Текст книги "Тонкая грань (СИ)"

Автор книги: Iriri

сообщить о нарушении

Текущая страница: 97 (всего у книги 102 страниц)

Это прозвучало как-то совсем уж просто. Настолько просто, что вызывало оторопь. Но Изуру предпочел не заморачиваться и поверить на слово.

– Тогда просто скажи время.

Они еще немного поговорили, обсуждая мелкие детали. И, чем дальше, тем спокойнее становился Изуру. Мысли наконец-то разлеглись по полочкам, а неловкость и ощущение собственной ничтожности исчезли полностью. Присутствие Кодзу больше не подавляло и не угнетало, скорее наоборот приносило умиротворение, столь потрясающее, что с лица Изуру не сходила улыбка.

– Можно еще один вопрос? Последний, – спросил он, когда Кодзухиро собрался уходить, оставляя дальнейшие дела на Киру и еще раз пообещав обеспечить удачный исход задуманной операции.

Дождавшись ответного кивка, Изуру все же спросил то, что уже давно вертелось у него на языке, да все не было подходящего случая спросить.

– Как тебе удалось скрыться? После той ночи, когда ваш клан был уничтожен. Как тебе удалось замаскироваться, что за последнюю тысячу лет никто не мог тебя обнаружить? Простая смена внешности не сработала бы. Они ведь могли как-то вычислить твою реацу, а когда ты жил здесь, она отлично ощущалась. Сейчас же я вообще не чувствую в тебе духовной силы, полагаю, это потому, что твой уровень силы многократно превышает мой. Вот я и спрашиваю, почему никто не понял, что Айзен Кодзу – это на самом деле ты?

– Ну, наверное, потому, что Айзен Кодзу и Она Сэйшин Кодзухиро – это два разных человека, – спокойно ответил тот, как обычно ничего толком не объяснив. И, видя недоуменный взгляд Изуру, вздохнул. – Не понимаешь. А я всего лишь хотел сказать, что, превратившись в старика, перестал быть собой прежним. Я заставил себя стать другим, чтобы полностью изменились мои привычки, походка, внешность, манера разговора, оттенок реацу. Изменилось всё, чтобы во мне не осталось ничего от Она Сэйшин Кодзухиро.

– Но как такое возможно? – Изуру смотрел на него настолько огромными глазами, что они занимали чуть ли не половину лица. – Можно изменить внешность и силой воли заставить себя подавить старые привычки, но совершенно невозможно изменить свою духовную энергию. Это же доказанный факт!

– Доказанный кем? – Кодзухиро впервые за этот вечер широко улыбнулся. – Слово «невозможно» было придумано теми, кто не способен прыгнуть выше своей головы. Не бывает ничего невозможного. Бывают те, кто не может этого достичь. Вот и все. А ответ – вот он.

С этими словами он вытащил из ножен свой меч и, взяв его за рукоять обратным хватом, продемонстрировал Кире. Ничего примечательного в оружии не было – обычная катана, но Изуру сразу заподозрил подвох. Помня, какой невероятной силой обладал меч Айзена, он даже боялся представить, что можно ожидать от Кодзу.

– Зеттаи Шинко*, так зовут мой занпакто. И, полагаю, из его имени ты уже понимаешь, какая у него способность. Тебе когда-нибудь доводилось слышать утверждение, будто мысль человека материальна, а его безграничная вера во что-то способна творить чудеса?

– Доводилось, – буркнул Изуру. – Когда Йоко рассказывала мне о природе Хоугиоку.

– Я могу заставить кого угодно поверить во что угодно. Мои слова не подлежат сомнению. Могу сказать, что человек забыл что-то, и он забудет. Могу сказать, что он – лягушка, и он будет чувствовать себя лягушкой. Исключений нет, даже я сам. Теперь понимаешь, Изуру?

– Ты применил на себе самом силу своего же занпакто, – констатировал Кира, а потом, когда пришло осознание истинного простора использования подобных возможностей, он посмотрел на своего собеседника уже другими глазами. – В таком случае зачем тебе вообще кто-то нужен? Зачем тебе Йоко? Ты же можешь зачаровать кого угодно и убедить его… хоть самого главнокомандующего!

– Могу, конечно, – вздохнул Кодзу. – Но, сказать по правде, я ненавижу использовать возможности своего меча. Ты не представляешь, как грустно жить в окружении тех, кому навязана твоя воля. Из-за этого они практически перестают быть людьми, по крайней мере, для тебя. К тому же, влияние на слишком могущественных людей дорого мне обходится. И, как ты выразился, «зачарование» того же Ямамото Генрюсая выведет меня из строя на довольно продолжительный период времени, а сейчас нельзя терять ни минуты.

Разговор на этом был окончен и, когда Кодзухиро ушел так же просто, как и появился здесь, Кира чувствовал себя совершенно противоречиво. С одной стороны, с его уходом пропало и чувство невероятной легкости и спокойствия, с другой же, он был рад, что наконец-то остался один. Голова по-прежнему болела так, словно чей-то занпакто пробил её насквозь, но мысли были кристально чисты и не спешили вновь впадать в безумие, перепутываясь и сплетаясь, мешая трезво соображать.

Йоко было очень скучно. Ввиду того, что в проклятой камере в принципе было нечем заняться, она буквально физически ощущала, как это вынужденное бездействие разъедает ей серое вещество. И черт бы побрал капитана Куроцучи с его экспериментами, который, казалось, окончательно про неё забыл, Нему с её бесконечной покорностью и равнодушием, и Соскэ с его искусительными беседами. И первый, и вторая, и третий приелись ей уже давно и сейчас не вызывали ничего, кроме сонливости и зевоты.

О деле Гина ничего не было слышно, и это настораживало. До казни оставалось еще две недели, а Йоко так ничего толком и не придумала. Соскэ, за исключением предложения выпустить его из заточения и принять его помощь, больше словом не обмолвился на этот счет, и все, что оставалось Накамуре, это строить планы. Но то ли Куроцучи ввел ей напоследок что-то не слишком хорошо влияющее на умственные способности, то ли она просто устала от этого места, ничего толкового в голову не приходило.

«Если тебя это успокоит, Накамура-кун, до этого ты тоже соображала неважно».

Но Йоко только мысленно отмахнулась от едкого комментария. Разговаривать с Айзеном, перемывая кости всем, кто попадал под руку, или же споря до хрипоты о чем-то, ей сейчас не хотелось совершенно. Наверное, сейчас она вообще не смогла бы четко сформулировать свое желание, но в него точно не входили задушевные беседы.

Щелчок двери вырвал её из мыслей, заставив поднять голову. Потому что посетителей не ожидалось. Куроцучи не заходил уже несколько дней, а Нему только недавно приносила ей ужин. Была, конечно, вероятность, что на огонек решила зайти Сой Фонг и продолжить дело капитана Двенадцатого Отряда, но реальность оказалась горазда на сюрпризы, потому что увидеть в дверном проеме Изуру Йоко ожидала в самую последнюю очередь. И слова, которыми она намеревалась встретить командующую онмицукидо, так и остались невысказанными.

Кира же, не тратя времени на разговоры, бросился к ней и, ловко орудуя неизвестно откуда взявшимся у него ключом, расстегивал зажимы на её руках. Ослабленная наручниками и ошейником-ограничителем Йоко не устояла на ногах и непременно упала бы, не подхвати он её. И это напомнило уже почти забытую ситуацию, пережитую ими в лаборатории Наоки Хиро, а позже увиденную Йоко во время путешествия по Ручью Реацу, только в исправленном и дополненном виде. И воспоминания о том, как скрытый в рукаве кинжал снова и снова пронзал живот Изуру, внезапно так ярко вспыхнули перед её глазами, что, собрав остатки сил, Накамура поспешно отстранилась.

– Как ты сюда попал? – спросила Йоко, лишь бы не молчать и поскорее прогнать из памяти неприятные образы.

– Давай обсудим это чуть позже, у нас всего три минуты, – уклончиво ответил он, кивая в сторону двери.

Мысли Накамуры превратились в один сплошной поток вопросительных знаков, и она уже ничего не понимала. Как Изуру проник сюда, в самую охраняемую часть здания? Откуда у него взялся ключ от её наручников? Где охранники? Что вообще происходит, черт возьми?!

– Кодзу их отвлек. – Видимо, предпоследний вопрос она задала вслух, потому что Изуру на него ответил. Правда, ответ ничуть не успокаивал, скорее уж наоборот. Если тут еще и Кодзухиро замешан, пиши пропало! – Но это ненадолго, иначе это будет выглядеть подозрительно. Поэтому давай поторопимся.

Остаток пути они оба молчали. Йоко предпочла оставить свои вопросы до лучших времен и при случае задать их не Кире, а самому Кодзухиро. И так понятно, что Изуру лишь исполнитель. И, несмотря на то, что он вскользь упомянул что-то о том, что действует исключительно по собственному желанию, Накамура не сомневалась, что главный зачинщик уж точно не он.

Шли они, как и ожидалось, вовсе не в дом Изуру. Если ты беглая преступница Общества душ, идти в место своего постоянного проживания будет просто верхом наглости и неосмотрительности.

– Так ты объяснишь мне, что происходит? – осведомилась Йоко, когда Кира привел её на какой-то заброшенный склад на окраине Сейрейтея. Судя по количеству пыли, тут никто не был уже пару десятков лет, поэтому она немного расслабилась. – Ты, выходит, видел истинное лицо Кодзу? Что вообще творится, что ты, плюнув на все, пришел меня спасать? Ты же понимаешь, что теперь для тебя все кончено? Тебе не простят содеянного.

– Мне не нужно прощение, – почти что сплюнул Изуру и, увидев её недоуменный взгляд, пояснил, отведя глаза: – Казнь капитана Ичимару перенесли. Она состоится через три дня в полдень…

«А времени-то все меньше и меньше, Накамура-кун… Ты все еще уверена, что не хочешь поменять свое решение? Это ведь дело всего пары секунд. От тебя ничего не требуется, кроме твоего желания».

«Черта с два! Понятия не имею, что вы там с Кодзухиро замыслили, но потакать вам я не собираюсь. Вы и так уже натворили дел».

«Раз не имеешь понятия, почему бы тебе не спросить его? Нравится тебе или нет, но ты тоже часть нашего клана. Не в его интересах скрывать от тебя что бы то ни было».

Отвечать Йоко не стала. Вместо этого она уселась прямо на грязный пол и, обхватив голову руками, попыталась привести мысли в порядок. Их было не так уж много, и все они по большей части сводились к одной-единственной: нужно срочно что-то делать. Ситуация, кажется, достигла пика своей отвратительности, и сейчас можно было уже не мечтать разрешить её не то что миром, но даже малой кровью. И, пожалуй, Йоко только сейчас поняла, насколько наивны и глупы были её давешние помыслы. Настолько, словно она большую часть своей жизни носила очки с очень толстыми розовыми стеклами. И, как бы ни претила ей мысль о том, что она не может позволить себе поднять меч против тех, кого считала товарищами, другого выхода не оставалось. Сейчас она как никогда понимала чувства Куросаки Ичиго, когда он и его друзья явились спасать Рукию.

И что они имеют? Её при поддержке Хоугиоку, но ограниченную в возможностях проклятым ошейником. Изуру, решительно настроенного идти до конца. Ханатаро, готового оказать посильную помощь. Соскэ, навязчиво сидящего у нее в голове. Кодзухиро, плетущего какие-то свои интриги. Готэй 13, который не остановится ни перед чем, чтобы привести в исполнение приговор, вынесенный Советом сорока шести. Сам Совет, руководствующийся одной ему понятной логикой. Гина, чьи возможности, пожалуй, еще больше ограничены, чем у неё самой. Ну, и, наверное, Рангику, которой вообще противопоказаны стрессы, но которая черта с два согласится остаться в стороне.

– Так какой у нас план? – поинтересовалась она, подняв глаза на Изуру, который не вмешивался в её мыслительный процесс, а терпеливо ждал, когда она возьмет себя в руки. Однако его ответ все же поставил Йоко в тупик.

– А плана нет, – пожал плечами он. – Первым делом я собирался вытащить из заключения тебя, а дальше по обстоятельствам. Кодзу не говорил по этому поводу практически ничего. Сказал только что-то туманное о том, что тебя опечалит смерть капитана Ичимару, а ему этого не хочется, и все. Тут он помощь не предлагал. – А, чуть помедлив, добавил: – И, честно говоря, я понятия не имею, где его искать…

– А нам и не нужно его искать, – Йоко решительно вскочила на ноги и, отряхнув одежду, ударила кулаком в ладонь. – Мы справимся и без его помощи. Мое исчезновение, думаю, вскроется только утром, когда Нему принесет завтрак, следовательно, у нас вся ночь впереди.

– Ситуация в городе в последние дни очень напряженная, – осторожно заметил Кира. – После того, как стало известно о появлении Кодзухиро, все как на ушах стоят. Патрулей стало в разы больше. А учитывая сообщение, посланное Готэй 13 через смерть Омаэды, я уверен, что охраны у Башни раскаяния будет хоть отбавляй. Плюс к этому, как ты знаешь, сама башня сделана из духовного камня, и нам не удастся прорваться в нее силой.

– А это и не нужно, – улыбнулась Накамура, и в её голове возник план. – Есть куда более простой способ проникнуть внутрь. Называется ключ. Он обязательно должен быть у кого-то из охранников. Если нам удастся подобраться к ним незамеченными, все получится.

– И как ты себе это представляешь? – удивился Кира. – Если скрывать реацу мы более-менее умеем, и то не факт, что нас не обнаружат, то как ты предлагаешь одновременно нейтрализовать всех? Не будь на тебе ограничителя, я бы предположил, что у твоей занпакто появились новые способности, позволяющие усыплять не только мечи, но…

– У нас есть Хоугиоку, – напомнила Йоко. – Это наше главное преимущество. Она способна на многое, иногда и вовсе на невозможное. Она поможет нам скрыть реацу, чтобы нас не могли засечь.

– Ты говорила, что Хоугиоку может исполнять конкретные желания, – медленно произнес Изуру, тщательно подбирая слова и пытаясь разобраться, что же его так смущает во всем этом. – Но в таком случае я не понимаю, к чему нам такие трудности? Почему не может исполниться, скажем, мое конкретное желание, чтобы капитан Ичимару оказался на свободе?

– Потому что это желание не касается тебя лично, – пояснила Накамура. – Вот если бы это было желание самого Гина, и он бы потрудился его озвучить, пусть даже и мысленно, тогда другое дело. Ты же можешь загадать что-то вроде «Я хочу спасти его из Башни раскаяния», но даже это звучит слишком расплывчато и нуждается в конкретике. Например «Я хочу, чтобы мою реацу было невозможно обнаружить до какого-то момента». Плюс к этому не стоит забывать, что ты должен желать этого всем сердцем. И Хоугиоку не сможет дать тебе что-то постоянное, если у тебя к этому нет природной предрасположенности. Ну и совершенно невозможного тоже желать не стоит. Например, если ты пожелаешь немедленно овладеть банкаем при условии, что ни ты, ни твой занпакто к этому не готовы, ничем хорошим это не закончится, поверь мне.

– Понятно… – задумчиво протянул Изуру, переваривая новую информацию. – Выходит, если желания незначительны и не выходят за рамки, они будут выполнены.

– Но желать нужно очень осторожно, – вздохнула Йоко, решив все же поднять неприятную тему. – Иначе можно повторить участь Момо…

По тому, как изумленно распахнулись глаза Изуру, стало ясно, что он совершенно не в курсе истинных обстоятельств её гибели. И неудивительно. Вряд ли вообще кто-то, кроме нее и Хоугиоку, мог внятно объяснить ему что-либо.

– То есть, ты хочешь сказать, что?..

– Именно это и хочу, – мрачно подтвердила она. – Можно сказать, что Момо сама стала виновницей своей гибели… Когда капитан Хитсугая бросился на Айзена, она сама пожелала умереть вместо него. Пожелала всем сердцем, и Хоугиоку не смогла противиться силе этого желания.

Настроение тут же испортилось, и боевой настрой испарился почти полностью. Кира не хотел себе признаваться, что ввиду царившей в Сейрейтее несправедливости он даже не смог толком прочувствовать всю трагичность гибели Хинамори. Арест Йоко и капитана Ичимару и желание спасти их занимали все его внимание, и на фоне этого смерть Момо словно пролетела мимо него.

– Давай тогда решать, что мы будем делать, – сказал он, покачав головой.

Чувство реальности отшибло напрочь, и Йоко, как ни старалась, никак не могла до конца проникнуться серьезностью задуманного ими предприятия. Больше всего это походило на фантастический красочный спектакль, где ей отводилась одна из главных ролей. И в спектакле, в отличие от реальной жизни, никто не мог погибнуть или пострадать по-настоящему. И Накамуре никак не удавалось собраться как следует.

Их с Изуру план был до смешного прост – дальше просто некуда. Зная, как легко может пойти наперекосяк из-за, казалось бы, незначительной детали даже тщательно спланированная операция, они решили не мудрить, а просто воспользоваться излюбленным методом Куросаки Ичиго. Благо, рыжеволосый шинигами уже дважды доказал его действенность. К тому же, и за Йоко, и за Изуру всегда шла слава людей на редкость рассудительных и обстоятельных, тех, кто не станет действовать очертя голову. Поэтому вряд ли от их действий будут ожидать банального нахрапа.

Ханатаро, заранее проинструктированный Кирой через адскую бабочку, ждал их в условленном месте. Будучи членом Четвертого Отряда, он как свои пять пальцев знал все кратчайшие маршруты и тайный проходы Сейрейтея, включая даже те, что располагаются под землей, в канализации. По тому, как подрагивали его руки, и по лихорадочному румянцу, пятнами выступавшему на щеках, можно было с уверенностью сказать, что он чертовски нервничает в связи со всем этим. Думается, он, в отличие от Йоко, прекрасно понимал, чем может обернуться провал и какая может последовать расплата. И, видимо, чтобы отвлечься хоть немного от тревожных мыслей, он тараторил без умолку. Вспоминал какие-то случаи из своей работы, рассказывал, что и во время вторжения в Сейрейтей Куросаки с компанией тоже вел их по этому тайному ходу в канализации, ибо он был кратчайшим путем до Башни раскаяния. Напоследок, истерически хихикнув, выразил надежду, что на этот раз по выходу на поверхность их не будет встречать непобедимый противник. В мыслях Йоко тут же пронеслась картина, что они вылезают посреди площади, а на ступенях лестницы, ведущей к Башне, их будет ожидать капитан Зараки или еще кто. Однако даже это не смогло выправить настрой Накамуры и заставить относиться к происходящему с положенной серьезностью.

К счастью, обошлось без таких печальных эксцессов, и площадь, на которой Йоко незапамятно давно – целую тысячу лет назад! – впервые встретилась и сразилась с Ичиго, была пуста. И это обнадеживало.

– Я надеюсь, вы оба понимаете, что после того, как Гин окажется на свободе, времени у нас будет в обрез, – заметила Йоко, окинув взглядом своих компаньонов. – Я понятия не имею, как устроены замки в Башне раскаяния и какая на них висит сигнализация. Не исключено, что их открытие и закрытие где-то фиксируется. Так что действовать придется быстро.

– Не переживай так, – пожал плечами Кира. – Я заранее оповестил Рангику-сан. Она будет ждать нас неподалеку от холма Сокъоку. Ты ведь сможешь открыть гарганту только оттуда?

– Теоретически изобретение Заэля может создать Негасьон где угодно, если ты умеешь им пользоваться и уровень твоей духовной энергии достаточен, чтобы заставить его работать, – ответила она. – В придачу, чем выше ты находишься, тем проще это сделать. Так что да, только холм Сокъоку, и, боюсь, нам с Гином придется обоим потрудиться, чтобы эта штука заработала. Но мы справимся. Самым слабым местом нашего плана по-прежнему остается отрезок времени с момента освобождения Гина и до прибытия на холм. Потому что, если на нас нападет кто-то из капитанов, это будет полный провал.

«Между прочим, Накамура-кун, если ты забыла, есть особое Кидо, позволяющее перемещаться с места на место. Именно с помощью него мы тогда перенеслись из квартала Совета сорока шести на холм Сокъоку», – внезапно сказал Айзен. – «Не будь ты такой упрямой, в вашем плане не было бы слабых мест».

Намек был более чем явным, но Йоко предпочла его проигнорировать.

«Он бы тогда стал одним большим слабым местом», – огрызнулась она. – «Так что нет, лучше уж мы рискнем».

Тихий смех был ей ответом.

«Я уже много раз говорил тебе, Накамура-кун, будущее только в твоих руках, и только ты несешь ответственность за последствия принятых тобой решений».

– Все в порядке, – заверил Ханатаро. – Нам достаточно будет только добраться до входа в канализацию. Там я знаю каждый коридор и каждый поворот. Никто не сможет нас найти.

– Не забывай, что ты не один в Четвертом Отряде, – напомнила Йоко. – Командование может просчитать такой наш ход и отправить людей для патрулирования канализации.

– Я не думаю, что представители других Отрядов сюда полезут, – заметил Изуру. – А бойцы в Четвертом, по сути, никакие, при всем моем уважении к Котэцу Исане-сан.

– Да-да, – кивнул Ямада, – когда Ичиго-сан и его друзья проникли в Сейрейтей, канализацию патрулировал именно Четвертый Отряд. Никто, кроме нас, не ориентируется здесь. Если не знаешь, куда идти, здесь очень легко заблудиться.

– Вообще, я бы предпочла избавиться от этого, – Йоко недовольно оттянула ошейник, который, несмотря на кажущуюся тонкость и эластичность, было невозможно разорвать. – Но понятия не имею, как это делается.

– Это разработка бюро технологического развития, они и капитаны наверняка знают, – произнес Ямада, потупив глаза, словно чувствуя какую-то неловкость, что он сам не умеет снимать ограничители. – Полагаю, капитан Ичимару тоже в курсе, как это делается.

– Вот только на нем самом явно такое же украшение, – хмыкнула она. – Ну да ладно. В крайнем случае, Заэль точно разберется, как его снять.

Они преодолели высокую лестницу и сейчас стремительно неслись меж высоких построек без окон и, кажется, даже без дверей. Мрачными громадами они возвышались над друзьями, и Йоко задней мыслью пыталась представить, что же может находиться внутри этих зданий. Какие-то секретные объекты? А ведь, помнится, именно здесь, в этом районе Куросаки Ичиго тогда одержал победу над капитаном Зараки. Ханатаро, будто услышав мысли Накамуры, это подтвердил, добавив, что после этого памятного боя здесь все лежало в руинах.

До Башни раскаяния было уже рукой подать, всего пара-тройка кварталов таких же безликих зданий, когда Йоко решительно остановилась, вынудив Изуру и Ханатаро последовать ее примеру.

– Теперь ошибок быть не должно, – емко сказала она. – Поэтому отбрасываем лишние мысли и начинаем желать оставаться незамеченными. Лишние жертвы нам не нужны, поэтому воспользуемся тем преимуществом, которое получим.

– Я принес то, что нужно, – улыбнулся Ямада, расстегнув заплечную аптечку и вытащив несколько пузырьков, наполненных знакомой светло-зеленой жидкостью. – Трех капель, попавших на кожу, достаточно, чтобы усыпить лейтенанта. Насколько мне известно, в карауле у Башни раскаяния редко стоят даже пятые офицеры, так что капли будет более чем достаточно, главное попасть. Но сначала это, – раздав пузырьки со снотворным, он снова залез в аптечку и, покопавшись там пару секунд, извлек на свет не менее знакомые Изуру огромные таблетки, обеспечивающие невосприимчивость к снотворному.

Когда каждый из них взял под язык по одной, они наконец двинулись в сторону Башни. Ямада, принимавший самое активное участие в давешнем спасении Рукии, уверенно вел их, ни секунды не задумываясь, на каком перекрестке куда свернуть.

– Приличненько тут народу, – констатировал Кира, когда они втроем залегли на крыше здания, с которой открывался отличный вид на мост, ведущий в Башню раскаяния и являющийся по сути единственным входом туда.

– В прошлый раз их было всего двое, – заметил Ханатаро, явно не чувствуя в себе уверенности. Нервно покусывая губы, он еще раз посмотрел на мост. – Целых девять человек.

– Это меньше, чем я ожидала, – хмыкнула Накамура. В отличие от Ямады, она была спокойна, как танк, и позволила себе едва заметно улыбнуться. – Получается по три на каждого из нас. Учитывая, что они не заметят нас до самого последнего момента, я не думаю, что возникнут проблемы. Вперед.

Снотворное было решено нанести на сенбоны, предоставленные все тем же Ханатаро, и атаковать издали. Благо, мост освещался, посему темнота ночи не стала проблемой.

Задуманное прошло как по маслу настолько непринужденно, что это вызывало даже легкую оторопь. Не может же, в самом-то деле, все быть настолько просто! И, чем дольше Йоко смотрела на распластанные на мосту бесчувственные тела, тем больше крепло у нее в душе чувство, что они за всем этим упустили что-то важное. Но, вопреки всем попыткам понять, что же именно, в голову ничего толкового не приходило. Возможно и даже наверняка, Соскэ мог намекнуть об этом, но выслушивать его колкие замечания Йоко сейчас хотелось меньше всего.

Однако прошла минута, вторая, третья, а ничего так и не произошло. Сирена не взвыла, не завизжала, тревожного набата с колокольни не последовало, и никто из командующего состава Готэй 13 не свалился им на голову. И это было еще более странно. Неужели прошлый опыт прошел бесследно, и ни в чем, кроме увеличения числа охранников, охрана Башни не изменилась?

– А вот и ключ, – объявил Ямада, обшарив карманы хаори одного из поверженных стражей.

Но Накамура почти его не слышала. Прищурив глаза и почти полностью обратившись в слух, она подошла к бортику и вглядывалась в даль, туда, откуда они пришли, и нутром, каким-то шестым чувством, ощущала приближение неприятностей. Причем, настолько капитальных, что стоило поспешить.

– Йоко? – заметив ее замешательство, Изуру подошел ближе. Ее тревога словно по волшебству передалась и ему, и Кира тоже настороженно посмотрел туда же, куда и Йоко. Однако там не было никого и ничего, и ничем иным, кроме как наитием невозможно было объяснить природу их опасений.

– Надо торопиться, – негромко, так, что он еле услышал ее голос, произнесла она. Словно невидимый глазу преследователь мог ее услышать. – Идем!

Они подошли как раз вовремя: Ханатаро как раз закончил возиться с мудреным замком, и после череды щелчков дверь бесшумно открылась. Глазам друзей предстало огромное круглое помещение, настолько темное, что разглядеть там что бы то ни было не представлялось возможным. Единственным источником света там являлось высокое, очень узкое окно, выходящее как раз на сторону холма, чтобы заключенный, сидя в камере, мог смотреть на Сокъоку и раскаиваться в своих прегрешениях. Сейчас, когда Сокъоку был уничтожен, потерялся и глубокий смыл заключения здесь, но традиция есть традиция.

Ночь была безлунной, и света почти не поступало. И только когда Изуру додумался зажечь на ладони маленькую сферу Шаккахо, пригодную исключительно для освещения, красное сияние озарило зал.

Гин обнаружился в глубине помещения. Беззаботно, словно находился где-то на морском пляже, он, закинув ногу на ногу и убрав руки за голову, лежал аккурат в самом центре комнаты, будто специально вымерял расстояние. На пришедших он посмотрел так, словно в их визите не было ничего из ряда вон выходящего.

– О, Йоко-кун, признаться, я ожидал, что со дня на день ты обязательно придешь, – тон его голоса был настолько легкомысленным, словно речь шла о сущих пустяках. – Даже поспорил сам с собой, одна ты явишься или с Изуру. И, как видно, проиграл в обоих случаях. Варианта с появлением Ямады-куна я как-то не учел.

– А стоило бы, – ворчливо отозвалась Накамура, не сумев сдержать улыбку. – Я же говорила, что в Сейрейтее тебя ждут, а ты не верил.

– Особенно Сой-тян ждала, – усмехнулся Гин, так и не переменив позу и по-прежнему валяясь на голом полу. На нем все еще было некогда белоснежное одеяние Лас Ночес, и Гин не придавал ни малейшего значения тому, что исхоженный грязный пол превращает одежду из белой в нелицеприятную серую. – Так ждала, что сразу же в камеру упрятала.

– Простите, что вмешиваюсь, но, может, мы поторопимся? – Изуру сам от себя не ожидал такой реакции, но почему-то дружеская и непринужденная беседа капитана и Йоко вызвала у него приступ неконтролируемого раздражения.

Ичимару, усмехнувшись, руками оттолкнулся от пола и рывком поднялся на ноги.

– И куда, скажите на милость, мы отправимся? – как бы между прочим поинтересовался он, потягиваясь до хруста и разминая затекшие от долгого лежания конечности. Казалось, что ни ситуация в целом, ни ограничитель на шее, ни отсутствие занпакто его совершенно не волнуют.

– В Уэко Мундо, больше некуда, – вздохнула Накамура. – К тому же, пожалуй, только Лас Ночес я теперь могу считать своим домом.

«И это очередное доказательство, что я никогда не лгал тебе, Накамура-кун», – внезапно вмешался в их разговор Соскэ. – «Я ведь тебе еще в самом начале, когда мы только пришли туда, сказал, что Лас Ночес – это твой новый дом».

– Идемте, лучше поспешим, – робко произнес Ханатаро, попеременно смотря то наружу, то на своих спутников.

Гин улыбался в ответ, словно, так же, как и Йоко, не мог проникнуться серьезностью происходящего. Но улыбался по-настоящему, а не так, как привыкли все обитатели Сейрейтея, будто тогда в бою с Айзеном умерла его вечно по-лисьи лыбящаяся маска, обнажив истинное «я», которое уже не было необходимости тщательно скрывать.

– И куда же это вы собрались спешить? – холодно и властно осведомился знакомый женский голос, который Йоко предпочла бы сейчас не слышать.

Разумеется, извечная вера в гипотетическое лучшее не оправдывалась ни на йоту, и все не могло пройти по заранее спланированному сценарию. И появившаяся посреди моста миниатюрная фигура Сой Фонг была наилучшим тому подтверждением. На ее лице не было ни торжества, ни ненависти и пренебрежения, только ледяное сосредоточенное спокойствие.

Стоящий в дверном проеме Ямада одномоментно впал в панику, запричитав, что теперь точно все пропало, что всем им конец и что сейчас тут нет Шихоин Йоруичи и капитана Укитаке, которые пришли бы на помощь. И Йоко в очередной раз прокляла чертов ошейник – не будь его, она бы бросилась в бой с командующей онмицукидо без раздумий. Благо, Шунко не требует наличия занпакто.

– Было слишком самонадеянно с вашей стороны думать, что прошлый раз не стал уроком, и сейчас Башня раскаяния остается без надлежащей охраны, – произнесла капитан. – Караульные докладывали каждые десять минут, и, стоило им не выйти на связь, сразу стало ясно, что что-то произошло.

После этих слов из сюмпо вышли около десяти человек в униформе ниндзя с закрытыми тряпичными масками лицами, и вход в Башню оказался оцеплен плотным кольцом – захочешь не прорвешься без боя.

– Следовало ожидать, что близкие друзья Накамуры Йоко также откажутся подчиняться закону, – продолжала она, не сводя цепкого взгляда с четверки ренегатов. – Ямада Ханатаро, лейтенант Кира, вам есть что сказать в свое оправдание?

В противовес паникующего Ханатаро, Изуру наоборот почувствовал небывалую уверенность в себе. Слова Сой Фонг, как и ее угрожающий тон, не то что не пугали, но даже не беспокоили. Словно оборвалось у него что-то внутри, что-то отвечающее за тревогу и страх. И он не чувствовал к капитану Второго Отряда ничего, кроме раздражения, и смело и даже с легким вызовом смотрел ей в глаза.