Текст книги "Der Parasit (СИ)"
Автор книги: Kagami Saito
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 12 страниц)
– Моя мать.
– Вы ладите, как я посмотрю…
По резкому вдоху, от которого Ева чуть не поперхнулась, Леви понял, что его саркастичная реплика имела место быть в реальности.
– Это же не ты ушла от родителей, а они бросили тебя, верно?
Адерли со злобой раненого зверя посмотрела на Леви. Горечь, нахлынувшая после его слов, охватила разум.
– Пусть ты и назвала себя «лишним ртом», но твоя мать должна кинутся обниматься, ведь дочь вернулась с фронта, именно так бывает в нормальных семьях, хотя откуда мне самому это знать… – Леви внимательно следил за реакцией Адерли на его слова. – Наверняка, после войны жилось тяжело, а тут еще и ребенок с астмой… Лекарства же дорого стоят?
Она молчала, глубоко в душе надеясь, что Леви не продолжит этот разговор, заставляя ее вспомнить все, что она успела пережить. Вспомнить о том времени, о котором девушка так старалась забыть. О предательстве родителей.
– После того, как я вернулся во Францию, то использовал некоторые связи, чтобы найти тебя. И узнал я вот что: родители отдали тебя в приют в возрасте четырех лет, а через полгода тебя, малышку, удочерил богатый человек из правительства. Именно он занимался твоим воспитанием и, как я полагаю, лечением. Ведь именно это послужило причиной того, что твои родители отказались от тебя…
– Леви! – попыталась прервать поток горькой правды Ева, но Аккерман ее не слышал, продолжив:
– А после того, как старичок умер, тебе снова предстояло вернуться в приют, потому что ты была еще несовершеннолетней, но ты догадалась подделать документы, подала прошение на работу в организацию Сестер Милосердия. Прекрасное решение, ведь в твоем доступе всегда находятся лекарства, не говоря о жаловании.
– Да, все было так! Я не хотела возвращаться туда… – вскрикнула Адерли. – Лучше умереть на Алжирских землях героем Франции, чем сидеть в безопасном приюте.
– Не ври мне! – с укором сказал Леви. – Я, конечно, знаю, что тебя воспитывали, прививая чувство патриотизма, но из твоих уст это звучит слишком фальшиво. Ты – паразит, что пыталась выжить, чтобы потом доказать, что ты была нужна кому-то, хотя бы этому государству. Доказать, что твоя жизнь не бессмысленна, и от тебя зря отвернулись родители. Доказать, что твоя болезнь не была приговором…
– Заткнись! – задыхаясь, то ли от удушающих слез, то ли от начинающегося приступа, Адерли заметалась, пытаясь встать с кровати, на которой сидела до этого момента.
Леви послушно замолчал. Видя ее состояние он, конечно, хотел добиться не совсем этого. Но он все-таки вывел ее на чистую воду, наконец, понимая, кто она на самом деле.
– Почему ты не сказала мне, что больна? – более добродушной интонацией начал Аккерман.
– Я… Я не смогла… Пряталась все время, хоть и знала, что когда-нибудь ты начнешь замечать…
– Ты боялась, что я уйду от тебя? – предположил Леви.
Девушка закивала головой.
– Ты идиотка! – тяжело вздохнув, молодой человек сел рядом с Евой, ласково убрав прядь волос за ухо, смотря в ее темно-синие глаза. Раскрасневшиеся, опухшие, боящиеся разочарования с его стороны. – Ева, единственное, о чем я тебя попрошу, – больше ничего не скрывай от меня. Говори только правду, и я решу все твои проблемы. Обещаю.
Девушка расплакалась, кинувшись в объятия молодого человека, что утешительно перебирал пряди ее темных волос между пальцами. А сам думал об их забавном сходстве – Еванджелина Адерли была таким же паразитом, как и сам Леви Аккерман.
– Сейчас пойдем к тебе, будешь собирать вещи…
– Зачем?
– Ах… За что мне это?! – мысленно обратившись в пустоту, выдохнул бывший капитан. – Переедешь ко мне, чтобы я всегда был рядом, если эта хрень опять начнется…
– Я сама могу это контролировать…
– Ты человеческую речь перестала понимать? – вспылил бывший капитан. – Вижу я, как у тебя это отлично получается. Прости, не горю желанием организовывать твои похороны.
Понимая, что Леви прав, Адерли больше не стала докучать ему своими протестами.
Комментарий к Признательность. Часть 2
Камон, Гайс!
#Чекак? Я жду ваши отзывы
========== В мае 1968-го… ==========
До боли знакомый звон прогремел в небольшом магазинчике, оповещая о зашедшем посетителе, разрывая унылую тишину и шум, изредка переворачивающихся страниц газеты. Ритмичный и выверенный стук каблуков, определенно принадлежащий женщине, приближался к зоне обслуживания, дополнительно разбавляя монотонную симфонию.
– Ты чего такой грустный? – наконец, прозвучал озабоченный женский голос.
– А почему ты рано? – встречный вопрос после короткого кивка на циферблат часов.
– Сегодня был сокращенный день в честь праздника Труда. Поэтому решила заскочить к тебе. Кстати, что хочешь на ужин?
– Я сам приду и приготовлю.
– Да брось ты! Не так уж и плохо у меня получается…
Аккерман промолчал, посмотрев на Еву взглядом, полным скепсиса.
Адерли лишь наигранно-обиженно хмыкнула, а позже вернулась к своему вопросу. Девушка не обиделась на реакцию бывшего капитана лишь потому, что он действительно готовил в разы лучше нее. Ей пришлось это признать после устроенного кулинарного соревнования, где судьями их поединка были чета Черч.
– Фарлан и Изабель укатили в Экс-ле-Бен. У них что-то вроде медового месяца. – вздохнув, Леви продолжил: – Знаешь, без их нескончаемого трепа, здесь стало слишком тихо…
– А я думала, что ты этого терпеть не можешь. Кстати, а не от того ты такой разговорчивый в последнее время? – с ехидным подозрением предположила Ева. – Даже меня просишь рассказать что-нибудь о работе, хотя раньше терпеть этого не мог…
– Я всегда любил поговорить.
– Ну-ну, Леви. Твои основные реплики: «Хм» или «Ага», – пародируя манеру Аккермана, девушка усмехнулась: – совершенно не делают тебя разговорчивым человеком.
– Кстати, Ева…
– Да? – сменив улыбку на более серьезный вид, сконцентрировалась девушка.
– Можешь принести таблетки, что были в последний раз? Они неплохо помогали…
Нога снова стала беспокоить Аккермана, но пойти на консультацию к хирургу его не могли заставить ни уговоры Адерли, ни постоянный вынужденный прием пилюль.
– У тебя разве не осталось? – получив отрицательный кивок, Адерли нахмурилась: – По моим расчетам, должно же быть еще четыре приема… Ты снова принимаешь лекарства, нарушая дозировку?! – догадавшись, озвучила свое предположение девушка.
– Давай без нравоучений. Просто принеси мне их…
Колокольчик громко прозвенел, а в магазин зашла чуть полноватая женщина с маленьким ребенком. Мальчик что-то торопливо говорил, иногда сильнее сжимая ладонь матери, – как Леви понял по содержанию их разговора. Немного покопавшись в памяти, Аккерман вспомнил, что это первый раз, когда постоянная покупательница пришла к нему в магазин с ребенком. Но привлекло внимание бывшего капитана больше то, что находилось в руке мальчишки, – листок, весь изрисованный цветными карандашами. Правый верхний край листа был голубого цвета, а посередине был желтый круг с палочками, опоясывающими его контур. Где-то снизу рисунка виднелся зеленый цвет.
Посмотрев на эти каляки, Леви подумал лишь об одном – спокойствие. Именно это чувство вызвал детский рисунок у бывшего капитана. Для Аккермана оно означало свободу и мир. С самого рождения он не знал этого состояния, когда, так или иначе, приходилось защищаться и бороться за свою жизнь. С самого детства каждый день в трущобах начинался с новых проблем и трудностей, пусть на первых порах с ними разбирался Кенни, но позже Леви пришлось быстро повзрослеть, чтобы начать решать их самому.
Спокойствие никогда не было частью жизни бывшего капитана. Даже в его душе была разруха и беспорядок из чувств, который он долгое время не мог восстановить и расставить по полочкам. Только последние несколько лет он смог освободиться от мысленных оков, терзающих его разум.
Спокойствие – это, в каком состоянии он пребывает сейчас. То, за что он боролся.
– Возьми, – Леви протянул Еве несколько крупных купюр. – Покупай что хочешь, но ужин готовлю я. Ослушаешься – руки оторву!
– Хорошо, – расхохотавшись над уже привычными колкими шуточками, что остались со времен службы, попрощалась Ева.
Девушка, проходя мимо мальчика, улыбнулась ему, из-за чего он сразу переключил все внимание с мамы на Адерли, доверчиво вытянув руку с рисунком, очень громко спрашивая:
– Красиво?
Мать обернулась, шикнув мальчику, но не прекращала подходить к Аккерману, спрашивая о товаре. Ева села на корточки, приняв в руки изрисованный листок, рассматривая полную картину. Пусть это был простой, почти схематичный рисунок, нарисованный детской рукой, но от него веяло наивностью и чистотой, которую могут передать только детские пальцы.
Детские пальцы, не знавшие горечи, войны и отчаяния, не рывшие руками землю, пытаясь пролезть меж тонкими балками, не отбирающие у старшего брата последний кусок хлеба, пока тот спит, чтобы унять голод, не раздирающие кожу на шее из-за нехватки воздуха.
Воспоминания, только что промелькнувшие в голове Адерли, заставили заметно помрачнеть, но вспомнив, что перед ней стоит ребенок, девушка снова стала улыбаться и отвечать на его вопросы.
На вид мать мальчика была старше Леви, не худышка, но умела подчеркивать свои формы, особенно линию декольте. Она частенько повторяла «месье Леви», сладко растягивая по слогам его имя. Женщина постоянно убирала светлые длинные волосы назад, открывая взору глубокий вырез блузы.
Ева внимательно наблюдала за происходящей сценой, раздумывая над тем, стоит ли ей вмешаться и поставить эту кокетку на место. По сжатым кулакам девушки и игнорированию ею вопросов заданных ребенком, Леви начал догадываться, что его пассию переполняет далеко не самая приятная эмоция, и он, как смог, быстро и достаточно вежливо подвел визит покупательницы к концу.
– А ты популярен… – с ноткой недовольства отметила Ева.
– Это что, ревность? – удивленно изогнув бровь, решил уточнить Аккерман.
– Нет, я и не собиралась… – очень неумело соврала Адерли.
– И правильно. Если ты еще не забыла, то я твоему Богу поклялся, что хочу быть с тобой вместе даже ТАМ.
«ТАМ» для Леви означало эфемерное понятие «рая», «жизни на небесах», о которой грезили религиозные фанатики, к которым он не относился. Любые разговоры с Аккерманом на тему религии заканчивались фразой: «Моя голова мыслит здраво», но для жены он сделал исключение.
– У тебя хорошая память, раз помнишь, что говорил на нашем венчании.
– Я это помню, потому что не писал никаких клятв, а говорил, как есть. – Решая не продолжать несколько неприятную тему, Леви удачно вспомнил, что дал девушке поручение: – Кстати, какого черта, ты еще здесь?! Я же сказал тебе…
– О, так точно, капитан! – приставив руку к голове, отрапортовала Адерли.
– Опять не правильно руку держишь! – отругал ее Аккерман. – Иди домой уже…
Спустя несколько дней в Лион вернулись счастливые и отдохнувшие чета Черч. Недавно поженившись, спустя много лет знакомства, они вели себя так, будто их любовь началась только вчера. Для «бывалых» Леви и Евы их поведение было весьма комичным.
Аккерман решил закрыть магазин пораньше, чтобы успеть приготовить ужин для вернувшихся друзей. Бывший капитан решил, что необходимо отпраздновать, и лучше собраться в его доме. Он много лет знал Черча и бывшую Магнолию и терпеть творческий беспорядок обстановки их жилища весь оставшийся вечер не входило в его планы.
Парочка привезла множество презентов, что могли скрасить быт Аккермана и Адерли, а Изабель отдельно подарила Еве твердые духи, очень напоминающие аромат тех, что должны были закончиться у самой девушки.
После ужина мужчины отправились на второй этаж, в кабинет хозяина дома, а девушки занялись уборкой. Леви был бы не Леви, если бы после недолгих разговорах об отдыхе, не переключился на главную тему – работа.
Введя товарища в курс дела, Аккерман с радостной мыслью отметил, что скоро у него будет выходной.
1968 год стал определенно неудачным годом для французов.
С каждым днем содержать чайный магазин становилось сложнее из-за уровня жизни населения, который вновь устремился к послевоенному времени. Народ гневался, не получая заработную плату во время, низы снова голодали, вспоминая ужасы тех дней.
Нашлись те, кто твердо решил взять все в свои руки. Взрослые, окрепшие умы, которые возглавили это движение, научили своих подопечных поиску себе подобных, а также основам агитационной работы с населением. В основном, в этом движении были молодые люди и студенты, еще совсем не терпеливые, мечтающие, идеалисты.
К бывшему капитану Аккерману частенько заходили такие, под предлогом покупки товара. Их мастерство вербовки оставляло ожидать лучшего, учитывая, что Леви знал, как делать это правильно, иногда практикуя это во время службы в Алжире.
Как бывший военный, мужчина прекрасно понимал какая ситуация складывается сейчас на улицах трущоб и элитной части города. Все слои населения поддерживали единую цель, – а это означало, что скоро начнут действовать.
Сегодня он работал один, потому что чета Черчей попросила выходной, сославшись на: «годовщину чего-то там». Хоть и немного поворчав, но бывший капитан был не против их просьбы.
Колокольчик, висевший на двери, непринужденно отрапортовал о вошедшем клиенте, от чего Леви слегка оживился. Мужчина ненавидел бездельничать, хотя и знал, как провести подобное время с пользой.
Гостем чайного магазина стал высокий мужчина лет тридцати пяти или даже сорока. От одного взгляда на него Аккермана тут же передернуло, мысленно обозвав незнакомца «арийским отродьем». Да, именно внешняя схожесть с «идеальными людьми» так взбесила его, чувствуя подсознательную неприязнь.
Вошедший проигнорировал недоброжелательный взгляд хозяина магазина, изучающее осматривая помещение, ассортимент.
– Добро пожаловать. Что вас интересует? – выдавил из себя Леви стандартное обращение к покупателю.
Незнакомец еле заметно улыбнулся, что не скрылось от внимательных глаз бывшего солдата.
– Капитан Леви Аккерман? – обратился к нему высокий блондин.
– Уже давно в отставке. – Указал на неточность хозяин магазина. Леви стал внимательнее следить за посетителем, пытаясь сделать первые выводы относительно мужчины и того, откуда и какую информацию он мог о нем знать.
– Я – Эрвин Смит – майор разведывательного управления. – Представился гость. Его голубые глаза смотрели на собеседника с прищуром, аналогично Леви, стараясь заметить мельчайшие изменения в бывшем капитане, понять его реакцию. – Не буду юлить и скажу сразу: нам необходимы люди с вашими талантами. Обнародовав архивы и узнав о ваших совершенных навыках и успехе на службе, я хочу предложить вам вернуться на…
– Это невозможно. – Оборвал его Аккерман. – Я не…
– Боюсь, ваше желание не учитывается! – перебил его Смит, начав говорить громче, с более требовательной интонацией, вынуждая признать свой авторитет. Завладев вниманием, он продолжил прежним тоном: – Найти врага легче, если его ищет себе подобный.
– О чем вы говорите? – настороженно уточнил Леви.
– О том, что вы так тщательно скрываете. Мы знаем правду и почти готовы предъявить обвинения, если не согласитесь работать на благо государства и человечества.
– Из-за какой такой ПРАВДЫ вы готовы предъявить мне обвинения?
– Ваша связь со штурмбанфюрером Гансом Леманном.
– Впервые слышу о таком. – Разумеется, он начал догадываться, откуда «растут ноги» обвинения, предъявляемые разведкой.
– Думаю, ваша мать отлично знала его. – Эти слова окончательно подтвердили предположения Леви.
История мимолетной любви… А была ли это любовь? Его мать говорила Кенни, что – да. Наивная женщина строила надежды на хорошую и безопасную жизнь, ведь ее кавалер был богатым мужчиной и пользовался авторитетом среди местных, несмотря на начавшееся военное время. Он никогда не говорил, чем занимается, и в их редкие встречи был одет только в гражданское. Догадалась женщина случайно, увидев во время их соития метку на левой руке. Сильнейший шок она испытала, когда узнала, что означают те символы и что он, следовательно, один из айнзацгруппы. Кончилось все в тот же момент – женщина сбежала от него сама.
История мимолетной любви из прошлого довольно явно угрожала настоящей жизни Аккермана сейчас.
– Я, по-прежнему, понятия не имею, о ком идет речь. Даже, если что-то и было, то, видимо, до моего рождения. Да и вообще, моя мать умерла уже больше двадцати лет назад, откуда уверенность, что мы говорим об одной и той же женщине?
Довольно хмыкнув, глава разведывательного отдела запустил руку во внутренний карман верха утепленного пиджака и достал копию черно-белой фотокарточки, протянув ее хозяину магазина.
– Кушель Аккерман, она же «Олимпия» в узких кругах. Хочу заметить, внешнее сходство с матерью у вас феноменальное.
Увидев снимок, Леви застыл на месте. Воспоминания из детства, где с ним была его любящая мама, вновь кипящей лавой выбрались из закромов сознания и затопили все, расплавляя под собой его сдержанность, осторожность и надежду. Взяв копию в руки, Леви рассматривал женщину, что, действительно, как две капли воды, была похожа на него.
Аккерман долго смотрел на снимок, молчал и казалось, что подсознательно находился совсем не в этом магазине.
Он наконец-то вспомнил ее лицо. Во всех деталях.
С возрастом время безжалостно уничтожало из памяти сокровенные крупинки воспоминаний, которые больше всего он не хотел забывать. Совсем недавно Леви посещала мысль, что он окончательно забыл, как выглядела его мать.
Он помнил, что у нее были темные длинные волосы, серо-голубые глаза и, возможно, очерченные тонкие губы, как у него самого. Но это лишь смутные общие описания, которые через десять лет, казалось, окончательно забылись бы.
Но не теперь.
Смит молча, с дьявольским удовольствием наблюдал за тем, как Леви сдает себя без права на отрицания в дальнейшем. Эрвин понял, что уловка с фотокарточкой была отличной идеей, увидев настоящие эмоции капитана в отставке.
Хозяин магазина с грустью смотрел на фотографию, нежно держа эту копию в руках.
Это стоило нескольких бессонных ночей перелопачивания архивов. На секунду, взгляд Леви сместился с лица матери на мужчину, стоящего рядом с ней.
Ганс Леманн?
Леви поблагодарил судьбу за то, что был похож на мать. Он не хотел иметь ничего общего с этим человеком, что так жестоко обманул его мать. Зато теперь он знал, как выглядел тот, кого должен найти. Точнее, имел представление.
– Я склонен предположить, что обстановка несколько не позволяет вам рассказать мне правду. – Последний раз, бегло оглядев небольшой магазинчик, мужчина продолжил: – Я даю выбор: либо вы возвращаетесь на службу и уничтожаете тех людей, на которых вам покажем, либо вас признают врагом человечества и вместо любящей жены, вас будут ждать обвинения, допросы, суд и тюрьма или сразу казнь. Время на обдумывание до завтрашнего дня. В одиннадцать часов я приеду за вами к вашему дому.
Протянув руку, командир жестом потребовал вернуть фотокарточку. Леви все никак не желал расставаться с частичкой давно ушедшего счастья и спокойствия, но копию все же вернул. Убрав доказательства во внутренний карман, развернувшись, Эрвин Смит уверенной походкой направился к выходу, опустив ручку двери и уже находясь в полуоткрытом дверном проеме, предупредил:
– Не смейте бежать. – Вихрь весеннего ветра проник сквозь небольшую щель, освежающе распространяясь по помещению. – Мы найдем вас и вашу жену. Да, я о мадам Адерли. – Словно подтвердил немой вопрос Смит.
Никто не мог знать об их венчании, кроме Фарлана и Изабель, но он не думал, что эти двое могли где-то проговориться. На секунду Аккермана охватил ужас, от осознания масштаба имеющейся у разведчиков информации.
Леви ничего не ответил, проводив гостя неоднозначным взглядом. Это была буря из отчаяния и гнева, чувства несправедливости и завышенных ожиданий. Взгляд, канувших в лету мечт, воскресшей ненависти.
Безусловно, внешне бывший капитан всегда был сдержан на эмоции, но то, что произошло сейчас, выбило его из колеи, не давая второго шанса.
Убедившись, что остался в одиночестве, Аккерман закрыл магазин на ключ и сел в кресло, находящееся за стеллажом-стойкой. Словно впав в анабиоз, мужчина старался обдумать поток информации, что только что получил.
Определенно, это – конец его спокойной размеренной жизни, семьи и, возможно, жизни жены тоже. Связавшись с Аккерманом, Ева добровольно подписала себе приговор. От подобной мысли Леви чувствовал горечь и сострадание к абсолютно невиновной девушке. А все из-за того, что позволил себе думать, что он больше – не паразит.
Подняв ноги с пола и поджав их ближе к себе, обхватив колени ладонями, он, казалось, сосредоточенно смотрел на дверь, но взгляд его не высматривал каких-либо деталей. Он смотрел в одну точку и продолжал думать…
Предложение разведки не было принудительным приказом от комиссариата в связи с призывом на военную службу, так что это инициатива майора. По словам Эрвина, если он согласится работать на них, то ему будет необходимо просто вернуться в этот кошмар с человеческими жизнями, потоком ненависти и боли, от которого он сам бежит всю жизнь.
Но это было слишком просто и явно не в стиле «идеального отродья».
Тогда в чем могут состоять обвинения разведки? Каков их настоящий план?
Судя по тому, как много говорил сегодняшний гость, он специально дал понять свои истинные мотивы.
На самом деле, даже если бывший капитан согласится вернуться на службу, он не проработает и дня. Если им известно, что он – сын члена СС-ваффен, скорее всего, они предполагают, что Леви знает мужчину лично и в дальнейшем смогут выйти через него на Леманна.
Идеальный вариант убить двух зайцев сразу. Связь с офицером СС в послевоенное время – смерть для двоих. Людей, помогающих укрытию нацистов, приравнивают к ним. Не будет никакого суда, вроде Нюрнбергского трибунала, убедившись в правоте обвинений, разведка тихо устраняет предателей, без лишних телодвижений со стороны.
Да, под долгими речами Смита прослеживалась лишь одна закономерная мысль – ликвидация.
Никто не станет слушать и проверять, действительно ли Леви никогда не знал своего отца. Быть сыном нациста – это как клеймо на коже раба, только не зримое человеческому глазу. Однако если об этом кто-то узнает – жди, что тебя сдадут.
Выходит, все будет как в последнем наставлении Смита и не важно, что выберет Аккерман. Хотя разница в том, что если он мирно сдастся майору разведки сам, завтра, к одиннадцати утра, то его жену не тронут.
Пока что.
Началось тяжелое примирение с новой реальностью и обдумывание, как преподнести ее Адерли.
Придя домой, буквально валясь от обстоятельств, глубоко поразивших его душу, Леви лишь сел в кресло, в очередной раз обдумывая сказанное Смитом сегодня. Нет, его слова ни на секунду не выходили из головы бывшего капитана.
Аккерман даже не заметил, как Ева вернулась после смены в госпитале, которая заканчивалась на два часа позже его возвращения домой.
– Много работы, дорогой?
Леви лишь нахмурился, не понимая к чему вопрос.
– Ты обычно встречаешь меня по вечерам, если не устал. – Объяснила Ева, видя неоднозначную реакцию со стороны мужа. – Было много людей?
«Она такая счастливая. Даже беспокоится за человека, что погубил ее…»
– Леви?! – перейдя на повышенный тон и став серьезнее прежнего, Адерли пыталась привлечь внимание мужа. – Ты в облаках витаешь? Сколько можно меня игнорировать?
Когда Аккерман посмотрел на нее, девушку сразу охватил беспокойный трепет. Интуиция кричала о том, что случилось нечто, отчего ее муж не может принять верное решение. И это «нечто» пугало Адерли больше всего…
В ее глазах для Леви не было проблемы, что он не мог решить. Она поражалась его умению выкручиваться из любой сложной ситуации, будь это связано с физическими или умственными способностями или же чем-то материальным. Наверное, про таких, как он, обычно говорят: «Может горы свернуть». Адерли знала, что если бы Леви действительно этого захотел, – он бы свернул абсолютно все: горы, чью-то шею или заветную бумажку. Сейчас же его глаза выражали только боль и страдание, как тогда, когда он лежал раненный в госпитале и хотел умереть, вот только она скрыла его намерения от всех, вдохнув в него жизнь заново.
– Сегодня ко мне приходил человек из разведки…
– И? – выжидающе протянула девушка.
– Они якобы хотят, чтобы я вновь работал в их рядах…
– Ты возвращаешься на службу? – немного радостно перебила жена, отмечая, что авторитет и доход военных всегда был высок и стабилен и не понимая расстройств мужа. – Стоп. А как же магазин?
– Ева, ты не понимаешь… Представления не имеешь о тех, кого мне нужно будет выслеживать и устранять. Я и месяца не смогу проработать: меня убьют. Это точно.
Радость, охватившая Адерли, сменилась растерянностью. И даже отвращением к тем, кого она совсем не знала, но представляла тех, кто требовал от ее мужа пойти на добровольный акт суицида.
– Сегодня в магазин ко мне пришел майор разведывательного корпуса. Мы разговорились, и наша беседа плавно перешла к теме забастовок студентов, что собираются на площадях. Видела их, наверное, – получив кивок от Адерли, Леви продолжил. – Из-за того, что их с каждым днем становится больше, разведка считает, что это целое подпольное движение, направленное на свержение государственных чинов. Они ищут лидера движения…
Аккерман решил соврать. Ложь всегда помогала ему раньше, когда Адерли была слишком любопытна.
– …и кто-то указал на меня. Теперь, под предлогом того, что я должен найти основателя движения, меня хотят взять на работу в разведку. На самом деле, я думаю, что на меня повесят эти обвинения, а потом забьют до смерти в допросной, как обычно это и бывает.
– Но кто мог тебя так подставить?! – затараторила Адерли.
– Не знаю. Возможно, они предположили это из-за того, что ко мне в магазин зачастили студенты, которые лоббировали меня, а не наоборот. Тем более, им известно, что я сам работал в разведке на полях боя в Алжире. – Договорил Леви, отмечая, в какую тоску погрузилась Ева, услышав эти страшные слова, полные безысходности.
– Что же делать, Леви? – слезы мокрыми дорожками скатывались по впалым щекам, капая на обивку дивана, на котором сидела пара.
– Я что-нибудь придумаю. – Уверенно закончил Аккерман, пытаясь вселить ту же уверенность и в свою возлюбленную.
– Могу ли я чем-то…
– Ты не вмешиваешься в мои проблемы ни при каких обстоятельствах! И это не обсуждается! – отдал приказ бывший капитан.
Ужина не состоялось. Аккерман успокаивал Еву, она пыталась взять себя в руки, но позже и вовсе начался приступ астмы, и только он смог немного отрезвить рассудок, не позволяя впасть в очередное горькое безумие.
Ночь пара провела вместе, не смыкая глаз. Они почти не говорили, им хватало общества друг друга, нежности и тепла, что напоследок разделяли они в одной кровати.
С первыми лучами солнца Адерли осознала, что сказка кончилась. Теперь счет шел на минуты.
Перед завтраком Леви успел написать поручения для Фарлана, которые содержали наставления не только о работе магазина.
Ева нервно металась из угла в угол, пока муж паковал сумку. Собрав необходимые вещи, Аккерман стал ожидать, когда за ним придут. Сделав заварку по собственному рецепту, он в последний раз наслаждался горячим чаем в компании своей жены, сидя на небольшой кухне за столом.
Адерли стойко держалась, не проронив ни одной слезинки в присутствии мужа. В совсем невыносимые моменты она поднималась на второй этаж, запираясь в спальне.
Оба лелеяли надежду, что Аккерман еще вернется.
Секунды переходили в минуты, а потом в часы. Ровно в 11:00 в дверь их дома постучали.
На пороге стоял Эрвин Смит, тот самый, который приходил в магазин. Леви сразу отрапортовал о своем решении и попросил дать время попрощаться женой. Майор одобрительно кивнул, дожидаясь нового подчиненного.
– Вернись ко мне… – едва внятно смогла прошептать девушка, переполняемая не самыми приятными эмоциями.
– Я люблю тебя. – Последнее, что смог выговорить Аккерман, более не в силах терзать сердце жены, собираясь к выходу.
– А я тебя, Леви. Только вернись!
Попрощавшись с мужем, Ева дождалась, когда Аккерман покинет пределы их двора, провожая образ в окошке. Теперь никто не мог услышать ее рыданий, что она все время сдерживала. Хотелось кричать, да так, чтобы горло саднило. Хотелось крушить, излить свою злость от беспомощности, чтобы стало легче. Сейчас любую физическую боль пережить было намного легче, чем моральную.
Она боялась, понимая всю серьезность ситуации. И страх был не только за возлюбленного, но и за саму себя, учитывая обвинения, которые предъявили Аккерману. Легко, буквально на следующий день, в их дом могли привезти труп ее мужа или то, что от него останется.
Она сходила с ума. День за днем.
Май 1968 года запомнился Франции одним важным событием, перевернувшим размеренную жизнь населения, – Красный Май. Протесты на улицах, что проходили регулярно в течение всего месяца привели к отставке лидера Франции. Однако ту цену, что заплатили люди, учитывая мирное время, привело к всеобщему ужасу абсолютно все слои населения и даже саму власть.
Все вышло из-под контроля.
От Леви не было вестей на протяжении четырех месяцев. Все это время Адерли мечтала, что ее муж вот-вот постучит в дверь, сказав, что все кончилось. Работа в госпитале не давала забыться вопреки надеждам, и девушка продолжала постоянно беспокоиться за мужа.
Жив ли он еще?
Комментарий к В мае 1968-го…
*Экс-ле-Бен – курортный город Франции
**Оберштумбаншюррер – майор
========== Wo Bist Du? Часть 1 ==========
Весна 1969 года выдалась холодной. Согласно календарю был конец марта, но погода, гнув свою линию, своим настроением настаивала на середине февраля. Жителям крупных городов везло – администрация выделяла рабочих дворников и специальные службы, избавляя улицы от сугробов, расчищая тротуары и дорогу.
Лисьё – был глухой деревенькой, где жило немногочисленное количество людей. Хотя будет вернее сказать – существовало, обитало или даже доживало.
Убирая выбившуюся прядь из-под шапки, Еванджелина Адерли пробиралась сквозь непогоду, постоянно сверяясь с картой и запиской с приметами, которую уже помнила наизусть.
Не растаявший снег надоедливо скрипел под высокими ботинками. Наступая на очередную заледеневшую корочку, была велика вероятность, провалиться по колено в неожиданный сугроб.
Запыхавшись, тяжело дыша, девушка посмотрела на наручные часы – в пешем походе она провела уже пару часов. Пот ручьем стекал по шее и телу, а усталость разливалась тягучим медом в конечностях, уговаривая хозяйку остановиться на длительный перерыв. Однако эта слабость могла стоить ей жизни.
