Текст книги "Panacea (СИ)"

Автор книги: -Канамуля-

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

То, что мать его была деревенской куртизанкой, принимающей всех и каждого, Юнги помнит хорошо: еще мальчишкой бегал у частокола и выл, пока та, полуголая и потная, не выносила ему миски с хлебным пойлом для свиней. Отца он даже не искал, смирился с тем, что полуволк, что еды ему требуется больше и чаще, что выдержки у него более, чем у человека, а инстинктивные аппетиты и жажда близости несносны.

Ему и в голову не приходило, что есть разделение на стаи, принципы… Он придерживался одной тактики: бери, что хочешь и никому не отдавай. Уже позже, по юности, когда Юнги обучался у толкового бандита, прознал и о грамоте, и о волчьей истории. Звучала она красиво, а самой примечательной частью стала поэтическая – о двоих предназначенных, о любви, вознесенной до божественной. Впрочем, то не помешало Юнги возненавидеть волков, тех, на кого он надеялся, но кем был унижен и не принят свояком ни при каких условиях.

Освободители же открыли Юнги новые грани и без опаски завели за кулисы. Их шестеро, укрывшихся под белыми мантиями с глубокими капюшонами, сидящих в темной круглой зале за высоким столом. Типичное злодейское сборище, претендующее на благие деяния, о сути которых знать дано не всем. Лиц их Юнги не видел, зато мог слышать пронзительные громоподобные голоса. Вслушивался он вяло и зевал, откровенно скучая. Притащили его сюда затем, чтобы он нашел некоего Тэхёна и проследил за ним.

Единственное, что в этой экспансии огорчало Юнги до безобразия: компания Сокджина, настолько эксцентричного педанта, что придушить его было бы редкостным удовольствием.

Они выслеживали Тэхёна без особого труда и действовали по указке, не приближаясь ближе наказанного расстояния. Тот первый раз, когда Юнги увидел Тэхёна, плавно идущего по дорожке к деревне, он запомнил до мелочей. И прирос к месту, хотя Джин пихал его в бок, шикая на то, что пора бы сменить угол обзора. Юнги не мог оторвать глаз от пепельных волос, не мог сообразить, что его так мнет изнутри, когда он видит точеную фигурку и сладостно-радушные глаза…

Юнги стал прибегать даже тогда, когда ему не приказывали, наблюдал, как Тэхён, прогуливаясь по лесу, улыбается деревьям, как бережно собирает травы и ягоды, приговаривая голосом, способным растопить и космический холод. Иногда Тэхён останавливался, чтобы перекусить и напевал что-нибудь. Юнги особенно остро переживал эти моменты, до кровяных лунок сжимая кулаки. Ему хотелось выйти к нему, хотелось спросить, что всё это значит.

Затем что-то изменилось в Тэхёне, и Юнги почуял тот запах. Тэхён больше не выглядел чистым, не пах мякотью яблок, отдавал резкостью восточной пряности, рассыпанной внутри лакомого тела другим. Случилось то, о чем говорили Ведающие. Так и должно было быть, но Юнги оттого легче не становилось: напротив, росло раздражение, ненависть к тому, кто забрал понравившееся ему первым. Чувство потери подкидывало дров, и он позволил себе идти на поводу у мысли, что может им завладеть, если проявит покорность и будет неотступно следовать исходящим приказам.

Почему среди многих полуволков важнейшим оказался Юнги, прояснилось чуть позже, после его появления среди соплеменников, обосновавшихся на севере. Юнги обнаружил себя по вечеру связанным и пьяным от какого-то зелья с кисловатым привкусом. Воспоминания сквозь дурман-траву вязкие. Но именно тогда Джин, резанув ножом по его шее, сообщил, что он Альфа. Вот, в чем его исключительность. Первый и единственный среди полукровок, тот, кого не могло быть и явиться, но он есть.

Открытие повлияло на Юнги наилучшим образом: он перестал наплевательски относиться к словам Ведающих, начал вдумываться в то, что из себя представляет и чего по-настоящему достоин, не как изгой и бродяга, а как возможный вожак. Спеси в нем заметно поубавилось, ровно как и наглости. Он прознал, что Тэхёну нравится обходительность, а для Альфы важно сохранять манеры. Другое дело, что прирожденному это дается без особого труда, а полукровке приходится переступать через характер, подавляя в себе человеческое и впадая в крайности.

…По возвращении Юнги передал Тэхёна в руки мальчикам-служкам, а затем ушел в комнату, где так и не сумел прилечь. Его вызвали Ведающие, похвалили за успех и, пожелав аудиенции наедине с Джином, попросили на выход – как следует отдохнуть.

Задумчиво помявшись, Юнги вместо поворота в сторону своих покоев, свернул в противоположную, откуда доносились одуряющие ванильные запахи.

***

Сопротивляться Тэхён и не думал, боясь, что обернется боком, если не плачевно. Поэтому терпит покорный трепет пред собой шести юношей, которые все, как один – слепы, и творят омовения в горячей купели на ощупь и молчаливо-придирчиво. Они одинаково одеты в синие распашонки, подпоясанные черными лентами, и даже двигаются почти синхронно.

Кожа Тэхёна бархатистая, матовая, впитывает дорогие масла и мыла, влажно поблескивает. Тело млеет, и пар размывает усталость, поднимаясь выше и выше… Тэ задрал голову, устроив ее на мягкую подушку, вовремя подсунутую внимательным слугой.

В потолке мраморной круглой купальни зияет вытянутое овальное окно, что глаз, зрящий сумеречно-серым. Вот-вот моргнет и рассыплет по плитке пола осколки. Где-то вне этих стен наверняка по-летнему безмятежно.

Чем Тэхён обязан такому приему, он подозревает. Кровь, текущая в его жилах, нужна не одному Чонгуку. Он представляет собой и спасение, и проклятие.

– Мы на юге, правда? – Тэхён спросил безо всякой надежды, но один из юношей едва заметно кивнул.

Да и без его ответа Тэ догадывался. После водных процедур его завернули в большой махровый халат и отвели в светлую спальню, богато обставленную винтажной мебелью и украшенную портьерами цвета изумруда. Из окна наконец-то показался и пейзаж с высоты скалистой крепости: мазки лесной полосы, межующейся с лугами, а дальше – бирюзовая морская линия, подкрашенная розоватым контуром горизонта. Здесь только-только вступает в свои права рассвет.

Тэхёну вдруг стало тоскливо и страшно, сжалось сердце. Еще ощутимее расстояние между ним и Чонгуком, еще туманнее проступающее будущее, прибереженное и такое неизбежное. Что бы там ни было, без Чонгука оно бессмысленно.

Пажи осторожно отвели его от окна и усадили на пышную перину кровати, принялись набожно вытирать влагу с кожи, натирать жирными кремами, пахнущими умопомрачительно и душно, окутали белоснежными одеждами и расчесали платину волос. Тэхён насилу сдержался, чтобы не закричать, отбрасывая от себя служек, и только в глотке застрял ком.

Подготовка к ритуалу, но какому? Дадут ли Тэхёну хоть мало-мальски понятные ответы на те вопросы, что бурей разрождаются в голове?!…

Разом отвесив поклоны, юноши удалились, и Тэхён медленно шатнулся назад, упав в кладезь подушек. Он рассмотрел алебастровую лепнину, закрученную спиралями, и позолота на ней стала расплываться в глазах. До чего он бездарен и бесполезен: использование магии перекрыто, и он что подневольная пичужка пляшет под чужую дудку на стороне врага.

Обойдя комнату вдоль и поперек, Тэ решился толкнуть дверь, но его сразу же окружили безобидные на вид слуги. Значит, приставлены в охрану и вовсе не так просты. Фыркнув, Тэхён интуитивно побрел по холодным коридорам замка, преследуемый неотступными стражами, спустился в вестибюль и нашел выход к саду.

Шелестящее зеленое озеро, свежее под дуновением ветра, опаянное пьянящими запахами цветов. Меж рядов фруктовых деревьев петляет гравийная дорожка, шуршит под сандалиями. Заливаются на все голоса птицы, множатся эхом. Уж проснулись бабочки, двоятся их яркие крылышки, и утренний свет зажигает росинки, что жемчуга.

Улыбка получается грустной. Если бы мир не катился к черту, Тэхён бы предпочел жить здесь с Чонгуком и не знать бед. Он обернулся, разглядывая монументальный замок, три башни которого тянутся к небу и прокалывают облака пиками. Шершавый камень стены точно горит, оплетенный яхонтом плюща и бугенвиллии.

Любоваться случилось недолго. Пажи вдруг склонили головы, и Тэ пришлось повернуться на приближающийся звук шагов. Тот самый Юнги не стерпел наблюдать издалека и объявился. Лицо его держалось на грани смирения и восторга.

– Вот ты где. Красиво тут, правда?

Тэ предпочел промолчать и повести плечом, будто бы слова Юнги его не трогают совершенно. И хотя он догадывается, что волк не является зачинщиком развернувшегося безумия, повода доверять ему тоже нет. Тэ двинулся вдоль цветущих пестрых фрезий, и Юнги ступил следом, не смея лишний раз взглянуть на ведьму.

– Кто ухаживает за садом? – спросил Тэ, остановившись.

– Не знаю, я сам не так давно гощу… – Юнги почесал затылок и потупил взгляд.

Тэхён ухмыльнулся и все же заглянул волку в глаза, а тот указал на свое плечо, пытаясь что-то сказать. Тэ замер в недоумении, а потом ощутил легкую щекотку на кончике ключицы. Там замерла бабочка с ярко-голубыми крылышками. На бронзовой коже смотрится настолько красиво, что Юнги запомнил картинку детально, чуть коснулся воздушной массы, и бабочка вспорхнула ввысь. Пальцы Юнги остались на гладком плече. Тэхён задышал чаще, задрожали веера ресниц, и волк поймал пульс на его запястье, осмелев, прижался к нему губами и попробовал устоять. Заплясавшее между ними напряжение скралось в одну точку и рассеялось, Юнги извинился и отпрянул, вернув самообладание.

Они вновь пустились в прогулку, затем присели на большой камень у пруда.

– Если не затруднит, расскажи о себе, Юнги.

Он рассказал, без прикрас и преувеличений, не выгораживая для себя особую роль, а потому Тэхён немного смягчился. Ведьмовские глаза наполнились горечью, но к Юнги он перестал испытывать неприязнь: в конце концов, тот здесь действительно не по своей воле. В минуты крайнего одиночества всегда свойственно искать родственную душу.

– Разве такое возможно? – пробормотал он. – Среди полукровок – Альфа?

– Хотел бы я сумничать, да не умею. Чего не ведаю, того не ведаю.

– Мне нравится твоя искренность, – заметил Тэ, и Юнги укололо чувство невероятной теплоты, ему захотелось подарить Тэхёну всё, что у него есть.

Да, они где-то в южных землях, да, здесь круглый год тепло и никогда не бывает снега, а лето наполовину утопающее в ливнях, наполовину засушливое.

– И в целом, здешний климат мне не по духу, – заключил Юнги.

А Тэхён впал в тяжкие раздумья. Видать, шансов выбраться у него практически нет. Даже если его уже ищут, нужно потянуть время. Но как?! Тэ отряхнулся от мыслей, повернул голову и едва не соскользнул с камня: Юнги безотрывно смотрит на него, проглатывая каждый вздох. За этим стоит притяжение, схожее на то, что вяжет Альфу и Альта̀ру, но это исключительно одностороннее, хотя и надламывает косточки. Тэхёну пришлось встать, чтобы не дразнить близкой дистанцией.

– Я всё же склонен считать, что это Ведающие распорядились частично вырезать волчьи кланы, – заговорил он. – Вероятно, они искали тебя. Или же охотились на сильнейших.

Тогда Юнги, словно обиженный уловкой, опасно прищурился и помотал головой, выдал как на духу:

– Нет, Тэхён, всё не так. Наивный. Мы с Сокджином были теми, кто занимался внесением смуты в устоявшийся звериный быт. Конечно, до меня был кто-то другой, но и я загрыз немало сородичей с тех пор, как вышел. А вышел я гораздо раньше, чем это успели заметить безголовые тюремщики – пару лет назад. Вместо меня там остался гнить похожий полуволк. Как жаль, да?

Тэхён опешил. Вот он – настоящий зверь. Приемлемо добрый образ Юнги развеялся, преломился под светом, что цветное стеклышко. Он подошел вплотную, требовательно притянул Тэхёна за талию и взял за подбородок.

– Мне плевать, что ты принадлежишь Чонгуку, – прохрипел он. – Я живу по законам изгоев, законам, которых не существует. И как бы тебе ни хотелось быть избранным рядом с этим ничтожеством, судьба покажет, что твое место рядом со мной.

Его слова обожгли Тэхёну скулу, с треском разорвав пространство между, выжав доступный воздух прикосновением к шее. Юнги сорвался, вскипел, перегнул палку, перепутав ненависть к волкам с ненавистью к поражениям.

Они не успели договорить или договориться, как воздушное соитие взглядами прервалось категоричным вздохом.

– О боже, ну хватит! – Джин закатил глаза и взялся деловито расставлять приоритеты, разнимая сцепившихся. – Юнги, тебе давно пора готовиться, а не прохлаждаться, а вот ты, ведьма, идешь со мной.

Тэхён чувствовал себя извалянным в грязи, а глядящий ему в спину Юнги замер истуканом. Ему бы разобраться с тем, ради чего он борется и что хочет спасти: гордость или сердце.

Сокджин впустил Тэхёна в небольшую сырую келью, освещенную лавандовыми свечами. Нарисованная на полу печать сияет серебристым светом, в центре крестовая дыба с кожаными обручами.

– Раздевайся и следуй туда, – приказал Джин, но Тэ не сдвинулся. – Вообще-то, я могу сделать это насильно, но предпочитаю воздействовать сначала словесно.

Никакой реакции. Джин присвистнул, и вошедшие пажи сделали всё за Тэхёна, стянули одежду и пристыженного, озябшего, потянули на дыбу, пристегнули, затянув ремни покрепче. Свесив голову, Тэ закусил губу и попытался остаться на гребне рассудка.

– Как и Альфа, который таковым не является до инициации, Альта́ра тоже обязан пройти свой ритуал по причастию к касте полубогов, – вдался в пояснения маг. – Твоя кровь еще не обладает достаточной властью, а дух полон страха. После некоторых манипуляций мы избавим тебя от всего лишнего.

Избавим. От лишнего.

Лишнего.

Голос Сокджина покатился с вершины гор лавиной и разбился ливнем о грудь. Введенный в транс, Тэ перестал улавливать боль от грянувших порезов, почти не почувствовал отвратительного привкуса густой жижи, что дали ему испить из горячего кубка. И лишь в конце он краем глаза успел заметить, что стигмы на запястьях проявились полностью, чернильными завитками нарисовав вечные браслеты.

Его отнесли в спальню и уложили. Джин коснулся метки на шее, которая затянулась до руны, безошибочно обозначающей абсолютно чужое имя. «Чонгук».

Чертыхнувшись несколько раз кряду, маг велел пажам следить за ведьмой, а сам с грохотом покинул покои.

***

Пробудившиеся Ночные оживили город: послышался и стук кузниц, и кипящий пар заработавших предприятий, и бурлящий поток разговоров, передвижений, детских возгласов, воскресло царство запахов, сладких, пряных, прожаренных и вкусных.

Наутро Чонгук едва ли узнавал еще вчера мертвые окрестности. Зато ему стало много легче на душе. Всего одна ночь в родных краях залечила давно ноющие раны. Завтрак оказался вкуснейшим из всего съеденного, жена дяди Вольвана одной из самых замечательных женщин – веселая и острая на язык, а Чим с Хосоком неожиданно стали казаться родными.

Дядя с горем пополам согласился на родственную схватку и выиграл, а затем Тай показал друзьям все красоты города. И все это пока Намджун с Вольваном в обрядной занимались возвращением силы. Перед этим Надмжун попросил у Чонгука какую-нибудь вещь Тэхёна, и тот, нахмурившись, отдал припрятанную тесемку с его запястья, которую хранил еще с первой встречи. О сути Намджун так рассказать и не потрудился.

К обеду маг уже мог похвастаться неординарными магическими способностями, творить волшбу из воздуха и отвечать на самые каверзные вопросы всезнайки-Хосока. Назначенная на вечер инициация всполошила народ, но ненадолго: Ночные весьма спокойны и рассудительны, восприняли мудро, подготовились, как следует.

Перед самым выходом в обрядную, Чонгука посетило жгучее видение, распоровшее кожу изнутри, он пошатнулся, оперся на подставленное Чимином плечо и натужно выдохнул:

– Тэхён…

Намджун переглянулся с Вольваном.

– Причастили, значит. Надо торопиться, – рыкнул тот.

Все жители, от мала до велика, одетые в черные накидки, битком набили Храм и площадь перед ним, замерев в тесном единении. Чонгуку велели оголить торс, дали испить вина и, уложив на алтарь, немедля приковали. В отблеске зажженных факелов он влажными глазами смотрел на знакомые лица: испуганного Чимина, Хосока, суровых и сосредоточенных дядю и Намджуна.

После предисловия на древнем языке, прогремели барабаны, подбираясь под фоновый монотонный ритм. Очертания поплыли, закололо мышцы. Грянул раскат голоса Намджуна, блеснуло лезвие, и Храм наполнился отчаянным вскриком боли, тенью вскинувшегося тела. В животе Чонгука по самую рукоять оказался раскаленный кинжал.

Чим было кинулся вперед, но его задержал Хосок, тревожным взглядом объясняя, что так и надо. Волки волнами опустились на колени, притянуло и Чимина. Хосок перенял у одного из волков бубен, Надмжун зачитывал заклинание, перекрикивая Чонгука, кидающегося от облика волка к человеческому, от рычания к крику. Звенели цепи. Его кровью Намджун обмазал лоб Чимина, дал слизать с пальцев и лишил сознания.

…Чонгук бежал по лесам лапами предков, смотрел их глазами и видел, как погибают сотни, как горят в огне, распадаясь в пепел. Он становился частью одной общей доли, носителем памяти, его тело разрывалось и сшивалось заново, втискиваясь в узкие переходы и переливаясь из сосуда в сосуд. И так по нескольку раз, пока обессиленный разум не накрыло чернотой, допустив до синеватых чертогов безболезненного течения. Там не было ничего, кроме водопадов, стекающих в самые ребра. Чонгук перестал бояться, наблюдая за тем, как отскакивают от воды камешки… и сквозь эту воду он увидел лицо Тэхёна, увидел цветущий сад и чужака, прикасающегося к нему, чужака, берущего его в ложе и замыкающего руки на резных лопатках, тонущего между сладких бедер и срывающего с алого рта поцелуи.

И Чонгук увидел войны, полыхающие города из прошлого, но рядом с ним вдруг предстал Чимин, а это значило, что у подножия – будущее. Рассвирепевший Чонгук истреблял людей, ведя за собой Ночных, собирая племя в одно целое. А напротив застыла фигура предателя, стремящегося изничтожить волков, и толпы людей и волшебников шли за ним, а впереди развевались белые одежды, и слезными озерами застыли ласковые глаза.

Тэхён. За что…?

Он не смог спросить, подав мечом вперед и вспоров ему живот. Рубиновая струйка, стекшая по подбородку, знаменовала улыбку, полную облегчения.

…Новый мир встретил Чонгука с криком, севшим до хрипа и шепота, он отчетливо расслышал:

– Так примите же нового Альфу!

И подземелье точно сотрясло вулканической мощью синхронного «Да!».

Как и ожидалось, не осталось и шрама, а изменения Чонгуку приглянулись: левое плечо напрочь покрылось орнаментом татуировки, да и взгляд стал серьезнее и глубже. Видна стать, порода, сила. Теперь это самый настоящий Альфа. Не понравилось ему только одно – видение во время инициации, видение-зло.

Намджун так и застал его перед зеркалом вполоборота.

– Любуешься?

– Было бы чем… – махнул рукой Чонгук и набросил рубаху. – Ты ведь знаешь, о чем я скажу.

– Знаю. Каждый, кто через это проходит, может заглянуть в будущее, но оно вовсе не обязано исполниться. Всё поддается изменению.

– И тем не менее, неприятно, – поежился Чонгук. – До затмения еще два месяца. Храм – единственное место, где можно провести бракосочетание. Враг вряд ли сунется к нам без тщательной подготовки. Мы ведь оба понимаем, что они забрали Тэхёна не для шантажа, и что о нас они не знать не могут. Нам нужен план, но прежде всего – исчерпывающая информация о тех, против кого мы боремся.

– Выясним, будет сделано, – прищелкнул пальцами Намджун. – Я зачем зашел-то…? Тебе бы народ поприветствовать, так положено. А потом за трапезой всё и обсудим.

Одевшись и приготовившись, Чонгук вышел из Храма. Ослепительный свет псевдо-солнца, которое заменял кристалл, ударил в глаза. На площади смиренно ожидали люди, а рядом пританцовывал Чимин и благородный Вольван, встретившие поклоном.

– Вещай, Вожак.

Он взобрался на ступени повыше. Раньше Чонгук и двух слов бы не связал, но сейчас сам себе диву дается: речь чистая, сложная, правильная и выразительная. Он рад видеть всех и каждого, рад вести за собой. Ночные вознесли Альфе дары в виде добычи, цветов, всяких рукоделий и вещиц для быта. Церемония затянулась, а потому обед у дяди стал более, чем долгожданным.

Малыш Тай просидел несколько минут с открытым ртом, любуясь братом, и Хосоку, сидевшему рядом, пришлось самостоятельно его закрывать, указав на остывающую еду.

Поделившись опасениями и догадками, Чонгук каждому дал слово, выслушав ответные предложения. В том, что Ведающие расположились на Юге – сомнений нет, это подтверждает и Намджун.

– Стремиться туда мы, естественно, не будем, – Чонгук перенял у Чимина принесенную карту. – Телепортироваться незаметно посредством магии Намджуна может только небольшая группа, верно?

– К сожалению, и Квин не всесильны, живут по порядкам мироздания, – кивнул старик. – Так что, да.

– И выкрасть Тэхёна у нас вряд ли получится, – вздохнул Чим.

– Все и не может быть так просто, – согласился Чонгук и, взявшись рассматривать карту, накрепко задумался. – Стоит ожидать нападения на своей территории, а это значит, что нужно будет увести женщин, детей и стариков.

Совет в кругу верных товарищей решили провести вечером, когда успокоился город, и утихомирились домашние. Первым делом Чонгук поблагодарил присутствующих за то, что они остаются рядом. Перемены в его характере всем еще в новинку. Из мальчика в мужчину за пару суток – не шутки.

– Итак. Как мы уяснили ранее, соваться в логово – себе дороже. Прежде всего, мне нужно узнать, как тот сукин сын – Юнги, который идет на поводу у Ведающих, может быть Альфой. Есть варианты?

– Полагаю, что с самого рождения он был ими избран в качестве экспериментальной игрушки, – поведал Намджун, подняв руку.

– Не стоит соблюдать такой официоз, старик, – рассмеялся Чонгук, – я хоть и стал серьезнее, но не настолько же. И да, я с тобой согласен. Понятия не имею, как они того добились, но задумка удалась. Зачем им в таком случае Тэхён?

– Полноценно раскрывшийся Альта́ра, как представитель от людей – имеет свойство влиять на образ их мыслей и контролировать бессознательное, – без запинки выдал Хосок. – Полагаю, в качестве управляющего инструмента Тэхён попросту не имеет аналогов. Извини за сравнение…

– Допускаю, – Чонгук прошелся по комнате и взглянул на Чимина, улыбнулся ему. – Таким образом, можем ли мы предположить, что Ведающие на этот раз столь изощренно пытаются столкнуть людей и волков, используя детскую травму некоего полуволка?

– Вполне, – Вольван почесал бороду. – Одним выстрелом двух зайцев. Тэхён, как заложник, чтобы держать нас под контролем, и он же как порох, способный поджечь устоявшийся мир, стоит только свести его с королевскими особами… Однако ж, не слишком ли глупо с их стороны сталкивать предназначенных…?

Намджун, долго думавший над тем, стоит ли высказываться на предмет постигших его домыслов, всё-таки не выдержал и, выйдя вперед, развел руками.

– Они никогда и ничего не делают просто так и из прихоти. И если додумались до того, чтобы уготовить полуволку участь Альфы, давя его мотивацией мести за испорченное детство, то наверняка подточили под него и другие части истории. Фактически, Альта̀ра не может принадлежать никому, кроме своего Альфы, ни один из волков не имеет права владеть им, но наш псевдо-герой идет вразрез с правилами.

Может быть показалось, но у Чонгука заскрипели от злости зубы. На удивление, он спокойно поинтересовался, чего ожидать в том случае, завладей Тэхёном Юнги.

– Близость на уровне кровной, в принципе, не даст сбоев: там гораздо интереснее, как кровь повлияет на Юнги, но если состоится… – он откашлялся и затянул паузу. – Если состоится близость физическая, то Тэхён начнет быстро ослабевать, потому что станет отдавать силу, но не получать ничего взамен. И именно потому, что я не думаю, будто истощение Тэхёна входит в планы Ведающих, начинаю подозревать, что у них есть еще какие-то козыри. Столкновение людей и волков может стать лишь ширмой. Им нужна не война, а какие-то весомые результаты.

– Так или иначе, конфликт они разожгут, – прикинул Хосок. – Раз так, то наверняка станут созывать колдунов помощи ради.

– Их нужно опередить, – отрезал Чонгук. – Нам придется выйти из тени и начать объединять волков, дядя.

Вольван тяжко вздохнул, подперев кулаком щеку, но спорить не стал. Резонно, что отсиживаться без дела дольше не имеет смысла.

– Я свяжусь с лучшими магами, каких знаю, – заверил Хосок. – Сейчас же приступлю. Уверен, что всех мы все равно не перетянем, но попытка не пытка. В нескольких больших городах я знаю отличных парней. Хотя бы предупрежу, чем им грозит пособничество злу…

Намджун явно смолчал о чем-то, поджав губы, и Чонгук трактовал этот жест тем, что им лучше обсудить нечто важное тет-а-тет после.

– Что ж, каждый внесет свою лепту. Дядя Вольван, мне нужна группа из наших лучших воинов, какие смогут защищать город, после чего нужно искать укрытие для остальных и потихоньку готовить отход. Начиная с завтрашнего дня я вместе с Намджуном планирую посетить самые известные стоянки, о которых нам расскажет Чимин, и поговорить с тамошними предводителями. Если они пойдут на слияние, приобщим их к стае и будем расширять влияние. В нынешних условиях я имею право пользоваться привилегией настоящего Альфы, – подчеркнул Чонгук. – Что вероятнее всего обеспечит нам поддержку. Хосок, когда договоришься с колдунами, переправляй их к нам немедленно и причащай к нашей крови, чтобы Ведающие не вздумали помыкать силой Тэхёна и ломать нас изнутри. Сам же не забудь проделать то же самое. Как вы понимаете, каждый человек, что взаимодействует с нами, обязан ради безопасности примкнуть к волкам. Привязка длится несколько месяцев, этих сроков нам должно хватить.

– Но ведь есть некоторые побочные эффекты… – уклончиво напомнил Хосок, воздев указательный палец.

– Тебя разве уже и так не тянет к волкам? – лукаво подметил Чонгук, и Хосок залился румянцем. – Поэтому вычти из расчета женщин, пожалуйста. Вербуй только мужчин. Приставляю Чимина координировать твои действия и во всем пособничать, – смягченно добавил он. – Чимин, понял?

– Так точно, вожак! Сделаем!

Расставив точки, Чонгук пожелал всем спокойной ночи и покинул помещение, предполагая, что ему спокойствия не видать еще долго. Намджун застал его на балконной террасе спустя некоторое время.

Ползающие в воздухе светлячки мерцают голубым, солнечный кристалл сменяется молочно-лунным, и зажигается подобие звезд, имитируя безоблачную погоду.

– Говори, о чем не сказал, – просит Чон, не оборачиваясь, чуя, кто за ним.

– Я боюсь, что Тэхён встанет на их сторону из-за того, что особенно нуждается сейчас в Альфе. И еще, я должен предупредить… Джин единственный из Квин, кому далась техника воздействия на память, и я боюсь, он мог ею воспользоваться.

Сжав кулаки на перилах, Чонгук помотал головой, отряхиваясь от разыгравшегося воображения, отгоняя ужасающую мысль, что он может быть забыт напрочь.

– Понятно. Но это не важно, Намджун, – выдавил он. – Главное, чтобы Тэ был цел и здоров.

– Неужто тебя не коробит то, что он станет изменять? – старик поравнялся с ним и положил руку на плечо.

– Он будет вынужден. Я не могу найти ему замену, но я и не слабею без него, пока не попробовал заново. Он же – человек, чья кровь создана для подпитки Альфы, который рядом. Всё закономерно. Я готов смириться с тем, что так он сохраняет жизнь до нашей встречи, а всё остальное пустяки. Давай не будем об этом.

– Ладно. Ты и впрямь повзрослел, – похвалил Намджун. – Ты действительно лучшая партия для Тэхёна.

До самого ухода Намджуна Чонгук постарался не показать, что до трещин сжал костяные перила, а затем и вовсе перевернул столик с вазой, усмиряя ревностный гнев. Попадись ему прямо сейчас Юнги – он бы изорвал его в клочья. Но Альфа не может действовать безрассудно, за ним уже далеко не одна ведомая жизнь.

***

Выспавшийся и отдохнувший, Тэхён озирался вокруг, не узнавая комнаты, зато узнавая хмельные глаза напротив.

– Юнги…

Тот ластился к его запястью, целовал, затем прогрыз венку, и по телу пробежалась теплая приветливая волна радости отдающего. Тэ зарылся пальцами в его волосы и откинулся на спинку, а затем позволил руке Юнги скользнуть под простынь к бедру. Он не может вспомнить, что эти прикосновения не те, он верит, что других быть не могло никогда. Юнги похорошело, он едва прижался к губам Тэхёна, надавил языком, услышал кутающий в вату стон.

И остановился, подавляя возбуждение, еще не готовый пользоваться фальшью без границ.

– Жаль вас прерывать, господа, но мы выступаем, – втиснулся Сокджин, натянув дежурную улыбку, и Юнги, точно ужаленный, поспешил выйти.

– Выступаем? – встрепенулся Тэхён, прячась за простынь.

– Всё ты проспал. Война начинается, – шепнул Джин не без удовольствия и с не меньшим подметил: – А ты хорошо справляешься, волчья подстилка. Наш предводитель весь цветет и пахнет. Поднимайся. У тебя еще дел по горло, ублажить всегда успеешь.

Он швырнул ему одежду в лицо и пренебрежительно сморщил лоб.

Спустя час они уже прохаживались по Столице, улицы которой казались Тэхёну катастрофически знакомыми.

========== 12. ==========

Ярость проступала не на лице Чонгука, но на карте, где отмечались места схваток, и пролегли жирно-красным линии главных фронтов. Враг готовился задолго до нападения, и вскрыл гнойники разом, быстрее, чем Чон успел собрать армию и окружить себя верными союзниками, поднять сопротивление.

Континент покрылся черными крестами, как покрывается чумовыми язвами смертельно болеющий. В том, что Тэхёна используют, сомнений не сталось: королевские особы, равно как и высшие чины, подписали пакт о нападении на последние волчьи пристанища. Продержались только северные бароны, до которых вражеская коллегия попросту не успела пока добраться. Да и помогают здешние устои, объединяющие усилия людей и волков. Правда, те, что из страха отказались причаститься к их крови – медленно, но верно стали стекаться на нейтральную территорию, чтобы в любой момент оказаться на стороне победителя, предсказать которого сложно из-за малочисленности волков, из-за потери их влияния и многолетнего нагнетания действительности.

Хосоку с Чимином удалось завербовать только пару десятков первоклассных магов, которых Чонгук распределял по стоянкам, отказавшимся от всеобщего объединения, но исправно согласившихся отбиваться самостоятельно и принимать коррективы главного.

Не прошло и недели, как задымили первые пушечные канонады, и засвистели стрелы, запалив леса. Королевская армия пополнялась и добровольцами, уставшими от гнета волков-каннибалов, и несогласными с политикой родных государств, надеющимися на перемены, и простыми буйными, каким всегда дай повод помахать мечом или кулаками. Брали всех.