Текст книги "Черные люди (СИ)"

Автор книги: Jero3000

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 15 страниц)

– Нет, Грейнджер, идти я не могу, – Малфой поерзал на кровати. – И тебе тоже лучше не дергаться. Ты слишком выложилась, пока ставила барьеры. Вот сляжешь тут рядом – и что остальные будут делать?

От мысли о том, чтобы слечь рядом, Гермиона покраснела. Любое «рядом» касательно Малфоя неизменно вгоняло ее в ступор, но это уже был явный перебор.

– Ладно, Грейнджер, не дуйся, – миролюбиво сказал он, глядя, как Гермиона подбирает слова. – если ты еще в состоянии колдовать, открой страницу 346. Там простенькие чары по восстановлению сил. Это мелочь после двух-то барьеров.

Гермиона все еще метала в него гневные взгляды.

– Грейнджер, прекращай. Я понимаю, ждешь извинений, – Малфой усмехнулся, – так вот, их не будет. Благодарность получишь, когда ливень закончится. А теперь триста сорок шестую, пожалуйста, а то мне что-то дурно.

Гермиона зло принялась листать книгу, ругая Малфоя на чем свет стоит.

«Наглый, нахальный подлец. Чтоб тебя гиппогриф задрал, сволочь слизеринская. Неблагодарный аристократишка, хвосторога тебя задери»

– Да-да, конечно, – Малфой лениво зевнул, – добавь в этот список самодовольного чистокровного засранца. Я так привык к этому.

«И прекрати заглядывать в мою голову!» – мысленно крикнула она. Малфой дернулся, и она мысленно поаплодировала себе.

– У тебя интересная голова, Грейнджер, – он поморщился. – И не обязательно так кричать. В других головах, должно быть, можно с ума сойти от скуки. А тут – такие интересные мысли, да еще и доступ к ним есть.

Гермиона фыркнула в ответ на такой сомнительный комплимент.

– Уж какой могу, – Малфой развел руками. – Мне, понимаешь ли, тоже не особо привычно одаривать комплиментами тебя, так что терпи, пока я учусь.

– С чего бы это? – Гермиона подозрительно прищурилась.

– Ты страницу открыла? – Малфой резко сменил тему, что не могло не вызывать подозрений. – Я сейчас опять выпаду из реальности, а это не слишком приятно, особенно во время этого чертового дождя.

Гермиона вздохнула и принялась творить заклинание с нужной страницы. По сравнению с барьерами оно и впрямь было легким и компактным. Она увлеклась и проделала чары второй раз. На третий Малфой ее остановил.

– Одного раза было достаточно, – он как-то странно улыбнулся. – Теперь я еще немного протяну.

– Слушай, Малфой, – она повернулась и посмотрела в Зал, где их вынужденные соседи все еще не могли прийти в себя, то и дело с опаской озираясь на окна. На улице блуждали Черные, по-прежнему пытаясь найти в барьере брешь.

– Очередная гениальная идея, Грейнджер? Я весь внимание.

– Что, если наложить личные барьеры на каждого из них? Если ты говоришь, что воспоминания это зов, а зов создает нить, то стоит создать барьеры, чтобы обрубить эти нити.

– А потянешь? – Малфой не шутил и не издевался, он был абсолютно серьезен.

– Думаю, да, – она решительно выпрямилась и, не дожидаясь каких-либо возражений, крикнула: – Джереми, подойди, пожалуйста.

– Ты с ума сошла, – буркнул Малфой.

– Гермиона, все в порядке? – Джереми примчался моментально.

– Да, все в норме. Малфой пришел в себя. Послушай, Джереми, я могу наложить личные барьеры на каждого из нас. Тогда даже если основной купол пострадает, мы будем в безопасности.

– Отлично, – Джереми просиял. – Пойду обрадую остальных.

– Собирайтесь в зоне отдыха, я сейчас подойду, – улыбнулась ему Гермиона и повернулась к Малфою.

– Лежи тут и не двигайся. Я мигом.

– Грейнджер, ты чокнутая. Выложишься полностью, даже перо левитировать не сможешь потом.

– К тому времени ты восстановишься и сможешь восстановить меня, – отмахнулась она. – Лечись, Малфой.

Она торопливо зашагала в сторону зоны отдыха, где ее уже ждали ребята.

На то, чтоб поставить каждому личный барьер у Гермионы ушло около часа. Она была вымотана настолько, что еле стояла на ногах, и Майклу с Джереми приходилось поддерживать ее под локоток. У Гермионы кружилась голова от того, что замок постоянно то исчезал, то возвращался, но самым страшным было не это. Она видела нити на всех этих ребятах. Тысячи, десятки тысяч черных нитей, которые обвивались вокруг их голов, рук, словно заворачивая в кокон, незримый, но опасный. Теперь-то она знала, что это значит, и прекрасно понимала, что в любой момент любого из них могли либо выпить, как сказал Малфой, либо выманить за эти ниточки из замка.

Внезапное озарение чуть не сбило ее с ног: вот как Черные звали их, вот как доносились их голоса и вот почему их не слышал никто другой. Черные дергали за ниточки, словно кукловоды кукол. Гермиона ужаснулась тому, как темна была эта магия. Ведь никто, абсолютно никто не заподозрил, что эти голоса были влиянием извне, что это были чары. Впрочем, Малфой знал и предостерегал ее. Теперь Гермиона понимала, почему он не сказал сразу всю правду. Если бы он выложил все начистоту еще тогда, в первый день, она, скорее всего, не поверила бы этому. Правда была слишком жуткой, она заключалась в том, что заранее были обречены все, ведь неизвестно, о ком из ушедших и кто вспомнит в следующую минуту. Черные же подпитывали свои связи, посылая голоса в головы своих жертв. Никто из Черных не был ни одним из ушедших. Осознание этого обрушилось на Гермиону снежной лавиной. Никто из них не был бывшим другом. Никто там, под дождем, не скучал, не звал, не хотел провести вечность с ней. Они просто вытягивали по своим каналам мысли, чувства и переживания, и переиначивали их так, чтобы жертва сама вышла под дождь.

«Интересно, что видел во сне Малфой, – подумала Гермиона. – Определенно, не то же самое, что снилось мне. Интересно, как Черные пытались его пронять и выманить из Зала. Вряд ли они давили на совесть».

– О, конечно, Грейнджер, у меня же нет совести, – послышался из-за полога голос Малфоя. Гермиона так задумалась, что не заметила, как вернулась в свой сектор.

– Прости, я не хотела, – Гермиона присела на край кровати.

«Даже думать уже нельзя».

– Да Мерлина ради, Грейнджер, думай на здоровье, – Малфой махнул на нее рукой.

– У меня нет сил с тобой препираться, – отрезала Гермиона. – Я безумно хочу спать. Завтра я поговорю с тобой о твоем внезапно открывшемся мастерстве легилименции. А сейчас – иди в слизеринский сектор. Я спать хочу.

– Я бы с радостью, Грейнджер, но вот какая штука: я встать не могу, – в подтверждение своих слов он попробовал подняться, но двигался он так, что стало ясно – он не пройдет и трех шагов.

– Прекрасно. Я не могу тебя отлевитировать, я не могу создать себе кровать, потому что сил у меня нет. Придется спать в слизеринском секторе. Спокойной ночи, Малфой, – Гермиона со злостью задернула полог кровати и двинулась в сторону стягов со змейками.

Кровать Малфоя была ничем не хуже ее собственной. Гермиона рухнула на мягкие подушки, сбросила ботинки и плотно задернула полог. Стоило лишь смежить веки, как она отключилась.

========== Глава 26 ==========

Гермиона проснулась от тихого, еле слышного шороха. Она молниеносно выхватила из-под подушки волшебную палочку и направила ее в сторону шума. И только после открыла глаза.

– Предосторожности, Грейнджер, – протянул Малфой, глядя на палочку, нацеленную ему в район солнечного сплетения. – Молодец.

– Прости, – пробормотала Гермиона, опуская руку.

– Все как раз в порядке, – он ухмыльнулся. – Опасные времена настали. Не хотел тебя пугать, просто решил заглянуть, как ты тут.

– С чего бы это, – пробормотала она, спуская ноги с кровати. Малфой предпочел оставить ее вопрос без ответа.

Завтрак уже был в разгаре, и Гермиона, ощутившая невероятный голод, мысленно поблагодарила Малфоя за то, что разбудил ее.

– Слушай, я тут вчера подумала, – начала она, взяв в руку кекс. – Черные ведь не люди? Я имею в виду, это не те, кто ревоплотился. Это просто какие-то твари, использующие наши воспоминания и чувства.

– Любишь ты с утра пораньше задавать самые сложные вопросы, – буркнул Малфой, позевывая. – Скажи мне, Гренйджер, что отличает людей от остальных существ?

– Наличие души, – быстро ответила Гермиона. – А также мыслей и эмоций.

– Ну, предположим. Хотя я бы поспорил насчет мыслей и эмоций. Некоторые животные тоже невероятно умны и способны испытывать чувства вроде привязанности или радости.

Гермиона поджала губы и кивнула.

– Ты же видела, как происходит ревоплощение. Так подумай, люди это, или все же нет.

Гермиона надкусила кекс, запила его холодным чаем и задумалась.

– Ну, те, кто попал под прямое воздействие воды, растворялись, а затем восставали уже как Черные. А те, кто становился жертвой Черных, меняли тело. Но я склонна думать, что в них нет ничего от ушедших.

– Грейнджер, ты права ровно наполовину, – кивнул Малфой. – При взаимодействии с Черной водой тело человека переживает сложнейшую многоступенчатую трансфигурацию, которая сопровождается извлечением из этого тела тончайших элементов, которые принято считать душой. Под действием древней и сложнейшей магии вся энергия души переходит в создание нитей, которые ты видела. А тело, лишенное этих тонких элементов, становится безликим.

– То есть, весь этот дождь – последствие каких-то чар?

– Да, Грейнджер. Это сложная древняя темная магия. Чистокровные волшебники знают эту легенду, хоть и предпочитают о ней не вспоминать.

– Но я не чистокровная, – напомнила Гермиона, и тут же удостоилась странного, пронзительно долгого взгляда.

– Слушай, – почти приказал ей Малфой и принялся рассказывать. – В те давние времена, когда волшебники еще жили в поселениях магглов, почитаемые за умения и силы, жил один сильнейший волшебник.

– Мерлин? – подсказала Гермиона.

– Это времена до Мерлина. Не перебивай, – он поморщился. – Волшебник этот был стар и считался отцом всех магов. Он считал, что маги должны держаться в стороне от маггловских распрей, и был слишком разгневан, когда два маггловских города пошли войной друг на друга, а волшебники их в этом поддержали. Развернулось сразу две войны: и магическая, и маггловская. Люди словно с ума сошли, не гнушаясь ничем ради победы. Но силы были равны. И вот, когда обе армии, изрядно поредевшие и озлобленные, вышли на последнюю битву, этот колдун пришел на поле брани и проклял весь волшебный род. «Ненависть, что вы плодите в войнах, и все те чары, которыми вы разрушаете души друг друга, да обернутся против вас, – сказал он. – Да падет на ваши головы вся та тьма, что произвели вы. Уж коли не вразумляют вас разговоры, потери будут вашим уроком». На это заклинание колдун потратил все свои силы и рухнул замертво.

Гермиона не дышала, слушая Малфоя.

– Обе армии решили, что старик просто выжил из ума, а слова его были предсмертным бредом. И началась битва. Много заклятий было брошено обеими сторонами, много полегло людей. Победители праздновали, поверженные зализывали раны. А потом небо заволокло тучами, и пролился на их головы дождь, стиравший различия между ними, отнимавший душу и обрекавший на вечные муки от своих же темных чар. Длился он ровно неделю, а когда закончился, на земле осталось впятеро меньше волшебников. И тогда ушли они из селений магглов, набрали себе способных учеников и поклялись помнить урок старого чародея.

– Но дождь идет, – вклинилась Гермиона.

– Потому что есть те, кто ставит свои желания выше запрета. Время от времени приходят маги, которые желают изменить порядок, захватить мир или же просто выплеснуть свое зло. И тогда их зло оборачивается против них и против всех, кто является волшебником.

– А снять эти чары можно? – Гермиона озабоченно смотрела на Малфоя.

– Мерлин пытался, об этом тоже есть легенда. Но ее надо читать в оригинале, там прекраснейший стих, – Малфой повел плечом. – Да и после него были желающие. Но у Мерлина хоть выжить получилось, а остальных ожидало в прямом смысле убийственное фиаско.

Гермиона замолкла на пару мгновений.

– Я поняла, – она кивнула. – Давай, я залечу твою руку.

Малфой неожиданно улыбнулся.

– Ты сейчас подумаешь, что из-за одного пострадали все, и что это ужасно несправедливо.

Гермиона повела палочкой над его пальцами, сосредоточившись на чарах. Она выписывала сложные фигуры, а серость сползала с руки, как вода, что стекает без следа и испаряется.

– Ну, поздравляю, – Гермиона грустно улыбнулась. – Теперь тебе от меня ничего не нужно. Ты здоров, отметки на тебе нет.

Малфой улыбался.

– То есть, ты больше не будешь расспрашивать меня о Черных?

– А ты готов ответить? Не станешь отмалчиваться?

– На все вопросы, кроме одного, – Малфой внезапно подмигнул.

– Хорошо. То есть получается, что Черные – это все же наши ушедшие, но видоизмененные проклятием?

– Да, – он кивнул.

– Жаль, – жестко отрезала Гермиона. – Мне было проще думать, что они не люди.

Малфой недоуменно посмотрел на нее, но смолчал.

– А, вот еще. Этот момент с извлечением души. До ужаса напоминает дементоров, – вдруг вспомнила Гермиона.

– О, вот тут ты права. Дементоры – это своеобразная эволюционная ветвь Черных, – Малфой пожал плечами. – Но в этом я уже не силен, так что прошу меня простить.

Она кивнула. Некоторое время они молчали, занятые поглощением завтрака.

– Вспомнила, – резковато сказала Гермиона, и Малфой чуть не поперхнулся.

– Да, Грейнджер, ты права, мне в твоей голове делать нечего. Такого хаоса в мыслях я не вынесу.

– Малфой, отвечай лучше на вопрос. Я сегодня почувствовала голод. И эмоции. А в самом начале дождя я почти ничего не чувствовала. Или чувствовала не в полную силу. Все было таким притупленным.

– Одна из особенностей заклятия. Оно подразумевает возврат не только тьмы, но и всех темных эмоций. Безразличия в том числе. Ненависть, гнев, равнодушие – эти чувства приносит дождь.

Это успокоило Гермиону, которая нет-нет, да и укоряла себя за равнодушие. Она хотела было еще что-то сказать, но внезапно раздавшийся крик сбил ее с толку. А следом за ним последовал звук, от которого сердце замерло, а в жилах застыла кровь. Скрипяще-скрежещущий вопль донесся до них с улицы, и Гермиона с Малфоем бросились к центру Зала. Остальные же благоразумно отскочили к стене.

Черные, казалось, начали атаку на школу. Они царапали барьер, не обращая внимания на белые нити, тянущиеся к их тонким пальцам, от чего дрожали стены замка. Они раскрывали рты, издавая звуки, какие бывают, если провести ногтями по стеклу. Они завывали в злобном, исступленном стремлении пробраться в школу.

– Выстоит? – неуверенно спросила Гермиона. – Барьер выстоит?

Малфой ничего не ответил, лишь поднял палочку. Гермиона не была уверена, что запомнила заклинание, но все же подняла палочку, вычерчивая руну вслед за Малфоем. Стены замка колыхнулись и начали испаряться.

Гермиона с Малфоем стояли плечом к плечу посреди плоскогорья в окружении Черных. Те тянули к ним свои руки и неотвратимо надвигались. Гермиона уверенно закончила узор заклятия и что было силы впечатала его в барьер. Малфой уже чертил вторую вязь, и она последовала его примеру, полностью отдавая себя чарам. Палочка в руке задрожала и сама заплясала в воздухе, вычерчивая узор за узором. черные заскрежетали, завыли, бросаясь на барьер, выстроенный Малфоем изначально.

Даже грохот грома не мог заглушить гул, с которым треснул первый барьер. Жуткая трещина поползла по серому куполу, и с осколков закапала вода. Капли разбивались об остальные барьеры, стекали на землю, бесследно исчезая, но трещина становилась все шире и шире. Ее края, сначала ослепительно белые, стремительно чернели под напором воды. Гермиона отправила еще одну руну на грань барьера, но это его не спасло. С громким хрустальным звоном он осыпался вниз. Черные торжествующе взвыли, но на его месте тут же закружилась сила нового заклятия. Гермиона чуть покосилась в сторону, глядя на Малфоя.

Он стоял, широко расставив ноги, а его мантия трепетала на ветру. Полный решимости взгляд был направлен в никуда – и одновременно на все сразу. Короткие волосы разметало бурей, и они прилипли к бледному от напряжения лицу. Рука Гермионы против воли стала выписывать сложнейшую руну, которая полыхнула белым на грани нового купола. Следующая вязь принадлежала Малфою. А потом Гермиона ощутила его пальцы на своей руке.

Перед глазами словно вспыхнули страницы книги. Она прочерчивала узор за узором, заполняя купол, созданный Малфоем, своей силой. Черные выли, скрежетали, бросались своими телами на барьер, но все было без толку. Гермиона сжала пальцы Малфоя, скорее интуитивно, нежели осознанно, и продолжала впечатывать в барьер вязь за вязью, руну за руной, пока голоса Черных не стали стихать. Твари никуда не делись, но толщина магического заслона была такой, что голосам было все сложнее и сложнее через него пробиться.

Рука Малфоя стала стремительно холодеть, а хватка ослабла. Гермиона и сама чувствовала, как силы покидают ее. Она впечатала в барьер последнюю руну и опустила палочку. Следующим движением она ударила по руке Малфоя. Тот выронил палочку и стал медленно падать. Вокруг выросли стены замка, и они оба обессилено рухнули на холодный каменный пол.

Вокруг них поднялась кутерьма, ребята мельтешили, спрашивая, что принести, но ни Гермиона, ни Малфой не в силах были выдавить и слова. Наконец, прибежал Майкл и распорядился отлевитировать Гермиону на ее кровать. Последнее, что она успела увидеть – это фигуру Малфоя, плывшую к слизеринскому сектору.

========== Глава 27 ==========

Гермиона видела его так близко, что могла разглядеть каждую черточку изможденного лица. Было видно, как он устал от битв и попыток защититься, как этот ливень измотал его. Ему нужен был покой, но об этом было думать рано. Гермиона хотела бы протянуть руку, чтобы коснуться бледной щеки, хотела сказать, что все рано или поздно закончится, но разве мог он принять ее жалость. Ее сочувствие, сострадание, жалость и забота были смешны для него. В этом была их разница и причина, по которой они никогда друг друга не поймут.

– Ну почему же не нужна, – голос Малфоя прозвучал так резко, что Гермиона вздрогнула и открыла глаза. – Я бы не отказался от чего-нибудь теплого и домашнего. Когда все закончится, разумеется. Или ты думала, что Мэнор стоит на вершине айсберга?

– Паршивец, – воскликнула Гермиона, садясь на кровати. – Врываться в мой сон – это уже слишком! Хватит того, что ты целыми днями слушаешь мои мысли вместо радио.

– Я поначалу не хотел врываться, – Малфой прислонился плечом к столбику кровати и скрестил руки на груди, – но нечаянно увидел, что сон обо мне. Я все равно там уже был, почему бы не посмотреть.

– Нахал, – фыркнула Гермиона. – И объясни, пожалуйста, по-человечески, как у тебя получается заглядывать в мои мысли.

– А это и есть те самые последствия лечения, о которых я не хотел бы, чтобы ты узнала раньше времени.

– Дай догадаюсь, тот один вопрос, на который ты не хочешь пока отвечать, касается именно лечения?

– Да, Грейнджер, – он кивнул. – Но будь уверена, я скажу тебе ответ, рано или поздно. Возможно, в момент, когда ты менее всего будешь этого ожидать.

– Пока что верю. Итак, как ты оказался у меня в голове?

– Лечение, – коротко ответил он. – Ты сама обнаружила, что изначально вся магия, описанная в книге, являла собой ритуалы крови. И все равно ты, не задумываясь, стала проводить его надо мной.

– И это создало связь? – опешила Гермиона и тихо выругалась.

– Вот поэтому я и молчал, – Малфой поморщился. – Знаю, я не тот персонаж, с которым тебе хотелось бы быть связанной мыслями. Но ты удивительно умна и удивительно невежественна одновременно. Обнаружила кровную магию – и тут же принялась творить ритуал.

– Я просто хотела помочь, – Гермиона насупилась и отвернулась. «А ты даже не удосужился поблагодарить», – мысленно добавила она.

– Я уже говорил, что благодарность будет после того, как все закончится.

– Хорошо, – Гермиона кивнула. – И все же. Ты говорил, что книга есть у вас дома, судя по всему, у Паркинсонов, у Гринграссов, у Уизли. Почему так мало? В школе гораздо больше чистокровных.

– Видишь ли, Грейнджер, – осторожно начал Малфой, и Гермионе отчего-то показалось, что тема достаточно скользкая. Было ощущение, что он пока что не хочет ей что-то сообщать. Что-то важное. – Книга есть у тех, кто пережил более двух дождей. Это так называемые чистокровные священной линии. Те, кто пережил один дождь и более, считаются чистокровными новейшей линии. Естественно, линии передвигаются, некоторые семьи пропадают, некоторые объединяются. Но семьи из новейших линий не считают нужным попросить совета у других, словно считая дождь единоразовым событием. А потом их потомки сталкиваются с дождем и оказываются на лезвии ножа.

Малфой махнул рукой в сторону своих вынужденных соседей.

– Спору нет, их кровь чиста. Но они принадлежат к новейшей линии. Двое из них – полукровки от новейшей линии.

– Но ведь у семей вековая история, – Гермиона прищурилась. – Ладно, я поверю в твою семью, она стара и могла пережить десяток дождей. Но откуда берутся новейшие чистокровные линии?

Малфой ухмыльнулся.

– Я расскажу тебе одну историю. Гринграссы всегда были полукровками. Намного милее и добрее, чем истинно чистокровные семьи, они не стеснялись заключать браки с магглами. Где-то в семнадцатом веке семья Гринграссов, считавшаяся полукровной, пережила дождь по счастливому стечению обстоятельств. В числе обстоятельств была дружба с Гойлами. В итоге Гринграссы после дождя были признаны чистокровными новейшей линии. Затем они пережили еще два дождя, и в начале двадцатого века были причислены к священной линии. Подтверждение этого ты найдешь в справочнике «Священных двадцати восьми». Его составил дедуля Нотт. Ох, и вредный у него портрет.

– Погоди, получается, что любой, переживший дождь, может быть признан чистокровным?

Малфой нахмурился. Похоже, это был его козырь в рукаве, и разменивать его сейчас нужды не было. Но Гермиона выманивала у него этот козырь.

– Не любой, – наконец выдавил Малфой. – Есть определенный ряд условий. Прости, Грейнджер, но у нас больше одного вопроса, задавать которые пока не стоит.

– Так вот почему ты – единственный в школе, кто знает о дожде. Паркинсон окончила школу, Крэбб погиб, Гойл и Нотт окончили школу. Кто там еще?

– Линии Краучей, Кэрроу, Блэков и Лестрейнджей оборвались. Аббот, Буллстроуд, МакМиллан и Лонгботтом окончили школу, еще двум семьям крупно не повезло. У остальных священных пока что нет детей школьного возраста, так что да, я единственный представитель священной линии в школе. Хотя, погоди. Еще Слизнорт. Но эти всегда славились способностью заколачиваться в своей норе на время дождя, так что нашему бедняге Горацию здорово не повезло. Оказаться в центре событий впервые за восемь последних веков.

Гермиона прыснула со смеху.

– Не исключено, что он будет требовать введения категории «Белейших и святейших», чтобы причислить туда свою фамилию.

– О, ты недооцениваешь его страдания, – Гермиона сделала строгий вид, и теперь расхохотались уже оба.

Малфой, конечно, мастерски увел разговор от той темы, которую он пока что не хотел затрагивать. Казалось, что там, среди ответов на возможные вопросы, есть что-то, с чем сам Малфой еще не смирился или не знает, как к этому отнестись.

– Ты права, Грейнджер , – коротко бросил он. – Давай на время оставим эту тему.

Гермиона кивнула. Хотя что такого мог ей рассказать Малфой? История семьи Гринграссов, которую он рассказывал с явным нежеланием, не могла вселить ей надежды. Ведь изначально Гринграссы были полукровками. А она, Гермиона Грейнджер, была магглорожденной. Так что если она на что-то и могла рассчитывать, так это на признание полукровкой. И то, она подозревала, что для этого придется хорошенько попотеть.

– Почему я могу пользоваться заклинаниями из книги? – этот вопрос мучил ее всю ночь. – Если книга есть только у чистокровных, пользоваться ею могут только они, не так ли?

– Так ли, – кивнул Малфой.

– Почему я? Почему не любой из них? – Гермиона повела рукой в сторону соседей по столу.

– Для того чтобы воспользоваться книгой, нужно быть либо чистокровным, священной линии, либо очень сильным магом. Остальные присутствующие не представляют собой ни то, ни другое.

– Слизнорт? – Гермиона склонила голову набок.

– Страх перед древней магией не даст ему сконцентрироваться. Если у него и получится барьер, то он рассыплется от первого же прикосновения Черного.

– Но почему я? – недоумевала Гермиона.

– Считай, что ты исключение, – коротко ответил Малфой. – Не чистокровна, да, но достаточно сильна для того, чтобы совладать с этой магией. Похоже, твое вечное желание спасти всех и вся играет нам на руку.

Она опустила голову, думая об услышанном. За эти дни произошло слишком много всего, ее мир рушился, становился с ног на голову. Тьму можно было победить тьмой, сострадание и светлые мысли толкали к смерти, а чистокровность, оказывается, можно было получить не только родившись в определенной семье. И все же, зная это, Малфой семь лет придирался к ее происхождению! Вероятно, он не рассчитывал, что дождь прольется на ее веку. И какова теперь была вероятность того, что она будет признана если не чистокровной, то хотя бы полукровкой с хорошей историей? И с каких пор ее вообще заботит вся эта чепуха про чистоту крови?

Стены Зала вздрогнули, выводя Гермиону из раздумий.

– Снова, – тихо проговорила она, глядя на вмиг посерьезневшего Малфоя.

– Они чувствуют, что времени мало. Дождь на исходе. Если мои подсчеты верны, сейчас – вечер шестого дня. Завтра к вечеру они должны отступить, поэтому напоследок они постараются забрать как можно больше жертв, – его слова звучали жестко, но они были правдой.

Гермиона сглотнула и посмотрела на остальных студентов. Они растеряно озирались, ища поддержки и защиты.

– Иди к ним, – тихо сказала она. – Иди и постарайся их убедить, что все будет в порядке. Чем больше страха – тем сильнее становятся Черные. Ближе к ночи мы поставим каждому по дополнительному барьеру.

Малфой смерил ее странным взглядом, оторвался от столбика кровати и двинулся к ребятам, сидевшим в зоне отдыха. Гермиона откинулась на подушки. Если он прав, если он не ошибся в подсчетах – а она очень надеялась, что он не ошибся в подсчетах, – им осталось продержаться сутки. То, что она пережила уже шестеро суток вместо тех трех, что отводил ей Малфой, не утешало, а напротив, приводило в панику. Каждый новый день приносил еще больше испытаний, и Гермиона боялась, что последнее она может не выдержать.

– Я наложу на тебя барьер, – проговорил Малфой над головой.

– Ты вернулся? Так быстро?

– Я велел им заткнуться, – он пожал печами. – Не умею я быть предводителем, уж прости. Ты бы пустилась в пространные объяснения, стала бы всех успокаивать и утешать, а я к такому не приучен.

Гермиона смотрела на него не мигая. К ней в голову закралась мысль, что та связь, что возникла из-за лечения, может быть двусторонней. И теперь она хотела попробовать проникнуть к нему в голову. Конечно, это было неэтично и невежливо с ее стороны, но он сам так делал не раз и не два, а значит, ей есть, что противопоставить ему в случае недовольства. Она пристально всматривалась в его глаза.

«Что же у тебя в голове, Драко Малфой?»

«Черт, а она умна, – услышала Гермиона голос Малфоя, – догадалась, что связь двусторонняя. Сильна, бестия. Ну ничего, теперь-то ей можно, теперь-то она имеет право. Пускай пробует, пускай привыкает».

– Эй, так нечестно, – Гермиона встала с кровати и уперла руки в боки. – Ты знал, что я хочу посмотреть, и специально не думал ни о чем серьезном!

– Грейнджер, – он беззлобно улыбнулся. – Ты же сама понимаешь, что на некоторые вопросы я тебе не отвечу, пока не настанет их час. А пытаться подсмотреть ответ – низко и недостойно.

– Не тебе говорить мне о том, что низко и недостойно. И кстати, кто тут недавно пытался меня убедить, что все средства хороши. Это тоже средство, – Гермиона победоносно вздернула подбородок и бросила взгляд на Малфоя.

«Отращивай зубки, маленькая Грейнджер, отращивай», – второй раз проникнуть в голову Малфоя получилось быстрее и проще.

– Не беспокойся, отращу, – фыркнула Гермиона.

– О, вот так даже? – Малфой развеселился. – А зачем нам вообще разговаривать вслух? Перейдем на мысленные беседы.

– Это отнимает много сил, – попыталась поспорить Гермиона.

– Не более, чем обычный разговор, – Малфой пожал плечами.

«Дались мне его мысли», – подумала она, забыв об их странной связи.

«Конечно, дались. Привыкать надо, Грейнджер, привыкать», – его мысли эхом отдавались в голове.

«С какой стати я должна привыкать к твоим мыслям», – Гермиона даже ногой мысленно топнула.

«Потом объясню, когда все закончится», – в мыслях Малфоя поднялась суматоха, как будто он пытался спрятать от нее что-то важное.

– Ну и пожалуйста, – бросила она и отвернулась. Стены замка дрогнули еще сильнее, и полог над кроватью Гермионы закачался.

– Грейнджер, давай отложим скандал. Тебе надо успокоить людей.

– Я попросила тебя это сделать, если ты не помнишь.

– У меня не получилось. Я не умею. Они меня не слушают. У тебя три варианта, выбирай любой, – Малфой, кажется, начинал злиться.

Гермиона бросила взгляд на перепуганных студентов, и ее сердце сжалось от жалости. Обойдя Малфоя по широкой дуге, она двинулась к ребятам, чья паника была почти физически ощутима. Они сбились в кучу на диване и с ужасом смотрели на Черных, прилипших к барьеру. Их завывания еще не были слышны, но что-то подсказывало Гермионе, что скоро Черные найдут способ пробить защиту замка.

========== Глава 28 ==========

– Не думайте о них, просто не думайте, – Гермиона уже пятнадцать минут пыталась вразумить ребят, но паника была сильнее голоса разума. – Если вы боитесь, я обновлю ваши барьеры, я поставлю дополнительные. Но не надо думать о Черных. Ваш страх, ваша боль питают их. Пока вы боитесь, они наращивают силы. Вы сами даете им пробраться сюда. Только вы сами можете их провести в замок, но вы же можете их и остановить. Остановите их.

Студенты смотрели на Гермиону и, казалось, не слышали ее. Дрожь вековых стен нагоняла на них страх, который мешал услышать доводы рассудка. Ей и самой было не по себе, но она пыталась не поддаваться панике. А может, попросту устала бояться.

– Послушайте, у нас есть три барьера. И на каждом из вас установлено по личному барьеру. Если вам страшно, мы поставим вам еще по одному барьеру, но это не поможет, если вы будете подпитывать Черных своим страхом.

«Сколько можно с ними возиться?» – раздался в голове раздраженный голос Малфоя.

«Они напуганы и хотят, чтобы это поскорее закончилось», – отрезала Гермиона и снова повернулась к ребятам.

– Попробуйте подумать о чем-то хорошем. Только выбирайте что-то, что связано только с вами. Так вы точно будете уверены, что не вспомните ни о ком из ревоплощенных.