Текст книги "Страшный сон (СИ)"

Автор книги: Inferiority

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 12 страниц)

Тогда тоже была полная луна, только налившаяся кровью расплаты

– А если бы я совершил суицид, было бы довольно странно, потому вы и спасали меня постоянно, не так ли? – Тем временем продолжал Дазай. – Тогда подвернулся удачный случай, в ту ночь. Казалось бы, Кое и Хироцу знали и даже сами желали скорейшей смерти босса, но они не планировали умереть, в отличие от меня. А ещё они не молчали бы в случае чего. Но я до сих пор жив, а вы всего-навсего боитесь оказаться на

его месте. – Подвёл свой итог Дазай.

Мори, бессмысленно смотрящий в пустоту, задавал себе только один вопрос: где была допущена ошибка и была ли она вообще? Или может быть, подросток, своим пытким умом, просчитал каждое его действие, заставляя ситуацию работать на себя?

– Вы все продумали до мелочей, босс, кроме одного. Вы не знали, в какой момент вам избавиться от меня. – Наконец, Осаму встал, подходя к столу и беря совершенно случайно оказавшийся там револьвер.

Из которого убили русскую пианистку

Мори вслушивался в каждый шорох. От него до подростка было расстояние вытянутой руки, это значило, что тот сумеет дотянуться, наставник сам научил своего ученика реагировать молниеносно, а значит и смысла вызывать Элис не было.

– Через несколько часов нам доставят оружие. – Резко меняя тему сказал подросток. – У нас появились средства и теперь можно возвращать все на круги своя.

– Хочешь отвлечь меня? – Резко развернулся доктор, но отступить от бывшего ученика не мог – позади было закрытое окно.

– Нет, к чему? – Подросток посмотрел на руководителя словно на идиота. – Кстати, красивый револьвер. Коллекционный? – Протянул он оружие Мори, который растерянно взял его.

– Что тебе нужно? Моя смерть?

– А? Что? Нет, мне нужна моя смерть. Я даже не думал о том, чтобы убить вас. – Пожал плечами подросток.

“А зачем он тогда говорил, что Мори мешает ему?” – Обратился Накаджима к Марине.

“Он не говорил такого. Лишь то, что если бы не Мори, то он бы не был обязан держать клятву. Он так манипулирует сознанием людей, его невозможно понять.”

– Хотел только попросить как подарок за успешное пополнение бюджета мафии, чтобы вы забыли ту клятву.

– Неравноценный обмен… – Изучал полное безразличия лицо босс. Ему казалось, что шатен вот-вот выкинет что-то такое, что совсем раздавит его, расплющит, сотрёт в пыль. – Да и зачем он, если все равно ты планируешь избавиться от меня?

“Попытки управлять чужим сознанием, не беспокойся. Мори тоже владеет этим.” – Обнадежила русская призрака.

– И в мыслях не было. Ведь тогда мне придется занять ваше место, а это огромная ответственность. А ещё это очень скучно, даже пытки интереснее. – Вздохнул подросток, и снова было неясно, что у него на уме.

– Хорошо. Я забуду ту клятву. – Мори ненадолго закрыл глаза.

– Вы забавный, когда волнуетесь. – Совсем просто произнес Осаму. – Это может сыграть злую шутку с вами.

– Но пока ты рядом… Я буду спокоен

– Я всегда начеку, босс. А всё-таки я шел сюда не для такого тяжёлого разговора.

– Тебе нужно отвлечься от суицидальных мыслей. Есть работенка, весьма занятная, она, возможно, привлечет сюда одаренного. Возьмись за нее, а наградой станет то, что возможно убьет тебя.

– Все равно умираю со скуки, а это тяжело, почему же не заняться делом…

Мимо Накаджимы полетели обрывки времени, словно карусель, куража ему голову до тошноты. В этих кусках он едва различал героев своего сна, не узнавая некоторых, будто появлялись все новые и новые лица.

И сквозь эту вереницу, призрак отчётливо слышал голос Дазая.

Один-Ноль

В мою пользу

Комментарий к Прошлое Дазая. Свидетели.

Марина процитировала свое стихотворение-эпитафию “Тому, кто здесь лежит под травкой вешней…”

Тому, кто здесь лежит под травкой вешней,

Прости, Господь, злой помысел и грех!

Он был больной, измученный, нездешний,

Он ангелов любил и детский смех.

Не смял звезды сирени белоснежной,

Хоть и желал Владыку побороть…

Во всех грехах он был – ребенок нежный,

И потому – прости ему, Господь!

1909

========== Прошлое Дазая. Друг. ==========

События бежали вперёд, проматываемые русской. Накаджима не понимал, как она делает это и может ли он сам остановить ее.

“Марина, пожалуйста, стой!” – Жалобно просил он.

“Нет, зачем тебе это? Какая им разница, как в мафии оказалась эта рыжая бестия? Им всем абсолютно все равно, тебя это волновать также не должно. Совсем.”

“Тогда объясни, с какой целью я теперь здесь, если не наблюдаю за жизнью мафии?” – Ацуши заметил ее оговорку, понимая отдаленно, что неспроста.

“Объяснить?” – Марина засмеялась. – “Ты прости уж, но тебе я уже помогла. Ты ведь избавился от навязчивых мыслей, внушенных тебе в приюте, я внесла стопроцентную предоплату за услугу. Теперь ты просто обязан предоставить её мне.”

“Что?..” – Ацуши не верил тому, что только что услышал, получается, что его просто-напросто использовали, точно вещь, значит, скоро он придет в негодность и его выкинут?

Верить в это не хотелось, но какое-то странное чувство зародилось в его сердце, заставляя юношу чувствовать себя грязным. Получается, что он предал друга ради того, чтобы возродить светлую память? Но ведь он не знал, на что шел, не знал, что им просто пользуются.

Он не искупитель

“Марина, кому все равно?” – Обречённо спросил он женщину, совершенно не понимая необъяснимую перемену ее характера.

“Исполнитель получил оплату, заказчик должен оставаться довольным, мне, как посреднику, тоже заплачено. Это был твой последний вопрос, касающийся данной темы.”

“Но…”

“Если ты ещё хоть раз заведешь разговор об этом, то поверь, будет худо. Я продолжу вести тебя вперёд, но уже не ради тебя, а из-за указаний сверху. Прости.” – Скупо произнесла она последнее слово, словно что-то разрывая, и в своей душе, сшитой когда-то ее начальством, выходившим Цветаеву ещё ребенком, как только та осталась одна, и в душе Накаджимы, верившего в ее человечность и простоту.

Как похожи судьбы

“Пора, мой мальчик.” – Голос снова изменился, заботливый, похожий на материнский, но все же другой.

Фальшивый

И Ацуши, снова стоявший в коридоре мафии, оцепеневший и растерянный, против своей воли испугался ее, впервые.

“Куда мне теперь идти?”

“Знаешь, я могу ответить, почему пропускаю некоторые моменты. Мне важна документация и наблюдения, во времена не раскрытые никем. Как в мафии оказались некоторые лица всем известно.” – Игнорируя прошлый вопрос Накаджимы ответила русская. – “Мне тоже это надоело, но я не люблю быть должной.”

Призрак остался, так и не получив ответа. Странно, но теперь ему и не нужен был ответ, отношение Марины, ставшее безучастным, отбило все желание что-то знать, оставляя только тупое ощущение должного исполнения работы, бесчувственного и нежелаемого. И в то же время ему было боязно, что все изменились так сильно.

Или только он?

Коридоры были вновь чисты, опрятны, наполнены свежим ароматом лимона, это, верно, снова Озаки постаралась. Девушка, словно собственный родной дом обустраивала организацию, совмещая поддержание чистоты и порядка с тяжёлой работой, впрочем, мафия и стала для нее пристанищем, своего рода семьей, а люди, служивший организации и поддерживающие Озаки, стали ей родными. Это чувствовалось в каждом ее слове, сказанном кому-либо из членов мафии, в каждом ее действии.

Мори казалось, что она отдалилась от него, требуя справедливости, требуя наказывать тех, кто как-то нарушил законы, но требования ее были от большой любви и горькой скорби.

Девушке было очень больно признавать, что она не имеет права на семью, не имеет права любить, и, если бы ей выпала возможность и хватило бы смелости, она бы послала все уставы к черту и осуществила свою мечту – иметь ребенка.

Да, это глупо. Пришлось бы выбирать между долгом службы и материнским долгом, но что выше? Идти на сложную миссию, в надежде выжить и воспитать свое чадо в будущем? А если этого будущего не будет и тебя убьет первая вражеская пуля, то на чьи плечи ляжет ответственность за маленькую жизнь, уж не на Огая ли? А если пренебречь миссией, то шансы умереть ещё больше, мафия не прощает неповиновения, во всяком случае, она сама себе его не простит.

Она ненавидела себя за эту правильность.

Высокого лохматого подростка, что ежедневно тратил на себя метры бинтов, она ненавидела ещё больше.

Потому, что он мог

Он мог все, пренебречь всеми правилами и нести откровенную и оскорбительную чушь боссу, он мог сказать, что ему скучно и уйти во время работы, он мог манипулировать людскими чувствами, он мог.

Для него не было ничего святого

Он никогда не привязывался. Ни к чему и ни к кому.

Даже этой организации он не служил, находясь, кажется, в ней, только ради собственного развлечения, чтобы скоротать так ненавистную ему жизнь. У него и друзей не было, да даже коллегой его не поворачивался язык назвать.

Ему все сходило с его разрезанных вдоль и поперек рук, как кровь, капающая на каменный светлый пол в подвале, куда только ему был доступ и куда он так часто уходил для раздумий и пил, пил, пил дорогущее вино, что таскал у своего напарника, но не пьянел.

Именно там он расплачивался за то, что продал когда-то сердце

Кое и считала его бессердечным самовлюблённым подростком, без всяких ценностей и целей, ищущим повсюду только выгоду.

Ее учеником был Чуя Накахара, год назад пришедший в мафию, и не то чтобы по своей воле он оказался здесь, просто выбора у него не было другого, просто все пути назад ему обрубили.

У всех мафиози не было выбора

Накахаре не нравилось совсем, что Кое начала опекать его, словно мамочка своего сыночка, но были моменты, когда ему наоборот хотелось спрятаться за ее громоздким кимоно, только чтобы не затевать соревнования с Дазаем в превосходстве, чтобы не признавать поражения. Конечно, рыжий был силен, но ум его был не таким острым, а язык не таким колким.

А ещё Чуе было страшно, до ненависти страшно, что Осаму так играет с его способностью на миссиях, будто дожидаясь момента, когда напарник, израсходуя все силы, будет находится в апогее действия способности, и только тогда остановит действие порчи.

Но он был уверен в нем

И именно поэтому Накахара вечно пререкался с Дазаем, будто специально подзуживая его, заставляя взрываться, словно проверяя, полна ли чаша его терпения и как скоро он прольет ее содержимое?

Тот проливал только кровь

Кое беспокоилась, что однажды Дазаю и это наскучит и он, махнув рукой, бросит Чую одного, когда тот выпустит всю энергию и умрет, обессилив.

Он не позволит себе этого

Как бы то ни было, Осаму дорожил напарником, надеясь, что когда-нибудь они смогут стать друзьями, или, хотя бы, приятелями.

Чуя был готов засунуть свою спесь и гордость куда подальше ради такого, но характер Осаму, который и словом то никаким не опишешь, не позволял им не применять в общении вечные оскорбления. Глупо.

Кое предостерегала своего ученика, смотря вперёд и видя, словно, что-то недоброе, связанное с этим сильным дуэтом, несущим разрушения и смерть.

Всем

А Дазаю было абсолютно плевать, кто и что о нем думает, он только делал то, что считал нужным, в глубине своей черной души сожалея, что он совершенно один.

Один на один с собой

Был.

Пока гнилая деревянная дверь в конце коридора не отворилась навсегда, пока оттуда не вышел высокий стройный молодой человек, и будто случайно не задел Дазая.

– Извини, парень. – Как-то по простому, смущаясь, произнес человек.

Осаму исподлобья посмотрел на него, ненадолго ощущая себя впервые жутко маленьким рядом с этим человеком.

– Всё-таки ты вышел, может отметим? – Почему-то подростку очень захотелось ответить также просто. – Тем более у меня сегодня горе, нужно запить. – Как-то грустно усмехаясь сказал он. – Одному осточертело уже, а моего напарника, боюсь, мамочка не отпустит. – Осаму слышал приближающегося сзади Накахару, потому сказал эту фразу нарочито громко, чтобы тот обязательно услышал.

– Хорошо, пойдем. – Кивнул человек, как-то по-доброму глядя на мальчишку, отчего последнему стало совершенно не по себе.

Дазай привык, что с ним на равных разговаривал только Мори, остальные же либо заискивающе скулили, либо пытались поддеть его, либо и вовсе обходили стороной, этот же человек говорил будто близкий друг.

Осаму повел его вниз в подвал, в одну из камер, где пытал себя сам. В его голове возник план о том, как бы развеселить себя и постебаться над ‘новичком’, но одно только его спокойное, сосредоточенное на чем-то своем лицо, заставляло Дазая задуматься: а надо ли?

– Заходи, гостем будешь. – Осаму подвинул мягкий стул тому человеку, доставая откуда-то бутылку вина, ещё не открытую, забранную у Чуи пару дней назад. – Дождалась своего случая, дорогая, вроде как. – Усмехнулся он, зная, что это был подарок Кое своему любимому ученику за успешно выполненное задание. К слову, Осаму тоже был там, но любимым он не был.

– Откуда у тебя такое?

– За работу подогнали. Ты прости, я все время один и бокалов нет. – Пожал плечами подросток.

– Ничего. Только давай познакомимся сначала?

– Мы же давно знаем, Сакуноске…

– Всего лишь маски, а ведь за каждой маской скрывается живое лицо, пусть и уродливое, но истинное.

Дазай сглотнул, не понимая, пошутил ли над ним Ода, или сказал какую-то мудрую вещь, что ему, носящему ‘единицу мудрости’, не понять.

– Меня зовут Ода Сакуноске. – Начал человек. – Я давно пришел в мафию, не готовый убивать, но от ужасной тоски выбрался сегодня из кабинета того, дабы хоть какую-то пользу нести людям и оправдать свою жизнь.

– Меня зовут Осаму Дазай и я… – Он впервые задумался, что он может сказать о себе? Что его руки по локоть в чужой крови, что он преступник и убийца, что он уже как несколько лет пытается уйти из жизни, что он совсем-совсем один? – Я даже не знаю, право, что говорить. Я не общался вот так вот с людьми и…

– Говори все, легче станет. Ты говорил, что нужно запить какое-то горе, какое?

– Сегодня я стал исполнителем. Правой рукой босса. И я один, совершенно один. Я, я не знаю, почему это говорю тебе, но, наверное потому, что могу тебе доверить, не знаю, почему, но могу, впервые могу. – Неразборчиво затараторил подросток. – А-а если я ошибся, ну вдруг, то я просто, просто убью тебя, и мне ничего не будет, совсем, я, я могу. Я больше сотни человек убил, я зверь, просто зверь, чудовище, монстр. Страшно, да? Видно, что нет, зря. Мне самому страшно, просто до смерти страшно. Но черт! – Дазай ударил кулаком в стену, разбивая об острые кирпичи костяшки.

– Осторожно, Дазай. – Сакуноске встал, беря парня за руки. – Это совершенно ни к чему. Сядь.

Осаму сел. Когда-то Кое тоже пыталась заботиться о нем, но он отверг эту заботу, очень некрасиво и грубо.

– Ода, почему тебе не страшно находиться один на один с преступником? – Осаму наконец открыл вино, делая первый глоток и после протягивая бутылку гостю.

– Потому, что ты осознаешь злодеяния, сотворенные тобой. Это значит, что у тебя есть шанс изменить свою жизнь к лучшему.

– То есть умереть?

– Нет, Осаму, нет. Мы все ошибаемся и просто нужно найти силы измениться, стать сильнее, как бы банально это не звучало. У каждого своя жизнь и каждый вправе проживать ее как захочет.

– Проживать как захочет… – Эхом повторил Дазай. – Мы сами создаём свою судьбу, и только сами в ней главные герои, но участвуя в чужой жизни, мы лишь второстепенные персонажи, так? – Подросток посмотрел в глаза Сакуноске, что безмолвно кивнул. – Значит, убрав человека из своей жизни, мы прерываем свою историю в его жизни? Что за чушь, господи…

– Все правильно, Дазай…

– А если я пытаюсь записать человека в свою историю, но он не хочет видеть меня в своей, то ничего не получится… Значит, все же если я умру, это не отразится ни на ком.

– Жалко, что ты боишься быть вписанным в мою историю, Дазай.

– В твою? Я испорчу ее, Одасаку… Ты слишком светлый человек, и история твоя уж больно чиста.

– Ты боишься, и боишься, что привяжешься. Разве у Мори нет того, к кому он привязан? Так почему же тебе не нарушить и этот устав, ведь все равно для тебя нет правил и не будет.

– Я пытался дружить с Чуей, в итоге мы стали будто врагами, только миссии нас и связывают. Я хотел общаться с Кью, но он больно обидчив и не поймет меня во многом. Я не боюсь привязаться, я с лёгкостью рву все связи. Я боюсь, что ты привяжешься и тебе будет трудно потерять меня, если вдруг стану другом.

– За меня не бойся, Дазай. – Ода погладил подростка по голове, угрюмо наклоненной вперёд. – За дружбу! – Отпил Сакуноске и передал вино.

– За дружбу.

Призрак, безмолвно наблюдавший за этим, был счастлив, что наконец у Дазая появился друг в том преступном мире.

А Дазаю, на удивление, не было скучно с этим человеком, даже собственная жизнь показалась чем-то чудесным и радостным.

Пока не раздался телефонный звонок.

Комментарий к Прошлое Дазая. Друг.

Лимон, запах которого выбрала Кое (эх, опять эта магия цветов и ароматов!), повышает работоспособность и улучшает выносливость. В то время как цветок лимона – “свобода”, “благоразумие”.

========== Прошлое Дазая. Люди слабы в гневе. ==========

– Черт, Одасаку, это босс…

Раньше Дазай не сразу бы взял трубку – он либо дождался б повторного звонка, либо перезвонил бы сам чуть позже, либо дождался бы посланного за ним человека, но сейчас ему надоела эта игра с боссом и он ответил на звонок.

– Да?

– Проверь окрестности, поговаривают, там опасно. – Донёсся голос с другого конца провода.

– Ладно, дело обещает быть полезным, хмм. – Ответил Дазай.

– Ты пойдешь? – Сакуноске обратился к подростку.

– Если опасно, значит, будет весело, но черт, я так устал. – Будто сам себе признался он. – Но я всегда иду туда, где опасность, ещё питаю надежду, что там меня ожидает путь в мир иной.

– А ты посмотри на это с другой стороны. Теперь я волнуюсь за тебя, как за друга, что ты можешь не вернуться. Мне будет больно, если узнаю, что мой друг мертв. Да, и ещё, мафия утратит силу, ведь Чуя уже не сможет применять порчу? Помни об этом. Будь осторожен.

Дазая словно током ударило, он впервые слышал подобное напутствие, и потому, не зная, что ответить, только кивнул.

– Одасаку, пойдем, тут сильно плохо одному, пойдем. – Подросток протянул другу руку, и, ощутив его горячую ладонь в своей, расслабился.

“Все случается впервые когда-нибудь… Я тоже обрёл дружескую поддержку и знаю, каково это, встретить человека, что возродит в тебе надежду… А ты, Марина, чувствовала такое?” – Ацуши, наконец-то немного отошёл от грубостей русской женщины и потому, чтобы наладить общение да и просто поговорить, обратился к ней.

“А ты думаешь, что наш народ даже внутри государства ведёт постоянные войны и ты не можешь завести друзей, опасаясь, что это – ребенок врагов твоих родителей? Нет, совсем нет. Мы тоже дружим, поддерживаем отношения между народностями. И да, мне тоже довелось однажды ощутить друга, но жаль, не навечно. Мне больно вспоминать это, Ацуши.”

“Извини.” – С большой неохотой сказал он ей это в мыслях. Только для чего он сказал это, ведь все равно бесчувственно, бездушно было произнесено это. Ради каких-то уставов и норм приличия? Для чего их соблюдать, если всю фальшь видно, тем более русская все равно видит его мысли.

А Осаму тем временем вышел из здания, оставляя у дверей провожающего его Оду. Подросток не оглядывался, будто боясь, что посмотрев назад, уже не пойдет дальше.

Странно, что Мори послал его одного.

Первый раз

Нет, Дазай и раньше отправлялся на какие-то встречи и переговоры один, но тогда босс ничего не говорил по поводу напарника, будто оставляя подростку право выбора.

– Мелкая дочерняя организация… – Размышлял Осаму, идя по дороге. – Уж не та ли, что перехватила контрабанду ранее, только сейчас убила ни в чем не повинных детей, выведавших информацию. Впрочем, до детей мне нет дела, просто нужно устранить последнего, что сбежал благодаря силе, но и с этими людьми разобраться, какой в них смысл, если они не смогли скрыть свои тайны даже от детей? В любом случае с этой кучкой идиотов я справлюсь, тем более… Черт. – Осаму хлопнул по нагрудному карману, где обычно всегда лежал пистолет. – Забыл. Придется голыми руками вести борьбу, но что ж, это даже интересней.

Шатен сощурился, пытаясь разглядеть в темноте маленькую толпу людей. Их было совсем не много, не больше десяти человек. Те о чем-то рьяно спорили, размахивали руками и изредка выкрикивали оскорбления в сторону оставшихся напарников.

– М-да, разве они надеятся кого-то выследить? – Дазай зевнул со скуки. – Перебить их будет самой простой из всех моих миссий, даже не своими руками. Что это там, перепалка? Ещё лучше, стоит только раззадорить их ещё больше.

Будь осторожен

На телефон пришло сообщение от босса, и Осаму, прочитав его, надолго задумался, произошедшие события были типичным делом для преступного города, но разве занялись бы они этим случаем просто так, если бы он не принес бы им дальнейшей выгоды?

Босс писал о группе детей, что нашла бумаги их подопечной организации. Эти дети были зверски убиты и только одному удалось скрыться от них.

Не просто так это

Дазай слушал, о чем кричали стоявшие группой люди, его догадки подтверждались.

Подросток пошел прямо к ним, сунув руки в карманы и ухмыльнувшись. Люди, завидя приближающуюся к ним высокую фигуру стали шептаться.

– Добрая ночка выдалась, не правда ли? – Чуть наклонив голову, произнес Дазай.

– Для тебя она станет последней. – Ответил кто-то из толпы.

– Аа, как страшно! – Ломаясь, воскликнул Осаму. – Могли бы не такую затасканную фразу выдать, вижу, умом вы не блещете. А жаль, в наше время каждый должен быть развит, чтобы выжить, но вот парадокс, я достаточно умён, но жуть как хочу умереть, вы поможете мне?

Людям явно не про себе было от речи подростка, один из них, самый высокий и, по-видимому, главный, направил на говорящего револьвер.

– Нарываешься. Все равно ты будешь убит, хочешь того, или нет. – Он нажал на курок.

Осечка

– Как жаль, если бы ваша группировка не была связана с преступной деятельностью, за мою голову вам бы дали порядочную сумму, но, видать не судьба. Придется вам умереть сегодня. Видите, я даже пошел к вам безоружным, но вы не можете убить меня, хоть и вооружены до зубов. Это все потому, что смерть не любит меня.

– Да что ты такое, что так смело подступил к нам?

– Для этого большой смелости и не нужно, вы так кричите, что вас за полкилометра слышно, разве же вы вселяете ужас? Тем более мне, члену портовой мафии, под чьим крылом вы когда-то работали. Да, вы не ослышались. Я Дазай Осаму, хладнокровный убийца, ставший сегодня исполнителем. Если бы вы были чуточку умнее, я, возможно, позволил бы вам себя убить, или, в крайнем случае, поймать, но увы, каждый из вас допустил по одной ошибке. Вот ты. – Шатен ткнул в одного из них. – Слишком громко говоришь, это выдает вас. А ты почему-то не отключил телефон и по сигналам вам очень просто найти. А ты просто перешёл мне дорогу.

Выстрел. Человек, чей мобильный не был отключен, упал.

– Это мой брат, мудила! – Заорал другой и выстрелил.

– Ты чего орёшь…

– Я думал, будет интереснее… – Осаму отошёл в сторонку, наблюдая за тем, как люди, ранее работавшие бок о бок, стреляли друг в друг друга. Он вздохнул, будто кого-то ещё ожидая. – Как слабы люди в гневе своем.

Через четверть часа убиты были все, мелкая организация уничтожила сама себя. Осаму все ещё не уходил, он предчувствовал, что скрывшийся появится, придет либо за тем, чтобы умереть, как и друзья, либо за тем, чтобы отомстить за друзей.

Друг. Всего одно слово, заставляющее волноваться, именно потому Дазай рвал все отношения, боясь когда-нибудь не справиться с привязанностью.

Так было раньше

Далеко за деревьями, подросток заметил маленькую сгорбленную фигурку, так нелепо прячущуюся за стволами. Она еле шла, опадая на землю и сгибаясь от удушающего кашля, но вновь поднимаясь и продолжая подбираться к месту, где были убиты члены маленькой организации.

– Вот как. – Осаму устало улыбнулся, будто зная, что именно этот человек нужен мафии.

Ему нужен

Накаджима, затаив дыхание, ждал их встречи, сам не зная, на что надеясь. Он приблизительно знал, что тот человек будет одаренным, что зовут его Рюноске, что сейчас он в мафии. Что он теперь напарник его, во время особо сложных заданий во имя спасения города, и что он люто ненавидит Накаджиму, не ясно только вот, за что?

– Прекрасная ночь, не правда ли? – Дазай обратился к крадущемуся человеку, что услышав его, вздрогнул и отступил назад, не готовый к общению с ним.

Дазай не подал виду, что заметил это, только не отводя своих стеклянных глаз, наблюдал за ним, опешившим и оцепеневшим, но не от страха, а от чего-то более значимого, более высшего по шкале человеческих чувств.

Человеческих ли?

– Ты тот ребенок, которого не удалось убить этим увальням? Было бы похвально, если бы ты устоял перед более сильным противником, нежели они. Но тебе это не удается, верно? Молчишь, а знаешь, что я могу помочь тебе. И, видимо, не только тебе. В кафе у берега работает девушка, у нее такие же как и у тебя глаза. Верно, твоя сестра. Ты боишься меня? Не нужно, я всего лишь член исполнительного комитета портовой мафии, получивший повышение буквально несколько часов назад. Я Осаму Дазай, возможно, в дальнейшем твой наставник. Ты можешь отказаться, но я знаю, кто ты такой и знаю, что ты не сможешь выжить со своей силой. Потому я предлагаю тебе стать одним из нас.

В один миг откуда-то появилось острое чёрное лезвие, как показалось, вонзенное в горло мафиози.

Исчезло

– Неплохо.

Тот опешил, впервые получивший хоть какое-то одобрение собственных действий. Взгляд Дазая парализовал его хрупкое тельце, не давая возможности отказаться от предложения, словно холодом сковало конечности.

– Я слаб. – Хрипло сказал он. – Я не могу совладать с собой, впрочем, это и не нужно мне, было…

– Если ты согласишься, я научу тебя. Буквально полчаса назад я сделал вывод, что люди слабы в гневе. Доказательство вот. – Дазай показал рукой на мертвых людей. – Но ты можешь отказаться и я обещаю, что мафия не тронет тебя и твою сестру. Но тогда ты проиграешь сам себе. Что ты ответишь мне, Акутагава Рюноске?

Тот закричал, и крик этот заставлял кровь стынуть в жилах. Накаджима, наблюдавший за этим, боялся, боялся что тот, кто назвался Акутагавой, упадет без сил в конце своего крика и испустит дух, боялся, что сейчас Осаму бросит его одного здесь, заставив мальчика бежать за собой, боялся, что и сам сейчас не вынесет и вспомните какой-нибудь момент из своего прошлого.

“Марина, пожалуйста, промотай, я не могу это слышать, не могу” – Взмолился он.

“Ты же сам просил когда-то остановиться…” – Возразила было Цветаева, но чувствуя, что юноша и вправду не может вынести это, согласилась. – ” Хорошо.”

***

Накаджима открыл глаза тогда, когда оказался в кабинете Осаму. За столиком сидел Дазай, наблюдая, как на раскладушке, принесённой Сакуноске, сидел, немного подрагивая, Рюноске, торопясь, и потому обжигаясь горячим кацудоном. Его сестра вела себя намного спокойней.

– Не торопись, не отнимет никто. – Заметив это сказал Дазай. Ему определенно можно было доверять.

Пока

Телефон снова завибрировал. На этот раз босс вызывал его к себе.

– Вы будете ждать меня здесь, я скоро вернусь. – Сказав это, Осаму направился к боссу.

– Вы не ложились даже, босс. – Отметил Осаму. – Но у меня все равно мало времени на пустые разговоры…

– Я знаю, Дазай. Я все знаю. Я позволяю тебе многое, но всё-таки задумайся. Зачем тебе это?

– Ну, знаете, босс, я сделал много дел, уже вступив в новую должность. Уточните.

– Какого черта ты связался с этим святошей? – Зло сверкнул глазами Мори. – Он не научит тебя ничему нужному, он только вниз утянет тебя. Одумайся.

– А, вы про это? – Совершенно спокойно отозвался подросток. – Я уж думал, что вы будете против того, что я привел двух людей в мафию. Один из них одаренный, весьма сильный, он попытался меня убить. А вторая – его сестра, девушка, похожая на Кое в пубертатном возрасте. – Съязвил Дазай. – Девушка научится сама, может быть, ей поможет Кое. А вот мальчика буду тренировать я.

– Вот как? – Поднял бровь Огай. – Это хорошо. Но не снимает с тебя ответственности за необдуманный поступок…

Вот только Осаму его не слушал больше. Он и раньше не прислушивался ни к кому, так с чего же теперь его будет волновать тот факт, что босс не советует общаться с Одой? Ни с чего.

Мори это прекрасно понимал и потому, как только Дазай ушел, прошептал.

– Отыграемся.

========== Прошлое Дазая. Предупреждение. ==========

– Будь осторожен

После очередного приступа, накатившегося в полнолуние, Накаджима лежал на траве, задыхающийся от нехватки воздуха в готовых разорваться лёгких. Мальчик не помнил, от чего он так убегал, падая, разбивая в кровь колени и сдирая кожу с маленьких ладошек, вновь вставая и рвясь вперёд.

Или от кого?

В его памяти остались лишь глаза, яркие, горящие, будто у зверя, но готовы ли они были убить?

– Ах, Ацуши, ты снова нарушил правила приюта. – Настоятель, откуда-то взявшийся над ним, протянул руку. – Поднимайся, тебе надо обработать ранки… – Мужчина вскрикнул.

Ацуши, что присутствовал сейчас только призраком, подошёл ближе к ребенку, рассматривая его коленки, на которых уже не было ссадин.

– Отец, только не наказывайте, прошу… – Молил ребенок, немного восстановивший дыхание.

Настоятель смотрел на него ужасаясь, он и раньше подозревал, что ребенок этот особенный, но теперь опасения подтвердились.

– Я не накажу, если ты все мне откроешь, не утаивая в душе ничего. Почему твои раны зажили моментально? Почему ты в саду посреди ночи? – Напирал он на ребенка.

Тот молчал, он и в правду не знал, как ответить на этот вопрос, чтобы не солгать и не навлечь на себя ещё большего гнева.

– Мне стало страшно… – Еле слышно пролепетал Ацуши, заглядывая в глаза мужчины, одновременно испуганные и злые.

Все началось в тот день

Призрак, тряхнув головой, вернулся из своих воспоминаний, приняв тот случай как должное. Он и не забывал тот день, день, когда настоятель забоялся его.

Забоялся за него

В ту ночь круглая луна снова осветила пару тигриных глаз, пугая ребенка.

В ту ночь настоятель убедился в том, что мальчик непростой.

С той ночи начались ежедневные пытки и исследования, проводимые настоятелем и не только им.

С той ночи отец стал в прямом смысле слова родителем для маленького, неспособного совладать со способностью, ребенка.

“Это же тигр исцелил меня тогда, а я боялся его, но ведь не зря, я совершенно не знал этого зверя и это он управлял мной, не я…” – Подумал призрак.

“Как давно ты это понял, что тигр тебе не враг, а твоя сущность?” – Заговорила с ним Марина.