Текст книги "Улыбнитесь, мистер Поттер! (СИ)"
Автор книги: jozy
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 12 страниц)
Но обычно действенное самовнушение на этот раз дало сбой: стены подвала продолжали раздражать, казалось, они прямо на глазах покрываются ледяным мхом; раздражали не только ученики-восьмикурсники, тупицы и разгильдяи, великовозрастные остолопы, недомаги-переростки (это, как раз, не ново), но всё больше и больше раздражал шелест книжных страниц, скрип перьев, бряканье инструментов, звон колб и мензурок, треск поленьев в очагах и даже пар из котлов! Немыслимо!
А вот теперь это стало совершенно нестерпимо! Почему этого проклятого мальчишки нет на занятиях?!
……………………………………………..
(1) Стилистическое течение в искусстве английской мебели; конкретнее, мебель мастера Т. Чиппендейла и его сына, чаще – неокрашенное красное дерево с характерной рельефной резьбой и полировкой.
(2) caviar – рыбья икра паюсная или зерновая, главным образом чёрная.
(3) Льняная, хлопковая или шёлковая рубаха простого кроя.
Друзья главного пиноккиондорца: http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/79768290.jpg
========== Глава 3 ==========
А вот теперь это стало совершенно нестерпимо! Почему этого проклятого мальчишки не было на занятиях?!
– Мисс Грейнджер!
Профессор зельеварения был хмур и придирчив и весь урок дергал класс по пустякам. Тишина стояла гробовая, студенты боялись глаза от своих заданий поднять. Даже Невилл умудрился расколоть безумно твердый и скользкий стосоевый орех без единого звука.
– Мисс Грейнджер! Извольте проследить, чтобы у меня на столе лежали заверенные мадам Помфри освобождения отсутствующих мисс Браун и мистера Поттера. Лабораторная закончена. Конспекты и образцы сдать, задание на доске. И заберите проверенные эссе на конторке у выхода. Все вон!
Снейп чувствовал себя погано – именно это слово объемно отражало его душевное состояние. Выпитое вчера принесло несколько часов мутного тяжелого забвения, в котором как клецки в густом супе проступали какие-то сны, неясные образы. Будь он подростком, этот ночной бред можно было бы расшифровать, как фаллические символы или барьеры подсознательного самоопределения и самоидентификации, загнанные в плоскость латентности, но Северус Снейп давно не страдал подобной эротической гормональной чушью, посему определил свои ночные пытки разума, как белиберду от усталости. И от одиночества. Хотя… нет! Слова «одиночество» в его лексиконе не было, давно. И вспоминать не стоит.
«К заразам всё! – подумал Северус. – Да что такого, в сущности, произошло? Всю жизнь прожил один, как столпник, нехер выдумывать!» И, хлопнув дверью, вышел в коридор, ведущий к лестнице из подземелий…
– Что случилось с Гарри, ты его запер? – выбежав из кабинета и тут же попав в мягкие объятия любимого, пыталась сохранять серьезность Гермиона.
Драко чуть отстранился, чтобы заглянуть в медовые глаза своей избранницы:
– Гречишный.
– Что? – удивилась та.
– Мёд твоих прекрасных глаз.
– И что это ты его вчера шпынял? На ночь глядя стричься погнал, зачем это? – Щёки у Гермионы зарумянились, она погладила серебряную застежку на мантии Драко, слегка приподняла голову и чуть было не растворилась в его нежном взгляде.
– Цел твой Поттер, сокровище моё. Трудотерапия доктора Малфоя, – вспугнул краткую гермионину нирвану голос жениха. – И пусть отоспится, я его слегка Сомниусом приложил… слабеньким, не пугайся, он, наверное, уже встал. Хочешь, пойдём, проверим? – он поцеловал строгого префекта Грейнджер в уголок рта, слева, где таилась крохотная родинка. – А вот, ты знала, что наш героический придурок все деньги наградные и наследство в фонд жертв войны отдал? Нет? Надо разобраться с его финансами, завтра потащу вас в Гринготтс… Потом погуляем по Лондону, да?
– Конечно, да, всегда да, Драко!
*
В белой рубашке с засученными рукавами, босиком и без галстука отличник-восьмикурсник Малфой сидел на гарриной кровати и, лениво помахивая палочкой, превращал в ничто предметы, которые сам владелец кровати из-под неё выкидывал:
– «Пророк» за… 4 января – Эванеско! Носок лиловый с дыркой… двумя – Эванеско! Футболка зелёная «Слизни не сдаются в жизни!» – а это откуда? – Эванеско!
– Гарри, ну, всё там у тебя? Вылезай! – Драко наклонился и чуть не стукнулся лбом с выползшим из-под оборки кроватной рамы уборщиком. – Дивно! Поттер, я вот что спросить хочу, а почему ты раньше никак не проявился, за девчонками же бегал? – и сам себя поправил: – Хотя, о чём я? За Волдемортом, да, бегал, а за девчонками что-то не особо.
– В смысле, не проявился? – Гарри кое-как отряхнул брюки и, отобрав у «сокамерника» сигарету, плюхнулся рядом.
– Снейп – вроде мужик, нет?
– Не понимаю. Ты вообще о чём? – Гарри хлопнул себя по коленкам.
– Ты не понял, что он мужского пола? – спокойно поинтересовался Драко.– Ну, миленький, напрягись, девочки – это то, что вагина и грудь, а мальчики…
– Малфой, а ты на что намекаешь?
– Не намекаю, а спрашиваю, понимаешь ли ты, что профессор должен быть той же ориентации, чтобы ответить на твои чувства?
– А, мне все равно! – махнул рукой Гарри. – Ответит, не ответит. Я решил ничего не делать. Ведь жил же как-то без всего этого. Я очень рад за вас с Мионой…
– Не называй ее так, она не кошка, – перебил Малфой.
– Да ладно, я ж любя.
– Снейпа своего люби! – взвился ревнивый Драко, но быстро сменил тон: – Извини…
Поттер нахмурился:
– Мне, видно, ничего не светит. Я, честно, и подумать о таком боюсь. Не было у меня никогда никого, ну, э… близкого… и не будет, пусть. Сам подумай, кому я нужен? С другими не хочу, а… он… это вообще не обсуждается… Я слабак?
– Нет, Гарри, совсем нет, – Малфой как-то рассеянно обвёл глазами комнату. – Только вот сколько ты отсиживаться тут собрался? Гермиона еле уговорила Помфри бумажку на двухдневное освобождение тебя от занятий подписать. Что решаешь? Может, письмо напишешь? Ему.
– Ни за что! – Гарри даже подпрыгнул. – Не умею… и не стану! Нет! Это моё волевое решение. Если судьба хочет мне сделать подарок или меня подарком сделать кому… кому надо, вот пускай и постарается сама, ради разнообразия. Пальцем не пошевелю! – Он раскраснелся, вскочил на ноги, размахивая рукой с судорожно зажатой в ней погасшей сигаретой. Потом покрутил головой в поисках пепельницы, уронил окурок на пол.
Драко чуть слышно произнес «Эванеско» и тоже поднялся, звонко хлопнул друга обеими ладонями по плечам:
– Давай так и сделаем! И выше голову, улыбайтесь, мистер Поттер! Пускай, правда что, судьба, или как бы она ни называлась, сама пошевелится, так?
– Так, – ответил мистер Поттер.
– Тогда, раз уж ты у нас больной… на голову, – бодро сообщил советник Малфой, за что схлопотал тычок в живот, но продолжил: – Я хотел сказать, официально больной!.. То смоемся завтра с утра в Лондон. Дело есть, и развеемся.
*
Развеяться втроём не удалось: парни уже почти склонили Гермиону к прогулу занятий, но тут Макгонагалл прислала какого-то второклашку с запиской, в которой просила мисс Грейнджер срочно подменить её на двух уроках трансфигурации. Понятное дело, ответственная староста не могла подвести директора. Драко хоть и злился, но согласился, правда, настроения это ему не прибавило. Поэтому первым делом, выйдя в Лондоне из банка Гринготтс, где он устроил гоблинам профилактику феодально-вассальных отношений, бывший староста Слизерина заявил:
– Нехрена, перед Малфоями ещё никто не выпендривался безнаказанно! Пусть свое место знают… мало я в детстве их брата гонял!
– Какого брата? – удивился Гарри.
– Да эльфов домашних, – Драко ребячливо фыркнул, – ну, и шантрапу всякую магическую. Понимаешь?
Поттер мотнул головой, дескать, не особо. Они дошли до ближайшего к магической зоне маггловского паба и решили выпить.
А пока ждали заказ, премудрый Малфой много чего порассказал о своём житье-бытье в мэноре, – привирал, конечно – пытаясь развлечь друга. «Вечер воспоминаний», как сказал он Гарри, заказывая третью порцию Гиннеса:
– А состояние финансовое твоё неважное. В приступе невиданной щедрости, ты, друг мой, роздал около сорока пяти тысяч. В наличии не более 180 галлеонов плюс проценты, скажем, пятьдесят с кнатами; не уплачены пошлины на наследство Блэков, просрочены квартальные за дом… херово.
– Плевать, – отмахнулся Поттер, – наличные есть, и ладно. Деньги – не главное. Вот, не понимаю, зачем мне новые шмотки покупать – выпуск скоро… а там я чего-нибудь придумаю. В Аврорат пойду – форму дадут, у них мантии красивые.
– Придумывать в урезанном варианте нашей компашки умею только я, – Малфой был уже весьма нетрезв, но вид имел серьезный и убедительный. Он наклонился через стол, подманив собутыльника взмахами кисти руки, и зашептал тому на ухо: – А давай мы тебя в борде…
Но был прерван очень знакомым голосом, правда, звучавшим с новыми ехидно-покровительственными интонациями:
– Ой, вы гляньте, голубки! Интеллектуалы залётные, почтили нас грешных на земле! – К ним под ручку с пухленькой смутно знакомой девицей вальяжно приближался Рон Уизли. Посолидневший, в явно дорогом, хотя и безвкусно-кричащем костюме, он скорчил сочувственную рожу и сообщил своей спутнице, якобы по секрету, но на весь зал: – Видишь, Тильда, с кем моя бывшая связалась. Вот уж не думает, бедняжка, что женишок ей с её же приятелем прославленным изменяет!
Гарри оторопел, заморгал часто-часто, принялся протирать очки прямо на носу, а Драко не растерялся. Он прищурился, сдвинув недопитую бутылку, и кинулся на рыжего. Но тот уклонился и сам метнулся, врезал бывшему другу в челюсть. Больше Поттера не надо было убеждать – завязалась рукопашная. С пунцовыми от ярости и натуги лицами юные маги, слава Мерлину, забыв про свои магические инструменты, махали кулаками… к счастью, не очень метко. Девица завизжала, на пол посыпались осколки, посетители повскакивали с мест и…
Даже в невообразимом гвалте все почему-то услышали скрип двери…
Одетый в однобортный чёрный пиджак, рубашку цвета мокрого асфальта, такого, как лак на машинах, – ясно, шёлк! – галстук на тон темней и твидовые светло– серые брюки, ничего яркого или контрастного, только волосы – воронье крыло без изъянов…
… в паб, как ветхозаветный царь, посещающий приют для больных лепрой, вошёл… Северус Снейп. Окинул орлиным взглядом ревущую и матерящуюся мешанину рук, ног и голов, копошащуюся на грязном от пролитого пива и пущенной крови полу. И, мгновенно считав ситуацию, вытащил Гарри из клубка тел, стряхнул с Малфоя плюющегося ядом Уизли, невзирая на наличие посторонних зевак, мгновенно аппарировал обоих драчунов в один из закоулков Лютного переулка.
– Сукины дети! Что вы себе позволяете?! Драко, за мной! – скомандовал он. – Вернёмся и зачистим там в пабе. А вы, Поттер, стойте здесь и ждите. Слышите? – тряхнул Снейп Гарри и прижал к стене, надавливая локтем на горло, фиксируя, придавая устойчивость. – Чёрт вас побери!
Гарри, стараясь восстановить дыхание, размазал текущую из разбитой губы кровь и подумал: «Ну, теперь и делать ничего не надо. Убьёт!»
Однако через десять минут нервного ожидания, которое смахнуло с героя весь хмель, наградив нервной трясучкой рук, из-за угла бодрой походкой показался Малфой… один:
– Уходим, быстро. Всё в порядке.
– Он что?
– Ничего, сказал, чтобы проваливали. – Драко взял Гарри под локоть и быстро повлёк ко входу в «Дырявый котёл».
Отдышаться удалось только миновав зал кабака, когда они оба рухнули на холодную влажную скамейку неприметного скверика на какой-то тихой улице маггловского Лондона.
– Вот видишь, а судьба-то рулит! – выдохнул, закуривая, Малфой.– На! – он протянул другу пачку сигарет.
– Ага, странно, – согласился тот. – Что это Снейп в Лондоне забыл, да еще в костюме таком?
– Заметил, да? Значит, на маггловскую территорию декан наметил сходить. Я тоже о нём такого не знал. И как ты, Поттер, не передумал? – Гарри в ответ пожал плечами. – Тогда пошли, надо же определиться.
– Да я уже вроде определился, – промямлил Гарри,– а когда увидел его сейчас, ярко всё понял. Только… я побаиваюсь.
– Ничего-ничего, там и девочки и мальчики есть. Надо знать наверняка, прежде чем за Снейпа браться. Дело серьёзное, можно сказать, вся дальнейшая жизнь от этого зависит. Методы тыка… э… ага, – кашлянул Драко, – тут не проходят. А я на диванчике посплю тем временем, ну, для моральной поддержки. Только Гермионе не смей проболтаться, обоих проклянёт.
– Драко! – вспылил Поттер и резко развернулся к Малфою. – Ты вообще о чём? Какие мальчики-девочки? Я про Северуса… – произнеся в запале это имя, он покраснел, сознавая, что вот так в первый раз назвал чуму своего детства по имени. – Вот, блин…
– Давай, вставай, – Малфой ни капли не смутился и уже потянул Поттера за рукав. – Ты же девственник, как тогда можешь знать, не попробовав? И в пабе я сказал, что поведу тебя в бордель, ты согласился, перед самой дракой. Нечего сейчас обратный ход давать, не притворяйся, гриффиндорец, тебе не идёт, да и не умеешь. Вон, такси на углу, пошли!
– Никуда не пойду!
– Ещё как пойдёшь!
– Стой, а с чего ты взял, что я… это… девственник? Драко, бросай свои слизеринские… свинские штучки!
– А ты сам сказал, разве нет?
– Нет, не помню… подловил.
– Так «да»? – не смог сдержать ухмылки Малфой – многолетняя мимическая привычка.
– Гад ты, Драко! – сломался Гарри. И отвернулся.
«Гад» обнял его за плечи:
– А что ты иначе предлагаешь? Инстинкт инстинктом, но секс, как любое важное дело, требует навыка. Ты решил довериться судьбе – ну, вот я и сыграю за эту тётю… Убедил? – и Малфой прямо в ухо красного как рак дебютанта, притянув его к себе, весомо добавил: – А ведь иначе и покалечиться можно, точно-точно. Гей-секс – штука… тонкая.
– А ты почём знаешь? – отомстил Поттер. Малфой сделал вид, что не расслышал вопроса.
Они направились к перекрёстку и быстро поймали такси. Гарри изо всех сил стремился держаться невозмутимо («Поттер я, в конце концов, или не Поттер?»), но получалось не очень. Он ёрзал на заднем сидении, старательно делал вид, что внимательно разглядывает лондонские пейзажи и, чтобы уж совсем не выглядеть идиотом, засунул руки в карманы, что-то там трепал и комкал, бумажки какие-то, монетки, пальцем в дырку залез, вытащил поломанную спичку:
– Когда уж мы приедем?
Кэбмен повернулся:
– Пробки, суббота, сэр.
– Угу, – Гарри стал наблюдать за соседними автомобилями. На улице пошёл дождь.– А ты сам там… ну, бывал? – спросил он тихо у Драко.
– Бывал. Давно.
– Ясно.
– Не дрейфь! Всё вполне цивильно. Там ещё никого не съели.
– Не буду, просто, стрёмно… и противно.
*
Заведение оказалось и правда приличное. У Гарри были смутные представления о подобного рода домах, но воображение, мечущееся между стыдом, брезгливостью и желанием кому-то что-то доказать (Малфою или самому себе? А, может быть, господину зельевару?), рисовало ему старинные королевские кровати, вишнёвые бархатные портьеры с золотыми кистями, серебряные номерки на массивных дверях будуаров, презервативы в большой прозрачной вазе и пышную даму в чулках и длинной юбке с оборочками. А, ещё шляпы-цилиндры. При чём тут они? А кто ж его знает… И шеренга полуголых, пошло лыбящихся девиц, – или парней! – из которых надо было выбрать себе кандидата для первого раза. О, нет!
Зайдя в светлый, по-современному обставленный холл, Гарри поёжился, но удивление победило. Интерьер, цветы, диваны… Гарри завертел головой. Юношей встретила приятная на вид хозяйка, одетая, как менеджер хорошего отеля.
– Мистер Малкович, чем могу быть полезна? – любезно поинтересовалась она, узнавая.
Драко поздоровался и, устроив Поттера, который тайком успел вытереть вспотевшие ладони о подкладку куртки, в одном из удобных велюровых кресел, отошёл с «мадам» в сторонку. Они негромко поговорили. Понимание было достигнуто за пару минут, и миссис Диметри, как она сама проворно представилась, сдержанно улыбаясь, осторожно подхватила Поттера под руку и уже собралась вести на второй этаж. Как вдруг стеклянные двери открылись и швейцар впустил… Снейпа, недовольно отряхивающего большой чёрный зонт…
Пожалуй, появление в этих стенах какого угодно магического монстра, не вызвало бы таких выражений на лицах Поттера и Малфоя.
Гарри остолбенел. И слова хозяйки борделя: «Я вас уверяю, сэр, мои мальчики вам понравятся, ни о чём не беспокойтесь…», и его собственный ответ, тихим, запинающимся голосом: «Э… может, кого-нибудь… постарше? В смысле, меня старше…», внятно прозвучавший в драматической тишине гостиной, стали окончательным и смертным приговором.
– Джильда,– нарочито спокойно промолвил палач,– я забираю своего студента, – ни один мускул не дрогнул на его лице, только блеск глаз пугал не на шутку. – Отойди от него прочь… немедленно! – и Поттеру: – Следуйте за мной, негодяй!
– Я не понимаю, Северус, что за… ? Юноша совершеннолетний! – попыталась было не потерять клиента мадам.
Снейп прожёг её таким взглядом, что хозяйка притона сделала два шага назад и мгновенно обрела то самое понимание, на отсутствие которого только что сетовала. Драко опустил глаза долу, видимо, находя узор паркета крайне познавательным, и благоразумно слился с обстановкой комнаты. Гарри не знал, куда деваться, малфоевским навыком мимикрии он не владел, поэтому, наоборот, сделал так, как потребовал профессор – шагнул к нему навстречу. Как кролик к удаву. Тот схватил его за локоть, и они исчезли в вихре аппарации. «Я – покойник!» – только и успел подумать несчастный фаталист Поттер.
……………………………………………………………………..
http://static.diary.ru/userdir/3/0/0/6/3006151/79774796.jpg
========== Глава 4 ==========
Пассивная трансгрессия и раньше не доставляла Гарри положительных ощущений, а сейчас он подумал, что расщепился, умер, не долетев со Снейпом до места назначения, прямо в пространственном магическом туннеле. Серая с пятнами алого, болотного и чернильно-чёрного мгла, застилавшая глаза – не успел зажмуриться при аппарации – казалась гноем, который вот-вот заполнит рот и нос, его придётся глотать, захлёбываться в собственной рвоте и глотать снова и снова… Но оказалось, это чадил один из факелов. Дышать почти не удавалось, воздух, закупоренный в лёгких вихрями магического перемещения, не хотел становиться самим собой и душил при каждом движении диафрагмы. Подвал? А, подземелье, как не назови… Узкая дверь с треугольным скатным верхом… Первый курс, первые обиды… Эта дверь всегда вызывала приступы клаустрофобии. Страшно было представлять, что над низкими шатровыми перекрытиями уселась махина огромного замка… элефант, придавивший мышь… Мышеловка… Даже кислород здесь был наколдованный, чтобы готовящиеся в здешних котлах и ступках яды не совсем уж травили несчастных студентов… Полки со всякой дрянью и вдоль двух стен – неширокие галереи. Серая мерзкая нора… его… гада… скользкого гада!
– Что вы себе позволяете! – Кто это заорал? Гарри не узнал свой голос, но со всей силы оттолкнул Снейпа, продолжающего крепко, до боли, держать его за руку. – Хотите мне кости сломать? Вперёд! Садистом были, садистом и остались! Ха! Высоконравственный козёл! Сам по борделям ходит, что ты там забыл? Мало показалось? Понравилось меня за хуй держать? А… а… разыгрывает из себя строгую мамашу! Ненавижу!
– Прекратите визжать, Поттер, – невозмутимо сказал Северус и попытался отвернуться, но Гарри уже совсем потерял голову, подскочил к врагу и, обеими руками упёршись ему в грудь, ноги, наоборот, вдавив в пол, как таран стал толкать его к ближайшей стене:
– Издевался всю жизнь надо мной, с говном смешивал! Не надоело, сволочь? Сволочь поганая! Ты меня за что ненавидел, а? Что я тебе сделал, хмырь? За отца, за маму? Я же теперь всё знаю! Ты сам виноват, во всём сам виноват! Если бы не пророчество то грёбанное, не крестраж Волдеморта во мне, то, наверное, ещё на первом курсе прибил бы меня? А теперь что? Я виноват, что ли, что ты везде свои дурацкие яды раскидываешь? И отработки твои задолбали! И следить начал, да? Следить? Застукал? Героя застукал, теперь в газету побежишь? Или в Министерство пожалуешься? Надменная тварь! Чего руки-то распускаешь? Ну, отомстил или мало ещё? – Поттер пёр, как взбесившийся бык, хотя и был ниже ростом почти на голову. Северус сначала недооценил силу мальчишки и сейчас отступал под бешеным напором. Краем сознания он отметил, что позиция у Поттера выигрышная, как у игроков, дерущихся за мяч в американском футболе, когда все идут стенка на стенку. А тот всё сыпал оскорблениями и обвинениями. Некоторые рикошетили, не задевая, а некоторые…
– Легко быть бездушным уродом? – Гарри попытался ударить Снейпа, вцепившись одной рукой в его галстук, а другой быстро, по-бандитски, не размахиваясь, используя свою же энергию, врезал в солнечное сплетение, почти падая на врага. – Что б ты сдох, падаль! Всех презираешь! Да ты, наверное, всем продавался, а потом выбрал, кто выиграть может. Отмылся, подсуетился, мразь, лжец! Лжец! А не пойти ли тебе и удавиться – предатель, шпион, гадина! Сука, тебе только шлюхи за деньги и дают, урод! Ты наверно импотент! Ты хоть кого-нибудь любил? За последние годы любил? Живого? Сам себя небось. И всё. Тебя кто-нибудь, кроме твоей трусливой задницы, интересовал? – не зная, как ещё уничтожить ненавистного гада, Поттер стал просто толкать Снейпа об стену:
– Урод, ты не человек совсем! Понял? Истукан! Каменный дурак! Отмороженный зельями! – Лицо у Гарри было пунцовым, он брызгал слюной и орал до хрипоты, вспотел. Ему казалось, что крик получается какой-то ненастоящий, негромкий, поэтому до крайности надрывал связки, буквально чувствуя внутри горла удушливую вибрацию и растяжку; виски ломило, но всё равно этого казалось мало, слова – какие-то глупые, детские, шарахнуть бы чем-нибудь по-настоящему обидным, чтобы наповал! – не могли отразить всю его злобу, всё бешенство. Он почувствовал слабость и досаду. И вдруг вспыхнул стыд, как взрывом магния ослепил на мгновение, Гарри больше не слышал собственного голоса. Снейп, будто опомнился, даже тряханул головой, перехватил его запястья. Но пальцы Поттера свело судорогой и кулаки не разжимались, он упал на колени:
– За что ты так… меня? Нельзя меня так ненавидеть, страшно… Прости меня. Никто меня не любит, прост-и-и-и… – вдруг Гарри заплакал. Слёзы быстро затуманили его взгляд. “Где он очки-то посеял?” – озадачился Северус. Сначала просто какие-то огромные капли копились в безумно блестящих, широко раскрытых глазах Гарри, потом сорвались с ресниц, закапали, побежали по щекам, на рубашку. Как водопад. Гарри зажмурился, сильно-сильно.
Северус резко отбросил от себя мальчишку. Тот упал на пол, ударился задом, попытался закрыть голову руками, то ли прячась от ударов, то ли стараясь исчезнуть, стать невидимым без своей волшебной мантии; пуговицы на его манжетах оторвались, наверное, в драке, и теперь рукава сползли, открывая до локтей худые предплечья. Гарри скорчился, весь дрожал и, громко икая, всхлипывал. Снейп смотрел на него, не мигая, поражённо. Отвернулся, поймал себя на том, что дышит не равномерно, а рваными быстрыми глотками, словно урывками. Он одёрнул пиджак, откинул со лба волосы, потом совсем расстегнул и сбросил френч, вложив в жест всё свое раздражение… но, видно, не всё. Ещё хватило, чтобы пнуть носком туфли вывшего в тихой истерике Поттера, и прошипеть:
– Всё высказал? Что, обидели, весёлого траха лишили, мистер Благородство? Напомни мне, откуда это я тебя, святоша, притащил? Цветок невинный… ты наш? А? – Снейп непривычно прищурился, не ядовито или проницательно, а, будто пряча глаза от какого-то слишком яркого света. – Любви захотел? – он вздохнул непроизвольно глубоко. – А где ты её искал? – и вдруг заорал. – Мальчишка! Всё портишь! Везде лезешь! – Почему-то полегчало. Северус сам удивился, на какой-то миг взглянул на себя как бы со стороны и ужаснулся как-то лихо и почти азартно, но остановиться уже не получилось:
– Что, так нестерпим груз девственности? Не знаешь, куда бы её пристроить поудобнее? А то, что ты тут выплёвывал – правда. Да! Вот такой я, да! – он резко развёл руки в стороны в издевательском полупоклоне, выругался, рванул душивший его галстук. И остановился у кафедры, вдруг сообразив, что аппарировал Поттера не к себе в комнаты, а в класс. Так даже лучше, никто не посмеет помешать.
– Коллопортус… блядь, Поттер, прекрати выть! – Гнев начал отпускать, стало тошно…
Гарри плакал навзрыд, но закрывал рот руками, почти душил себя рыданиями.
– Прекрати, – Северус нерешительно сделал пару шагов на месте. – Сказал же, прекрати! Ты можешь умереть, – он подошёл, раздражённо подёргал Поттера за плечо, горячее, огненное даже сквозь ткань куртки.– Бестолочь, что ты творишь? Аугуам… – он не договорил. – Чёрт, чего ты ревёшь, дурак?! Разве так можно? Дыши правильно, сердце надорвешь… мне, – закончил Северус тихо и даже как-то удивлённо.
Но Поттер вдохнуть не мог, не получалось у него. Северус присел рядом на корточки, попытался разжать сведенные как Круциатусом руки Гарри, который сквозь судорожные, неглубокие всхлипы что-то пытался сказать. Северус наклонился к нему ниже, совсем уже низко, опёрся на одно колено, потянул на себя; Гарри был будто каменный, очень – лихорадочно – горячий, и выдыхал невнятно с хрипами:
– Гер… х… миона, она меня любит, Дра… ко меня любит, миссис Уи… х… з… и-и-и… а… х… за что?
– Гарри, не надо, – Снейп сел рядом, на пол, неловко подвернув длинные ноги. – Как же тебя успокоить? – сам у себя спросил вслух. – Бить нельзя… Магией только хуже получится…
Гарри, казалось, уже ничего из внешнего мира не воспринимал, находясь внутри своей выдуманной темницы. Глухие неприступные стены, сродни Азкабану, даже свет боится оказаться за ними, а в центре охраняемого не на жизнь, а на смерть периметра – сердце одинокого мальчишки, которое так устало… Его взгляд не озадачивал и даже не пугал, он был взглядом диковинного существа, с которым профессор Снейп доселе не встречался.
И вдруг Гарри трезво и удивленно произнес:
– Темно… уже темно. Стемнело?
И вот тут Северус испугался. Как никогда в своей жизни не пугался… а в ней всякое было! Даже, когда он потерял Лили, не успел испугаться, испытал совсем другие чувства и муки. Собственная смерть вообще показалась ему замедленной театральной постановкой, драматической, интересной, но не страшной (Чего бояться неизбежного, свершившегося, запланированного и прочувствованного сто раз на репетициях?) Сейчас страх не подкрался, не напал, не ворвался в его душу, он просто молниеносно заполнил всё вокруг и внутри, взорвал саму жизнь. И сокрушил многолетнюю броню, сорвал, расколол, как молот скорлупу грецкого ореха. Несоразмерность удара поразила. Ужас, почти не было сил сдерживать крик:
– Что с тобой?! Я рядом! Гарри! – он вскочил сам и дёрнул вверх тело мальчишки, показавшееся лёгкой поролоновой куклой, подхватив под колени, крепко сжал, но едва удержал в спешке. Огляделся и метнулся к креслу с Поттером на руках, почти швырнув того на обтянутое дамастом сидение, обхватил обеими руками его лицо. – Открой глаза! Пожалуйста, только не уходи… Ответь мне! Слышишь? – зачем-то убрал со лба Гарри мокрые волосы и пошатнулся. – Господи! Что с тобой?
Гарри был невероятно, безжизненно бледным и дрожал, но вдруг медленно открыл глаза и полусумасшедше улыбнулся:
– Северус, а?
Звук собственного имени, в устах расхристанного, мокрого как мышь, почти бессознательного, раскинувшегося в мягком кресле Гарри, его свисающая с подлокотника тонкая, словно восковая рука… «Северус…», – так тихо, что не расслышать; так громко, что даже страшно поверить… Это кнутом обожгло нутро: вот он, рядом, живой, желанный, любимый… Что ещё надо? О чём можно мечтать, когда он смотрит, дышит, моргает, будто только что проснувшись? Улыбается… Кому, по какому поводу? Какая разница! Что ещё можно назвать жизнью и счастьем, если не это? Какие, нахрен, тормоза? К чёрту все запреты, что годами капканом держали не за ногу даже, за глотку! Привык жить с ржавыми зубьями и цепями, впившимися прямо под кадык? И считал себя сильным, правым? А стоило ли привыкать?
– Ни слова… – Как штормом сорвало якорь, а путь был недолог: Северус рывком наклонился, овладел обметанными лихорадкой и солеными от слез губами того, кого любить и хотеть запрещал себе так долго. Всю жизнь.
Рука властно нырнула во влажную путаницу чёрных волос, жестко зафиксировала затылок, а вторая резко рванула ворот гарриной рубашки… Гарри прижался, влился всем телом. Отдался поцелую. Забыл про всё, про всех, про себя. Но через минуту, подхваченный сильными руками, был опрокинут на пол, и сам схватился за плечи Северуса. Держи меня! Держи нас! Только ты и сможешь!.. Да-а-а! Декан Слизерина, аскет и шпион, умер; машина терпения дала сбой, животный жар затопил всё тело. Возражения и цивилизованные порывы заглушил, затоптал стук сердца, впервые почувствовавшего свободу. Разум бился в агонии, но одичавшая плоть его не слышала, всё превратилось в огонь, шквал сметал остатки сознания. Сладость победы, восторг охоты… естество обладания! В кровь реагентом хлынула любовь, невиданной мощной лавиной сметая дамбу убогой прошлой жизни… Не-е-ет! Толчок в сердце… что?
Северус открыл глаза и провалился в расширившиеся от страха зрачки Поттера… опять Поттера? Нет, Гарри, всё ещё жавшегося к нему, цеплявшегося пальцами, но…
Снова страх. Чужой, но лишь чуть уступающий во власти… Почему-то кажущийся своим собственным… Задержать дыхание и попытаться прийти в себя, непременно получится! Иначе всё пропало, ничего больше не будет. От невозможности дать чёткое определение этому «всё» и «ничего» смысл ужасной потери не делался менее ужасным.
– Боишься, отважный посетитель злачных мест? – спокойно, без вызова спросил Северус, стараясь замедлить бешеную скачку сердца. И испытал столько счастья от этого испуга, что выдохнул шумно: – Боже, как хорошо!
– Что хорошо? – Голос Гарри прозвучал глухо и сипло. Объятья Северуса перестали походить на смертельные силки. – Что хорошо-то? – он слегка успокоился, немного обмяк, но всё ещё не понимал Снейпа. Да и самого себя…
– А всё хорошо, всё, – тот встал, совершено взяв себя в руки, оправил одежду, пригладил волосы. Видок, конечно, ещё тот, но Северус почти рассмеялся, потряс головой, отчего его блестящие длинные пряди разлетелись, как по ветру, и протянул руку замершему на полу Гарри. – А всё-таки магглы мы с тобой. Вставай, теперь всё будет логично и правильно.
Поттер, не мешкая, веря безоговорочно, протянул руку и улыбнулся.
Вдруг раздался оглушительный взрыв, полыхнул сноп искр, и магический дым взбунтовался зелёным клубом. Дверь разбило – Бомбарда Максима; из облака пыли от обрушившейся штукатурки и деревянных щепок, в которые превратилась дверь класса, шагнули трое авроров:
