Текст книги "Не с той ноги (СИ)"

Автор книги: Кальтари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 10 страниц)

Но назавтра всё повторялось. Шли уже не дни – месяцы. Учёба здесь давалась проще, друзья оказались веселее, внимание интересной и обаятельной девушки льстило, а самое главное, не было никаких причин от него отказываться: в самом деле, он ведь и так уже помолвлен! А с Гермионой, похоже, всё кончено… Так что терять нечего.

Солнце клонилось за горизонт. Анжелика сидела у фонтана и пропускала прозрачные ручейки воды сквозь свои тонкие пальчики. Блики воды играли на её лице, будто бы она была ундиной, королевой подводного мира, а вовсе не земной девушкой. Тени вычерчивали затейливый рисунок, а хрупкую фигурку подсвечивали оранжевые лучи закатного солнца. Анжелика распустила светлые волосы и перекинула их через плечо. Тень сразу же закрыла половину лица. Драко подошёл ближе.

Он не хотел разговаривать, спрашивать или убеждать. Вместо этого просто нырнул пальцами в длинные волосы и притянул её к себе. Анжелика прикрыла глаза. Медленно, растягивая каждое мгновение, он прикоснулся к её губам. Они были мягкими, пухлыми и удивительно холодными. Вытащив руку из воды, она провела по его щеке пальцами, оставляя мокрые дорожки. Лёгкое дуновение ветра обожгло их льдом. Руки обвили его шею, и он почувствовал себя в объятиях не девушки, а, скорее, василиска: гибкое, уверенное тело душило объятиями, и совершенно точно знало, чего хочет. Кровь прилила к голове. Что-то было неправильно. Он не хотел её, но целовал. Вейловская магия? Обида на Гермиону?..

Не разрывая поцелуй, Анжелика встала и повела его куда-то в сторону. Драко не сообразил, в какой момент он вдруг оказался прижат спиной к шершавой каменной стене. Они оказались скрыты от посторонних глаз прочной зарослью каких-то кустов, и девушка вполне уверенным жестом потянулась к ремню его брюк. Что ж, почему бы и не воспользоваться тем, что само идёт в руки…

Их прервали нагло и грубо. Мадемуазель Дюбуа уверенно схватила юную вейлу за руку, а Малфоя – за шкирку, как нашкодившего кота. Протащив их через хлёсткий кустарник, она вытащила обоих на дорожку у фонтана и молча зарядила девчонке оплеуху. Та схватилась за щеку и согнулась – впрочем, скорее от унижения, чем от боли.

– Я сегодня же напишу вашему отцу, мистер Малфой. А пока что походите с этим. – И, не дав ему ответить ни слова, одним резким взмахом руки повесила красную метку. – На четыре недели. И если вас не исключат из Академии, считайте, что вам крупно повезло.

Драко проигнорировал её высказывание и нагнулся над Анжеликой. Та всё ещё закрывала ладонью приличных размеров красное пятно.

– Ты как? В порядке?

В её распахнутых глазах ясно читался испуг. Он взял её за руку и мягко поднял. Тонкие пальцы дрожали.

– А ты, Энжел, иди за мной. – И мадемуазель Дюбуа, развернувшись, направилась в школу.

– Не бойся, слышишь? – он попытался ободрить Анжелику, но она отшатнулась, выдернула руку и быстро побежала следом за уходящей дамой. Драко остался стоять один на узкой дорожке, вымощенной белым камнем. За его спиной медленно закатилось солнце.

========== Глава 12. В калейдоскопе дней ==========

Комментарий к Глава 12. В калейдоскопе дней

Вместо сноски:

*Стокгольмский синдром – психологическое состояние, возникающее при захвате заложников, когда заложники начинают симпатизировать и даже сочувствовать своим захватчикам или отождествлять себя с ними.

Золотой солнечный диск описал очередной круг и поднялся, освещая своими лучами одинокую сторожку, затерянную в густом волшебном лесу. Гермиона потянулась на печи и вдохнула свежий утренний воздух, проникавший через многочисленные трещины. Окна теперь были забиты деревяшками, а проём двери закрывал широкий кусок коры. В доме постоянно царил полумрак, почти такой же, как в подземельях Слизерина. Гермиона улыбнулась своим мыслям: всё-таки мужчина в доме – это удобно. Драко ничего не делал, кроме единственного раза, когда неизвестное деревоподобное существо обвалило крышу, а с приходом профессора Снейпа в сторожке стало уютнее. В первый же день, всё ещё мучаясь головой от похмелья, он заколотил окна и надолго ушёл в лес. Нашёл там здоровенное дерево, отрезал кусок коры, соорудил дверь, а на робкое замечание Гермионы о том, что в доме теперь слишком темно, хмуро покосился на печь, покопался в кучке старого хлама и соорудил подобие факела с фитилём из тряпки. Приколотил его к стене железной скобой и снова ушёл. Вернулся с какими-то травами, отобрал у Гермионы единственную кастрюлю, острым плоским камнем выжал в неё сок и накидал куски корней. Сунувшую было нос Грейнджер встретил таким тяжёлым взглядом, что она моментально растворилась за дверью и не возвращалась, пока варево не приготовилось окончательно. Затем окунул в кастрюлю факел, а остатки жидкости перелил в бутылку из-под огневиски.

И вечером в старом доме впервые зажёгся свет.

С приходом Снейпа зима потеряла свою силу. Он каким-то образом сумел залатать все щели в доме, переделал крышу и подсказал Гермионе, какую траву нужно добавить в уху, чтобы вышло съедобно. Научил жарить рыбу на дне кастрюли, а потом, ругаясь сквозь зубы, своими же руками всё это отмывал. По вечерам они сидели в пляшущих тенях факела и разговаривали, в какой-то момент перейдя на «ты». В печи потрескивал огонь, а за окном бесилась зима, которая больше не могла войти в эту хижину. Она тянула свои сквозняки, но раз за разом упиралась то в толстую кору двери, то в пламя огня, а то и вовсе – в человеческое взаимопонимание двух одиноких людей. Вместе они были стеной друг для друга. Северус обнаружил в Гермионе разумную, хоть и наивную пока что ведьму, а она нашла в нём уверенность и приличный багаж жизненного опыта. Им было интересно вместе, и день за днём эта дружба крепла.

А вот у Драко Малфоя проблемы только начинались. Красная метка оказалась настоящим наказанием. Все одноклассники, преподаватели и даже соседи по комнате отказывались замечать его присутствие. На Анжелику он от души наорал, и она убежала, не проронив ни слова. Потом, впрочем, всё равно вернулась и продолжила ходить за ним с видом оскорблённой добродетели. На все его вопросы молчала, а ругательства будто бы и не слышала. В первый раз за всю свою жизнь Драко ощутил себя пустым местом… Сказать, что его это разозлило, значит не сказать ничего. Воспитание не позволяло ему срывать уроки, и он срывал свою ярость в воздухе, закладывая немыслимые виражи под дружное молчание задравших головы одногруппников и мсье Филиппа. Свист прутьев в развороте напомнил хогвартский квиддич, и Драко раз за разом проклинал себя за то, что до сих пор не выбрался с территории этой дьявольской Академии. Однажды ночью он попытался улететь на метле, но наткнулся на тот самый купол, который оказался вполне материальным. Чуть не разбив себе лоб, он сбросил скорость и облетел полный круг, касаясь пальцами тёплого и слабо мерцающего сгустка энергии. Но не нашлось ни одной, даже самой маленькой, трещины. Опустившись на поле, он побрёл в спальню, так и не заметив на себе внимательный взгляд женских глаз.

Люциус Малфой отказался посетить Академию, сославшись на важные дела и написав длинное письмо о том, что сын уже помолвлен, и ни одна компрометирующая ситуация не в силах разорвать договор. К письму прилагалась небольшая денежная компенсация. Мадемуазель Дюбуа была в ярости, но Анжелика продолжила следовать за Драко. И первым, что он сказал после четырёх недель молчания, было:

– Почему ты ещё здесь?

Он стоял, опершись на подоконник в школьном коридоре. Красная метка соскользнула с руки, зависла в воздухе вопросительным знаком и растворилась, когда Анжелика разогнала этот дым рукой. Малфой молча наблюдал за ней. Говорить уже не хотелось и без меток, но один вопрос всё-таки оставался.

– Ты ходила за мной весь месяц. Зачем?

– Не «за» тобой, а «с» тобой, Драко. – Она отряхнула невидимую пылинку с его плеча, и он дёрнулся. – Ты чего?

– Отвечай.

Она очаровательно нахмурилась.

– Знаешь, Драко, я потратила уйму времени и сил, чтобы поддержать тебя…

– Поддержать меня?! Ты ходила за мной и молчала, чёрт тебя дери! В ответ на все мои вопросы ты молчала! Я чувствовал себя пустым местом!

– Прости, – прошептала она, прижав свои красивые пальчики к губам, – я думала, тебе так будет лучше, чем одному…

– Да пошла ты!.. – выплюнул Малфой.

Анжелика вся сжалась, будто прячась от его порыва, и отступила на шаг. А потом негромко, тщательно подбирая слова, сказала:

– Я надеялась, что мы сможем остаться хотя бы друзьями, Драко. Но, видимо, тётя права, и мне правда нечего делать рядом с тобой. Вышло очень глупо с моей стороны. Прости, что помешала тебе спокойно жить… – с этими словами девушка развернулась, чтобы уйти, но он схватил её за плечо.

Это вышло совершенно спонтанно. Драко не стал бы её останавливать, если бы не фраза, которую он уже однажды слышал. Другим голосом, в другом месте, и не от светлоглазой вейлы с пухлыми губками, а от обычной девушки из плоти и крови, магглорождённой к тому же. От своей бывшей девушки по имени Гермиона Грейнджер.

«Мне не место рядом с тобой, и с моей стороны было глупо и очень наивно думать иначе».

Анжелика обернулась, и он отпустил её плечо. Лёгкая и воздушная, сияющая, будто сотканная из белых красок, вейла была так не похожа на Гермиону – всегда собранную и часто задумчивую, погружённую в книги и трудные для многих мысли…

Это была не она.

Только сейчас Драко понял, что всё это время он пытался найти в Анжелике совсем другую девушку.

– Что? – неуверенно спросила она.

– Прости меня, пожалуйста.

Он говорил это не ей. Анжелика виновата сама, и не его проблемы, что эта очаровательная вейла, рискуя своей репутацией, затащила его в кусты. Он говорил это Гермионе Грейнджер, но она была слишком далеко, чтобы его услышать.

Календарь на чёрной от копоти стене оброс таким количеством палочек, что они перестали помещаться за печкой. Гермиона специально закоптила новую стену, а Северус, заметив это, только хмыкнул. Они прожили здесь уже больше года, и когда-то убогая сторожка теперь стала полноценным домом. Крепким, тёплым и даже красивым: Гермиона собственными руками покрасила его отваром из корней марены, которую Северус так удачно нашёл по ту сторону реки.

Иногда Гермиона всё ещё вздрагивала, услышав шаги неподалёку. Но обладателем шагов всегда оказывался Снейп. Он не смотрел ей в лицо, но понимающе уходил, когда она хотела побыть одна. Их тонкое, хрупкое равновесие день ото дня становилось прочнее. Северус оказался практичным и умным человеком, и всё чаще, ложась спать, Гермиона вспоминала не поцелуи Драко, а сегодняшний день – тот, что она снова провела со своим бывшим деканом.

Её начинали пугать эти мысли. Иногда ей снилось, как она босиком и в одной рубашке сидит в пустом проёме окна, смотрит в чащу волшебного леса, а кто-то высокий и худой тихо подходит сзади, обнимает её за плечи и целует в макушку. Она поднимает голову, смотрит в бездонные чёрные глаза, чувствует, как он наклоняется к её губам – и просыпается. По утрам, после таких снов, она долго смотрела на спящего Северуса и не понимала, что за существо живёт у неё внутри, и почему оно вдруг обратило внимание на этого мужчину. Он никогда ей не нравился, был старше почти на двадцать лет, и в довесок к этому работал её профессором и деканом. Нет, она читала Набокова, но в роли Лолиты никогда себя не представляла. Как это: маленькая девочка и мужчина, который ей в отцы годится? Но тут, в этом странном месте, всё ощущалось иначе… Может, это какая-то разновидность Стокгольмского синдрома? Да, они с Северусом прожили вместе достаточно долго, чтобы начать нуждаться друг в друге, но то, что сейчас происходило, невозможно было описать простым «нуждаться». Гермиона не искала повода прикоснуться к нему, но чувствовала, будто становится чужой сама для себя. Оборванной, гадкой предательницей. Её чистая и почти детская любовь к Драко заблудилась в этом волшебном лесу, и теперь выглядывала из-за деревьев чем-то огромным, страшным и лохматым. Хотелось забиться под печку, спрятаться за веником и притвориться старой ветошью.

Северус Снейп. Вечно угрюмый, даже злой, а после года вдали от цивилизации ещё и небритый. Скажи кому, что у Снейпа может расти борода – пальцем у виска покрутят в лучшем случае. И никому почему-то в голову не приходит, что у него та же физиология, что и у всех…

Глупые мысли. Вот что ему стоило остаться в Хогвартсе? Хотя нет, нужно быть справедливой: вдвоём с Малфоем они, скорее всего, замёрзли бы насмерть. С другой стороны – а вдруг бы помирились? Может, просто нужно было прожить этот год вместе с Драко, и всё бы наладилось… В конце концов, он бы не смог жениться на Астории, если бы остался здесь… Но пришёл Снейп и всё испортил. Испоганил, опошлил её чувства, забрызгал честную любовь грязью сомнений, недомолвок и, возможно, новой привязанности…хотя нет, он тут ни при чём. Будь честнее, Гермиона. Это всё ты сама, это происходит внутри твоей головы. А Северус просто помогает по хозяйству, по вечерам поддерживает интересную беседу и всё так же украдкой иногда разговаривает с фотографией. Он любит свою Лили.

Гермиона не понимала, что с ней творится. Ей хотелось верить, что любви к Малфою не осталось, а своих неправильных чувств к Снейпу она вообще боялась. Но почему-то после каждого упоминания имени Драко их разговор надолго смолкал, от случайного «Лили» Снейп сразу шёл спать, а Гермиона в обоих случаях до самого рассвета лежала, держась за грудь так, будто сердце может оттуда вывалиться. Всё это было неудобно, неправильно и стыдно. Иногда она ловила на себе внимательный взгляд Северуса, но совершенно не понимала, что он значит. О Малфое старалась не думать вообще: какой в этом смысл, если в этом лесу больше нет его шагов?

А тем временем в Академии магии Шармбатона Драко продумывал новый план побега. После неудачи с куполом он пробовал аппарировать (наткнулся на блокировку), позвать домовика (выяснилось, что Люциус запретил домовикам появляться в Шармбатоне), сделать портал (не смог и забросил эту идею), и дождаться лета, чтобы переместиться через камин из Малфой-Мэнора в Хогвартс (в Шармбатоне единственный камин в кабинете директора был блокирован). Последний план провалился с особенным треском: Малфоя-младшего поймали у камина, и тут же выяснилось, что Люциус заплатил немаленькую сумму за то, чтобы сын оставался в Академии до самого выпуска. Драко был потрясён: он не знал, что это вообще возможно. В Хогвартсе такое не практиковали, но здесь были другие правила. Многие ученики разъезжались на каникулы, но были и те, кого никто не ждал – и Малфой вдруг оказался в их числе. На протяжении всего лета он пытался разобраться в защите школы, но так и не смог найти ни одной лазейки. Больше года ушло на то, чтобы понять: без персонального разрешения директора выбраться отсюда невозможно. Драко начинал понимать Тёмного Лорда, убивавшего неугодных магов налево и направо.

Зато окрепла дружба с соседями по комнате. Бруно оказался парнем неплохим, хоть и замкнутым, а Лефевр – весьма предприимчивым. Его небольшой бизнес в Академии заключался в том, чтобы помогать отстающим делать домашние задания и сдавать контрольные, по крайней мере, на «удовлетворительно». Делал он это, конечно, не своими руками. Доминик находил отличников, которым было интересно подработать, и отстающих, и знакомил их друг с другом. Их соглашение скреплялось магическим контрактом, и Лефевр получал свой процент от каждой выполненной работы.

И если бы Драко связал предприимчивость соседа со своими потребностями, то смог бы выбраться из Академии гораздо раньше. Но он не догадался, и всё решил случай.

В ночь под Рождество какая-то бойка девчонка-первокурсница попыталась повторить побег Драко и, треснувшись о купол изо всех сил, попала в больницу. Приехали её родители, были разборки с руководством Академии, и девчонку из Шармбатона забрали. Вся школа стояла на ушах, в каждой спальне обсуждали это событие. Доминик тогда сказал:

– Почему бы мадам Максим просто не повесить в столовой плакат с текстом вроде: «Нет портала – жди финала!» или банальную заметку для первокурсников? Каждый год кто-то пытается сбежать и расшибает себе лоб. А я бы прекрасно заработал на продаже этих порталов! – он мечтательно возвёл глаза в потолок.

– Тебя прикрыли бы после первого случая, – хмыкнул Брюно, листавший учебник по трансфигурации, лёжа на кровати. – Контрольные прибыльнее.

– Ну это как посмотреть! – Лефевр достал из тумбочки толстую тетрадь с длинным списком фамилий и цифр, и пролистал её ближе к концу. – Вот, смотри. За одну контрольную я получаю в среднем восемь кнатов, а за портал можно выручить пару галеонов. Получается…

– Стоп, – не выдержал Драко, до недавнего времени болтавший ногой, сидя на окне. – Лефевр, ты серьёзно?

– Ну да, а что? – Доминик удивлённо посмотрел на Малфоя.

– То есть, ты реально можешь сделать такой портал?

– Ну сделать, положим, не могу, но знаю, где достать. А что, – встрепенулся Лефевр, – тебе он нужен?

– Твою ж… – выругался Драко. – Я второй год пытаюсь отсюда…

– Я бы не рекомендовал, – подал голос Брюно. – Могут исключить без права восстановления.

– Идеально! Лефевр, когда ты сможешь его достать?

Поль и Доминик переглянулись. Первый пожал плечами и уткнулся в книгу, второй достал перо.

– Недели через две, не раньше. Потерпишь?

– Шутишь? Давай заказывай, рассчитываю на тебя.

Доминик вписал заказ в свою тетрадь. Ждать оставалось недолго.

Вот только никто не мог предположить, что почту Лефевра, как и почту других учеников, проверяют. Сова прилетела к хозяину спустя всего семь дней, но портала с ней не было. А был серьёзный разговор в кабинете директора, где мадам Максим вынесла Доминику первое и последнее предупреждение. Вечером в спальне мальчиков атмосфера была угрюмой. Драко сидел прямо на полу, уткнувшись носом в колени, и ни на что не реагировал. Лефевр извинялся, а Поль, которому этот балаган осточертел уже через десять минут, шумно захлопнул учебник. Ребята вздрогнули от звука, Доминик замолчал.

– Ладно, – хмуро сказал Поль. – Если до осени не передумаешь, привезу тебе портал.

Драко вскинул голову.

– А раньше…

– Раньше нельзя, – отрезал тот. – Директриса уже поймала Доминика. Она будет проверять всю нашу почту. Терпи.

– Не уверен, что это вообще получится, – угрюмо заметил Малфой. – Всё так паршиво, что мне кажется, я тут до самой смерти застрял.

– Чушь не неси, – ободряюще начал Лефевр, но, поймав на себе тяжёлый взгляд, замолчал.

Поль продолжил:

– Тридцать первого нас будет толпа; всех проверить невозможно. Если ты везучий, то мне удастся пронести портал.

Драко оказался везучим.

========== Глава 13. Возвращение ==========

Ребята собрались в своей спальне. Доминик сидел на подоконнике, болтая одной ногой, Брюно вертел в руках бронзовую монетку, а Малфой с жадностью на неё смотрел. Лихо подбросив кнат в воздух, Поль поймал его и протянул Драко.

– Вот, держи. – И тот выхватил монетку их рук, будто боялся, что её сейчас отнимут. Брюно понимающе усмехнулся и продолжил. – Обычные порталы здесь не работают, но этот поможет сделать брешь в защите и вынесет тебя, куда хочешь. Накладывай Портус – и свободен.

– Спасибо. – Голос Драко дрогнул.

Он повертел в руках маленькую монетку. Как странно: его может вытащить отсюда всего лишь кусочек бронзы. Простой зачарованный кнат… Внутри что-то сжалось, когда Драко поднял голову и посмотрел на своих соседей по комнате. Доминик улыбался, но уголки его губ так и норовили ухнуть вниз, и улыбка получилась тоскливой. Лицо Поля не выражало никаких эмоций, но его глаза смотрели двумя чёрными тоннелями, и было в них что-то знакомое. Драко видел такой взгляд в зеркале, когда вспоминал Крэбба и Гойла. Может, они и не были близкими друзьями – не успели ими стать – но за эти два года их уже что-то связывало. Молча пожав руку каждому, Драко активировал портал в Хогсмид.

В деревне было…тревожно. Объяснить это чувство словами было трудно. Вывески магазинов будто потускнели, волшебников стало меньше, и шли они быстрым торопливым шагом, в самом воздухе витало тяжёлое, густое, чёрное предзнаменование беды. Все маги это чувствовали, и Драко не был исключением. Вначале он поглубже спрятался в воротник мантии, потом подумал, наложил на себя дезиллюминационное заклятье и нырнул в «Три метлы». Нужно было разжиться новостями.

В пабе было темно и довольно тихо. За одним из столиков рыжеволосая ведьма с длинным носом помешивала кофе, читая книгу. Под лестницей одинокий старый маг пил огневиски. Какая-то парочка обжималась в углу, и ещё трое семикурсников в хаффлпаффских мантиях отмечали сливочным пивом начало учебного года. Их разговор был тихим, но Драко показалось, что он услышал собственную фамилию. Он подошёл поближе. Ребята сидели за барной стойкой, совершенно не стесняясь присутствия мадам Розмерты, вытирающей бокалы.

– Не знаю, Джек, – бледный тощий парень почесал нос. – Матильда сказала, что Малфоя специально отправили в Шармбатон, чтобы…ну, ты понимаешь…

– Не понимаю, – мотнул головой плотно сбитый парень со стрижкой под горшок.

– Ну, сам подумай, – голос опустилися до шёпота, и Драко пришлось перебраться ещё ближе, – Малфоя-младшего забрали из Хогвартса ровно за полгода до его возвращения. Значит, старший Малфой что-то знал…

– До чьего возвращения? Что знал?

Третий семикурсник от души грохнул стаканом по барной стойке, и сливочное пиво выплеснулось на его мантию. Не заметив этого, он громко рявкнул на Джека:

– Какой ты тупой, а!

Джек нахмурился, а тощий парень шикнул в ответ.

– Тише, Реджи. Нас могут услышать.

Реджи недовольно покосился на него, но продолжил, понизив голос:

– Перед Турниром Трёх Волшебников исчез Драко Малфой. Его вся школа искала. Помнишь?

– Помню. Он в Выручай-комнате был.

– Именно! А вернулся он во время Святочного бала. И его тут же забрали, прямо с восьмого этажа. Вроде Филч обнаружил.

– Ну да, точно. Мы тогда ещё спорили, на что он свои две тысячи потратит.

Тощий парень жестом заказал ещё пива, а Реджи продолжил.

– Тебе не показалось странным, что в конце того же года Тот-кого-нельзя-называть вернулся?

Драко показалось, что он ослышался. Как это – вернулся? Почему ни отец, ни мать ничего ему об этом не написали? Почему во Франции об этом до сих пор не знают? Может, это розыгрыш такой?..

– …наверное, знал, что он вернётся, и отправил своего сына подальше. Понял?

Джек задумчиво кивнул.

– И сейчас, скорее всего, Тот-кого-нельзя-называть живёт у Малфоев. Но обыскать их не могут, потому…

Какого Основателя?! Драко захотелось сорвать с себя чары и хорошенько встряхнуть этого Реджи. Что значит «вернулся»? Что значит «живёт у Малфоев»?! Как это вообще возможно?!

Некстати вспомнились редкие письма матери. Раньше она писала каждую неделю, теперь – не каждый месяц, и эти её послания становились всё короче.

Страх обернул Драко холодной скользкой рукой, пальцами проник под кожу и пощекотал рёбра. Если это – правда, то Гермионе лучше не покидать Выручай-комнату…как, возможно, и Снейпу. Люциус как-то упоминал его имя среди участников их закрытого сообщества, и Драко не питал иллюзий насчёт своего крёстного. Но если на Снейпа ему, в целом, было плевать (хмурый одинокий зельевар как-нибудь разберётся со своей жизнью), то Гермиона… Отец рассказывал, что Тёмный Лорд охотился за магглорождёнными, и Драко не хотел выяснять, что происходило с теми, кого он находил.

И впервые за всё это время Драко задался вопросом: а какой вообще смысл в том, что он сбежал из Шармбатона? Зачем вернулся в Англию и Хогвартс?

В тот день, когда он выбрался из Выручай-комнаты, его действительно поймал Филч, и Драко не смог дождаться Гермионы и Снейпа. Он понимал, что без его помощи они не смогут выйти, и чувствовал что-то вроде…вины? ответственности за них?

В конце концов, она – его бывшая девушка, а Снейп – их декан и его, Малфоя, крёстный. Это же почти семья. Что может быть важнее семьи?

Драко с завистью наблюдал, как хаффлпаффцы глушат сливочное пиво. Он и сам бы не отказался чего-нибудь выпить. Разговор за стойкой переключился на большие…комплексы какой-то Матильды, и Малфой занял место за одним из дальних столиков. Ему нужно было подумать.

Северус чертыхнулся и схватился за предплечье. Боль прорезала руку до самой шеи, но отпустила через две секунды. Гермиона, собиравшая травы, услышав его возглас, бросила своё занятие и подбежала.

– Что? Опять?

В последний год метка беспокоила всё чаще, и это могло значить только одно: Волдеморт всё-таки вернулся. Почувствовав её в первый раз, Северус по старой памяти попробовал аппарировать, но ничего не вышло. И, судя по всему, Волдеморт тоже не мог сюда добраться. Выручай-комната создала поистине удивительно магическое пространство, хотя у Снейпа было стойкое подозрение, что комната просто перебросила их в какую-то другую реальность, отрезав от привычного мира.

– Всё нормально, не волнуйся. Иди. – Он легонько оттолкнул её, но она схватила его за руку и развернула меткой вверх. Змея уже не извивалась, но покрасневшая кожа выдавала с головой.

– Пойдём в дом, я намажу…

– Я же сказал: не надо, – голос прозвучал грубо. – Тёмный Лорд не выскочит из кустов, остальное меня не волнует.

Гермиона поджала губы, бросила его руку и вернулась к своему занятию. Северус проводил её хмурым взглядом. По его мнению, девчонка слишком много на себя брала. Она уже не в первый раз порывалась ему помочь в вещах, в которых совершенно не смыслит. Намазать руку мазью – что за глупость! Это не избавит ни от метки, ни от его чёрного прошлого. Девчонке из хорошей, любящей семьи, пусть и маггловской, никогда не понять, что значит быть «ни тут, ни там». Гермиона может прочесть миллионы книг, но они не расскажут ей, каково это – видеть пьяного отца, схватившего мать за волосы в кулак и что-то орущего ей в лицо (а тебе шесть, и ты не знаешь, что делать). Она не почувствует этого унижения – висеть вниз головой, без штанов прямо перед любимой девушкой (чёртов Поттер!) и видеть, как она – Лили! – тебя защищает, а обидчики, посмеявшись, уходят, сбросив тебя на землю. И никогда, ни при каких обстоятельствах Гермиона Грейнджер не почувствует боль Круциатуса – и то бессилие, которое размягчает руки, в которых покоится труп любимой женщины. Ни одна книга не расскажет об этом. Так какая, к Мерлину, мазь? Что эта сопливая девчонка может знать о настоящей боли?

Подавив в себе непрошеные воспоминания, Северус продолжил сбор трав. Гермиона изредка бросала на него внимательные взгляды, но он ничем не выдавал, что замечает это. Его мысли вертелись вокруг Хогвартса и собственных школьных лет. Мародёров, отравлявших ему жизнь, Лили, украсившей её своей любовью (пусть и дружеской), и библиотеки, в которой он прятался от всех насущных проблем. Да, хогвартская библиотека была поистине чудесным местом! Сотни, если не тысячи фолиантов хранили в себе тайны прошлого и будущего. Северус снимал их с полок одним плавным жестом, подтянув на себя корешок. Садился, раскрывал их, вдыхал запах пергамента и немного – пыли, а потом с головой погружался в исследования. Гермиона, по сути, делала то же самое, но если им, Северусом, двигало желание сбежать от этой реальности, то от чего пряталась она? Что могло заставить юную волшебницу уходить в этот книжный запой, а потом вскидывать руку на каждом уроке и колдовать, колдовать, колдовать лучше всех?

Её руки ловко вывернули папоротник вместе с корнем. Она отряхнула землю, положила кустик в корзину и тыльной частью ладони поправила выбившийся локон. Тогда, почти два года назад, она под влиянием огневиски призналась, что не хочет возвращаться в школу из-за Малфоя. Девчонка была решительно настроена остаться здесь и замёрзнуть насмерть. За свою жизнь Северус видел множество глупых малолеток с такими же идиотскими мыслями, как у неё. Но Гермиона отличалась от них, и отличалась разительно. Её характер похож на его, Северуса. Она готова бороться до конца за свои идеалы. Сейчас она считает, что Малфой – чистокровный козёл, и нельзя сказать, что так уж она неправа. Бросить их здесь и не вернуться – это поступок. Но разве мог какой-то мальчишка заставить её плюнуть на собственную жизнь, опустить руки и сдаться?

Гермиона ойкнула и смешно упала на пятую точку, взмахнув руками с зажатым корешком и осыпав себя землёй. Снейп усмехнулся и подошёл.

– Что, не поддаётся? – кивнул на длинный корень, зелёный хвостик и начало которого были в её руке, а конец уходил куда-то под землю.

– Ни в какую, – ответила она, почёсывая ушиб пониже спины.

– Это потому, что ты раскапываешь неправильно, – он присел рядом, и её сердце пропустило удар. – Смотри, я покажу…

Драко вошёл в школу через парадный вход и нос к носу столкнулся… с тишиной. Ступеньки, затёртые тысячами ног, выглядели блекло и безразлично. Заострённые окна почти не пропускали свет, призраков не было видно, и шумный весёлый Хогвартс казался обычным серым и унылым замком с каменными стенами и сквозняком в коридорах. Повсюду царила пустота. Может быть, такое впечатление складывалось после богатого Шармбатона, а может, Драко просто немножко повзрослел за эти пару лет. Потому что ученики всё так же сидели за своими партами, получали и теряли баллы, играли в квиддич и нарушали правила. И Хогвартс оставался для них сказкой… А Драко шёл по знакомым с детства коридорам, одновременно и узнавая замок, и не узнавая его.

Большой зал. Стол Слизерина. Вот здесь сидела Панси, вот тут после распределения сел Гойл, рядом с ним – сам Драко, а напротив него уселась Гермиона Грейнджер. Уселась и с уверенностью сказала, что замуж за Малфоя не собирается, а значит, и чистота её крови его не должна волновать. Бросила ему вызов в первый же день их встречи…

Драко положил руку на спинку её стула и погладил его. Дерево было тёплым, будто бы её призрак всё ещё был здесь. Сидел с ножом и вилкой в руках, разрезал свою овощную лазанью и рассуждал о базисных законах трансфигурации, спорил с одноклассниками, а иногда задумчиво утыкался в книгу и совсем терял связь с реальностью.

В этом была вся она. Упрямая, уверенная, быстрая, будто стрела, Гермиона всегда привлекала к себе внимание преподавателей и одноклассников. Она всегда всё знала и была готова помочь каждому, кто об этом просил. А теперь она не может помочь самой себе выбраться из этой чёртовой комнаты…

Шаг за шагом Драко приближался к Выручай-комнате, и странное чувство охватывало его. Будто бы всё, что происходит сейчас, – неправильно. Так не должно быть. Малфой должен учиться не в Шармбатоне, а в Хогвартсе, как и его отец, дед и все прочие. Гермионе же не место в Слизерине. Она прекрасно училась бы в Рейвенкло, с её-то происхождением… Но хитрая лента реальности искривилась, и на одном из перекрёстков судьбы что-то пошло не так. Она толкнула хрупкую девчонку в объятия самого скользкого факультета. Она же уткнула Малфоя в тёплое плечо Грейнджер. И не кто иной, как сама судьба спрятала их двоих в волшебном лесу Выручай-комнаты – там, где нет Тёмных лордов и Светлых магов, профессоров и оценок, чистокровных и магглорождённых. Кажется, Драко, наконец, понял, почему Гермиона не хотела возвращаться.