

Ночь вновь несла в себе боль. Уэнсдей долго не могла уснуть, глядя в окно своей спальни. На небе было много звезд, и она снова говорила сама с собой в надежде, что неожиданно его голос разбавит её странный монолог.

– Представляешь, я сегодня видела то, что ты писал на столе в аудитории в прошлом году. Мы давно там не были, я уже и забыла про эту надпись… А сегодня увидела и вспомнила этот день, – задумалась она, ощущая боль в грудной клетке. – Не знаю, зачем говорю это… Вся группа смотрит на меня так, словно я пережила авиакатастрофу. Эти их взгляды… И только Ксавье говорит со мной. Только он понимает, – замолкла она, услышав скрип двери.

– С кем-то говоришь, мой ядовитый тайпанчик, – спросил Гомес, направляясь к ней. Как бы то ни было, он всегда мог подобрать нужные слова, потому что у них с Уэнсдей была особенная связь.

– С собой, как обычно, – ответила она. – Что-то хотел?

– Да, поговорить, дочь моя… – растерянно сказал он, опуская руки.

– Я слушаю, – навострила она уши, нахмурив взгляд и ожидая, что отец вновь начнет говорить, что пора перешагнуть всё и жить дальше.

– Тайлер… Подходил ко мне, за месяц до терапии… Я не хотел говорить, но должен был. Ведь так нечестно, – присел он рядом с ней.

– Подходил? – посмотрела она на отца с сомнениями в глазах. Она уже подозревала, о чем будет речь. Интуитивно это чувствовала.

Гомес кивнул и взглянул на дочку грустными глазами. Они обсудили это с Мортишей, так как ненавидели утаивать что-то от дочери. Это было неправильно. Она должна была знать, как он её любил.

– Сказал, что, если всё пройдет успешно, и его, наконец, снимут с учета… Он хотел сделать тебе предложение, дочка… Просил… Нашего благословения, – протянул он кольцо в её маленькую ладонь, и она зажала его в своей руке, начиная дрожать. – Донован дал ему своё. Он был счастлив за сына. За то, что вы столько вместе пережили.

– Нет, – судорожно затрясла она головой, прикрывая ладонью рот и падая перед отцом на колени. Гомес сразу же накрыл её своими руками, погладив хрупкую спину, которая тряслась, как осиновый лист на ветру.

– Мы его дали, Уэнсдей… Мы его дали… – поцеловал он её в макушку.

– Нет, отец, нет, – рыдала она, задыхаясь, сжимая своими кулаками маленький коврик, что лежал возле журнального столика. Она даже не осознавала, как хотела бы этого, просто громко плакала за невозможностью вдохнуть воздух полной грудью. Её сердце плавилось. Он отдал кольцо её отцу, потому что у него тоже было это отвратительное предчувствие, о котором они с ней так и не поговорили, пряча всё за воодушевленными улыбками и мнимой поддержкой. Ей было страшно даже представить, что сейчас было с Донованом, ведь с похорон она его не видела. Там их глаза встретились в немом отчаянии и общая боль пеплом разнеслась по хмурому небосводу. А сейчас она зажимала в руке последний символ силы их с Тайлером любви, а его отец беспробудно пил где-то уже целых две недели, не находя себе места, ровно также, как и сама Уэнсдей. Особенно теперь, когда она знала про предложение и благословение их родителей.

– Поплачь, моя малышка. Поплачь. Пусть всё это выйдет, – ответил Гомес, опуская свой взгляд. – Я не мог не сказать… Не мог не отдать его. Прости, моя родная… Прости за это…

====== Глава 2. Волшебное зеркало ======

Комментарий к Глава 2. Волшебное зеркало Хорошо, что написала заранее… Я сегодня совсем в работе. Не теряйте🩵приятного чтения. Ставьте лайки, хоть как-то настроение автору поднять.

– Ну ааа… Когда-нибудь ты ведь захочешь этого? – спрашивал у неё Тайлер, строя наивное, милое лицо и улыбаясь своей искренней улыбкой, наблюдая за ней.

– Не знаю… Возможно. Я уже ни в чем не уверена, – гладила она ему рубашку на экзамены. – Посмотри на меня. Я держу в руках утюг, и делаю это не для себя, заметь. Ранее я бы сочла это за унижение. За нарушение моих прав, как личности, и сексистские предрассудки.

В доме лишь на секунду раздался громкий смешок из его уст, и он смотрел на неё с любовью.

– Я ведь не заставляю, – ответил он, сверкая глазами.

– В том-то и дело. Я сама хочу. Это и пугает, – ответила она, пшикнув паром в воздух.

– И это очень приятно, – нежно сказал он, облокотившись на стол. – Просто… Я люблю тебя, ты любишь меня. Думаю, Свадьба – логически правильное… Решение.

– Галпин, мне хорошо и так. Я всегда рядом с тобой. Мне не нужна запись в документе, чтобы любить тебя, – резко сказала она, заканчивая с рубашкой. – Всё. Готово. Пойду за платьем.

– Ладно, – опустил он грустный взгляд, и она, заметив это, подошла к нему в упор.

– Тайлер… Посмотри на меня, – подняла она его лицо за подбородок. – Я твоя. Правда, твоя.

– Да… Я знаю, – коротко ответил он, утопая в её черных глазах.

– Тогда что не так? – спросила Уэнсдей, всматриваясь в его красивые черты лица.

– Просто мне бы хотелось. Чтобы ты стала моей женой. Когда-нибудь. Вопреки своим предрассудкам. Возможно, это эгоистично, но мне это важно, – сказал он, убирая прядки волос за её уши. – Мой отец был бы счастлив знать это.

– Что я стала его невесткой? Он точно бы провалился сквозь землю от счастья. Одно это стоит того, чтобы пожениться, – рассмеялась она, обнимая его за плечи.

– Я знаю, что когда-нибудь ты всё равно выйдешь за меня… Я этого дождусь. Просто потому что ты моя навсегда, – обняли её его крепкие руки и задрали ткань её домашнего халатика вверх, крепче сжимая в ладонях ягодицы.

– Что ты делаешь, там утюг включен, – закрыла она глаза от поцелуев на своей шее.

– Тсссс… Молчи, – подбросил он её на руки и, крепко обхватив осиную талию, направился в спальню, выдернув по пути шнур из розетки.

– Я думала, мы пораньше ляжем спать, – простонала она, пока он целовал её грудь, усадив на себя сверху её идеальное тело.

– Тогда давай ляжем… Пораньше, – не прекращал он свои действия, заставляя её выгибаться.

– Я не могу остановиться, – гладили крепкие, широкие ладони её голую задницу, прижимая ближе к мужским бедрам, но внезапно он слегка отстранился. – Ладно, давай ляжем спать. Ты права.

– Ты издеваешься? – притянула она его за волосы к своей груди, и он рассмеялся, прижимая её еще ближе.

– Так и знал… Что ты не можешь без меня, – теперь эти слова били в самое сердце. Воспоминание, что уничтожало её изнутри. Оно быстро рассеялось в воздухе, оставляя только холод деревянного пола в их комнате, где она лежала у отца на руках и зажимала в своей ладони кольцо, которое он так и не успел ей отдать…

Утром Ксавье решил приехать и проведать её. Ночью он плохо спал из-за последнего разговора с ней, и в его сны стали приходить неприятные вещи, поэтому он должен был убедиться, что с ней действительно всё в порядке.

Мортише пришлось сделать ему чай трижды, потому что она никак не могла разбудить Уэнсдей, но он и не торопился. Всё больше старался узнать у её матери, что происходит в стенах этого дома, когда его нет.

– Миссис Аддамс… Может, имеет смысл временно съездить куда-то? Я бы мог взять билеты в Грецию или Италию, у меня есть деньги, – предлагал он от чистого сердца, но Мортиша покачала головой.

– Она не поедет, мальчик… Я знаю свою дочь. Ты можешь предложить – мы не будем против. Но она ни за что не оставит этот дом, я предупреждаю тебя, дорогой, – закрыла она глаза, прислушиваясь. – Она проснулась. Скоро будет здесь.

Ксавье не понимал, как они чувствуют друг друга, ведь ничего не было слышно, и он понимал, что Мортише было виднее насчет поездки, но всё же решил попробовать вытащить Уэнсдей хоть куда-нибудь.

– Я позову её в кино. Может, она захочет сходить, – сказал он Мортише, помешивая чай.

– Да, прекрасная мысль, – кивнула женщина, улыбаясь ему. Ксавье нравился её семье. Он был спокойным, добрым и заботливым мальчиком. После событий, случившихся в Неверморе, Уэнсдей искренне извинилась перед ним, и они общались, пока она искала покой в полицейском участке и клинике, пытаясь засадить Тайлера на подольше. Но, вместо этого, внезапно поняла, что ему нужна помощь. Настоящая помощь, ведь он был поделен надвое. Чем дольше она приходила, тем больше он боролся за себя. И Уэнсдей не выдержала, рассказав правду Доновану и объяснив ему, что Тайлеру не место в обычном изоляторе, ему нужна квалифицированная помощь психиатра. Только после её слов Донован, наконец, задумался о резких сменах настроения Тайлера и сделал ходатайство о необходимости медицинской экспертизы во время судебного процесса. Так Тайлера направили на принудительное лечение. И это работало. Уэнсдей непрерывно общалась с ними и принимала непосредственное участие в его выздоравлении. Связь между ними крепла. Он всё сильнее привязывался к ней и, в конечном итоге, смог задавить в себе злобу, что сидела в сердце и не могла найти выхода. Ксавье оставалось только принять их взаимные чувства, потому что, что бы он ни делал, на первом месте для Уэнсдей всегда был Тайлер…

– Доброе утро, – промолвил Ксавье, увидев, как она заходит на кухню. На ней снова не было лица, особенно, после вчерашнего, и она уже носила кольцо на пальце. Его кольцо. Просто потому что душой уже сказала Тайлеру «да».