Текст книги "Рыцарь мертвого императора (СИ)"

Автор книги: Jeddy N.

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

  – Не желаешь ли персиков, моя царица?

  Молодая женщина, сидевшая у окна просторной горницы с белеными стенами в огромном, обитом бархатом кресле, повернула голову к говорившему. Ее осанка, прямая и гордая, величавая посадка головы, увенчанной тяжелой высокой короной, свидетельствовали о ее знатном положении красноречивее любых слов. Длинный парчовый опашень, расшитый бисером и жемчугом, не скрывал маленьких ступней, обутых в алые сафьяновые сапожки. Изящные руки, сложенные на коленях, украшали золотые перстни.

  – Нет, Даро, оставь меня. – Она слегка нахмурила красивые черные брови и снова посмотрела в окно. Евнух, высокий и длиннорукий, молча поставил поднос с фруктами на стол, поклонился и направился к двери.

  – Постой, – не оборачиваясь, сказала женщина, подняв руку. – Позови Агнессу, я хочу побыть с ней.

  Даро вышел. Царица вздохнула, глядя на проплывающие по небу облака. Лицо ее, смуглое, с высокими скулами и острым подбородком, застыло, пухлые губы приоткрылись. Казалось, она погрузилась в невеселые размышления, отрешившись от всего окружающего, и ее тонкие пальчики сжались, сминая дорогую парчу. Послышались легкие шаги, в горницу вошла девушка лет восемнадцати, в нарядном платье с пышными рукавами, поверх которого была наброшена накидка. Русая коса, переброшенная через плечо, спускалась по ее полной груди до самого пояса.

  – Ты звала меня, госпожа?

  Царица обернулась, ее красивое лицо озарила приветливая улыбка, темные глаза просияли.

  – Агнесса, посиди со мной немного. Расскажи, что нового случилось в городе и во дворце.

  – Ты опять плакала? – Девушка села у ног царицы и с тревогой посмотрела на нее снизу вверх, взяв ее руки в свои. – Почему ты так печальна? Царь Иоаннис любит тебя, у тебя есть все, что можно пожелать.

  Царица улыбнулась и покачала головой.

  – Я до сих пор не могу привыкнуть к такой жизни. – Ее глаза вновь устремились в окно поверх головы Агнессы. – Там, в степи, у меня было гораздо больше. Ты не поверишь, но я была счастлива. Отец, мать, братья, солнце, ветер, ястребы в вышине, костры под звездным небом, бескрайние волны трав, быстроногие кони, игры и песни... Здесь я лишилась всего, даже собственного имени.

  – Ты сама приняла христианское имя, – удивилась Агнесса. – Я не знала, что твое прежнее имя было так дорого тебе.

  – В конце концов, Ирина – не самое плохое среди христианских имен, верно? – Царица пожала плечами. – Говорят, знатные византийцы часто дают его своим дочерям. Просто... оно для меня чужое, как и всё здесь. Здесь много комнат и много людей, которые говорят ложь.

  Агнесса засмеялась.

  – Тебя им обмануть не удастся, к тому же они не могут причинить тебе вред, ведь царь души в тебе не чает. Пусть себе болтают. Хочешь, мы спустимся в сад или сходим в купальню? Я поиграю тебе на флейте, а ты споешь что-нибудь, как поют у тебя в степи... Ну же, не грусти. Царь Иоаннис совсем не обрадуется, если увидит тебя такой.

  – Знаю. Он так хочет, чтобы я была довольна, и окружает меня всей этой роскошью. Он до сих пор преклоняется перед славой и обычаями Византии, хотя греки уже пали под натиском латинян. С каким упорством он требует называть себя на греческий манер – Иоаннис, хотя его крестное имя – Иоанн. Ведь он хотел сам сесть на трон в Константинополе и, наверное, все еще надеется...

  – Неужели? – Агнесса удивленно вскинула брови.

  Царица кивнула.

  – Он рассказал мне, после того как... – Она замолчала, стиснув руки Агнессы.

  – После того, как приказал убить того француза?

  Царица не ответила.

  – Иоаннис предлагал рыцарям-крестоносцам поддержку против греков, – сказала она, – надеясь в благодарность получить под свою власть земли в Византии, но латиняне отказались от его услуг. Он не забыл нанесенного ему оскорбления. Мой отец со своими воинами поддержал его против рыцарей и против греков, и теперь уже недалек день, когда Константинополь снова падет.

  – Не стоит недооценивать рыцарей, – возразила Агнесса. – Они отважны и сильны, каждый из них стоит десятка наших солдат. Те пленники, которых весной взяли под стенами Адрианополя, едва дышали, но говорят, бились до последнего... А их император...

  – Тебе он понравился, – улыбнулась царица, заметив, как покраснели щеки девушки. – Не отрицаю, он был хорошо сложен и держался с неизменным достоинством.

  – У него были такие красивые глаза, как лесные фиалки, – мечтательно вздохнула Агнесса. – Из-за таких глаз можно потерять голову. Я однажды видела, как он мылся в купальне. Ох, его тело было покрыто такими страшными шрамами! Могу поклясться, у Иоанниса ни одного шрама нет, ведь он почти никогда не участвует в битвах, а если и дерется, то его прикрывают воины.

  – Тише, негодница! – предостерегла царица, прижав ей палец к губам. – Не хватало только, чтобы кто-нибудь услышал, как ты обвиняешь своего царя в трусости!

  Агнесса засмеялась, убрала руку своей госпожи и, обняв ее колени, лукаво посмотрела ей в глаза.

  – Нет, правда. Скажи, у царя Иоанниса есть шрамы?

  – Прекрати. – Настала очередь покраснеть царице. – Я не стану тебе рассказывать. Пойдем лучше в город, посмотрим, что интересного продают на базаре.

  Ей не хотелось рассказывать Агнессе об Иоаннисе, и не столько потому, что дело касалось довольно интимных подробностей, – своей подруге она могла бы рассказать и не такое, – но потому что она вообще не хотела говорить об этом человеке. Вероятно, он действительно любил ее, но она не могла бы сказать точно, что чувствует сама. Привыкнуть к дворцу с его фонтанами, купальнями и садами, к вышколенной прислуге, к роскошным нарядам было нелегко, но со временем возможно. Привыкнуть же к Иоаннису, к его грубым ласкам, громкому смеху, вспышкам внезапной безумной ярости и жестоким шуткам было поистине невозможно. Этот человек вызывал у нее отвращение, смешанное с презрением и малой долей страха, в чем она не хотела сознаваться самой себе. Ее тяготила мысль, что она будет его пленницей до конца жизни, и молила богиню-хранительницу, чтобы конец его жизни наступил раньше, чем ее собственной. Ничего этого Агнесса, разумеется, не знала и не должна была знать.

  – Мне надо переодеться, – сказала царица, вставая, – иначе нас просто не выпустят из дворца.

  Она сбросила тяжелую парчу, сняла богато украшенную золотом и сверкающими камнями корону. Черные густые косы упали ей на плечи.

  – Какая же ты красавица! – восхищенно вздохнула Агнесса. – Не удивительно, что мужчины теряют голову, стоит им посмотреть на тебя. Знаешь, все эти побрякушки только мешают видеть твою собственную красоту. Но тебе нужно надеть платье попроще, в этом ты все равно выглядишь царицей.

  Ирина рассмеялась, польщенная.

  – Хорошо, найди для меня что-нибудь.

  Агнесса порылась в сундуке и вытащила простое белое платье со скромной вышивкой, сарафан и накидку, вполне приличествующие знатной даме.

  – Вот. Я думаю, это подойдет. Нас с тобой могут принять за двух не слишком богатых купчих.

  Она помогла царице переодеться, потом они потихоньку выскользнули из комнаты в длинный коридор, опоясывающий восточную стену огромного дворца. Пока они шли к лестнице, спускавшейся в сад, навстречу попалось несколько придворных и слуг, но девушки, опустив головы, проходили мимо, и никто не мог бы узнать в черноволосой небогато одетой красавице царицу Ирину.

  По тропинке через сад они добрались до юго-восточных ворот в высокой каменной стене, отделявшей дворец от города. Четверо стражников едва удостоили их вниманием, поняв, что девушки не из прислуги, так что заигрывать с ними не стоит. Таким образом, царице и ее подруге удалось совершенно беспрепятственно ускользнуть из дворца.

  Город, подступавший вплотную к стене, окружавшей дворец, казался совсем другим миром, полным суеты, шума и запахов. Там, за стеной, благоухали фруктовые сады, тихо журчали ручьи и фонтаны, пели птицы. Здесь же грохотали по мощеным улицам телеги, мычали волы, ржали лошади, гремели кузнечные молоты, кричали дети, уличные торговцы протяжными голосами расхваливали свой товар; в жарком воздухе плавали ароматы свежего хлеба, дынь, копоти и нечистот. Широкая улица, распадаясь по пути на множество грязных закоулков, вела вниз по холму к рыночной площади, и конный и пеший народ спешил по ней в обе стороны. Держась поближе к домам, Ирина и Агнесса пробирались через людской поток, поминутно оглядываясь из опасения стать жертвами карманников, которых по мере приближения к рынку становилось все больше. Солдаты конной городской стражи, крепкие молодцы в синих кафтанах поверх кольчужных рубах, бдительно смотрели по сторонам, но их внимания хватало далеко не на все, что происходило на улицах.

  Рынок был запружен народом. Слуги знатных господ с корзинами придирчиво выбирали овощи и мясо, покупали почти не торгуясь и по-королевски шествовали мимо палаток с товаром победнее. Ребятишки толпились вокруг гончара, разложившего всевозможные глиняные свистки и игрушки рядом с крынками, чашами и кувшинами. Трое солдат горячо торговались с широкоплечим кузнецом за мечи, и тут же шорник предлагал им взглянуть на его превосходные седла.

  Агнесса украдкой взглянула на солдат и улыбнулась, проходя мимо них, однако они были слишком заняты торгом и не обратили на нее должного внимания. Ирина, заинтересовавшись кузнечным товаром, остановилась у прилавка, разглядывая мечи, кинжалы и ножи.

  – Одну минуту, почтенные дамы, – прогудел продавец, заметив хорошо одетых девушек, затем снова повернулся к солдатам. – Ну же, за такой меч в Венеции дают две марки золотом!

  – Уж верно, тамошние солдаты совсем разума лишились, – засмеялся один из покупателей. – Я заплачу вдвое меньше, или можешь оставить меч себе.

  – Хорошо. Уступаю только потому, что этим самым мечом, может, ты будешь когда-нибудь и мою жизнь защищать. Правда ли, что французы уже подбираются к Фессалонике?

  – Фессалоника им не по зубам, – заявил солдат с густыми черными усами. – Большой город, и царь хорошо укрепил его. Пусть попробуют сунуться, мы им напомним Адрианополь!

  Кузнец закивал, принимая деньги, и протянул солдату меч, затем повернулся к стоящим у прилавка девушкам.

  – Не часто у моего товара задерживаются такие благородные дамы, – улыбнулся он. – Что вам приглянулось, красавицы?

  Ирина помедлила, сжимая пальцами край прилавка, потом указала на короткий кинжал с трехгранным лезвием и простой рукояткой, обмотанной полоской кожи.

  – Мне нужен этот кинжал.

  Агнесса тронула царицу за руку.

  – Я бы взяла вон тот, с рубинами на рукоятке...

  Ирина покачала головой.

  – Нет, мне больше нравится этот.

  – Хорошая игрушка, – понимающе кивнул торговец, взяв оружие и взвесив в руке. – Неплохая сталь, а баланс просто отменный. Вы, похоже, разбираетесь в оружии, госпожа. Вам нужна защита, и вы не можете положиться на своих охранников? Тогда этот маленький кинжал точно вам подойдет.

  Ирина взяла кинжал, крепко обхватила рукоятку и почувствовала уверенность и спокойствие. Оружие казалось продолжением руки, острым смертоносным когтем тигрицы. Она умела обращаться не только с кинжалом, но и с луком, и с мечом, и даже с боевым топором, но теперь пригодным было лишь то оружие, которое можно легко спрятать в рукаве или за корсажем платья.

  – Я беру его. – Она, не торгуясь, заплатила названную сумму и, сунув свое приобретение в висящий на поясе расшитый кошель, направилась дальше.

  – Чем тебе приглянулся этот невзрачный кинжальчик? – ворчливо спросила Агнесса. – Будь я царицей, я бы приказала придворному ювелиру сделать мне пару золотых стилетов, усыпанных изумрудами.

  Ирина со смехом покачала головой.

  – Золотое оружие красиво, но бесполезно. К тому же придворный ювелир – самый большой сплетник в городе, разве нет? Я не хочу, чтобы мои маленькие прихоти стали предметом обсуждения досужих болтунов. Пойдем, я хочу горячую булочку с медом!

  Они пробирались через толпу, направляясь к рядам со сластями, когда навстречу им попались двое конных вельмож, по виду не слишком знатных, но достаточно состоятельных. Похоже, они только что славно посидели в кабачке и теперь были слегка навеселе, судя по раскрасневшимся лицам и громким голосам. Заметив девушек, один из них пихнул другого локтем в бок.

  – Посмотри-ка, Ласло, какие курочки! – прогрохотал он, расплывшись в улыбке. – Чтоб мне пропасть, я не прочь познакомиться с ними поближе!

  – Неплохая мысль, Иванко, – согласился второй, широкоплечий здоровяк с пышной гривой черных волос и густой бородой. – Остаток вечера надо провести в женском обществе.

  Он спешился, едва устояв на ногах благодаря тому, что вовремя схватился за стремя. Его приятель последовал его примеру. Загородив девушкам дорогу, они двинулись вперед.

  – Ну же, красотки, не надо нас бояться, – сказал бородатый Ласло. – Куда это вы спешите?

  Расставив руки, он бросился вперед и попытался схватить царицу, но та увернулась, и он едва устоял на ногах.

  – Проклятье! – прорычал он. – Любая девчонка сочла бы за честь провести со мной время. Иди-ка сюда, черноволосая, я покажу тебе, на что способен настоящий мужчина!

  Агнесса, с тревогой озираясь по сторонам, попыталась отшутиться:

  – Не думала, что благородные господа и настоящие мужчины охотятся на базаре за беззащитными девушками. Не лучше ли вам поехать мирно домой и отдохнуть?

  – Ну нет, я еще недостаточно пьян, маленькая шлюшка, чтобы быть не в состоянии тебя отделать! – Тот, кого звали Иванко, прыгнул к Агнессе и сграбастал ее за талию. Девушка завизжала, вырываясь, но хватка была крепкой. Тяжело дыша, детина прижал ее к себе и принялся одной рукой тискать за грудь, другой пытаясь задрать подол ее белого платья.

  – Помогите! – задыхаясь, Агнесса колотила кулачками в широченную грудь негодяя. – Стража!

  Ирина тем временем, одним движением выхватив только что купленный кинжал, направила его острием на подступающего к ней Ласло. Тот, хоть и был пьян, однако не настолько, чтобы не понять, что девушка готова ранить или даже убить его, попытайся он приблизиться к ней.

  – Послушай, крошка, я не стану тебя обижать, – сказал он, делая еще один осторожный шаг. – Даже в мыслях нет. Я куплю тебе красивые бусы и пряник, а потом покажу одно чудесное местечко, где мы можем хорошо провести время, и я отвезу тебя домой...

  Ирина зарычала, как волчица, и кинжал молнией сверкнул у самого лица мужчины.

  – Назад, смерд!

  Он попятился от неожиданности, и Ирина быстро развернулась к второму пьянице, продолжавшему удерживать Агнессу.

  – Отпусти ее, мерзавец, не то я исполосую тебя на ремни!

  Она шагнула вперед, но тут сзади на нее набросился Ласло, успевший немного прийти в себя и решивший, видимо, во что бы то ни стало получить свою долю веселья. Взмахнув рукой, царица почувствовала, как лезвие кинжала рассекло рубашку мужчины и мягко вошло в плечо. Ласло взвыл от боли, удивления и ярости и, ухватив царицу за шею, принялся душить, одновременно заломив ей за спину руку с кинжалом.

  – Ах ты сука, – прошипел он, сжимая пальцы на ее горле. – Я научу тебя уважать благородных господ...

  Ирина отбивалась, но силы были слишком неравны: ее сознание понемногу меркло, и все тише становились отчаянные крики бедняжки Агнессы, бившейся в лапах своего мучителя... Вокруг собиралась толпа, но никто не спешил вмешиваться, боясь связываться с разъяренными дворянами. Ирина почувствовала, что проваливается в багровую темноту, и впервые ощутила что-то вроде страха. Ей не хотелось умирать, особенно вот так, от рук пьяного мерзавца на городском базаре...

  Внезапно хватка на ее шее ослабла, и мир понемногу стал возвращаться. Жадно хватая ртом воздух, царица поняла, что лежит на земле. Перед глазами прояснилось, и она увидела склоненные над ней лица. Ближе остальных было два – испуганное белое лицо Агнессы с огромными глазами, вокруг которого в беспорядке торчали спутанные волосы, и другое, незнакомое лицо юноши, с высокими скулами, мягким, но решительно сжатым ртом и черными волосами, падавшими на плечи. Ирина заморгала и села, растирая шею и оглядываясь по сторонам.

  Пьяница, душивший ее, лежал ничком, не подавая признаков жизни, и не мудрено – из его спины торчала рукоятка кинжала, но то был не ее маленький кинжал, а настоящий боевой мизерикорд из тех, что воины ее мужа использовали для того, чтобы приканчивать раненных французских рыцарей, пробивая их доспехи. Это было страшное оружие, и мастера боя могли убивать им наверняка, не хуже, чем мечом или топором. Второго нападавшего нигде видно не было: судя по всему, он сбежал, решив не рисковать своей жизнью.

  – Боже мой, – причитала Агнесса, гладя ее плечи, – только подумать, ведь он мог тебя убить! Ох, моя госпожа, зачем только я повела тебя сюда! Если бы не этот храбрый чужеземец, мы обе были бы мертвы...

  Ирина рассеянно улыбнулась, успокаивая подругу, и снова посмотрела на незнакомого юношу, по словам Агнессы, спасшего ей жизнь. На вид ему было не больше двадцати лет. Его карие глаза с тревогой смотрели на нее из-под густых длинных ресниц, сжатые губы немного расслабились, потом изогнулись в легкой улыбке, осветившей его загорелое лицо. Он встал, подал руку Ирине, чтобы помочь ей подняться, и она с благодарностью вложила свою ладонь в его тонкие, но сильные пальцы.

  – Я уже думала, что настал мой смертный час, – тараторила Агнесса, подобрав выпавший у Ирины в схватке кинжал и возвращая его госпоже. – Этот сын свиньи душил тебя, а другой уже был готов приняться и за меня, и тут появился этот отважный незнакомец! Видела бы ты, как ловко он разделался с ублюдками!

  Как раз в этот момент сквозь собравшуюся толпу просочились трое стражников городского гарнизона. Окинув оценивающим взглядом распростертое на земле тело, двух девушек и молодого человека в одежде богатого воина с длинным мечом у пояса, один из них нахмурился.

  – Всем разойтись! – скомандовал он, повернувшись к собравшимся зевакам. – Нечего тут таращиться. Эту падаль мы сейчас уберем. – Он посмотрел на Агнессу. – Так что произошло?

  – Поздно же вы появились! – упрекнула та, отряхивая платье от пыли. – Разве не входит в ваши обязанности защищать мирных людей от разбойников? Вот этот самый негодяй только что едва не задушил благороднейшую даму, и не подоспей на выручку достойный юноша, которого вы здесь видите, ей бы уже не жить на свете!

  Стражник сдвинул брови.

  – Ладно, благодари бога, что он вас спас. Мы обычно не вмешиваемся, когда пьяницы разбираются с уличными девками, потому что все заканчивается полюбовно. На моей памяти до убийства дело точно никогда не доходило, не то что нынче... Но так или иначе порядок восстановлен, так что говорить не о чем. Идите отсюда, потаскушки, а ты, молодой господин, впредь не лезь не в свои дела.

  При этих словах юноша положил руку на рукоять меча и шагнул было вперед, но Ирина, заметив его движение, удержала его за локоть.

  – Тише, не нужно. Они убьют тебя или свяжут и бросят в темницу, а я этого не хочу. Пойдем.

  Он обернулся к ней и вопросительно поднял брови, но ничего не сказал.

  – Да, я не хочу, чтобы ты связывался с ними. – Она повернулась и пошла прочь, склонив голову. Агнесса последовала за ней. Юноша какое-то время колебался, потом в два шага догнал их и обратился к Ирине:

  – Позвольте хотя бы проводить вас до дома, сударыни. – Голос у него был тихий, приятный, с легким акцентом, заставившим сердце Ирины тревожно забиться: такой же акцент она слышала у пленных французов, говоривших по-гречески, но у этого молодого человека акцент был менее заметен. – Мне будет спокойнее, если я увижу, как вы входите в свой дом целыми и невредимыми.

  – Ах, какой любезный чужеземец! – восхитилась Агнесса, лаская юношу взглядом блестящих голубых глаз. – Нет, Ирина, не возражай, с ним нам действительно ничто не угрожает.

  – Но... – начала было царица, опасаясь, что незнакомец поймет, кто она на самом деле, но ее подруга уже тараторила дальше:

  – Мы не часто бываем в городе, а сегодня решили погулять. Иногда благородные девушки могут позволить себе пройтись по улице, правда? Мы не какие-нибудь купчихи, так что эти убогие горшки и веревки на лотках грязных торгашей нас совершенно не интересуют.

  – Кто же вы? – улыбнулся юноша.

  – Мы придворные дамы царицы, – выпалила Агнесса, вздернув подбородок, – и живем во дворце.

  Улыбка юного воина чуть поблекла, но в темных глазах зажегся интерес, а рука легла на рукоять меча.

  – Я Агнесса, – ничего не замечая, продолжала болтать девушка. – Мою подругу зовут Ирина... А как имя нашего спасителя?

  – Жан. – Казалось, юноша думал о чем-то своем.

  – О, так ты и правда чужеземец! Готова спорить, ты француз.

  – Так и есть, – подтвердил он и невесело усмехнулся. – Ваш царь воюет с французами, не так ли? Самое время позвать на помощь стражу и отдать шпиона в руки правосудия.

  – Ну, ты ничуть не похож на шпиона! – засмеялась Агнесса. – К тому же... за кого ты нас принимаешь, если думаешь, что мы способны донести на человека, который спас нас от верной смерти?

  – Ты будешь в безопасности даже в стенах царского дворца, – сказала Ирина. – Я обещаю, что ни один волос не упадет с твоей головы.

  – А если я действительно шпион?

  Ирина улыбнулась.

  – Меня не часто спасали от смерти шпионы. Я вижу, в городе ты недавно, раз вступился за незнакомых женщин на базаре и едва не ввязался в драку со стражниками. Где ты остановился?

  – В гостинице "У Врана" возле рыночной площади. Мне показалось, там могут хорошо присмотреть за конем и не станут слишком много расспрашивать чужеземца.

  – Мы уж точно не станем расспрашивать, – улыбнулась царица. – Если у тебя есть дела в Тырнове, пусть даже связанные с делами французского войска, нас это совершенно не касается.

  – С некоторых пор меня мало занимает военная кампания. Знаю только, что маркиз Бонифаций грозился разгромить войско вашего царя и наконец-то занять Фессалонику... Не думаю, впрочем, что ему это нынче по силам. Мой приезд никак не связан с делами этого старого задиры.

  Они помолчали. Девушки не хотели быть слишком настойчивыми в расспросах, а Жан не собирался говорить больше, чем уже сказал. Ирина невольно любовалась им, очарованная спокойной грацией юноши, его легкой походкой и открытым, мужественным лицом. Ей редко приходилось видеть мужчин в равной мере храбрых и учтивых, и теперь она немного терялась в его обществе. Она чувствовала, что должна отблагодарить его, но не могла предложить ему ничего, что было бы достойной наградой. Уже у ворот дворца она повернулась к нему.

  – Пойдем с нами внутрь, Жан, – сказала она, поколебавшись. – Может быть, ты не откажешься принять немного золота за свой благородный поступок?

  Юноша нахмурился, покачал головой и даже отступил на шаг.

  – Я не из тех, кто помогает слабым за деньги, – решительно проговорил он. – В мире слишком много зла, и если не вмешиваться, его было бы еще больше.

  Он поклонился, приготовившись уходить.

  – Подожди, – почти умоляюще сказала царица, взяв его руку в свои. – Мне хотелось бы увидеться с тобой еще раз. Приходи завтра, я сама проведу тебя во дворец. Мы пообедаем и поговорим...

  Жан мгновение удивленно смотрел на нее, потом его лицо просветлело, осветившись улыбкой.

  – Для меня было бы честью исполнить твою просьбу, госпожа. Завтра в три часа пополудни я буду ждать здесь, у ворот.

  Он быстро поднял руку Ирины к губам и коснулся ее легким поцелуем, чем окончательно смутил царицу, затем повернулся и быстро зашагал прочь.

  Агнесса тихо вздохнула, перебирая пальцами складки платья.

  – Боже, он прекрасен как ангел! А как отважен и благороден! Я начинаю жалеть, что не родилась во Франции... Что ты скажешь, госпожа?

  Ирина молчала, чувствуя, как краска заливает ее щеки. Ей снова стало трудно дышать, хотя ее горло не сжимали пальцы пьяного злодея, и свежий ветер развевал волосы вокруг разгоряченного лба. Она смотрела вслед удаляющемуся юноше, ожидая, что он обернется, чтобы еще раз взглянуть на нее, но он шел не оглядываясь, пока совсем не скрылся из виду.

  – Пойдем, Агнесса, – сказала она наконец, справившись с нахлынувшими на нее чувствами, несомненно, не подобающими особе ее положения.

  Оказавшись в своих покоях, царица попросила Агнессу остаться. Они переоделись в чистую одежду; Ирина тщательно спрятала купленный кинжал в изголовье постели и, подойдя к окну, задумчиво посмотрела на серую ленту мощеной дороги, ведущей к воротам. Заходящее солнце золотило вершины яблоневых и персиковых деревьев сада, и стены городских домов за стеной казались не белыми, а оранжевыми. Агнесса принесла свечи и, тихонько напевая, зажгла одну из них от огнива, а затем поочередно засветила от нее остальные и расставила их на столе и на полках, отчего комната наполнилась уютным теплым светом. Ирина не двигалась, обхватив руками плечи. Казалось, она полностью ушла в свои мысли. Наконец она вздохнула и обернулась к Агнессе.

  – Как быстро темнеет, – сказала она с легкой улыбкой. – Скоро стражники у ворот зажгут факелы, а там уж и ночь...

  – Ты ждешь Иоанниса, госпожа? – спросила Агнесса, вглядываясь в ее лицо.

  – Что ты думаешь о нем? – поинтересовалась царица вместо ответа.

  – Ну... Он мой господин, самый могущественный вельможа в стране...

  – Я не о том. Оставь в покое его положение в свете и скажи, что ты думаешь о нем как о человеке. Или, если угодно, как о мужчине.

  Девушка пожала плечами, ее щеки зарделись.

  – Ах, право, не знаю... Я считаю, что тебе повезло с мужем. Я знавала немало девушек, которых выдавали замуж за богатых и знатных стариков, но тебе не пристало жаловаться. Царь Иоаннис очень красивый мужчина, и я часто слышала, как дамы при дворе говорят о нем. У него нет любовницы, выходит, он так сильно любит тебя, что не нуждается в других женщинах! Поверь мне, госпожа, уж я-то знаю все сплетни во дворце и, разумеется, знала бы, если б у царя была связь с кем-то из дам. А мечтают разделить с ним ложе очень многие...

  – Ты тоже?

  – Не смейся надо мной, моя госпожа. Я только безродная служанка, а не богатая дама, король и смотреть в мою сторону не станет.

  – О, я вовсе в этом не уверена. Впрочем, я постараюсь не ревновать. Пожалуй, Иоаннис действительно любит меня настолько, что я могу быть спокойна. Сыграй-ка мне лучше что-нибудь.

  Она уселась в кресло, а Агнесса, пристроившись на подушках у ее ног, взяла лютню и стала задумчиво перебирать струны.

  – У меня прямо из головы не идет тот благородный мальчик, что спас нас на базаре! – мечтательно сказала она. – Настоящий Ахиллес... Как думаешь, госпожа, могу ли я почтить его своим вниманием? Ведь он все-таки француз, а значит, враг нашего государя.

  – Перестань болтать глупости, – нахмурилась Ирина, но руки ее сжались в кулаки. – Совсем недавно ты точно так же восторгалась Андреасом, капитаном гвардейцев. У тебя богатое воображение, девочка, и сердце, полное грез. Забудь об этом, ладно? Увидишь, завтра он придет во дворец и уже потеряет для тебя половину своего очарования.

  Агнесса пожала плечами и ударила по струнам. Она прекрасно играла на флейте, на лютне же лишь умела наигрывать пару простеньких песен. Сегодня ей пришло в голову развлечь госпожу песенкой о ревнивом глупом писаре, чья красавица-жена крутила напропалую у него под носом "и с кузнецом, и с пекарем, и с лысым свинопасом". Обычно сама песенка и в особенности манера ее исполнения Агнессой вызывали у Ирины улыбку, но сейчас она слушала рассеянно, путаясь в собственных мыслях.

  – "Что ты делала, Мария, пока письма я писал?"

  "Брат мой бедный, пекарь Герши, ногу давеча сломал!

  Так весь день с ним пробыла я, уморилась, нету сил..."

  "Как добра ты! Ладно, делай, что бы он ни попросил."

  Внезапно Агнесса умолкла, повернувшись на звук открывшейся двери. Струны в последний раз тихонько тренькнули, и она отложила лютню. Ирина вздрогнула и посмотрела на вошедшего в горницу мужчину.

  Царя Иоанниса действительно смело можно было назвать красавцем: еще довольно молодой, статный, с небольшой черной бородкой на скуластом бледном лице, он производил неизменно приятное впечатление при первой встрече. Его серо-зеленые, чуть навыкате глаза внимательно оглядывали царицу и ее служанку. Одет он был в простой зеленый камзол нараспашку, под которым виднелась рубашка из тонкого льна с вышивкой на груди; высокие сапоги покрывал слой бурой пыли. Он улыбнулся одними губами: глаза его, как всегда, оставались настороженными и холодными.

  – Что поделывает моя дорогая супруга? – осведомился он густым басом, подойдя к царице и коснувшись губами ее щеки. – Я слышал пение.

  Агнесса, вскочив на ноги, низко склонила голову.

  – Я развлекала царицу песней, мой господин.

  – Уверен, у тебя неплохо получалось. – Он подошел к девушке, взял ее за подбородок двумя пальцами и, приподняв ее голову, посмотрел в глаза. – Как-нибудь ты споешь и для меня, не правда ли?

  – Если мой господин попросит... – пискнула Агнесса, и царь, усмехнувшись, отпустил ее.

  – Попросит. Кроме того, я надеюсь, ты исполнишь и другие мои просьбы... в свое время. А теперь оставь нас наедине.

  Ирина молча наблюдала за ним. Она научилась терпеливо сносить его выходки и никогда не испытывала чувства, даже отдаленно похожего на ревность. Ей не в диковину было видеть мужчин, стремившихся обладать многими женщинами: в степи это было в обычае, ведь боги суровы, и для мужчины вполне нормально хотеть множества потомков, чтобы хотя бы некоторые из них выжили. У Иоанниса тоже были причины опасаться за свою жизнь: его старшие братья Асень и Петр были убиты заговорщиками, и хоть после их смерти прошло уже десять лет, царь был осторожен. Кроме того, после брата Асеня остались сыновья, а у Иоанниса детей не было, и это его тревожило, однако он никогда не говорил об этом никому, кроме жены. Однако Ирина была абсолютно уверена, что дальше простых заигрываний царь не пойдет ни с одной женщиной, и на то была веская причина, о которой знали они оба.

  Иоаннис медленно подошел к Ирине и, опустившись перед ней на колени, взял ее ладони в свои.

  – Все хорошо? – спросил он. Она молча кивнула, стараясь не отвести взгляда от изучающих ее лицо глаз мужа.

  – Сегодня я объезжал окрестности, – сказал Иоаннис, поглаживая ее запястья. – Разведчики доносят, что войско французов недалеко. Маркиз Монферратский готовится напасть на город с большими отрядами конницы... Что ж, видно, придется напомнить ему урок, который мы преподали императору Бодуэну под Адрианополем.