Текст книги "Бегство (СИ)"

Автор книги: Исиль_____

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 11 страниц)

– И когда это будет? Они постоянно ведут войны друг с другом, сколько я помню. Да еще до моего рождения. Уже никто и не помнит, каково это, не воевать. Все только это годами и делают.

– А как иначе? В этих же странах враги, а врагов нужно убивать.

– Ты сам-то в это веришь?

– Верю! А как не верить? Они ж нас убивают.

– А мы их.

– Это другое.

– Чем же?

– Мы боремся за правое дело.

– Какое?

– Защищаем народ!

– Но Червена первая напала на Королевство Люмье. Сама развязала войну. Если б Червена заботилась о людях, она не посылала бы их на войну!

Хрдинстви покачал головой, словно пытаясь объяснить ребенку прописные истины.

– Док, ну как ты не поймешь, в Королевстве Люмье земли, поля.

– У нас тоже есть.

– У них лучше, плодороднее. Если они нашими будут, то мы сможем обеспечить людей едой.

– У нас поля не хуже, только денег нет о них заботиться, вот и простаивают. Если направить деньги туда, то…

– Война важнее.

– И стоит стольких жизней!

– Стоит!

– Да как ты не поймешь, человеческая жизнь, она…

Брэзен не успел договорить, его слова утонули в крике. Обернувшись, он увидел подполковника Рихлэ в компании пациента. Несмотря на то что Брэзен находился достаточно далеко, пациента было слышно отчетливо – его голос срывался на крик. Однако Рихлэ спокойно и с достоинством отвечал на выпады. Вскоре, видимо ничего не добившись, больной резко развернулся и, явно рассерженный, направился в противоположную сторону. Быстро закончив менять повязку, Брэзен, не скрывая беспокойства, подошел к Рихлэ.

– Извините, я видел, что произошло. Что-то случилось?

– Нет, все в порядке. Ничего страшного. Просто очередной ополоумевший.

– О чем Вы?

– Хочет выписаться.

– И он тоже?

– Тоже?

– Да, офицер Хрдинстви тоже решил покинуть госпиталь и вернуться на фронт.

Подполковник протяжно вдохнул.

– И этот туда же. И чего им не сидится?

– Много таких?

– Не поверишь, каждый день ко мне подходят и просят поскорее их вернуть обратно. Понимаю их рвение, всё-таки война идет, но они еще не в лучшем состоянии. Им отдых нужен. Но что поделать.

– Вы их отпустите?

– Ну, если жизни ничего не угрожает, не могу их держать, их выбор. Мое дело – подлатать. Что они собрались со своей жизнью делать – меня не касается. Война – она такая. Раненые приходят постоянно, если к каждому привязываться, то себе больнее сделаешь. Приехал новенький, полечили, и пусть идет. Погиб? Ну что ж. Не погиб? Хорошо.

– Но как это так? Они ведь тоже люди, не просто…

– Брэзен, чем быстрее поймешь, что всех не спасти, тем лучше. Просто делай свою работу, а об этом не думай. Ты мне, кстати, зубы не заговаривай.

– Простите?

– Я ж к тебе направлялся. Пришел приказ. Тебя наконец переводят. Будешь работать в полевом госпитале. Послезавтра прибудет поезд, тебя и еще нескольких человек доставят в штаб. Там уже сам разберешься – где что.

Брэзен знал, что это неизбежно, однако он надеялся: произойдет что-то, что отменит это назначение. Он уповал на то, что это ошибка, что однажды важный человек с усами подойдет к нему и скажет: «Брэзен Наивни? Это касается вашего назначения. Досадно сообщать, но произошла ошибка, Вам следует вернуться в столицу». Но этого не произошло. Суровая реальность. А значит, что ему действительно нужно ехать, жить в полевом госпитале, зашивать тяжелораненых, быть на линии огня и подвергать свою жизнь опасности. Все его представления о тихой размеренной жизни были не более, чем блажью.

– Да, сэр. Я буду готов к отъезду.

Подполковник уже развернулся, чтобы уйти, но, вспомнив что-то, остановился.

– А, и вот еще что, пока не забыл. Помнишь, что сегодня школьники придут?

– Да. Я уже все организовал. Они придут после обеда.

– Хорошо. Сам проследи за этим. Меня вызывают.

– Да, будет сделано.

Получив удовлетворительный ответ, Рихлэ энергично зашагал прочь.

Госпитали были довольно тоскливым местом. Всюду больные, запахи лекарств, стоны, наполненные болью. Несмотря на показное воодушевление, все тяжело переживали пребывание здесь. Само это место было средоточием тоски и печали. Все располагало к унынию, и хочешь не хочешь, а начинаешь хандрить. Заняться нечем, поэтому мысли возвращались к безрадостным перспективам. Солдаты проводили здесь от нескольких дней до нескольких недель. Большинство возвращались обратно на фронт, не успев толком отдохнуть. Поэтому, чтобы снять напряжение, сюда зачастую приглашали всевозможных гостей, которые могли бы развеселить пострадавших или, по крайней мере, отвлечь их от тяжёлых мыслей.

Сегодня обещали прийти ученики местной школы. Они заглядывали время от времени. Конечно, они были еще слишком малы, чтобы идти на фронт, но и они хотели внести хоть какой-то вклад в победу, поэтому приходили с песнями и стихами. А когда они пришли, послышались возгласы приветствий и улюлюканье – их тут уже хорошо знали. Поздоровавшись со всеми и ответив на приветствия, они расположились у стены. Сегодня в репертуаре были песни.

Пока дети готовились, все больные стянулись около, образовав полукруг. Большинство развалились на близлежащих койках, кому не хватало коек, те стояли, некоторые сидели прямо на полу. Расположившись, солдаты начали свистеть и хлопать, вынуждая детей поскорее устраивать представление – здесь их ждали с нетерпением. Дети затянули веселую песню. Голоса были высокими и плохо поставленными, однако, казалось, этого никто не замечал. Все наслаждались песней. И только Брэзен не слышал слов, он думал о своем. Его мысли были далеко.

========== Глава 13 ==========

Брэзен был на станции вовремя. До пункта назначения можно было добраться только поездом. Раньше это направление использовали довольно часто, однако в последнее время ввиду близости боевых действий оно используется только военными. По нему с передовой доставляют раненых в эвакуационный госпиталь. В обратную сторону движение не такое частое. Раз в несколько недель снаряжают военно-снабженческий поезд, который везёт оружие, медикаменты, одежду, инструменты, еду, одним словом, все то, что необходимо солдатам. С ним же отправляют и военный эшелон, в который входят бывшие пациенты госпиталя, смогшие восстановиться, и новые мобилизованные солдаты. Таких было видно сразу – они не скрывали воодушевления. Лица светились в предвкушении. В противоположность им бывалых солдат выдавали лица хмурые. Те уже знали, что война не развлечение, но чувство долга заставляло солдат снова идти на передовую. Среди них были и Брэзен, и еще несколько, как он, новоиспечённых врачей. Всем предстояло сесть на поезд, который унесет их прочь от мирной жизни.

Поезд, выпуская серый дым, вскоре подвалил к перрону. Брэзен не стал задерживаться и залез в него одним из первых. Он уже смирился, что ему все-таки придется ехать, поэтому решил сжечь мосты: сесть в поезд и не оглядываться назад. Оставшуюся часть погрузки он пропустил. Вскоре она закончилась, и поезд не спеша тронулся.

Брэзен спрятался вглубь. Ему не хотелось ни с кем разговаривать, отвечать на вопросы, слушать истории. Закрыв глаза и отстранившись от окружающего мира, он ждал конца, ждал конечной остановки.

Состав неторопливо бежал по рельсам, мерно раскачиваясь в такт. В окнах проплывали одинаковые серые пейзажи. Плавный ход успокаивал и на время дарил обманчивое чувство покоя и мира. Но это было только на время. Оно закончилось быстро. Уже через пару часов прибывшие оказались в пункте назначения.

Первое, что ошеломило Брэзена, когда он вышел на перрон, – это шум. Рёв стоял невероятный. Поезд гудел, возвещая о прибытии. Из него гурьбой вываливались люди, которые тут же разбегались, направляясь к встречающим. В небе слышался грохот. Он был ни чем иным, как эхом далеких взрывов. Повсюду гам, вскрики и громкие разговоры. Вся эта какофония звуков, смешиваясь в единый гул, резала уши.

Людская волна отнесла Брэзена в сторону встречающих. Доложив о цели прибытия, Брэзен был направлен к небольшой группе людей: все врачи и санитары. Их ждал грузовик, который должен был отвезти их напрямую к полевому госпиталю. Когда все собрались и залезли в грузовик, он тронулся. Спустя минут пятнадцать их высадили у госпиталя. Там уже ждали.

Статный мужчина с роскошными усами двинулся к ним навстречу. Его усы закрывали почти большую часть лица и, очевидно, являлись гордостью мужчины. Он приветливо улыбался. В зеленых, глубоко посаженных глазах видна мягкость, которая контрастировала со строгими чертами лица.

– Добро пожаловать. Хвала Червене!

Мужчина приложил кулак к груди в районе сердца, изобразив традиционное военное приветствие.

– Хвала Червене!

Группа новоприбывших, хоть и не в унисон, но повторила приветствие. Было понятно, что они новобранцы и не привыкли отдавать честь. Это не смутило мужчину, и он продолжил:

– Меня зовут Книр. Я заместитель главы этого полевого госпиталя по медицинской части. То есть я ваш начальник. Отчитываться будете напрямую мне. Давать вам поручения тоже буду я. Это понятно?

– Так точно!

– Сейчас проведем быструю экскурсию по полевому госпиталю. Потом дадим вам назначения.

С этими словами он направился к палаткам.

Полевой госпиталь являлся ни чем иным, как скопищем палаток. Несколько десятков тентов стояли впритык друг к другу, образовывая цепочки. Каждая такая палатка предназначалась для какой-то определенной операции, а вместе они сливались в один большой госпиталь.

Проходя вдоль палаток и небрежно отмахивая рукой, Книр объяснял функцию каждой отдельной палатки, ее роль и обязанности персонала. В составе госпиталя был центральный операционный блок с примыкающими к нему палатками хирургических отделений, большая палатка, отведенная для сортировки раненых. Рядом с ней в ряд выстроились несколько одинаковых тентов, в которых размещались инфекционное, терапевтическое и неврологическое отделения, отделение заготовки крови. С другой стороны примыкал взвод обеспечения, в состав которого входили столовая, аптека, прачечная и склад. Ни один госпиталь также не обходился без управления, взвода связи и мест для размещения личного состава. Прямо перед госпиталем развернулась площадка для автотранспорта, целью которой была перевозка раненых. Немного в отдалении виднелась палатка патологоанатомического отделения.

– Итак, это все госпиталь. Каждая палатка отвечает за что-то одно, но вместе они работают как большая система. Вы знаете, госпиталь прикомандирован к 18-му пехотному батальону. Сюда свозят раненых со всей округи. Мы оказываем первую помощь. Если ранение незначительное, солдат возвращается в строй. Если солдат нуждается в последующем лечении, мы отправляем его на поезде в эвакуационный госпиталь. Там ему окажут помощь и уже решат, вернуть его или отправить в тыл. Теперь пройдем внутрь, я покажу вам, как там устроено, – с этими словами Книр жестом пригласил всех в одну из палаток.

– Сюда больных привозят, и здесь происходит сортировка. Если требуется операция, то его проводят в операционный блок. Если рана неглубокая, то, в зависимости от локализации, направляют в подходящее отделение. Палатки связи и администрации вам не понадобятся. Взвод связи, как понятно из названия, осуществляет связь между госпиталем и войсками. В административной палатке находится управление госпиталем, в частности, его глава, но он занят организационными вопросами, поэтому, напоминаю, докладываете вы мне. Взвод обеспечения следит за поставками всего необходимого. Если вам нужны лекарства, то они там. Столовая открыта утром, в обед и вечером. Для еды у вас будут перерывы, не пропустите. Прачечная тоже в той стороне. Все спят в одной палатке. Пойдете на склад, возьмете белье. Так, кажется, все объяснил. Вам ясно?

– Так точно!

– Хорошо. Вот еще что. Раньше некоторые из вас были гражданскими, но теперь вас мобилизовали, поэтому вы значитесь в штате, и вам присваиваются специальные медицинские звания. Все, кто прошел специальные медицинские курсы, будут назначены младшими лейтенантами и будут выполнять работу санитаров. Если у вас законченное медицинское образование, то вам присвоят звание лейтенанта медицинской службы. Также каждый из вас получает специальное снаряжение. Идемте со мной.

На складе госпиталя для каждого отыскался экземпляр медицинской подсумки. Она представляла собой прямоугольный футляр с откидной крышкой. По бокам были крепления для ношения как на поясном ремне, так и на ремне через плечо. Внутри плотно укомплектованы медикаменты и перевязочный материал. Большую часть составляли бинты, компактно уложенные в мотки. Также имелись мази, таблетки, растворы, дополнительно упакованные в коробки, защищавшие стеклянные емкости от случайного боя. Один такой подсумок включал все, что может пригодиться для оказания первой помощи.

– Как видите, здесь есть все, что может вам понадобиться. Носите его всегда с собой. Это важно. Пока вы, наверное, не будете этим пользоваться – все необходимые медикаменты есть в госпитале, но потом этот подсумок станет для вас незаменимым. Пока вы не знаете работы госпиталя и не имеете военного опыта, поэтому будете находится здесь. Спустя время вам доверят идти с солдатами в наступление. Там вашей задачей будет оказание первой помощи на поле боя и, по возможности, транспортировка раненых с поля сюда. Тогда вы будете пользоваться подсумком регулярно, но уже сейчас носите его с собой, мало ли что может случиться. Пока о нахождении на поле боя говорить рано. Вам опыта поднабраться нужно. Помимо медицинского снаряжения за каждым из вас будет закреплён револьвер. Будучи здесь, брать его вы не можете, это запрещено. При выходе на поле во время наступления дозволено взять револьвер с собой. Это ясно?

– Так точно!

– Хорошо. Тогда слушай приказ! До конца дня ваша задача – получить новую форму и белье на складе, приготовить свое спальное место. Затем явиться в административный отдел и получить назначение. Выполнять!

– Есть!

С этими словами полковник Книр развернулся на каблуках и ушел, оставив прибывших одних. Брэзен, конечно, не был военным, однако он понимал, что приказы не обсуждаются, поэтому проследовал на склад. Внутри оказалась сестра, которая без лишних разговоров выдала белье и форму. Военная медицинская форма практически не отличалась от обычной и состояла из шаровар, гимнастерки и сапог. Единственные отличия заключались в цвете и нашивке. Форма армии Червены включала серую гимнастёрку, подпоясываемую ремнем, шаровары из плотной ткани и черные сапоги. Во время холодной погоды к форме добавлялась шинель. Медицинский вариант формы был таким же, но на плечо ставилась белая нашивка, отличающая врача. В самом госпитале поверх формы нужно было надеть халат, который покрывал все тело почти до щиколоток, и защитную марлевую маску.

Получив все необходимые вещи, Брэзен с остальными последовал в палатку персонала. Внутри не было ничего, кроме рядов коек для поспать. Незанятые были видны сразу – на них отсутствовало белье, поэтому новобранцы, распределив спальные места, быстро привели их в порядок.

Покончив с разбором вещей, пошли за распределением. Времени на это ушло немного. Им было необходимо проставить подписи в официальных документах, означающих прибытие к месту несения службы. Места уже были назначены на основании личных документов, документов об образовании и наличия медицинского опыта. Брэзена приписали к приёмно-сортировочному отделению. Данное назначение было довольно ответственным, так как именно сюда поступают раненые, и врач должен, бегло осмотрев, определить больного в соответствующее отделение. Работать нужно быстро и грамотно, так как жизнь пострадавшего могут решить минуты. Чем быстрее оказать помощь, тем выше вероятность выживания.

Остальная часть дня прошла за делом. Брэзен наблюдал за работой врачей. В условиях военных действий времени на обучение не давалось. На запоминание расположения, правил поведения и деталей работы отводилось полдня. На следующий день от новоприбывших уже ожидалась усердная работа. Поэтому под конец дня Брэзен был полностью вымотан. Как только его тело коснулось жесткой постели, силы его покинули. Мышцы отказывались повиноваться, как будто налились свинцом, но заснуть все равно не удавалось. Полевой госпиталь находился в нескольких десятках километров от боевых действий. Было шумно. Но невозможность заснуть стряслась не от этого. Шум был самой войной. Огонь пулеметных очередей, грохот пушек, разрывы снарядов. Эти звуки заставляли кровь стыть в жилах. Далекие, они, казалось, рядом. Казалось, что следующий снаряд взорвется прямо вот тут. Близость опасности заставляла сердце трепетать, и мозг просто отказывался засыпать. Но, по-видимому, врачи, которые работали здесь уже давно, этого не принимали в расчет. Для них страшный рев войны был сродни пению птиц, стрекоту кузнечиков или шелесту листвы. Эти изменения поражали, но были неотвратимы. Вскоре это стало реальностью и для Брэзена.

========== Глава 14 ==========

Когда занят монотонной работой, время всегда идет незаметно. Кажется, что все еще утро, ведь только недавно занимался рассвет, но время уже шло к вечеру. За делом не было и свободной минуты, чтобы взглянуть на часы. Так день перетекал в следующий, неделя шла за неделей, а месяцы сменяли друг друга. Не успел Брэзен оглянуться, как наступила ранняя зима.

Зима всегда была здесь сурова. Многочисленные деревья стояли голые, протягивая свои изогнутые уродливые ветви ввысь. Даже ветер не трогал их. Так и стояли они, подобно исполинам, выросшим из земли: неподвижно, как камень. Снега было мало. Лишь время от времени серое небо роняло невесомые перья снега, которые, покачиваясь в воздухе, оседали на землю, скрывая мерзлую почву белым настилом. Но и он исчезал быстро: движение у госпиталя было оживленным. Непрерывно подъезжали грузовики с ранеными, санитары помогали доставать их из машины и относить в палатку. Следы тяжёлых сапог и колей от шин быстро изничтожали снежный покров, превращая его в грязное месиво. Будто сам воздух пропитался миазмами, создававшими из девственно-чистого снега мерзлую хлябь.

В очередной раз полог палатки отдернулся, впуская санитара с висящим на нем человеком.

– Брэзен, скорее!

– Что с ним?

– Привезли прямо с поля. Ранение в бедро. Задело сосуды. Врачи, конечно, наложили жгут, но он потерял слишком много крови.

– Ясно. Давно наложили?

– Давно. Его долго везли, там был обстрел.

– Скорее его в операционную, если жгут наложен давно и кровь долго не поступает в ногу, возможен некроз тканей. Может потерять ногу. Какая у него группа крови?

– Не знаю.

– Хорошо. Неси его в операционную, потом сразу подними бумаги, узнай группу крови. Доложи хирургу, наверняка он будет делать переливание. Вперед.

– Есть!

Притянув солдата сильнее и взвалив его еще больше на плечо, санитар двинулся в сторону операционного блока. Такие ситуации уже стали обыденностью, и Брэзен с легкостью выполнял свою работу. Голова словно сама принимала решения за считанные секунды.

– Брэзен, давай меняться.

Со стороны одного из входов в палатку показался еще один врач.

– Уже время?

– Да, уже обед. Иди, я пока тебя подменю.

– Странно, я даже не заметил, как он наступил.

– У тебя есть полчаса.

– Хорошо.

Поднявшись со своего места, Брэзен покинул пост.

Столовая располагалась в некотором отдалении, и добраться до нее было проще всего обойдя госпиталь со стороны. Внутри палаток было холодно, как и на улице, но, выйдя наружу, Брэзен поежился – легкое дуновение, скользнув по лицу, забралось за шиворот. Подняв ворот шинели и нахохлившись, мужчина засеменил в сторону столовой. Вскинул голову, остановился. Шел снег. Медленно и невесомо он падал перед глазами. От него воздух казался стеклянным. Даже звуки разрывающихся снарядов утонули в этой безмятежности.

Гармонию разрезал крик, доносившийся из операционной. Брэзен был уверен, что это тот же самый человек, которого он только что туда послал. Судя по звукам, ему ампутировали ногу. Это было неудивительно. Многие солдаты лишались конечностей. Наркоз хоть и применялся, но, видимо, был недостаточным. Или пациент был в стадии возбуждения. Он протяжно кричал и, похоже, пытался вырваться. Санитары тоже кричали, пытаясь его удержать и дать больше наркоза. Вскоре вопль осекся, и его сменил противный звук трения пилы о кость.

Брэзен поплелся дальше. К его удивлению, Рихлэ оказался прав. Спустя время все стали на одно лицо. Неважно, как выглядел солдат. Он мог быть высоким, низким, блондином, брюнетом, с темными глубокими или светлыми водянистыми глазами. Это не имело значения. Для Брэзена все были похожи друг на друга: человек в форме, а вместо лица смазанное пятно. Каждый день в госпиталь доставлялись сотни человек. Для принятия решения хватало одного взгляда. Индивидуальность исчезала, а лица стирались. Он даже не знал, выживали ли они. Рихлэ был прав. Если привязываться к каждому, то сердце не выдержит. Видимо, так оно и защищалось, забывая. Сердце словно каменело, атрофировалось. Брэзен это ненавидел. Ненавидел то, каким он становится против своей воли. С теплотой он вспоминал время, когда работал в столице. Он знал всех своих пациентов поименно, их нужды, их истории. То, как сердечно они благодарили его, то, как он лечил их и видел результаты своей работы в их теплых улыбках. Ради этого он стал врачом. Мысль о том, что он становится бесчувственным орудием войны, ему претила, однако решать самому свою судьбу было не дано.

Подойдя к столовой, он нырнул внутрь. В нос сразу ударил запах чего-то кислого. По-видимому, сегодня суп с капустой. В столовой было многолюдно. Первоначально она создавалась для врачей, однако те зачастую пропускали прием пищи, так как работы было много, а каждая минута ценилась дорого. Хирурги могли не выходить из операционной почти весь день, латая раненых без отдыха, покидая палату только тогда, когда руки начинали опускаться от усталости. Поэтому сегодня, как и обычно, людей в медицинских халатах было мало. Зато большинство столов было занято больными. Как правило, больных кормили прямо в госпитале. Сестры приносили еду к койкам, а потом забирали пустые тарелки. И все же многие пострадавшие предпочитали ходить в столовую самостоятельно. Лежать в палате угнетало, а пройтись сюда, пускай всего и несколько десятков метров, бодрило и поднимало настроение, ведь именно здесь можно было вдоволь поболтать.

Брэзен придвинулся к женщине, стоящей за раздаточным столом. Та, не проронив ни слова, взяла тарелки. В одну вылила половник горячего, едко пахнущего супа, а другую, уже с наваленным на нее вторым, взяла с рядом стоящего стола, на котором, видимо, располагались заготовки. Повара сами планировали, что приготовить, исходя из запасов и наличия тех или иных продуктов, поэтому у посетителей выбора не было. Им приходилось есть то, что было. Сегодня это были, как Брэзен и почуял, суп с капустой, перловая каша и свекла. Мясо здесь было редким провиантом. В Червене не так много мест, пригодных для ферм. Точнее, их было много, однако большинство из них были запущены и пустовали. В связи с этим мясо было довольно дорогим, но все же, время от времени, поставлялось сюда, так как мясо является незаменимым источником белка, что важно для больных и ослабленных.

Взяв в руки жестяные миски, Брэзен пошел к свободному месту. Примостившись у края стола, он начал неспешно жевать безвкусную еду. Несмотря на многолюдность и оживленные беседы, Брэзен предпочитал в них не ввязываться и был молчаливым слушателем. Он не хотел ни с кем сближаться. Не сегодня-завтра их убьют. Возможно, и нет, но шансы невелики. Сближаться с кем-то было рискованно. Бесконечные горе, боль и тоска. Не знать их было проще. Взяв со стола кусок белого сухого хлеба, Брэзен зачерпнул ложку горячего супа.

– Не может быть!

– Да я тебе говорю! Я сам вчера слышал радиоэфир.

– Наши продвинулись на западе. Скоро и сюда дойдет.

– Тут будет больше боёв.

– А какая разница? Всё равно мы им наваляем!

– А то! Скоро наступление. Надеюсь, меня до этого времени выпишут. Не хочу такое пропускать.

– И не говори. Скорее бы. Уже руки чешутся.

– Если мы их город, как его там, Руинэ, возьмем, то у нас будет выгодная позиция. Оттуда в атаку идти проще.

– Говорят, на него со дня на день пойдут.

– Выбьем этих Люмьеров оттуда. Вот веселье будет.

– Ага. Это дело уже решённое.

– Тут и говорить нечего. Вы лучше расскажите, что о других-то поговаривают?

– О других – это о ком?

– О странах других, балда. Я слышал, что там война назревает, в Коэлуме.

– А то ты не знаешь, как там. Там новая жрица. Ей лет двадцать всего. Девка, шо с нее взять. Зато страшная.

– Некрасивая?

– Да причем здесь это? Страшная в смысле фанатичка. Они там все такие с этой их религией, а она всех полоумней. Поговаривают, она каких-то местных схватила. У них же с Восточным Шанмай одна граница. Так вот вроде какие-то местные случайно её перешли или специально, кто их знает. Да дело не в этом. Эти фанатики их схватили, доставили ей, а она и распорядилась. Короче, сожгли их. Прям на главной площади. Представляешь?

– Кошмар. Правду о них говорят, полоумные.

– А Шанмай-то что? Они ж гордые, наверняка не стерпели.

– В том и дело. У них как раз послы Коэлума были. Дак они тех схватили да в тюрьму бросили к остальным заключенным. Их, наверное, как и всех, на работы пошлют. Да сам знаешь, у них там куча гор и рудников, всегда рабочие нужны. Вот всех на каторгу и шлют. Жрица, как узнала, вообще в фурию превратилась, чуть ли не поход готовит. Того и гляди, война будет.

– Вот те на.

– А что странного? Этот Коэлум всегда на всех сверху вниз смотрит. У них же богиня, религия. Они Шанмай и не признавали никогда. Всегда хотели этих неверных истребить, как, собственно, и всех остальных. А Шанмай – народ гордый. Они только своих дворян и признают. Им и каторжники нужны, они наверняка войной пойдут, чтобы этих всех фанатиков на свои рудники упрятать.

– Дела.

– А с этими двумя что? Все так же?

– Ага. Ну у них сотни лет уже отношения сложные. То воюют, то перемирие, то снова воюют.

– Ты о ком?

– Та как о ком? О Мванамке и Вилт.

– А, ну тут да. Не повезло Мванамке с соседом.

– От Вилт одни проблемы. И чего этим варварам у себя не сидится?

– Да они ж там все воины. Они пока все вокруг не захватят – не успокоятся. Вот они и нападают все время. А Мванамке – это вообще лакомый кусочек. Говорят, там технологии… Далеко вперед ушли. Говорят, что у них даже винтовки автоматические есть. Представляете?

– Это как это? Ты стоишь, а она за тебя всю работу делает? Э, нет, дорогой, нет ничего лучше, чем собственноручно врага убить. Не нужны нам никакие чудо-винтовки.

– Да там, кроме этого, еще куча всего.

– Это что, например?

– Некоторые видели, как они машины в небо подняли. Они ж там исследователи все. С малых лет всё учат. Вот, говорят, способ нашли. Делают теперь.

– Ну чудеса, это что же, теперь и в небе всё взрываться будет? Не хватало ещё. На земле еле успеваешь от пуль уворачиваться.

– А я не верю. Как такое возможно?

– Возможно или нет, но все точно знают, что в Мванамке самое лучшее оружие, вот Вилту и неймётся. Все время нападает. Они-то, конечно, варвары, но их вон сколько. Думают, победят Мванамке, заберут их технологии, потом на нас переключатся.

– Опасно. Если они в самом деле выиграют и оружие захватят, то нам не поздоровится, их же тьма.

– Не боись ты. Мы их в два счета. Да и не выиграют они. Мванамке тоже не лыком шиты. Это они только на словах пацифистами прикидываются, а на деле и сами не прочь на всех оружие испытать. Думаешь, зачем они его делают? Да всё хотят от остальных избавиться. Они те еще милитаристы. Для них мы все варвары. Они вон пленных не берут. Знал?

– Слышал. Жуткие бабы. Лучше б дома сидели, вон, супы варили.

– Дело говоришь.

Компания заливисто рассмеялась.

Брэзен ел молча.

Запихнув в рот последние ложки каши, он поспешил покинуть столовую. До конца перерыва у него ещё оставалось минут десять. Он хотел пройтись.

Выйдя обратно на холод, Брэзен медленно поплелся в обратную сторону. Снег все ещё падал. Хлопья плавно опускались, путаясь в волосах и застревая на медицинском халате, наброшенном на шинель. Отойдя немного в сторону, он всмотрелся в небо. Оно было серым. Всё как обычно. Несмотря на то что он был на территории лагеря, вокруг – ни души, словно он был один во всем мире. Солдаты в столовой шумели, что досаждало, но ушел он не поэтому. Они были правы. Скоро наступление. Брэзен тоже идёт в бой. Об этом ему сообщили несколько дней назад. Он здесь почти полгода, уже знает, что и как делать, освоился. Да и опыт теперь есть. Значит, можно идти в наступления в качестве полевого врача. Брэзен воспринял это спокойно. Он знал, что это неизбежно. Однако внутри кровь застыла. И застыла она не от предвкушения, а от страха. Он видел, он знал, что многие не возвращаются, а если и возвращаются, то редко выживают. Инстинкт самосохранения говорил – беги. Но куда? Он здесь. Бежать в столицу? На поезде? Возможно, но он не может так поступить. Его быстро найдут. За дезертирство – расстрел. Но он не мог так же поступить с больной матерью. За дезертирство наказывали сурово, и не только беглеца. Расстреливали всю семью. Поэтому не бежал никто. И он не мог. От ужаса внутри все сжалось, казалось, даже сердце остановилось. Выбора нет. Через пару дней он пойдет с солдатами в атаку. Он будет сражаться не только за жизнь раненых, но и за свою.

Снег не прекращался. Беззвучно развернувшись, Брэзен зашагал к палатке сортировки больных, к своему посту. Его перерыв был окончен.

========== Глава 15 ==========

Задача была проста – взять город. Однако выполнить ее было невероятно сложно.

Руинэ – город, находящийся на пограничной территории Королевства Люмье. Был основан сотни лет назад, когда Королевство только зарождалось. Много лет назад на этой земле существовали поселения нескольких народов. Долго вели они борьбу друг с другом на уничтожение, но ни один из них не имел преимущества. Эти конфликты длились столетиями, пока один из лидеров не объединил их. Не мечом, но словом заставил он остальных склониться перед ним. И нарекли его Дабор I. Однако не все народы хотели объединяться под его знаменем. Многие считали его слабым и уязвимым, ведь отринул он меч, дабы вести всех по пути мира. Многие хотели заполучить его голову, но никому это не удавалось: Дабор не любил насилия, но, объединив людей, получил армию, превосходящую разрозненные народы по силе. Однако попытки нападения на селения и города продолжались, их грабили, а жителей убивали. Для защиты своих владений Дабор построил крепость – Руинэ. Вскоре вокруг нее вырос и город. С одной стороны город окружен лесом, с другой – равниной, однако с высоты крепости вся территория хороша просматривается. Так отбивался Дабор, и враги отступили. Вскоре и они объединились с другими народами. Так возникла Червена.