Текст книги "Panacea (СИ)"

Автор книги: -Канамуля-

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 10 страниц)

Из лесной гущи проявлялось не меньше полусотни, и все, как на подбор – породистые и крупные, закаленные годами охоты и сражений. Одна из самых больших стай, какую когда-либо в своей жизни видел Чонгук.

========== 9. ==========

Тишина надтреснула павшей пригоршней снега с еловой лапы, ветер разнес холодную пыль дальше и ссыпал за воротник Тэхёну. Тот невольно поёжился, дотронулся до шеи, и именно в эту секунду стая выпустила первых бойцов. Два палевых зверя вышли на пятак и гордо взмахнули головами. Ощерившийся Чимин выступил вперед, Чонгук же посчитал верным остаться близ Тэхёна, прикрыв его и Хосока собой.

Схватка волков – не то, что людские сечи. Они уважают друг друга, какими бы лютыми врагами ни были, они не действуют за спиной и выражают презрение открыто. А к Чимину из южного клана оно будто нарастало с каждой минутой.

То, о чем они говорили неслышно и где-то в глубинах доступного для всех сознания, оставалось загадкой недолго: резко взметнулись выше снежные фонтаны от резаных когтистых касаний, послышалось яростное рычание и звук срывающейся плоти. Чим вступил в схватку раньше, чем Чонгук успел его отговорить, и он не вмешивался в бурю красно-белого облака ровно до тех пор, пока с места не рванул Хосок, вызываясь на помощь.

Не успел Тэхён податься следом, как Чонгук отшвырнул его в сугроб, уберегая от налетевшей зияющей пасти. Теперь они разбиты на два фронта, и там, где мелькает белая шерсть Чимина – битва явно не в его пользу. Хосок успел достать порошок и прочесть заклинание, чтобы погрузить видимое пространство в густой туман, сквозь который Чонгук успел лишь чудом благодаря чутью прикрыть Тэ от новой напасти. Но напрасно они чаяли надежду сбежать незамеченными. Стая степенно стесняла кольцо, выпуская новых и новых бойцов, желающих прогрызть чужакам глотки и обглодать человеческие косточки.

«Почему они нападают без предупреждения?!»…. – Чимин, наконец, подал голос.

«Не знаю! С ума посходили! А может, всё ты, со своей кровью предателей!», – горячо ответил Чонгук.

Хотя чувствовал: что-то здесь явно не так. Настоящие волки так бы себя никогда не повели, не опустились бы столь низко. Либо это отступники, либо ими кто-то умело руководит. Впрочем, может быть и то, и другое.

Приходилось тяжко: и защищать магов, что не поспевают сочинять заклинания, и отбиваться от сородичей. Они брали не силой, но количеством, отсекая всякую вероятность на помилование, беспощадно щелкали зубами и тянули тяжелые лапы. И молчали. После первой реплики, по всей видимости, вожака: «Зря вы сюда сунулись», – больше Чонгук с Чимином ничего не услышали.

Хосок и Тэхён бесстрашно сражались, пока оба в ужасе не переглянулись, когда не смогли собрать и простейшего наговора. Пальцы разом онемели.

– Надо уходить! – срывая голос, крикнул Хосок, указывая кивком наверх. – Это огромная ловушка! Мы все погибнем!

Тэхён напряг зрение, как только смог, разглядывая едва заметно проступающие красные нити, опутывающие прогалину куполом. Начал таять снежный покров, будто под землей начал закипать вулкан. Волкам этого замечать некогда. Некоторые из них подтягиваются нарочно медленно, наслаждаясь тем, как убывает выносливость альфы и его приятеля. Они нацеливаются на людей, и знают, что это выманит лишний выпад, пользуются.

Их всего двое, им не справиться. Чонгук отчаянно пытается что-нибудь придумать, но планов нет. Самое противное для него – осознавать собственную беспомощность.

У Тэхёна нестерпимо зазвенело в ушах, и подогнулись ноги, голову будто сжало огненным обручем. На его вымученное лицо отвлекся Чонгук, и в попытке подскочить ближе в прыжке был снесен могучим серым плечом, повален на землю.

…Мутная картинка реальности, где без конца мельтешат неистовые лунные демоны. Стали четче проступать их движения, замедлившись для Тэхёна в разы, завиднелся край оторванного плаща Хосока, пытавшегося соорудить в прикрываемом Чимином уголку самодельную взрывчатку. Тэ распознал по запаху серы. Рассвирепевший Чонгук тем временем разрывал противника на части.

Морозный воздух пропитался кисло-металлической жижей, а сетка чьей-то безумной магии стягивалась плотнее, почти закрыв темнеющее небо. Тот, кто налетел на Тэхёна, целясь в шею, не имел намерения убить, лишь навредить и отскочить прочь, окончательно вывести Чонгука из себя. Тот метнулся к Тэхёну, но снова был остановлен, на этот раз тремя тенями.

Тэхён насилу отбился от атаки, начитав на остаток магической эссенции удушье, и ту̀ша обидчика с грохотом свалилась набок.

«Используй её»…

Бархатисто-сладостный призыв. Тэхён огляделся в холодному поту, не понимая, откуда исходит голос. Внутри теплеет. Кислорода вдруг не хватает катастрофически. Задыхаясь, Тэхён добирается до ножа и вырезает на проклюнувшейся сырой земле плывущие вон из памяти буквы, чтобы собрать хоть немного энергии для простейшего исцеления и помочь остальным.

Чонгук с превалирующей над разумом яростью ломал кости преступившим ему дорогу, уже не различая месиво мышц и сухожилий. Он чует Тэхёна, каждый треск его ноющих нервов, он должен защитить его во что бы то ни стало.

…Хосок увернулся от нападения, подтянув за собой сумку и, закрутив последний моток веревки, дал знак Чимину. Тот подбросил его на закорки и сиганул между волков, прорываясь к Чонгуку.

«Вожак! Бежим!»

Однако, Чонгук пошел вразнос, задирая даже тех врагов, что уже собирались пятиться прочь, робея от пахну̀вшей мощи. Тэхён бросил жалостливый взгляд. Прибитый навалившейся болью, встать самостоятельно он не смог и прямо на глазах Хосока и обмершего Чимина резанул себя по запястью, оросив грязь алыми брызгами.

Через считанные секунды все застыли, как вкопанные, и только Хосок настороженно озирался по сторонам, отсчитывая время до взрыва.

Тэ нерасторопно поднялся с колен, воздев кровоточащую руку над головою, бледнея и беззвучно шевеля губами. Хосок распознал знакомое звенящее наполнение вакуума вокруг. Такое находится вне возможностей доступной простым смертным магии. Даже Хосок, преуспевший в изучении телепортации, еще ни разу не видел формирования перехода из ничего, без зелий, печатей, атрибутики. Тем более было неясно, откуда Тэхён черпает силы. Вокруг него же самого заклятье не складывалось, и это двинуло Хосока на страшную мысль, которую он произнес вслух, а Чимин передал Чонгуку.

Тэхён не может переместиться с ними.

Откуда ни возьмись, свистнула стрела. И еще одна – пробила одному из нападавших бедро. Лес заполнился жутким жалобным воем, подхватываемым остальным многоголосьем на много миль дальше, пробуждая застывшие фигуры от гипнотического сна.

Прежде чем успели опомниться, Чонгук, поборов оцепенение, вспорол дистанцию до Тэхёна в три прыжка, но позади уже подрывалась взрывчатка, напуская вибрации и дым, а впереди разверзалась ослепляющая вспышка.

Со всей мочи Хосок вжался в лапу Чимина. Последнее, что он увидел – исчезающие контуры черного волка, так и не достигшего своей цели и целое поле мертвых людей.

***

Хосок полагал, что они очнутся в копоти и грязи, бесхозно брошенными в снег, но слышен треск огня и чувствуется, как плещется тепло. Почти как дома. Пахнет медом и клевером.

Руки у Хосока перевязаны бинтовыми тряпицами, какие есть и не у каждого знахаря, полученные царапины уже затянулись, да и по самочувствию вполне можно сказать – тело знатно подлатано.

Открыв глаза, Хосок уткнулся взглядом в перевязанного Чимина, мирно сопящего на противоположной кровати.

Дом из древесного сруба, от устья печи и зажженных лампадок пляшут по стенам причудливые тени. На печной плите шипит чугунный чайник, а в чугунке булькает рядом что-то вкусное с пряностями. Чистое и уютное убранство: пол застелен бежевой медвежьей шкурой, под потолком на натянутых нитях покачиваются травы, соцветия и сушеные веточки, пучки чеснока и можжевельника. На двери венок из омелы, на кухонных полках целая коллекций зелий, масел и порошков, разбитых по назначению. У платяного шкафа маленький круглый столик, заваленный книгами и чертежами – похоже на рабочее место.

Из мебели на кухоньке виднеются грубо сколоченные стулья и стол, на котором в закрытых плошках ожидают яства… За окном, затянутым ледяными узорами, пляшут по кедровой ветке снегири.

Поднявшись, Хосок надел наготовленную для него одежду. Чонгука он обнаружил в дальнем конце комнаты, за твидовой шторой. Его сон казался летаргическим и глубоким, после пережитого он пребывал в покое, отличающемся от покоя Чимина. Вероятно, и лекарства для него были наготовлены иные, и заклинания прочтены другого толка. Кто бы ни был их спаситель, надо отдать ему должное – он мастер своего дела.

Затем Хосок догадался снять чугунок с рисовой кашицей и приступил к еде, покончив со своей порцией с недюжинным аппетитом. Он как раз вытирал рот, когда входная дверь распахнулась, и вошел высокий человек в толстой кухлянке.

Хосок мгновенно выпрямил спину и приоткрыл рот от удивления, не веря своим глазам. На виске пришедшего седовласого красовалась витиеватая татуировка, какими заклеймила раньше история пятерку самых выдающихся колдунов, которых и прозвали – «Квин». Поразительно: седой, а выглядит на человеческие двадцать.

Повесив одежду на крючок и преспокойно сменив оленьи унты на чуньки, хозяин избы пронес сумку с запасами на кухню и, поприветствовав Хосока, принялся раскладывать по шкафчикам еду, ссыпал в деревянную вазу добытые из поселения квашеные яблоки.

– Хорошо спалось? – спросил он, присвистывая и улыбаясь.

– Более чем… – Хосок вжался в спинку стула. – Спасибо, спасибо вам за всё .

– Ну что ты робеешь-то? Спроси давай, тот ли я столетний старик, которого вы ищете.

– По-моему, тот самый, – сам ответил Хосок и всплеснул руками. – Не верится! Да как так…? Вот это да! С ума сойти. Господи, неужели…

Засмеявшись, мудрец подхватил дошедший до закипания чайник и, разлив ароматного имбирно-коричного чая, сел напротив.

– Чон Хосок, значит. Слышал я про твои успехи, ты большой молодец.

– А как к вам обращаться?… – благоговея, спросил Хосок.

– Пожалуй, лучше назвать настоящее свое имя. Нужно быть максимально откровенным, – и, сделав глоток чаю, мудрец представился: – Ким Намджун.

Но кажется и последовавшие разговоры о том, как Намджун выходил троицу и рассказы о житие в неприветливых холодных землях, не вытравили с лица Хосока тревоги.

– Знаю, о чем ты печалишься, – заметил Намджун.

– Он пожертвовал собой, чтобы спасти нас… – глаза Хосока наполнились слезами, тем не менее, предложенный стариком пирог он взял. – Вкуснятина какая… Говорю, вот же дурак этот Тэхён!…

Тогда Намджун тяжко вздохнул, разделяя боль не меньшую.

– Конечно, я не возьмусь утверждать наверняка, но неужто ты думаешь, что Альта̀ра так просто может погибнуть? Я уверен, что Тэхён жив. И еще мне очень жаль, что я не успел вмешаться вовремя.

– Так… – лицо Хосока просияло. – Так это ты пустил стрелы, чтобы Чонгук его остановил?

– Да. На тот момент войти в купол уже было нельзя, поэтому пришлось соображать на ходу. Все равно не успели, что уж тут говорить.

– И что это было за место, кому могло понадобиться столько жертв? А главное, есть ли еще магия, способная управлять сознанием такой огромной стаи?… Неспроста ведь нас согнали в одно место.

– Правильные вопросы задаешь, – похвалил Намджун, расставил чашки по местам и тут же опустил глаза, натыкаясь на одного из волков.

На него пристально смотрел Чимин, который поднялся пять минут назад и с крайне озадаченным видом расхаживал позади, принюхиваясь, присматриваясь и ставя рожицы. Удивлению его не было предела. Он ожидал увидеть кого-то, кому придумывал шуточки о маленьком росте, а тут нате, пожалуйста, еще и голову надо задирать, чтобы на него посмотреть!

– Что за дела? Мало того, что не старый, так ты и не коротышка вовсе? Ты ж себе в той норе всю макушку отбить должен был.. – он даже разочаровался, выпячивая губу и садясь за стол.

– И тебе доброго дня, Чимин, – радушно заметил Намджун, подставляя ему тарелки. – Итак, давайте я расскажу по порядку. Я планировал найти вас раньше, чем случится то, что уже случилось. Однако, не подозревал, что враг обведет меня вокруг пальца. То место, где вы едва не пали замертво – капище бывшего Храма Луны, ныне разрушенного до последнего камушка. Раньше там совершались жертвоприношения. Я не случайно оставил в своем бывшем убежище подсказки, велящие искать меня в этом направлении. Возьмись за дело – я, проблем бы не возникло, но полезли торопыги, опередившие нас, которые и не думали, во что может вылиться внедрение в культовые места. Предки наши далеко не глупы, при каждом таком храме, статуе, важной символике остались особые меры безопасности, что действуют супротив лишь в том случае, если любопытный пройдоха лезет со злым умыслом.

– Ну хорошо, с этим ясно, наложенные чары Храма делали свою работу, почуяв угрозу, – Хосок почесал подбородок. – Вопрос в другом: кому это было выгодно? И кто натаскал стаю?

– Предполагаю, что это последний из Квин – больше некому. И действует он, скорее всего, заодно с тем преступником, что навел смуту на материке.

– То есть, кроме вас двоих больше никого не осталось? – Чим, сглотнув, вытянулся в лице. – А я думал, вы вечные, неубива…

– Остальных именно и убили, – осек Намджун. – Как убить Квин знаем только мы пятеро. Оттуда и соображение о том, что один из нас предатель и сволочь. Мы сильно перешиваем в способностях и сотню нынешних колдунов. Когда я понял, что идет травля, было уже поздно. Поэтому мне и приходится часто менять убежища. Суровый северный климат в этом плане оказался самым приемлемым. Приходится похлопотать, чтобы выживать без особых заклинаний, которые могут отследить, но в целом, мне нравится, справляюсь.

Намджун отлучился проверить Чонгука, который уже не спал, а все это время грел уши.

– Быстро восстанавливаешься, как и до̀лжно альфе, – хмыкнул Нам, подавая руку.

Не обращая внимания, Чонгук сел сам.

– Ты и вправду тот старик…? – он смерил суровым взглядом, словно обвиняя его во всем случившемся. Его заметно давит тоска по Тэхёну и чувство вины.

– Да, это я.

– Толку от тебя никакого.

Чонгук присмотрелся к Намджуну пристальнее, потянул воздух и нахмурился. Он не позволил себя осмотреть, натянул рубаху, накинул меховую накидку и вышел из избы, хлопнув дверью так, что венок омелы чудом не слетел.

– Дайте ему время свыкнуться с мыслью, что он не всесилен, – пояснил Намджун, заметив недоуменные взгляды остальных.

На улице снова снежило, крупные хлопья осыпаются на макушку и забегают за воротник. Домик у черта на куличках – на плато, окольцованном лесом, отчего безветренно, а дальше высится зазубренный перевал. Действительно, хорошее место для укрытия.

В груди так щемит, что дышать больно. Чонгук держится за часто бьющееся непокорное сердце, с рыком обкусывая губы и злясь на то, что ничего не смог поделать. Кого бы он ни обвинял, в первую очередь виноват сам. Должен был почуять неприятности. Альфа, в конце концов! Если не может уберечь любимого, какой из него лидер? Пустой звук.

Чонгук обошел вокруг дома, заприметил ко̀злы и топор, сложенные под навесом бревна и взялся за колку, чтобы отвлечься от мыслей. Разделся по пояс и крепко взялся за рукоять. Щепки летели во все стороны, кипел натруженный торс.

– Ну ты разошё-ёлся, вожак…

Он и не заметил, как давно Чим успел присесть на завалину, вытянув ноги.

– Занимаю мышцы, чтобы голова не думала о чем зря, – объяснился Чонгук, смахивая испарину.

– Дело хорошее. Там колдуны наши разговорились, я их перестал понимать, вот и решил тебе компанию составить. Намджун говорит, как вернемся с охоты, он нам занятных историй расскажет.

– А сейчас не может, что ли? – Чон взял протянутое Чимином полотно, обтер взмокшее тело и набросил одежду. – Нет у нас времени охотиться, Чимин. Надо искать Тэхёна.

– Как скажешь, – Чимин похлопал его по плечу, замялся. – Ты не серчай на меня, если что, ладно? Я и за тебя, и за Тэхёна переживаю очень. Прикипел. И полагайся на меня, что бы там ни думалось. Я в любом случае за вас.

Искренность Чимина продавила в Чонгуке проталину из стянувшей горести, он опечаленно улыбнулся и кивнул. Может быть, ему и впрямь пора учиться доверять.

Чонгуку не хотелось есть, он молча выпил чарку простой воды и с грустью посмотрел в окно. Он единственный, кто душой и плотью чувствует, что Тэхён жив, но где он и что с ним – неизвестно. И это неведение мучительнее всего. Намджун отвлекся от Хосока, с которым рассматривал рукопись.

– О, вернулись. Готовы слушать?

– Выкладывай, – махнул рукой Чим.

– Все вы знаете, что живу очень и очень долго и был свидетелем и участником Великих Войн, – начал Намджун. – Но опустим пока. Помимо этого я занимаюсь изучением волков еще с юности, если можно допустить такой период относительно меня… Долгие годы провел в путешествиях по миру, вживаясь в быт южных и северных кланов, насобирал кучу малу заметок, вёл дневники, – он обернулся на копающегося в бумагах Хосока и откашлялся, – Ну да, можешь смотреть, в принципе. Так вот… Волки. С самого Начала мира, наши цивилизации сосуществовали вместе, об этом свидетельствуют и общий эпос с легендами, и наскальные рисунки.

Намджун взял протянутый Хосоком свиток с изображениями точно переснятых петроглифов, где значились дружественные рукопожатия человека и волка, а также их совместное времяпровождение на охоте за крупным зверем, за обменом добычей и общими празднествами вокруг костра.

«Старик» отдал свиток обратно и опустился на стул, продолжая говорить.

– Вопрос всегда оставался лишь в одном: кому принадлежит ветвь первенства. По людским законам ответ на этот вопрос может служить некой привилегией. И именно люди, как вы понимаете, начали этот вопрос задавать. Правда, в частном порядке. В открытую никто и не подумывал противостоять волкам, их могущества боялись на протяжении многих веков, поэтому всегда старались задобрить и поддерживать мир, гибко подчиняясь их негласному влиянию. Вспомните историю: ни один король не пытался преступить Соглашение, в коем прописаны истины такого мира. Целый постулат оттуда: «Ради чистоты крови запрещается соитие, а также браки между людьми и волками, кроме единого Священного». И хотя завет сей был серьезен, его, поверьте, не раз преступали, а если случались дети – матери, как правило, оставляли их, убивали заведомо, либо рождали и выносили младенцев за пределы деревень, городов. Забеременеть «волчонком» считалось позором, за который клеймили и изгоняли. Немногие женщины рисковали всем, чтобы вырастить несчастное дитя.

– Есть легенда, в которой рассказывается о том, что в одной деревне все женщины поголовно вынашивали детей около трех месяцев, а все потому, что рядом находилась стоянка молодых волков, – вспомнил Хосок.

– Ага, веселая сказочка, а потом эту деревеньку сжёг, якобы, смелый ведьмак, – добавил Чимин. – Бр-р, кошмар.

– Так остались полукровки или нет? – резонно спросил Чонгук.

– К тому и веду. С ними вы и столкнулись три дня назад, – сообщил Намджун, и Хосок прищелкнул пальцами, убедившись, что ему тогда не почудился мертвый люд. – Только полуволки могли поддаться внушению магией. Как выяснилось, отступники годами собирались здесь, на севере. Я прознал о них и тоже занимался изучением. Чисто из научного интереса следил за их жизнью и деятельностью. В общем-то, хорошие ребята. Правда, в волчьем состоянии долго находиться не могут, а потому преимущественно проживают в человеческом обличье. Вы с Чимином задрали половину их клана, это большой урон.

– Тот, кто ими руководит, явно торгуется обещанием немалого могущества, – предположил Чонгук. – Ведь полукровки явно слабее нас. Потому и нападали по своим сучьим законам и толпой.

– Я разделяю твое мнение, – кивнул Намджун. – Но мы чуть ушли в сторону от темы.

Итак, продолжим. Исторически союз между нами держался очень и очень долго, раз в восьмидесятилетие подкрепляясь союзом Альфы и Альта̀ры – венцом межрасового согласия. А знаете, что дало толчок конфликтам сначала между волками, а потом и меж ними и людьми? То же чертово стремление оказаться ведущей расой.

На тот момент сфера влияния волков была обширна, охватывая почти всё и вся, экономически-правовые, социальные, научные и духовные стороны. Волки контролировали и активно вмешивались во все дела, к слову, имея достойных и весьма умных представителей. Они покровительствовали и направляли, вдохновляли и не давали людям оступиться. Ко всему прочему, магию звери не особо жаловали, почему тогда и запрещалось открывать академии, частные школы и тому подобное, волшбе учились тайно или по знахарскому типу, на учениях о травах. Все помнят, что благими намерениями выстлано…? Людям и стало казаться, что волки их подавляют вписываясь повсюду и не давая развиваться своим уникальным путем. При умном подходе, с ними можно было договориться, но когда правящая верхушка людей отличалась умом, а? Одному из наших былых правителей пришло в голову на глобальном уровне предложить на очередном собрании выяснение любопытного факта, способного расставить все точки над кочками, ибо «дальше так жить невозможно», а именно…

– Выяснить, кто же первый! – не стерпел Чим.

– Точно. Эта отчаянно глупая идея, высказанная вслух, дала толчок сомнениям представителю каждого клана и дошла даже до глав отдельных стай. А чтобы зажечь пламя раздора, как известно, достаточно иногда подбросить в нужные щели угля, чем и была та уловка. Далеко не сразу, но между волками тоже разошлась идеология «первенства». Кто-то из тамошних научных умов гнул линию вполне мирно, кто-то начал враждовать в схватках. В общем, каждая лягушка хвалит своё болото, и в этих условиях внутренних распрей, люди стали вытеснять отвлеченных покровителей прочь из городов и поселений, устраивали восстания и призвали к помощи магов – единственному запрещенному и действенному орудию.

В какой-то из моментов шаткое перемирие треснуло, и началась война. Не многие в то время понимали, во имя чего размахивают мечами. Под гласы: «За людей!», собирались целые армии. Вероятно, у кого-то и были причины ненавидеть волков за их постоянное вмешательство, за то, что они подавляют страхом и авторитетом. Годами накапливаемый ужас стал катализатором, пробудившим фанатиков и безумцев, религиозных идеологов и агрессоров, управляющих толпами. Но эта война ни в коем случае не стоила стольких невинных жизней.

Намджун перевел дух и попросил Чимина подкинуть ему яблоко, которое по мановению магии развалилось ровно пополам.

– Таким образом, больше не осталось точек соприкосновения, – вторую половинку Намджун отдал Хосоку. – Люди повсеместно нарушали Соглашение, тем же отвечали и волки, а самые ожесточившиеся, в попытке защитить и накормить родных не брезговали и человеческим мясом. Оттуда отдельная сказка о волках-людоедах.

Колдуны же стали востребованными, как никогда, их чествовали и уважали до тех пор, пока они не прибегли к вражде и между собой, гоняясь за званиями лучших. Короче говоря, если был повод повоевать – использовался повсеместно, отношения рас использовались фоновым мотивом. Но да, люди загорелись целью изничтожить волчье племя, а те, в свою очередь, с особым рвением старались истребить людей. Конечно же, не все следовали общепринятому шаблону поведения, но стихийные явления тем и опасны – не видно им ни конца, ни края, ни правых, ни виноватых…

Устав разглядывать карты и плохо разбираемый почерк, Хосок уселся по-турецки на кровать и обнял подушку, а Чим взялся за недоеденный пирог. Чонгук же сидел неподвижно и напряженно.

– Наверное, вы уже догадались, что в те тяжелые годы и должны были явиться миру Альфа и Альта̀ра, подходил их час, зрела их кровь. И они были, молодые, страстные, встретившиеся случайно и не совсем. Они могли изменить ход войны, могли в союзе влиять на сознания, очищать мысли, только так и не поспели до затмения… Альфа происходил как раз из северных, а нареченный муж его проживал на юге и тут был проездом. Укрываясь от соплеменников, ненавидящих людских «выродков», Альфа отправился на юг, где его приютила одна стая, и укрывала так долго, как могла. Оттуда и та самая причина ненависти северных к южным. В то время, как другие волки пытались объединяться против людей, эти покрывали одну из самых важных людских фигур, ни во что не ставя прошлые заслуги клана. Конечно, их выследили спустя время. Скрыться было уже невозможно, над ними висел дамоклов меч, и Альфа после совместно проведенной ночи убил любимого, не пожелав ему участи быть выпотрошенным сородичами, а затем покончил с собой – перерезав глотку и улегшись в постель к уже мертвому мужу.

Непонятные звуки. Это Хосок захлюпал носом, и Чимину пришлось к нему подсесть, чтобы утешить и дать приложиться лбом к груди.

– Что ж так грустно-то?… – взвыл он.

– Таков был его выбор, Хосок. Ну чего ты, боже, такой чувствительный? – Чимин принялся гладить его по голове.

Чонгук почти никак не отреагировал, только прикусил щеку, и Намджун заговорил вновь.

– Дела таковы, что если когда-либо Альфа кончает самоубийством, род волчий становится обреченным на вымирание на многие десятилетия, потому как проклятие самоубийцы тянется сквозь поколения, не давая волчицам плодоносить вожаками. Волки не хотели этого допустить, но допустили, о чем позже сильно жалели и из-за чего вынужденно начали собираться в мелкие, но стаи, чтобы обеспечить выживаемость. Пусть и так, но обреченные возлюбленные, все же повлияли на ход войны.

Именно поэтому, Чонгук, ты настолько важен, ты знаменуешь конец распрям, новый расцвет, эру. И по той же причине, по какой тебя ждут волки, тебя уж точно не ждут люди, заплесневевшие в налаженном и гниющем мирке, где без волчьего чуткого контроля разлагается всякая мораль. Почему я и склоняюсь к мысли, что моему давнему товарищу из Квин кто-то влиятельный нашептывает действовать супротив тебя и друзей.

– Кстати, а что насчет вашей пятерки? – поинтересовался Чим. – Как вы появились-то вообще?

– Пять больших стран нынешнего Альянса… Мы – посланные ко двору пятеро магов. Учились мы, скажем так, подпольно, в народе считались обычными советниками, но свое дело знали и старались подучиваться знаниям и у волков. В отличие от наших правителей, мы не чурались возможности проводить недели в стаях, пить дождевую воду и есть мясо, которое для нас, как для почетных гостей, даже вкусно готовили. Мы наладили тесный контакт с их жрецами, и именно им обязаны посвящением в волчьи секреты. Вы спросите, кем мы были посланы? Пока я отвечу лишь – Ведающими. Такие есть всегда, во все времена, в любом из миров.

– Что ж, такой ответ меня устроит, – улыбнулся Чимин.

– Говоришь, что волки меня ожидают? – недовольно фыркнул Чонгук. – Что-то я не особенно заметил, пока отбиваюсь от них с малых лет.

– Помни, что везде могут быть свои предатели, Чонгук. И что смерть твоих родителей не обязательно была только от волчьих рук. То могли быть и засланные перебежчики.

В повисшей паузе со смаком затрещал печной огонек.

– Ты не можешь этого знать! – огрызнулся Чон, вскакивая и глядя исподлобья. – Тебя там не было!

– Как скажешь, я просто рассуждаю… А за вожака тебя еще принимать рано, друг мой. Ты не прошел обряд инициации, ты только пока еще пахнешь, как Альфа, но им не являешься.

Чимин засвистел на фоне, и Гук догадался – этот малый знал, но не знал лишь, как преподнести, чтобы остаться целым и невредимым. Против Намджуна Чонгук выступать не решается.

– Плевать мне пока на эти твои россказни, потому что я должен найти Тэхёна.

– Мы должны, – мягко поправил Хосок.

– И найдем, непременно, – успокоил Намджун. – Ты же чуешь, что он жив. Неподготовленным тебе в мир идти нельзя, иначе наломаешь дров больше, чем нарубил их мне сегодня. Между прочим, спасибо.

Насупившись, Чонгук буркнул: «Пожалуйста» и сложил руки на груди.

– Каковы планы тех, кто не хочет моего явления в свет?

– Здесь варианта два. Либо, чтобы ничего не менялось, либо – чтобы изменилось всё. И если у них в руках будут такие удобные инструменты, как вы с Тэхёном, они смогут многое.

– Кто же эти люди…? – вытянул шею Чимин.

– Судя по масштабам разворачивающегося действа, боюсь бросить догадку, что это и есть Ведающие. Узнаю их почерк.

– Чёрт подери! – выдавил Хосок, не то испуганно, не то с энтузиазмом. – Чёрт подери…

Он мог читать о таком только в глубинах взломанных библиотек, в старых книгах, пропахших формалином.

Намджун посмотрел на Чонгука с родительским радушием. Он всё еще горячий, импульсивный, дерзкий… Иными словами, неготовый для больших игрищ волчонок, и дуется на то, что для его великой персоны так мало «можно» и так много «нельзя». И Намджун постарается успеть его подготовить. Он обязан. Это его судьба.

***

Всё тело застилала жгучая боль. Всплеск огня внутри живота, блеснувшие любимые глаза впереди… А сил дотянуться уже нет, как и вздохнуть.

Чья-то могучая челюсть клацнула позади, ухватив Тэхёна за шиворот в самый последний момент, и дальше – дальше настала погрязшая в тишине пропасть.

========== 10. ==========

Сожаления, переживания… Отчаяние. Снились целые эпопеи, смешавшиеся в тяжеловесную для разума кашу. Оборвались и они.

По векам поползли яркие всполохи, сменились тенью, будто кто-то зацепил источник света, а тот качнулся, подвешенный к потолку, пустил искорку. Искорка пробежалась где-то под затылком, опоясала грудь и подтолкнула первый осознанный вздох по обнаженному телу.

Разливался тминный чай, журчал ручейками по чашкам. Зазвучали мужские голоса: хрипловатый и мягкий, выдержанные одной приглушенной частотой, чтобы не разбудить спящего, который проснулся и решил не подавать виду.

– Лично я не поддерживаю идею заклания целой стаи, – манерно излагает один из присутствующих. – Это несколько бессовестно, пусть и оправдано. Убийства – вообще вне моей компетенции.

– Сказал тот, кто этим всю жизнь занимается… Всех не перебьем, как бы ни старались, – сурово отозвался второй. Тэхён не смог понять, отчего у него начинает колотиться сердце. – Ты, кстати, проверил капище, нашлось что-нибудь интересное?

– После того-то, как мы вероломно и намеренно взломали печать? – собеседник возмутился и, наверное, отпил чай, сочно причмокнув. – Нет, конечно. Куда важнее, что мы добились цели. Как место инициации Храм уже точно бесполезен. Да ты и сам говорил: приказ – есть приказ, бла-бла-бла.

– Если бы я действовал только по своей воле, Сокджин, я бы прямо сейчас перегрыз тебе глотку, – злобное рычание.

– Мне тоже удивительно приятно с тобой поработать.

Тэхёна пронзило взглядами, от которых стало неуютно жечь нутро. Он весь сжался и чудом не выдал себя дрожащими веками.