Текст книги "Страшный сон (СИ)"

Автор книги: Inferiority

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Я умру на том месте и дело не завершится никогда. – Съязвил Осаму. – И знаешь, мне кажется наша дама хочет пить. – Дазай достал из кармана маленькую фляжку и быстро и резко вылил ее содержимое в рот женщины, что пыталась возразить, придерживая после челюсти и нос сжатыми, дабы та не выплюнула.

Не впервой так поступать

– Я тоже хочу. – Доппо поправил очки.

– Да? Извини, больше не осталось. – Осаму дождался, когда Цветаева сомкнет глаза и плавно опадет на пол. – Это сильнейшее снотворное. Не уверен, что тебе тоже нужно.

– Оно не убьет ее? – Насторожился бывший учитель.

– Ну меня же не убило. – Зевнул Дазай, удерживая на руках обвившего его шею Накаджиму. – А у русских, говорят, сильный иммунитет, только Достоевский исключение.

– Да тебя, кажется, уже ни один яд не возьмёт… – Зло прошептал Доппо. – Мне ее нести теперь. – Он нагнулся, поднимая заснувшую женщину на руки. – Что же, пойдем уже?

Осаму кивнул, проходя вперёд и открывая дверь, придерживая ее перед коллегой, чтобы помочь ему. Безоговорочно ноша Осаму была легче и приятнее.

– Вот увидят тебя на улице с преступницей на руках, ой, что подумают… – Пошутил Дазай, но встретив неодобрительный взгляд, заткнулся. – Ладно-ладно, не буду. Кстати, по скольким пунктам идеальности эта женщина тебе подходит?

– Отстань. Вечно твои шуточки не к месту.

Впереди показалось здание агентства, освещённое восходящим солнцем. Накаджима не осмеливался спросить, почему он снова видит рассвет и есть ли в этом какая-то закономерность, только все равно не у кого было спрашивать – связь с русской была потеряна.

– Так, начало в восемь, но мы начнем раньше так? – Испытующе посмотрел Куникида на Дазая, что обречённо закивал. – С чего, как ты думаешь, нужно начать? – Голос был серьёзен, Доппо, хоть и не любил Дазая за его выходки, но понимал, что тот всегда выбирает тот путь, по которому верно и быстро можно прийти к решению.

Всегда ли?

– Продолжим. Я, для начала, расскажу тебе и директору то, чего не было в ее деле. Думаю, Фукузава уже там? – Осаму отпустил Ацуши, знаком показывая ему, что тот может быть до начала рабочего дня быть свободным. – Пока он не понадобится.

Пока

Доппо недоверчиво посмотрел на коллегу и постучался к директору.

– Входите. – Прозвучал его низкий голос. – Доброе утро. Ацуши нашелся? – Сказал он, спокойно глядя на Дазая.

– Да, директор. – Дазай уважительно преклонил голову перед Юкичи. – Как вы и просили, я встретился с человеком из мафии и он дал мне документы, связанные с русской женщиной по фамилии Цветаева. Она была убита портовой мафией семь лет назад. О ее задержании просили группировки других государств, так как когда-то она скрывала у себя ребенка-одаренного, несущего смерть. Его имя – Федор Достоевский. Ту женщину звали Мария, Мария Цветаева и она была матерью Марины, что теперь, видимо, работает на Федора или как-то помогает ему. Этого я не знаю, нужно узнать от Накаджимы, что он видел. Но в чем я точно уверен, так это в том, что она просто марионетка в чьих-то умелых руках, купившаяся на какую-то услугу..

– Вот как? Это все, что удалось узнать от того человека?

– Нет, директор. О матери этой женщины я могу рассказать намного больше. Например то, что ее способность была почти такой же, как и у ее дочери и передавалась лишь при смерти матери. Изначально у меня… – Проговорился Дазай, но продолжил все равно. – У меня был план: выпытать всю информацию, а после – накачать ее лекарствами, что должны были продлить ее жизнь на неопределенный, но очень долгий срок, только бы держать ее под контролем, но не вышло. Она была убита Огаем Мори, который не знал, что способность рода Цветаевых передается по наследству. Я ещё знаю кое-какие подробности, но пока они не играют никакой роли. – Закончил Осаму.

– Хорошо, пока придержи их. Только один вопрос, Дазай, неужели тот мафиози выдал все это тебе, когда-то покинувшему их?

– Нет, директор… Семь лет назад я был мафиози, жестоким и мстительным. Я тогда только узнал, что связан с Достоевским родственными узами. Я тогда только узнал, что его родители уничтожили моих, чтобы умер маленький соперник. Мори рассказал мне, что случилось с родителями Федора и что тогда его взяла на воспитание одна состоятельная женщина, часто выступающая с концертами по миру. И когда я узнал, что она попала в плен, я словно слетел с катушек. Хоть и раньше моих допросов не выдерживал никто, но над Марией я издевался со всей жестокостью. Именно поэтому я знаю многое, больше, чем кто-то другой. – Осаму напрягся, ожидая, что ответит на его откровение Фукузава.

– Это в прошлом, Дазай. В прошлом. Я уверен, что все происходит не случайно, и значит, в том, что ты прошел тогда, есть свой плюс. Но медлить нельзя. Вы не выяснили, как она связана с преступниками и каким образом передает информацию?

– Нет, директор. – Ответил Куникида. – Есть мысли, но для начала хочу обсудить их с Дазаем, дабы не нагружать излишней информацией вас.

– Хорошо. Удачи вам. – Юкичи прикрыл глаза и улыбнулся, видя, что Куникида сейчас ответил отрицательно не потому, что не знают они ничего, а потому, что чувствует тот себя, мягко говоря, паршиво.

– Директор, почему вы ничего не сказали мне? – Спросил Куникида, когда Дазай, напевая, вышел. – Хоть бы просто предупредили, я бы не посылал Накаджиму на это задание, если Дазай что-то выведывал у мафии… Но все же, почему?

– Послушай, ты отличный работник, но никто из агентства не переплюнет сообразительность Дазая. Да, ты бы не пытался, но будь ты в курсе, ты бы помешал ему. Он привык работать в одиночку, не деля обязанности, а делая все сам, выбирая кратчайший путь, пусть и игнорируя некие порядки. Я вижу, что ему доставляет большое удовольствие выбешивать тебя, а значит, поставив вас работать на том этапе вместе, ты бы постоянно поправлял его. – Фукузава повернул голову, смотря в окно. – Прости, но ты слишком идеальный напарник. Вот и все. А теперь иди. Осталось два часа до работы, в которые следовало бы отдохнуть. На свежую голову мы узнаем, что произошло у Ацуши, а русскую допросит Дазай.

– Да, директор. – Доппо поклонился головой и тоже вышел.

Телефон в кармане завибрировал и на экране высветилась картинка повешенного чиби-дазая. Куникида, наконец-то положивший женщину на диванчик, нажал на экран и увидел сообщение.

Куникида, через три часа русская проснется. Положи ее где-нибудь так, чтобы были зафиксированы руки. И будь осторожен, она может усыпить тебя.

– Эх, я и так знаю это, суицидник ты чертов… – Вздохнул Доппо, которому стало вдруг приятно, что о нем беспокоится этот проблемный коллега.

Но тут пришло ещё одно сообщение.

Смотрите, как бы это не нарушило ваш покой.

Номер был неопределен.

Куникида сглотнул.

========== Одного поля ягоды. ==========

Первой мыслью было обратиться к Дазаю, но некая обида не дала это сделать прямо сейчас, да и вряд-ли бы коллега ответил, явно шатающийся где-то по улицам до работы, чтобы потом прийти и зевать за рабочим местом, утверждая, что он устал и если ему не дадут выходного, он умрет от перенапряжения в своих мозгах, которых, к слову, у него и не было по догадкам Куникиды.

– Надо бы все же выполнить указание этого идиота и обездвижить ее, мало ли, что натворит. Он конечно нейтрализует ее способность, но черт возьми, будет совсем не хорошо, если он опоздает. А если этот вариант возможен, значит, нужно минимизировать ущерб от последствий. – Рассуждал Доппо. – Да я и сам бы не отказался от отдыха.

Через несколько минут русская лежала уже на кровати, привязанная грубыми веревками за лодыжки и запястья к креплениям.

– Совсем не гуманно. – Покачал головой Куникида. – Но увы, других вариантов не имеется. – Он огляделся, отошёл и плюхнулся на диван, пока никто не видит, ведь он сам постоянно предупреждал коллег, что мебель не выдержит постоянных заскоков на нее, а менять каждый квартал диваны это уж, извините, совсем недешевое удовольствие. – Полтора часа до восьми, остался час для того, чтобы выспаться. – Идеалист, как приверженец того, что во всем должен быть порядок и что действовать нужно согласно установленному распорядку, был совершенно недоволен таким раскладом событий, но делать было нечего и он, не ворчав более, закрыл глаза.

Проснулся он гораздо позже, около двенадцати. Его удивило то, что все сотрудники агентства были на местах и что-то делали, даже Дазай что-то торопливо записывал. Увидев краем глаза проснувшегося Куникиду, он хитро сощурился и подошёл к нему.

– Доброе утро, Куникида. – Улыбнулся он, словно что-то замышляя против того.

– Черт. – Доппо Посмотрел на висевшие на стене часы. – Не мог разбудить, а?

– Извини, но когда ты выспавшийся, соображаешь намного лучше. – Пожал плечами шатен. – Все уже в сборе, почти.

– А где Ацуши? – Заметил Куникида, поправляя очки.

– Он у директора. Можешь сходить и позвать их. Мы решили, что для начала расспросим его, а уж потом возьмёмся за Цветаеву.

– Кажется, лучше было бы скорее разобраться с русской, а уж потом слушать сказки Накаджимы. – Возразил Доппо.

– Из слов нашего новенького можно сделать некие выводы, а после поговорить с женщиной, так мы узнаем, готова ли она сотрудничать или же будет покрывать свое начальство.

Идеалист вздохнул. Осаму был прав, а значит, нужно поступать так, как решено.

Первый ушел звать Фукузаву и Накаджиму, шатен же хлопнул и все обернулись.

– Соберитесь. Сейчас Ацуши расскажет нам о том, что произошло во время его пребывания у преступницы. Я попрошу не перебивать, там могут быть тяжёлые моменты и ему, возможно, будет не совсем просто говорить это. – По лицу Осаму не было видно, что он переживает, но страх жил глубоко в сердце, тревожа все его существо.

Шатен отвернулся в сторону двери. Черт, почему он не продумал то, что Накаджиму могут использовать, а не просто погрузить в сон, ведь он же знал о способности русской и догадывался, что она работает на кого-то более сильного. Нет, ничего не убудет из-за того, что та знает какую-то старую информацию, Дазай боялся, что Ацуши тоже знает что-то неправильное.

Что-то о нем

– Только вот что… – Прошептал он одними губами.

Он всегда боялся правды

Вошёл директор, ведя за руку немного испуганного Накаджиму, но уже явно пришедшего в себя. Следом появился Куникида, закрывая дверь.

Ацуши оглядел коллег и даже улыбнулся, но когда заметил Дазая, посмурнел и отвёл взгляд, будто боясь, что если он расскажет что-то о его жизни, с ним обойдутся очень жестоко, как когда-то Дазай обошёлся с Рюноске.

Просто раздавит

– Мы подождем ещё немного, некоторые члены мафии были приглашены для обсуждения этого дела. Вы ведь понимаете, что опасность нависла над всей Йокогамой и мы просто вынуждены объединить силы. – Юкичи сверкнул глазами, будто предупреждая недовольство детективов. – Ситуация серьёзна, и, если она выйдет из под контроля, может быть кровопролитная война.

– Ну я думал… – Скучающе протянул Рампо. – Думал, что мы все сами, всё-таки два гения у нас работают. А мафия может сама начать войну.

– Мирный договор. Не переживай. – Йосано скрестила руки на груди.

“Она совершенно спокойна, даже не боится встречи с Мори… Странно. И Дазай спокоен… А что, если Элис когда-нибудь сдаст меня, вспоминая, что видела кого-то похожего?” – Пробежали в голове Ацуши мысли, надеясь найти отклик в сознании Марины, но прежней связи не было.

Связи не было вообще

Дверь распахнулась, задев Доппо за локоть. На пороге стояли члены портовой мафии.

– Что, без нас справиться не можете? – Дерзко усмехнувшись сказал Накахара, поправляя шляпу.

– Тихо. – Оборвал его Мори. – С уважением, Фукузава.

– Взаимно. – Директор жестом указал на свободные места, приглашая их сесть. – Давайте начнем. – Дазай встречался вчера с вашим человеком и сейчас кратко расскажет обо всем, что на данный момент актуально.

Ацуши вздрогнул.

Знают!

– Все вы знаете, что все силы агентства и мафии сейчас брошены на поимку преступников из российской группировки. – Начал Осаму. – Они, как нам известно, на данный момент не в Йокогаме, но сюда была заслана женщина, по имени Марина Цветаева. Босс портовой мафии знает о ее матери, что была убита семь лет назад. – Шатен сделал паузу. – Марина унаследовала способность.

– Не расцениваешь ли ты, Дазай, что Марина просто хочет отомстить нам из-за того, что ее мать была убита? Ведь она будет отыгрываться и на мафии, так как ее мать замучили именно там, и на агентстве, куда ты перешёл, ведь пытки – твоих рук дело. – Мори не собирался укорять бывшего подчинённого, говоря это совершенно беззлобно.

– Только ради мести она не закрутила бы этого. Над ней кто-то есть и кто это, мы узнаем. – Твердо сказал Дазай. – Так вот, вчера она была выслежена нами с помощью Ацуши, что, в неком роде послужил приманкой. Он новичок, мой ученик, а потому, я всегда отслеживал его местонахождение. В этот раз ещё и сердечный ритм, сопоставляя его скорость с общим состоянием и с его чувствами: страхом, волнением, радостью… Поскольку сотрудник ещё не опытный, ему не пришлось бы разыгрывать свою неуверенность перед Цветаевой и тем самым усложнять нам задачу. Я высчитал по показаниям, что он был в фазе парадоксального, то есть быстрого сна около пятнадцати часов и два часа в фазе ортодоксального, то есть медленного сна. – Шатен хотел продолжить, но увидел по лицам присутствующих, что термины понимали только Мори и Йосано. – В общем, во время быстрого сна самые яркие сновидения бывают, так понятнее? – Все кивнули. – Но самое интересное, что сердце Накаджимы билось постоянно в ускоренном ритме, то есть он видел и передавал русской что-то такое, что заставило поволноваться и его. Я не уверен, что самой Цветаевой было важно показать это Ацуши, просто среди всего, что он видел, она выделила главное, чтобы как-то передать это своему начальству. – Дазай посмотрел на Накаджиму. – Ацуши, ты готов рассказать нам, что видел там?

– Всем?.. – Накаджима сжался. Он не был готов рассказать это, словно ещё раз переживая те самые события.

– Не бойся, Ацуши. – Директор положил руку ему на плечо. – Ты под защитой. – И, чуть подождав. – Говори.

Паренёк вздохнул, обречённо посмотрев на Дазая, и заговорил.

Рассказывать о своем прошлом тяжело, о чужом же говорить в разы тяжелее, пусть это и твой близкий коллега. Накаджима ощущал на себе ошарашенные взгляды детективов, спокойные взгляды мафиози и печальный задумчивый взгляд Дазая, хоть и смотрел все время в одну точку на полу.

Ацуши рассказал все, в том числе и о диалогах с Мариной, только кратко, почти обходя, упомянул о своем прошлом, в которое его помещала женщина, и об уходе Дазая из мафии умолчал.

Закончив, Накаджима поднял глаза на Фукузаву, словно ожидая поддержки, но директор хмуро смотрел перед собой, кажется не замечая ничего. Тогда паренёк оглядел своих коллег, надеясь хоть в их глазах найти сопереживание, но те лишь осуждающе смотрели на Дазая.

Поддержка пришла оттуда, откуда Накаджима ждал ее меньше всего.

– Много ты пережил, Ацуши. – Кое сказала это словно мать, утешающая сына. – Я даже не думала, что все было настолько омерзительно в то время, и как я не замечала этого… Как мы вообще жили в той жуткой атмосфере.

Паренёк корил себя что так бесцеремонно открыл всем то, что давно и глубоко схоронил Дазай, хоть и понимал, что сейчас эта информация была очень важна. Будь его воля, он бы молчал, зарыв эту горькую правду и в себе, но ее вскрытие требовалось ради спасения, ради счастливого будущего.

Ради света

– Странным образом все сложилось, знаете ли. – Первым из детективов отошёл Рампо, отфильтровав лишнюю информацию. – Дело досталось Ацуши, и Дазай объяснил, почему. Но вышло так, что русская будто бы знала, кто из наших ее встретит. – На его звонкий голос обернулись все. – Ацуши сказал, что она всего лишь исполнительница, которая выполняла задание заказчика – выведать что-то из секретных документов мафии, которые могли знать только избранные мафиози, и одним из них был Дазай. Ещё прозвучало, что ей за это заплатили, и по-видимому, платой была сцена с матерью, ведь Цветаева не знала, кто именно виноват в ее смерти, а у русских почитание предков – святое дело. – Эдогава рассуждал уж слишком шустро. – Способность позволяет ей наблюдать за прошлым какого-то человека с помощью его близкого, что попал в ее сети. Получается, ей нужно было именно прошлое Дазая, как одного из тех, кто имел доступ буквально ко всему, а его близкий именно Ацуши, ну ученик там, все такое… – Махнул рукой детектив, озадаченно уставившись в схему, что он только что начертил. – Я не могу объединить все эти факты, несуразица какая-то выходит. Никто не мог узнать, что директор и Дазай решат выследить ее с помощью Накаджимы!

– Это имеет место быть, но действительно, нелепо. – Вздохнул Юкичи. – Ацуши, ты, может быть, имеешь какие-то догадки на этот счёт?

Накаджима покачал головой.

Обречённо

Все молчали, переводя взгляд то на Фукузаву, то на Мори, то на Дазая, на которого страшно было смотреть, как он поник и обмяк, будто находясь в прострации. Все понимали, что в таком состоянии он не сможет выдвинуть какую-нибудь идею, что могла бы оказаться верной.

Его не осуждали, но теперь не по той причине, что боялись, а по той, что этого уже не было в жизни детектива, что это все осталось в прошлом.

Это было смыто кровью

– А всё-таки, Дазай, ты узнал, кто был третьим? – Мори, просидевший весь рассказ с каменным лицом вдруг улыбнулся, смотря на бывшего мафиози и желая как-то растормошить его.

Осаму выпрямился, в его глазах засияли сотни искр, словно какое-то прозрение снизошло на него. Вместе с ним оживились и остальные, ожидавшие, что же он скажет.

– Точно. – Игнорируя вопрос бывшего своего босса, прошептал Осаму. – Достоевский. Первый гений. – В гробовой тишине сказал он. – Мы мыслим схоже, потому что в нас одна кровь. Только он мог понять, что я отправлю на это Ацуши, будь он на моем месте, он поступил бы так же.

Одного поля ягоды

Рампо захлопал, невольно таки восхищаясь, хоть и не желая признавать чужое превосходство. Следом стали аплодировать остальные.

– Ну что вы… – Добродушно улыбнулся Дазай. – Это Мори натолкнул меня на мысль, я лишь завершил ее… И кстати, третий – Рампо. – Осаму подмигнул коллеге.

========== Первый допрос. ==========

Ацуши все смотрел на Дазая, надеясь не встретиться глазами с ним, и потому, как только тот поворачивал голову в его сторону, Накаджима сразу отводил глаза, словно стыдясь.

– Пойдем, выйдем поговорить? – Из-за спины вдруг подошёл Рюноске, приглашая Накаджиму за дверь.

Светловолосый был рад немного развеяться, да и покинуть это огромное скопление людей, хотя бы ненадолго, тоже очень хотелось, тем более Осаму все чаще кидал на него взгляды и паренёк просто не знал, осуждающие ли они или наоборот, одобрительные?

– Что твое, Акутагава? – Спросил Ацуши.

– Ты ещё спрашиваешь, дурак! Тебя использовали, как шлюху, а ты и рад, что послужил очередной дырой для какого-нибудь мудака. – Рюноске был как всегда груб, и Ацуши это совсем не удивляло.

– Акутагава, но послушай, это же ради города… – Попытался ответить Накаджима.

– Это оправдание. Ты до сих пор делаешь всю грязную работу, пытаясь заслужить право на жизнь, а для чего тебе это право, живи! Как я, незаконнорожденный, оставленный на произвол судьбы, да ты же все знаешь, черт!.. Вот объясни, какую роль в этой истории играло мое обучение этим предателем? Да, многие знали, но теперь, когда знают и о подробностях, меня будут жалеть, то есть, считать жалким, то есть, унижать. А знаешь, что я убью всех, кто унизит меня, я дал клятву… И ты пока первый в очереди. – Рюноске свёл к переносице свои тонкие брови. – Запомни, если ты ещё хоть раз упомянешь в каком-нибудь разговоре мое обучение, я выпущу тебе кишки. – Акутагава закашлял, облокотившись на стену, пока никто, кроме Ацуши, не видел минутной слабости.

– Акутагава, но я рассказал все, не выкидывал моменты, я ведь не знаю, что пригодится для расследования?

– Да не все ты рассказал… – Рюноске вздохнул. – Знаешь, а мне ведь работать с тобой, в случае чего. Я не ручаюсь, что не перережу тебе глотку… Но, если ты расскажешь, почему мой наставник покинул мафию, я прощу тебе. Зуб за зуб, так сказать.

Накаджима закусил губу, он, когда-то давно, был уверен, что Дазай не позволит своему бывшему ученику как-то надругаться над ним, но после того, как Ацуши рассказал его историю, будет ли тот все ещё оберегать его? Или же наоборот, сам поучаствует в расправе?

– Ну так что, расскажешь? – Мафиози выпрямился, смотря на Ацуши, словно орел смотрит на падаль, готовясь к трапезе.

Детектив опустил голову. Может быть, когда-нибудь потом, но только не сейчас, нет, он не готов выдать самую сокровенную тайну наставника, и даже не по той причине, что боится его гнева, а по той, что знает, что это самое дорогое и хрупкое воспоминание, которое Накаджима просто не имеет права тревожить, дабы не разбить по неловкости своей.

– Нет… – Лишь прошептал он дрожащим голосом. – Не готов к этому никто пока, прости.

Больно

– Эй, вы чего прохлаждаетесь? – Выглянул Куникида, приоткрыв дверь. – У нас есть план на сегодняшний день, и мы обязаны выполнить его, и вы своими разговорами только время отнимаете! Ацуши, быстро на свое место рабочее! – Дверь захлопнулась.

Светловолосый вздохнул облегчённо, будто груз свалился с его плеч, освобождая от необходимости рассказать что-то.

– Твое счастье. – Бросил Рюноске и, оттолкнув оппонента, вошёл первым.

Ацуши, ещё секунд пять постояв, пошел следом.

– Я полагаю, что члены мафии должны покинуть наше агентство, за исключением вашего босса. – Фукузава чуть наклонил голову. – Мы проведем допрос русской, и решим, как в дальнейшем нам действовать. Мори посодействует, я думаю.

Огай улыбнулся, тоже склоняя голову в знак почтения и жестом показывая своим подчинённым, чтоб уходили.

– Значит, мы пришли только послушать… – Чуя замолчал, не закончив. Ему хотелось как-то пошутить над бывшим напарником, но все же он понимал, что совершенно не к месту будут сейчас шуточки. – Когда нужно, мы придем. Удачи. – Последнее слово было обращено именно к Осаму.

– И тебе. – Ухмыльнулся он, провожая рыжего взглядом. – Директор, каков план? – Обратился Осаму к Юкичи.

– Перерыв. Могу предложить спуститься в кафе всем, а ты, Дазай, прогуляешься со мной? – Фукузава спросил таким тоном, что Дазай и не мог возразить, даже если б и собирался.

– Да, директор. – Кивнул Осаму и первым направился к выходу.

– Дазай, прости за нетактичность. – Начал Фукузава, как только они отделились от остальных. – Я понимаю, у меня не должно возникать сомнений на этот счёт, ведь два года ты уже работаешь в агентстве и служишь достаточно хорошо, но то, что рассказал Накаджима, повергло меня, мягко говоря, в шоковое состояние. Скажи, это все правда было?

Только не это

– Директор… – Осаму постарался сделать максимально безразличное лицо, горя желанием соврать, уверить Юкичи в обратном, но не смог. – Да, все, что видел Ацуши – правда.

– Я же вижу, что тебя это волнует и что тебе даже сейчас не все равно. – Покачал головой Фукузава, вполне ожидавший такой реакции сотрудника.

Дазай снова надел маску

– Вы правы, директор, просто не хочу, чтобы кто-то думал, что меня это очень волнует.

Но перед своими ли скрываться?

– Ладно, я верю, что ты сможешь разобраться со своими переживаниями. Тогда ещё вопрос. Чувствуешь ли ты в себе силы заниматься этим делом? – Директор строго смотрел на Осаму, растерявшегося после этого вопроса.

– А в чем, собственно, проблема?

– Семь лет назад ты хотел выместить злость на ее матери. Не возьмёт ли гнев снова власть над тобой?

– Будьте спокойны. – Осаму чуть заметно, но искренне улыбнулся. – Я оставил эти чувства в прошлом, когда покинул мафию. И вернуться к совершению подобных преступлений я не могу, слишком была велика цена искупления моих грехов.

– Какова же?

– Жизнь моего друга.

Директор не стал спрашивать что-то ещё, лишь развернулся, приглашая шатена обратно в здание агентства.

***

Рядом с кроватью, на которой лежала привязанная русская, стояли Фукузава, Мори, Ацуши, Рампо и Дазай, немного смурной, будто предчувствующий, что что-то должно произойти, что подорвет доверие кого-либо из них.

Партия ведь ещё не закончена

– Марина Цветаева? – Босс мафии противно улыбнулся, смотря сузившимися глазами в ее лицо, будто пытаясь загипнотизировать.

Женщина не ответила, лишь закатила глаза.

Как и ее мать

– Я бы предпочел содействие бессмысленной трате времени, будь я на вашем месте.

– Да вы даже представить себе не можете, что бы вы делали, но ничего, ничего… – Прошипела Цветаева. – Пред лицом нового господа все равны.

Все повторялось точь в точь

Накаджима посмотрел на Дазая, смотревшего куда-то сквозь женщину, будто что-то прокручивающего в голове. Кому как ни ему со своей идеальной памятью не помнить всех этих слов! Осаму знал, что ещё несколько фраз, и должен будет вступить он, но этого не произойдет.

Никогда больше

– Дазай, она не собирается говорить ничего, может быть, с ней побеседуешь ты? – Голос Мори, обращённый к нему, прервал его раздумья.

Шатен посмотрел на директора, как семь лет назад посмотрел на босса, ожидая разрешения начать допрос, только сейчас Осаму не знал, что хотел увидеть в глазах Фукузавы, разрешение действовать или же разрешение бездействовать?

– Директор, я или Рампо? – Спросил все же Дазай.

– Ты, ты. Я всего лишь могу строить теории, а вот почва для размышлений должна быть мне предоставлена. Ты отлично подбираешь вопросы, не оставляя отвечающему ни малейшего шанса обогнуть их. – Эдогава наклонил голову назад, показывая, как ему надоело это. – Да и вообще, слушать ещё одни бредни я не намерен, пойду лучше чайку попью с Йосано. Вы и без меня прекрасно разберётесь. – Рампо иногда нужно было выпендриться и сделать что-то да не так, как предполагают уставы.

– Все гении немного дураки… – Усмехнулся Мори.

Его юмора не оценили.

– Что же ты, Дазай, молчишь? Где же твои инструменты? – Вдруг, растягивая слова заговорила Марина. – Неужели смерть одного человека, что так ошибался в тебе, настолько поменяла тебя? Напрягся… А тогда, семь лет назад, был спокоен, словно мертвец в гробу. Ах, Осаму, как тебя жизнь потрепала! Даже не узнать…

Все ошарашенно смотрели на них, ожидая, что будет дальше. Казалось, что все были зачарованы грудным голосом русской, и потому никак не могли прервать ее и поддержать Дазая, который не поддавался ее чарам.

– Я знала, что встречу тебя, но не думала, что вместо великого мафиози увижу жалкое его подобие, лишь тень прошлого Дазая Осаму, что продолжает волочить свое бессмысленное существование. – Продолжала Марина. – Ты в моем вкусе. Был. И если бы ты остался прошлым, холодным и жёстким, я бы даже согласилась с тобой на двойной суицид. Мне нравятся плохие парни, Дазай. Но ты выбрал жизнь, когда твой друг выбрал смерть. Заметь, он не сам выбрал ее, у него не было выбора. У солнца может быть лишь один ребенок, и ты решил стать им, вытесняя Сакуноске.

Это уже слишком

– Замолчи. – Зло прошептал шатен, еле сдерживая себя в руках.

Тогда он тоже вспылил

– Да, давай, выпусти все, не держи в себе эту злобу, что разъедает тебя подобно азотной кислоте. Давай, приставь к моему горлу нож, вырви мне ногти и вставь их между моих век, чтобы я не отрываясь смотрела в твои глаза, такие пустые… – Горячо зашептала женщина. – Сдери с моих рук кожу и скорми её мне, а после, напои своей кровью, какой горячей… И, быть может, я сыграю с тобой в русскую рулетку по честному.

Дазай стиснул зубы, сжал кулаки до побелевших костяшек, наклонил голову, чтобы не видеть ее наглого лица, жутко сверкающих глаз, будто готовых прожечь в нем дыру.

Он не мог позволить себе вернуться

А все остальные стояли, словно выкачали из них всю душу, подперев пустые тела на кольями, и Цветаева пыталась и Дазая сломить.

Но его уже сломали

Навсегда

– Думаешь, что действуя вот так, послужишь добру? Да только кому это нужно, уж не Одасаку ли? Нет, мертвым ничего не нужно, даже почтение их памяти, что им даст это? А будь ты другим, все было бы иначе… – Русская переходила уже все границы, чувствуя, что вот-вот, и Дазай будет подчинён власти ее голоса.

– Да как ты смеешь?! – Вдруг сорвался он на крик, и почти бросился на женщину.

– Люди слабы в гневе, не так ли?

Эти слова остановили его, вернули в реальность.

К свету

========== Дьявольские глаза кукловода. ==========

Осаму поднял опущенную голову, заглядывая в светлые глаза русской, словно пытаясь что-то прочитать в них, что-то очень важное, и не столько для раскрытия дела, сколько для того, чтобы понять, что эта женщина такой же человек, как и они все, просто когда-то давно не туда ступивший ребенок, которого не направили на правильный путь, заманив конфеткой в машину злого дяденьки, потому что некому было объяснить, что нельзя откликаться на такое.

Раньше Дазай искал в людях зло, теперь же он пытался отыскать в каждом хоть какую-то, даже малейшую долю света, даже в самом жутком преступнике, как и в нем когда-то отыскали. Так почему же он, чьи грехи были искуплены, должен топить людей в крови, а не протягивать им собственную руку, дабы спасти, пусть и ценой собственной жизни? Разве его судьба многим тяжелее, чтобы вот так свысока смотреть на остальных?

Нет. Совсем. Все эсперы выживают.

Ни он, ни Марина не исключения.

Нужно просто быть человеком.

Он мог прямо сейчас начать задавать ей заковыристые вопросы, что не оставили бы ей шанса выпутаться из них, отвечая ложно, он мог прямо сейчас раздавить ее морально, даже не прибегая к физическому насилию, но не стал. Он был, почему-то, до безумия спокоен, уверен в чем-то таком, что никому, кроме него, не было доступно.

Шатен отвернулся от женщины, оглядывая застывшие пустые лица присутствующих, только Ацуши, что напомнил ему одну важную истину, был больше похож на человека, нежели на живую куклу.

– Хорошо, очень хорошо, что ты помнишь это, Ацуши… – Тихо сказал Дазай, еле заметно улыбаясь ученику, надеясь найти отклик в его глазах. – Ты сейчас не дал мне сойти с верного пути, спасибо…

– С верного пути? – Издевательским тоном повторила женщина. – Путь этот не твой, не ты его выбрал! Тебе навязали его. Четыре года назад, Одасаку решил избавиться от тебя, да вот только смелости ему не хватило прикончить дружка, устои, так сказать, моральные, не позволяли. Именно потому он умер, не зная больше, как отделаться от тебя, а ты напридумывал: ‘искупил грехи, на путь верный направил’… До боли смешно!

– Смейся. Но от твоего смеха не изменится ничего. Ты в данный момент противоречишь сама себе, вот и весь ваш промах. Несогласованные фразы, непродуманные мысли. – Размышлял Дазай вслух, пожимая плечами. – Ты не сама говоришь, тобой управляют. Ацуши рассказывал, что тебе заплатили за передачу информации заказчику, но платой было то, что ты увидела свою мать. Значит, тебе было важно что-то знать о ней. Я помню, что русские очень трепетно относятся к памяти, почитают предков, поминают покойников, пытаются выполнить то, что им они завещали при жизни… Да и вообще, о мертвых нигде скверно не говорят. А ты, ты просто полила грязью моего ушедшего друга, зная, что он значил и значит для меня до сих пор. Сказала, что мертвым ничего не нужно, что зря я вспоминаю тот случай и считаю его трагедией. Но если бы тобой никто не управлял, как марионеткой, ты бы не говорила такого.