Текст книги "Подари мне ребенка (СИ)"

Автор книги: Инна Инфинити

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 19. Гинеколог

Отныне Холод обрушивает на меня свою заботу со всех сторон. Каждое утро пишет сообщение с вопросом, как мое самочувствие. Днём снова интересуется, как я себя чувствую, что ела на обед, не устала ли работать. А вечером обязательно звонит спросить, как прошёл день и снова как мое самочувствие.

С одной стороны, такая забота очень приятна. Ещё никто никогда не интересовался так моим здоровьем, как Серёжа, когда я от него забеременела. А с другой, мне постоянно приходится напоминать себе, что это не любовь. Сергей пишет мне по десять раз на дню, не потому что испытывает ко мне чувства. Если бы не ребёнок, то ничего бы этого не было.

Я не понимаю, почему меня так повело от Холода. Я знаю его всю жизнь, и никогда такого не было. А после трех дней вместе я словно голову потеряла. Неужели дело только в сексе? Да, было хорошо, но в конце концов секс – это всего лишь физиологический процесс. Сунул-вынул. И уж тем более секс – это не главное в отношениях между мужчиной и женщиной. Так в чем же дело? На этот вопрос у меня ответа нет.

Ровно через неделю после положительного теста на беременность я еду в больницу, в которой работает Холод, на приём к гинекологу. Пришлось выжидать семь дней, потому что, по словам врача, сразу после теста на узи ещё не будет ничего видно.

Больница находится в центре. Как только захожу в главный вход, звоню Сергею. Мы не виделись с того дня, как я заявилась к нему домой в разгар их с Илоной вечера. Я замечаю Серёжу издалека. Пока он идет по длинному коридору, любуюсь им в белом халате. Ловлю себя на мысли, что никогда не видела Холода во врачебной униформе. Раньше не было надобности приходить к нему на работу.

– Привет, – улыбается во весь рот, когда проходит через турникет ко мне.

– Привет, Серёж.

Он первый обнимает меня. Я вздрагиваю и осторожно кладу ему руки на спину.

– Как ты себя чувствуешь?

– Всё хорошо.

– Ничего нигде не болит?

– Нет, всё нормально.

Сергей выпускает меня из рук и просит охранника пропустить нас через турникет.

– Я договорился с нашим гинекологом, он будет тебя наблюдать и примет роды.

– Оуу, – взволнованно произношу. – Ты уверен? Может, ещё врачей посмотреть? В Москве много мест, где можно родить.

– Не надо, я уверен в нашем гинекологе. Он профессионал.

– Это мужчина?

– Да.

Тяжело вздыхаю. Раньше мне не доводилось быть на приеме у мужчины-гинеколога.

Я нервничаю. Не только из-за узи. Серёжа так решителен, что это немного пугает. Взял и сам постановил, что я должна рожать именно здесь и именно у этого врача. Со мной не посоветовался. Не то чтобы я против и хотела рожать в каком-то другом конкретном месте, но сам факт.

– Игорь Сергеевич, можно? – весело спрашивает Холод, открыв дверь кабинета, рядом с которой висит табличка «Коган И.С.»

– Да-да, Сергей Львович.

Мы заходим в кабинет. За компьютером сидит молодой врач, я бы дала ему лет тридцать. Светловолосый, в очках.

– Мы с Татьяной недавно узнали, что станем родителями. Хотим у вас наблюдаться.

– Но УЗИ ещё не делали?

– Нет. Только тест.

– Значит, нужно поискать беременность, – шутливо отвечает. – Хорошо, пока присаживайтесь, – обращается ко мне.

Опускаюсь на стул возле его стола с компьютером. Холод садится на кушетку. Удивленно таращусь на друга. Он не выйдет из кабинета? Будет со мной весь приём?

Гинеколог принимается заполнять мою электронную карту. Задает дежурные вопросы, я отвечаю, а сама жду, когда Сергей уйдет. Но он не уходит!

– Во сколько лет начали вести половую жизнь?

Я не хочу отвечать на этот вопрос при Сергее. А Холод аж оторвался от экрана телефона и перевёл внимательный взгляд на меня.

– Во сколько лет начали вести половую жизнь? – повторяет вопрос чуть громче.

– В двадцать два, – отвечаю со вздохом.

– Количество половых партнеров?

Господи, а этот вопрос зачем?? Какая разница, сколько у меня было половых партнеров?

– Два.

– Беременность желанная?

– Да.

Я убью Холода. Какого фига он слушает с таким интересом? Значит, когда гинеколог спрашивал мое ФИО и возраст, Сергей пялился в телефон. А как пошли вопросы попикантнее, так ему сразу интересно стало.

Закончив с опросом, врач велит раздеваться ниже пояса и садиться в кресло. Я надеюсь, что, может, хоть сейчас Холод тактично покинет кабинет, но не тут-то было. Продолжает сидеть на кушетке. Сгореть со стыда можно. Врач берет мазки, смотрит матку через специальный аппарат, сует в меня какие-то щипцы и сопровождает все свои действия одним словом:

– Расслабься.

Я и так не люблю походы к гинекологу, а тут двойной стресс: врач – мужчина и Сергей не ушел.

– Теперь ложись на кушетку, сделаем УЗИ, – командует гинеколог.

Холод встает с этой самой кушетки и заботливо стелет для меня пеленку. УЗИ трансвагинально, так что я не одеваюсь. Смотрю с укором на Сергея. Надеюсь, что, может, по моему взгляду догадается и выйдет. Не-а. Вместо того, чтобы покинуть кабинет, Серёжа заботливо берет меня за руку и сжимает мою ладонь.

Сердце подпрыгивает. Быстро отвожу взгляд к потолку и смотрю на лампу.

– Тааааак, – тянет гинеколог. – Вижу плодное яйцо.

Не отпуская моей руки, Сергей встает со стула и приглядывается к монитору УЗИ. Они начинают разговаривать на своем медицинском языке, который я почти не понимаю. Звучат слова «цервикальный канал», «желтое тело», «эндометрий». Улавливаю только, что всё хорошо, никаких отклонений или патологий нет. На этом и успокаиваюсь.

– Все, можешь одеваться, – гинеколог вытаскивает из меня штуку, которой делал УЗИ.

С меня три пота сошло, пока я прошла все эти процедуры под пристальным наблюдением Сергея. Одеваюсь за несколько секунд и пулей вылетаю из кабинета врача, чтобы отдышаться. Холод задерживается там, о чем-то разговаривая с врачом. Через минуту выходит довольный.

– Тааааанькаааа! – опомниться не успеваю, как Серёжа сгребает меня в охапку и начинает кружить по коридору. – Игорь сказал, всё хорошо!

Ставит меня на место, счастливый как никогда.

– Я рада, – тоже улыбаюсь. – А ты всегда будешь ходить со мной к гинекологу?

– Конечно. А что?

– Если честно, я бы одна хотела.

Из счастливого Холод тут же становится серьёзным.

– Это ещё с какой стати?

– Ну а зачем ты там? – набрасываюсь на него. – Может, ещё и на родах присутствовать будешь?

– Буду, – невозмутимо парирует.

Замираю в ужасе. Мамочки, он это серьёзно?

Глава 20. Две новости

Мне предстоит тяжелое и важное дело – рассказать родителям о расставании с Захаром и о своей беременности от Сергея Холода. Это не будет легко, поэтому мне нужно прям настроиться на разговор с мамой и папой. Я должна быть морально готова к их критике и осуждению. Приезжаю к ним в выходной, предупредив о своем визите всего за час, чтобы сильно не суетились и не готовили деликатесы.

– Танечка! – мама спешит меня обнять. – Как я рада, дорогая моя! Ты одна? – заглядывает мне за спину.

– А где зять? – спрашивает папа, целуя меня в щеку.

– Я без него.

– Жаль, что без Захара, – вздыхает мама. – Мы давно его не видели. Как ваши дела? Как подготовка к свадьбе?

– Сейчас всё расскажу.

Я снимаю верхнюю одежду и прохожу в ванную помыть руки. Делаю это нарочито медленно, оттягивая тяжёлый разговор. Волнительно. Стараюсь себя успокоить. Да, папа с мамой будут недовольны. Но в конце концов, я их дочь, и они должны быть на моей стороне. Ну а если всё-таки нет, то ничего страшного. Я давно самостоятельна и не завишу от них. Посердятся и перестанут.

– Танюш, будешь кушать? – мама суетится, открывает холодильник. – Есть куриная лапша и…

– Нет, не хочу. Только чай.

Токсикоз усилился. Начинает тошнить даже от самых любимых блюд.

– А к чаю что? Сладкого нет. Сделать тебе бутерброд с паштетом?

Родительница не отстанет, пока я хоть что-нибудь не съем. Так что лучше согласиться на паштет, иначе в ход пойдет тяжелая артиллерия в виде вон тех котлет в контейнере.

– Давай.

Пока мама готовит, разговариваю с папой о своей работе. Ну, чтобы не было неловкого молчания. Он мало понимает в специфике моей деятельности. В его представлении я занимаюсь рекламой. Отец не понимает разницу между ней и пиаром.

Мама ставит передо мной тарелку с двумя небольшими бутербродами, и я резко чувствую тошноту. Лучше не смотреть на них. Как только родительница опускает на стол кружки с чаем, беру свою и делаю глоток горячего напитка, чтобы прогнать токсикоз.

– Я приехала рассказать вам важные новости, – приступаю сразу к делу. – Первая – мы с Захаром расстались.

Папа давится горячим чаем, мама отшатывается назад.

– Как расстались? – ужасается.

– Я обжег язык, – говорит отец, продолжая кашлять.

– Выпей холодной воды.

Мама подскакивает с места и наливает отцу полную кружку из графина. Разговор только начался, а меня он уже нервирует.

– Захар изменил мне, и я от него ушла. Свадьбы не будет.

Отец теперь давится водой. Да он специально, что ли? Я злюсь. Невыносимо бесит вот такое их поведение. Пока мама стучит ему по спине, стараюсь успокоиться. Только бы не поругаться с ними.

– Танюш, мы ничего не поняли, – говорит папа, откашлявшись. – В смысле расстались? В смысле изменил?

– На самом деле мы расстались месяц назад, ещё до Нового года. Просто я вам не говорила. Захар изменил мне со своей секретаршей с ресепшена. Пришел домой после корпоратива пьяный, с чужими трусами в кармане и весь в засосах. Я собрала чемодан и ушла от него.

Гробовая тишина. Родители таращится на меня как на привидение.

– Но…. – мама первой прерывает затянувшуюся тишину и тут же замолкает.

– А ты уверена, что он тебе изменил? – спрашивает папа.

– Конечно.

– Если у него из кармана торчали чужие трусы, это ещё ничего не значит.

Меня настолько поражает ответ отца, что я на несколько секунд теряю дар речи.

– Может, ему их специально подкинули, – вставляет мама. – Ты поговорила с Захаром?

– Конечно, поговорила! Он сознался и стал просить прощения.

Родители переглядываются.

– Кхм, ну если он сознался и попросил прощения…

Гнев яркой вспышкой охватывает меня.

– Вы что, серьёзно собрались его защищать???? – кричу. – Он изменил мне! Он спал с другой женщиной! Вы сейчас на полном серьёзе будете его выгораживать????

Меня трясёт. В прямом смысле слова трясёт. Да как они смеют быть на его стороне после такого! Он изменил мне, их родной единственной дочери! Они что, не любят меня??

– Танюш, успокойся, пожалуйста, миленькая, – мама накрывает мою ладонь. – Что ты так раскричалась. Мы с папой просто задаём вопросы.

– Нет, вы собрались его выгораживать.

– Нет, что ты. Мы просто рассуждаем.

– О чём рассуждаете? О том, что раз сознался и попросил прощения, то я должна к нему вернуться?

– Мы этого не говорили!

– Я ушла от Захара, и на этом точка. Мое решение обсуждению не подлежит.

– Хорошо, – примирительно произносит папа. – А что со свадьбой?

– Я ее отменю.

– А людям что скажешь? Столько человек приглашено.

Только я немного успокоилась, как меня снова ослепляет гнев. Я понимаю, к чему клонит отец: неудобно перед людьми. Признаться честно, я и сама об этом думала не раз, но сейчас, нося под сердцем ребёнка от другого мужчины, мне глубоко наплевать, что подумают люди. Их мнение совершенно для меня не важно. Мне важен только мой ребёнок.

– А людям скажу, что прожила пять лет с подлецом и негодяем, и хорошо, что его настоящая сущность раскрылась до свадьбы, а не после нее.

Опять гробовая тишина. Чтобы немножко успокоиться, делаю глоток чая. Взгляд опускается на бутерброды, и желудок больно сводит спазмом. Я резко проголодалась. Ещё секунду назад меня тошнило, а теперь я готова съесть слона. Хватаю бутерброд и откусываю большой кусок. Под опешившими взглядами родителей быстро жую и запиваю чаем.

– Мам, я буду лапшу. Погрей, пожалуйста.

Родительница подскакивает с места и торопится налить суп в тарелку. Нервничает, поэтому немного проливает из половника на пол. Ставит лапшу в микроволновку и поворачивается ко мне.

– Нет, Таня, так говорить людям нельзя, – решительно заявляет. – Я Самсоновых пригласила. Что они подумают?

– Мне всё равно, что они подумают. Это твои друзья, а не мои.

– А твои друзья что про тебя подумают?

– Да по фиг мне, что они все подумают! – снова повышаю голос.

– Тань, ты горячку не пори, – строго говорит папа. – Даже если Захар и правда тебе изменил, это не повод рубить с плеча. Вы столько лет вместе. Всякое в жизни бывает.

Обалдеть, они всё-таки будут его защищать. У меня нет слов. Ну вот что с ними не так? Почему они на стороне изменщика, а не на стороне своей родной дочки?

– Я приехала к вам не для того, чтобы обсуждать свое решение, а для того, чтобы вас о нем уведомить. Я ушла от Захара. Это не подлежит обсуждению.

– И все же горячку не пори. Гостям пока не надо ничего говорить. Подумай ещё, выслушай Захара. Если он изменил тебе случайно…

Я не даю договорить папе.

– Случайно изменил – это как? Упал, очнулся, а вместо гипса рядом чужая голая девушка?

– Поговори с ним. Я уверен, он все тебе объяснит.

Мама ставит передо мной тарелку куриной лапши. Делаю вдох и чувствую новый приступ тошноты. Голод ушел, а токсикоз вернулся. Отодвигаю от себя тарелку, стараясь не дышать.

– Я уже говорила с ним, и не раз. Он изменил мне. На этом точка.

– Танюш, ну как же так? – у мамы глаза на мокром месте. – Неужели нет никакого выхода?

Все, мне это надоело. Пора сообщить им вторую новость. Может, хоть после нее отстанут от меня с идеей простить Захара.

– Я беременна.

И снова гробовая тишина. Две пары глаз таращатся на меня в полном шоке. Наслаждаясь их реакцией, отправляю в рот ложку куриной лапши.

Ох, лучше бы я этого не делала.…

Тошнота встает в горле комом. Пытаюсь сглотнуть, а не получается. Резко подскакиваю на ноги и, не говоря ни слова, убегаю в ванную. Там сгибаюсь над унитазом, опустошая желудок. Этот процесс даётся мне очень тяжело. Из глаз брызжут слезы, голова кружится. Сползаю на пол и сижу несколько минут, пытаясь отдышаться. Потом встаю на ноги и начинаю приводить себя в порядок: сбрызгиваю холодной водой лицо, полощу рот и чищу зубы пальцем.

Очуховшись, направляюсь обратно к родителям, но на подходе к кухне резко замираю.

– Захар, Господи, миленький, это такое счастье, что у вас с Таней будет ребёнок! – меня парализует на месте. – Вы с Танюшей обязательно должны помириться! Ради ребёнка! У вас же теперь малыш будет. Господи! Как мы рады!

Врываюсь на кухню и вижу, как Мама со слезами на глазах держит в руках трубку.

– А вот и Таня, – смотрит на меня. – Дочь, мы с папой Захару позвонили, поздравить с ребёнком. Мы так счастливы!

И опять меня ослепляет гнев. Бросаюсь к маме, выхватываю из ее руки телефон и отбиваю звонок.

– Какого фига ты ему позвонила?!?!?! – ору на всю кухню.

– Ну как это? У вас же малыш будет. Поздравить.

Я задыхаюсь от негодования. Мне в прямом смысле не хватает кислорода. Жадно хватаю ртом воздух.

– Танюш, ты успокойся, сядь.

– Зачем вы ему сказали?! Я не от Захара беременна!

– Как не от Захара? – выпучивают глаза. – А от кого?

– От Сергея Холода, моего бывшего одноклассника! – родители зависают на несколько секунд, пытаясь понять, о ком именно я говорю. – Это тот самый парень, который подбивал меня курить, – поясняю, чтоб быстрее доперли.

Мама картинно хватается за сердце. А у меня в кармане джинс вибрирует телефон. Мне не недо смотреть на экран, чтобы знать, кто это. Захар.

Глава 21. Езжай ко мне

Устроив родителям грандиозный скандал, я вылетаю из их квартиры, громко хлопнув дверью. В машине долго не решаюсь тронуться с места, потому что меня колотит от негодования. Ещё никогда в жизни я не была такой злой, как сейчас. Это не просто злость. Это неконтролируемый приступ гнева. Более того: я близка к тому, чтобы навсегда вычеркнуть из своей жизни родителей.

Телефон не замолкает ни на секунду. Захар словно с цепи сорвался. Не долго думая, отправляю его номер в черный список. Вот только домой ехать нельзя. Он сто процентов заявится ко мне. Если не открою – будет колотить дверь.

Но куда мне ехать, если не домой? У родителей не останусь ни за что на свете.

Я не придумываю ничего лучше, чем позвонить Серёже. Неудобно взваливать на него свои проблемы, но я просто в отчаянии.

– Алло, – сразу поднимает трубку.

– Серёж, привет, не отвлекаю?

– Привет. Нет, всё в порядке. Что-то случилось? – в его интонации слышится подозрение.

– Нет. То есть да. То есть нет. Я не знаю, – обреченно вздыхаю.

– Тань, что такое? – взволнованно спрашивает. – Ты где?

– Я была у родителей и поругалась с ними, – мой голос дрожит от попытки сдержать слёзы обиды. – Я сказала им, что беременна, а они подумали, что от Захара и позвонили ему с поздравлениями. Теперь Захар знает, что я беременна, и думает, что от него. Мне страшно ехать домой. Вдруг он приедет?

О последнем визите бывшего жениха ко мне я никому не рассказывала. А именно о том, как он себя вёл: грубо разговаривал, хватал меня и чуть ли не силой собирался тащить в свою квартиру. Если бы меня не стошнило на его рубашку, то неизвестно, чем бы все закончилось.

– Блин, я сегодня на дежурстве. Можешь приехать ко мне в больницу?

– Да, могу.

– Тогда жду тебя.

– А тебе не надо никого оперировать?

– Я уже провёл операцию. Надеюсь, экстренных не будет.

– Хорошо, я еду.

Не очень понимаю, что мне делать в больнице у Холода. Он положит меня спать в ординаторской? Но в любом случае ехать домой – не вариант. Оставаться у родителей, естественно, тоже. Через сорок минут я паркуюсь у больницы и звоню Серёже. Он встречает меня на проходной и просит охранника пропустить через турникет.

– Как ты?

– Уже нормально.

Пока идём по коридору больницы, Сергей заботливо опускает руку мне на поясницу, слегка приобнимая. Спину моментально жаром обдаёт. Он расходится по всему телу, опаляет кожу. Пока мы доходим до ординаторской, я пылаю, как пожар.

Такие жесты лишние и неуместные. Мы не пара. Зачем Сергей меня обнял? Чтобы что? Думал, я сама не дойду по коридору?

– Расскажи подробнее, что произошло?

Сажусь на мягкий диван. Сергей подходит к чайнику и нажимает кнопку.

– Я поехала к родителям, чтобы рассказать им о расставании с Захаром и своей беременности.

– А твои родители не знали, что ты ушла от Захара? – удивляется.

– Нет, я не говорила им.

– Почему?

Потому что не была уверена, что в самом деле хочу расстаться с Захаром. Сейчас даже вспоминать об этом стыдно.

– Ну, у нас все было слишком неопределённо….

Холод выгибает бровь. Чайник закипел, но Сергей не разливает кипяток по кружкам, а продолжает пытливо смотреть на меня.

– Не важно! – рявкаю, злясь. – В общем, я поехала рассказать о расставании с Захаром. А родители стали его выгораживать. Мол, не руби с плеча, с кем не бывает, поговори с ним ещё раз и так далее. Тогда я сказала им, что беременна. Но ровно в этот момент меня затошнило, и я убежала в ванную. А когда вернулась обратно на кухню, они разговаривали по телефону с Захаром и поздравляли его с малышом. Теперь Захар думает, что я беременна от него и обрывает мне телефон. Я боюсь ехать домой, потому что он сто процентов приедет.

Сергей заваривает чай, а затем садится рядом со мной на диван и ставит на маленький столик две кружки.

– Сейчас езжай ко мне домой и оставайся там. Я вернусь утром и поедем вместе к Захару за твоими оставшимися вещами. Я сам с ним поговорю.

Я натягиваюсь как струна. Не знаю, что меня больше поражает: что Холод отправляет меня ночевать к себе домой или что он планирует разбираться с Захаром лично. Что я буду делать одна у Серёжи? А вдруг приедет Илона? Или какая-нибудь другая девушка?

– Х-х-хорошо, – неуверенно соглашаюсь.

Серёжа встает с дивана и подходит к шкафу. Достаёт из него свою куртку и вытаскивает из кармана ключи. Возвращается ко мне и вкладывает их в руки.

– Езжай ко мне и отдохни. На тебе лица нет. Не переживай и не нервничай, думай о нашем малыше. Родители никуда не денутся и примут твоё решение, а с Захаром я сам разберусь.

Уголки моих губ медленно ползут вверх, а на глазах выступают слезы. Вот так просто Серёжа решил все мои проблемы, из-за которых я чуть не довела себя до нервного срыва.

– Спасибо тебе большое, – шепчу.

– Как там наш малыш?

Холод просовывает ладонь мне под кофту и гладит живот.

– Он сначала хочет есть, а потом его от всего тошнит.

– Капризный, значит, – улыбается во весь рот.

– Это точно не в меня. Я не капризная.

Серёжа смеётся.

– Значит, в меня. Я не против.

Холод обнимает меня и целует в волосы на макушке.

– Всё будет хорошо, Тань. Не переживай.

– Ага.

Это дружба. Это дружба. Это дружба. Повторяю себе как мантру, пока Сергей держит меня в своих руках.

Дверь ординаторской резко распахивается.

– Сергей Львович, там женщину привезли с внутренним кровотечением.

– Да что ж такое! – Серёжа подскакивает с места. – Тань, мне надо идти.

– Да, конечно.

– Езжай ко мне домой.

– Хорошо.

Сергей стремительно выбегает из ординаторской, оставляя меня к одну. Мне нужно отдышаться после пребывания в его объятиях. Может, и к лучшему, что Серёжу вызвали на срочную операцию. Я спокойно допиваю чай и иду на выход. Поздним вечером коридоры больницы отнюдь не пусты. Туда-сюда снуют врачи и медсестры в белых халатах. Сложная у них работа. Постоянные дежурства и по праздникам, и по ночам. Зато жизни спасают. Тепло на душе от того, что у Серёжи такая важная и незаменимая профессия. Горжусь им.

Дома у Холода меня встречает тишина. Немного неуютно себя чувствую в его квартире. Я впервые здесь одна. У Серёжи двушка. Он не пояснил, где именно я могу лечь спать. Наверное, лучше в гостиной на диване. Спальня – это слишком личное место.

Ходя по квартире, непроизвольно обращаю внимание на предметы вокруг. Будто не специально, но в глубине души понимаю, что намеренно. Ищу женские вещи. Но в ванной в стаканчике только одна зубная щетка, а на полке только мужские средства гигиены. В прихожей на зеркале нет ни расчески с длинными волосами, ни губной помады. На кухне по-холостяцки пусто. Я получаю внутреннее удовлетворение, не увидев в квартире Холода женских вещей.

Сейчас не сильно поздно, но во время беременности меня ужасно клонит в сон. Не нахожу в гостиной подушки и пледа, так что придется зайти за этими вещами в спальню Холода, хоть я и не хотела переступать ее порог. Комната отделана в строгих мужских тонах, в ней пахнет Серёжей. Вдыхаю полной грудью и задерживаю дыхание. Обожаю аромат Сергея, и от него нет токсикоза. Глажу живот. Малыш уже чувствует, кто его папа.

На видимых местах нет лишней подушки и одеяла, поэтому я отодвигаю створку большого зеркального шкафа. И тут первым делом мне бросается в глаза шелковый халатик Илоны, аккуратно висящий на вешалке рядом с одеждой Сергея, и ещё несколько женских платьев.