Текст книги "Черные люди (СИ)"

Автор книги: Jero3000

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Ты Гермиона Грейнджер?

– Да, да, я Гермиона Грейнджер. Завтра меня назначат старостой, – тут она, конечно, схитрила, – и лучше тебе, юная леди, назвать свое имя и курс.

– Ты хочешь спать, Гермиона Грейнджер?

– А ты хочешь спать? Я должна отвести тебя в спальню немедленно! – Гермиона чувствовала, что ее затапливает чувство гнева на девчонку, которая точно издевалась, задавая одни и те же вопросы. Но вместе с гневом пришел и страх.

– Ты Гермиона Грейнджер?

Девочка была совсем мелкой. Слишком мелкой даже для первокурсницы. Гермиона не смогла вспомнить такой ученицы.

– Сколько тебе лет? – выпалила она первое, что пришло в голову.

– Ты хочешь спать, Гермиона Грейнджер?

Гермионе показалось, что с девочкой что-то неладно, и она сделала шаг назад.

– Ты Гермиона Грейнджер? – малышка сделала небольшой шажок вперед.

– Нет, ты ошиблась. Я не она. Прости.

– Ты хочешь спать, Гермиона Грейнджер? – еще один маленький шажок, на который Гермиона ответила внушительным шагом назад.

– Ты Гермиона Грейнджер? – вспышка молнии осветила гостиную, и щеки девочки влажно блеснули.

«Слишком влажно, – подумала Гермиона. – Даже для маленькой заплаканной девочки». Перед глазами тут же пронеслись картинки: брызги, разлетающиеся от кровати Рона; Астория, взрывающаяся словно фонтан; лужа, оставшаяся от миссис Норрис; вода, впитывающаяся в землю там, где минутой ранее лежала Джинни; капли на столе мадам Помфри; влажный блеск пухлых детских щек. Гермиона похолодела и стала пятиться.

– Ты хочешь спать, Гермиона Грейнджер?

Плюшевый медвежонок упал на пол и рассыпался клочьями тьмы, которая заклубилась у ног девочки.

– Отойди от меня, – Гермиона достала из кармана палочку и наставила ее на ребенка. Внутренний голос не преминул напомнить, что она не знает заклятий, которые накладывал Малфой на комнатку мадам Помфри, но палочку опускать она все равно не собиралась.

– Ты Гермиона Грейнджер? – клубы черного тумана медленно ползли к Гермионе, опутывая ее ноги, точно щупальца, точно Дьявольские Силки. Она знала, прекрасно знала, что этот туман тоже боится солнечного света, и стоит лишь лучу проникнуть сюда, как мрак развеется, расползется по углам и останется там навсегда. Но света не было.

– Нет! Я не Гермиона Грейнджер! – ее пробила дрожь, черный туман цепями сковывал ноги, не давая шанса даже пошевелиться.

– Ты хочешь спать, Гермиона Грейнджер?

– Оставь меня в покое! Убирайся! – она сорвалась на крик.

– Гермиона, с тобой все в порядке? – произнес над ухом чей-то хриплый сонный голос, и на ее плечо легла теплая ладонь. Гермиона резко обернулась и столкнулась взглядом с Джимми Пиксом, одним из загонщиков их сборной.

– Это ты, – с облегчением выдохнула она.

– Ты, наверное, задремала. Время-то позднее, – благодушно улыбнулся Джимми. – Поднимайся в спальню.

Только теперь Гермиона обнаружила, что по-прежнему сидит на диване.

– Почему я сижу? – она встрепенулась. – Я же только что стояла там, – она махнула рукой в сторону стены.

– Ты сидела тут и кричала, – Джимми сочувственно погладил Гермиону по плечу. – Я тебя понимаю. Такой стресс пережить. Естественно, что ты уснула и тебе приснился кошмар.

– Мне нельзя спать, – горестно простонала она.

– Почему? – Джимми уселся рядом на диване. – Это что, как-то связано, ну, с Гарри, Джинни и Роном?

– Да, – коротко выдохнула Гермиона. – А ты нормально спал?

– Да, вполне, – он пожал плечами. – Нет, мне, конечно, снились всякие свихнувшиеся бладжеры и еще какая-то ерунда, но, в целом, все нормально.

– И ты не слышишь никаких голосов? Никто тебя не зовет?

– Гермиона, – Джимми сгреб ее озябшие руки в свои теплые и крепко сжал их. – Не переживай, это все из-за сотрясения. Это пройдет. Уж поверь загонщику.

– Нет, ты не понял, – с негодованием в голосе произнесла Гермиона, но договорить не успела.

Где-то в замке раздался грохот, и ночной покой старой школы вдребезги разлетелся от воплей множества голосов и топота сотни бегущих ног.

========== Глава 10 ==========

Остатки сна слетели в один миг. Гермиона сорвалась с места, вскочив на ноги, и то же самое сделал и Джимми. Послышались хлопки открывающихся дверей и недоуменные возгласы.

– Гермиона, ты же не собираешься туда? – спросил Джимми, хотя сам уже был готов броситься в гущу событий.

– А ты разве нет? – удивленно спросила она и решительно направилась к выходу из гостиной.

В коридорах было темно, но звук был лучшим ориентиром. Они бежали по коридорам, преодолевали лестницы в три шага, перепрыгивали непонятно почему упавшие доспехи и бежали дальше. Гермиону не пугала ни темнота, подкрадывающаяся со всех сторон, ни крики впереди. Ей нужно было себя чем-то занять. Пока она не сидела на одном месте – она жила, понимая, что стоит лишь остановиться, только на минуточку присесть – и сон тут же нападет, отрезая последние пути к выживанию. И поэтому оставалось только бежать. За ней бежал Джимми Пикс. Что он чувствовал, потеряв капитана команды, что переживал, думал ли он об этом – Гермиона не знала. Она попыталась узнать, но наткнулась то ли на скрытность, то ли на непонимание. Это было страшно. Как будто тьма, царившая вокруг, уже пробралась в сердца других, прочно засела там, пустив в их души корни зла, рассеяв в них семена черствости и безразличия. Гермиона не хотела принимать это, не хотела верить в то, что ей одной небезразлична судьба школы. Эта правда была бы слишком страшна для нее. И Гермиона бежала от нее, скрывалась от ужасной правды, пряталась за иллюзией взаимопомощи. Пикс бежал рядом, и это давало смутную надежду на то, что безразличие еще не затопило его.

Бегущую толпу они нагнали где-то на третьем этаже. Видимо, их страх уступил место усталости, и теперь они просто шли куда-то.

– Куда вы все идете? – громко спросила Гермиона, и почувствовала, как толпа вздрогнула, колыхнулась и остановилась.

– А куда нам идти? – спросил кто-то, и в коридоре снова поднялся гул, напоминавший шум потревоженного улья.

– Стойте, – решительно произнесла Гермиона. – Для начала скажите, с какого вы все факультета и что произошло.

– Рейвенкло, – пискнул кто-то совсем рядом. Толпа тут же принялась повторять это на все лады, и Гермиона ощутила, что у нее кружится голова. Желая устоять на месте, она принялась шарить руками в пространстве, надеясь за что-то ухватиться, и наткнулась на теплую руку.

– Пикс, это ты? – шепнула Гермиона.

– А теперь успокойтесь! – вместо подтверждения проговорил у нее над головой Джимми. – Пускай говорит кто-то один. Где ваши старосты?

– Они пропали еще в тот день, когда все это началось, – послышался волевой голос из середины толпы.

– Плохо, – Гермиона поджала губы. – Совсем плохо. Ладно. Что вас всех подняло с кроватей?

– У нас рухнула крыша, – обладатель волевого голоса подбирался ближе. – Мы уже знаем, что бывает, когда на тебя попадает вода, и решили уносить ноги.

– Молодцы. А куда? Куда вы все бежали? – спросил Пикс, но ответом ему было только молчание.

– Мы не знаем, – ответил тот же голос под возмущенный ропот толпы. – Для начала неплохо было бы унести ноги подальше от Башни.

– Ты прав, – согласилась Гермиона, повернув голову туда, где предположительно стоял ее собеседник. – Идите все в Большой Зал. Мы сходим за профессором МакГонагалл. Она должна решить, что делать.

– Гермиона, иди с ними, – Пикс отпустил ее руку. – Я сам схожу за профессором МакГонагалл. А ты будь с ними.

– Хорошо, – Гермиона машинально кивнула, хотя вряд ли кто-то мог это увидеть в кромешной тьме. – Итак, Рейвенкло! Все в Большой Зал. Держитесь подальше от окон. Сохраняйте спокойствие и не толкайтесь.

Толпа пришла в движение, и Гермиона почувствовала, что ей намного лучше. Она ощущала ответственность за всех этих людей, и это не давало ей самой опускать руки, снова и снова погружаясь в свое горе, в мысли о том, что ей остался один день. Гермиона была в своей стихии.

В этот поздний час в Большом Зале не было ни души. Огромные окна то и дело пропускали в зал вспышки молний, и поэтому в отличие от непроглядной тьмы замка, здесь царил полумрак, леденящий душу и отнимающий любые надежды. Но, по крайней мере, можно было разглядеть что-то вокруг себя. Гермиона осмотрела толпу. Кто-то был в пижаме, кто-то успел накинуть мантию, а некоторые, по всей видимости, засиделись допоздна, потому что были еще одетыми. Хотя Гермиона и не могла понять, что заставило их сидеть без света до столь позднего времени.

– Нет-нет, подальше от окон, – она отогнала их от стола Рейвенкло к стене.

– Но это стол Слизерина! – возмутилась какая-то девочка.

– Зато там ты будешь в безопасности, – неожиданно для самой себя огрызнулась Гермиона. – Если, не приведи Мерлин, одно из окон разобьется и сюда хлынет вода, вы успеете убежать. Еще вопросы?

Вопросов не было ни у кого. Студенты покорно принялись рассаживаться за столом другого факультета. Некоторые тут же клали руки на столешницу, устраивались поудобнее, и сразу же засыпали. Совсем маленькие ребята прижимались друг к другу и к старшим товарищам – чтобы было не так страшно, наверное. Группа, расположившаяся у входа, затеяла обсуждение происходящего, но Гермиона не стала в него ввязываться. Она не могла понять одного: почему вода нашла такой грубый путь.

– Сохраняйте спокойствие, – голос МакГонагалл в тишине был подобен колоколу. Гермиона вздрогнула и повернулась к дверям. Профессор стояла, подняв палочку, а позади нее топтался профессор Флитвик.

– Всем спокойно, – проговорил он, шагая вдоль стола. – Сейчас я наколдую вам спальные мешки, и вы все немного поспите. А утром руководство школы решит, что нам делать.

– Главное, держаться подальше от окон, – напомнила Гермиона.

– Не переживай, Грейнджер, – раздался за спиной надменный голос, от которого стыла в жилах кровь. – Об этом я позабочусь.

– Ты? – Гермиона повернулась и обнаружила, что стоит слишком близко к Малфою. Она даже могла рассмотреть раздражение, читавшееся в его светлых глазах.

– Что ж, если ты против, – лениво проговорил он, убирая палочку в карман.

– Нет, я просто, – Гермиона замялась. Сотрудничество с Малфоем ее невероятно злило, но подвергать опасности целый факультет было непозволительно. – Я просто не могу понять, как ты согласился.

– По настоятельной просьбе нашего дорогого директора, – он скривился, давая понять, что под настоятельными просьбами подразумевалось то, что МакГонагалл его попросту заставила.

– Не смею тебе мешать, – Гермиона отступила на шаг.

– Нет, это я не смею тебе мешать, – Малфой поймал ее запястье и дернул за него, заставляя ее подойти ближе. – Не хочу отравлять последней день твоей жалкой жизни.

Тепло дыхания, обжегшее ее висок, никак не вязалось с холодной жестокостью произнесенных слов. Гермиона отпрянула, вырывая руку из его пальцев.

– Гермиона, все в порядке? – Пикс появился так внезапно, словно аппарировал.

– Да, все в норме, – она попыталась придать голосу чуть больше уверенности.

– Быстро же ты нашла себе нового защитничка, – нехорошо усмехнулся Малфой, и в свете молний его улыбка напомнила хищный оскал. – Спокойной ночи, Грейнджер.

Гермиона подавила в себе желание обругать Малфоя и направилась к МакГонагалл. Уже дойдя до выхода из Большого Зала, она обернулась, сама того не желая, и посмотрела на то, как он спокойно накладывает на окна какие-то заклятия.

– Сволочь, – тихо проговорила она, и почувствовала, как Джимми сжал ее руку.

– Профессор МакГонагалл, мы вам еще нужны? – спросил он, возвращая Гермиону к реальности.

– Нет, мистер Пикс. Забирайте мисс Грейнджер и немедленно идите спать.

– Мне, – начала Гермиона, но Джимми уже тянул ее прочь от Большого Зала в темноту коридора.

– А теперь объясни мне, почему тебе нельзя спать, – он замер на лестнице. Вспышки молний, что пробивались в окна Большого Зала, чуть освещали его лицо. Пикс казался обеспокоенным, и в его глазах промелькнула тень гнева.

– Джимми, просто постарайся понять, – тихо проговорила Гермиона. – Малфой сказал, что я умру, если усну.

– Малфой сказал, – Пикс фыркнул. – А тебе не кажется, что он сказал так специально, чтобы ты довела себя до нервного срыва. Гермиона, кому ты веришь?

– Но и МакГонагалл ему верит, – нехотя признала Гермиона. – Он что-то знает о происходящем. Иногда мне кажется, что он знает больше, чем все остальные вместе взятые. Он вытащил меня из Больничного Крыла, хотя там я бы с большой вероятностью погибла. Я тоже его ненавижу, Джимми, уж поверь. Но приходится ему верить. Пока что.

Пикс вздохнул и молча зашагал в сторону башни Гриффиндора. Гермиона сделала глубокий вдох и вслед за ним нырнула во тьму коридоров.

Ноги сами вели их. Шаги двух пар ног разносились по школе гулким эхом. Уверенные шаги Пикса разбивали тишину на крупные куски, а перестук каблучков Гермионы дробил эти куски на мельчайшие осколки. Слушая, как раскалывается тишина она мечтала об одном: добыть хоть одну искорку, которая вот так же раскроила бы мрак, избавила бы их от всех этих ужасов, вернула бы свет в их стремительно чернеющие души. Одна искорка. Это ведь, по сути, не так и много. Но даже самый маленький всполох мог бы разрезать темноту. Но его не было.

– Ты не пыталась призвать свет? – спросил Джимми, словно отвечая на ее мысли. А может ему просто стало скучно, и он решил скоротать время за разговором.

– А ты? – ответила Гермиона вопросом, стыдясь признаться в том, что потеряла эту надежду еще в первый день. Она не стеснялась Пикса, нет. Только саму себя. Ведь пока она не произносила это вслух – это было не правдой. Но стоило облечь мысль в слова, стоило словам прозвучать – и это становилось правдой.

– Пытался. Каждый вечер, каждое утро. Каждый миг, когда мне кажется, что тьма в углах живая, я пытаюсь вызвать свет, – Джимми грустно вздохнул.

– И ничего не получается, – подсказала Гермиона.

– Значит, и у тебя тоже, – резюмировал он.

– Да, – короткий ответ поддержал созданную иллюзию. Гермиона поразилась, как просто, оказывается, лгать. Конечно, она говорила неправду в прошлом году. Но тогда она лгала врагам, спасая друзей и союзников. А сейчас она соврала другу. Она никогда не была близка с Джимми Пиксом, но в эту ночь он стал тем, кто спас ее от кошмарного сна, и тем самым спас ее жизнь. Так внезапно он стал тем, кому она доверилась, и поэтому теперь, солгав ему, ощутила мучительную боль.

– Надо бороться, – продолжал Пикс. Гермиона не видела его, и просто шла на голос. – Надо бороться дальше. Надо пытаться – и тогда у нас получится зажечь свет снова. Как думаешь, Гермиона?

Она хотела что-то ответить. Наверняка, что-то очень воодушевляющее, что-то о его правоте, но смогла только коротко пискнуть, когда нога ее больно ударилась о лежащие на полу доспехи.

– Все в порядке? – судя по прекратившемуся звуку шагов, Пикс остановился.

– Чертовы доспехи, – пробормотала Гермиона. – Почему ты мне не сказал, что посреди коридора лежат доспехи?

– Я иду под стеной, – недоуменно проговорил Джимми. – Как ты и советовала. Давай руку.

Гермиона вытянула вперед руку, но тронула пальцами лишь воздух.

– Джимми, ты где?

– Я здесь, – его голос звучал неуверенно. – Только я не могу.

– Что ты не можешь? – она повернулась на месте и почувствовала, как знакомые липкие щупальца гладят ее спину.

– Я не могу шагнуть. Я не вижу, куда идти.

– Но мы же шли! – в отчаянии проговорила Гермиона. – Мы же только что шли. В башню Гриффиндора, Джимми!

– Хорошо, дай только понять, где мы.

Гермиона резко повернула голову на звук его голоса, но позади нее тут же раздался какой-то шорох.

– Ты тоже это слышал? – тихо спросила она.

– Что слышал?

– Шорох, – прошептала Гермиона и повернулась влево. За спиной снова зашуршало, и она отшатнулась назад. Спина ощутила холодный камень стены. Вспомнив, что Джимми шел под стеной, она попыталась успокоиться. Нужно было всего лишь понять, в какой он стороне.

– Джимми, скажи что-то, – попросила она.

– Мы потерялись? – вопрос Пикса эхом прокатился по пустому коридору, звук заметался, отбиваясь от стен, долетая до потолка и обрушиваясь оттуда на пол вместе с тьмой.

– Перестань паниковать, – бессмысленные слова, произнесенные дрожащим голосом, разбились на тысячи отголосков. Гермиона принялась шарить рукой по стене, не понимая сама, чего хочет этим добиться. Пальцы скользили по холодному, чуть влажному камню дюйм за дюймом, когда вдруг ощущение изменилось. Рука скользнула по камню и вдруг провалилась в нечто густое и вязкое. Оно было одновременно и обжигающим, словно пламя, и холодным, словно лед. Оно клубилось вокруг руки едва ощутимым облаком, оно стекало с пальцев тяжелыми липкими каплями, оно обволакивало, словно стремясь заковать в цепи. Оно ласкало кожу и одновременно впивалось в нее тысячами игл. Гермиона почувствовала, как что-то ползет по руке, подбирается к ее локтю. Она попыталась отойти, но камня стены не было, была лишь странная субстанция, которая не отпускала ее, не давал сделать и шагу, растворяя в себе, рассеивая все тело на миллиарды частиц и собирая его снова. Крик застыл в горле, так и не дойдя до связок. Глаза застилал туман, словно тьма вокруг могла стать еще темнее, еще непрогляднее. Уши словно залили водой, и сквозь эту воду она услышала удивленный возглас Джимми Пикса.

– Ай, Гермиона!

– Что, – губы пошевелились сами по себе, и звук ее голоса словно разорвал пелену вокруг нее. Под пальцами снова был холодный камень стены. И только сердце бешено колотилось в груди, не давая забыть о том, что еще миг назад все было иначе.

– Гермиона, меня как будто что-то кусает!

– Беги, – выдохнула Гермиона и сделала шаг. А за ним еще один. И еще.

И тьма отступила. Ноги сами искали дорогу к убежищу. Где-то за спиной послышался первый неуверенный шаг Джимми.

– Ну же, соберись! – громко сказала Гермиона, продолжая шагать. – Только начни двигаться – и оно тебя отпустит.

За спиной раздались еще два шага, затем на миг стихли, а потом вновь уверенно застучали по камню коридора подошвы тяжелых ботинок Джимми Пикса.

– Что это было? – спросил он где-то совсем недалеко.

– Я сама не знаю. Спроси у Малфоя. А лучше не спрашивай. Ни у меня, ни у него, – Гермиона вспомнила, что уже застряла один раз в темном коридоре ночью.

– С чего ты взяла, что надо просто идти?

– Но ты идешь! – она подавила в себе желание рассмеяться. – И пока ты идешь Джимми, тьма тебя не нагонит. Главное не останавливаться.

Уже в гостиной она попыталась рассмотреть свою руку в свете мерцавших за окном молний. Было ли это игрой света, или же пальцы левой руки действительно посерели – Гермионе думать не хотелось. Она забралась в кресло, обняла руками колени и принялась размышлять, старательно отгоняя сон. Благо, в голове было много мыслей. Так много, что их точно должно было хватить до утра.

========== Глава 11 ==========

До самого утра Гермиона не сомкнула глаз. Дело было вовсе не в предостережениях Малфоя или страхе перед тем, что за ними стояло. Вместо сна были размышления: о причинах обрушения башни Рейвенкло, о том, что МакГонагалл собралась эвакуировать всех студентов и почему-то о Малфое. Он, несомненно, знал больше, чем все в школе вместе взятые. Он знал о причинах дождя, знал, чем он грозит, знал чары, помогающие от него уберечься, умел их накладывать. Но он молчал. Гермиона понимала, что будь на месте Малфоя она или кто угодно другой, она бы уже давно дала руководству школы полную и исчерпывающую информацию о происходящем, поделилась бы всем, что ей известно. Малфой же подавал информацию дозировано, как будто забавляясь незнанием остальных, пытаясь всем что-то доказать и упиваясь собственным превосходством. Гермиона поняла бы его: сложно было быть хоть сколько-нибудь известным, когда в одной школе с тобой учится Гарри Поттер. И вот теперь, когда Гарри не стало, да еще и все знания были в руках Малфоя, тот словно отыгрывался за все те семь лет, что он провел на втором плане. Это невероятно раздражало. Хотелось выпытать из него информацию, выведать все, что известно ему. То ли от недостатка сна, то ли от злости на давнего недруга за то, что теперь они все от него зависят, за то, что она сама должна теперь быть с ним учтивой и практически вымаливать ответы на свои вопросы, Гермиона уже не считала Непростительные заклятия такими уж непростительными. Несмотря на всю свою напыщенность, Малфой был трусом. А значит, пара Круциатусов могла бы достаточно быстро развязать ему язык. Гермиона содрогнулась от собственных мыслей, ужаснувшись тому, какой жестокой сделали ее последние события.

«Прекрати, – сказала она сама себе, – да, он последний червяк, который не хочет помогать остальным, да еще и трус к тому же. Но прежде всего – он живой человек. Чем ты тогда лучше Лестрейнджей или Кэрроу? Ничем». Это помогло. Мысль о Круциатусах отступила. Подружиться с Малфоем тоже было не слишком хорошей идеей. По крайней мере, с точки зрения возможности ее претворения в жизнь. Он не шел на контакт, избегал всех – то ли от чувства собственного превосходства, то ли от чувства вины перед магическим сообществом.

Так Гермиона и просидела до самого утра: потирая виски и пытаясь прогнать образ Малфоя, который настойчиво маячил перед глазами, а за его спиной рушились башни, бежали люди, разбивались стекла и ломались пополам многовековые деревья Запретного леса. Вокруг царила настоящая буря, и от этого образ каменно спокойного Малфоя был еще более пугающим и зловещим.

Наконец, в гостиную начали спускаться студенты, и Гермиона поднялась из кресла. Говорили, что наступило утро, что сейчас нужно идти на завтрак, но она не верила. Ее ночь тянулась уже третьи сутки, и до рассвета было еще очень далеко. Он почти превратился в сказку, в миф, а надежда дожить до восхода солнца была так призрачна, что Гермиона предпочитала об этом не думать. Наступило последнее утро ее жизни.

Большой Зал был сер и неприветлив. Гермиона окинула взглядом знамена факультетов, и на глаза навернулись непрошеные слезы. От веселых цветов остались лишь призраки, подернутые сизой дымкой. Некогда ярко-золотой лев Гриффиндора стал грязно-желтым, и кроваво-алый фон его теперь имел крайне неубедительный терракотовый цвет. Бронзовый орел Рейвенкло словно потрескался и потускнел, раскрывая клюв в беззвучном крике о помощи на светло-бирюзовом до серого фоне. Черный барсук Хаффлпаффа, казалось, выплакал весь свой цвет и теперь стал грифельным на бледно-желтом фоне, словно знамя потерли ластиком. Даже серебристая змея Слизерина теперь была скромного циркониевого цвета, а гордость в ее глазах сменилась страхом, словно она пыталась раствориться на оливковом поле, которое еще хранило память о цвете молодой травы. Гермиона бросила короткий взгляд на студентов Рейвенкло, которые жались друг к другу, и вздохнула. Если бы только сейчас с ними была Луна Лавгуд, она бы точно смогла их подбодрить и внушить надежду на лучшее. Но, к сожалению, ее сразу после Битвы за Хогвартс забрал отец и увез из страны, невзирая на протесты. Впрочем, Луна писала письма. Долгие, полные жизнелюбия, с внушительными пачками колдографий из далекой-далекой Скандинавии, где они с отцом пытались отыскать редких животных, а заодно и душевное спокойствие. Гермиона не знала, как далеко простирается влияние дождя, и поэтому ей оставалось только надеяться на то, что Луна в безопасности. В зал постепенно стекались студенты других факультетов, а вслед за ними и преподаватели стали занимать места за своим столом. Гермиона почувствовала на себе чей-то тяжелый взгляд и обернулась. Малфой кривил губы в презрительной ухмылке, глядя на нее. В голове снова вспыхнула искрой мысль о Круциатусе, и Гермиона чуть не взмахнула руками, надеясь ее отогнать подальше. На плечи свинцом опускалась усталость, а голову словно сдавило тугими обручами, поэтому она не сразу заметила, что в Зале смолкли даже редкие разговоры и вялые приветствия. Студенты один за другим поворачивали головы в сторону преподавательского стола, и Гермиона повернулась вместе с ними. МакГонагалл уже поднялась со своего места и теперь ждала, пока все внимание будет приковано к ней.

– Я вынуждена сообщить вам о том, что над школой нависла опасность, – проговорила она надтреснутым от усталости голосом. – Сегодня ночью обрушилась башня Рейвенкло. Обрушился дом ваших товарищей. Я вынуждена просить остальные факультеты приютить пострадавших. Сейчас старосты получат списки студентов, которые будут гостить на их факультетах, пока мы не разберемся с этой ситуацией. Все занятия для всех курсов отменены. После завтрака мы с вашими преподавателями будем решать вопрос об отправке вас по домам.

По залу пробежал шепоток, и из-за столов поднялись старосты факультетов. Они спешили к преподавательскому столу. Поднялся и Деннис Криви. Он почти дошел до преподавательского стола, как вдруг резко развернулся. Он подошел к Гермионе и посмотрел на нее почти умоляющим взглядом.

– Гермиона, я могу тебя попросить заменить старосту девочек?

– Деннис, честно, я не могу, – она смерила его усталым взглядом.

– Гермиона, хотя бы временно. Пока не назначат новую старосту. Хотя бы получи со мной списки.

Гермиона тяжело вздохнула, жалея, что родители воспитали в ней ответственность, и поднялась со своего места. Краем глаза она уловила недоумение во взгляде Малфоя, но оно очень быстро сменилось привычным презрением, и Гермиона поспешила за Деннисом. Около директора уже собрались все остальные старосты, и теперь ждали только ее.

– Мисс Грейнджер, – МакГонагалл тоже была удивлена, но это удивление было с примесью радости. – Очень рада, что вы решились.

– Я просто временно помогу Деннису с распределением студентов, – Гермиона покачала головой.

– Ну что ж. Вот ваши списки, – МакГонагалл раздала старостам листы пергамента. – Мы попытались устроить студентов Рейвенкло на места тех, кто нас покинул. Поэтому в списках указано, на чье место в комнате следует поселить того или иного человека.

Все молчали. Гермиона и сама не нашла, что сказать. Конечно, в сложившейся ситуации это был единственно возможный выход, но представить на месте Джинни другую девочку она категорически отказывалась. Видимо, остальные старосты были того же мнения, потому что на МакГонагалл было направлено сразу восемь неодобрительных взглядов.

– Да, я понимаю, это тяжело, – МакГонагалл развела руками. – Но у нас нет другого выхода. Нам всем нужно сплотиться перед лицом опасности, нависшей над нами. Сейчас вам нужно отправить студентов Рейвенкло на их новые места, а через полчаса я буду ждать всех вас в моем кабинете. Нам нужно будет решить вопрос с отправкой ребят по домам.

В ответ старосты молча развернулись и направились к столу Рейвенкло, где грустные студенты ждали своего часа.

Собирать студентов из Гриффиндорского списка вызвался Деннис, очевидно, заметив состояние Гермионы. А ей и впрямь было очень плохо. Ноги подкашивались, перед глазами все плыло, в уши как будто набили ваты. И от этого еще более удивительным был тот факт, что в кружащемся вокруг нее мире, в водовороте серых пятен она отчетливо увидела фигуру Малфоя. На негнущихся ногах она побрела к нему, не обращая внимания на окрики Денниса, и не видя вокруг ничего, кроме своеобразной цели.

– Малфой, – она надеялась, что голос не слишком дрожит и не выдает ее усталость с головой.

– О, Грейнджер, – Малфой растянул губы в особенно гадкой ухмылке. – Как тебе последнее утро жизни? Потому что для меня оно невероятно доброе.

– Я не буду связывать доброту твоего утра с недобротой моего, – в тон ему ответила Гермиона. – Просто я считаю свои долгом предупредить, что через полчаса МакГонагалл собирает всех старост у себя в кабинете.

– Мне-то что с того? Я не староста, – фыркнул Малфой. – Если ты решила упрекнуть меня в том, что я не староста, то, поверь, попала не по адресу. Мне безразлично.

– Но она собирает еще и всех преподавателей, – добавила Гермиона, понимая, что все равно получается неубедительно.

– Еще более безразлично. Я не преподаватель, Грейнджер. Если это все, что ты хотела сообщить, то можешь уползать в свою нору и благополучно там подыхать. Мне безразлично.

Гермиона снова отогнала мысль о парочке Круциатусов и собрала в кулак всю силу. Ее как раз хватало на то, чтобы сообщить Малфою информацию, но не хватало на то, чтобы нанести ему хоть сколько-нибудь значимые увечья.

– Малфой, это по поводу отправки студентов по домам. Слизнорт должен был с тобой поговорить об этом.

– А, это, – Малфой говорил так, будто речь шла о скучном чаепитии. – То есть, ты хочешь меня пригласить?

– Нет.

– О, конечно. Ты спрашиваешь моего разрешения на посещение этого мероприятия.

– Нет, Малфой, я просто предупреждаю, что тебя могут захотеть увидеть, – выдохнула Гермиона, теряя последние крохи самообладания.

– Даже так? Внесу это в свой насыщенный распорядок дня. Надо же, кто-то наконец-то захочет увидеть Малфоя. Как думаешь, мне стоит обвести этот день в календарике? Или предлагаешь праздновать наравне с днем рождения?

– Прекрати веселиться, – Гермиона сжала в кармане свою палочку. – Просто сообщила. Всего доброго.

Она развернулась и поспешила к колонне студентов, которых уже собрал Деннис. Они ждали только ее. Гермиона не понимала, зачем Малфой ее злит, восстанавливая против себя. Но она была невероятно на него зла.

Прогулка по замку во главе колонны студентов Рейвенкло ее немного успокоила. В гостиной уже сидели остальные студенты Гриффиндора и ожидали своих новых соседей. Многие были знакомы между собой благодаря совместным урокам, поэтому когда Деннис начал читать список, ребят безошибочно находили тех, с кем им предстояло делить кров.

– Тильда Бирли, – донесся до Гермионы голос Денниса. – Твоя соседка – Гермиона Грейнджер, временная староста Гриффиндора.

Из колонны шагнула маленькая девочка, судя по всему, первокурсница,и робко подняла глаза на Гермиону.

– Пойдем, я отведу тебя в комнату, – Гермиона почувствовала, как гнев отступает. Она взяла Тильду за руку и повела наверх, в спальню.

– Вот, располагайся, – Гермиона указала свободной рукой на кровать Джинни, продолжая сжимать теплую ладошку Тильды. – Вещи Джинни надо как-то упаковать и убрать, но, к сожалению, мне некогда этим заниматься. Мне нужно на собрание к директору, так что, надеюсь, ты справишься. В окно не смотри. Об ушедших не думай. А еще лучше – вздремни.

– Спасибо, Гермиона, – неуверенно проговорила Тильда, и бросилась к кровати. В мгновение ока она скинула ботиночки и мантию, и завернулась в теплое одеяло. Гермиона усмехнулась и вышла прочь из комнаты.

Деннис еще был занят со студентами, когда она к нему подошла.