Текст книги "Der Parasit (СИ)"
Автор книги: Kagami Saito
сообщить о нарушении
Текущая страница: 5 (всего у книги 12 страниц)
– Только из-за этого? Ты что-то обещал моей матери?
– Нет. – Сухо ответил комиссар, сосредотачивая взгляд в одной точке, будто отстраняясь от всего происходящего.
– Кенни?
Молчание.
– Кенни?!
– Когда просила она, – я остался в стороне. – Неожиданно начал старший Аккерман. – Принципы в заднице заиграли… Я ушел, а потом вообще скрывался несколько лет, пока был в розыске, и мне было совсем не до нее и ее проблем. А когда времена изменились, я узнал, что сестренка «кони двинула», да и ты там чуть не сдох…
– Винишь себя? – справедливо спросил Аккерман.
– Еще одно слово, и моя рука, лежащая на пушке, выстрелит тебе в ногу.
– Бармен, повторите! – попросил Леви, заканчивая неприятный разговор.
Почти синхронно мужчины осушили стаканы с коньяком со льдом.
– Господа, а как ваша милая беседа относится делу? – вмешался Эрвин Смит, сидевший до этого поодаль, не вмешиваясь в разговор мужчин.
– Слышишь, Белоснежка! Попивай свой ссаный вискарь и помалкивай. – Кенни и не думал скрывать своей неприязни к майору. – Я эту крысу шесть лет не видел, и мне действительно интересно, чем он там живет, раз я впрягаюсь в это дерьмо!
Леви обернулся, посмотрев на Смита, многозначительно кивнув майору. За вечер тот не проронил и слова.
– Леви, прошло более двадцати лет, ты не думаешь, что он мог измениться?
– Я очень хорошо запомнил то лицо на фотокарточке, его строение и каждую морщинку. Даже если пройдет век – я узнаю ублюдка.
– Фотокарточке? Откуда она у тебя?
– Держите. – Подключился к беседе Эрвин, передав комиссару улику.
Кенни застыл на месте, чуть ли не с точностью повторяя реакцию Леви, когда он впервые за долгое время увидел Кушель.
– А я уже и позабыл, как ты на нее похож… – единственное, что смог выдавить из себя комиссар, после подперев рукой подбородок, прикрывая рот.
Эрвин, почти с наслаждением, забирал фотокарточку из рук Кенни, сбивая с того спесь.
После Кенни-Жнец и Леви перебрасывались редкими фразами, иногда комиссар ехидничал, в свойственной ему манере. Опрокинув еще несколько стаканов, мужчины разошлись, обуславливаясь с планом действий и дате новой встречи.
Все, что было известно разведке из биографии Ганса Леманна, так это то, что начал свою карьеру, переехав в 1937 году во Францию, а именно Лион, для сбора информации. До начала военных действий действовал под прикрытием.
Далее нес службу в пятой айнзацгруппе, располагавшейся в Лиможе. Прослужив там два года, снова переведен в Лион, под командование «Лионскому мяснику», как называли местного гауптштурмфюррера гестапо. После отбытия «мясника» в родную Германию, принял в командование Лион и стал штурбанфюррером.
С окончания Второй Мировой войны числится в розыске за шпионаж, преступления против мирного населения и массовые убийства.
Пока Кенни искал нужный след среди дел двух-трех летней давности, мало ли, вдруг немец успел засветиться в криминальной хронике и мог удобно находиться в тюрьме, что существенно облегчило задачу его нахождения, Леви использовал иной метод поиска – остаться незамеченным у всех на виду, при этом имея возможность рассмотреть необходимое лицо.
Использовав старые связи Леви точно знал, что Леманн не замешан с преступным миром Лиона, а это означало, что искать его нужно среди мирных жителей.
С понедельника, начав посреди оживленной улицы продавать газету, Леви имел прекрасную возможность ознакомиться с жителями Лиона. За покупкой к нему подходил каждый второй, а каждый первый останавливался, хотя бы для прочтения громкого заголовка. План был идеален – ни одно лицо не оставалось незамеченным.
А чтобы Аккермана не узнали постоянные покупатели его магазина, бывший капитан воспользовался помощью разведки: одолжив парик и изменив привычную классическую одежду на подобающую низам общества, он, так же, старался корректировать и интонацию голоса, отвечая не свойственным ему басом.
В четверг к нему подошел мужчина на вид не меньше пятидесяти лет. Среднего роста, со спортивным телосложением, с подтянутой фигурой, что было не привычно глазу, после почти недельного созерцания общей массы мужского населения данного возраста. Выглядел он достаточно прилично, одежда была на класс выше рабочего, но до элиты все же было далеко.
Стрижка была типично на военный манер, светлые волосы, то ли от природы были такими, то ли от возрастной седины, но зеленые глаза сохранили ясность, несмотря на немолодые года мужчины.
– Можно ли мне еженедельник? – попросил солидный мужчина.
– Разумеется, держите.
Его лицо показалось знакомым и, не разрывая зрительный контакт, Леви всматривался, стараясь представить этого мужчину в молодости. Память Аккерману никогда не изменяла, и вероятность его схожести и человека с фотографии определенно была.
Кивнув Эрвину, стоявшему по улице напротив, Леви подал сигнал о возможной цели. Смит пересек расстояние между ними, и, оставив газеты на женщину, что приторговывала уникальными вязаными корзинками прямиком с Елисейских полей, отправились выслеживать недавнего покупателя.
След привел их к бару, куда зашел мужчина, скрывшись там.
К их большому разочарованию, помещение было закрыто, а это означало, что мужчина либо владелец, либо работник.
Смит и Аккерман сошлись на том, что необходимо придумать новую маскировку, дабы он не смог узнать их, и заглянуть в этот бар чего бы это им не стоило.
Дождавшись открытия, первым пошел Аккерман. Привычная публика быстро подтянулась к открытию заведения, и Леви легко затерялся в толпе.
Тот самый мужчина, купивший еженедельник, оказался – барменом. Он не узнал бывшего капитана, решившего открыть свой настоящий облик.
Сделав заказ, Леви медленно цедил напиток, рассматривая работающего мужчину, пытаясь понять – насколько он мог ошибиться.
Через час в заведение зашел мужчина, который на вид был ровесником бармена. Он целенаправленно подошел к нему, не обращая внимания на других посетителей.
– Hallo meine Hübsche! – радостно воскликнул бармен, увидев в подошедшем явно знакомое лицо.
Несмотря на шум местной публики, Леви смог расслышать слова бармена, отчего молодой человек сильно удивился, утратив привычное спокойствие. Определенно, это обращение было на немецком языке.
Редко кто позволял себе общение на этом языке во французском обществе, но не секрет – было множество немцев, что в послевоенное время остались жить на оккупированных территориях или же тех, кто бежал во Францию после капитуляции.
Взяв себя в руки и поставив недопитый стакан на стойку, он стал украдкой наблюдать за новым посетителем, что теперь фривольно общался с барменом. Частенько, они приближались друг к другу, понижая громкость разговора, дабы публика не слышала их речей.
Чтобы не пялиться и не вызвать подозрений, бывший капитан поймал их отражение в одной из пузатых бутылок с дорогим алкоголем, что все время стояли на полке за спиной у бармена.
Их диалог стих, а заметив, что работник бара передает пару салфеток клиенту, между которых торчал клочок бумаги, он решил действовать.
После этого обмена сомнений быть не могло!
Аккерман встал со своего места и отправился к мужчинам, чтобы уточнить местоположение уборной и, подойдя к ним, ожидаемо догадкам, услышал тихую немецкую речь.
Ошибки быть не могло.
Бывший капитан почти не знал немецкий, лишь несколько слов, но мог на слух определить этот язык.
По его приходу мужчина продолжал обмен с барменом очередной порцией салфеток. В этот раз сложенной вдвое, показывая чистую сторону мечтающим зевакам, но Аккерман заметил, что та была исписана изнутри.
После всех действий, мужчины похлопали друг друга по плечу, и бармен вернулся к работе.
– Месье, вам подлить? – уточнил работник бара.
– Да, пожалуйста.
Немолодой мужчина обновил порцию бокала бывшего капитана и поставил перед ним, попутно, чуть ли не меланхолично наблюдая за публикой.
– Знаете немецкий? – с заметной провокацией спросил Леви.
– Уважьте, меня научили только здороваться. – С улыбкой отшутился мужчина, уходя в отрицание. – Этот герр раньше жил в ГДР. Ему пришлось бежать из-за нелегкой жизни и, чтобы не скучать по родине, научил меня здороваться так, как это делали его друзья.
– Как благородно. – Съязвил Аккерман, не веря в эту умилительную историю.
– Постоянный посетитель нашего бара… – сменяя тему, мужчина спросил: – Кстати, вы у нас в первый раз? Хотя ваше лицо мне кажется знакомым. – Прищурившись, стал утверждать бармен.
– У вас такая хорошая зрительная память? – поддержал разговор Леви.
– Разумеется. Я давно здесь работаю и знаю каждого постоянного клиента и их вкусовые предпочтения. – С гордостью поделился мужчина.
– Давно? Я часто был здесь три года назад и не видел вас здесь. – Соврал Аккерман, желая уточнить временной промежуток его нахождения в Лионе.
– Ах, разминулись немного. Я работаю здесь почти два года.
Отвлекаясь на заказ вошедшего посетителя, которым оказался высокий мужчина с темно-каштановыми волосами, но ярко-голубыми глазами, что с привычным тайным недоверием смотрели на Леви, бармен отошел к напиткам, что все время стояли у него за спиной. Аккерман стал изучать мужчину со спины и заметил, как тот смотрит на его отражение в одной из бутылок, поймав это неосторожное действие.
После выброса адреналина при выветривающемся из организма алкоголя, бывший капитан только сейчас придал значение, что в баре было душно, но мужчина был в белой рубашке с длинным рукавом.
– Добавки? – предложил бармен.
– Пока нет. Кстати, вы сказали, что работаете здесь два года, а кем были раньше? Тоже барменом?
Недавний посетитель оживился, медленно попивая напиток, прислушиваясь к разговору между бывшим капитаном и немолодым мужчиной.
– Нет, я просто переехал сюда, ближе к родственникам.
– А где жили до этого? – самобытно поинтересовался Леви.
– В Масрэ, но там нет хорошей работы.
Быстро перебрав информацию в памяти, Леви вспомнил, что это один из городов, что отмечала разведка.
– А кем вы… Кстати, месье, как ваше имя? – решил уточнить мужчина.
– Пьер, – на ходу выпалил Леви, первое французское имя, что пришло ему на ум.
– А я Мишель. Рад!
Кивнув, Леви немного отпил напиток.
Последующие несколько часов Аккерман разговаривал с барменом, пытаясь выпытать из него нужную информацию, однако получал лишь общие ответы или откровенную ложь.
Смит перебазировался в зал, сидя за столиком и наблюдая за происходящим. Так же он прислушивался к разговорам местных торговцев, что вели интересный диалог о заграничных закупках.
После пары бокалов, Аккерман вспомнил навыки работы в разведке, став играть типичного хмельного посетителя, сводя серьезные разговоры на нет, дабы усыпить внимание мужчины. И на первый взгляд, могло показаться, что это сработало.
– Может быть еще бокальчик? – ехидно произнес бармен.
– Боюсь, мой кошелек уже пуст. – Раздосадовано произнес бывший капитан.
– За счет заведения! – радостно отвесил бармен, вновь наливая спиртное в бокал Аккермана, а так же достав небольшую рюмку для себя.
Леви почувствовал, что мужчина сам начал испытывать интерес к нему. Вполне вероятно – он догадался, что слишком мнительный и любопытный посетитель является не типичным человеком, заглянувшего после работы в бар.
Обычно бар закрывался ближе к часу ночи, и посетители, даже самые заядлые, сами расходились к нужному времени. Так было и сейчас. Лишь десяток зевак, уснувших прямо за столом, тихо посапывали, под приглушенную музыку.
– Герр Леманн, плесните-ка мне коньячку.
– Да, конечно… – с фирменной улыбочкой, ответил мужчина.
Взяв бутылку, бармен наполнил стакан положенной порцией спиртного, убрал коньяк на место и уже поднес бокал к Леви, как до него дошло то, что сейчас произошло. Он откликнулся на настоящее имя.
Аккерман успел перехватить руку Ганса, пока тот не отпустил бокал, и встал со стула, дабы поравняться с бывшим штурмбанфюрером.
– Откуда, ты… – шокировано протянул Ганс.
– Положите вторую руку на стойку и без резких движений!
Леви пристально смотрел в ясные глаза Ганса, поглядывая на руку, что медленно и плавно опускалась на деревянную лакированную поверхность столешницы.
– Теперь свободной рукой поднимите рукав вашей левой руки! – скомандовал Аккерман.
Сделав глубокий вдох и нервно поджав губы, Леманн не спешил делать то, что попросил незнакомец.
– Выполнять! – приказал Леви.
– Месье Пьер, давайте, успокоимся и обсудим наше недопонимание…
Леманн понял, что был не осторожен во время разговора с подельником, и знал, что французы не любили немцев за те бесчинства, что творились во времена войны на французской земле. Подобный разговор уже случился с ним однажды, но Ганс сумел вывести его в свою пользу. Поэтому он был все еще жив…
– Слышишь, арийское отродье, ты так и не понял, кто я?! Думаешь сыграть в дурочка?!
Надежда Леманна окончательно пропала.
– Подними. Свой. Гребанный. Рукав! – отчеканив последние слова, пригрозил Аккерман.
Позади Леви послышались тяжелые шаги, к которым за короткое время он уже привык. Заметив, что объекты замешкались, Смит пересек зал и поравнялся с Аккерманом.
– Герр штурмбанфюрер Леманн, правой рукой поднимите левый рукав рубашки. Медленно, без лишних движений.
– Молодые люди, это какая-то ошибка…
– Если это наша ошибка, то мы принесем извинения, а пока предъявите доказательства своей невиновности – поднимите левый рукав рубашки! – приказал Смит.
Ганс схватил нож для колки льда, направляя острие в Аккермана, но молодой человек успел увернуться, ожидая нападения со стороны противника и схватив тяжелый стеклянный бокал, метнул его в Леманна, попадая в бутылки.
Услышав звонкий хруст разбивающегося стекла, оставшиеся пьянчуги, что мирно спали все это время, очнулись и, смекая о происходящем, поволокли ватные ноги к выходу.
Пока немолодой мужчина отвлекся на разбившиеся напитки, Леви перепрыгнул через барную стойку, чувствуя трескающееся стекло под подошвой и, взяв уцелевшую бутылку, разбил ее, направив стеклянный осколок на противника, держась при этом за целое горлышко бутылки.
– Герр Леманн, не двигайтесь! – громко скомандовал Смит, направляя крупнокалиберный Кольт.
– Брось нож, ублюдок! – добавил Леви.
Решимость в глазах немолодого мужчины не угасла, но опасное орудие он отложил.
Аккерман, все так же грозя острием осколка бутылки, подошел к Гансу, затем схватил и откинул нож для колки льда в недосягаемую зону.
Смит держал бывшего штурмбанфюрера на мушке, пока Леви стал искать другие опасные предметы, которые бывший солдат СС мог прятать в одежде. Ощупывая его, он нашел два складных ножа.
Обезоружив Леманна, Аккерман схватил того за левую руку и поднял рукав, увидев те самые буквы и цифры. Со временем, они сильно расплылись, но все же оставались читаемы.
– Герр штурмбанфюрер Леманн, вы задержаны по ряду обвинений французской разведкой. Вы отправляетесь с нами. – Убедившись в достоверности татуировок, огласил Смит.
– Gott mit uns! – произнес Ганс, прикрыв глаза, словно это часть ритуала.
Надев наручники на заключенного, Эрвин вызвал своих подчиненных, и вместе с Леви все направились в штаб.
Стоило знакомой двери допросной открыться, как Аккермана окатил не выветрившийся запах грязи и сырости.
– Что скажешь, мразь? – довольно спросил Захариус у своей новой жертвы.
– Meine Ehre heißt Treue! – без тени сомнения выдал немец.
– Ублюдок… – цокнув, Майк презрительно выдохнул и нанес первый удар кулаков, попав в нос.
Ганс мужественно держался и даже не застонал, молча сплюнув кровь вперемешку со слюной.
– Что же, часть вашей сделки выполнена, – обратился Эрвин, смотря на Леви, – Аккерман, вы свободны, подождите меня наверху, в кабинете.
– А-аккерман? – ошарашено переспросил Ганс.
Вероятно, воспоминания сразу показали лицо единственной Аккерман, что до этого момента знал Леманн.
– Да, я – Леви Аккерман. Знакомая фамилия? – съязвил бывший капитан, зная ответ.
– Ты… – но штурмбанфюрер не успел озвучить свое предположение.
– Я – сын Кушель Аккерман. Все верно. – Подтвердил молодой человек.
– К-когда ты родился? Назови мне год!
– В сороковом…
Злость начала обуревать сознание Аккермана, в то время как Леманн светился от прозрения, что только что произошло. Его лицо выражало странную смешанную реакцию радости и недоверия.
– Как поживает Кушель? – с удивительно заботливой интонацией поинтересовался Ганс.
– Она мертва. – Коротко огласил Леви, процедив информацию сквозь зубы.
– Что произошло?! – пораженный известием, расспрашивал немец.
– Умерла от голода, почти двадцать три года назад…
Эта новость застала Леманна врасплох. Все это время он искал ее, всегда тщательно проверял списки лагерных заключенных, в надежде спасти любимую, что резко пропала из его жизни.
– Я понимаю, что, скорее всего, здесь и умру… – внезапно начал Ганс. – Я могу напоследок увидеть ее могилу?
Смит перевел взгляд на Леви, который стал мрачнее грозовой тучи, готовый накинуться на штурмбанфюрера за то волнение, с которым он говорил о его матери. Будто его чувства действительно были настоящими…
– Нет. – Ответил Аккерман.
– Ясно.
Аккерман не выдержал, чувствуя ярость, что захватила его сознание, и стал избивать бывшего штурбанфюррера. Ни Смит, ни Захариус не мешали бывшему капитану.
Вспомнив старое ремесло, Леви старался сделать Леманну как можно больнее, при этом не убивая его и поддерживая в сознании.
– Скольких, как я, ты уже перебил? – шепелявя, спросил Ганс.
– Ты первый… – наотмашь ответил Аккерман.
– Не верю. – Усмехнулся Леманн, увидев перед собой явного профессионала. – Ты определенно не первый день этим занимаешься. Кто ты?
– Я два года развязывал языки алжирским партизанам.
Мужчина присвистнул. Без переднего зуба у него получалось намного лучше, чем с полным комплектом.
– Как славно распорядилась судьба, мы как настоящая семья, сын разделил ремесло своего отца…
Однако договорить Леви ему не позволил.
Он отрицал факт их родства, пусть оно и было таковым. Он хотел уничтожить этого паразита и, тем самым, уничтожить его в себе.
Больше бывший капитан не сдерживался, освободив немца от пут стула и заставив его встать. Однако после серии ударов полученных ранее, немолодой мужчина не мог уверенно стоять на ногах, но это не сильно огорчило разъяренного Леви. Молодой человек, отлично владевший рукопашным боем, славно старался, прикладываясь к узнику французской разведки.
Оба были в крови штурмбанфюрера, и если поначалу Ганс пытался блокировать удары или защищаться, то после серии выпадов, выдохся, упав почти замертво.
Леви не ощущал всего того, что происходит. Сознание молчало, крепко стискивая зубы, будто боясь пискнуть. Инстинкты правили его телом и руками, что сомкнулись на шее Леманна. Обессиленный мужчина пытался сопротивляться сильной уверенной хватке, но обмякшие руки не могли дать отпора. Ноги бармена колотили бетонную поверхность пола, от которой веяло холодом.
Хриплые вдохи, что он пытался сделать, эхом отражались от стен. Глаза немолодого мужчины налились кровью, а лицо приобрело багровый оттенок. Под затылком образовалась небольшое кровавое пятно, от раны на голове.
Когда Ганс перестал сопротивляться, раскинув руки как при распятии, а его глаза перестали выражать что-либо, Аккерман остановился, переведя дыхание, затем подошел снова нащупать пульс.
– Он бы вам все равно ничего не сказал… – начал оправдываться бывший капитан, понимая, чего стоила его ярость разведчикам.
– Мы это знаем. – Довольным тоном ответил Смит.
– Полегчало? – саркастично спросил Майк.
– Я прямо заново родился! – все еще прерывисто дыша, сплюнув, маниакально ответил Аккерман, осознавая, что, наконец, свершилось то, о чем он мечтал эти годы.
Он стал человеком.
Комментарий к Wo Bist Du? Часть 2
(перевод с немецкого)
* штурмбанфюрер – должностное соответствие – майор.
*Wo Bist Du? – *Где же ты?
* – Hallo meine Hübsche! * – Привет, красавчик!
* – Gott mit uns. * – “Бог с нами” – девиз, так же изображавшийся на гербе Германской империи, широко используемый в немецких войсках с XIX века, в частности выбитый на пряжке ремня.
* – Meine Ehre heißt Treue! * – “Моя честь зовётся – верность!” – девиз солдат ваффен, являвшийся, в свою очередь, несколько перефразированной цитатой А. Гитлера, обращённой к Курту Далюге.
Глава важная и была тяжела в написании. Очень жду ваши отзывы, не ленитесь, ребят.
========== Другой человек. Часть 1 ==========
Усталость и боль. Жажда и превозмогание.
Как только Аккерман и Адерли вернулись в пригород, девушка первым делом стала искать палатку, где продавали горячее.
Бывший капитан сидел на рюкзаках промозглого старого вокзала, пытаясь не привлекать внимание окружающих, спрятав нос под теплый шарф. Только внимательный зевака мог заметить, что парень сдерживал себя, крепко обхватив правую ногу руками. Леви трясло по нескольким причинам, и холод – был последним по значимости.
Ева запретила ему принимать обезболивающее, вдобавок, забрав таблетки в карман своей куртки. Вынужденный отказ от препаратов был связан с тем, что Кенни достал ему не самые подходящие таблетки, вызвавшие пагубное привыкание. Учитывая то, как Аккермана с них развозило, Адерли боялась представить синтез веществ в этих пилюлях и то, чем они являлись на самом деле.
Бывший капитан целый год не проходил обследования в поликлиниках, а, увидев хромоту и пропальпировав ногу, Ева предположила, что нынешние болевые ощущения связаны с новой трещиной, которую, судя по рассказу, Аккерман мог получить три месяца назад, неосторожно пройдясь по улице ночью.
Леви всегда был очень гордым и терпеливым человеком, чтобы показать слабость – идеальный солдат, каким его и воспитывала французская армия. Но когда он упал в сугроб, скрываясь в нем чуть ли не с головой, доводя до эмоционального срыва и без того обеспокоенную Адерли, непоколебимый Леви понял, что не обойдется без помощи и вынужденного отдыха.
Судорога, сводившая мышцы ноги, сковала любые попытки к передвижению, сливаясь с какофонией боли в надломленном сознании бывшего капитана.
Сейчас, когда Ева ждала горячее, наблюдая за ним на расстоянии, Леви думал лишь о том, что через четыре с половиной часа, он, наконец, вернется в родной Лион и переступит порог дома, где за неделю отсутствия Евы, скорее всего, все покрылось тонким слоем пыли.
Непременно уборка подождет до завтрашнего утра, ведь будет самоубийственно в его состоянии прыгать по стеллажам с влажными тряпками.
Фигура Адерли ритмично приближалась с двумя чашками горячего.
– Держи, станет теплее, – заботливо протянула девушка.
– Будет теплее, если администрация выделит деньги, чтобы залатать эту халупу, которую все называют пригородным вокзалом. Тут трещина в стене толщиной с палец, да и с крыши поддувает.
– Ты здесь в последний раз, просто потерпи.
– Ева, ты не права! – строго возразил Аккерман, доставая ложку: – Со времен Второй Мировой прошло больше двадцати лет, сменилось два президента, распустили колонии, а гетто, безработных и подобных этому мест – меньше не стало.
Из-за того, что суп был перегрет, совсем не чувствовалось какого-либо вкуса, впрочем, Леви был уверен, что эта похлебка его вовсе не имеет.
Спустя половину тарелки, парень продолжил:
– Я все детство провел в местах, как это, и сейчас, когда мне без года тридцать, а картина не меняется, я понимаю, что не за такое будущее Франции я рисковал собой на полях Алжира.
Впрочем, Леви про себя думал, что слукавил, – когда он отправился на Африканский континент, последнее, о чем он думал, так это о будущем великой Франции.
– Я с тобой согласна… – вздохнула Ева, принимая действительность в словах мужа. – Знаешь, Леви, ты говоришь очень правильные вещи, и мне иногда кажется, что это ты действительно был тем, кто стоял за событиями Красного Мая.
Серо-голубые глаза с осторожностью посмотрели в ее синие, что не сводили с него внимания во время их разговора.
– Ты подозреваешь меня?!
– Нет. – Через мгновение, Ева продолжила, почувствовав стыд за необдуманные слова: – Зная тебя, мне кажется, что если твоей целью был переворот, ты – единственный, у кого бы это получилось.
– Я, надеюсь, ты это разведчикам, невзначай так, не ляпнула?! – скулы на лице мужчины заиграли от испытываемой злости за столь неуместно сказанные слова его жены, пусть та и хотела исправить ситуацию.
Любой, кто мог услышать их разговор и передать его содержимое людям в форме, мог получить негласное вознаграждение за сдачу врагов государства.
– Нет, я старалась давать односложные ответы. – Заметив, что Аккерман больше не съел и ложки, Адерли кивнула тому на тарелку.
– Аппетита нет… – поставив недоеденную порцию на не расколотую плитку, которой был выложен пол вокзала, ответил Леви.
– Если ты не поешь, я не смогу дать тебе таблетки.
– Нога болит не так сильно.
– Уже не в ноге дело… Ешь немедленно!
– Слушаюсь… – передразнив Адерли, бывший капитан снова принялся за горячее.
Нужный автобус подъехал через пятнадцать минут. Загрузив пару десятков таких же путешественников, как Аккерман и Адерли, на удивление первого новенькая машина резво отправилась к центральному вокзалу Лиона.
Леви не обращал внимания на сменяющиеся пейзажи за окном, мысленно отмеряя расстояния до дома. При всем его желании, он не мог на чем-либо сконцентрироваться.
Чтобы бывший капитан смог доехать до дома, не свалившись от скручивающей боли на середине пути, Ева была вынуждена дать ему очередную дозу обезболивающего неизвестного происхождения.
Первые дни после возвращения стали самыми тяжелыми для бывшего капитана. Несмотря на все усилия, что прилагала медсестра, снять токсикоз после прекращения приема наркотических веществ было непростой задачей.
Во вторую ночь, сквозь сон, услышав недовольные бормотания, Адерли заерзала, неохотно открывая сонные глаза. Шепот, гудевший по правое ухо, принадлежал Леви. Молодой человек судорожно что-то повторял, прерывисто вдыхая воздух каждый раз по окончанию фразы. Ева посчитала, что это лишь кошмар, и решила легонько дотронуться до него, чтобы растормошить.
Проснувшийся Аккерман с одышкой, словно только что пробежал длинный кросс тут же спросил сонную девушку:
– Где наш сын?!
Глаза Евы словно созерцали нечто ужасное, а не лицо любимого мужчины. Девушка растерялась от подобного вопроса, не решаясь поддерживать столь непонятный диалог. Тогда Леви спросил еще раз:
– Ева, где наш мальчик? – оборачиваясь, осматривая комнату, затараторил Аккерман. – Где же он?! Почему я его ещё не увидел?!
Адерли охватила паника. Она совершенно не понимала что перед ней – последствия кошмарного сна или действия наркотиков.
Глаза Леви не могли обмануть – он действительно считал, что его сын если не с ними, то спит в соседней комнате.
Сознание девушки мгновенно протрезвело после нескольких часов сна, решая, как лучше поступить. Набравшись смелости, она придвинулась к своему мужу как можно ближе и, обхватив его лицо ладонями, глядя глаза, старалась как можно нежным голосом, аккуратно ответить на его вопрос:
– Леви, дорогой, тебе, наверное, приснился плохой сон. У нас с тобой нет детей…
Аккерман буквально вырвал свое лицо из ее рук, с ужасом посмотрев на жену, не в силах поверить её словам. Его глаза ошарашено смотрели на супругу, и ему казалось, что она врет.
А его взгляд отражал бурю эмоций. Внутри него была смесь испуга, горечи и даже отвращения. А потом он вспомнил кое-что, что моментально отрезвило его рассудок и помогло сделать нужные выводы.
– Да, всё верно… – монотонно, словно вследствие гипнотического вмешательства, ответил бывший капитан. – У нас, правда, не было детей. Наверное, мне приснилось…
Ева проводила взглядом мужа, который, отвернувшись от неё спиной, лежал теперь к ней спиной. Убедившись, что он пытается заснуть, она повторила за ним и, теперь уставившись на прикроватную тумбу, бездумно смотрела на ручки шкафчиков, немного затертых от времени.
Определённо, это был совершенно другой человек. Больше он не был ее мужем, ее дорогим Леви, которого она любила.
Девушка не смогла заснуть до утра, пока не зазвонил будильник.
Боли в ноге так же не давали ему полноценно спать по ночам, но Леви настоятельно отказывался от просьбы Адерли обратиться к врачам, все же надеясь, что ему станет лучше. Передвигался молодой человек исключительно на костылях. Однако бывшему капитану пришлось в самое ближайшее время посетить стены больничных палат – нога начала распухать, что означало, что положение дел хуже некуда.
Врачи выяснили, что из мелкой трещины от нерациональных нагрузок развился закрытый перелом, который необходимо срочно оперировать.
Для Леви не впервой было лечь под нож хирургов, и он больше волновался за жену, нежели за себя. В день операции Адерли осталась после смены, чтобы дождаться результата, и прийти к любимому, как только это станет возможным.
Экстренное вмешательство хирургов прошло успешно, и после операции нога стала существенно меньше болеть. Бывший капитан надеялся, что ему больше не потребуются дополнительные средства для передвижения и чертовы таблетки, что начали сводить его с ума. Он снова стал возвращаться к обычной жизни, как когда-то, почти семь лет назад, хотя тогда он думал, что больше не испытает подобного.
Через несколько дней, когда Аккермана перевели в обычную палату к нему в гости пришли его верные друзья – Фарлан и Изабель. На все их вопросы молодому человеку пришлось отвечать уклончиво, без каких-либо подробностей. Зато Черчи не смолкали, рассказывая, что происходило за этот год в их семейной жизни и в магазине.
Как обычно, реабилитация проходила долго и скучно. Огромное количество свободного времени Аккерман пытался распределить между литературой, документами магазина, чтобы снять дополнительную нагрузку со своего товарища и, конечно же, времяпрепровождением с Адерли.
Девушка много работала, но все перерывы проводила с мужем, тесня его на узкой больничной кровати. Их семейной идиллии никто не мог помешать, учитывая, что долгое время Леви пребывал в палате один, без других пациентов.
Со временем, пристально наблюдая за Аккерманом, Ева все же изменила свое мнение о вернувшемся муже. Она больше не боялась находиться рядом с ним, понимая, что тот случай среди ночи все же был спровоцирован его болезнью и зависимостью.
Время действительно лечит.
К концу месяца, Леви начал пытаться ходить, опираясь лишь на один костыль, что за годы тренировок у него отлично получалось. Ева была счастлива, отмечая показатели здоровья и заверениям врачей о скорой выписке.
В один из обедов, когда «нерадивый пациент» – как его окрестили другие медсестры из-за желания уже в первый месяц бегать после операции на ноге, решил пройтись до буфета, вместо того, чтобы есть больничные каши, Леви столкнулся на входе с незапланированным посетителем его одиночной палаты.
