Текст книги "Развод с мужем. После (СИ)"

Автор книги: Инна Инфинити

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)

Глава 21. Она знала, как меня убить

Матвей

Я сижу как пришибленный и пялюсь в одну точку на белой стене. В висках пульсируют слова кадровички:

«У неё совсем маленькая девочка. Юля к нам беременной устроилась и не сказала об этом на собеседовании, представляете? А потом «осчастливила» всех уходом в декрет».

Я не могу поверить в эти слова, хотя они прозвучали четко и ясно. При каждой мысли о том, что Юля родила ребёнка, меня прошибает холодным потом.

«Да ну, нет, быть такого не может», сам себе опровергаю слова начальницы отдела кадров.

А потом думаю о том, что Юля солгала мне на ступеньках загса, и сердце останавливается. Нет, она не могла, Юля никогда не была склонна ко лжи. Наверное, кадровичка с кем-то ее перепутала. Юля бы не стала так лгать. Зачем? Да, мы разводились, Юля меня ненавидела, но совершить такой ужасный поступок? Нет, Юля не могла.

Горло будто удавкой перетянуло. Расслабляю галстук, делаю глубокий вдох. Кислорода в кабинете совсем нет, здесь все старое и нафталиновое. Не дождусь, когда разгребу тут дела и вернусь в свой офис, а это здание сдам в аренду или продам. Встаю с кресла, открываю окно и высовываю голову наружу. Конец февраля, температура ниже ноля. Дышу, дышу, дышу, а воздуха все мало и мало.

Стискиваю челюсть до скрипа зубов, сжимаю руки в крепкие кулаки. Меня жестко приложило башкой об асфальт.

«Юля родила», не уходит из головы мысль.

Решительно пересекаю кабинет и распахиваю дверь. Секретарша быстро прячет под стол кружку и бутерброд.

– Слушаю вас, Матвей Алексеевич, – произносит с набитым ртом.

Я ещё не решил, что с ней делать. В моем офисе у меня свой секретарь. Та самая Анна, что делала мне злополучный массаж. Она вышла замуж, но заверила меня, что в декрет пока не пойдёт. Копят с мужем на первоначальный взнос по ипотеке, чтобы съехать от родителей. А эта женщина… Не знаю, куда ее девать. Две секретарши мне не нужны. Но пока я работаю в офисе купленной фирмы, пусть будет. У Анны там свои дела.

– У главного бухгалтера Юлии Полетаевой есть дети? – спрашиваю в лоб.

– Да, у нее дочка. А что? – отвечает, прожевав.

– Она устроилась сюда беременной?

– Да. Потом в декрет ушла.

– А когда она главбухом стала?

– После декрета.

– Спасибо.

Я возвращаюсь в кабинет и падаю на кресло. Сердцебиение то ускоряется до скорости света, то замедляется почти до остановки. По шее стекают капли пота. С громким ревом со всей силы бью кулаком по деревянному столу. Он хрустит, образовывая трещину до середины.

В груди зияет открытая рана от Юлиного выстрела. Она знала, как меня убить. Она это сделала. Одним нажатием курка.

Подскакиваю на ноги, хватаю куртку и выбегаю из офиса. Не прогревая машину, простоявшую целый день на минусовой температуре, резко трогаюсь с места и мчусь к Юле. Я помню ее адрес наизусть. Вечерние пробки настолько нервируют, что хочется бросить машину нахрен и пересесть на метро. В итоге именно это и делаю. А поезд тоже еле тащится. Еле сдерживаю себя, чтоб не нажать кнопку вызова машиниста и не потребовать ехать быстрее.

Наконец-то доезжаю до Юлиной станции. Бегу вверх по длинному эскалатору, на улице несколько секунд пытаюсь сориентироваться. Вспоминаю, куда дальше, и снова бегу. Все Юлины координаты намертво в моей памяти: адрес ее квартиры, адрес квартиры ее родителей, адрес квартиры, что досталась ей от бабушки. И, естественно, номер телефона. Но ни разу не приезжал, ни разу не звонил. Отпустил.

У подъезда высотки перевожу дыхание. Набираю по памяти код от домофона и попадаю внутрь. Лифт, седьмой этаж, квартира 22. Нажимаю звонок. Никто не отвечает, никто не открывает. Жму и жму дальше, пока за дверью не раздается мужской голос:

– Чего надо?

На секунду теряюсь, не ожидав услышать мужчину.

– Я к Юле.

Замок щёлкает, показывается мужчина около сорока лет. Небритый, хмурый. Это уже контрольный в голову. Юля с кем-то живет. Моего ребёнка воспитывает кто-то другой.

– Мне нужна Юля, – выдавливаю из себя.

– Хозяйка?

– Какая хозяйка? – не понимаю.

– Хозяйка этой квартиры? Ее Юлия зовут.

– Д-д-да.

Ничего не понимаю.

– Ее здесь нет, мы снимаем у нее квартиру. Что-то передать? Первого числа она приедет за деньгами.

Медленно выдыхаю.

– А где она живет? Не знаете?

– Нет, не знаем.

– Давно у нее квартиру снимаете?

– Года два, наверное. А вы кто? – настораживается.

– Я ее бывший муж. Не знал, что она тут больше не живет.

– Аааа, понятно.

– Извините, до свидания.

– Так ей передать что-нибудь первого числа? – спрашивает, когда я захожу в лифт.

– Нет, не надо. Я позвоню ей.

На улице сажусь на лавку, покрытую слоем снега, и пытаюсь прийти в себя. Юля сдала квартиру, которую родители подарили ей на совершеннолетие. Где она может жить, если не тут? В квартире, что досталась ей от бабушки, или у родителей. Или с мужчиной. Последний вариант мне категорически не нравится, но его нельзя сбрасывать со счетов.

Решаю поехать к ее родителям. Если она с ними не живет, то вытрясу из них ее новый адрес и всю информацию про ребёнка. Остается опция, что после развода и выкидыша Юля забеременела от кого-то другого. Может, и замуж вышла. Отсутствие обручального кольца на пальце ни о чём не говорит. Правда, мало верится, что Юля так быстро после меня кого-то нашла, но чего не бывает.

Через сорок минут я стою у подъезда Юлиных родителей. Их код от домофона наизусть не помню, поэтому приходится померзнуть у двери, пока кто-нибудь не выйдет. Этаж тоже не помню. Четвёртый? Или шестой?

Поднимаюсь сначала на четвёртый. Вроде нет, не он. Потом на шестой. Тут тоже нет похожей двери. Обхожу пешком все этажи в поисках нужной. Помню, что она была металлической чёрной с красными вставками. Обнаруживаю ее на девятом этаже. Ни секунды не раздумывая, жму в звонок.

– Кто там? – тут же раздается голос Юлиной матери.

– Матвей, бывший муж Юли. Откройте.

Я кожей чувствую, как она там мешкает и сомневается.

– Ирина Александровна, откройте!

Поворачивается замок, дверь открывается. Адреналин шпарит по венам вместо крови. Меня буквально колбасит.

– Явился, – цедит сквозь зубы, оглядывая меня с головы до ног. – Вспомнил, что у тебя ребёнок есть? Отец года.

Я не смотрю на Юлину мать, мой взгляд устремлён ей за спину. Там в прихожей я вижу бежевую коляску, а на коврике несколько пар детской обуви. Ноги еле держат меня. Грудь в клочья разорвана.

Кадровичка и секретарша сказали, что Юля родила девочку?

У меня есть дочка. С ума сойти.

– Настя только уснула. Юля пошла в магазин.

– Моя дочка тут? – спрашиваю сипло.

– Да, спит.

– Вы сказали, её зовут Настя?

– А ты уже имя своего ребёнка не помнишь?

– Я его с самого начала не знал. Можно я зайду?

Бывшая тёща сомневается, пускать ли меня. Отодвигаю ее в сторону и прохожу в квартиру. Она недовольно вздыхает. Не успевает закрыть за нами дверь, как открывается кабинка лифта, и появляется Юля.

– Ой! – увидев меня, роняет из рук пакет с продуктами. По лестничной площадке рассыпаются апельсины и яблоки. В глазах Юли неподдельный ужас. А меня ярость накрывает. Она слепит, не дает вдохнуть.

Юля. Меня. Обманула.

– Я приехал увидеть дочь.

Глава 22. Никогда не прощу

Матвей

Юля приросла к одной точке, не двигается. Глядит на меня с ледяным ужасом в глазах. Побледнела, губы посинели. А я задыхаюсь от злости. Она застилает глаза, затуманивают сознание.

– Ну вы долго будете так стоять? – не выдерживает бывшая тёща. – Юль, заходи, закрывай дверь.

– Мне надо в машину, – бормочет себе под нос и разворачивается обратно к лифту.

– Стоять! – рявкаю.

За секунду оказываюсь возле Юли и хватаю ее за руку.

– Как ты посмела? – шиплю на ухо. – Какое ты имела право?

Она дрожит, ресницы трепещут.

– Это мой ребёнок тоже. Ты не имела никакого права так лгать, лишать меня дочери. Ты хоть собиралась когда-нибудь мне сказать?

Юля делает вдох и, набравшись смелости, поднимает на меня глаза. Гордый взгляд обиженной женщины.

– Не собиралась, – так же цедит сквозь зубы. – Никогда не собиралась. Убирайся вон и не смей приближаться к моему ребёнку.

– Вы можете объяснить мне, что происходит? – снова вмешивается Ирина Александровна.

– Мам, уйди! – гаркает на нее Юля.

– Ваша дочь в день нашего развода сказала, что у нее произошёл выкидыш, и ребёнка больше нет. А сегодня я совершенно случайно узнал, что Юля родила от меня дочку. Вот что происходит, Ирина Александровна.

Бывшая теща аж разевает рот.

– Юль, это правда?

– Мам, уйди!

Но Ирина Александровна никуда уходить не собирается. Деловито упирает руки в бока.

– Юля, ты в своем уме? Ты что, серьёзно нагородила Матвею такую чушь?

– Мама.… – предупреждающе выдыхает Юля.

– Так, давайте быстро в квартиру заходите. Хватит смешить соседей.

Я силой затаскиваю бывшую жену в дом, Ирина Александровна тут же захлопывает дверь. Пакет с продуктами так и остался валяться на лестничной площадке.

– Не смей приближаться к Насте, – тут же набрасывается на меня Юля. – Мы прекрасно без тебя живем. Ты нам не нужен. Ты хотел со мной развестись? Ты получил развод, живи теперь, как хочешь.

Ее голос дрожит, по щекам побежали слёзы.

– Ты больше не лишишь меня дочери. Я буду общаться с ней.

– Только через мой труп.

– Снимите сапоги, вы натоптали мне тут, я сегодня мыла, – снова вклинивается Ирина Александровна. – Так и будете на пороге стоять, что ли? Матвей, снимай верхнюю одежду, проходи в квартиру.

Юля сцепляет челюсть. А я решаю послушать бывшую тещу. Разуваюсь, снимаю куртку, захожу в ванную и мою руки.

– Я хочу увидеть своего ребёнка, – требую.

– Она спит в этой комнате, – показывает пальцем Ирина Александровна.

Я безразлично шагаю мимо плачущей Юли. На пару секунд замираю у двери, чтобы морально подготовиться. У меня шоковое состояние, все происходящее кажется сном. Проснусь сейчас – и снова будет моя серая безликая жизнь, в которой нет ничего, кроме работы.

Опускаю ручку и с грохочущим сердцем делаю шаг. Маленькая девочка спит на белой кроватке с бортиком. Ее светлые волосы рассыпаны по розовой подушке.

Я забываю, как дышать. Смотрю – не могу оторваться. Горло кошки дерут, в легкие словно стекловаты насыпали. Моя дочка. У меня есть дочка. Такая маленькая, такая беззащитная во сне. У нее чуть сопит носик, ротик приоткрыт. На тумбочке рядом с кроватью стоит большой стакан воды.

За спиной тихо закрывается дверь. Оглядываюсь. Вошла Юля и привалилась к стене. В комнату проникает лунный свет, мне хорошо заметен след печали на лице бывшей жены. С Юлей я потом разберусь. А сейчас возвращаю внимание дочке. Подхожу к ее кроватке, опускаюсь на корточки. Рассматриваю детское личико.

Одеяло закрывает дочку до пояса. Она спит в розовой пижамке с единорогами. Худенькая. А волосы длинные, красивые. Как у Юли. Любуюсь малышкой. Хочу дотронуться до нее, обнять, но не решаюсь. Боюсь разбудить. Сколько ей? Два года и несколько месяцев, наверное.

Это какой-то кошмарный сон, в котором мой ребёнок рос без меня. Я все пропустил. Ее самые важные моменты. Первые шаги, первые слова. Больше двух лет меня не было рядом. Настя. Очень красивое нежное имя. И так ей подходит.

– Хватит, – шелестит за спиной шёпот Юли. – Пойдем. А то проснётся и испугается.

– Не указывай, сколько времени мне проводить с моим ребёнком, – отвечаю тоже шепотом, но таким строгим, что он выходит похожим на рычание.

Юля шумно вздыхает и больше не произносит ни слова, пока я сижу возле Насти и рассматриваю ее. А я не могу налюбоваться дочкой. В горле то и дело ком образовывается. Приходится постоянно сглатывать его. Я разбит, убит, уничтожен. Мой ребёнок меня не знает. Два года – это много. Но больше я ни дня не упущу. Буду приезжать к дочке каждый божий день.

Настя начинает ворочаться, переворачивается на бок. С тоской понимаю, что пора уходить. Напоследок осмеливаюсь провести ладонью по мягким волосам дочки. У меня дрожат пальцы, а глаза жгут слёзы. Встаю на ноги, перевожу дыхание. Разворачиваюсь к Юле. Она все так же стоит, привалившись к стене. Опускает дверную ручку, давая понять, что надо выходить.

В коридоре никого нет, свет не горит. Ирина Александровна тактично удалилась? Или затаилась где-то и собирается подслушивать? Наверное, второе. А мне все равно.

Юля направляется в свою комнату, я следую за ней. Закрывает плотно дверь, включает свет. Мне неинтересно слушать её оправдания или обвинения в мой адрес. Поэтому сходу начинаю:

– Я буду общаться со своей дочкой, сколько захочу. Я буду приезжать к ней каждый день и проводить с ней столько времени, сколько посчитаю нужным. И только попробуй ставить мне палки в колеса, только попробуй препятствовать моему общению с Настей.

Юле не понравились мои слова. А мне глубоко наплевать, что ей там нравится или не нравится.

– У меня одно требование: ваше общение должно быть всегда в моем присутствии.

– Засунь себе свое требование знаешь куда? Я буду общаться со своей дочерью в том формате, в котором захочу: с тобой, без тебя, с кем-то ещё. И тебя я спрашивать не намерен.

– С кем-то ещё? Это с кем? С твоей новой женой? Чтобы никаких баб не было возле Насти, понял меня? – шипит как змея.

Боже мой, она что, до сих пор меня ревнует? Спустя три года после развода?

– Я приведу к своему ребёнку любого человека, которого захочу и посчитаю нужным к нему привести.

– Ты не посмеешь тащить к Насте своих баб! – бьет меня кулаками в грудь. – Слышишь? Не посмеешь! Не посмеешь!

Юля колотит меня, заходясь в новой истерике. Хватаю ее крепко, вжимаю в себя. Дышит надрывно, раскраснелась. На шее пульсирует сонная артерия, по лицу бегут слёзы. Смотрю на нее – и придушить хочу. А в то же время внутри все сжимается от трепета. Юля снова в моих руках, вплотную к моему телу.

Я гребанный мазохист, если до сих пор испытываю чувства к этой женщине.

– Послушай меня внимательно, – высекаю решительно, игнорируя трепет в груди от того, что Юля так близко. – Я буду общаться со своим ребёнком, когда захочу и сколько захочу. Если я захочу кого-то привести к своему ребёнку, я приведу. А ты сходи полечи мозги, потому что ревновать бывшего мужа через три года после развода – не нормально.

Она ненавидит меня. Испепеляет глазами. Прожигает во мне дыру.

– Никогда тебе это не прощу, – произношу напоследок.

Резко выпускаю Юлю из рук, она едва удерживается на ногах. Стремительно выхожу из комнаты. Когда одеваюсь в прихожей, появляется бывшая теща.

– Как хорошо, что ты объявился. Настя как раз стала задавать вопрос, где ее папа.

– Почему вы мне не сказали, что Юля родила ребёнка?

– Так мы думали, ты знаешь.

– Знаю и ни разу за два года не приехал?

– Ну мы привыкли думать, что ты козел, который изменял нашей дочери и бросил ее беременной.

Охренеть.

– Я никогда не изменял вашей дочери, – рычу. – Ни-ког-да.

– Я проведу с Юлей воспитательную беседу. Она, конечно, ужасно поступила. Если бы я знала, что она такое тебе нагородила, то рассказала бы про ребёнка.

– Я хочу видеть своего ребёнка каждый день. Какой у неё режим, она ходит в садик?

– Нет, в садик ещё не ходит. У нас няня пять дней в неделю с девяти до шести. По вечерам и выходным с Настей все мы. Приезжай в любое время, когда хочешь.

– Я приеду завтра в десять утра.

– Хорошо, завтра суббота, мы все будем дома.

Кажется, бывшая тёща более сговорчива, чем Юля. Ну хоть кто-то адекватный.

Глава 23. Конструктив

Юля

– Ты вообще чем думала, когда такую ахинею Матвею сказала?

Несмотря на то, что время перевалило за двенадцать ночи, мама ложиться спать не собирается. Она пришла ко мне в комнату и читает нотации. Уже пошла по третьему кругу.

– Юля, как можно было такое сочинить?! А если бы ты накаркала, и правда выкидыш случился? Ты хоть осознаёшь всю дикость своего поступка? У меня просто нет слов. Какой кошмар, какой ужас, – хватается за голову.

Я свернулась на кровати калачиком и лью слёзы в подушку.

– Ты должна быть на моей стороне, – произношу, всхлипывая. Мне наоборот хочется маминой поддержки, а она уже два часа меня критикует.

– Нет, в этом деле я не могу быть на твоей стороне, – категорично качает головой. – Хоть ты мой родной ребёнок, и я люблю тебя больше жизни, но защищать тебя в этом не могу. Фиг с ним, с Матвеем. Но Настю ты за что отца лишила? Настя-то при чем? Почему Настя должна расти без отца? Он у нее не наркоман, не алкаш, не преступник. Как хорошо, что Матвей вовремя узнал правду. Настя сейчас стала спрашивать про папу. Кстати, а как он узнал?

– Без понятия.

Мне тоже очень интересно, как Матвей узнал правду. Сегодня я отнесла ему заявление на увольнение. Значит, что-то произошло, когда я ушла из офиса. Может, запросил у отдела кадров мое личное дело и там увидел. Ну или Матвею сказал кто-то из сотрудников. Поэтому я и хотела уволиться. Рано или поздно Матвей бы узнал про Настю. Получилось рано.

– Нельзя так, Юля, – мама все не унимается с нотациями. – Играть так судьбами людей – не шутки. Тем более близких людей, родной дочки.

Да знаю я, что мама права. Я и сама много раз жалела, что солгала Матвею на ступеньках загса. Что мною двигало? Злость, обида, ненависть, отчаяние и любовь к бывшему мужу. Да, любовь. Самую большую боль мы всегда причиняем тем, кого любим. Вот и я причинила Матвею.

– Он, кстати, сказал мне, что никогда тебе не изменял. Прозвучало убедительно.

– Не изменял, – тихо подтверждаю.

– А ты говорила, что изменял. Врала нам?

– Я так думала. Не знаю, мама, все было так сложно….

Я захожу на новый круг всхлипываний. Вздохнув, мама садится поближе и принимается гладить меня по волосам. Её добрые прикосновения немного успокаивают.

– Что у вас было? Ты же не рассказывала мне никогда. Все какие-то тайны от меня держала. Как будто я тебе враг.

– Не враг, но я просто не хотела жаловаться на свою семейную жизнь. Чтобы ты не читала мне нотации. Вот как сейчас.

Мне не хотелось мусолить с родителями тему развода, поэтому три года назад я сказала им, что сама ушла от мужа, а о беременности узнала после этого. Родители постоянно говорили, что мне следует помириться с Матвеем ради ребёнка. Когда мне это вконец надоело, я рявкнула, что он мне изменял и захотел со мной развестись, несмотря на ребёнка, поэтому мириться с ним не планирую.

– Что у вас произошло? Из-за чего вы на самом деле развелись? Раз уж он тебе не изменял.

Вытерев лицо ладонью, принимаюсь рассказывать маме. Стараюсь быть объективной, ругать не только Матвея, но и себя тоже. Спустя три года получается видеть свои минусы и свои ошибки. Я сильно ревновала Матвея, а он ничего не сделал, чтобы убедить меня в том, что я его любимая, единственная и неповторимая. Я хотела увидеть от него доказательства любви ко мне, а Матвей полагал, что и так ясно, что он меня любит.

«Я же на тебе женился. Если бы не любил, не женился бы», так он мне отвечал.

А мне хотелось чего-то большего, чем эти слова. Хотелось проводить больше времени вместе, а Матвей много работал. Друзья его ещё…. Может, они и не плохие, но их легкий образ жизни мне не нравился. Я боялась, что Матвей станет таким же, как они. Боялась, что они будут подбивать Матвея на измену.

Матвей хотел ребёнка, а у меня долго не получалось забеременеть. Я испугалась, что уйдет к другой, которая сможет родить. Стала сходить с ума и подозревать его в изменах. Поначалу Матвей ещё пытался убедить меня, что не изменяет, а потом забил. Мог спокойно заниматься своими делами, пока я заваливала его вопросами. Отвечал «на отвали», а порой вовсе не слушал мои вопросы.

Ну и конечно, было ошибкой становиться домохозяйкой. Нахождение в четырёх стенах только больше сводило меня с ума. Получилось, что вся моя жизнь свелась к одному – ожиданию, когда Матвей придет домой. А приходил он поздно.

В том, что я засела дома, полностью моя вина. Матвей приревновал меня к будущему начальнику-мужчине, а я так обрадовалась, что моментально согласилась сидеть дома. Потому что это был первый и единственный раз за все годы, когда Матвей меня ревновал. Вот оно – доказательство его любви, подумала я. Ревнует! Любит! Ура!

А надо было не вестись на это и настоять на своем. Матвей бы не стал принуждать меня сидеть дома силой. Так в моей жизни было бы что-то ещё помимо ожидания, когда муж вернётся с работы, и переживаний из-за неудачных попыток забеременеть.

– Мда.…. – тянет мама, когда заканчиваю рассказ. – Ну и наломали вы дров.

– Как сложилось, так сложилось. После драки кулаками не машут.

– Ну теперь уже да. Сейчас вам надо наладить нормальную коммуникацию ради Насти. Я так поняла, Матвей намерен полностью присутствовать в ее жизни. Это правильно. Но вы не должны ругаться, особенно на глазах у ребёнка.

– Я понимаю.

Легко сказать…. Рядом с Матвеем у меня все чувства обостряются. Без него я спокойный рациональный человек, а с ним я превращаюсь в вулкан. Что с этим делать? Как исправить?

Но надежда на исправление теплится. Так ведь не всегда было, а только в последние года полтора. И хорошего в нашем браке было больше, чем плохого. Да и в аду последних полутора лет периодически случались проблески, когда мы подолгу не ругались. Все возможно, все в наших руках. Я готова к конструктивной коммуникации, если Матвей к ней готов. А если он будет бесконечно обвинять меня, что я на два года лишила его ребёнка, да ещё и притащит к Насте свою новую бабу… Я не знаю, как поведу себя.

Мне неизвестно, что у Матвея в личной жизни. Кольца на пальце нет, но это ни о чём не говорит. А я категорически не хочу, чтобы его женщины были возле нашего ребёнка. Я умру, если он притащит какую-то девушку знакомиться с Настей, а потом ещё будет забирать дочку к ним на выходные. Как договориться с Матвеем, чтобы его личная жизнь не касалась нашего ребёнка? Когда я сегодня об этом закинулась, он меня послал.

Мама уходит. Я не сплю всю ночь. Много думаю. Засыпаю под утро. А просыпаюсь от звонка в дверь. Матвей приехал к Насте.