Текст книги "WOAS. Этот безумный мир (СИ)"
Автор книги: Just_KillBill
Жанры:
Современные любовные романы
,сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
Впрочем, пока все это за него делает Гринберг – именно с ним встречается дочка мэра города Билла Форбса.
Гринберг, который и двух слов внятно связать в кучу не может. Гринберг, который в лакросс играет даже хуже Скотта и, чего уж там, хуже Стайлза – а это уже совершенно точно показатель, потому что Стайлз и лакросс это вещи абсолютно противоположные и несовместимые.
Зато у Гринберга так же много денег, как у Уиттмора, его отец работает в мэрии и Гринберг, несомненно, куда более выгодная партия, чем какой-то там сын медсестры Скотт МакКолл.
Увы, но Кэролайн Форбс наверняка точно так же, как и в истории Лидии и Стайлза, даже понятия не имеет, кто такой Скотт и как его зовут.
И пусть ему совсем не хочется оказываться в положении Стайлза, но реальность такова, что его мнения никто не спрашивает.
Они со Стилински в одной лодке – как всегда, впрочем.
*
Тренер ополчился на Гринберга как-то внезапно и очень в своем стиле – спустив на своего еще вчерашнего любимца всех собак.
Скотту в тот день просто повезло – его выпустили на поле потому, что половина команды подхватила какой-то кишечный грипп, и почти вся скамейка запасных вышла на поле.
– Гринберг! Ах ты, мать твою, Гринберг! Тупой, как рожа папаши Эстеванеса! Видели рожу папаши Эстеванеса? Это же просто кошмар!.. Гринберг, пошел вон! Оставь свою клюшку, и скидывай шлем, придурок! Всю жизнь мне поломал, угробил всю карьеру! Позорище, куда ты со своими корявыми руками лезешь? Да тебе даже на скамейке запасных места нету!..
– Что происходит? – озадаченно взглянул на Стайлза Скотт, пока тренер орал на Гринберга и яростно размахивал руками у парня перед лицом.
– М-м, это очень крутой и маргинальный скандальчик, дружище, – ухмыльнулся Стайлз, который всегда всё знал, потому что его отец был шерифом. – Вчера ночью весьма затуманенный алкоголем разум мистера Гринберга-старшего решил, что испражниться в бассейн нашего тренера – отличная идея. Тренер вызвал копов, Гринберг позвонил мэру… Короче, ситуацию как бы замяли, но ты же видишь, что месть все равно неизбежна.
– Тренера уволят к чертям за такое, – покачал головой Скотт. – Гринберг же расскажет отцу.
– Мне кажется, тренеру это как-то пофиг, – отозвался Стайлз. – Смотри, что вытворяет.
Тренер уже лупил беднягу Гринберга своим увесистым ежедневником и требовал снимать футболку, поскольку недостойным нечего носить форму его команды.
– Ты отстранен, лузер! Навсегда! Тотально! Полностью! Я найду себе нового Гринберга и сделаю его звездой! Да любой идиот сможет занять твое место, и будет в миллион раз лучше тебя! Например… Вот… Вот… МакКолл! Иди сюда, живо! Шевели своей тощей задницей, ты теперь мой новый Гринберг! Давай, надевай его футболку! Живо!
Вот так внезапно Скотт получил пристальное внимание всех, кто присутствовал на тренировке – в том числе и Кэролайн, которая сидела на трибунах и ждала своего бойфренда.
К слову сказать, ушла она еще до окончания тренировки и без Гринберга.
*
Конечно же, Скотт ни на секунду не воспринял слова тренера о «новом Гринберге» всерьез.
У него были кое-какие соображения и планы насчет своей жизни, но в них определенно не входило превратиться в чьего-нибудь клона.
Но во время ланча на следующий день он все же набрался наглости (или смелости, или и того, и другого сразу) и подошел к Кэролайн, которую заприметил на школьном дворе, одиноко сидящей на скамейке под деревом с большим стаканчиком из Стар-Бакс и учебником по социологии.
Конечно, он не был Гринбергом, но и Гринберга рядом с ней не было, и она, между прочим, смотрела прямо на Скотта.
– Эй… Привет, Кэролайн, – он чувствовал себя ужасно неловко, стоя перед Форбс, но точно знал, что если не попытается поговорить с ней и как-то навести мосты, то будет ненавидеть себя вечно за трусость.
– Привет, «новый Гринберг», – проговорила блондинка, окидывая его оценивающим взглядом. – Значит, знаешь мое имя? Только не говори банальностей типа «твое имя знают все», хотя так оно и есть. Банальностей мне хватает и от настоящего Гринберга.
– Меня зовут Скотт, – МакКолл растерялся на несколько секунд, но быстро взял себя в руки. – Мы с тобой пересекаемся на…
– Да знаю я, где мы пересекаемся, – отмахнулась девушка. – И фамилию твою я тоже знаю. У тебя прекрасная мама – я время от времени помогаю в больнице в качестве волонтера.
– Ты – волонтер в больнице? – недоверчиво переспросил Скотт.
– Ну, да, – подтвердила Кэролайн и усмехнулась: – А что, кажусь слишком стервой для того, чтобы по своей воле помогать кому-то?
– Не стервой. То-есть, не совсем, – рассмеялся Скотт, не зная, как объяснить. – Скорее слишком далекой от этого всего, более… Утонченной.
– Не все дети богатых родителей должны быть похожи на Джексона, – отозвалась Кэролайн с некоторой прохладой в голосе. Похоже, ее задело, что Скотт считал ее поверхностной: как и многие, впрочем. – Ты подошел, чтобы пригласить меня на свидание?
– Ну, я не настолько самонадеян, – сознался Скотт, взъерошив свои темные вихры. – Но я надеялся, что мы хотя бы поговорим, и, может, ты согласишься как-нибудь выпить со мной кофе…
– Что ж, мы поговорили, – заключила блондинка. – А насчет кофе… Думаю, ты знаешь, что у меня есть парень. И уверена, для тебя сейчас окажется шоком, что я с ним вовсе не из-за его денег или положения в команде по лакроссу.
– Я вовсе не думал, что…
– Честно говоря, мне все равно, о чем ты там думал, МакКолл, – прервала его Форбс. – Ты и я: у нас ничего не выйдет. По куче объективных причин, самая главная из которых, что стереотипами живешь и мыслишь из нас двоих именно ты.
Быть влюбленным в нее – это как шагнуть прямо под несущийся на тебя поезд.
Никаких шансов.
К сожалению, его теория подтвердилась, и поезд только что сшиб его и размазал по путям.
========== Тристан Де Мартель, Люсьен Касл, Клаус Майклсон, Кол Майксон/Елена Гилберт. TO/TVD. ==========
[AU, в котором все люди. Отец Елены – влиятельный человек в Новом Орлеане, Де Мартель, Касл и Майклсоны – деловые партнеры Гилберта. Единственное, что останется по канону – все любят Елену, не ищите причин тому, примите как факт]
– Это очень важное мероприятие, дорогая, – кажется, Грейсон Гилберт сказал это уже в сотый раз, и Елена, хотя и очень любила своего отца, невольно поморщилась:
– Я поняла, пап. Этот вечер должен пройти безупречно, а я должна сыграть роль примерной и послушной девочки.
– Ну, ты ведь и так примерная девочка? – шутливо нахмурился Грейсон, но Елена видела, что отец на самом деле взволнован куда как сильнее, чем ему хотелось бы показать. – И послушная, верно?
– Да, пап, – заверила Елена Грейсона и, потянувшись, поцеловала его в щеку. – Я сделаю все, как обещала. Буду очень любезна со всеми твоими гостями, и особенно с теми, которых ты упоминал за завтраком. Только помни и ты, что обещал мне. Не пытайся продать меня подороже. Мы в двадцать первом веке, выгодные партии и покорность судьбе – это не про меня.
– Я даже и не думал…
– Судя по возмущению на твоем лице, именно этим ты и занимался весь день, – рассмеялась Елена, и Грейсону не осталось ничего другого, кроме как подхватить смех своей проницательной дочери.
Она была еще слишком юной, чтобы понять, как устроен этот мир, но принудить ее против воли Грейсон ни к чему не смел – когда-то он поклялся себе, что его дети никогда не ощутят на себе того давления, которое он сам ощущал на себе с малых лет. Держать обещание было сложно, но он справлялся-и наградой ему служила его красавица-дочь, независимая и благодарная за эту независимость.
*
Вечерний прием в поместье Гилбертов, как и любое устраиваемое этой семьей празднество, был событием, о котором говорил весь город, и на котором присутствовали все, кто имел какой-либо вес в Новом Орлеане.
Елена выбрала для этого вечера простое, но элегантное длинное черное платье на тонких бретелях и оставила волосы свободно ниспадать по плечам и спине – она прекрасно знала, что именно в самых своих простых образах она смотрится выгоднее всего. Юная, очаровательная, свежая, непосредственная – а вместо бриллиантов ее украшала искренняя улыбка, и все вокруг неизменно любовались ею, не скрывая своего восхищения.
Первый жгучий взгляд, который девушка ощутила на себе, принадлежал Клаусу Майклсону – мужчина выглядел безупречно в черном фраке с белоснежной бабочкой, а небольшая щетина, тронувшая его щеки, придавала ему вид несколько пижонский и вместе с тем соблазнительный.
Заметив ее ответный взгляд, Майклсон отсалютовал ей бокалом шампанского, и Елена смущенно, но приветливо улыбнулась ему в ответ.
– Надеюсь, эта очаровательная улыбка предназначается мне, мисс Гилберт? – этот мягкий, вкрадчивый голос принадлежал Люсьену Каслу: молодой человек стоял перед Еленой с двумя бокалами шампанского и предлагал один из них ей. – Потому что если вы улыбаетесь так кому-то еще, то я ревную.
– Ах, Люсьен, а разве я давала вам повод для ревнсти? – изящно осадила этого наглеца Гилберт, принимая бокал. – Вы вечно куда-то торопитесь, мне за вами не успеть.
– Это все потому, что вы никак не желаете, чтоб я вас подстегнул, – с нескрываемым разочарованием протянул Касл и тут же расплылся в широкой улыбке: – Но чем вы неприступнее, тем сильнее мой азарт.
– Это очередной сомнительный комплимент, Люсьен, – рассмеялась Елена в ответ. – Но все же, спасибо…
– Этот невыносимый юнец наверняка уже успел утомить вас своей болтовней, я прав, мисс Гилберт?
– О, привет, дедуля, – ехидно поприветствовал Люсьен подошедшего к ним мужчину средних лет в костюме от Армани. – Со мной, по крайней мере, не уснешь.
– Тристан, – обрадовалась подошедшему Елена. – Рада вас видеть! Ваша сестра тоже здесь?
– Аврора? Да, конечно, – рассеянно улыбнулся Де Мартель, окидывая девушку теплым взглядом, в котором не было и следа той жадности, с которой смотрел на нее Люсьен, но явно читалось восхищение, которое не могло не быть лестным. – Она так же надеялась, что вы будете присутствовать на этом празднике жизни.
– Вы простите мне, если я отправлюсь поискать ее среди гостей?
– Не стоит и спрашивать, милая Елена, – улыбнулся Де Мартель, пока Люсьен не успел возразить, а он именно это сделать и собирался.
Елена оставила мужчин заскользила среди гостей, выглядывая Аврору, но в зале ее подруги не обнаружилось, и тогда она вышла во внутренний дворик, зная, что Авроре там нравится, и Де Мартель может находится там.
Впрочем, Авроры там не оказалось, зато Елена наткнулась на Кола, младшего брата Клауса.
Облачением в костюм тот себя утруждать не стал, явился в футболке и джинсах, да и куртка в стиле милитари тоже не особенно подходила для торжественного приема. Но Кола такие мелочи не волновали – куда важнее для него был собственный комфорт.
– Вечер только начался, а ты уже сбегаешь от гостей? – вместо приветствия обратился он к Елене.
– Не сбегаю, – возразила девушка. – Я просто ищу Аврору.
– Она была здесь, – отозвался Кол. – Ушла пару минут назад, ей кто-то позвонил и она вышла на улицу… И раз уж мы заговорили о звонках, то ты парочку моих проигнорировала.
– Ты знаешь, почему, Кол, – вздохнула Гилберт.
– Ну да, – согласился младший Майклсон. – У нас нет будущего и все эти бла-бла-бла.
– Ты забыл про «это было ошибкой» и «я влюблена в другого», – напомнила Елена.
– Влюблена в другого, но целовалась со мной, – с нажимом напомнил, в свою очередь, Кол.
– Ты поцеловал меня насильно, – парировала Елена. – Так что это не аргумент.
– Но признай, что тебе понравилось, – ухмыльнулся Кол.
– Даже и не подумаю, – состроила ему гримаску Елена. – Если снова увидишь Аврору, передай, что я ищу ее.
– Даже не надейся, – состроил ей мину в ответ Кол, они обменялись короткими улыбками и Елена вернулась к гостям.
Этим вечером ей бесчисленное количество раз пришлось танцевать с Люсьеном Каслом, много беседовать с обаятельным Тристаном и еще пару раз весело пикироваться с Колом, но все же самая искренняя ее улыбка была для Клауса Майклсона, оказаться рядом с которым ей удалось лишь в конце вечера.
– Ты сегодня прекрасна, милая, – бархатным голосом произнес он перед тем, как нарочито церемонно прикоснуться губами к руке Елены. – Впрочем, как и всегда.
– Не могу дождаться, когда наконец можно будет сбежать отсюда, – призналась Елена заговорщицки.
Невесомое прикосновение его губ к ее коже было таким волнующим и таким приятным, а невозможность прямо здесь и сейчас прижаться к этому мужчине и поцеловать его в ответ лишь придавала ситуации остроты.
– Я буду ждать тебя в роллс-ройсе у второго входа, – отозвался на это Клаус. – Через четверть часа, милая. К тому времени твой отец как раз подпишет сделку с Де Мартелем и тебе не придется больше играть роль хозяйки вечера.
– Почему я чувствую себя так, будто он все-таки умудрился продать меня сегодня?..
– Ах, милая, это риторический вопрос, но ты же знаешь, что я могу на него и ответить, – на щеках Клауса появились ямочки, когда он улыбнулся. – Ты играешь в игры столь же хорошо, как и твой отец. Я не считаю это чем-то недостойным.
– Потому что ты любишь меня? – дерзко улыбнулась мужчине Елена.
– Именно поэтому, – подтвердил Майклсон.
–
========== Кол Майклсон/Елена Гилберт, Стефан Сальваторе/Ребекка Майклсон. TO/TVD. ==========
[Елена и Стефан никогда не были парой – только друзьями. Единственный ее парень (уже бывший) – это Мэтт. Дэймон покинул Мистик-Фоллз после того, как выяснилось, что Кэтрин жива – он уехал вместе с Пирс. Таймлайн – что-то около третьего сезона, в городе появляются первородные вампиры в лице Ребекки и Кола. Клаус в прошлом не стирал Стефану память, так что он помнит Ребекку и знает, кто такие Майклсоны]
– Если ты сейчас снова скажешь, что я в опасности, то я начну нервно хихикать и тебе придется сдать меня в психушку, – вместо приветствия выдала стоящему на пороге ее дома Стефану Сальваторе Елена. Это должно было быть шуткой, но вот Стефан не улыбнулся, так что Гилберт вздохнула: – Но что-то подсказывает мне, что твои сурово сдвинутые брови как раз таки и означают то, что у нас опять проблемы.
– Поверь мне, я совсем этому не рад, – отозвался на это младший Сальваторе серьезно. – Но сегодня я видел в городе Ребекку и Кола, а это вряд ли можно назвать хорошей новостью.
– Понятия не имею, кто такие Кол и Ребекка, но ты расскажешь мне за кофе, – Елена распахнула перед вампиром дверь пошире, пропуская его в дом. – Входи, но кофе варишь чур ты.
*
– Значит, они первородные вампиры?.. – спустя какое-то время уточнила Елена сведения, которые выложил ей Стефан. – Самые-самые крутые и действительно бессмертные?
– Куда как бессмертнее, чем я, – мрачно усмехнулся Стефан. – Они те, от кого пошли все кровные линии вампиров. Они сильнее всех, быстрее всех, кровожаднее всех и беспощаднее всех. Им по тысяче лет.
– Да уж, за тысячу лет даже самое доброе сердце обратилось бы в камень, – невесело хмыкнула на это Гилберт. – Думаешь, они здесь из-за меня?
– Вспомни, что сказала Кэтрин на прощанье, – предложил Сальваторе.
– «Чао, лузеры»? – не сдержала улыбки Елена. – Или «на этот раз вам повезло»?
– Я говорю о «я – это еще цветочки, когда ты увидишь ягодки, то пожалеешь, что не позволил мне убить эту жалкую копию меня», – возразил Стефан и Гилберт состроила ему гримаску:
– Мог бы не напоминать о «жалкой копии». Столько презрения, как она, на меня еще никто не выливал.
– Это Кэтрин, – пожал плечами Сальваторе, как бы констатируя этим факт. – Но в целом… Думаю, она могла иметь ввиду первородных.
– Да, но… Зачем им я? – непонимающе нахмурилась девушка. – У меня нет никаких сверхспособностей, я ничего не умею.
– Ты двойник, – веско напомнил ей вампир. – Кэтрин не просто так охотилась за тобой. Уверен, она не сказала нам самого главного – она ненавидит раскрывать карты. Версия о том, что она хотела убить тебя просто потому, что для нее невыносимо быть не единственной в своем роде, весьма правдоподобна, но…
– Есть что-то еще, – уловила его посыл Гилберт и вздохнула: – Всегда есть что-то еще, господи. Как я скучаю по временам, когда я могла просто ходить в школу и переживать только о том, что провалю тест.
– Я дам тебе списать, не волнуйся, – утешил девушку Стефан и заключил в дружеские объятия.
Он умел разрядить обстановку, да.
Хотя бы ненадолго.
*
– Ребекка.
Произносить ее имя спустя не один десяток лет было странно, тревожно и в то же время приятно.
Стефан нашел белокурую красавицу-вампиршу за одним из столиков в Мистик-Гриль с хорошей порцией виски – она весьма органично вписывалась в атмосферу современного бара в модном ярком платье и с кокетливо украшенной косами прической.
Сальваторе помнил ее несколько иной – в ту пору она носила платья, которые теперь зовутся «винтажными» и укладывала волосы сложными кудрями волосок к волоску. Перчатки до локтя были неизменным атрибутом ее гардероба, а еще она обожала различные ожерелья и крупные бусы…
– Это столетие нравится мне куда больше, – словно угадав его мысли, проговорила Ребекка, делая приглашающий жест рукой. – Садись, Стефан. Я все гадала, как скоро ты отыщешь меня. Даже решила облегчить тебе задачу и пришла сюда – ты всегда был привлекателен, но мышление у тебя довольно примитивное. Не хотела, чтоб ты долго ломал голову и…
– Это такой способ сказать мне, что ты соскучилась? – губы Стефана едва заметно дрогнули, словно он сдерживал улыбку. – Через унижение?
– Если помнишь, я всегда любила доминировать, – мягко мурлыкнула Ребекка. – И тебе это нравилось, кстати.
– Я не собирался ничего отрицать, – Стефан все же улыбнулся, устроившись напротив этой нордической красавицы с лукавым взглядом. – Выпьем вместе?
– Я рассчитывала не только выпить, – без обиняков призналась Майклсон. – Сразу после нашего вынужденного расставания Клаус снова уложил меня в гроб, я совсем недавно вернулась к жизни… И я безумно соскучилась по ее разнообразным радостям.
– В этом столетии быть порочной уже не так пикантно, как тогда… Но это все еще делает тебя обворожительной, – ответил на это Стефан. – Кто я, чтобы устоять перед тобой?
– Но что-то на дне твоих глаз подсказывает мне, что перед тем, как упасть к моим ногам, ты все же хотел бы знать, что я делаю в Мистик-Фоллз, и правда ли Кол здесь вместе со мной, – проницательно подметила Ребекка.
– Что ж, ты видишь меня насквозь, Бекка, – вынужден был признать Сальваторе.
– Я скажу тебе только после того, как завтра утром проснусь в твоих объятиях и осознаю, что полностью измождена твоими ласками, – поставила категоричное условие Ребекка. – А если этого не произойдет, то ты продолжишь меня умасливать.
– Ребекка…
– Дай угадаю, – усмехнулась первородная, – Кто ты, чтобы устоять передо мной?
*
«Побудь сегодня вечером дома», – это сообщение Елена получила от Стефана уже тогда, когда была на полпути к дому своей подруги Бонни: они запланировали пижамную вечеринку еще несколько дней назад, и отменить ее как-то не пришло девушке в голову.
Да, конечно, Стефан предупредил ее о новой угрозе, но если бы она тряслась за свою жизнь каждый раз, когда Стефан говорил бы ей что-то подобное, то пришлось бы навсегда заточить себя в четырех стенах.
Елена не хотела умирать – но не хотела она и становиться постоянной заложницей обстоятельств и вечной «девицей в беде».
Если ей суждено погибнуть от клыков тысячелетних вампиров, то так тому и быть – вряд ли им со Стефаном удастся остановить кого-то столь крутого, как эти существа.
А если ей суждено выжить, то она выживет. Но не станет проводить свои вечера, спрятавшись дома от всего мира, пока ее спасают – она хотела жить и быть счастливой вопреки всему, а уютные моменты с подругой это как раз и есть счастье.
«Окей», – написала она ответ на ходу, не собираясь уточнять, что проведет вечер не у себя дома, а дома у Бонни. В конце-концов, дом и есть дом – какая разница, чей он. Вряд ли Бонни успела пригласить к себе первородных вампиров – она вампиров вообще недолюбливает, мягко говоря…
– А ты и вправду похожа на нее, словно две капли воды.
Юноша, возникший на ее пути, словно из ниоткуда, испугал ее: Елена не сдержала негромкого возгласа и замерла в нескольких шагах от незнакомца, тревожно вглядываясь в его безмятежное и несомненно привлекательное лицо.
– Я имею ввиду Кэтрин, – любезно пояснил юноша, видимо, посчитав ее молчание признаком недоумения. Ну, или же он издевался, как вариант. Елена бы этому не удивилась: она уже усвоила, что большинству вампиров подобные игры по душе.
– Ты – Кол? – спросила Гилберт, уже заранее зная ответ. Молчать больше не имело смысла, и стоило с чего-то начать диалог.
– Майклсон, – подтвердил юноша не без удовольствия и чувства собственного превосходства. – А ты – та самая Елена Гилберт, двойник, в котором так заинтересован мой безумный братец…
– И ты, – закончила за Кола Елена. – Ты тоже, верно?
– Конечно, иначе меня бы здесь не было, – стремительно и неуловимо приблизившись, вампир обхватил теплыми ладонями лицо девушки и проникновенно заглянул ей в глаза: – Я собираюсь убить тебя, милая. Но не прямо сейчас. И, возможно, еще очень не скоро… Послушай, что я скажу тебе.
– Я принимаю вербену, ты не сможешь внушить мне, – с вызовом вскинула подбородок Елена.
– Я первородный, солнышко, – весело рассмеялся Кол ей в лицо. – Вербена для меня не проблема. А ты… Ты влюблена в меня по уши и преданна мне до последней капли крови.
– Я влюблена в тебя, – покорно шепнула Елена, в одно мгновение становясь податливой глиной в его руках. – И до последней капли крови преданна…
– Это очень важно, дорогуша. Кровь, запомни это хорошенько.
– Кровь очень важна, – повторила Елена послушно.
– А теперь давай поцелуемся, – довольно рассмеялся Кол, – Скрепим наш союз, так сказать, и отправимся на небольшую вечеринку моей сестры. Твой приятель Стефан тоже приглашен, кстати. Будет весело, вот увидишь!..
Подставляя губы для поцелуя первородному, Елена смутно осознавала где-то в глубине души, что это неправильно, что что-то здесь не так…
Но игра началась, и карты у мисс Гилберт, увы, были самые паршивые.
========== Ренесми Каллен/Хоуп Майклсон. TwilightSaga/TO. ==========
[Такие, как они, рождаются раз в несколько столетий. Уникальные в своем роде. Вселенная просто ликует, когда появляется подобное дитя, и щедро наделяет его дарами. Чаще всего это связь. Чем старше становится ребенок, тем крепче связь с другим таким же одаренным]
– Она… Она разговаривает со мной!.. – шептал изумленный и восторженный Эдвард, касаясь живота своей возлюбленной.
– Мне кажется, я ощущаю что-то… Какую-то особенную силу и… Любовь?.. – далеко-далеко от дождливого Форкса вампир по имени Никлаус Майклсон не менее осторожно, чем сам Эдвард Каллен, прикасался к животу женщины, которая в скором времени собиралась подарить ему дочь.
Ни один из них не подозревал, как похожи они в этот особенный момент, и ни один из них не знал, насколько тесно окажутся переплетены их жизни, так ни разу и не соприкоснувшись.
Но Ренесми и Хоуп – они знали.
Знали, потому что чувствовали друг друга еще тогда, когда руки их отцов нежно касались животов их матерей – они чувствовали тепло, любовь и друг друга.
*
Сначала это было просто невинной игрой, шалостью, которой Ренесми развлекала себя, оставаясь одна.
Ее разум воспроизводил самые любимые ее моменты в картинках и транслировал их всюду, куда придется – просто так, от скуки и из чистого любопытства.
На ее трансляции всегда отзывался отец, порой реагировал Джейкоб (как правило, он улавливал Несси тогда, когда находился в обличье волка), но был и еще кто-то.
Кто-то, кто наблюдал с осторожностью и со щекочущим интересом – когда наблюдатель пытался заглянуть дальше, то Несс и вправду становилось так щекотно, что даже хотелось чихнуть.
Прошло целых пять лет, прежде чем безмолвный некто наконец смог дотянуться до Несси в ответ и своим разумом тоже – и его трансляция была удивительной, немного пугающей и одновременно полной самого настоящего волшебства.
«Я давно тебя знаю, – рожденный в голове Несси образ воплощался в рыжеволосой девчушке, вокруг которой плавали по воздуху самые разные предметы, и девчушка улыбалась ей. – На самом деле, я знала тебя всегда. Просто я расту не так быстро, как ты, и поэтому тебе пришлось меня так долго ждать.»
«Ты скажешь мне свое имя? – ментально потянулась к ней в ответ Ренесми, закрыв глаза и отправив сквозь расстояния свой образ, – Меня зовут Ренесми, но лучше зови меня просто Несси. Так меня называют друзья.»
«Несси! – подхватила девчушка, широко улыбнувшись. – А меня зовут Хоуп, и мой папа – вампир, а я – самая настоящая ведьма!»
«Тебе нравятся волки, Хоуп?»
«Я их обожаю. По секрету – но мой папа не обычный вампир. Иногда, когда очень захочет, он может стать и волком тоже.»
Так они наконец научились разговаривать друг с другом, а не просто подсматривать и смутно ощущать, что они не одиноки.
*
«Кажется, Джейкоб хотел поцеловать меня вчера.»
«Фу, но тебе же всего семь!»
«Семнадцать, Хоуп. Я выгляжу гораздо старше, помнишь?»
«Вчера в торговом центре я слышала твои мысли. Ты заглядывалась на барби, Несс. Тебе семь. Джейкоб извращенец!»
«Эй, полегче! Я вообще-то люблю этого парня! И давай смотреть правде в глаза – все девочки засматриваются на барби, моя бабуля Рене может это подтвердить. Да и бабуля Эсми тоже, если на то пошло.»
«Убеждай, сколько влезет, бе-бе-бе! Твой волк пытался сунуть язык тебе в рот?»
«Фууу, Хоуп, прекрати! Он только хотел, я же сказала тебе!..»
Наверное, любые другие родители забеспокоились бы и отвели свое чадо к психологу, заметь они, что ребенок заливисто хохочет над собственными мыслями и время от времени бормочет что-то себе под нос, но Каллены и Майклсоны вовсе не были обыкновенными родителями.
Ренесми и Хоуп были столь же особенными, сколь и одинокими в своих не менее особенных семьях – и над Калленами, и над Майклсонами постоянно довлели какие-нибудь невзгоды, так что странности девочек оставались их небольшой тайной, помогающей обеим сохранить некую нормальность, как бы парадоксально это не звучало.
В моменты, когда одной из них бывало тоскливо, или страшно, или же когда хотелось поделиться с кем-то своей радостью или болью, они всегда были друг у друга, не зависимо от того, какие расстояния их разделяли, какие правила их семей стояли между ними и суждено ли им было хоть когда-нибудь увидеть друг друга по-настоящему.
«Ты моя сестра, Несси, – ласково шептала в ее голове по вечерам Хоуп, засыпая. – Моя маленькая большая сестра.»
«Я тоже люблю тебя, Веснушка,» – улыбалась ей мысленно Несс, собираясь на свидание с Джейкобом. – Не подглядывай сегодня. Я потом сама тебе все расскажу.»
========== Клаус Майклсон/Елена Гилберт. TO/TVD. ==========
[Елена здесь не двойник, а скорее на месте Кэролайн, таймлайн – третий сезон, наверное]
Письмо, которое он написал ей, Елена прочла несколько раз.
Такие простые слова для такой непростой истории – не раз при прочтении ее губ попеременно касалась то горькая усмешка, то ностальгическая полуулыбка.
«Я не ожидал, что ты узнаешь меня и не собирался сближаться с тобой.
Но увидев тебя тогда на приеме у Локвудов, в самый первый раз встретившись с тобой взглядом, я понял – это неминуемо.
Мне нельзя было делать первый шаг, я должен был отвернуться и забыть о тебе. Должен был позволить тебе оставаться на своей стороне, и сам не пересекать той линии, за которой я уже не враг тебе.
Но тогда мне не стоило целовать тебя – ни в первый раз, ни уж тем более во второй.
Этот свет в тебе – он заставляет меня быть тем человеком, которым я всегда хотел быть и забыть то, кто я есть на самом деле.
Встретив тебя, узнав тебя, я наконец понял кое-что важное о себе. Я могу любить. И я люблю тебя, Елена.»
Полгода назад
– Будет грубо, если ты откажешь мне в танце.
Елена чувствовала себя неловко в этом пышном шикарном платье: слишком взрослой, слишком очаровательной она казалась, тогда как на деле у нее буквально поджилки тряслись, когда несколько минут назад Дэймон буквально втолкнул ее в парадную дверь поместья Локвудов и фактически приказал взять «удар на себя» – он называл это так.
Стефан, всегда такой чопорный и правильный, на этот раз тоже оказался не на ее стороне. Он был солидарен с Дэймоном и как эксперт по первородным гибридам авторитетно заявил, что Елена «идеальный вариант».
Она чувствовала себя идеальной жертвой, агнцем на заклание на алтаре у чудовища, образом которого ее успели запугать до потери пульса…
Впрочем, внешне он оказался так же привлекателен, как оказался и приятен слуху его бархатный голос.
Никлаус Майклсон вовсе не казался ей безжалостным убийцей, который явился терроризировать город и выкачивать кровь из ее лучшей подруги.
Но братья Сальваторе предостерегали, что Клаус многогранен и обаятелен…
– Ну, это же традиция, – непослушными губами отозвалась Елена. – Все танцуют на балах в честь Дня Основателей. Я для этого и пришла.
Когда его рука легла ей на талию – такая сильная, уверенная рука, – Елена ощутила себя невероятно хрупкой и действительно особенной.
То, как этот мужчина вел ее в танце, как он смотрел на нее – никогда прежде она не испытывала ничего подобного.
– Ты должна быть приманкой, ведь правда? – спросил он чуть позже, вкрадчивый и улыбающийся ей с неприкрытой симпатией.
Они гуляли в саду, и Елена понятия не имела, как так вышло – у нее голова кругом шла то ли от шампанского, то ли от близости Клауса.
– Вот только мне кажется, что я делаю что-то не так, – слабо улыбнулась она.
– Например, вот это?.. – склонившись над нею, первородный коснулся ее лица пальцами, приподняв его за подбородок, и мягко, но вместе с тем требовательно накрыл ее губы своими.
Да, это было неправильно.
Но это был лучший поцелуй в ее жизни.
Спустя несколько дней, наполненных мыслями о нем, Дэймон и Стефан отправили ее на очередную миссию в Мистик-Гриль, где она встретила Клауса в компании еще одного первородного. Младший брат, заноза в заднице, неуправляемый и слишком ершистый – о, она знала об этом кое-что, и в конце-концов они с Клаусом оказались в парке, обсуждая трудности общения с младшими братьями.
Он вознес ее на самый верх колеса обозрения, чтобы там, высоко, сказать ей, что думал о ней все это время, и она смущенно улыбнулась, и Клаус сказал, что это то, именно то, что ему в ней нравится – отсутствие жеманства и умение искренне смущаться.
Она сама поцеловала его – не ради Стефана и Дэймона, не ради своей подруги, но ради самой себя.
Той же ночью она умудрилась едва не свалиться с крыши – одно пиво несомненно было лишним, но Клаус поймал ее. И эти надежные, бережные объятия были для нее куда значимее всего, чем полнилась ее жизнь в последний год.
