Текст книги "Черные люди (СИ)"

Автор книги: Jero3000

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Много еще?

– Не очень, – Деннис бодро махнул пергаментом. – А что, уже пора идти на собрание?

– Ну, уже время, – Гермиона взглянула на часы на стене.

– Хорошо, ты тогда иди, а я догоню, – он лучезарно улыбнулся, привнося в серость дня каплю света. Гермиона махнула ему рукой и вышла из гостиной.

В школьных коридорах было пусто. Все студенты были в своих гостиных, помогая новым соседям располагаться. Эхо шагов отдавалось высоко под каменными сводами потолка, вторя грому за окном. Гермиона, сначала шедшая довольно бодро, вскоре выдохлась и теперь еле брела, слушая стук собственного сердца, эхо шагов и гром за окнами.

– Гермиона! – позвал ее кто-то, и она обернулась на звук, но взгляд устремился в пустой коридор.

– Гермиона, – прозвучал другой голос. Он снова повернулась, но уперлась в глухую стену.

– Гермиона, Гермиона, Гермиона Грейнджер! – доносились со всех сторон голоса, а она лишь бестолково кружила на месте, пытаясь понять, кто ее зовет и откуда.

– Кто здесь? – спросила она, не надеясь услышать ответа.

– Мы, Гермиона. Мы пришли за тобой. Нам так без тебя плохо, – голос был действительно печален, и в нем были знакомые нотки. От осознания того, что она не раз слышала этот голос, по рукам пробежал холодок. Страх и тьма подбирались к ней, окутывая своими тяжелыми скользкими путами, заставляя ее вновь и вновь поворачиваться, пытаясь отыскать ответ на невысказанный вопрос.

– За что мне это? – ее голос звучал неестественно громко, почти панически. – Что вам от меня нужно?

– Иди к нам, Гермиона. Иди к нам, – к голосу добавился еще один, знакомый до боли. За окном блеснула молния.

– Нет, – твердо сказала она, поворачиваясь к окну, и вдруг вскрикнула. В залитом водой стекле она могла различить свое отражение, за спиной у которого стояли Гарри, Рон и Джинни. Гермиона резко обернулась, но сзади была лишь стена да пустой коридор.

– Гермиона, – повторил голос. – Иди к нам. Иди ко мне. Мне тебя не хватает.

– Нет, – простонала она, но ноги сами сделали предательский шаг к окну.

– Да, моя хорошая, иди.

– Пожалуйста, нет, – прошептала она, делая еще один шаг.

– Да, – за окном блеснула молния, и в стекле отразилось ее перекошенное от ужаса лицо, и Рон, тихо шепчущий ей на ухо.

– Иди к нам. Мы должны быть вместе. Мы были вместе всегда и должны быть вместе теперь.

– Нет, Рон, пожалуйста, – ее шепот был заглушен раскатом грома.

– Гермиона Грейнджер? – звук чьего-то незнакомого голоса ударил по ушам не хуже грома. Гермиона вздрогнула и обнаружила себя стоящей практически у окна. К ней спешил студент в форменной мантии. Все полосы на форме, что имели хоть какой-то цвет, теперь были серыми, и только по грустному барсуку на нашивке и значку она смогла опознать старосту Хаффлпаффа.

– Все в порядке?

– Да, спасибо, – выдохнула она. – Идешь на собрание?

Получив ответный кивок, Гермиона выпрямилась и двинулась в сторону кабинета директора. Староста Хаффлпаффа шел рядом, аккуратно оттесняя ее от окна к стене. Он обеспокоенно поглядывал на Гермиону, и она ускорила шаг, вспомнив, как точно так же шла по коридору с Асторией Гринграсс.

– Гермиона, – донеслось откуда-то эхо, но Гермиона отмахнулась от него, уверенно шагая вперед.

В кабинете директора собрались все учителя и добрая половина старост. Гермиона и ее спутник – она так и не удосужилась поинтересоваться его именем – вошли в кабинет почти последними. Сразу за ними заскочил Деннис Криви, и МакГонагалл встала со своего места.

– Итак, раз уж все в сборе, начнем.

Гермиона оглянулась по сторонам. Малфоя нигде не было, и ее охватила тревога. Почему-то сейчас ей было очень важно присутствие Малфоя. «Это все оттого, что он много знает о происходящем, – убеждала она себя. – Нам просто нужен его совет, чтобы мы не навредили студентам».

– Нам нужно отправлять студентов по домам, – начала МакГонагалл. – Но для этого нам нужно знать, как далеко простирается действие этого дождя. Навис ли он только над Хогвартсом, и есть ли у него вообще границы.

– Дождь идет по всей Британии, – раздался знакомый надменный голос из тени в углу у камина.

– Простите? – Слагхорн повернулся на звук, да и взгляды остальных присутствующих устремились туда. В углу что-то шевельнулось, и вспышка молнии за окном отразилась от белых волос.

– Я говорю, что дождь идет надо всей Британией. По крайней мере, последние десять раз было так, – повторил Малфой, и голос его сочился превосходством надо всеми. Даже над преподавателями.

– Я не буду спрашивать, мистер Малфой, откуда вы это знаете и о каких прошлых разах говорите, – МакГонагалл поджала губы.

– И правильно, профессор, – Малфой кивнул. – При всем моем уважении я все равно вам не отвечу.

– Почуял власть, гаденыш, – прошипел у Гермионы над ухом Деннис Криви.

– О, мистер Криви точно знает, что делать в сложившейся ситуации, – Малфой хлопнул в ладони. – Давайте все послушаем: мистер Криви, пятый курс, Гриффиндор.

– Я говорю, Малфой, что ты слишком явно наслаждаешься ситуацией, – уверенно проговорил Деннис.

– Криви, дело в моем происхождении. И в тех знаниях, которые с детства вкладывают в головы любому ребенку из чистокровной семьи. Особенно, если у этой семьи такая же история рода, как у моей, например.

– Малфой, прекрати, – зашипела Гермиона, подавляя в самой себе желание ударить его. Заклятием или же просто по-маггловски стукнуть – неважно.

– Только из уважения к твоей скорой кончине, Грейнджер, – Малфой расплылся в улыбке. – Но ни возмущения Криви, ни твои замечания не отменяют того факта, что дождь идет во всей Британии.

МакГонагалл кивнула, принимая к сведению эту информацию.

– Итак, камины не работают, аппарировать из Хогвартса нам не позволит барьер. Остаются только портключи. Ситуация экстренная, поэтому мы имеем право создавать портключи без ведома Министерства. Завтра мы начнем отправку студентов домой.

– Простите, профессор, всех студентов? – Гермионе показалось, что глаза Малфоя хищно блеснули.

– Да, мистер Малфой, в школе никого не останется. Но вы все обязаны будете вернуться, когда это бедствие закончится.

– Отлично, – он хлопнул ладонью по столу. – Прекрасно. Спокойная учеба в пустой школе. Я доволен.

– Мистер Малфой, вы тоже должны будете отбыть.

– Я говорю о возвращении, профессор, – елейно протянул он. – Дело в том, что если вы действительно собираетесь отправить студентов по домам, то – смею вас заверить – вернутся единицы.

– Почему?

– Потому что все наши магглорожденные товарищи, к моему величайшему сожалению, ревоплотятся, как только окажутся дома, – Малфой притворно вздохнул.

– Простите? – Флитвик, похоже, не на шутку испугался.

– О, позвольте объяснить. Дождь абсолютно никак не влияет ни на волшебных животных, ни на магглов, ни на их дома. Но стоит человеку, наделенному минимальными магическими способностями оказаться в доме, не защищенном специальными чарами, как дождь находит путь в дом. В итоге маглорожденный ревоплощается и становится Чёрным. А теперь представьте, сколько магглорожденных студентов вы хотите отправить в незащищенные места.

Воцарилась тишина. Гермиона пораженно смотрела на Малфоя. Было в его голосе, что-то необычное. Нетипичное для него. Как будто его всерьез волновала судьба магглорожденных.

– А полукровки?

– Сколько волшебных и наполовину волшебных семей знают о защитных чарах против дождя? На сколько домов они наложены? Половины их семей уже нет. Вы отправите их фактически под дождь. Хотя лично я не имею ничего против, – закончил Малфой, разбив иллюзию своего лояльного отношения к потенциальным жертвам дождя.

МакГонагалл опустилась в кресло и обхватила голову руками.

– Тогда тем, кто незащищен, лучше остаться в школе, – подала голос Гермиона. – А какие дома точно защищены?

– Найди в библиотеке список Священных двадцати восьми и почитай. Мне лень перечислять, – протянул Малфой. – Он был составлен аккурат после предыдущего дождя. В него попали даже некоторые семьи, которые до этого не могли считаться чистокровными. Однако тот дождь значительно уменьшил магическое население Британии, так что чистокровность упала в цене.

Гермиона чуть не открыла рот от удивления.

– Нет, Грейнджер, даже не надейся, – хохотнул Малфой, не обращая внимания на гневные взгляды преподавателей и остальных старост. – К слову сказать, я могу отбыть со спокойной душой. Наше поместье прекрасно защищено от дождя.

– К сожалению, мистер Малфой, как раз вас я отпустить не могу, – строго проговорила МакГонагалл, останавливая его веселье. – Более того, я вынуждена просить вас встать на защиту школы.

– С превеликой радостью, директор, – Малфой широко улыбнулся, – а теперь прошу меня простить. Дела.

Малфой легкой, пружинистой походкой прошел к выходу. Гермиона с досадой подумала, что у него, наверняка, получилось выспаться. А еще – о причинах такого легкого его согласия.

– Он согласился, – возмущенно проговорил Деннис, когда они спустя десять минут возвращались в Башню.

– Конечно, – Гермиона кивнула. – Поверь, Деннис, если Малфой спасет школу, его придется полностью реабилитировать и, более того, приставить его к Ордену Мерлина. Уверена, ради этого Малфой будет даже грязнокровок спасать.

Деннис нахмурился и, не говоря ни слова, продолжил путь.

========== Глава 12 ==========

В Башне Гриффиндора царило оживление. Студенты показывали своим гостям новое пристанище, сопровождая это веселыми рассказами.

– А вот здесь мы играем в шахматы, – бодро вещал розовощекий четверокурсник, которого обступили новые обитатели Башни. – Правда, когда свет есть. Сейчас света нет, но если пристроиться у окна, можно попытаться сыграть.

– Возле окна пристраиваться нельзя, – жестко оборвала его Гермиона. – Вообще, что здесь, что во всей остальной школе, от окон лучше держаться подальше. Это не моя прихоть, это для вашей же безопасности.

Студенты испуганно закивали.

– Если кому-то будет интересно, я расскажу вам о том, как я осталась жива только лишь потому, что стояла далеко от окна.

В толпе кто-то звучно сглотнул.

– Поэтому пока что я призываю всех держаться от окон подальше. И уж тем более не смотреть в них. Ни в коем случае не смотрите в окна. У этого могут быть плохие последствия.

Студенты часто закивали, соглашаясь с Гермионой.

– Тогда вообще лучше держать окна занавешенными, – предложил какой-то мальчик.

– Дурачок! От молний есть хоть какой-то свет. Если держать их занавешенными, переломаем ноги, – горячо возразила ему девочка в очках с толстенькими косичками.

– Зато живы останемся, – не сдавался мальчик.

– Он прав, – Гермиона кивнула ему. – Окна лучше держать прикрытыми. Двигаться нужно медленно, но уверенно. Особенно по коридорам. Иначе заблудитесь на ровном месте.

– Как это? – недоверчиво спросила все та же девочка с косичками.

– Очень просто. Сейчас я вам расскажу, – Джимми Пикс появился слева от Гермионы, словно вырос из-под пола. – Иди, отдохни хоть немного. На тебе лица нет.

– Мне все равно нельзя спать, – шепнула Гермиона, надеясь, что ее никто не услышит.

– Но ты спишь. Недолго, с кошмарами, но спишь. Пойди просто отдохни от людей, – Пикс похлопал ее по плечу. – А я пока что расскажу про окна и про то, как глупый-глупый Джим заблудился в прямом коридоре.

Гермиона улыбнулась, глядя на то, как младшекурсники смотрят на Пикса, раскрыв рты, и побрела в спальню.

Тильда сидела на кровати, обняв одеяло, и раскачивалась из стороны в сторону.

– Привет, – Гермиона улыбнулась ей. – Ты спала?

– Нет, просто полежала немного. Согрелась, – Тильда говорила тихо, будто чего-то боялась. – Профессор Флитвик наколдовал нам хорошие спальные мешки, но на полу было все равно холодно.

– Конечно, Тильда, – Гермиона села на свою кровать. – Но сейчас-то все в порядке.

– Да. Если бы еще не гроза. За окном постоянно молнии блестят, а я их боюсь.

– Не смотри в окна, – как бы Гермиона ни пыталась говорить мягко, голос ее все равно звучал наставительно. – В окна смотреть опасно. А еще лучше – задернем занавески и не будем смотреть в эти окна.

Тильда кивнула. Гермиона заклятием задернула занавески, погрузив комнату во мрак.

– Теперь темно, – прошептала Тильда.

– Все будет в порядке, – Гермиона придала голосу чуть больше оптимизма. – Кстати, если спать, не так страшно будет. Ты поспи, а когда надо будет идти на обед, я тебя разбужу.

– А когда нас отвезут по домам? Профессор МакГонагалл говорила, что нас отправят домой.

– Тильда, домой пока что нельзя. Директор посоветовалась с одним очень умным человеком. Он сказал, что школа сейчас – самое безопасное место. И он сказал, что защитит нас.

– Это тот красивый мальчик, который вчера зачаровывал окна? – в полумраке было видно, как Тильда склонила голову набок.

– Что? Какой красивый мальчик? – Гермиона удивилась, но потом ее настигла догадка. – Это ты про Малфоя? Да, директор с ним советовалась.

– Он красивый, – повторила Тильда. – Думаю, ему можно доверять.

– Думаю, тебе надо вздремнуть, – прервала Гермиона поток ее мыслей. – Поспи немного, а я полежу, подумаю.

Тильда легла и заворочалась, заматываясь в одеяло. Через несколько минут в комнате раздавалось ее сонное сопение. Сама же Гермиона устроилась полулежа на своей кровати, накрыла ноги одеялом и задумалась.

«Малфой – красивый? Глупости-то какие. Вот Рон красивый», – она попробовала воскресит в памяти образ Рона, но он выходил каким-то расплывчатым, нечетким. Тогда Гермиона попробовала представить Малфоя. В принципе, одиннадцатилетней девочке он бы действительно мог показаться красивым. Тонкие губы, точеные скулы, серые глаза, светлые волосы. Да, пожалуй, Малфоя можно было бы назвать красивым. Но Гермиона-то знала его не первый год. И того Малфоя, которого знала она, охарактеризовать хорошо было невозможно. Даже с точки зрения внешности. Гермиона вздохнула и сложила руки на груди. В последние два дня она слишком часто думала о Малфое. С этим надо было что-то делать, это надо было немедленно прекратить, но он был единственным, кто что-то знал об этом дожде, и даже сама МакГонагалл вынуждена была просить его помощи. А с ней спорить Гермиона не могла. Поэтому приходилось с ним соглашаться, приходилось делать то, что он говорит. Приходилось о нем думать. Гермиона мысленно поклялась себе, что как только все это закончится, она ни разу не подумает о Малфое. Вычеркнет его из своей жизни на веки вечные. В тот же самый момент, когда все закончится. Оставалось лишь дожить до него.

Гермиона встала с кровати и потянулась. Сопение Тильды убаюкивало ее саму, а этого нельзя было допускать. Она посмотрела на спящую соседку и вышла из спальни, тихонько притворив дверь.

Тем временем в гостиной Джимми Пикс от страшных историй перешел к смешным, рассказывая о курьезах на квиддичных матчах и байки об известных командах. Ребята, собравшиеся вокруг него, хохотали. Гермиона присела на краешек кресла и попыталась вслушаться в рассказы Джимми, но, к сожалению, не понимала ни слова из того, что он говорил. Она не увлекалась квиддичем и поэтому не могла понять половины шуток, но атмосфера всеобщего веселья ее немного приободрила. Она поймала себя на том, что улыбается, слушая голос Пикса, и тут же опустила голову. Какое право имела она на это веселье, если она буквально пару дней назад потеряла самых дорогих людей. Но новый взрыв смеха снова вызвал у нее улыбку. От этого на душе стало совсем гадко. Гермиона поднялась из кресла и пошла прочь из гостиной, чувствуя себя бесконечно виноватой из-за того, что позволила себе улыбаться.

«Странно, – думала она, бредя по лестнице вниз, – прошло всего два дня с того момента, как я осталась без Гарри и Рона. А я уже позволяю себе улыбаться и смеяться. Так нельзя. Неужели я стала такой черствой и бездушной? Неужели я стала совсем как Малфой. Он ведь тоже потерял невесту. Но он ведет себя так, будто у него ее никогда и не было. А может, просто не подает виду?» Она остановилась у какой-то аудитории, постояла пару секунд и дернула дверь на себя. В аудитории пахло пылью. Гермиона уселась за парту и продолжила размышлять. «Ну конечно же, он просто не подает виду. Невозможно быть таким черствым. Никто так не может. Даже Малфой. Ведь еще утром он ждал ее у выхода из Большого Зала, целовал ручку, обнимал. А к вечеру он уже и думать забыл, что она когда-то существовала. Нет, так не может даже Малфой». Такой вывод ее слегка приободрил. В конце концов, ей нужна была вера в людей, раз уж она разуверилась в себе и своих силах.

– Кто здесь? – раздался в дверях скрипучий голос, и Гермиона поднялась со своего места.

– Мистер Филч, это я, Гермиона Грейнджер.

– Грейнджер, – глухо повторил Филч. – Почему не в гостиной?

– Но ведь еще не отбой. Еще даже обеда не было, – попыталась поспорить Гермиона. – Я пониаю, как вам тяжело.

– Что ты можешь понимать, – прокряхтел Филч.

– У меня тоже забрали дорогих мне людей, мистер Филч. Этот дождь и меня лишил тех, к кому я была привязана.

– Да, да, – рассеянно проговорил Филч и вдруг опустился за парту рядом с ней. – Дорогих людей. Тех, к кому мы были привязаны.

– Простите, не хочу вас обидеть, но миссис Норрис. Почему вы к ней так привязаны? У меня у самой был кот, он сейчас у родителей, и я просто хочу понять.

– Миссис Норрис со мной всю мою жизнь, – Филч с хрипом вздохнул. – С самого детства.

«Как кошка может столько прожить?» – подумала Гермиона, но вслух не рискнула задавать этот вопрос.

– Многие поражаются тому, как долго прожила миссис Норрис, – признался Филч, – но ведь она и не кошка. И даже не книззл, что бы там некоторые ни говорили.

Гермиона пораженно повернулась на звук голоса Филча.

– Много-много лет назад, когда я был еще ребенком, – начал Филч, – я дружил с одной девочкой. Ее звали Эмилия Тайлер. Мы жили в волшебной деревушке в Уэльсе. Я ждал письмо из Хогвартса. Мы представляли, как станем настоящими волшебниками, как наши родители. Мы играли в победу над Гриндевальдом, играли в авроров, в драконоборцев. Но однажды Эмилия предложила сыграть в семью. Она была единственной девочкой в нашей компании. Остальные девочки уже пошли в школу, и их не было в деревне. Это было на Хэллоуин.

Гермиона напряглась. Если она правильно поняла, Филч собирался рассказывать про миссис Норрис, а начал про какую-то Эмилию Тайлер. Но больше всего ее поразило то, что он ждал письмо. «Наверное, он не был сквибом изначально», – сообразила Гермиона и заставила себя слушать дальше.

– Мне очень нравилась Эмилия. Когда мы играли в авроров, я как бы спасал ее от злодея. И она постоянно говорила: «Ах, мистер Филч, вы так отважны. Я стану Министром и дам вам орден Мерлина. А потом стану вашей женой». Мне нравилась эта мысль. Я боялся признаться в этом тогда, но, наверное, я любил ее. И в тот паршивый Хэллоуин она захотела играть в семью. И я уже сказал, что мог бы быть понарошку, для игры, ее мужем. Но тут вмешался Патрик Норрис. Ненавижу Патрика Норриса. Надеюсь, он уже умер.

Гермиона дернулась и чуть отодвинулась. Она даже не представляла, что Филч настолько опасен. Если он может желать человеку смерти из-за простой игры, что же он сделает с тем, кто насолит ему серьезнее? В голове некстати промелькнули его причитания об отмене пыток, и Гермиона отодвинулась еще дальше, практически на край скамьи. Но Филч этого не замечал.

– Норрисы только-только переехали в нашу деревушку. И Патрик повадился меня задирать. Постоянно издевался. Обещал превратить меня в жабу, как только пойдет в Хогвартс. И в тот Хэллоуин он тоже решил надо мной пошутить. Сказал что Эмилия будет играть миссис Норрис. Что она никогда не будет миссис Филч, только миссис Норрис. Он велел мне уходить, а сам начал специально называть Эмилию миссис Норрис. Мою Эмилию!

Гермиона не поняла, послышалось ей, или Филч действительно всхлипнул.

– Мы тогда были маленькими. Очень маленькими. Мне было шесть, а Патрику восемь. Теперь-то я понимаю, что он делал это специально, чтобы задеть меня. Но тогда это было так обидно! Я не понял, что произошло. Я, кажется, расплакался и попытался его ударить. Он оттолкнул меня. Я упал и в этот момент что-то взорвалось. Я потерял сознание, а когда пришел в себя, увидел Патрика и кошку.

– Взрыв стихийной магии, – догадалась Гермиона.

– Да, так потом и сказали сотрудники Министерства. – Они пытались расколдовать Эмилию, но ничего не вышло. Тайлеры уехали из деревни, а дочь оставили. Сказали, что я должен вечно жить с напоминанием о своем поступке. А какая же это жизнь? Магия отвернулась от меня, люди тоже. В маленькой деревне все друг про друга всё знают.

– Но почему миссис Норрис? – спросила Гермиона.

– Потому что это он ее такой сделал. Он! Его слова меня спровоцировали, – молния, блеснувшая за окном, осветила фигуру Филча, сжавшуюся в комок. Он плакал, громко шмыгая носом и тряся головой. Плечи его дрожали, как и руки, которые он сложил на столе.

– Конечно, мистер Филч, вы ни в чем не виноваты, – ласково проговорила Гермиона и положила руку ему на плечо. – Постарайтесь успокоиться. Я отведу вас к директору МакГонагалл, у нее есть Успокаивающая микстура.

С огромным трудом Гермионе удалось поднять Филча со скамьи. Из-за переживаний он крупно дрожал и постоянно спотыкался, так что приходилось постоянно его придерживать. Филча было безумно жаль, но одна мысль никак не уходила из головы и в то же время не могла четко оформиться. Перед глазами замелькали образы: Рон, Гарри, Джинни, девочка с маленьким плюшевым медвежонком. «Ты – Гермиона Грейнджер?» Голос Малфоя, повторяющий одну и ту же фразу: «Дождь не нанесет вреда ни магглам, ни волшебным животным». В голове что-то тихо щелкнуло. Паззл сложился. Девочка, привидевшаяся в Башне Гриффиндора, не была ученицей. Она была намного младше школьного возраста, и Гермиона недоумевала, почему она появилась в кошмаре.

– Мистер Филч, простите, а у Эмилии была любимая игрушка? Ну, например, плюшевый медвежонок?

По утробному вою, который издал Филч, Гермиона догадалась, что она права. Девочка в башне была Эмилией Тайлер.

========== Глава 13 ==========

На то, чтобы успокоить Филча у Гермионы и профессора МакГонагалл ушла добрая пара часов. Он трясся, всхлипывал, икал, но никак не хотел приходить в себя. Гермиона уже даже начала опасаться, за его здоровье, когда первая бутыль Успокаивающей микстуры закончилась, а действие ее так и не наступило. Они провозились почти до самого обеда, пока не достигли более-менее пристойного результата. Руки мистера Филча все еще тряслись, но, по крайней мере, истерика уже закончилась. Профессор МакГонагалл сообщила, что у него выходной и отправила его отлеживаться в комнату. Гермиона покинула кабинет директора сразу после Филча. Время близилось к обеду, и можно было уже спускаться в Большой Зал. Она брела по коридору, чувствуя, как на нее волнами накатывает усталость и раздражение. Из-за недостатка сна ужасно болела голова и слезились глаза. Действия казались автоматическими, как будто тело двигалось само, не подчиняясь ничьей воле. Даже голоса в голове затихли, и уши словно набили мягкой ватой. Те редкие звуки, что эхом прокатывались по пустой школе, и грохот грома за окнами, стали глухими. Даже звук ее собственных шагов был неслышным, хотя Гермиона не пыталась красться, напротив – ноги были словно отлиты из чугуна, а поступь такой тяжелой, что должен был содрогнуться весь замок. Она чувствовала, что засыпает, и ничего не могла с этим поделать.

В какой-то момент она в полнейшем, всепоглощающем бессилии прислонилась плечом к стене. Дыхание было тяжелым, казалось, что с каждым разом в легких все меньше и меньше воздуха, и уже близок тот момент, когда его вовсе не останется, как и сил глотнуть его. И тогда за ней придут. Она понимала это, чувствовала их приближение, одновременно боясь и ожидая его. Для того, чтобы все закончилось достаточно одного прикосновения черного. Для того, чтобы усталость отступила, нужно просто закрыть глаза. Для того, чтобы боль прошла, хватит и капли воды. Гермиона провела рукой по стене, неожиданно остро ощущая кожей пальцев каждую трещинку на вековых камнях, самые мелкие выступы и впадины. Выщербленный временем камень был холоден и неприветлив. Он не мог поддержать ее, и никто в этой большой старой школе не мог. Те, в чьих силах было придать ей сил одним только словом или взглядом, покинули ее и теперь звали оттуда, снаружи, из-под дождя. Здесь все были чужими. Даже МакГонагалл, переживавшая за нее – но переживавшая, как за всех. Даже Джимми – веселый и милый, старавшийся приободрить, говоривший правильные слова, но неспособный понять и сотой доли того, что творится в душе. Даже Деннис – милый, смелый Деннис, потерявший в битве брата, а теперь старавшийся стать таким же, как Колин. У него получалось, но все же. Он не был Гарри Поттером. Или Роном. Или Джинни. И никто из них не был. Осознание того, что школа полна чужаками, выбивала почву из-под ног. Или же это Гермиона стала чужаком в этой школе? Действительно, чужой была она, ее место было не здесь, а снаружи, рядом с друзьями, с ее милыми, родными душами. Гермиона оторвалась от стены и направилась к окну. Все равно они придут за ней. Так какая разница, когда? Они не враги, а друзья, так зачем скрываться от друзей. К чему усложнять им поиски? Тонкие, обессиленные пальцы легли на подоконник, и в голове снова взвыл хор голосов, зовущих ее.

– Гермиона, Гермиона, иди к нам, мы ждем тебя.

– Да, Грейнджер, давай, – прошептал прямо в ухо знакомый вкрадчивый голос. Гермиона дернулась и врезалась плечом во что-то теплое.

Малфой стоял непозволительно близко, и она отпрянула.

– Что ты, черт возьми, делаешь? – гнев снова затопил ее душу.

– А ты что делаешь? – Малфой отошел к стене, прислонился к ней и скрестил руки на груди, устремив на Гермиону пронзительный взгляд, полный пренебрежения и злости.

– А какое тебе дело до того, что я собираюсь сделать? – ее голос звенел от злобы. – Ты только рад будешь.

– Не слышу, Грейнджер, – усмехнулся он.

Злость придавала ей сил. Она в три шага подошла к нему вплотную.

– Это не твое дело! – выкрикнула она ему в лицо.

– То, что ты сдаешься? Нет, Грейнджер, это как раз мое дело, – он желчно усмехнулся. – Ты проиграла, ты сдалась, ты слаба. Это можно расценивать как мою победу.

Гермиону словно ударили по голове. В глазах вмиг просветлело, и она смотрела на Малфоя, будто видела его впервые в жизни.

– Какой ты, – она задохнулась возмущением.

– Какой? – Малфой улыбался. В голове не укладывалось, как он может веселиться, когда вокруг творится такое, но факт оставался фактом: на ненавистном лице играла гадкая улыбка.

– Мерзкий, эгоистичный, жестокий червяк, – выкрикивала Гермиона каждое слово ему в лицо, словно выстреливая заклятиями, и надеясь, что одно из них случайно окажется смертельным.

Он улыбнулся еще шире и оторвался от стены. Теперь их разделяла какая-то пара дюймов, и Гермиона чувствовала, как от его неожиданно горячего дыхания шевелятся тонкие волоски на макушке. Она отпрянула и пораженно уставилась на Малфоя. На языке крутилось так много всего, слишком хотелось высказать в это надменно ухмыляющееся лицо, и она запуталась в собственных мыслях, стоя перед ним и нелепо открывая и закрывая рот, подобно рыбе, выброшенной на сушу. Так и не выбрав ничего из всей невероятной массы мыслей, она молча развернулась и бросилась прочь из того проклятого коридора.

В Большой Зал Гермиона явилась раньше всех. Заняв свое место за Гриффиндорским столом, она задумчиво уставилась на окна. В огромные стекла стучал ветер и хлестал дождь, и каждый раз, когда особенно сильный порыв налетал на замок, по окнам пробегали невесомые, чуть заметные змейки заклятия. Гермиона обхватила голову руками, не в силах смотреть ни на что вокруг. Каким бы гадким ни был Малфой, он помогал. Советовал, несмотря на то, что его советы помогали выжить даже магглорожденным. Сообщил МакГонагалл, что отправка по домам будет их верной гибелью, хотя мог бы промолчать и посмеяться. Да, он не рассказывал все, что было ему известно о происходящем. Но каковы были причины этого? Гермиона допускала даже мысль, что он не хочет слишком сильно испугать их. Он даже предупредил ее саму о том, что Черные Люди будут звать ее. Вспомнив, что она чуть не натворила несколько минут назад, Гермиона пришла в ужас. Она ведь действительно могла взглянуть вниз, на Черных, тем самым выдавая свое местонахождение. Что бы тогда было? Разбилось бы окно, или же они сами, лично пришли бы за ней? И ведь в этот самый момент рядом оказался чертов Малфой. Невыносимый, грубый, хладнокровный, он фактически отговорил ее от этого шага. Разозлил, заставив забыть о голосах в голове, вынудив бороться с ним – и одновременно с самой собой и с соблазном уйти, раствориться в дожде.

«Что я натворила», – гнев отступал, оставляя место для осознания и – как странно это было признавать – благодарности. Ей действительно стоило поблагодарить Малфоя за спасение. Если отбросить мишуру слов, интонаций и улыбок, он действительно ее спас.

– Прости, можно? – раздался рядом тихий голосок Тильды. Малышка стояла рядом со столом, нерешительно глядя на место около Гермионы. Та оглянулась: стол Рейвенкло пустовал, а студенты, которые должны были его занимать, рассаживались за столами других факультетов, живо переговариваясь со своими новыми соседями.

– Да, конечно, – Гермиона дружелюбно улыбнулась. Она ведь совсем забыла о том, что у нее теперь есть Тильда. Маленькая испуганная девочка. Сейчас она сидела рядом и смотрела широко распахнутыми глазами прямиком в душу, словно задавая немой вопрос: «Ты хотела уйти? Ты хотела меня бросить? Ты бы правда меня бросила саму в этой незнакомой спальне, когда страшная гроза шумит за окнами?»

– Гермиона, все нормально? – тихо спросила Тильда.

– Да, – почти шепотом ответила Гермиона, – да, все в порядке. Кушай.

Тильда грустно посмотрела на тарелку с холодным картофельным пюре.

– Еду не греют, потому что пропал весь огонь? – спросила она. – Мне кажется, огонь и свет пропали неспроста. Как будто их залило этим странным дождем.

Гермиона кивнула и хотела уже приняться за еду, когда почувствовала на себе чей-то взгляд. Обернувшись, она увидела, что Малфой смотрит на нее точно так же, как смотрел в коридоре. Поймав ее взгляд, он неожиданно кивнул и улыбнулся. Гермиона резко отвернулась и глубоко вдохнула, стараясь не задумываться о причинах, по которым Малфой изучал ее спину. Она чувствовала это, его взгляд был легким щекотанием между лопаток, и он невероятно мешал. Наскоро пообедав, Гермиона встала со своего места и покинула Большой Зал. Тильда спешила за ней, а неприятное щекочущее чувство сопровождало ее до самых дверей.