Текст книги "Покорение стихий (СИ)"

Автор книги: Катарис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 20 страниц)

Глава 3

Я резко проснулась от сильного чувства голода: живот скрутило так, словно я не ела вечность. На улице ещё не расцвело, а дождь всё так же глухо стучал по крыше. Паучок нервно метался по моей ноге, а в доме стало шумно.

– Что происходит? – спросила я.

– Они тебя учуяли, – встревоженно прошептал Око, намекая на семейство троллей.

– Но как? – удивилась я. – Ведь всё было под контролем. Ты столько лет оставался незамеченным, а я здесь первую ночь.

– Да, только я не учёл, что ты их любимое блюдо, а я человеком даже не пахну! – огрызнулся паук.

Слова Око пугали, но разумная паника сдалась растущему во мне животному голоду. В голове промелькнула мысль спуститься и стащить пирожок, запримеченный мной ещё на входе. Я медленно поднялась и устремилась в сторону двери.

– Ай! – меня снова укусил паук за ту же ногу: мог бы и за правую цапнуть для равновесия.

– Не смей об этом думать! – прошипел он. – Ты забыла, что всего этого не существует? Это дурман троллей – просто мираж!

Я вернулась в угол, пытаясь усмирить голод, но, видимо, зверский аппетит возбудил не морок: я действительно давно не ела.

– Око, я хотела лишь взять из шкафа у лестницы что-то съестное, – начала оправдываться я. – Никто бы не заметил.

– И чем ты предпочитаешь полакомиться у людоедов: хлебнуть зубной настойки или погрызть человеческую косточку? – зло спросил паук. – Я повторяю: все твои виде́ния нереальны!

О семье троллей и иллюзии всего, что я видела, мне рассказал незнакомый артефактник в теле паука, а я слепо доверилась ему, но правда ли его слова? Не дав мне погрязнуть в сомнениях, Око покорно сказал:

– Ладно, иди на голос.

Очень точная формулировка, ведь в темноте нелегко разглядеть крохотного членистоногого. Оставив сумку в углу, я двигалась осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, чтобы случайно не наступить на паука.

– Отлично. Стой! Теперь ложись. Да аккуратнее: без ножки меня оставишь! – командовал Око.

– У тебя их ещё семь, – не удержалась я и хихикнула, но послушно выполнила все требования.

– Смотри в эту щель…

И я посмотрела. Меня тут же начало тошнить от отвращения. Я лежала прямо над столом, с которого ещё недавно мечтала стянуть пирожок – только на нём никаких пирогов не было. Этот стол оказался настолько грязным, что, накрой его скатертью, она сразу пропиталась бы сальными следами. Прямо в центре находилась алюминиевая лохань, наполовину наполненная человеческими кишками. Рядом с ней стоял кувшин, но не с молоком, а с кровью, разбавленной сточной водой. А брат с сестрой, скудно освещаемые парафиновой свечкой, развалились на дубовых стульях и лениво смаковали остатки человеческой кисти. Старших троллей видно не было…

Вдруг раздался грохот падающей мебели – легко догадаться, что это тот самый шкаф, преграждавший путь на чердак. Скоро та же участь постигнет и бедную дверь, отделяющую нас от людоедов.

Теперь я знаю, что Око был со мной честен, но это совершенно ничего не меняет: бежать некуда, – мне конец.

– Значит, план «Б», – пробормотал паук.

Я не успела ответить: хлипкая дверь, не выдержав мощного удара тролля, сорвалась с петель и, пролетев полметра, с грохотом упала мне на голову, – я потеряла сознание.

Мгновенье темноты сменилось кошмарными муками. В ушах гудело, череп разрывался на части, я чувствовала сильную тошноту и слабость, нос резало насыщенным зловонным запахом, от которого содержимое желудка уже бы вырвалось наружу, но благо я ничего не ела.

Кажется, после смерти нам обещали вечную жизнь в райских садах за хорошее поведение? Если это так, то я в аду. Иначе как объяснить бесконечную агонию, в которой я нахожусь, по всей видимости, не первый час? Волевым усилием я резко открыла глаза: яркий свет больно ударил по зрачкам.

Я ничего не разбирала: всё стало безумно нечётким и размазанным, – картина вокруг меня плыла и кружилась.

Я не сразу поняла, что ад отменяется – я жива и всё ещё в жилище троллей, в той же комнате, которую я увидела, первый раз открыв дверь. Морок пропал. Однако помимо стола, где вяло сидели отпрыски людоедов, я смогла разглядеть остальное. В дальней части комнаты, открывая дорогу на чердак, до сих пор лежал опрокинутый старинный кухонный шкаф, рядом с которым красовались разбитые банки и лужи их содержимого. Как там говорил Око: зубная настойка – вот, видимо, она – потому что в куче этого хлама радостно блестел золотой зуб.

Я лежала в углу рядом с тяжёлыми сундуками, запах которых однозначно давал понять, что внутри как минимум хранятся трупы животных, как максимум скоро там будет ещё и мой. Слева от меня на месте камина ждала свою жертву огромная печь, куда, если немного постараться, влез бы даже взрослый тролль. Чуть дальше вместо мнимой кровати валялись тяжёлые соломенные матрацы. Я беззвучно усмехнулась: даже под влиянием дурмана я видела похожую комнату, правда, в её лучшие времена. Может, жилище людоедов раньше принадлежало прилежной хозяйке, которая однажды приютила у себя двух больших голодных странников?

Вдруг на столе я заметила забытую мной на чердаке сумку, так до сих пор и неоткрытую, – эта странность поразила меня.

Во-первых, зачем тролли-младшие взяли её и аккуратно поставили рядом с грязным кувшином, а сейчас сонно сидели, не замечая мой багаж?

Во-вторых, где их родители?

В-третьих, почему за сутки вынужденного путешествия я сама не осмотрела содержимое своей ноши?

И, наконец, почему я жива и к тому же не связана? Впрочем, на последний вопрос ответ есть. Видимо, никто не ожидал, что такая сухопарая и тощая девица, как я, сможет пережить удар дверью, да ещё и по голове. А не съели меня, потому что до этого плотно поужинали тем, кого накануне нёс глава семейства на плече.

Внутри родилась крохотная надежда на спасение. Боль будто отпускала, воодушевление росло, и ко мне возвращались силы.

Решив, что пока лучше и дальше не подавать признаков жизни, я судорожно размышляла, как тайком покинуть этот злополучный дом, прихватив с собой свою сумку и паука – Око! Почему я только сейчас вспомнила о нём? Он же был рядом, когда всё произошло! Остался ли паучок жив, или его случайно раздавили тролли, или, того хуже, прибило дверью – скорее, наоборот, смерть от старой деревяшки приемлемее, чем от ноги людоеда.

Мой взгляд вновь упал на золотой зуб, лежащий в куче мусора – что-то с этим зубом не так. Понадеявшись, что мой ментальный щит всё ещё держится и исправно работает, я доверилась интуиции. Мне жизненно необходим этот зуб: зачем и почему – неважно, нужен, и всё. Озарённая гениальной идеей, я мысленно поблагодарила Софи за минимизацию волшебства в моей жизни: даже убираться тётушка заставляла меня самостоятельно. Но я была бы не я, если бы не использовала бытовую магию в делах хозяйских. Конечно, мне пришлось немало помучиться, прежде чем я вывела парочку новых формул заклятий уборки. На самом деле вряд ли эти формулы были новыми, скорее забытыми за ненадобностью, поэтому их не преподавали в школе. Вот кому в здравом уме понадобится заклинание подметания пола, чтобы весь мусор собрался в кучку, которую после требовалось сгребать в совок и выносить? Правильно, только мне. Ведь обычное заклинание подметания предполагает, что пыль с пола просто исчезнет.

Софи женщина слишком дотошная: она периодически проверяла мою работу, – поэтому мне, как доказательство, был нужен этот несчастный мусор. Всё же пять минут возни с совком – легче, чем весь день лазить под шкафами, стараясь всё смести.

И да, для поиска потерянных вещей стандартное заклинание всё равно не подходит: ведь часто случается, что пуговица закатится под кровать или колечко потеряется, – здесь бы вам потребовался ментальный маг со сложнейшим заклятьем обнаружения, а это не по карману простым смертным.

Моя же усовершенствованная формула предполагала, что все мелкие предметы на полу вместе с пылью не исчезнут, а соберутся в небольшую кучку в определённой части комнаты: а там уже и пуговка, и иголочка, и всё, что якобы теряет тётушка, дабы удостовериться в моём трудолюбии, найдётся.

За несколько лет регулярной уборки я отточила своё заклинание так, что, несмотря на остатки головной боли, с лёгкостью представила нужный рисунок, и через мгновение рядом со мной образовалась приличная горка мусора. Правда, вместо зуба я увидела паучка. Состояние Око было печальным: его фиолетовый окрас сменил ярко-жёлтый, а ног осталось не восемь, а семь.

Аккуратно положив Око на ладонь, я прошептала:

– Ты меня слышишь?

– Тс-с… – грубо прервал меня паук. – Бери сумку и беги. Быстро!

Это безрассудно: хоть даже тролли-младшие почти дремали за столом, но они не могли не заметить, что я подойду. Однако спорить с Око глупее – наш разговор услышат точно, а момент будет упущен. Усадив паука на воротник, я резко вскочила, в два шага достигла стола, схватила свои пожитки и бросилась к двери, лёгким рывком открыла её и вылетела на улицу. Не раздумывая, я устремилась в противоположную сторону той, откуда пришла. И… ничего не произошло.

Через пару километров пробежки я выдохлась.

На улице стояла солнечная и безветренная погода, но злосчастный грибной дождь всё ещё моросил. Меня мучила жажда и голод, да и прочие потребности мне были не чужды, но обсуждать это со взрослым магом, пусть и в облике паука, мне казалось неудобным.

– Остановись, за нами не гонятся, – немного раздражённо сказал Око, болтаясь на воротнике моей ночнушки.

Я послушно плюхнулась под ближайшее пушистое дерево, крона которого слегка укрывала от дождя.

– Тебе сто́ит привести себя в порядок и запастись терпением: километра через три будет дорога. Попробуем добраться до неё к полудню. Может, кто нас подвезёт или даже накормит, – устало продолжил паук. – И покажи уже, что в твоей сумке! За дорогу придётся платить, надеюсь, у тебя есть деньги.

– И это вместо спасибо?! – вспылила я, возмущённо ожидая благодарности за спасение.

– Пожалуйста, – услышала я в ответ.

Ах он ещё и огрызается! Вредный паук – этот облик ему подходит.

– Сделай, что велено, – с нажимом приказал Око. – Благо погода на нашей стороне. Дождь – это хорошо.

– Почему?

– Запахи смывает, – машинально ответил паук. – Так, ты ещё здесь?

Ясно: дискутировать маг не намерен.

Я аккуратно усадила Око на сумку, сама же спряталась в ближайших кустах. Когда одной проблемой стало меньше, с помощью бытовой магии я вычистила свою ночную сорочку, привела в порядок волосы и собрала их в идеальный пучок.

Пусть лёгкий дождь смыл пот и все запахи, коими я пропиталась в доме людоедов, мне всё ещё требовалась тёплая ванна, а в идеале – мягкая постель. Хотя я уверена, что, несмотря на все трудности, будь у меня зеркало, я увидела бы в нём полную сил и здоровья розовощёкую кареглазую блондинку.

Обрадованная тем, что ни погода, ни тролли, ни удар головы не сказались на моём самочувствии, я смело вышла к пауку.

– Так дело не пойдёт, – недовольно резюмировал Око. – Открывай сумку!

– Но что не так? – с досадой уточнила я.

– Ты будущая ученица Академии или гулящая девка?! – рявкнул паук.

– Кто?! – я настолько оскорбилась, что не смогла придумать достойный ответ.

– Во что ты одета?! За кого в таком виде тебя должны принять?! Ты будто только с кровати встала и сразу в дорогу, – не унимался маг.

– Но так и было… – признала я.

Паук вздохнул и ещё раз указал мне на вещи.

Я, наконец, раскрыла дорожную сумку и пожалела, что не сделала этого раньше.

На дне я обнаружила приличные ботиночки – уж получше моих тапочек, в которых я бегала по дому, а последние два дня, ещё и по лесу.

Нащупав строгие туфли на каблуке, я впала в шок. Я никогда раньше не носила подобные, да и в деревне нельзя достать такие – слишком дорого.

Затем я нашла набор белья и два комплекта одежды: удобные бежевые брюки с красной клетчатой рубашкой и однотонное платье из тёмно-синего велюра, наверное, под эти шикарные каблуки.

Ещё я отыскала пустой слиток бумаги, непонятно для чего: для обучения слишком мало, а для записки чересчур странно – как правило, в ней должны быть слова.

Также я наткнулась на увесистый кошель с монетами и, раскрыв его, онемела. Софи приготовила для меня не просто пять медяков, чтобы расплатиться с извозчиком, да поесть в придорожном кафе, но и серебряные, и золотые монеты – словом, на эти деньги я могла бы купить всю нашу деревню, а потом ещё год кормить всех жителей на сдачу.

Последней находкой стала обычная большая булавка типа тех, которые прикалывают к воротничку наудачу.

Молча осмотрев оставленное Софи состояние, я схватила брючный комплект одежды и опять отправилась в кусты.

– Другое дело, – присвистнул паук, когда я переоделась в новые вещи. – Хорошо, что я заставил этих недоумков забрать твой багаж, жалко потерять такое богатство.

– То есть людоеды не сами её взяли?

– Конечно, нет, – весело возразил Око. – Если бы они действовали по своей воле, то даже не заметили бы скромную сумочку, а тебя бы сразу разделали да расфасовали по сундукам, около которых ты лежала.

Я открыла от ужаса рот.

– Да-а, – задумчиво протянул Око. – Труднее всего было внушить троллям-старшим мысль отправиться на охоту с утра пораньше, когда дома трепыхается свежий обед.

– Получается, это я должна благодарить тебя за спасение?

– Пожалуй, – довольно ответил Око и добавил. – Но и тебе спасибо, сам бы я далеко не убежал: с чердака-то спускался больше двух часов. Чёртова паутина – до сих пор не разберусь, как это работает!

Я рассмеялась и с грустью вспомнила, как плачевно выглядел маг, когда я его нашла:

– А то, что тролли-младшие меня не заметили, тоже твоя работа?

– А ты догадливая, – отметил артефактник. – Вообще, троллей-младших я пытался усыпить, но они лишь задремали: всё-таки в паучьем теле паучьи силы.

– Как ты? – разволновалась я.

– Не беспокойся, – отмахнулся маг. – Я уже успел полакомиться мухой, и мне полегчало.

К счастью, цвет Око действительно стал походить на лиловый, но насыщенного фиолета так и не достиг.

– А ножка? – с надеждой спросила я.

– Не отрастёт, – обречённо сказал паук. – Но у меня их ещё семь – жить буду. Кстати, у меня идея…

Его идея оказалась на зависть сто́ящей. С помощью сложного архикрутого заклинания, придуманного пауком за время нашего путешествия, Око притягивался бы к булавке, которую я всё же прикрепила на воротник, и выглядел, как миловидная брошь, а при желании произносил обратное заклятие и снова был свободен.

Таким образом, мы убивали сразу двух зайцев.

Во-первых, вопрос с передвижением Око решался сам собой: никто не обратит внимания на скромную сломанную брошку на простой булавке у юной модницы, плюс силы на поддержание себя в таком состоянии маг не тратил.

Во-вторых, общаться стало проще: паучок сидел рядом с ухом и мог шёпотом разговаривать со мной даже в присутствии посторонних.

Так, объяснившись друг с другом и придя к общему решению, мы с пауком потопали к дороге, направление к которой подсказывал мне маг. Не знаю, как Око ориентировался в незнакомом лесу, но через полтора часа мы достигли пункта назначения и поплелись в сторону столицы в ожидании добрых попутчиков.

– Расскажи о своей жизни, – скучающе начал Око.

Мы брели вдоль дороги битый час, а мимо нас не проехала ни одна повозка. Я тоже изрядно устала от монотонной ходьбы, поэтому охотно поддержала разговор:

– С шести лет я жила в Валиире с тётушкой. К семи годам я пошла в сельскую младшую школу, где очаровалась бытовой магией: я буквально проглатывала все пособия для детей на эту тему, стремясь сразу же применить новые знания на практике, потому в течение трёх лет я считалась лучшей ученицей деревни, – усмехнулась я.

– А потом?

– А потом мне исполнилось десять. Я перешла в средние классы, где появилась дисциплина «Основы стихийности», практику которой я успешно заваливала, ведь Софи из раза в раз повторяла, чтобы я даже не пыталась магичить в школе. Мне до сих пор непонятно почему? Пользоваться бытовой магией мне же никто не запрещал. В чём разница?

– Софи явно тебя прятала, – задумчиво произнёс Око. – Стихийная магия – единственная, оставляющая след. Она самая разрушительная, влиятельная, мощная и одновременно опасная как для применяющего её человека, так и для того, на кого она направлена.

– Но чем я рискую, разжигая камин или прекращая дождь? – вспоминая все запреты, сварливо спросила я.

– Для человека с потенциалом ниже тройки – ничем: тебя даже не заметят. С таким даром в лучшем случае всю жизнь проведёшь в рядовых, выступая пушечным мясом на первых линиях фронта во время войны. Поэтому многие стихийники с низкими показателями предпочитают оставаться в числе бытовых магов, а не позориться в армии.

– Как можно относиться к пятому подклассу, когда тебе подвластны стихии? – изумилась я.

– Просто не светиться, – ухмыльнулся паук. – Ты удивишься, когда узнаешь, что многие менталисты предпочитают стихию умению туманить мысли – и они правы. Будь у тебя восьмёрка огня и только четвёрка ментальности, чтобы ты выбрала: дослужиться до генерала или всю жизнь просидеть секретарём в суде?

– Разумно, – согласилась я. – Только это не объясняет, какие следы оставляет стихия и как можно вычислить мага, её использующего. Если огневика находят по сгоревшему лесу, то тут и бытовик справится: достаточно одной спички.

– Магия, как отпечаток пальца, у каждого своя, – подчеркнул Око. – Однако лишь стихия сохраняет ауру мага веками на том же месте, где было сотворено колдовство. В Сидоне существует особая канцелярия, занимающаяся поиском по остаточному следу как преступников, так и самородков. Так что будь у деревенской девочки всего четыре капли из десяти, о ней непременно бы узнали, даже если она бы просто разожгла камин.

Это многое объясняло.

– Единственное место, где трудно распознать стихийника, – продолжил Око, – Академия: ведь в ней переплетены миллионы следов и людей, и высших. Именно поэтому только там я смогу незаметно вернуть своё тело, пусть даже мне потребуется задействовать все четыре стихии одновременно.

Я задумалась:

– А как узнать, сколько капель у меня?

– О, существуют особые артефакты, ми́тики, – оживился паук. – Они двух видов: переносной или ручной и стационарный.

– И чем же они отличаются? – уточнила я.

– Первый имеет небольшие размеры и используется для проверки самородка из глубинки. Однако ручной показывает лишь общее количество капель, включая бытовую магию.

– Например?

– Например, переносной артефакт покажет тебе потенциал, равный двадцати семи, в который войдут пять капель бытовой магии, шестнадцать стихии и только шесть – ментальности.

– А стационарный?

– Может измерить твой уровень определённого дара, – весело пропел Око. – Однако таких митиков мало, и все они либо в Высших школах, либо – Академии. Их настраивают только на проверяемую способность. Так, при поступлении сначала твой потенциал измерят ручным митиком, а после приёмная комиссия спросит предпочтительную тебе стихию. Какую бы ты выбрала?

– Пусть это будет Огонь.

– Допустим, ты предпочла пламя, а оно оказалось слабоватым – всего четыре капли – тогда могут проверить все оставшиеся стихии, сложить уровень, отведённый на них, и вычесть из общего количества капель, чтобы прикинуть потенциал в ментальности и выше.

– Ну и зачем эти сложные расчёты? – не поняла я.

– Ты меня вообще слушала?! – раздражился Око, но объяснил. – Если стационарный митик настроен на проверку стихий, то комиссия может узнать только уровень дара Огня, Воды, Земли или Воздуха, а не артефакторики или лекарства. Перенастраивать на другую магию ради тебя артефакт никто не станет – это длительный и энергозатратный процесс.

– Ну, уж пару часов я смогу потерпеть, – буркнула себе под нос я, но паук услышал.

– Терпеть придётся долго, – Око усмехнулся. – На зарядку митика уходит минимум месяц, а после три магистра плетут сложное групповое заклинание, регулирующее работу артефакта. Именно поэтому первокурсников набирают из расчёта их стихийного дара, ментальность определяют по желанию после первого года обучения, артефакторику в середине второго, а лекарство – в конце.

– Выходит, в Академии смогут определить мой стихийный дар, – воодушевлённо выпалила я, – даже его уровень!

– Конечно, если ты хоть раз в жизни его использовала, – безразлично подтвердил маг. – Если нет, то ни одной капли потенциала ты не увидишь, будь их у тебя в запасе хоть десять.

– Но я не обращалась к стихии… ни разу… по крайней мере, я этого не помню, – прокомментировала я и тут же вновь воспрянула духом. – Я же знаю все заклинания из «Основ стихийности для средней школы» наизусть. Давай, сейчас и попробуем!

– Ага! – огрызнулся Око. – Ты наследишь, а мне за тобой убирай.

– Но ты опытный маг, – парировала я. – Разве тебе сложно?

– Кажется, кое-кто забыл, что я всё ещё беглый преступник?

– Нет, но к моменту, когда обнаружат всплеск магии, нас здесь уже не будет, – не унималась я.

– Угу! Спрячемся в лесу под кустом, – съязвил Око. – Нет, я сказал.

– Вторая Софи, – обиженно назвала я паука, но пробовать колдовать без его одобрения не стала.

– А почему ты жила с тётушкой? – сменил тему маг. – Напомни, где твои родители?

– Погибли, – пожала плечами я.

– А кем они были? – уточнил паук.

– Не знаю, – я задумалась. – Софи не рассказывала мне и поставила щит, чтобы не травмировать меня воспоминаниями. Вряд ли тётушка стала бы от меня скрывать, если бы мои родители были выдающимися людьми, скорее всего, они обычные преступники.

– Странно, – сосредоточенно прокомментировал артефактник. – Защита ставится от непрошенных гостей в голове. Чтобы стереть воспоминания, твоя таинственная тётушка должна была наложить заклятье вре́менного забвения, а оно доступно лишь магистрам Академии. Софи училась там?

– Нет, – уверенно ответила я и осеклась. – Я… я не знаю. Раньше я была уверена, что, кроме школы, Софи ничего не заканчивала, ведь мы скромно жили в деревне и всегда справлялись без магии своим трудом. Будь моя тётушка магистром СиЛ, мы бы в золоте купались.

– То есть состояние из сумки тебя не впечатлило? – саркастично поинтересовался Око.

– Скорее насторожило, – призналась я. – Софи умолчала, что мы владеем такими богатствами. А вдруг это украденные деньги?

– Золото не пахнет, – ясно выразил своё отношение маг.

Я не стала спорить.

– Я считаю, Софи обманывала тебя, – после минутного молчания заговорил паук. – Может, в благих целях, но обманывала.

– Почему?

– Менталист она искусный, – пояснил Око, – скорее всего, с достойным образованием: если не Академия, то Высшая школа точно. Уверен, раз твоя тётушка скопила столько денег, то долго жила в столице или другом богатом городе и прилично зарабатывала. К тому же Софи поставила тебе мощнейший щит, который, как мы выяснили, не поддался ни одному из лучших артефактников страны, то есть мне, ни группе сильнейших троллей.

– Насчёт этого ты ошибаешься, – одёрнула его я. – Софи повторяла, что защиты хватит на год, потому периодически усиливала её, чтобы та не сломалась.

– Деточка моя, – заулюлюкал паук. – Тебя ждёт тысяча открытий!

Я скептично взглянула на лилового всезнайку: давай же, удиви меня.

– Ментальная защита ставится единожды и на всю жизнь, – ошарашил меня Око, а затем добил, – а после не чаще, чем раз в десять лет обновляется, и то, если ты занимаешь невероятно важную должность при дворе. Двух-трёх раз достаточно, чтобы навсегда прочно спрятать твои мысли от пытливых глаз.

Затем семиногий паук подобрался ко мне ближе и добавил:

– Девочке из деревушки, вроде тебя, и вовсе щит не нужен: менталистов загородом не водится.

Я опешила.

– Так сколько, говоришь, твой щит усиливали? – наигранно безразлично уточнил Око.

– Раз в полгода… – машинально ответила я и добавила, – …в течение десяти лет.

Маг потерял дар речи. Сначала он молчал и, кажется, не дышал, а потом хрипло спросил:

– Кто ты?