Текст книги "Покорение стихий (СИ)"
Автор книги: Катарис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)
Это был удар ниже пояса. Без сомнений, сплетни в Академии – дело рук той, чью жизнь я спасла, запятнав себя кровью. Губы задрожали от обиды, и я сдалась: отпустив дверь, я медленно развернулась и пошла прочь от комнаты брюнетки с прозрачными глубокими глазами.
– Бабушка умерла, – донеслось мне в спину.
Я оглянулась, вопросительно посмотрев на Саю, а она повторила:
– Если привязанный к ауре бабушки артефакт перестал работать, значит, бабушка умерла.
Глава 25
Сая лгунья – красивая, сильная, умная… лгунья! Ни единая клеточка моего сознания не соглашалась верить в смерть Сильваны, моей любимой Софи, самого родного и дорогого мне человека в мире – ни за что я не приму её кончину, никогда!
Два дня я провела как в тумане: не спала, толком ничего не ела, ни с кем не разговаривала, а на занятия ходила больше по привычке, пытаясь сгладить отчаянно скребущую душу боль. Я протестовала, искала причины не доверять артефактнице, оправдывала сбой ментального пергамента ещё неизвестным мне грандиозным планом Софи, убеждала себя в намеренной лжи Саи и даже искала ответы в библиотеке – я делала всё, чтобы не сломаться до конца. Я была на пределе… на пределе нервного срыва.
Казалось, не существует ничего, кроме меня и моей трагедии: дурацкие подколки незнакомых адептов перестали иметь значение, недовольство профессоров уже не пугало, а все нависшие надо мной проблемы утратили свою губительную силу, ведь хуже уже просто некуда.
– Неужели я тебя нашла?! – на меня налетела Тася.
Что вообще наша полуземлевичка делает в Южных садах в среду вечером? С приходом октября уже никто не спешил прогуливаться по запустелому потускневшему саду, где отцвели некогда ярчайшие кусты азалий, зелень многовековых деревьев утратила свой лоск, опав на землю почерневшей листвой, а звонкое пение жаворонков сменилось на скрипучее карканье ворон. Мне нравилась мрачная атмосфера парка – она идеально сочеталась с моим меланхоличным настроем, позволяя уединиться, наслаждаясь страданиями и самобичеванием.
– Рой стал каким-то нервным, – не дожидаясь моей реакции, начала Тася. – Вчера он запустил свои очки в стену, представляешь?!
– Теперь, наверно, аудиторию на ощупь будет искать, – грустно ухмыльнувшись, неуместно пошутила я.
– Мне показалось, что и без них он хорошо справляется, – уточнила Тася. – Впрочем, он уже надел запасные…
Будто осознав нечто важное, Тася, не прощаясь, бросилась в сторону общежития воздушников. Замечательно: я, наконец, снова останусь одна. К тому же эти её регулярные доклады о наблюдении за щуплым очкариком-извращенцем изрядно поднадоели. Сначала Тася рассказывает, что Рой надел очень мятый галстук, хотя раньше носил идеально выглаженный. Затем она замечает на его запястье повязку, которой до этого не было. Наконец, ей кажется, что парень слишком часто употребляет слово «свобода», что вообще не имеет никакого отношения к его странной тяге трогать моё бельё. Возможно, затея превратить Тасю в шпиона – не самое удачное решение, потому что одногруппница явно переигрывает, докладывая о совершенно несвязанных с нашим делом вещах. Честно говоря, я уже перестала воспринимать слова Таси всерьёз: реветь прекратила, про месть забыла – вот и ладушки.
Пока я рефлексировала, сидя на одной из лавочек для поцелуев, спрятанной в облезлых колючих кустах, солнце неторопливо ушло за горизонт, а во дворе Академии воцарилась ночь. Фонари, как назло, не загорались, а на небе не мерцала ни одна звезда. Видимо, к кровати мне придётся добираться вслепую, как Рою без очков.
За спиной послышался хруст: наверное, ёжик, – я не придала звукам значения и продолжила камнем сидеть на холодном дереве, слепыми глазами глядя в пустоту.
– Олух, другого места ты найти не мог?! – выругался знакомый властный мужской голос за моей спиной.
Я замерла, затаив дыхание, – в темноте шарился вовсе не ёжик, но, судя по возмущению, адресованному явно не мне, мужчина не заметил меня за пусть и голыми, но весьма высокими кустами, укрывавшими меня со всех сторон. Слава Эсприту, что фонари до сих пор не зажглись.
– Простите, хозяин, – отозвался низкий сиплый голос.
– Не трать моё время!
– Простите, – пресмыкаясь ещё сильнее, прохрипели в ответ.
– Что ты узнал? – снисходительно спросил тот, кого называли хозяином.
– Ничего наверняка…
– Тогда какого ляда ты меня сюда позвал?! – разозлился сильнее хозяин.
Напряжение диалога за моей спиной росло, а я тряслась от ужаса, что меня обнаружат. Зажмурив глаза, я больше всего на свете желала, чтобы сейчас голодным бурчанием меня не выдал пустой желудок – вот кто мне мешал поесть?!
– Эта самоуверенная стерва со своим папашей изрядно выводит меня из себя, – плюнул хозяин. – Пора с ней кончать.
– Но… – осёкся второй говорящий, —…вы приказывали найти того, кто ей помог.
– Ты нашёл?! – раздражённо прозвучал грубый голос.
– Почти, – еле слышно ответил собеседник. – Осталось проверить пару моментов…
– Так проверяй и заканчивай! – взбунтовался хозяин.
– С двумя?
– Так это ещё и баба! – взорвался главный. – С двумя!
– Я обдумаю, как это сделать…
– Времени у тебя неделя, если после каникул я увижу хоть одну из них, то избавлюсь от тебя. Тебе всё ясно?!
– Да, хозяин…
Вдалеке хрустнула ветка, и послышались торопливые приближающиеся шаги.
– Не место встречи, а проходной двор, – пробурчал главный и поспешил в противоположную сторону от надвигающегося непрошенного свидетеля.
Второй говорящий медлил. Он будто выдерживал паузу, чтобы не быть замеченным в компании его хозяина. Я аккуратно обернулась, надеясь разглядеть лицо подельника, но ничего, кроме темноты, не увидела. Вдруг мужчина тихонько запел весёлую деревенскую песню и пошёл навстречу приближающимся шагам.
Ещё целых десять минут я притворялась статуей, одиноко застывшей на лавочке для поцелуев, а после рванула к корпусу воздушников, спотыкаясь в темноте об некогда красивые каменные бордюры, окаймляющие мощёные, центральные тропы Южных садов. Добралась я без приключений, зашла в свою комнату, устало захлопнула за собой дверь и, не раздеваясь, упала на кровать.
После заявления Саи о смерти Софи я прекратила предпринимать попытки завести разговор с обиженным пауком, даже здороваться перестала. Око мириться тоже не спешил. Так, времени на бесцельное валяние в постели и жалость к себе у меня стало в разы больше. Сегодня, пожалуй, я пострадала достаточно, потому, едва коснувшись подушки, я провалилась в глубокий сон.
Жаль, что очередное утро выдалось недобрым. Первым, что я увидела, открыв глаза, стал жуткий бардак, наводнивший мою всегда прибранную комнату: вся моя немногочисленная одежда валялась на полу вперемежку с тетрадями и учебниками. Кажется, от холодной войны Око перешёл к решительным действиям – выжить меня захотел – друг называется.
Резко соскочив с кровати, я рыкнула и нервно топнула ногой, а затем взяла себя в руки и принялась за уборку. Софи всегда говорила, что уборка отлично помогает успокоиться – вот я и проверю – хотя бы в память о ней.
Пока я раскладывала по полочкам все нажитые за два месяца в Академии вещи, паук никак не проявлял себя: не подкалывал, не задевал, не смотрел презрительным взглядом, даже носа ни разу не высунул из своего укрытия – странно. К чему тогда это утреннее представление? Хотел показать, что научился своими лапками не только страницы переворачивать, но и всё наше жилище? Хотя… почему наше? Око же не фамильяр, зарегистрированный с Канцелярии магических существ Сидона, следовательно, в моей комнате ему не место. Пусть только попробует напакостить мне ещё раз – я быстро ткну его паучью мордашку в пункт 4.8 свода правил Академии СиЛ!
Воинственно настроенная, я отправилась на занятия. Сегодня обычно равнодушный к моему присутствию на потоковой лекции профессор Лик проявил к моей персоне особое внимание, но, учитывая, что мы наконец-то дошли на «Общей стихийности» к Воздуху, в вопросах преподавателя не было ничего удивительного.
– Можете ли вы наглядно продемонстрировать магию Воздуха? – скептично поджав губы, спросил рыжий профессор.
– Без использования подручных предметов? – уточнила я.
– Без, – широко раскрыв глаза, воодушевлённо произнёс Лик. – Только силу стихии.
Я на мгновенье растерялась, ведь изначально я хотела ошарашить профессора, отлевитировав его журнал на свою парту. Как показать мощь прозрачной стихии?! Не «Асфик Хомо» же применять к преподавателю? Я не удержала нервный смешок.
– Не можете, – заключил профессор и поспешил найти новую жертву. – Мисс Таисия?
Никто не отозвался.
– Группа Воздуха, мисс Таисия, – с нажимом повторил молодой профессор.
– Она сегодня отсутствует, – прогремел Тинг, озираясь по сторонам в поисках Таси.
– Что же… – Лик растерянно смотрел в список нашей группы, пытаясь найти среди нас хоть одного способного адепта.
– Могу! – резко подскочила я.
Профессор поднял на меня удивлённые глаза и вопросительно потряс головой.
– Мощь стихии! – объявила я.
Окна аудитории резко распахнулись, впуская в помещение холодный октябрьский ветер. Сначала тяжёлая воздушная волна прокатилась по нашему ряду, смущая моих одногруппников и заставляя их посильнее укутаться в форменные пиджаки. Затем ледяной поток синхронно захлопнул учебники всех землевиков, перекинувшись на прилизанные причёски педантичных водников, превращая их волосы в объекты артхаусного искусства. После податливый ветер игриво задрал юбки всех адепток в алой форме, вызывая одобрительное улюлюканье со стороны парней, и, наконец, невидимой спиралью обвил профессора и мягко усадил его в учительское кресло около стола. Послушная стихия аккуратно раскрыла перед Господином Ликом журнал, поднесла карандаш и невидимой рукой вывела напротив моего имени каллиграфическое «отлично».
Как ни странно, моё показательное выступление лишь на мгновенье сбило с толку профессора. Господин Лик расплылся в искренней белозубой улыбке и с чувством произнёс:
– Слышал, вы почти месяц занимаетесь с Господином Фарлагом. Превосходный результат! Чувствуется рука мастера!
Пока я, багровая от смущения, вспоминала слова благодарности за такую высокую оценку, профессор спустил меня с небес на землю:
– Надеюсь, на экзамене после каникул вы проявите себя не хуже. Я обязательно загляну! Не подведите!
Ох, не знаю, профессор Лик, ох, не знаю.
Оставшийся день я провела под заинтересованными взглядами первокурсников, коих раздирало любопытство: неужели я действительно с Фаром не шашни всё это время крутила, а усердно занималась развитием стихии. Приятно, конечно, замечать, как многие адепты, которые не стеснялись обсуждать и осуждать меня в лицо, теперь стыдливо склоняли голову, встречаясь со мной глазами.
Однако боюсь, безусловный талант Фарлага не имеет к сегодняшнему фантастическому представлению отношения. Это был внезапный порыв, основанный на чистом безумстве, о котором я некогда вы́читала в подаренной Жаком книге. Почему я вдруг решила проверить теорию, что можно пользоваться магией, тем более управлять стихией не задумываясь? Ещё сильнее непонятно, как у меня это получилось – получилось ведь?
Как жаль, что свои открытия я не смогу ни с кем разделить. Софи нет рядом – мысли о её кончине я отказываюсь принимать. Око со своими обидами перешёл все границы. с Корой и Дорой, как оказалось, я недостаточно близка, чтобы быть откровенной настолько. А Фарлаг сам не свой после вести о свадьбе одной из близняшек.
Кстати о Фаре, новость о женитьбе Коры его то ли слишком расстроила, то ли оттолкнула от меня, как от дурного вестника, но энтузиазм в наших занятиях пропал. Во вторник я три часа наизусть рассказывала содержание пособия по «Основам магии Воздуха», который я заучила уже до дыр; вчера полчаса левитировала этот самый учебник, затем была свободна без язвительных комментариев и отработки «Асфик Хомо»; а сегодняшнее и завтрашнее занятие Фарлаг вовсе отменил.
Да и выглядел преподаватель неважно: весь осунулся, его худые руки стали ещё тоньше, внезапно исцелённое косоглазие вернулось, а под глазами зияли тёмные круги, выдающие его недосып и ужасное похмелье – точнее, похмелье выдавал специфический аромат, исходивший от Фара, но круги только подтверждали мои подозрения. Кажется, ничто человеческое нашему абсолютному стихийнику не чуждо: неудавшуюся любовь Фарлаг решил утопить в вине, или что он там предпочитает?
– Мира, ты помнишь? – прошептала на ухо Дора, подойдя ко мне со спины в столовой.
От неожиданности я подпрыгнула на месте: помню, о чём?
– Завтра вечером будь готова, – заговорщически подмигнула мне Дора. – Карета прибудет после ужина. Ты едешь со мной.
Еду, куда? Я глупо смотрела на подругу, не понимая, о чём она говорит.
– Мы планировали, что Кора сбежит прямо из Академии, но папочка продумал всё за нас, – Дора скривилась.
А-а-а! Мы обсуждаем предстоящую свадьбу Коры: наконец-то, дошло, – только что ведь об этом думала.
– Но как я могу помочь сбежать Коре из дома? – удивилась я.
– Ты её подменишь, – рассмеялась Дора. – Всё гениальное просто.
– Замуж вместо неё выйду? – поперхнулась компотом я.
– Да нет же, – закатила глаза Дора, как будто я должна была прочесть её мысли или сама догадаться о таких очевидных вещах. – Родители покинули поместье, готовясь к свадьбе, но отец приказал кучеру забрать меня с сестрой накануне торжества и запереть в комнате. К счастью, мать на прошлой неделе обновила весь домашний персонал к празднику, в том числе извозчика, поэтому кучер не знает нас в лицо. Мы с тобой сядем в карету, приедем в наше поместье, до утра нас запрут в одной из спален, а, когда спохватятся, Кора уже будет очень-очень далеко от скользкого Руди.
Спасибо, что объяснила, подруга. План Доры и Коры не внушал доверия: если близняшкам ничего за такой поступок не угрожает, то с меня их отец три шкуры спустит.
– Ты передумала? – севшим голосом спросила Дора.
– Нет, ты что? – я отбросила все сомнения. – Сделаем, как ты сказала.
Дора оставила недоеденный омлет и кинулась обнимать меня. Ну, разве после такого я буду думать о последствиях? Я крепко обняла Дору в ответ: лишь бы сработало, лишь бы сработало.
Весь вечер я провела в гостях у близняшек, наслаждаясь вкусными пирожными с чаем. Общее дело вновь сблизило нас, а я ненадолго забыла о печалях и снова почувствовала себя счастливой.
К себе я возвращалась далеко за полночь: спать особо не планировала, ведь завтра всё равно последний учебный день – высплюсь с Дорой в заточении. Стоит ли Око рассказать о своих планах или гордо промолчать?
Все вопросы отпали, когда я открыла дверь в свою комнату, где творился настоящий хаос! Стол был перевёрнут набок, кровать расстелена и завалена фантиками от конфет, вещи, которые я кропотливо складывала с утра в шкаф, теперь устроились на стуле, у которого почему-то не хватало одной ножки. На ручке в ванную комнату висел подаренный близняшками кулон, а за дверью раздавались звуки возни.
Я медленно прошла внутрь, вспомнив о чудодейственных свойствах кулона, аккуратно сняла его и надела на шею: артефакт оставался холодным, – отлично, значит, Око не сошёл с ума настолько, чтобы причинить мне вред. Я резко распахнула дверь в ванную и окончательно потеряла дар речи.
Посреди комнаты стояла закрытая банка с пауком внутри, а около ванной в тазу с грязными вещами копалось бестелесное существо, незамечающее моего присутствия.
– Где же они, где? – приговаривало полупривидение, раскидывая вещи по сторонам.
Я схватила банку, где сидел Око, – не самое разумное решение, ведь существо меня заметило, молниеносно подлетело ко мне и заорало:
– Где?!
Я испуганно таращилась на приведение и молчала.
– Где?! – повторило существо, и шторка в ванной загорелась.
Паук затарабанил по стеклу банки, выводя меня из ступора. Не моргая, я машинально открутила крышку и продолжила ошарашенно смотреть на низшего.
– Где?! – прокричал призрак, и во всех кранах включилась вода.
– Ч-что? – заикаясь, спросила я.
– Конфетки ему нужны, – расслабленно засмеялся Око.
Я перевела взгляд на паука и вопросительно подняла брови.
– Знакомься, это Бронесвальд, – вальяжно начал семиножка, кажется, семиножку апокалипсис в ванной совсем не смущал. – Он… не знаю, к какой касте его отнести, короче, он ест твои конфеты.
– Чего?! – мой словарный запас сегодня был на высоте.
– Так сказать, магический фон в комнате нарушен из-за него, – начал объяснять Око.
– Почему? – продолжала я блистать своим лексиконом.
– Откуда я знаю, как видишь, он не очень общителен, когда голодный. Имя сказал – и то хорошо.
– Где? – уже спокойнее спросил Бронесвальд.
– Серьёзно, нужно принести для него конфеты, – посоветовал Око как ни в чём не бывало.
Меня так задел тон паука, тиранившего меня несколько дней своим игнором, а теперь просящего какие-то сладости для неизвестной сущности, что его слова стали для меня последней каплей терпения – всё, хватит с меня сожителей! Я развернулась на пятках прямо перед великим и ужасным Бронесвальдом, уничтожающим мою ванную; поставила банку с пауком на раковину – пусть сам со своим голодным дружком общается; и вышла из комнаты, чётко намереваясь ворваться к Кайлу и закатить коменданту скандал за выданное жильё с сюрпризом.
Я бегом преодолела пролёт восьмого этажа, седьмого, но, когда я почти спустилась на шестой, меня отвлёк шорох за спиной, кулон на шее стремительно стал нагреваться – не такой уж и дружелюбный оказался бестелесный дружок. Я собиралась обернуться, чтобы дать отпор неизвестному приведению, но не успела: я почувствовала резкую боль в затылке, и всё – темнота.
Глава 26
Очнулась я от жуткой головной боли и гула в ушах. Во рту застыл солоноватый привкус железа, а кожу под носом будто стянуло плёнкой. Мне зверски хотелось пить.
Я с трудом открыла глаза: пришлось напрячься, чтобы сфокусировать свой взгляд и избавиться от плывущей, нависшей над ним пелены. Вокруг темно – единственное, что я успела осознать, мгновенно потеряв концентрацию: картинка перед глазами размазалась, превратившись в сплошное серое мутное пятно. К горлу подступил тошнотворный ком.
Глубоко втянув воздух носом, я сморщилась от жгучего покалывания внутри него. Череп будто сдавили железные клешни, продолжая медленно и методично сжимать, постепенно увеличивая давление. Я зажмурилась и напряглась, борясь с нахлынувшими на меня приступами вялости и головокружения. Задержав дыхание, я прислушалась: сквозь неразборчивый шум продирался лишь звук сбивчивых ударов моего сердца. Я резко выдохнула.
На мгновенье сознание прояснилось: я поняла, что сижу на деревянном стуле, по удобству напоминающем тот, что стоял в моей комнате. Мои ноги примотаны к ножкам так, что не касаются пола, а руки туго перевязаны за спинкой.
Сквозь заволокшую глаза дымку я увидела очертания шкафа и стоя́щей перед ним кровати – обстановочка точь-в-точь как в комнатах адептов Академии СиЛ. Я повертела головой, чтобы окончательно убедиться в своих догадках, но интерьер вокруг вновь смазался, меня охватил жар, а желудок внезапно сократился, вызывая рвоту.
Я выплюнула на себя остатки вечерних пирожных и закашлялась. Гортань пекло так, будто я намеренно выпила кислотный кипяток. Сердце забилось быстрее, а лоб покрылся испариной. Я запрокинула голову назад и, как рыба, ртом глотала прохладный ночной воздух.
Мне стало легче. Пульс успокаивался, дыхание становилось глубже и реже, а температура будто начала спадать. Я увидела за своей спиной окно, сквозь которое, кроме крон двоившихся или троившихся деревьев, ничего нельзя было разглядеть.
Я усилием опустила подбородок – меня замутило снова. Я закрыла глаза и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям: звон в ушах слабел, но пульсирующая боль блуждала от правого виска к затылку. Я вспомнила!
Я вспомнила, что шла скандалить с комендантом из-за непрошенного сожителя… или двух – не знаю, хотела ли я действительно раскрывать Око. Я точно спускалась по лестнице, потом нагрелся подаренный близняшками артефакт… провал.
– А-а-ай! – взвыла я, когда затылок прострелило болью.
По голове мне точно прилетело, иначе бы не казалось, что мой череп превратился в любимую наковальню бешеного кузнеца. Я вновь закинула голову и уставилась в потолок – в таком положении моя мигрень будто притупилась, а ради минутного облегчения я была готова вывернуться как угодно.
Где же я? Глаза привыкли к темноте, но я не спешила двигаться – ещё одного прилива тошноты я не переживу.
– Не переживу, – заплетающимся языком, сказала сама себе и усмехнулась.
Из скольких передряг я уже выпуталась? Не без потерь, конечно, но я же выпуталась. Нужно оставаться оптимисткой: сейчас вот немножечко посижу, отдышусь и разнесу к чертям эту убогую комнату – чьей бы она ни была!
Кстати, а чего это я скрючилась в неудобной позе, когда я стихийник с нехилым таким потенциалом? А ну-ка…
Я призвала стихию Воздуха, но вместо магического отклика в ушах забили барабаны, череп вновь сжали металлические тиски, во рту почувствовался солоноватый привкус, а перед глазами заметались белые пятна – поняла: пока без магии.
Я приняла самое удобное положение – запрокинула голову наверх – и расслабилась. Шум в ушах стих, лишь звуки шелеста листвы хлипкими отголосками долетали до моего сознания. Я будто бы одна находилась в этой башне, но ведь это невозможно. Хотя…
Я перебрала в голове все общежития, предназначающиеся для учеников СиЛ, но вид на Лес Мрака был лишь в башне Воздуха – да ну, это бред какой-то! От нашего общежития до первых деревьев метров сто, а ели за окном то и дело пытались влезть внутрь, царапая стекло… Форточка! Она распахнута: вот откуда здесь сквозняк. Интересно, если я закричу, меня услышат?
Я уже открыла онемевший рот, но осеклась. А вдруг тот, кто меня похитил, поблизости? Стоит ли выдавать, что я очнулась? Э-э-э, нет! Никаких промахов – всегда успею поорать.
Где же я всё-таки нахожусь? Как же не хватает подаренной Жаком карты, ведь на ней было отмечено так много: неисследованный мной Сад иллюзий, хижина Безумного мага, заброшенная библиотека, полигон и… две башни, но в которой я?
Если в бытовой, то рядом обязательно есть кто-то из персонала. Этот кто-то либо поможет мне освободиться, либо добьёт – скорее второе.
Однако очутиться в безымянной башне не лучше – совершенно не знаешь, чего ожидать.
Вывод: пока на помощь я никого звать не стану, но и сидеть сложа руки – тоже.
Я попыталась освободить кисть от тугой повязки, но тщетно: конечности затекли, меня одолевала непрошеная слабость, а сухость во рту усиливала клокочущую жажду, нервируя меня всё сильнее. Я дёрнула плечом раз, второй – безрезультатно, попробовала сжать пальцы – не вышло, я не чувствовала их.
Я поддалась панике. Что со мной? Где я? Почему?! Я яростно старалась избавиться от оков, но единственное, чего я добилась бесконтрольными ёрзаньем на стуле, – упала вместе со стулом на пол. Боль, прострелившая ушибленное левое плечо, кротко пробежала по шее и осыпалась градом мелких камней на затылок. Картина перед глазами вновь смазалась, давление в голове усилилось, и меня снова стошнило.
Мне хотелось бы всё изменить: не выходи́ть из комнаты среди ночи, помириться с Око, не подслушивать чужие разговоры и научиться управлять даром, прежде чем из-за отсутствия контроля я убью человека – что угодно, лишь бы сейчас не лежать обессиленно здесь, в луже собственной блевоты, не имея возможности не то чтобы воспользоваться магией, но и отвернуть лицо от содержимого моего желудка. Мерзко, тяжело и жалко.
Шмыгнув носом, я тихо заскулила, разбавляя тёплую рвотную массу своими ничтожными слезами.
Я не заметила, как уснула. Кажется, я на мгновенье моргнула, и, открыв глаза, увидела, как комнату уже наполнил свет, а лужа под щекой высохла, отпечатавшись на лице тугой корочкой.
Я почувствовала себя намного лучше, будто сон действительно лечит. Голова всё ещё болела, но больше не кружилась. Плечо не ныло от внезапного удара об холодный пол, а, может, я настолько сильно передавила руку, что уже и не чувствую увечий. Глаза не застилала пелена, но во рту стоял всё тот же солоноватый железный вкус, а я зверски хотела пить.
– Я смогу, – я прошептала себе под нос и, сконцентрировавшись, начала плести заклятье из школьной программы – собирать из воздуха каплю.
Я представляла простую схему заклинания так чётко, будто передо мной лежал раскрытый учебник. Я даже улыбнулась, предвкушая успех. Для закрепления результата я влила в формулу больше силы, чем того требовалось, но… ничего не произошло. Совсем ничего: ни капли, ни апокалипсиса!
В чём дело, если я ощущаю бурлящую внутри меня магию?
– Мира, ничего… попробуй ещё раз, – шептала я сама себе и пробовала снова.
Я сплела заклинание раз, второй, десятый: единственное изменение, которое я почувствовала – ужасную слабость и желание спать, будто мой резерв опустошался с тройной скоростью.
Вдруг дело в том, что стихия Воды пока мне не подчиняется? Хорошо, я могу работать с Воздухом.
Я собралась и медленно стала строить заклятья из пособия «Основы стихии Воздуха», который Фар заставил меня выучить наизусть, – прямо по порядку начиная с первой страницы. Шаг за шагом я старалась сделать хоть что-нибудь, от призыва ветра и до левитирования стула, – ни-че-го! С каждый неудачным заклинанием мне становилось хуже и хуже: перед глазами рябило, в ушах стоял гул, виски простреливали тонкие резкие молнии, тело пробирала дрожь, а из носа пошла кровь.
Я прекратила попытки колдовать. Отсутствие прогресса – тоже результат: я хотя бы знаю, от чего мне становится плохо.
– Я выберусь, – уверяла я себя, бесцельно глядя перед собой.
Время текло медленно, хотя мне казалось, что на этом пыльном полу я провела уже вечность. Наконец, головокружение отступило, и ко мне вернулось ясное зрение: как я не заметила раньше? Рядом с кроватью всё это время меня мирно ждала открытая дверь – открытая!
Счастье и надежда наполнили меня до краёв. Я почувствовала в себе новые силы бороться, а улыбка сама приклеилась к лицу.
Теперь я буду аккуратнее: не стану тратить силы зря, вертясь, как уж на сковородке, и напрасно призывая магию, – мне нужен другой план.
Вдруг я услышала движение в коридоре. Спокойные шаги приближались к месту моего заточения. Я замерла и сжалась, предвкушая нечто страшное. Что делать? Притвориться, что я всё ещё без сознания или заорать? Пульс участился, дыхание спёрло, а я прикрыла глаза, сквозь тонкую полоску ресниц глядя на дверь.
Шаги стали громче. Он приближается! Кто он, я не знала, но заранее боялась. Ужас сковал меня сильнее верёвок. Ну же, покажись!
Мимо комнаты, где находилась я, прошёл… Рой? Он даже не посмотрел в мою сторону. Я под пологом невидимости?
Шаги одногруппника удалялись, а я испугалась, что вот-вот потеряю свой единственный шанс на спасение.
– Ро-о-ой! – заорала я. – Ро-о-о-ой!
Шаги стихли.
– Рой, помоги!
Послышался приближающийся торопливый топот.
– Рой, я здесь! – закричала я, быстро выбиваясь из сил.
Рой показался в дверях и на мгновенье замер. Его лицо выглядело обеспокоенно и удивлённо: глаза расширились, рот приоткрылся, щёки побледнели, а очки покосились набок.
– Рой, не стой! Развяжи меня! – истошно завопила я.
– Да-да, – опомнился одногруппник и бросился ко мне.
Он трясущимися руками поднял стул и принялся за верёвки.
Я облегчённо выдохнула.
– Никогда бы не подумала, что меня спасёшь именно ты, – со слезами счастья на глазах обратилась я к Рою. – Мне казалось, что ты странный извращенец. Извини. Просто когда ты был у меня в комнате…
– Мы все ошибаемся в людях, – украдкой ответил Рой, всё ещё копошащийся с моими руками.
– А я ведь даже не знаю, как здесь оказалась, – продолжала свой монолог я. – Очнулась, голова болит, рук не чувствую, мучит жажда, ещё и магия не отзывается…
Рой понимающе угукнул в ответ.
Я предвкушала вкус свободы и улыбалась, глядя на открытую дверь.
– А что ты вообще тут делаешь? – задала я безобидный вопрос, чтобы скрасить время, которое Рою, видимо, нужно, чтобы справиться с узлами.
– По делам, – коротко ответил Рой.
По каким делам? Я вспомнила своё недавнее открытие: ведь я не в одной из заселённых башен – я в лесу. Рой всё ещё копался с моими руками, и повисшее между нами молчание настораживало.
– Рой? – позвала я одногруппника.
– Что? – ответил он наигранно беззаботно, или мне показалось?
– Ты скоро? – намекнула я на руки, которые он развязывал бесконечно долго.
– Что скоро? – словно не понимая моего вопроса, спросил Рой.
– Развяжешь меня, – уточнила я очевидное.
Рой будто замер, а затем я почувствовала обжигающее дыхание у меня на шее:
– Никогда, – прошептал Рой.
Меня словно насильно бросили в прорубь: я перестала дышать, глаза потрясённо распахнулись, а тело покрылось мурашками. Всё встало на места: я только что позвала своего палача на помощь, ещё и рассказала ему, что не могу использовать стихию, – какая же я глупая!
Оценив мою реакцию, Рой довольно усмехнулся, вышел из-за моей спины, вальяжной походкой добрался до кровати и расслабленно присел.
Я заметалась в поисках кулона, который не обжёг меня, предупреждая о надвигающейся опасности.
– Это ищешь? – Рой достал из кармана подарок близняшек. – Малышка, я думал, ты умнее.
– Я тебе не малышка! – гневно прокричала я.
– Конечно-конечно, – пропел Рой и, сняв очки, склонил голову набок, увлечённо осматривая меня.
– Что тебе нужно?! – не выдержала я первой.
– Сущий пустяк, – Рой пододвинулся ко мне. – Скажи, где кольцо, и будешь свободна.
– Какое кольцо? – растерялась я.
Рой отстранился, причмокнув губами. Без очков он уже не выглядел щуплым, беззащитным подростком: выражение его лица приобрело мужественность и суровость. Я впервые увидела в нём холодного, расчётливого человека, неспособного на сопереживание. Мне стало страшно.
– Я знаю, что освежит тебе память, – игриво подмигнул Рой и вышел, оставив очки на кровати.
Я никогда не видела, что у него со зрением всегда всё было в порядке – какая ирония! А как он сыграл удивление, пытался мне помочь – я поверила. Нелепо! Всё как-то по-дурацки, бестолково.
Я будто собираю белую мозаику, где к тому же потерялась деталь – кажется, что разгадка близко, но от меня постоянно ускользает один важный компонент, без которого картина не станет полной.
– Пить хочешь? – я не услышала, как Рой вернулся.
Он пододвинул подушку к спинке кровати и, не разуваясь, залез на постель, держа в руках стакан воды.
Я сглотнула. Сухость во рту усилилась в тысячи раз. Больше всего на свете я желала выпить хотя бы каплю.
Рой улыбнулся и пригубил воды:
– Освежает! – он протянул стакан мне.
Смешно: я сижу со связанными за спиной руками, а он надо мной издевается.
