Текст книги "Не с той ноги (СИ)"

Автор книги: Кальтари

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 10 страниц)

Что-то всхлипнуло. Странный звук.

Желудок громко заурчал, и всхлип прервался. Тёплое и мягкое вдруг исчезло.

Не открывая глаз и едва ворочая языком, Драко прошептал:

– Хочу есть…

========== Глава 7. Наедине ==========

В сторожке было тепло и уютно – лучше, чем когда он оказался здесь впервые. Хотя всё так же грязно. Гермиона куда-то ушла, а Драко сидел на пыльном синем стуле и медленно пил бульон с грибами. Рыбу желудок пока не принимал. Впрочем, грех жаловаться: пару часов назад Драко вообще чуть не отправился к праотцам, и то, что его нашли и накормили, было невероятной удачей. Пусть даже это сделала она.

Чем руководствовалась Грейнджер, когда кормила его с ложечки, Драко не знал. Скорее всего, просто пожалела. Жалость от грязнокровки. Малфоя передёрнуло, и он отложил ложку. Словно в тумане, в голове прозвучал тихий голос:

«Мои родители – магглы».

Для него, воспитанного Люциусом и Нарциссой Малфой, двумя представителями древнейших благородных родов, это звучало как «у меня нет родителей». Или ещё лучше: «мои родители – обезьяны». В самом деле, как можно допускать в Хогвартс детей магглов? Они с детства не учатся волшебству и ничего не знают о традициях волшебного мира. Они живут в неведении, а потом приезжают и ведут себя, как дикари, особенно Гриффиндор. Грейнджер, правда, ведёт себя почти безукоризненно, но и поступила она в Слизерин.

Интересно, о чём думала Шляпа, когда отправляла грязнокровку на змеиный факультет?

С такими мозгами она прекрасно вписалась бы в Рейвенкло, с упрямым характером – к львам, а к трудолюбивым хаффлпаффцам её можно было бы отправлять, даже не думая. Она же из книжек своих не вылезает. Всё трудится, трудится…

Шляпа сделала странный выбор. Может, её Конфундусом долбанули?

Размышляя таким образом, Драко снова взял ложку. Зачерпнул бульон, подул на него и отправил в рот. С голодухи вкус показался божественным. Пресная похлёбка из ухи с грибами – кто бы мог подумать, что она придётся по вкусу наследственному аристократу, привыкшему совсем к другим лакомствам?

Он ел, а его мысли плыли дальше.

Магглы – странные личности. Волшебством не владеют, но как-то выкручиваются. Строят дома, готовят вкусную еду – и всё это без капли магии! Вот где сейчас Грейнджер? Куда она ушла?

Драко проглотил последнюю ложку бульона и прислушался.

Снаружи раздался хлюп, потом – звон крышки и какое-то барахтанье. Странные звуки.

Отложив пустую тарелку, Драко поднялся со стула, подошёл к дыре окна и выглянул наружу. Картина открылась удивительная.

Мокрая с головы до ног, Гермиона бегала по берегу реки с волшебной палочкой в одной руке и пустой алюминиевой кастрюлей – в другой. То и дело взмахивая палочкой, она поднимала из реки крупные шарики с мутной водой. Внутри шариков что-то барахталось. Тёмное, блестящее… Присмотревшись, Драко сообразил, что Грейнджер ловит рыбу.

Твою ж…

Хлопнув себя по лбу, он отвернулся от окна, упал на стену спиной и медленно сполз вниз. Позорище рода Малфоев! Это же Вингардиум Левиоса, заклинание первого курса. Ну Гейнджер, ну магглорождённая… А ведь её идея была простой и совершенно гениальной! Любое заклинание в этом лесу держится ровно две секунды, но для ловли рыбы больше и не нужно. Почему она догадалась, а он – нет?

Поднявшись и облокотившись на пыльный подоконник, он внимательно наблюдал, как раз за разом заклинание прекращало действовать, шарик разламывался, и рыба падала обратно в воду, обдавая девушку ливнем брызг. Драко помнил, какой ледяной была вода в реке, и тем более не понимал, почему девчонка не мёрзнет. Это упрямство, или Грейнджер просто не чувствует холод? Впрочем, во второе верится слабо…

Может быть, маггловская кровь даёт какие-то свои преимущества?

Некстати вспомнился полукровка Поттер, ещё младенцем сумевший убить самого Тёмного Лорда. Отец рассказывал, что аристократы воротили нос от семейства Поттеров после того, как Джеймс женился на грязнокровке. Но ведь младший Поттер сумел сделать то, что не удавалось никому из чистокровных магов! А Грейнджер – лучшая на курсе по всем предметам, кроме квиддича. И вот сейчас, в незнакомом лесу, легко смогла выжить. А Драко – не смог…

Что, если отец ошибается насчёт грязнокровок?

Что, если сам Тёмный Лорд ошибался?

Охваченный странными незнакомыми мыслями, Драко заворожено наблюдал, как очередная рыба скользнула в пустую кастрюлю вместе с комом воды. Грейнджер проворно закрыла её крышкой и села сверху, придавливая ёмкость своим весом.

А может, всё это никак не связано? И она просто догадливая, а Малфой – осёл.

Кастрюлю затрясло так сильно, что она перевернулась, сбросив девушку на землю и окатив её водой. Рыба, побарахтавшись и проскользив полметра по берегу, плюхнулась в реку и уплыла.

Драко выкинул из головы посторонние мысли, и пошёл помогать.

Как-то слишком быстро подкралась зима. Всё чаще стал выпадать снег, по ночам становилось сыро. Дни стали холоднее и короче, тёплой одежды не было, и печь едва спасала. Гермиона не разговаривала с Драко с того самого дня, как нашла его в лесу. Поначалу он пытался наладить контакт, но быстро махнул на это рукой. В конце концов, не ему одному это надо, верно? Так что они молча ловили рыбу, так же молча приводили дом в порядок, стараясь при этом находиться в разных комнатах, и без лишних слов и взглядов спали на печи спиной друг к другу, не соприкасаясь рукавами даже во сне. Вскоре земля покрыла их сторожку пушистым слоем снега.

Каждое утро, позавтракав, Драко уходил искать то самое дерево, которое привело их сюда, и каждый вечер возвращался ни с чем. В это время Гермиона повторяла заклинания из школьной программы, перебирала в уме компоненты разных зелий и иногда проводила арифмантические расчёты, рисуя обычной веткой на сырой земле. Не то, чтобы эти знания ей были нужны теперь, но когда она вспоминала, сколько сил потратила на зубрёжку и практику, становилось слегка обидно. К тому же, магия здесь всё-таки действовала, и кто знает – вдруг что-нибудь из этого ей понадобится?

Неизвестно, сколько времени продолжалось бы их молчание, но одним ранним зимним утром Драко, покидая дом, заметил следы на снегу. Это были крупные, кошачьи отпечатки, по размеру похожие скорее на льва или тигра, чем на пушистую соседскую кошечку. Следы вели мимо дома в сторону реки, и там обрывались. Грейнджер ещё спала, и Драко решил предупредить её за ужином. Был, правда, соблазн вообще ничего не говорить: может, оно её напугает, и выпендрёжа станет меньше. Заговорит, хотя бы… Ну в самом деле, он, единственный наследник древнего аристократического рода Малфоев, идёт на компромисс со своим воспитанием и первым предлагает ей замять ссору. А она отказывается! Молчит, будто он не с ней разговаривает. Как это понимать?

Благородные мысли наследника древнего рода прервал истошный женский крик. Орали громко и душевно, у Малфоя аж внутри что-то оборвалось, по телу прокатилась волна страха и тут же исчезла, будто передумав. Совсем не по-аристократически выругавшись, Драко рванул в дом.

Там царили хаос и шум. И без того хлипкая стена была проломлена, Грейнджер забилась под крыльцо, прикрыв голову руками и дико вереща, а сверху на крышу пикировало… ЭТО.

Пара львиных лап, пара когтистых птичьих и какие-то коренья свисали у существа там, где обычно бывают ноги. Всё тело полностью было покрыто древесной корой, сзади торчали стрекозиные крылышки, а вместо головы были косматые ветки, напоминающие то ли куст, то ли гриву, то ли причёску Грейнджер спросонья. Существо разгонялось в воздухе, затем прыгало – и своим весом ломало крышу. Драко услышал треск, выругался и выхватил палочку.

– Эй, ты! Сволочь!

Сволочь не отреагировала. Она самозабвенно прыгала с крыши в воздух, помогая себе крылышками, отлетала подальше, а затем вновь что есть силы обрушивала свой вес на несчастную сторожку. Та всхлипывала, но пока держалась.

– Инсендио!

С громким треском проломилась крыша, и в ту же секунду тварь взвыла. Ей подпалили причёску. Полыхнуло, правда, слабо, и тут же погасло, но этого хватило, чтобы обратить внимание существа с крыши на бледного подростка в чёрной мантии с зелёным гербом. Ох, плохая это идея – мантии чёрными делать… Особенно зимой. Особенно если за вами огромными прыжками гонится незнакомое существо.

По белому снегу Малфой мчался, как резвый заяц, улепётывающий от волка. Вилял, перепрыгивал канавки, дважды спотыкался и один раз даже грохнулся, проехавшись носом почти до берега речки. Потом, правда, сообразил, что тварь отстала. Осторожно и внимательно осмотрелся, отряхнул мантию от влажного холодного снега и вернулся в сторожку по собственным следам.

Зрелище было печальное. Крыша провалена, стена обрушена, Грейнджер сидит на пороге и подпирает голову руками. На душе было настолько погано, что даже ссориться не хотелось. Сторожка, и раньше не блещущая ремонтом, теперь больше не годилась для ночёвок.

– Не сиди, замёрзнешь. – Драко подошёл и сел рядом. Гермиона молча покосилась на него, потом зачем-то перевела взгляд на собственные руки. Пошевелила пальчиками.

И вдруг ответила. Драко аж дёрнулся от неожиданности.

Её голос был хриплым и почти неживым. Она трудно ворочала языком, и слова вылетали странные, надломленные и чужие.

– Чувствую себя, как старуха из маггловской сказки. Разбитого корыта не хватает.

Она говорила так медленно, будто во рту оказалось желе. А Драко молчал. Он не знал маггловских сказок, и узнавать их не собирался. Но Грейнджер снова могла замолчать на пару недель, а поговорить с живым человеком хотелось очень. И то единственное, что сейчас по-настоящему интересовало Драко, он уложил в один короткий вопрос:

– А как магглы зимуют?

Гермиона вздохнула и голой рукой зачерпнула снег. Она была бледной и какой-то безразличной, похожей на сломанный механизм или на куклу в старом платье, брошенную в углу в некрасивой позе и с оторванными руками. Сжав снег в кулаке, она ответила:

– В домах. А у нас теперь дома нет.

Драко вскочил на ноги. Ну уж нет, голодовки ему хватило, а замерзать он не собирается и подавно!

– Я догадался, что не на деревьях! Я был в маггловским мире, и…

– Я рада. – Холодный и отстранённый голос, будто замороженный.

Драко осёкся, будто увидел себя со стороны, и наклонился прямо к её лицу. Она безжизненно смотрела в пространство, и взгляд этот ему очень не понравился.

– Слушай, ну я всё понимаю. Мне тут тоже торчать не особо нравится. Но ты давай как-то выползай из этого состояния, а?

Она посмотрела на него так, что сердце замерло. Это был не Снейповский взгляд, нет, ничего общего. Это был пустой взгляд человека, которому больше нечего терять. Самоубийственный такой.

Драко глотнул слишком много зимнего воздуха и закашлялся. Гермиона отвернулась.

– Я не умею строить дома, Малфой, – услышав свою фамилию из её уст, Драко вздрогнул. Это был первый раз, когда она назвала его по фамилии. Звучало оно так, будто два десятка близнецов Уизли дружно зацарапали ногтями по грифельной доске. Паршиво, в общем-то, звучало.

– Я тоже не умею. И что нам теперь, замёрзнуть насмерть?

Она молчала. Тяжёлое чувство повисло грузным облаком над их головами. Драко перебирал варианты и никак не мог найти тот, в котором им удастся пережить эту зиму. Наконец он поднялся и подал ей руку. Она её не заметила.

– Вставай.

Положив голову на колени, Гермиона смотрела куда-то вдаль.

– Вставай, или я тебя потащу заклинанием, как рыбу. Будешь падать каждые две секунды. Поверь, тебе не понравится.

Она повернула к нему голову, но смотрела будто не в лицо, а дальше.

– Иди, куда тебе надо. Я здесь посижу.

– Ну как хочешь. Вингардиум Левиоса!

Это было странно и нелепо. Впервые в жизни Драко Малфой левитировал человека. Подняв, он тут же перенёс её подальше от порога, об который она могла удариться при падении. Заклинание утратило силу, и Гермиона спиной упала в свежий снег. Драко подошёл ближе. Она лежала и широко распахнутыми глазами смотрела в белое зимнее небо, а скорее, куда-то за него.

– Не пойдёшь?

Она молчала.

– Вингардиум Левиоса!

Спотыкаясь и чертыхаясь, Малфой шёл, сам не зная, куда, и тащил за собой безразличное тело бывшей девушки. В прошлом году его самого точно так же тащил Крэбб с дружеской попойки в гостиной Рейвенкло. И, наверное, это было бы очень смешно, если бы происходило с кем-то другим. Со стороны всегда смешнее, чем на самом деле.

В очередной раз грохнувшись, Гермиона сделала для себя какие-то выводы и поднялась на ноги.

– Ладно, не напрягайся.

Дальше они пошли вдвоём. Она не спрашивала, куда, а он и не знал. Драко потратил так много дней, пытаясь найти обратную дорогу в Хогвартс, но теперь просто отказывался от этой идеи. В конце концов, Грейнджер просила у Выручай-комнаты выход из замка, а не многоразовый тоннель. Так что он мог и просто исчезнуть. Особенно если кто-то воспользовался комнатой после них.

Две хрупкие, тонкие фигуры двигались по течению реки, чтобы не заблудиться. Высокий бледный юноша впереди, а ссутуленная девушка с облаком вьющихся волос – чуть отставая. Пейзаж не менялся, следов людей или животных не было. В какой-то момент показалось, что они идут по кругу: вот этот треснувший пень он уже видел, а вон на том дереве должно быть гнездо…точно. Вот гнездо. Драко резко остановился, и Гермиона врезалась в его спину.

– Тебе не кажется, что мы ходим по кругу?

Она равнодушно пожала плечами. Опять молчит. Да сколько можно?

Драко побрёл дальше, внимательно осматриваясь. Спустя два часа они снова вернулись на то же место. Пень, гнездо…вот оно. Только нет их собственных следов, ну и совершенно непонятно, как такое вообще могло быть возможным. Магия какая-то… Драко начало трясти. Раньше он понятия не имел, чего боится. А вот теперь знал наверняка.

Он боится навсегда остаться в этом лесу, вдали от Хогвартса, без связи с внешним миром. Погибнуть от голода или холода, погубить Грейнджер… Хотя это она их погубила. Но ведь если бы он не хотел, то мог бы и не идти, ведь так? И незачем валить всё с больной головы на здоровую. Оправдываться, выкручивать ситуацию и пытаться сделать себя непричастным… Они оба виноваты. И ждать помощи из Хогвартса тоже, видимо, бесполезно: слишком много времени прошло, а их всё ещё не нашли. Скорее всего, помощи уже не будет.

– Оба виноваты… Я понял, да…

Гермиона даже не заметила его слов. Она молча шла туда, куда он её вёл. След в след наступала на хрустящий смятый снег, глядела себе под ноги и видела только собственную усталость. Внезапно Драко резко остановился, выпрямил плечи и обернулся к ней лицом. Они встретились взглядом. Он взял её руки в свои и поднёс их к губам.

– Мы выберемся отсюда, Гермиона. Я тебе обещаю, я что-нибудь придумаю.

Она безвольно и безразлично наблюдала, как он целует её пальцы. Показалось, или внутри, где-то в сердце что-то дёрнулось? Нет, показалось… В душе всё так же кружился снег.

Солнце клонилось к закату. Черт бы побрал эти короткие дни! Два человека, парень и девушка, всё так же брели вдоль реки. С каждым шагом Драко всё острее чувствовал собственную беспомощность. На него накатывало отчаяние. Хриплый надломленный голос нарушил тишину:

– Пойдём домой, Малфой.

Вначале ему показалось, что он ослышался. Куда – домой? В хибару, окончательно разваленную тем существом? А если оно вернётся? Он не сможет защитить ни Гермиону, ни себя. И дом уберечь не сможет.

– Какой смысл? Там всё разрушено.

– Это лучше, чем спать на снегу.

Что-то в ней всё-таки осталось. Она не была готова спать зимой в овраге – значит, и умереть пока не готова. Может, она крепче, чем кажется? Драко смахнул с лица тяжёлую липкую безнадёжность. Присыпанный снегом пень встретился им уже в четвёртый раз.

– Хорошо, пойдём домой.

«Если не заблудимся» – подумал Драко, но промолчал. Странно было называть развалюху домом. Она отличалась от Малфой-мэнора, как отличается собачья будка от Хогвартса. В ней жили сквозняки, пыль и чувство безысходности. Хотя, возможно, последнее жило в самом Драко. Гермиона же как-то справляется. Вон, и рыбу ловить научилась, и дом зачем-то убирает, и с ума не сходит. Хотя последнее сомнительно.

К дому они вернулись всего через три часа. Странная магия этого места действительно водила их кругами. На улице давно стемнело, и приходилось постоянно вызывать Люмос. Уставшие, измотанные после трудного дня, они кое-как растопили печь старыми запасами брёвен, которые так предусмотрительно сделала Гермиона два дня назад.

Драко быстро забылся сном и так же быстро проснулся, когда печь остыла. Встал в темноте, подкинул ещё дров. Лёг. Поворочался, перевернулся на другой бок. Полежал, о чём-то задумавшись. Потом осторожно подтянулся ближе к Гермионе и положил руку на её талию. Она лежала спиной к нему, ровно и размеренно дыша. Рука никак не повлияла на её состояние. Осмелев, он прижался к ней всем телом. В печи потрескивал огонь, ветра сегодня не было, а спокойное дыхание, теплота и запах её тела убаюкивали. Вскоре Драко уснул.

Всё это время Гермиона лежала с открытыми глазами.

Утро пришло вместе с весёлым чириканьем воробья. Солнце забилось из-под голых веток деревьев и осветило разваленную стену и проломленную крышу маленькой сторожки. Из трубы тонкой струйкой выползал дым, новых следов на снегу пока не было, а Гермиона уже ловила рыбу.

Драко потянулся на печи. Он проснулся почти сразу после того, как Гермиона ушла. Стало заметно холоднее, появились звуки, и сон пропал.

День выдался насыщенным. Вначале пришлось восстанавливать стену, потом – лезть на крышу. Ни разу до этого не державший в руках молоток, Малфой постоянно попадал себе по пальцам. Гермиона старалась обходить его по большой дуге, чтобы случайно не получить по голове инструментом или доской. В очередной раз уронив гвоздь, Драко чертыхнулся и спустился вниз. Гвоздь куда-то закатился. Лишь обыскав весь пол, Драко догадался заглянуть за печь. Там, на почерневшей от копоти стене, были прорисованы какие-то белые палочки, прямые и перечёркнутые. И, похоже, свежие.

– Гермиона! – позвал он. – Иди сюда.

На кухне что-то звякнуло, раздались шаги.

– Посмотри туда. Что это? – Драко ткнул пальцем в стену. Гермиона наклонилась, увидела палочки и снова выпрямилась.

– Это календарь, Малфой.

Его передёрнуло.

– Не называй меня так, пожалуйста.

Она никак не отреагировала и, кажется, собралась уходить.

– Постой! Что за календарь, объясни?

Тихо вздохнув, она ответила:

– Одна палочка – один день. Я начала его через несколько дней после того, как мы сюда попали. Он не точный, потому что я не помню, как долго сидела здесь одна. Вот в этот день – она показала на третью чёрточку – я тебя нашла.

– Я бродил по лесу шесть дней. Я считал.

– Тогда… – она что-то прикинула в уме и дописала на стене две палочки. – Вот. Если ты прав, то послезавтра Рождество.

Солнце зашло за тучу, и комната потускнела. Недосказанная фраза повисла в воздухе. «Помолвка состоится в Рождество…». Драко почувствовал, как холод пробирается сквозь стены. Гермиона выглядела не злой, но уставшей.

– Бросай крышу и иди ищи свой туннель. Не расстраивай хотя бы Асторию.

С этими словами она развернулась и вышла. Драко остался сидеть на полу. «Хотя бы»? Что значит «хотя бы»?

Крышу он починил к ночи. Получилось так себе, но, по крайней мере, если выпадет снег, он не посыплется им на головы. Ну, не должен.

Ужинали молча. Снова безвкусная пустая уха. От неё начинало подташнивать, но больше ничего не было. Гермиона ела, глядя в тарелку, и Драко решился нарушить тишину.

– Почему ты всё время молчишь?

Она выловила из тарелки какой-то мусор и продолжила есть, как ни в чём не бывало.

– Потому что нам не о чем говорить.

– Нам всегда было о чём поговорить. – Сдаваться он не собирался.

– Ключевое слово – «было».

Снаружи поднимался ветер. Погода портилась.

– Это из-за помолвки, да? – кажется, это подходящий момент, чтобы разобраться. Если они не обсудят ту ссору, Гермиона так и будет напоминать призрака. А он очень соскучился по ней прежней.

– Ты ничего мне не должен. – Её слова эхом прокатились по комнате. – Всё в порядке, Малфой. Ты свободен.

«Свободен…»

Драко в сердцах ударил ладонью по столу. Тарелки зазвенели.

– Да что ты понимаешь?! – его голос поднялся, в то время как она оставалась такой же безразличной.

– Я всё понимаю. – Нагнув тарелку, она спокойно зачерпнула последнюю ложку. – Ты – единственный наследник богатого чистокровного рода. Мне не место рядом с тобой, и с моей стороны было глупо и очень наивно думать иначе.

Гермиона подхватила пустую тарелку и пошла к выходу.

– Но я её не люблю! – крикнул Драко ей вслед.

– А разве это имеет значение? – тихо ответила Гермиона и вышла.

========== Глава 8. Старая фотография ==========

В этом году Рождество в Хогвартсе приобрело поистине грандиозные масштабы. Профессор МакГонагалл заняла место Альбуса Дамблдора и вложила максимум усилий в то, чтобы Святочный бал запомнился ученикам и гостям школы на всю жизнь. В коридорах замка царила суматоха. Ухали совы, бегали девчонки с сумасбродством на головах, громко смеялись ребята. Пахло весельем и алкоголем. Северус Снейп, трезвый и злой, как сам чёрт, мерил шагами коридор восьмого этажа. Филч сегодня попросил поддержку – и было, из-за чего. Свои, хогвартские, уже давно отказались от идеи разобраться с секретом Выручай-комнаты. Но были иностранцы.

Первым попытала счастья какая-то француженка. Хихикая и подмигивая Филчу, она проскользнула мимо, оставив беднягу подбирать челюсть с пола. Вышла она спустя пару минут, обиженно надув губки, и, качая бёдрами, проследовала обратно в Большой Зал. Будто получив неведомый сигнал, на восьмой этаж потянулась бесконечная вереница иностранных студентов. Когда крупный болгарин с суровыми чертами лица дружески похлопал завхоза по плечу, чуть не вогнав того в пол, Филч капитулировал и сбежал за Снейпом. Профессор зельеварения не отличался кротким нравом, чувством юмора или дружелюбием. Самое то.

Соглашаясь, Северус Снейп понятия не имел, на что подписывается. Но уже спустя полчаса пришёл к выводу, что справиться с нарушителями не под силу даже ему. Махнув на всё рукой, суровый профессор возжелал оказаться в пустынной гостиной Слизерина, в тишине и покое, и Выручай-комната приветственно распахнула ему свою дверь.

До конца Святочного бала оставалось ещё часа два. Северус Снейп сидел с бокалом огневиски и рассматривал старую фотографию, которую так любезно предоставила ему Выручай-комната. На этой фотографии улыбчивая рыжеволосая девушка обнимала смущённого парня с орлиным носом. Доверчиво прижавшись щекой к его щеке, она смеялась фотографу, а парень прятал подозрительно счастливые чёрные глаза.

Северус потерял эту фотографию много лет назад – и вот, нашлась. Мятая, с надорванным уголком и теми самыми воспоминаниями… В то Рождество Лили единственный раз поцеловала его в щеку – как самого лучшего друга. А потом ушла гулять с Джеймсом, оставив смущённого и растерянного Снейпа на растерзание собственным мыслям. Он сидел, глядя в пустоту и касаясь кончиками пальцев собственного лица. Это были её губы – или бабочка на щеку села?

Горькое, больное тепло разлилось в груди Северуса Снейпа, топя его в удушающей тоске. Дрожала фотография в руках, потому что дрожали руки. Впервые за много лет он был уверен, что никто его не видит, и мог разрешить себе быть собой. Вот только кто он такой – без неё?

Забравшись с ногами на диван, Северус разглядывал изображение. Скользил пальцем по растрёпанным волосам девушки, закусывал кулак и сдерживался из последних сил. Стакан давно уже выпал из рук и закатился куда-то под диван, но и без него Северус был пьян и болен от тоски. Он ненавидел Тёмного Лорда, ненавидел Дамблдора, ненавидел самого себя. Отняв от лица кулак, Снейп увидел на нём красные следы собственных зубов. И совсем без предупреждения блестящая, солёная капля скатилась по бледной коже – от левого глаза до подбородка. Повисла. Капнула на пол.

Он не выбирал эту жизнь. Его вытолкнули сюда против воли. Северуса Снейпа заставили жить, принудили участвовать в этом бесполезном спектакле и последовательно отбирали всё, что он успевал полюбить. Жизнь ломала его, ломала с треском и не думала о последствиях. Он никогда не жалел о своём выборе, потому что забывал каждый чёртов промах. Его память просто не вмещала в себя такое количество боли. Потому что жить с этим невозможно, а сбежать нельзя.

Пытки.

Убийства.

Насилие.

Лили.

Чёртов Драко Малфой. Чёртова Грейнджер. Как вы это сделали?

Снейп сжал старую фотографию, и его пальцы побелели.

– Как вы от них сбежали?

Ответом ему была тишина. Разозлившись, Снейп вскочил на ноги и закричал в потолок, медленно кружась на месте, обращаясь к голым каменным стенам Выручай-комнаты:

– Какого чёрта ты им помогаешь? Почему им? Я тоже хочу от этого сбежать! Забери меня! Выпусти меня отсюда!

Он сел прямо на пол и обхватил себя руками. В пальцах всё так же дрожала фотография Лили. На полу стеклянным боком отсвечивал пустой стакан, рядом с ним растеклась лужица огневиски. Как в детстве, уткнувшись лбом в собственные колени, Северус прошептал:

– Выпусти меня отсюда…

Вначале он даже не понял, что произошло. Тихий стук, будто кто-то перекладывает камни. Дальняя стена начала расширяться, кирпичи поползли в стороны, роняя каменную крошку, и открыли сидящему на полу мужчине сырой и тёмный тоннель. Там, где только что была стена, вдруг появился выход.

– Выручай-комната, значит… – хрипло пробормотал Снейп. Медленно поднялся, окинул взглядом помещение, взял новую бутылку огневиски. – Что ж, посмотрим, как ты меня выручишь…

Пошатываясь, он побрёл в темноту.

Рождество в сторожке отмечали ухой. В честь праздника Гермиона кинула в кастрюлю измельчённый сушёный гриб и какую-то траву. По неизвестной для Драко причине настроение сегодня у неё было ужасное. Ко всему прочему, готовила она так себе, а потому бурда в тарелке напоминала скорее разбавленный доксицид, чем бульон. Пахло примерно так же.

Малфой ковырялся в тарелке, пытаясь запихнуть в себя ещё хотя бы ложку. Плавающая сухая трава размокла, сменила здоровый зелёный цвет на тёмно-коричневый и аппетита не прибавляла. Хотелось вылить суп в ближайшую канаву, но Гермиона ясно дала понять: кто еду портит – тот её и готовит. Поэтому Драко страдал, но ел.

Шаги на улице раздались как-то внезапно. Драко замер, так и не донеся ложку до рта. Гермиона потрясённо вытаращила на него глаза, а потом сорвалась с места и выбежала вон. Быстренько сориентировавшись, Драко вылил содержимое ложки в тарелку, а содержимое тарелки – в окно. За окном тут же послышалось ругательство. Соображая, где он мог слышать этот голос раньше, Драко по пояс высунулся на улицу – и замер. Прямо перед ним, прислонившись к стене дома, пьяный, облитый помоями и с фотографией Лили в дрожащей руке стоял Снейп.

Драко сглотнул внезапно образовавшийся ком в горле и тихим голосом позвал:

– Ге-гермиона… Скажи мне, что э-это боггарт…

Не разобравшись в темноте, Гермиона схватила первый попавшийся под руку предмет – здоровенное полено – и на цыпочках двинулась в сторону незнакомца. Он стоял к ней спиной, и, кажется, совсем не замечал подвоха. Гермиона замахнулась. Сфокусировав мутный взгляд на Драко, Снейп открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут полено достигло его макушки.

– Десять…баллов…– глаза Снейпа закатились, и он рухнул лицом в сугроб. Гермиона замерла с бревном в руках, не сразу сообразив, кто перед ней. Драко задумчиво почесал затылок.

– Умница, Гермиона. Кажется, он хотел снять баллы с нашего факультета.

Северус Снейп очнулся с дикой головной болью спустя два часа. На голове у него лежала холодная мокрая тряпка, а в комнате пахло ухой и огневиски. Снейп поморщился и медленно сел, тряпка упала на пол. К нему тут же подскочила Грейнджер.

– Профессор, как вы?

Он бросил на неё свой фирменный взгляд, но успеха почему-то не добился. Без смущения и страха Гермиона осторожно ощупала его голову.

– Я прошу прощения, профессор, – тихо сказала она. – Мы живём здесь одни уже несколько месяцев, и кроме нас тут, кажется, никого нет. Однажды прилетало какое-то существо…не знаю, как оно называется…

– Вы, мисс Грейнджер, и не знаете? Очень странно. – Проворчал он.

– Вы знаете, тут вообще всё очень странно. В общем-то, я просто испугалась и ударила вас вот этим бревном. – Она кивнула на внушительную деревяшку, прислонённую к стенке печи.

Снейп посмотрел на полено, и его рука неосознанно потянулась к голове.

– То, что вы меня не убили, является невероятным чудом. Вернёмся в школу – получите отработку до конца месяца. И минус десять баллов со Слизерина.

Драко печально вздохнул. Гермиона отвела взгляд в сторону и промямлила:

– Тут такое дело, профессор… Мы не можем вернуться.

Пальцы замерли над пуговицей мантии. Северус поднял глаза на Гермиону.

– Поясните, пожалуйста.

Она мялась и смотрела в пол. Это был сложный разговор. Драко, сообразив, что Гермиона стесняется говорить о прошлом, взял это на себя. Северус слушал недоверчиво, а под конец монолога выколдовал Патронус. Лань исчезла ровно через две секунды. Профессор нахмурился.

– Мистер Малфой, если я правильно вас понимаю, тоннель исчез, потому что кто-то воспользовался Выручай-комнатой после вас.

Драко кивнул.

– Да, скорее всего.

– Так чего же вы стоите? – рявкнул Снейп. – Бегом в лес!

Малфою не нужно было повторять дважды. Он сорвался так стремительно, будто за ним гнался табун кентавров. Но Гермиона даже не пошевелилась.

– Мисс Грейнджер? – обманчиво-спокойным тоном начал Снейп. – Вам нужно особое приглашение?

– Простите, профессор. Я не пойду.

Он опешил от неожиданности.

– Что значит, не пойдёте? Вы что, хотите остаться здесь до старости? Учтите, я сделаю всё, чтобы Выручай-комнату закрыли для кого бы то ни было!

– Да, конечно. Я понимаю…

Драко Малфой не слышал этого разговора. Он добежал до входа в тоннель – благо, теперь этот лес он выучил, как свои пять пальцев. Обернулся, но не увидел никого. Странно… Может, Гермиона хочет забрать свои травы? Она же на них столько времени убила… Ладно, неважно. Тоннель может закрыться в любую секунду, и шанс, что их найдут снова, стремится к нулю. Если они не успеют, он вернётся позже и вытащит их отсюда.

С этими мыслями Драко раздвинул корни огромного дуба и вошёл в тоннель.

В сторожке же в это время шёл бурный спор.

– Если вы не хотите идти, я вас волоком потащу, мисс Грейнджер! – он схватил её за руку и действительно потащил к выходу. – Не хватало ещё оказаться запертым здесь с вами. Вы в курсе, что я нашёл вас абсолютно случайно?