Текст книги "Черные люди (СИ)"

Автор книги: Jero3000

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

– Нет! – крикнула Гермиона окну, и хор в голове взвыл, а толпа на опушке колыхнулась, словно была единым целым. Собрав в кулак последние силы, Гермиона оторвала руки от подоконника и сделала шаг назад. И еще шаг. А затем, услышав, что хор в голове стихает, она развернулась и побежала, и перестук ее шагов эхом прокатился по школьному коридору. Камень больно бил по ступням, в боку колола тысяча игл, дыхание сбивалось, в горле перекатывалась вязкая слюна, но Гермиона бежала, не останавливаясь, боясь, что стоит ей остановиться, и в голове снова взвоет хор голосов. Зная, что стоит ей перейти на шаг, как ее догонит тьма, ступавшая за ней попятам. Предчувствуя, что кошмар прошлой ночи повторится, как только она прекратит свое движение. Гермиона понимала это, и поэтому бежала, взбиралась по лестницам, перескакивая через ступеньки, неслась из последних сил по коридорам, мимо дверей классных комнат, за которыми студенты, которым посчастливилось не понести еще ни одной потери, как ни в чем не бывало повторяли пройденный материал, отвечали на вопросы преподавателей, скрипели перьями, шуршали пергаментами, листали книги. Гермиона преодолела еще одну лестницу, и оказалась в том самом коридоре, куда забрели они с Асторией. Черная пасть разбитого окна зияла в стене, маня к себе. Дождь уже намочил подоконник и пол у окна, а может, это все еще были следы Гринграсс – Гермиона не знала, но она подняла палочку и, направив ее на груду битого стекла, произнесла:

– Репаро.

Скрежет стекла о камень наполнил коридор, разрезая тишину сотней ножей. Гермиона удовлетворенно наблюдала, как стекло, целое и невредимое, возвращается в раму. В душе разливались приятные теплые волны спокойствия, будто бы целостность этого окна была единственным, что могло ей угрожать.

– Что вы здесь делаете, – раздался за спиной скрипучий голос. Гермиона пискнула и обернулась. Позади нее стоял Филч, а у ног его терлась бессменная миссис Норрис.

– Тут было разбито окно, – проговорила Гермиона с заметным облегчением. – Я его починила.

– Починила – и иди, нечего тут стоять, – произнес Филч и звучно чихнул. От влажности у него всегда начиналась простуда. – Иди, чего встала. Мне еще тут убирать.

– Мистер Филч, – осторожно проговорила Гермиона, – воду трогать нельзя, она опасна.

Филч громко фыркнул, и миссис Норрис зашипела на Гермиону. Та хотела было поспорить, но вдруг кошка подошла к луже воды под окном и стала ее лакать.

– Оттащите кошку! – вскрикнула Гермиона. – Быстрее!

Но было поздно. Пронзительный кошачий крик заглушил ее слова, и пушистое тельце миссис Норрис рухнуло в лужу воды, извиваясь в конвульсиях.

– Моя кошка! – закричал Филч, и бросился к тельцу, но Гермиона вовремя схватила его за рукав.

– Нельзя, мистер Филч, нельзя трогать воду, – повторяла она бессчетное множество раз, удерживая беднягу уже двумя руками, пока тот рвался к кошке. А потом Филч всхлипнул и замолк. Гермиона подняла глаза и увидела, что губы его беззвучно шевелятся, будто повторяя одну и ту же фразу. Гермиона взглянула себе за спину: кошки не было, лишь лужа под окном стала чуть больше.

– Вам нужно в Больничное крыло, – тихо проговорила она. – И мне тоже. Идемте, я вас отведу.

Она перехватила Филча, все еще шевелившего губами, под руку и повела его дальше по коридору.

========== Глава 6 ==========

В Больничном Крыле было тихо. Казалось, что даже шум дождя за окнами не способен был пробиться сюда, к этим ровным рядам коек, застеленных белоснежными простынями, что от них, казалось, исходил свет. Скрип двери, раздавшийся в тот момент, когда Гермиона вошла в Больничное Крыло, прозвучал громко, даже оглушительно, и в ответ ему раздался тихий стук двери и легкие, почти невесомые шаги.

– Мисс Грейнджер? – мадам Помфри смерила Гермиону удивленным взглядом.

– Простите, мадам Помфри. Я встретила мистера Филча, – тихо проговорила Гермиона. – Он в очень расстроенных чувствах и, кажется, нуждается в вашей помощи.

Мадам Помфри кивнула, и Гермиона отворила двери Больничного Крыла, указывая на Филча, который застыл прямо посреди коридора, и лишь безучастно раскачивался из стороны в сторону. Даже появление мадам Помфри не остановило его. Он лишь на миг остановился, смерил ее безразличным взглядом и продолжил раскачиваться, беззвучно шевеля губами.

– Что с ним? – вполголоса спросила мадам Помфри.

– Кошка, – Гермиона поджала губы, надеясь, что это поможет ей не заплакать. – Его кошка напилась дождевой воды.

Мадам Помфри поморщилась, очевидно, уже понимая, к каким последствиям это привело. Ни слова не говоря, она вышла в коридор и подтолкнула Филча к дверям Больничного Крыла. Он пошёл, но скорее по инерции, нежели осознанно, от чего Гермионе стало еще тоскливее.

– Спасибо, мисс Грейнджер, – тихо проговорила мадам Помфри. – Если желаете, можете попробовать поговорить с мисс Уизли. Хотя, признаюсь, ее состояние все еще плачевное.

– Да, спасибо, – Гермиона кивнула, и мадам Помфри указала рукой в дальний конец Больничного Крыла. Гермиона только сейчас пригляделась и увидела там до слез знакомую фигурку Джинни. Она стояла у окна, обхватив себя руками за плечи, и смотрела в окно, будто ожидая увидеть там кого-то. Койка за ее спиной была примята, а на тумбочке стоял пустой пузырек из-под тонизирующего зелья. Гермиона двинулась к ней, стараясь не шуметь, чтобы не напугать Джинни, которой и без этого хватило горя.

– Гермиона, – прошептала Джинни, когда Гермиона остановилась около нее, – прости меня, Гермиона. Я наговорила лишнего.

– Понимаю, Джинни. Все мы эгоистичны в своем горе, – вздохнула Гермиона. – Я не могу представить, как тебе тяжело. Ты еще не оправилась от, ну ты понимаешь, Фреда.

– Да, – Джинни кивнула и умолкла, устремив взгляд в окно, залитое потоками воды. Гермиона осторожно погладила ее по плечу.

– Все будет, – она осеклась на слове «хорошо», понимая, что хорошо уже не будет. – Все будет, Джинни. Нам бы только узнать, как долго это будет твориться. И продержаться. Мы продержимся, Джинни.

– Они зовут меня, – прошептала Джинни, оборвав ее на полуслове. – Ты слышишь это? Они тебя тоже зовут?

Голоса в голове взвыли хором, стоило Гермионе выглянуть в окно. Черные фигуры стояли невероятно близко к замку, и их голоса будто набатом стучали в голове, повторяя и повторяя ее имя.

– Да, Джинни, меня они тоже зовут, – тихо проговорила Гермиона и отвернулась от окна. Голоса в голове чуть ослабли, о чем она не преминула сообщить Джинни.

– Джинни, если отвернуться, их не так слышно. Попробуй. Отвернись от окна.

Джинни покачала головой, продолжая смотреть на улицу.

– Джинни, отвернись, пожалуйста, – взмолилась Гермиона, и даже потянула ее за край мантии.

– Но Гермиона, – упрямо проговорила Джинни, – они же зовут меня. Смотри, они мне машут.

– Джинни, пожалуйста, – простонала Гермиона, хватаясь за голову.

– Нет, ты только посмотри, – Джинни ткнула пальцем в окно. – Это Гарри! А рядом с ним – Рон. Смотри, Гермиона, это Гарри и Рон!

Гермиона нехотя повернулась к окну.

– Джинни, не хочу тебя расстраивать, но это не Гарри и не Рон. Эти черные существа вышли из леса на рассвете.

– Но посмотри на них!

Гермиона тяжело повернула голову и застыла. Две черных фигуры действительно махали им тонкими длинными руками.

– Джинни, это не могут быть Гарри и Рон, – пробормотала Гермиона, стараясь прорваться через хор голосов в голове. – Ты же видишь, какие у них неестественно тонкие руки. И под их капюшонами – Джинни,под капюшонами даже нет очертаний лиц, будто там пусто.

– Почему ты с такой уверенностью об этом говоришь, – Джинни слишком резко повернулась к ней, и глаза ее полыхнули неприкрытой злобой.

– Джинни, в тебе говорит тоска, – Гермиона грустно кивнула головой. – Ты хочешь, чтобы все произошедшее было неправдой и, естественно, ищешь знаки своей правоты.

– Гермиона, ты не поняла. Это действительно Гарри и Рон, и они зовут нас.

– Куда зовут? На улицу? – Гермиона вздохнула и мысленно сосчитала до десяти, чтобы не сорваться. – Джинни, любой контакт с дождевой водой опасен. Я видела, что случилось с кошкой Филча и с Асторией Гринграсс, и, поверь, я не хочу, чтобы что-то подобное произошло еще и с тобой.

– А что с ними произошло? – удивленно спросила Джинни.

– То же самое, что и с Роном, – Гермиона понурила голову. – Они просто растворились и все. Ужасно кричали.

– Погоди, а когда ты видела Асторию?

– После завтрака. Сразу после завтрака мы с ней вместе поднимались в библиотеку, а что?

– Сразу после завтрака профессор МакГонагалл вела меня в Больничное Крыло. И я могу поклясться, что в школе царила полная тишина.

– Быть того не может, – возмутилась Гермиона. – Она так кричала, что стекла разве что не дрожали.

Джинни уставилась на нее, подозрительно прищурившись.

– Тебе не кажется это странным?

– Кажется, – кивнула Гермиона. – И вспомни Рона. Он же тоже создал достаточно шума. Но другие проснулись, только когда мы ругались в гостиной.

Они обе замолчали, задумчиво глядя друг на друга.

– Это все очень странно, – кивнула Джинни.

– У меня есть одна догадка, – неуверенно проговорила Гермиона. – Но чтобы судить об ее правоте, ее следует проверить. А проверять такое на живых людях не слишком-то и хочется.

Они помолчали еще немного, пристально глядя друг на друга, а потом Джинни снова повернулась к окну.

– Прекрати их рассматривать, – попросила Гермиона.

– Не могу. Они как будто зовут меня.

– Вот именно, – Гермиона хлопнула ладонью по подоконнику. – Они зовут тебя под дождь! Чтобы и ты тоже растаяла.

– И что с того?

– Как это что, – возмутилась Гермиона. – Послушай, Джинни, я уже потеряла Рона и Гарри, я не хочу потерять еще и тебя. И к тому же, ты – староста Гриффиндора. В такие тяжелые времена нельзя оставлять факультет без старосты. Вспомни Перси! Он же твой брат.

– Да какое мне дело до факультета, – бесцветным, надтреснутым голосом проговорила Джинни, – какое мне дело до факультета, когда самой главной его части больше нет? Какой смысл, Гермиона?

Гермиона не нашлась, что ответить.

– А если ты права, – продолжала Джинни, – и все, кто попал под дождь, потом стали вот такими черными людьми, то я тоже должна попасть под дождь.

– Зачем, – ужаснулась Гермиона.

– Так я смогу быть с Гарри. А ты могла бы быть с Роном.

– Джинни, я не уверена, что это хорошая идея. Я не уверена, что они способны чувствовать привязанность. Какой толк быть с любимым человеком рядом, если ты не ощущаешь его душевного тепла? Если вы оба вообще не люди?

– Как хочешь, – Джинни пожала плечами, посмотрела в окно и – к ужасу Гермионы – помахала в ответ. – Ты как хочешь, Гермиона, а я пойду. Меня там ждут.

– Ты сошла с ума, – Гермиона перегородила ей дорогу. – Ты просто перенервничала. Сейчас я позову мадам Помфри, она даст тебе успокаивающую микстуру, ты поспишь и все будет, – Гермиона снова осеклась. – И будем учиться с этим жить.

– Отойди, -Джинни уверенным жестом отодвинула Гермиону с пути и бросилась к выходу из Больничного Крыла.

– Джинни, погоди! – воскликнула Гермиона и побежала за ней.

Каменный пол больно бил по подошвам, но Гермиона не обращала на это внимания. Впереди бежала Джинни, и Гермионе нужно было во что бы то ни стало ее догнать, иначе – она знала, что иначе сделает Джинни, и безумно не хотела этого. Перед глазами еще стоял Рон, корчившийся на кровати, и Астория Гринграсс, дугой выгибавшаяся на полу.

– Джинни, остановись! – крикнула Гермиона, и ее голос эхом прокатился под каменными сводами потолка.

Джинни словно не слышала ее, продолжая упорно бежать по коридору.

– Джинни, не вынуждай меня! – и снова ее слова прозвучали будто в пустоту. Джинни не собиралась останавливаться и, похоже, считала разговор оконченным.

Гермиона собрала все силы в кулак – бессонная ночь давала о себе знать – и на ходу достала из кармана палочку.

– Петрификус Тоталус!

Джинни уже была на лестнице, и заклятие Гермионы просвистело у нее над головой.

– Остолбеней!

Джинни перемахнула через две ступени и заклятие снова прошло мимо.

– Не стыдно метать заклятия в друга, Гермиона? – на бегу выкрикнула она.

– Я лишь хочу остановить тебя! Спасти тебя от твоих же ложных убеждений! Петрификус Тоталус!

Рука дрогнула, и заклинание снова просвистело мимо. Джинни разразилась истерическим смехом, но не остановилась.

– Джинни, постой! Есть ведь другой выход! Остолбеней!

Джинни резко приняла вправо, и заклинание оставило лишь выбоину в стене. Гермиона чувствовала, как в боку начинает колоть. Ей снова послышалось шипение из уголков и смежных коридорчиков, но она быстро отогнала, сконцентрировавшись на том, чтобы догнать Джинни.

– Остолбеней! Петрификус Тоталус!

Джинни бежала теперь зигзагом, раз за разом умудряясь увернуться от заклятий и петляя. Гермиона выдохлась, дышать становилось намного тяжелее, она то и дело спотыкалась, и даже пару раз чуть не упала. Еще тяжелее давались лестницы. Если Гермиона после бессонной ночи напрягалась из последних сил, чтобы преодолеть их, то Джинни, видимо, под воздействием тонизирующей микстуры, напротив, слетала по ним ланью. Они пробегали коридор за коридором, Гермиона безуспешно метала в Джинни заклятие за заклятием, та успевала увернуться и продолжала бег.

В конце концов они добрались о выхода из школы, и Джинни, наконец остановилась у парадных дверей.

– Джинни, пожалуйста, – простонала Гермиона, остановившись на лестнице и схватившись за бок. – Не делай этого. Одумайся, Джинни.

Джинни лишь снова рассмеялась, распахнула дверь и застыла на месте. В шагах двадцати от дверей стояли две черных фигуры, и стоило Джинни открыть дверь, как они тут же потянули к ней руки. Голоса в голове Гермионы снова зашлись криком, на все лады повторяя ее имя, а она стояла на верхней ступени, будучи не в силах сделать и шага.

– Пожалуйста, – прошептала Гермиона, но Джинни и сама повернулась к ней.

– Пойдем, Гермиона. Видишь, как им плохо без нас? Они же ждут.

Гермиона обессилено покачала головой и протянула руку к Джинни. Но та уже снова стояла лицом к выходу, словно набираясь решимости перед прыжком в неизвестность. Гермиона ощутила холодок, который полз с улицы, который сковывал все тело тугими обручами, замедлял мысли и тянул за собой наружу. Сделай лишь шаг – и станешь легкой, как воздух. Сделай шаг – и никогда больше не почувствуешь боли. «Сделай шаг, Гермиона, и ты будешь с нами», – раздалось в голове.

Джинни выбежала на улицу, и холод пронзил Гермиону тысячей копий. Она открыла рот в безмолвном крике, когда Джинни пробежала десять шагов и упала в размокшую землю, на которой уже скрутилась почерневшая трава. Огненно-рыжие волосы вмиг перепачкались в грязи, а глаза безучастно смотрели в небо. А потом Джинни закричала так, что у Гермионы заложило уши. Она кричала и выгибалась дугой, а две черные фигуры подходили все ближе и ближе к ней. Джинни била бледной рукой по земле, выбивая коричневые грязные брызги, попадавшие на ее лицо. Она взвизгнула последний раз и рассыпалась на миллионы брызг.

Гермиона всхлипнула. Она и сама не заметила, как начала плакать. Горячие слезы стекали по ее лицу, по шее, скатывались под воротник, но Гермиона этого не замечала. В ее голове надрывался хор голосов, и она не могла понять, добавился ли к нему еще один. Гермиона подняла палочку, желая захлопнуть двери заклятием, чтобы никто, ни одна живая душа больше не могла их открыть, когда на улице начало твориться нечто невероятное. На том самом месте, где только что лежала Джинни, начала появляться новая черная фигура. Она словно вырастала из земли: сначала голова, затем шея и плечи, туловище и руки, бедра, ноги. Гермиона будто окаменела, глядя, как черная фигура делает небольшой шаг по направлению к школе, как протягивает руку. Тихий вкрадчивый голос в голове проговорил: «Гермиона», и тут усталость дала о себе знать. Ноги подкосились сами по себе, и Гермиона кубарем скатилась с лестницы. Довершением стал удар затылком об каменные плиты пола.

– Коллопортус, – произнес над головой чей-то смутно знакомый голос, и за ним последовал оглушительный хлопок входной двери.

– Что же мне так не везет, Грейнджер, – проговорил голос над головой, но Гермиона не ответила, проваливаясь в теплую мягкую вату.

========== Глава 7 ==========

Бег остановился. Ноги гудели так, будто вмиг стали чугунными, и теперь кто-то бил по ним молотом, желая отделить их от тела, а то и вовсе расколоть на куски. Легкие сдавливало, от нехватки воздуха они горели огнем, и это пламя подбиралось к гортани, его жар высушивал горло и нёбо, от чего язык становился ватным и неповоротливым. Гермиона хотела повернуться и осмотреться, но тело не слушалось ее. Вокруг царила тьма, но она была не просто отсутствием света. Она клубилась вокруг Гермионы, скользила по рукам, окутывала голову, давила на шею и царапала глаза. Гермиона хотела вскрикнуть, но из горла вырвался лишь невнятный хрип. Вдруг тьму разрезал луч света, белого, словно свет, но теплого, словно майское солнце. От неожиданности Гермиона выдохнула из легких последний воздух и почувствовала, что задыхается. Тьма вокруг нее зашипела и вдруг стала отступать, давая возможность рассмотреть мир вокруг себя.

Гермиона обнаружила, что стоит перед стеклом, из-за которого и льется теплый белый свет. Стекло было толстым и мутным, и невозможно было различить, что за ним. Гермиона с нечеловеческим усилием подняла руку, провела пальцами по стеклу и чуть не вскрикнула от удивления, когда стекло под ее пальцами вспыхнуло, и по нему побежали разноцветные, ослепительно яркие искры. Там, где они пробегали, стекло становилось прозрачным. Гермиона смотрела на происходящее с замиранием сердца, в котором зародился необъяснимый страх. Она не могла понять, почему свет и разноцветные искры пугают ее ещё сильнее, чем пугала тьма, но все инстинкты хором кричали о том, что ей немедленно нужно отдернуть руку, а ноги, позабывшие о боли и усталости, снова готовы были сорваться на бег. Однако пальцы словно прилипли к стеклу, и как бы Гермиона не пыталась, она так и не смогла отдернуть руку. Свет, бивший прежде в глаза, стал ослабевать, принося успокоение усталым глазам, которые, казалось, высохли. Каждый раз, когда Гермиона пыталась моргнуть, её веки изнутри царапало миллионом игл. Наконец, свет ослаб, и она, наконец, смогла рассмотреть, что было там, за стеклом. Увиденное заставило ее сделать глубокий вдох. Гермиона даже не заметила, как больно воздух оцарапал её легкие. Ведь из-за стекла на неё смотрел самый родной, самый любимый человек. Рон.

Гермиона жадно впилась взглядом в его лицо, стараясь запомнить каждую черточку, каждую веснушку, каждую мелочь на лице, которое было таким привычным, но, как ни странно, успело померкнуть в памяти всего за один этот безумный день. Она не сразу поняла, что что-то не так. Рон был таким же, как и всегда, но нечто неуловимое, какая-то небольшая деталь делала его чужим и далеким.

– Рон, – тихо проговорила Гермиона, еле шевеля пересохшими губами.

– Я звал тебя, – донесся до неё голос из-за стекла. – Я звал тебя, я просил тебя уйти со мной. Снова. И снова ты предала меня. Выбрала не меня.

«Я не предавала!» – хотела сказать Гермиона, но не смогла, слыша в голове эхо утренних слов Джинни.

– Ты предала всех нас, – раздался из-за стекла еще один знакомый голос, и Гермиона перевела взгляд за правое плечо Рона, узнав в обладателе голоса Гарри.

«Я испугалась», – хотела сказать Гермиона, но и это произнести не смогла, молча глядя, как около Гарри появляется Джинни.

– Она испугалась, – брезгливо выплюнула та. – Она испугалась боли. Неужели так сложно чуточку потерпеть ради друзей?

Гермиона не нашла, что ответить.

– Иди к нам, – проговорил Рон, приближаясь к стеклу со своей стороны. Он улыбнулся, и тут Гермиона, наконец, поняла, что с ними троими не так. Привычные голубые глаза были подернуты серой пленкой, и по мере того, как Рон приближался, пелена становилась все плотнее и плотнее.

– Нет, – прошептала Гермиона в ужасе, и попробовала отдернуть руку от стекла, но у нее не получилось. Пальцы легко проходили сквозь стекло, но – только на ту сторону. Обратно же пути им не было, напротив, ее тянуло туда, за стекло.

– Иди к нам, Гермиона, – проговорил Рон, странным шипящим голосом, и интонации его напомнили тот звук, что слышен, если в огонь выплеснуть воду.

– Нет, – повторила Гермиона, но Рон был все ближе к стеклу, он уже почти коснулся ее пальцев своей рукой.

– Нет! – закричала Гермиона, глядя, как стремительно темнеет та часть пальцев, что была за стеклом, и как лицо Рона расплывается, словно снова должно вот-вот рассыпаться брызгами. – Нет!

Из горла вырвался лишь надсадный хрип.

– Мисс Грейнджер, все в порядке.

Гермиона сфокусировала взгляд и с облегчением выдохнула. Лицо, что маячило над ней, принадлежало мадам Помфри.

– Что со мной? – спросила Гермиона, часто моргая.

– Ничего, что не мог бы исправить «Костерост» и пара-тройка эликсиров. Несколько переломов, сотрясение мозга, но в целом все намного лучше, чем могло бы быть.

– Могло бы быть? О чем вы, мадам Помфри?

– О, видимо, еще и травматическая амнезия, – всплеснула руками мадам Помфри. – В любом случае, об этом вам лучше поговорить с профессором МакГонагалл. Я сообщу ей, что вы пришли в себя.

Мадам Помфри направилась в свою комнатку, оставив Гермиону в полном одиночестве. За окном, как и прежде, шумел ливень. Косые струи хлестали по окнам, ветер гудел, стремясь то ли продавить оконные стекла, то ли сорвать карнизы, неистовым зверем вновь и вновь налетал на замок. На белом потолке Больничного Крыла причудливо плясали отсветы молний, баюкая и расслабляя Гермиону, которая раз за разом ловила себя на том, что глаза её так и норовят закрыться. Она, вероятно, была бы не прочь немного вздремнуть, но стоило смежить веки, как перед взором вновь появлялось мутное стекло, из-за которого бил белый свет, и за которым угадывались расплывчатые фигуры Гарри, Рона и Джинни. Тогда Гермиона вздрагивала и прикладывала все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы открыть глаза. Впрочем, созерцать потолок, откинувшись на подушки, было ничуть не лучше. В причудливых сплетениях света и теней Гермионе мерещились то Гарри с Джинни, то Рон, и все они тянули к ней руки, вышептывая её имя. Невозможность уйти, отвернуться, закрыть глаза, неспособность понять, сон ли это, или ещё реальность, сводили Гермиону с ума, а голоса, завывавшие в голове, становились все громче, все сильнее, все надрывнее. В какой-то миг показалось, что голова уже готова взорваться, как вдруг хор голосов был прерван скрипом двери. Гермиона вздрогнула и мотнула головой, совно стремясь отогнать дремоту, и это движение тут же отозвалось шумом в ушах и головокружением.. Однако даже сквозь этот шум Гермиона наконец-то расслышала реальный, неиллюзорный звук. К ней кто-то шел, дробно стуча каблуками по каменному полу. Прошло около минуты, прежде чем Гермионе удалось сфокусировать взгляд на приближавшейся фигуре.

Минерва МакГонагалл словно постарела на добрый десяток лет за последние сутки. Лицо ее было искажено гримасой, в которой причудливо сплелись ужас, горе, волнение и решительность. Гермиона почти чувствовала то усилие, которое профессор прикладывала, чтобы сохранять спину идеально ровной.

– Профессор, – робко начала Гермиона, стоило МакГонагалл остановиться у ее койки.

– Ни слова, мисс Грейнджер, – попросила профессор. – Вам нужен покой. Мистер Малфой уже все рассказал.

– Малфой? – Гермиона вскочила бы с больничной койки, если бы не обездвиживающие чары, на которые мадам Помфри не пожалела сил.

– Да, именно мистер Малфой доставил вас в Больничное Крыло, после чего не замедлил явиться ко мне в кабинет и рассказать о произошедшем. И – да, про мисс Уизли тоже, – закончила она, предваряя следующий вопрос Гермионы.

– Мне стоит его поблагодарить, – тихо проговорила Гермиона. – Если бы он не отправил меня сюда, одному Мерлину известно, что могло бы произойти.

– Если бы мистер Малфой не заблокировал двери школы, нам всем пришлось бы несладко, – МакГонагалл тяжело вздохнула. – Он сказал, что применил какие-то специальные чары помимо обычного запирающего заклятия.

– Думаете, он что-то знает? Я имею в виду, о том, что сейчас происходит, – Гермиона нахмурилась.

– Мистер Малфой не скрывает этого. Проблема в том, что он не хочет ничего рассказывать.

– Я его разговорю, – Гермиона стукнула единственной подвижной рукой по матрасу.

– Мисс Грейнджер, вам сейчас нужно лежать и отдыхать, – строго проговорила МакГонагалл. – А еще лучше – поспать.

– Нет! – выдохнула Гермиона, даже не скрывая панических ноток в голосе.

– Тогда просто успокойтесь, – МакГонагалл попыталась улыбнуться. – За ту ночь, что вы тут проведете, мистер Малфой никуда не денется, раз уж он и впрямь знает, что делать.

Гермиона кивнула и уставилась в потолок. МакГонагалл, видимо, надеясь, что Гермиона все же решит вздремнуть, развернулась и направилась к выходу из Больничного Крыла. Её гулкие шаги становились все тише и тише, затем раздался скрип двери и на Больничное Крыло снова опустилась оглушительная тишина. Гермиона осталась наедине со своими мыслями, страхами и переживаниями. А еще – с воспоминаниями о сне. Она невероятно, до мурашек по коже, до зубовного скрежета боялась этого сна, и потому не желала закрывать глаза, опасаясь, что видение вернется. И в то же время ей безумно хотелось узнать, что было бы, если бы Рону, Гарри и Джинни удалось утянуть ее за стекло. На фоне всех этих мыслей слова МакГонагалл о том, что это именно Малфой доставил ее в Больничное Крыло, казались незначительными и почти смехотворными.

Гермиона пыталась понять, чего же хотели от нее Рон и Гарри из сна. Она никогда не верила в вещие сновидения и прочую ерунду, которая неизменно навевала воспоминания о Трелони. Но в свете последних событий Гермиона готова была поверить во что угодно. И теперь ей оставалось лишь ответить себе на вопрос: «Что они хотели от меня?»

«Давай рассуждать логически, – сказала она сама себе, жестикулируя подвижной рукой. – Если бы они хотели обратно, то мне бы приснилось, что они проламывают стекло. Если бы они прощались, то, скорее всего, они бы просто попрощались и ушли. Значит, логичнее всего будет предположить, что это я, в конечном счете, должна отправиться к ним. Ох, Гермиона, о какой логике ты говоришь? Это же просто сон!»

Она опустила руку на кровать, и эхо хлопка прокатилось по пустому Больничному Крылу. Гермиона снова обратила свой взгляд к потолку, на котором танцевали невероятные образы. Она отчаянно старалась не слышать голосов, которые снова начали твердить ее имя. Но чем быстрее кружились на потолке пятна света, тем громче и настойчивее звали ее голоса. Наконец, Гермиона не выдержала и твердо сказала:

– Нет! Я еще хочу побыть тут.

– Вы что-то сказали, мисс Грейнджер? – из своей комнатки выглянула мадам Помфри и вонзила в Гермиону преисполненный подозрительности взгляд.

– Ничего, – торопливо ответила Гермиона, и эта торопливость вызвала у мадам Помфри еще больше подозрений.

– Мисс Грейнджер, в Больничном Крыле кроме вас никого нет. И я прекрасно слышала, как вы разговаривали. Профессор МакГонагалл ушла десять минут назад. Кто-то еще заходил?

– Нет-нет, никто не заходил, – Гермиона судорожно придумывала оправдание. Ей не хотелось, что бы ее считали сумасшедшей – а мадам Помфри могла бы решить именно так, если бы Гермиона сказала, что слышит голоса.

– Мысли вслух, – улыбнулась мадам Помфри, и Гермиона с облегчением кивнула.

– Да, – выдохнула она и зачем-то добавила, – просто профессор МакГонагалл сказала, что это Малфой доставил меня в Больничное Крыло, вот я и удивилась.

– Великий подвиг, как же, – фыркнула мадам Помфри, – отлевитировать пострадавшую в Больничное Крыло. Так должен был поступить любой на его месте. А теперь, мисс Грейнджер, вам надо поспать.

– Нет, Гермиона дернулась, – нет, пожалуйста, только не спать.

– Не говорите глупостей, мисс Грейнджер, – отрезала мадам Помфри. – У вас сотрясение и три перелома, а целебные снадобья лучше всего работают, когда вы спите. Сейчас я вам дам снотворное зелье, и вы уснете. Восемь часов здорового сна еще никому не навредили.

– Нет, прошу вас, только не сон, – Гермиона чувствовала, как на нее накатывают тяжелые волны истерики. – Только не сон!

Мадам Помфри была неумолима в своем желании вылечить Гермиону, и уже извлекла из кармана мантии пузырек со снотворным зельем. Гермиона забилась, но обездвиживающие чары были сильнее.

– Нет! – взвыла Гермиона, глядя на неотвратимо приближающийся пузырек с зельем.

– Что происходит? – со стороны двери раздался надменный, с ленцой, голос.

– Малфой! – Гермиона впервые в жизни была ему рада.

– Зашли проведать мисс Грейнджер? Только недолго, мисс Грейнджер нужно отсыпаться.

Отчаянная мысль промелькнула в голове у Гермионы. «МакГонагалл сказала, Малфой что-то знает. Может, он знает, что это за сны? Что если он сможет уговорить мадам Помфри не давать мне снотворного зелья?» Оставалось лишь надеяться, что такая честолюбивая гадина как Малфой возжелает услышать благодарность и останется здесь, а не пойдет дальше по своим делам.

– Я недолго, – проговорил Малфой и изобразил жалкое подобие улыбки. Впрочем, стоило мадам Помфри уйти в свою комнатушку, как улыбка Малфоя налилась желчью. Впрочем, сейчас это не играло для Гермионы особой роли.

– Спасибо, – выдохнула она. – И за то, что доставил в Больничное Крыло, и за то, что сейчас выручил.

– Мне не нужны твои благодарности, – проговорил Малфой, занавесив часть окна и повернувшись к нему спиной. – Сейчас у тебя был такой жалкий вид. Даже для тебя жалкий. Хотя я думал, более жалкого зрелища, чем ты, быть уже не может. А по поводу доставки в Больничное Крыло – я уже жалею об этом. Если бы я знал, что МакГонагалл раздует из этого историю, бросил бы тебя там.

Гермиона задохнулась возмущением, но быстро собралась.

– Малфой, ты же знаешь что-то об этом жутком ливне. Скажи, что значит мой сон?

– Жалеешь, что бросила прорицания, Грейнджер? – хохотнул Малфой, не дав ей даже договорить. Но за этой злой насмешкой Гермиона увидела в его глазах серьезность.

– Пока я не очнулась, – оборвала Гермиона его веселье, – мне снились Гарри, Джинни и Рон. Они были за прозрачной стенкой, будто…

– Будто стеклянной, – закончил за нее Малфой. – Ты не додумалась хватать стекло руками?

– Я не знала, что его нельзя трогать, – виновато пробормотала Гермиона.

– Действительно. Тебе-то откуда знать, – фыркнул Малфой, явно намекая на ее маггловское происхождение, но и это Гермиона стоически снесла. Внезапно для себя она обнаружила, что в глазах у Малфоя промелькнул интерес.