Текст книги "Сочинения"

Автор книги: Иоанн Кассиан Римлянин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 45 страниц)

глава 21 Как победить сребролюбие

Высшая победа и всегдашнее торжество над этим врагом будет в том, чтобы совесть монаха, как говорится, не осквернялась ни малейшей монетою. Ибо невозможно, чтобы побежденный малой корыстью, однажды приняв в свое сердце корень вожделения, тотчас не воспламенился жаром большего пожелания. Ибо воин Христов до тех пор будет победителем, безопасным и свободным от всякого нападения страсти, пока этот непотребный дух не посеет в нашем сердце ростки этого вожделения. Поэтому,

\118// как необходимо блюсти голову змея во всех родах пороков вообще, так особенно тщательно нужно остерегаться в этом. Если же страсть эта будет впущена внутрь, то, укрепясь от своей пищи, сама по себе возбудит сильнейший пожар. И потому не только надо опасаться стяжания денег, но и само желание необходимо выгнать из души. Ибо важно не столько избегать дел сребролюбивых, сколько саму страсть эту с корнем вырывать. Ибо никакой пользы не принесет нам неимение денег, если останется в нас желание стяжания.

глава 22 Иной, и не имея денег, может считаться сребролюбивым

И не имеющий денег может страдать болезнью сребролюбия, и никакой пользы не принесет обет нищеты тому, кто не мог отсечь страсть любостяжательности и довольствуется лишь обещанием нищеты, а не самой добродетелью, и бремя нужды несет он не без сердечной скорби. Ибо как евангельское слово (Мф 5, 28) считает нечистыми сердцем тех, кто не осквернены телом, так и те, кто не обременены тяжестью денег, могут быть осужденными, как сребролюбивые умом и сердцем. Ибо у них не было только случая иметь, а не воли, которая у Бога всегда увенчивается больше, чем необходимость. Ибо достойно сожаления – терпеть испытания нищеты и наготы, а плодов их лишиться от порока тщетного желания.

глава 23 Пример Иуды

Хочешь ли знать, как гибельна, как зловредна эта страсть, если не будет ревностно истреблена; как расплодится она и произведет разнородные отростки пороков к погибели того, кто воспитал ее? Посмотри на Иуду, бывшего в числе апостолов. Поскольку он не хотел сокрушить смертоносную голову этого змея, тот своим адом отравил

\119// его и, опутав сетями вожделения, вверг его в такую глубокую пропасть порока, что убедил продать Искупителя мира и виновника спасения людей за тридцать сребреников. Он никогда не был бы доведен до такого нечестивого предательства, если бы не был заражен недугом сребролюбия; не сделался бы нечестивым виновником убийства Господа, если бы прежде не привык красть вверяемые ему деньги.

глава 24 Сребролюбие может быть побеждено только нестяжательностью

Вот разительный и очевидный пример лютости этой страсти, которая плененной душе не позволяет соблюдать никаких правил честности и не может насытиться никаким увеличением прибытка. Ибо не богатством можно положить конец этой страсти, а лишь нестяжательностью. Наконец, когда Иуда утаил вверенные ему деньги, назначенные для подаяния нищим, для того, чтобы, насытясь обилием денег, хотя бы умерить свою страсть, он от обилия их так воспламенился сильнейшей страстью, что захотел уже не только красть деньги тайно, но продать самого Господа. Ибо неистовство этого вожделения превосходит все богатства.

глава 25 О погибели Анании, Сапфиры и Иуды, которой они подверглись из–за сребролюбия

Наконец, верховный апостол, наученный этими примерами, зная, что имеющий что–нибудь не может обуздать страсть, и что положить конец ей можно не малым или большим количеством имущества, а только одной лишь нестяжательностью, наказал смертью Ананию и Сапфиру (о которых мы выше упомянули, что они удержали у себя нечто из своего имущества), так что подверглись погибели за ложь от страсти. А Иуда сам произвольно погубил себя за вину предательства Господа. Какое в этом сходство злодеяния и

\120// наказания! Ибо там (у Иуды) за сребролюбием последовало предательство, а здесь (у Анании и Сапфиры) – ложь. Там предается истина – здесь допускается порок обмана. Хотя поступки их кажутся различными, но и в том и другом случае последовал один конец. Ибо тот (Иуда), избегая бедности, захотел возвратить то, что отверг было; а эти, чтобы не сделаться бедными, покусились удержать у себя нечто из своего имущества, которое должны были полностью принести апостолам или раздать братьям. И потому в том и другом случае следует осуждение на смерть; потому что оба порока произошли от корня сребролюбия. Итак, если на тех, которые не желали чужого богатства, а покусились удержать свое, не имели жадности к приобретению, а только желали сберечь, пало такое строгое наказание, то как надо судить тех, кто хотят собирать деньги, коих никогда не имели, и, выказывая перед людьми нищету, перед Богом оказываются богатыми по страсти корыстолюбия?

глава 26 Сребролюбие причиняет духовную проказу

Сребролюбцы считаются прокаженными умом и сердцем, подобно Гиезию (4 Цар 5, 27), который, пожелав тленных денег мира сего, был поражен язвою проказы. Это служит нам очевидным примером того, что всякая душа, оскверненная страстью, поражается духовной проказою пороков, и нечистая перед Господом подвергается вечному проклятию.

глава 27 Свидетельства из Священного Писания, из которых желающий совершенства научается не возвращать себе того, от чего отказался при вступлении в подвиги самоотвержения

Итак, если, оставляя все по желанию совершенства, ты последовал за Христом, говорящим тебе: пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь

\121// сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною (Мф 19, 21); то, положив руку на плуг, зачем озираешься назад, так что, по слову Господа, будешь признан недостойным Царства Небесного? (Лк 9, 62). Поставленный на кровле евангельской вершины (совершенства), для чего сходишь с нее взять что–нибудь из дома твоего, т. е. из того, что ты прежде отринул? (Лк 17, 31). Будучи поставлен на поле делания добродетелей, для чего, возвращаясь, стараешься переодеться в одежду мирскую, которую скинул при вступлении в самоотвержение? Если же ты, живя в бедности, не имел ничего, то тем меньше должен приобретать то, чем ты прежде не владел. Ибо, по благоволению Божию, ты для того так приготовлен, чтобы, не сдерживаемый никакими сетями денег, ты свободнее притек к Нему. Но, впрочем, никакой бедняк да не сокрушается об этом. Ибо нет никого, кто бы не имел чего–нибудь, что оставить. Тот отказался от всех богатств мирских, кто страсть к приобретению их отсек с корнем.

глава 28 Над сребролюбием не иначе можно одержать победу, как нестяжательностью

Совершенная победа над сребролюбием одерживается тем, чтобы не допускать в нашем сердце искры желания какого–либо и малейшего стяжания, будучи уверенными, что мы уже не сможем погасить ее, если хоть немного пищи будем подавать этой искре в нас.

глава 29 В чем должна состоять монашеская нищета

Эту добродетель мы можем сохранить ненарушимо не иначе, как если, живя в монастыре, по апостолу (1 Тим 6, 8) имея пишу и одежду, будем довольны этим.

\122//

глава 30 Средства против недуга сребролюбия

Итак, помня об осуждении Анании и Сапфиры, убоимся что–нибудь удерживать из того, что, отрекаясь от мира, мы обещали совершенно оставить. Устрашимся также примером Гиезия, который за вину сребролюбия подвергся наказанию вечной проказой; остережемся приобретать то, чем и прежде не владели. Страшась заслуженной погибели Иуды, всей силою будем избегать того, чтобы опять собирать деньги, которые мы однажды отвергли. Помимо всего этого, зная состояние нашей слабой и переменчивой природы, будем остерегаться, чтобы день Господень придя, как вор ночью, не нашел совесть нашу оскверненной хоть одной полушкою, которая, погубив все плоды нашего самоотвержения, сделает то, что слово Господнее, сказанное в Евангелии богачу, отнесется и к нам: безумный! в сию ночь твою душу возьмут у тебя; кому же достанется то, что ты заготовил? (Лк 12, 30). Ничего не думая о завтрашнем дне, не позволим себе уклоняться от благочиния киновии.

глава 31 Сребролюбие можно победить только живущему в киновии, и как можно здесь жить

Нет сомнения, что мы никак не сможем этого исполнить даже подчиниться правилам монастырским не сможем, если сначала не будет прочным основанием положена в нас добродетель терпения, которое происходит только из источника смирения. Ибо смирение не умеет кому–либо наносить смущения; а терпение великодушно переносит причиненные нам неприятности.

\123//

Книга восьмая

О ДУХЕ ГНЕВА глава 1

Четвертый подвиг предлежит нам против гнева, смертоносный яд которого нужно, с помощью Божией, исторгнуть из глубины души нашей. Если он гнездится в наших сердцах и ослепляет око ума вредным мраком, то мы не можем приобрести ни правильной рассудительности, ни ясности созерцания, ни зрелости совета; не можем быть участниками истинной жизни, твердыми в правде; не способны к удержанию духовного истинного света, ибо сказано: иссохло от печали око мое (Пс 6, 8). Не можем мы быть участниками мудрости, даже если бы всеми признавались мудрыми, ибо сказано: гнев гнездится в сердце глупых (Еккл 7, 9); и даже не можем достигнуть жизни бессмертной, хотя во мнении людей и кажемся благоразумными; ибо гнев губит и разумных (Притч 15, 1); не можем с прозорливой рассудительностью соблюдать и законы правды, даже если бы все считали нас совершенными и святыми: ибо гнев человека не творит правды Божией (Иак 1, 20). Никаким образом не можем приобрести и степенной благопристойности, уважаемой и у людей этого века, хотя бы мы по родовому преимуществу считались благородными и честными, ибо муж ярый неблагообразен (Притч 11, 25); никак не можем приобрести и зрелости совета, хотя кажемся важными и обладающими высшим знанием, ибо острояростный без совета творит (Притч 14, 17); не можем быть спокойны от вредных смущений и избегать грехов, хотя бы другие и вовсе не делали нам беспокойств, ибо вспыльчивый человек возбуждает раздор, а терпеливый утишает распрю; человек… вспыльчивый много грешит (Притч 15, 18; 29, 22).

\124//

глава 2 О тех, которые говорят, что гнев не вреден, если гневаемся на согрешающих, потому что и о самом Боге говорится, что гневается

Мы слышали, что некоторые стараются извинить эту гибельную болезнь души, превратно толкуя Св. Писание, хотят умалить ее, говоря, что не вредно, если мы гневаемся на согрешающих братьев; даже о самом Боге говорится, что Он гневается на тех, которые не хотят знать Его или, зная, презирают, как говорится: воспылал гнев Господа на народ Его (Пс 105, 40); или как пророк молится, говоря: Господи! не в ярости Твоей обличай меня, и не во гневе Твоем наказывай меня (Пс 6, 2). Не понимают они того, что, желая предоставить людям повод к смертоносному пороку, они Богу, источнику всякой чистоты, оскорбительно приписывают страсть.

глава 3 Какие действия человеческие приписываются Богу

Если это, когда говорится о Боге, понимать в чувственном, грубом, буквальном значении, то выйдет, что Он и спит, как говорится: восстань, что спишь, Господи! (Пс 43, 24); в другом месте говорится: не дремлет и не спит хранящий Израиля (Пс 120, 4); Он стоит (1 Цар 3, 10; Амос. 9, 1), и сидит, когда говорит: небо – престол Мой, а земля – подножие ног Моих (Ис 66, 1). Он меряет небо падью, и землю заключает в горсть (Ис 40, 12); хмелеет от вина, когда говорится: как бы от сна воспрянул Господь, как бы исполин, побежденный вином (Пс 77, 65), который один имеет бессмертие и живет в свете неприступном (1 Тим 6, 16). Я уже опускаю незнание (Ис 58, 3; Мф 7, 23) и забвение (Пс 12, 2; 41, 10; 43, 25), которые часто приписываются Ему в Св. Писании, потом очертание членов, которые приписываются Ему, как человеку, имеющему образ и состав, именно волосы, голову, ноздри, глаза, лицо, руки, мышцы, паль-\125//цы, чрево, ноги. Если бы мы захотели все это допустить в грубом, буквальном значении, то необходимо было бы думать, что Бог имеет очертание членов и телесный образ, чего вовсе нельзя сказать, и чего да не будет у нас.

глава 4 Как надо судить о качествах и членах человеческих, приписываемых неизменяемому и бестелесному Богу

Итак, как без ужасного святотатства нельзя этого думать о Том, кто, по свидетельству Св. Писания, невидим, неизречен, непостижим, неоценим, прост, несложен; так без большого богохульства нельзя приписать неизменяемой природе возбуждение гневом и яростью. Ибо под таким названием членов мы должны понимать безмерные действия Бога и божественные силы, которые мы можем понять только посредством этих употребительных названий членов. Так под именем уст мы понимаем слова Его, которые обычно тихо переливаются в сокровенные чувства души, или что Он говорил в отцах наших и пророках; под очами понимаем беспредельность прозорливости, которой Он все проницает и усматривает, и ничто не укрывается от Него из того, что делаем или думаем; под наименованием рук мы понимаем промысел и действие, по которому Он есть Творец и строитель всего; мышца есть знак силы и управления Его, по которому Он все поддерживает, устраивает и управляет. О прочем умалчиваю, только скажу, что седина головы означает долговечность, древность Божества, по которой Он без всякого начала, до всех времен и превосходит все твари. Так, когда читаем о гневе или ярости Божией, то должны понимать не человекообразно, т. е. по подобию человеческого возмущения, а достойно Бога, который чужд всякого возмущения, именно так можем понимать, что Он есть Судия и отмститель за все, что неправильно делается в этом мире, и, боясь означаемого этими словами страшного возмездия за наши дела, должны опасаться сделать что–нибудь против Его воли. Ибо человеческая природа обычно боится тех, о которых знает, что негодуют, и опасается оскорблять, как

\126// обычно боятся мстительного гнева некоторых правдивых судей те, которые мучаются совестью за какую–нибудь вину. Это не значит, что такое возмущение бывает в душах тех, которые должны праведно судить, а только боящиеся чувствуют такое расположение духа, происходящее от требований закона, исследования правды и от возмездия. Но это с какой бы кротостью духа и тихостью ни было произнесено, считают большой яростью, жестоким гневом те, которые по своим заслугам должны понести наказание. Долго было бы, да и несообразно с целью этого писания объяснять все, что в Св. Писании говорится о Боге человекообразно. Для настоящей надобности достаточно сказать то, что относится к пороку ярости, чтобы никто по неведению не искал повода к болезни и смерти вечной там, где обретает святость, бессмертие жизни и средства к спасению.

глава 5 Какая кротость приличествует монаху

Итак, монах, стремящийся к совершенству и желающий законно подвизаться на духовном поприще, должен быть чужд всякого порока гнева и ярости, и пусть слушает, что заповедует ему сосуд избрания: всякое раздражение, говорит, и ярость, и гнев, и крик, и злоречие со всякою злобою да будут удалены от вас (Еф 4, 31). Когда говорит: всякий гнев да будет удален от вас[21]21
  Здесь запрещается только всякий беспорядочный гнев, как причина греха. Ниже в гл. 7 и 8 преподобный Кассиан допускает гнев против своих грехов и недостатков и в Давиде похвалил негодование на Аверсу (2 Цар 16, 10). Св. Григорий Великий говорит: иной гнев бывает, который возбуждается от нетерпеливости; иной, который порождает ревность к правде; тот рождается от порока, а другой – от любви к добродетели. Если бы от добродетели не происходило никакого гнева, то Финеес не удовлетворил бы мечом гнева Божия. Поскольку Илий этого гнева не имел, то возбудил против себя высшее мщение. Об этом гневе Псалмопевец говорит: гневаясь, не согрешайте (Пс 4, 5). Это понимают неправильно те, которые хотят, чтобы мы гневались только на себя, а не на погрешающих ближних. Ибо если нам заповедуется, как любить ближних, то, следовательно, и гневаться можно на их грехи так же, как и на наши пороки. Если мы гневаемся на себя за грехи, почему на том же основании не гневаться нам и на ближних, оскорбляющих Бога? Гнев бывает двоякого рода: добрый, согласный с разумом, и беспорядочный, порочный. Похвальный гнев бывает, во–первых, когда мужественно противимся дьяволу и внушениям его. Так, Спаситель с гневом отогнал от Себя искусителя (Мф 4, 10). Во–вторых, когда воспламеняемся на самих себя, т. е. за худые наши страсти, пороки, и приносим достойные плоды покаяния. В–третьих, когда мы по ревности к правде или любви возбуждаемся против ближних, грешащих и оскорбляющих Бога, и исправляем их, а подчиненных наказываем. Такой гнев в Св. Писании называется ревностью по Боге. Такой ревностью отличались Моисей, Финеес, Самуил, Давид, Илия и другие; и сам Спаситель показал то же, когда, с гневом воззрев на иудеев, огорчился их ожесточению и ослеплению сердца их (Мк 3, 5), продавцов выгнал из храма (Мф 21, 12; Ин 2, 15), резко обличал фарисеев и книжников (Мф 23; Лк 11, 40 и далее), строго обличил и апостола Петра: отойди от Меня, сатана! (Мф 16, 23). Следовательно, гнев бывает и полезный, и похвальный. Не одобряется гнев беспорядочный, который помрачает, извращает суждение разума или не покоряется ему; а это бывает и со стороны предмета, и в понимании стремления гнева. Со стороны предмета гнев бывает плох, грешен, во–первых, если кто желает отметить неправильно, по незаконной причине, или же тому, кто не заслужил. Во–вторых, хотя по правильной причине хочет отметить, но превышая вину; это – жестокость сердца в нанесении наказания. В–третьих, когда кто самоуправно, не по законной власти, не по законному порядку требует наказания оскорбившего. Ибо отмщение принадлежит судье, как служителю Божию, а частным людям запрещается (Рим 12, 19). В–четвертых, когда гневаются не с добрым намерением, не для того, чтобы исправить ближнего, соблюсти правду и благочиние, чтобы оскорбителя и других удержать от обид на будущее время, но гневаются по злобе, зложелательству, для того, чтобы оскорбителю было худо. Это уже дело злости, противное любви к ближнему. А в понимании стремления гнева мы грешим разным образом: когда гнев до чрезмерности разгорается или продолжается дольше надлежащего.


[Закрыть]; то не оставляет нам ни-//

\127// какого предлога к гневу, даже если он кажется необходимым и полезным. Поэтому согрешающего брата, если необходимо, надо стараться исправлять так, чтобы, желая исцелить страждущего, может быть, легкой лихорадкою, самому не подвергнуться болезни ослепления гневом. Ибо кто желает исцелить раны другого, тот сам должен быть здоров и свобо-//

\128//ден от всякой ослабляющей болезни, чтобы не сказано было ему евангельское слово: врач! исцели самого себя (Лк 4, 23); также: что ты смотришь на сучок в глазе брата твоего, а бревна в твоем глазе не чувствуешь? Или как скажешь брату своему: дай я выну сучок из глаза твоего; а вот, в твоем глазе бревно? (Мф 7, 3, 4).

глава 6 О неправедном или праведном возбуждении гнева

От какой бы причины ни возбудился гнев, он ослепляет очи сердечные и, причиняя гибельную язву остроте зрения, не дает созерцать солнце правды. Все равно: золотой ли лист, или свинцовый, или другого какого металла будет положен на глаза – ценность металлов не делает различия в ослеплении. Правда, гнев, присущий нам, оказывает и услугу, для которой только и полезно, спасительно нам иметь его; когда мы, досадуя на сладострастные движения нашего сердца, раздражаемся и то, что стыдимся делать или говорить перед людьми, не допускаем в тайники нашего сердца, трепеща от страха присутствия ангелов и самого Бога, везде и все проникающего, и взора Его, от которого не могут укрыться тайны нашей совести.

глава 7 В чем необходим для нас гнев, или какими примерами блаженного Давида гнев спасительно допускается

Можно гневаться и против самого гнева за то, что он возгорелся в нас на брата, и, разгневавшись за это, мы не предоставляем ему вредного укрытия в сокровенности нашего сердца. Так гневаться учит нас и пророк, который до того выгнал его из своих чувств, что не хотел мстить даже и врагам своим и, когда они были переданы ему Богом, говорил: гневаясь, не согрешайте (Пс 4, 5). Когда он захотел воды из колодца Вифлеемского и получил ее от мужей храбрых,

\129// которые, подвергаясь опасности, пронесли ее через отряды врагов, то, рассердясь на это, тотчас вылил на землю, и, таким образом гневом подавив страсть вожделения, принес ее в жертву Господу, и не исполнил желания своего, говоря: сохрани меня Господь, чтоб я сделал это! не кровь ли это людей, ходивших с опасностью собственной жизни? (2 Цар 23, 17). Или, когда Семей бросал в царя Давида камни, вслух перед всеми его поносил, и Авесса, сын Саруин, начальник воинов, за обиду царя хотел отомстить снятием с Семея головы, то блаженный Давид, благочестиво негодуя на жестокое предложение его, непоколебимой кротостью сохранил смирение и силу терпения, говоря: что мне и вам, сыны Саруины? (оставьте его), пусть он злословит; ибо Господь повелел ему злословить Давида. Кто же может сказать: зачем ты так делаешь?… вот, если мой сын, который вышел из чресл моих, ищет, души моей, тем больше сын Вениамитянина; оставьте его, пусть злословит, ибо Господь повелел ему; может быть, Господь призрит на уничижение мое, и воздаст мне Господь благостью за теперешнее его злословие (2 Цар 16, 9–12).

глава 8 Гневаться надо на самих себя

Итак, повелевается нам гневаться с пользою на самих себя или на приходящие дурные помыслы и не грешить, т. е. не приводить их во вредное действие. Этот смысл лучше поясняется следующим стихом: размыслите в сердцах ваших на ложах ваших, и утишитесь (в славянском – умилитесь) (Пс 4, 5), т. е. что вы думаете в сердцах ваших при внезапном нападении дурных помыслов, то, удаляя размышлением всякое смятение и смущение гнева, находясь как бы на ложе покоя, исправляйте и заглаживайте спасительным сокрушением. И блаженный апостол, воспользовавшись свидетельством этого стиха и сказав: гневаясь, не согрешайте, – прибавил: солнце да не зайдет во гневе вашем, и не давайте места диаволу (Еф 4, 26, 27). Если в гневе нашем вредно

\130// заходить солнцу правды и, разгневавшись, мы тотчас даем дьяволу место в сердце нашем, то как уже выше он заповедал, чтобы мы гневались, говоря: гневайтесь, и не согрешайте? Не ясно ли он высказывает такую мысль: гневайтесь на пороки и ярость вашу, чтобы при вашем потворстве им не заходило солнце правды (Христос) в омраченных душах по причине гневливости вашей, и чтобы после удаления Его вы не дали дьяволу место в сердцах ваших.

глава 9 О каком солнце говорится, чтобы оно не зашло в гневе нашем

Об этом солнце Бог через пророка ясно напоминает, говоря: а для вас, благоговеющие пред именем Моим, взойдет Солнце правды и исцеление в лучах Его (Мал 4, 2). Еще говорится, что для грешников, лжепророков и гневающихся оно закатится в поддень, как говорит пророк: закатится для них солнце в полдень (Ам 8, 9). А в иносказательном смысле под солнцем можно понимать разум, который справедливо называется солнцем, что освещает все сердечные помыслы и суждения; он да не погашается гневом, чтобы после захождения его мрак возмущения с виновником своим, дьяволом, не занял все чувства нашего сердца, и нам, объятым тьмою гнева, как в темную ночь, не остаться в неведении, что нам нужно делать. В таком смысле это изречение апостола передано нам старцами (поскольку необходимо было сказать, как они думали о гневе), которые не позволяют ему проникать в сердца даже на минуту, всячески соблюдая заповедь Евангелия: гневающийся на брата своего подлежит суду (Мф 5, 22). Но если бы позволительно было гневаться даже до заката солнца, то ярость могла бы увлечь до совершения мщения прежде, чем солнце закатится[22]22
  Св. Златоуст слова апостола (Еф 4, 26) о закате солнца принимает буквально, в том смысле, что тотчас надо подавлять гнев, примириться с оскорбившим, нельзя продлять гнев до другого дня, чтобы он не обратился в злопамятность; следует немедленно подавлять гнев, а не значит, что гнев можно иметь только до заката солнца.


[Закрыть]. //

\131//

глава 10 О тех, которые и на закате солнца не прекращают гневаться

А что сказать о тех (чего не могу подумать без стыда), зложелательству которых уже и закат солнца не кладет предел, но продлевает его на многие дни и, сохраняя в сердце злобу на тех, на которых раздражились, хотя на словах отвергают, что гневаются, а на самом деле из поступков открывается, что они сильно досадуют. Ибо не заводят с ними приличной речи, не говорят е обычной ласковостью и думают, что они в этом вовсе не грешат, потому что не домогаются отмщения по своему раздражению; однако, поскольку не имеют возможности или не могут явно выказать и, исполнить отмщение, а тайно питают его в сердце, то обращают ад гнева в свою погибель, когда горечь скорби не выгоняют, а только затаивают в себе на время.

глава 11 Притворно скрывающий свой гнев грешит так же, как и обнаруживающий его

Думают, что вышесказанным не должно окончиться мщение, а достаточно удовлетворят своему гневу и скорби тогда, когда по внушению гнева исполнят, что смогут. Так делают те, которые возмущение свое сдерживают не по желанию миролюбия, а из–за неудобства мщения. Ибо ничего больше не могут причинить тем, на которых прогневались, как только не говорить с ними с обычной ласковостью, как будто гнев нужно обуздывать только на деле и нет нужды изгонять его из сокровенности нашего сердца. Омрачившись тьмою его, мы лишимся света знания и здравого совета и никакие сможем быть храмом Св. Духа, пока будет обитать в нас дух гнева. Удерживаемый в сердце гнев хоть и не оскорбляет присутствующих людей, но исключает светлое сияние Св. Духа.

\132//

глава 12 Гнев и на короткое время непозволительно иметь

Бог не хочет, чтобы мы удерживали гнев даже на короткое время, потому что Он не позволяет приносить и духовные жертвы наших молитв, если мы сознаем, что кто–нибудь имеет хоть какую–нибудь обиду на нас, говоря: если принесешь дар твой к жертвеннику и там вспомнишь, что брат твой имеет что–нибудь против тебя, оставь там дар твой пред жертвенником и пойди прежде примирись с братом твоим, и тогда приди и принеси дар твой (Мф 5, 23, 24). Следовательно, как же мы позволим себе, не говорю, на многие дни, но даже до заката солнца удерживать обиду на брата, тогда как нам не позволяется приносить наши молитвы Богу, если кто–нибудь имеет обиду на нас? И апостол заповедует: непрестанно молитесь (1 Сол 5, 17); желаю, чтобы на всяком месте произносили, молитвы мужи, воздевая чистые руки без гнева и сомнения (1 Тим 2, 8). Итак, остается или никогда не молиться, удерживая ад в сердцах своих, и быть виновными в нарушении этой апостольской заповеди, которая повелевает непрестанно и везде молиться, или если, обманывая самих себя, хотим приносить молитву вопреки ее запрещению, то должны знать, что будем приносить Господу не молитву, а упрямство в духе противления Ему.

глава 13 О братском примирении

Поскольку мы по большей части презираем обиженных и оскорбленных братьев или, говоря, что они оскорбились не по нашей вине, пренебрегаем ими, то врач душ, знающий все сокровенное, желая с корнем исторгнуть из наших сердец поводы к гневу, велит нам прощать, примиряться с братьями нашими и не иметь памяти об обиде или оскорблении не только когда мы оскорблены ими, но и когда знаем, что они имеют нечто против нас, справедливо ли или несправедливо. Также заповедует нам, чтобы мы, оставив свой дар,

\133// т. е. прекратив свои молитвы, поспешили сначала принести удовлетворение им и таким образом, сперва исцелив брата, приносили чистые дары наших молитв. Ибо общий всех Господь не благоволит к нашему служению, когда Он что в одном приобретает, то в другом теряет от возникшей скорби. Ибо во вреде всякого человека одинакова бывает потеря для Того, Кто одинаково желает и ожидает спасения всех Своих рабов. И потому, когда брат имеет что–то против нас, молитва наша будет недейственна, все равно, как если бы и мы в раздраженном духе питали вражду против него.

глава 14 Также и ветхий закон запрещает иметь гнев не только в действии, но и в мыслях

Но что нам долго останавливаться на заповедях евангельских и апостольских, когда и древний закон, который, кажется, имеет некоторое снисхождение, тоже самое запрещает, говоря: не враждуй на брата твоего в сердце твоем (Лев 19, 17), и опять: пути злопомнителей в смерть (Притч 12, 28)? Видишь, и там злость запрещается не только в деле, но и в тайных мыслях, когда повелевается с корнем исторгнуть из сердца злобу и не только не мстить за обиду, но даже и не помнить о ней.

глава 15 Говорится о тех, которые причины своей нетерпеливости перекладывают на других

Иногда мы, побежденные гордостью или нетерпеливостью, намереваясь исправить свой необразованный, беспорядочный нрав, желаем удалиться в уединенные места, как будто там быстро приобретем добродетель терпения, когда никто не будет трогать нас. Извиняя свое нерадение, говорим, что причины гнева заключаются не в нашей нетерпеливости, а в пороках братьев. И так как причины нашего греха возлагаем на других, то никогда не в состоянии будем достигнуть высшей степени терпения и совершенства.

\134//

глава 16 Спокойствие нашего сердца зависит не от произвола другого, а от нас

Главную причину нашего исправления и спокойствия надо видеть не в произволе другого, который не подлежит нашей власти, а заключается она в нашем состоянии. Итак, чтобы нам не гневаться, это должно происходить не от совершенства другого, а от нашей добродетели, которая приобретается не чужим терпением, а нашим великодушием.

глава 17 С каким намерением надо удаляться в пустыню

Пустыню искать нужно совершенным, очищенным от всякого порока, и после совершенного очищения от пороков в обществе братьев уходить в нее не по малодушию, а для божественного созерцания, с желанием высшего видения, которое может быть получено только в уединении и только совершенными. Ибо если неисцеленные пороки мы перенесем в пустыню, они будут скрыты в нас, но не истреблены. Ибо уединение как приводит чистых нравом к чистому созерцанию, и ясным видением открывает знание духовных тайн, так и пороки не очистившихся не только не очищает, но еще увеличивает. Отшельник до тех пор кажется себе терпеливым и смиренным, пока не сталкивается ни с каким человеком. А когда встретится какой–нибудь случай к раздражению, то он тотчас возвращается к прежней страсти, ибо тотчас обнаруживаются пороки, которые, как необузданные и от продолжительного покоя утучненные кони, с рвением вырываются из своих затворов и неистово влекут своего всадника к погибели. Ибо если страсти прежде не будут очищены, то больше неистовствуют в нас, когда люди не предоставляют нам повода обнаружить их на деле. Не упражняясь из–за беспечности, мы губим и малое терпение, которое, казалось, имели, находясь вместе с братьями, боясь стыда и людского замечания.

\135//

глава 18 Нетерпеливы и раздражительны бывают и те, кого люди не трогают

Как все ядовитые змеи или звери, находясь в пустыне и своих логовищах, пребывают как бы безвредными; однако из–за этого не следует считать их безобидными. Ибо это зависит не от доброты их, а от свойства пустыни. А если представится удобный случай укусить, они скрытый яд и злость души тотчас изливают и выказывают. Потому ищущим совершенства недостаточно не гневаться на человека. Ибо помним, что когда мы пребывали в пустыне, то сердились на писчую трость, когда не нравилась толщина или тонкость ее; и на ножик, когда тупым лезвием медленно перерезал; и на кремень, если не скоро вылетала из него искра огня, когда мы спешили к чтению; вспышка негодования простиралась до того, что возмущение духа мы могли подавить и успокоить не иначе, как произнеся проклятие бесчувственной вещи или, по крайней мере, дьяволу. Поэтому для достижения совершенства недостаточно только отсутствия люден, чтобы не на кого было гневаться; если сначала не будет приобретено терпение, то страсть гнева может устремляться и на бездушные вещи и по любым поводам. Находясь в нашем сердце, она не допустит освобождения от прочих пороков, постоянного спокойствия; разве в том думаем приобрести какую–нибудь пользу или лекарство нашим возмущениям, что бездушные, немые вещи не отвечают на проклятия, гнев наш или раздражительность нашего сердца, не возбуждают большего разжигания безрассудной ярости.

глава 19 О подавлении гнева по евангельскому учению

Итак, если хотим получить ту высшую божественную награду, о которой говорится: блаженны чистые сердцем, ибо они узрят Бога (Мф 5, 8), то не только в наших

\136// действиях следует подавлять гнев, но с корнем должен быть извергнут он и из сокровенности души. Ибо немного пользы в том, чтобы сдерживать пыл гнева в словах, не обнаруживать в деле, если Бог, перед Которым не скрыты тайны сердечные, увидит его в сокровенности нашего сердца. Ибо евангельское учение заповедует пресекать больше корни пороков, нежели плоды, которые после истребления корней, без сомнения, больше не будут произрастать; таким образом, дух постоянно может пребывать в терпении и святости, когда гнев будет подавлен не только во внешних действиях и поступках, но и в сокровенности помыслов. И для того, чтобы не произошло человекоубийство, подавляется гнев и ненависть, без которых не случается этот грех. Ибо всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду (Мф 5, 22); всякий, ненавидящий брата своего, есть человекоубийца (1 Ин 3, 15), именно потому, что сердцем желает убить его. Люди не видят, чтобы кровь была пролита его рукою или мечом; но из–за страсти гнева он человекоубийцею считается Господом, Который не только за дела, но и за желания воли и намерения воздаст каждому или награду, или наказание, как Он сам говорит через пророка: ибо Я знаю деяния их и мысли их; и вот, приду собрать все народы… (Ис 66, 18). И апостол говорит: мысли их то обвиняют, то оправдывают одна другую, – в день, когда… Бог будет судить тайные дела человеков (Рим 2, 15, 16).

глава 20 Как надо понимать гнев напрасный

Следует знать, что в некоторых экземплярах читается: всякий, гневающийся на брата своего напрасно, подлежит суду (Мф 5, 22). Здесь слово напрасно – лишнее, без причины прибавлено теми, которые не думали, что нужно подавлять гнев, возбуждающийся и по справедливым причинам. Между тем даже тот, кто рассердился без основания, не станет говорить, что он разгневался без