Текст книги "Страшный сон (СИ)"

Автор книги: Inferiority

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 12 страниц)

========== Прошлое Дазая. Ночь кровавой луны. ==========

Внезапно Накаджима оказался окружённым тьмой, совсем один, словно выброшенный слепой котенок, не видящий ничего вокруг себя, такой же одинокий и беспомощный. Он не представлял, что ему делать, голос Цветаевой будто отключился, предоставляя ему право выбора действий, но паренёк не знал, что делать.

Слишком привык он к ее покровительству, слишком привык он к ее поддержке, слишком привык он, что женщина будто блокировала все его дурные воспоминания, поднимая наверх самые добрые и светлые, вытаскивая из глубины памяти самые давние, первые, самые родные моменты, что обогревали душу юноши и давали некую уверенность в себе.

Ацуши сквозь сон слышал бормотание, но совсем чужое и словно злое, ему, по правде говоря, не очень хотелось возвращаться, но в то же время это ощущение несуществования словно растворяло его настоящего.

Тьма начала рассеиваться и сквозь нее он видел своими тигриными глазами то, что происходило в кабинете Мори.

Осаму сидел на стуле, что-то увлеченно рассказывая, даже раскраснелся немного.

“А может это из-за ожога так, жар какой-нибудь или что-то ещё?”– Думал Ацуши, не познавший в свое ребячество болезней по типу простуды, чему все удивлялись, или из-за суровой закалки его иммунитет был таким сильным, или из-за особенной силы тигра, буквально сохраняющей юношу в целости .

Мори одобрительно кивал его словам, что-то постоянно помечая на листах, в хаосе лежащих на столе. Он был доволен, глаза его горели огнем, но на лице не было ни намека на румянец, то-ли он умел контролировать и сдерживать проявления каких-либо эмоций на теле, то-ли он просто не умел так радоваться.

На лице Дазая, на месте ожога, появился то-ли пластырь, то-ли бинт приклеенный странным способом, Накаджима так и не разобрал. Но что сразу бросалось в глаза так это бинт, теперь скрывающий почти половину лица подростка, придавая ему более устрашающий вид, более суровый и бесчувственный. Теперь было еще сложнее понять, что на уме у этого подростка, и это вселяло ужас в сердца тех, кто смотрел в его лицо.

Тем не менее, сейчас он казался не таким пустым, а совсем наоборот, живым и желающим что-то сделать на пользу.

Наконец, Дазай замолчал, поправив свои волосы, ухмыльнулся. Теперь и его глаза горели, почти как и у Мори, только ещё безумнее, ещё безжалостнее и горячее был огонь в них, готовый, кажется, сжечь на пути все и всех, кто посещает идти вперёд.

“Нездорово это, совсем нездорово, как в лихорадке он, так мой отец умирал…” Вдруг вспомнил Ацуши.

“Странно, откуда я это помню? Это снова ты, Марина?”

“Да, Ацуши, я. Ты видишь и вспоминаешь то, что нужно мне, в какой-то степени это тебе помогает, верно? Ты ведь теперь не только плохое помнишь, но и то, что было до детского дома.”

“Спасибо… Только скажи, как там сейчас, в обычном, в моём мире?”

“А этот мир, не твой?”

“Ты же поняла, Марина… Как в настоящем времени?”

“Да, поняла… Все спокойно.”

“И меня никто не ищет?”

“С чего бы? Если прошло всего пара часов, вряд-ли кто-то будет волноваться.”

“Несколько часов? Всего?”

Цветаева не ответила, но ее фразы ввели Ацуши в заблуждение, заставляя ещё больше сомневаться.

Но его раздумья прервал вдруг прогремевший величественный голос Мори.

– Значит, все по плану, Осаму?

– Да, босс. Завтра вечером он будет готов. – Подросток снова стал серьезным и нахмурился, будто задумываясь о чем-то или собираясь что-то сказать.

– Что-то тревожит, Осаму? – Словно прочёл его мысли Мори, гордый, что этот мальчик уже назвал его так.

– Да, босс. – Последний немного помедлил.– У меня есть просьба. Я же провернул это дельце, так?

– Хм, ну да, ты помог мне, и что?

– Это значит, что я заслужил более уважительное обращение. Пускай меня больше не называют по имени.

– Хоть и немного запросил, но как-то странно… Но хорошо, договорились. С того момента, как я вступлю в свои полномочия, к тебе будут обращаться по фамилии.

– Спасибо, доктор Мори. Ещё один вопрос, почему о нашем плане больше никто не знает?

– Зачем нам лишние? Уж лучше ты один будешь видеть это, наше объединение узнает, что босса убил я, а остальным… Остальным скажем, что срок его пришёл.

По странному взгляду Огая было понятно, что будущий босс замышляет что-то против подростка, будто хочет и его устранить, как свидетеля, ненужного совсем.

Накаджима был прав, что Мори задумал устранить Осаму, но причина была совсем не в том, что он был свидетелем, наоборот, это было ему на руку, чтобы кто-то подтвердил естественную смерть старого босса.

– Не волнуйтесь, наставник. Я не претендую.

Доктор вздрогнул, ему было совершенно непонятно, как этот подросток так быстро раскусил его, просчитал действия и словно прочитал мысли.

“Так вот он о чем… Я думал, что Огай честный и правильный человек.” Пронеслось в голове Накаджимы.

“Руководители не могут быть такими, сам знаешь. Да и Мори прав, твой друг больно догадливый, такие, как правило, не живут долго.” Отвечала Цветаева.

“Но Фукузава не такой…”

“Ты мало знаешь директора…”

Тем временем Огай смотрел на Дазая, не то с опаской, не то со злостью.

– Знаешь, а ведь не странно, что босс ненавидел тебя. Ты на лету схватываешь информацию и тут же извлекаешь из нее главное. Если ты и дальше будешь сотрудничать со мной, то я помогу тебе, сделаю тебя своим приближенным, своей правой рукой. Но если ты в один момент предашь меня, как и старого босса, убить тебя будет сложно. Я говорю это потому, что доверяю тебе.

– Меня уже сделали приближенным, наставник, поверьте, ещё раз перенести такое нет ни малейшего желания. – Дазай усмехнулся.– И не доверяете вы мне, таким как я не доверяют то, что важно, так? – Подросток буквально пронзал доктора своим дерзким, прямым взглядом.– Хотите расположить меня к себе? Я и так иду на эти условия, просто чтобы чувствовать себя увереннее в жизни. Ведь слабаки умирают, долго, мучительно, тяжело, посреди насмехающихся уродов. А я не хочу себе такого.

“Странно, он, вроде, хочет в настоящем времени умереть? Марина, скажи, это ведь как-то глупо и несерьёзно?”

“Я не знаю пока, но согласись, несладко жить, когда на тебя давят? Ты помнишь ведь все, почти все…”

Накаджима задумался.

***

Ночь прошла быстро, незаметно, совсем короткой она была. Мори уговорил своего ученика немного отдохнуть, дабы восстановить растраченные силы перед тяжёлым утром и ещё более сложным вечером предстоящего дня. Тот согласился и ненадолго прилёг в кресло, мягкое и теплое, проваливаясь в сон.

Сам же Огай, дождавшись, когда мальчик уснет, подошёл к нему уже со скальпелем наготове и замер, занеся свое оружие над его горлом, что-то дрогнуло в этот момент в нем, заставив остановиться и бросить прибор на пол.

“Тут не строятся отношения на взаимопонимании и доверии, каждый готов убить ближнего ради места под солнцем. Странно, как до сих пор существует мафия, если там устроено все именно так? А может я ошибаюсь и не вижу главного? Ведь нельзя везде видеть предательство, но как быть, если оно само бросается в глаза, как быть, если считаешь, что такого не должно быть, но и с другой стороны без этого могут не все…”

Множество мыслей крутилось в голове Ацуши, и не понимал он, какие из них верны и ведут его вперёд, а какие ему мешают. Но для себя он решил одно, что когда-нибудь, даже в далёком будущем, он никогда не встанет во главе какого-либо дела, просто не сможет взвалить на свои хрупкие плечи такой груз.

Чуть только солнце начало подниматься над портовым городом, Осаму проснулся и, написав коротенькую записку Мори, ушел.

Вечером, около семи, жду вас у босса в кабинете.

Дазай.

Прочитав текст, Накаджима вздохнул и пошел догонять подростка.

Последний уже был у старого босса, помогал ему подняться. Изверг что-то говорил несвязно, неразборчиво, но Осаму кивал, улыбался. Было странно, что ещё не окрепший после побоев ребенок так легко помог старому встать и повел его в кабинет. Накаджима прислушался к их голосам.

– Босс, сегодня будут важные документы вам на подпись, по вопросам нашей территории, вам необходимо подписать их, вы сами говорили мне это несколько дней назад. – Говорил Дазай спокойным, ровным тоном.– И, хоть вы приблизили меня к себе, я не имею права вмешиваться в такие важные дела.

– Хорошо, псина…– Прошипел босс.

Только в своем кабинете он заметил, что подросток закрыл ожог, рассвирепел и озлобился моментально.

– Значит, скрыл, стесняешься, что под моим покровительством?– Брызнул слюной босс.– Ты же не нужен больше никому, если я откажусь от тебя. Думаешь, что по моему слову не будет? Так я скажу и тебя сотрут в порошок и по всей Йокогаме развеят, и кто поможет такому отбросу, как ты? Ты же, верно, помнишь, как ты вообще оказался в мафии? Не благодаря ли мне?

Накаджима почувствовал, как расширились зрачки Осаму после этой фразы, как холод пробежал по его телу, но босс, к счастью, не видел его глаз теперь, при плохом освещении темные радужки сливались со зрачками.

– Я помню как это было, но согласитесь, что не благодаря вам я здесь? – Дазай старался тянуть время.

– Молчи, щенок, собакам, вроде тебя, не позволено говорить, пока хозяин не даст команды. Или ты думаешь, скрыл знак и свободен? Нет, не пройдет. Теперь ты не член мафии, труп, гниль, отброс. Слишком умён, чтобы я даровал тебе жизнь…

– Хорошо. Но не свою принадлежность хотел я скрыть, босс. – Подросток опустил голову, создавая ощущение осознания вины.

– Я убью тебя прямо сейчас, ибо ты не нужен больше мне. Ты готов умереть?

– Да, хозяин… – Дазай отсчитывал секунды и ждал, что вот-вот его план сработает.– Босс?

Тот пошатнулся, схватившись за горло, просипел что-то.

Подросток помог ему, довел до кровати.

– Босс, вызвать доктора Мори?

Изверг ответил кивком и Дазай рванул за наставником.

Через несколько минут над боссом стоял Мори в халате и Осаму, скрестив руки на груди. Потом он отошёл к окну и кивнул, в его глазах отразилась яркая кровавая луна.

– Прощайте, хозяин. – Тихо, с долей иронии произнес он.

Огай достал скальпель и наклонился ниже, к шее лежащего босса. Хлынула горячая, грязно-красная мутноватая кровь, попав на халат и лицо убийцы.

– Дазай, ты стал свидетелем, как босс передал мне мафию под управление. – Мори смотрел безумно, будто вместе с титулом босса принял все сумасшествие, все сдвиги прошлого руководителя.

Осаму молчал, и только глаз, не закрытый бинтом, отражал лунный печальный свет во тьме, выражающий не то чтобы презрение, но глубокую тоску и сожаление.

– Поздравляю, босс. – Отчеканил подросток и закрыл глаза.

“Идеально, не правда ли?” Спросила Накаджиму Цветаева.

“Да…” Ответил он.

========== Прошлое Дазая. Родственные души. ==========

С момента, как Мори принял на себя полномочия босса прошло несколько месяцев, снова незаметно и быстро, словно и не было их вовсе.

Тем не менее, изменения, что произошли сразу же после смены руководителя, заметили все. Все стало как-то спокойнее, тише. Мори, познавший в свое время и тяжёлую работу, что натренировала его и научила принимать смерть окружающих, и издевательское отношение, что показало ему, каким быть не нужно, если хочешь доверительных отношений, знал, что продолжая тиранию, творившуюся во времена прошлого босса, он не продержится долго, и совсем не потому, что его свергнут, а потому, что он не вынесет этого сам, то-ли по молодости своей, то-ли потому, что сам подвергался наказаниям старого изверга.

И воспоминания о маленькой девочке, чью судьбу он возможно поломал, искалечила психику, все чаще не давали ему покоя. Даже Кое, которая повзрослев, кажется, достигла вершины мудрости, говорила ему, чтобы он отпустил прошлое, жил сейчас, но все равно не могла ничего поделать. Осаму долго, очень долго молчал по этому поводу, но наконец не выдержал.

– Может, так лучше ей, босс? Йосано, верно, попала в добрые руки, где ей помогли после пережитого стресса и как-то восстановили. – Дазай встретил его глаза, смотревшие как-то по-тупому вперёд, и продолжил.– Не делайте вид, что только о ней беспокойтесь, ведь так? Она была бы отличным членом мафии, излечивая наших…– Он замялся, подбирая слово.– Наших бойцов. Но раз так вышло, ничего не поделать. Или может боитесь, что ее направят против вас?

– С чего такие выводы, Дазай? – Наконец заговорил босс. – Если думаешь, что мы теперь не справимся с ней, то ошибаешься.

– Мы не справимся? Не знаю даже, с одной стороны, для нас нет никакой выгоды, если мы победим, только если она будет работать на нас. А с другой стороны, она не справится одна, если только не будет работать с кем-то, кто окажется сильнее… А пока мы недостаточно сплочённый коллектив.

– Коллектив…– Фыркнул Мори.

– Тебя не смущает, что мы об одном ребенке говорим так, будто это целая армия эсперов, вот-вот нападущих на нас. А вообще, – решил посмеяться подросток.– У тебя есть Элис, не прельщайся, что она маленькая девочка.

Сработало, Мори перешёл на другую тему, взрываясь в смешном гневе.

– Ей, вообще-то, семнадцать. Глупая шутка, Дазай.

– Извините. – Осаму сразу стал серьезным.– Я, на самом деле, понимаю, что вы хотите сделать только лучше для мафии и потому жалеете, что нет такого эспера… Но, поверьте мне на слово, у нас будут новые одаренные, только найти бы. Вы ведь знаете, что с детства на таких что-то типа охоты. Что Акико, которую ты вспоминаешь постоянно, она жила не в лучших условиях до того, как ты встретил ее, что Одасаку и Кое, чьих родителей убили, а ей то вообще в борделе зарабатывать на пропитание пришлось, что Хироцу, в какой-то мере спасённый старым боссом от смерти, правда, не знаю всех подробностей о нем…

– И ты тоже, ведь я подобрал тебя под мостом, умирающего голодной смертью, плачущего из последних сил. И знаешь, я обещал тебе найти тех, кто убил твоих родителей тогда, и нашел, но думал, ты не готов был узнать. А сейчас, наверное, пришло время…– Доктор наконец отошёл от транса, в который ввели его мысли о девочке, когда-то помогавшей ему. – Помнишь, у нас был очень странный мальчик, из России как-то пришедший сюда?

– Федор?

– Да, именно. Он был очень умён, и это, как показалось мне, передалось ему генетически, как бы странно не звучала эта информация. Причем не просто отличная память и тяга к каким-то новым знаниям, это разумеется, а именно ум, хотя, даже не ум, а мудрость. Ты тоже после переливания крови стал другим… – Огай вздохнул и продолжил. – Так вот, его родители, тоже в какой-то степени просветлённые и они предвидели это.– Доктор смотрел на ничего не понимающего Осаму – Я в том смысле, что ты тоже не простой и твоя способность в какой-то мере подразумевает остроумие… И я видел в тебе этот потенциал, что ты разовьёшься, что твой склад ума будет особенным, но не так быстро. Кровь Федора и твоя имели очень схожее строение, некая единица мудрости, так я ее прозвал. Она должна была начать работу через года два-три. У Федора процесс уже начался, он и старше тебя был как раз, но его кровь, попав в твой организм и смешавшись с твоей, запустила процесс раньше. Понятнее стало?

– Я никогда не интересовался свойствами и составом крови, но да, что-то ясно. Но как это связано с моими родителями?

– Отошёл от темы, прости. Ну так вот, ваши родители тоже имели единицу мудрости, то есть у вас общий предок. Если я все рассчитал правильно, то на нашей планете есть ещё один человек, в ком течет такая кровь, но слабее это проявляется. Предположительно, он живёт в Японии.

– Ну был общий предок, и что? Разве эта схожесть в составе крови так мешала кому-то? Я не понимаю, Мори! – Мальчик выглядел взволнованным.

– Да, мешала. Сам пойми, вырастут два гения и им будет мало места на одной планете. Они просто не смогут жить мирно. И если третий, чья единица мудрости слабее, уступит, то двое сильнейших заведут войну, возможно, уничтожат все живое. Тем более, ваши способности, ещё один нюанс. Ты, только ты или смерть могут остановить Федора, у него сильная, на самом деле, сила. А посуди сам, кому захочется убить свое чадо ради каких-то людишек? У русских всегда воинственный характер, они настроены только на победу.

– Ты опять отошёл от темы, Мори…– Дазаю стало ещё тревожнее.

– Его родители знали об общем предке, и, чтобы у их дитятка не осталось соперников, решили убить ваших родителей. Тот мальчик тоже пострадал, но его кто-то нашел сразу же, с ним все в порядке, не волнуйся. Они считали, что не проживут дети без родителей, ведь само по себе развитие не пойдет, нужно как-то подтолкнуть, научить чему-то… А вы выжили.

Я не сам, моя Элис подсказала мне, что в тебе есть что-то помимо способности, тогда я начал исследование, тогда я начал учить тебя основам всех наук, тогда я защищал тебя от босса. Ты стал мне, словно сыном родным…

– А что с родителями Федора?

– Они погибли, способность сына была сильнее любви.

– То есть, Достоевский убил их, когда они все ради него сделали?! – Со слезами на глазах воскликнул Осаму.

Мори кивнул.

– Дазай, вы с Достоевским и кем-то ещё дальние родственники, не пугайся, просто прими. Я не обязываю тебя находить третьего, только прошу, берегись, ты самый младший из троих, ты, по идее, должен позже овладеть разумом, чем они, но…ладно, все.

В кабинете воцарилась такая напряжённая тишина, такое тяжёлое и давящее молчание, что даже Накаджиме, слушавшему эту историю, стало совсем не по себе, он жалел, что его околдовала тоже русская, сомнения окутывали его, заставляя ощущать себя предателем, которого приняли с добром, а он выдает все тайны этого человека, что дал ему шанс показать себя и спас от чудовищного, как ему тогда казалось, вездесущего оборотня тигра, одним взглядом парализующего жертву, заставляя замирать от страха перед острыми клыками.

“Что же сейчас чувствует Дазай?” Спросил он сам у себя.

“Сейчас он волнуется, а ещё ему стыдно” Всё-таки отозвалась Цветаева.

“Волнуется? Почему?”

“Уже вечер в реальности, а тебя до сих пор нет. Ещё и кричит кто-то на него.”

“Откуда ты знаешь?”

“Ну пока ты в его прошлом, я могу примерно отследить, что происходит в его сознании сейчас.”

– Все же прошло, Дазай, прошло. – Постарался успокоить его Мори, нарушив гробовое молчание первым.

– А как ты попал сюда, Мори?

– Я?.. – Казалось, этот вопрос в тупик ввел босса мафии. Скорее всего, на этот вопрос он отвечать вообще не хотел, но Осаму ждал, требовал незабинтованным глазом эту информацию, будто ища такого же несчастного. И потому, Огай начал.– Я же врачём был, на войне, когда Акико завербовал, после, оставшись один, бросил все. Наш босс уже был нездоров и Хироцу искал врача. Я надеялся, что нашел хорошую высокооплачиваемую работу, но ошибся. Уйти уже не мог, никто живым не покинет ряды Портовой мафии, мда. Вот так. Уж прости, буду краток.– Закончил Мори.

Казалось, его совсем не смущает то, что младший и по возрасту и по статусу общается с ним на равных.

“Но ведь не так это?” Спросил у Марины Ацуши.

“Конечно он слышит. Но эта доверительность и простота тешит его самолюбие, да и в какой-то степени даёт уверенность в том, что не убьет его Дазай. Он может, думаешь, рука дрогнет? Нет, только посмотри, он словно зверь глядит на мир. Уже в четырнадцать он готов порубить всех. Не понимаю, что так кардинально поменяло его…”

“Значит, Мори все рассчитал… Как он умен.” Удивлялся про себя Накаджима, будто слушая не все, что говорила Цветаева, а только выборочно.

“Да, не глуп. Думаешь, в мафии есть глупые? Нет, там таких не держат.”

Ацуши снова вспомнил свое прошлое, находя его в чем-то схожим с прошлым каждого членом мафии. “Стоп, все одаренные с детства подвергались испытаниям, все справились…значит, и я могу?..”

Он впервые подумал о себе, как о чем-то стоящем и заслуживающие внимания и заботы, ему стало стыдно, но в то же время до жути приятно и легко, будто ещё один тяжёлый валун с грохотом свалился с его души, давая подняться ещё выше к солнцу…

– Понятно, босс. Спасибо за откровенность и разъяснение всех проблем. Почти всех. – Чуть помедлив, добавил он.

– Какое-то ещё вопросы, Осаму?

– Вообще, нет, я все понял, босс. – Подросток, по-видимому, собрался покинуть кабинет.

– А вот у меня есть, Дазай. Что делать будем?

– Если вы про пополнение штата, то я займусь этим. Но, я так понимаю, что помимо этого имеются и другие проблемы?

– Да, ты прав. Нужно поработать с документацией и ещё… Если у нас появятся враги, а они обязательно будут, их поимкой, скорее всего, будешь заведовать ты. Ну и разборкой с ними тоже, хорошо?

– Ну наставни-ик…– Протянул Дазай. – Можно будет создать отряд, специально для этих целей. Обычные то у нас люди есть, а эсперы будут. Обязательно. – Ухмыльнулся он.

“Все уже продумал? Неужели…” Пронеслось в голове Ацуши.

Все же ему было очень интересно, кто же третий обладатель некой единицы мудрости. Ему казалось, что с этим человеком он знаком. “Рампо?..”

“Вряд-ли ты узнаешь, Ацуши, я не в силах видеть все, что происходит со всеми, могу выбрать только одного и то, не каждого, в этом есть минус моей способности.”

“Ты можешь рассказать мне о ней подробнее?”

“Потом, не пришло ещё то время.”

Дазай наконец ушел.

***

Поздней ночью, ближе к рассвету, Ацуши забрел к Дазаю, у которого уже появился свой кабинет с кучей книг.

Последний сидел и что-то писал, потом кинул ручку на стол и схватился за голову, сжав в кулаках отросшие, давно не стриженные пряди волос.

Накаджима подошёл ближе, встав рядом, чтобы видеть, чем был занят подросток.

Мелким-мелким почерком на листе было построено что-то вроде родословного дерева, где снизу было три человека: Осаму, Федор и ‘какой-то японец’, как подписал Дазай, а сверху было что-то непонятное, с разными датами, уходящими далеко за начало летоисчисления, перечеркнутыми, заново написанными ли, от этого чего-то исходили линии с кружочками на концах, которые были перечеркнуты.

Накаджима прислушался к шёпоту Дазая.

– Не поверю, что мы связаны в прошлом, просто не хочу. И все же… Я обязан найти третьего, пока он не нашел нас. Раз все остальные мертвы… Тогда почему же Федор предлагал объединиться для создания нового мира, если мы враги?..

========== Омут памяти. ==========

Недели пролетали незаметно, не принося никакой полезной информации Цветаевой.

Хотя Накаджиме и было интересно, на какие теперь действа обречён Дазай, не имеющий более пути назад, но без так называемого направления, призрак просто не мог действовать.

Ему оставалось только размышлять, но ни к чему доброму не приводили паренька эти мысли, вынуждая в который раз заняться самобичеванием и анализом своей опустошенной жизни, углубляясь в те воспоминания, что обычно доводили его до грани, почти стирали из реальности, если кто-нибудь не помогал ему вернуться. Но не было сейчас того человека рядом, вернее был, но ещё не он, ещё совсем молоденький и не познавший всех ужасов, словно только-только начинающий разворачиваться листочек.

Кажется, только сейчас, просматривая детство своего слишком близкого друга, Накаджима понял, почему тот, вроде прикидываясь таким беззаботным и легкомысленным человеком, всегда знал, как помочь Ацуши, всегда поддерживал, всегда успокаивал, давал надежду на будущее, но никогда не приводил примеров из жизни, как делали многие. Лишь один раз тот ошарашил всех, что раньше работал на Мафию. Ему даже не поверили сначала, посчитали очередной глупой шуткой, а потом слова подтвердились и уже никто не смеялся. Все тогда осудили его.

Но ведь что он, выросший без родителей, среди жестокости и лжи, что Ацуши, подвергавшийся ежедневно истязаниям со стороны управляющих детского дома, выросли хорошими людьми, или же это очередная маска, хитрость, скрытность Дазая? Хотя Ацуши никогда не делал ядов и не подсыпал их в лекарство настоятеля, никогда не помогал убить.

Но и хорошим человеком себя не считал

Нет, он делал совершенно другое. Он был сломан, не успев ещё понять, что значит быть целым, неповрежденным, но познал ли кто-нибудь из эсперов эту целостность? Слова о том, что одаренные с детства подвергаются испытаниям, не выходили больше из его головы.

“Естественный отбор, выживают сильнейшие.” Твердила русская в его голове, но юноша считал это слишком жестоким, низким, мерзким, неправильным.

“Я же слаб, почему тогда живу?” Постоянно спрашивал он у Марины, на что та или же не отвечала совсем, или же говорила о грядущем, что ожидает его и вообще, всех.

“Только отпусти прошлое, или просто прими его, как этап жизни, пройденный этап. Так и сделал Дазай, потому он живёт спокойно, потому он уверен в себе. Не скажу, что его полностью покинули воспоминания, он научился с ними жить. И ты сможешь.”

Жить спокойно

Ацуши все меньше и меньше верил в свои силы. Наблюдая за происходящим, ему все больше и больше мерещились кошмары, затягивая его в собственное прошлое. Казалось, что тяжелые воспоминания только начали отступать, вытесняемые чем-то добрым, но они снова и снова будто захватывали его сознание, окунали во тьму, тянули в пропасть.

Снова и снова

Тот туман, укутавший его опять, заставлял закрыть глаза, предаться воспоминаниям, загипнотизировал, погрузил в транс.

Как страшно

Маленького мальчика на ручках несут к калитке какой-то темной ограды, черной, страшной, облагороженной, что странно для такого места. Калитка скрипит мерзко, будто давно не смазывали, или под тяжестью своей она так стонет?

Тот мальчик не знает, ему просто до боли в маленьком его сердечке боязно и тревожно, ему просто хочется к маме, вечно холодной, причиняющей боль своими объятиями, сжимающей всеми острыми костями маленькое тельце, но так чутко, что даже боль была приятна и нежна. Ему просто хочется в их скромную маленькую каморку, ну и пусть нечего есть и ветер выдувает, кажется, всю жизнь из хрупких жителей комнатки, пусть. Но тут даже ветер чужой, слишком ласковый, подлый.

На руках женщины слишком тепло и мягко, совсем не как у мамы, из-за этого малышу мерзко, он, получается, променял маму на эти руки? Но ведь нет?..

Его даже не спросили

Ребенка передают надёжному, на первый взгляд, мужчине, достаточно зрелому и мудрому.

Наверное

Эта женщина теперь показалась ребенку близкой по сравнению с мужчиной, держащим его в своих могучих руках.

Смотря на это со стороны, Накаджима напряг всю свою память, пытаясь вспомнить, как эта женщина связана с его семьёй.

“Точно, сестра…”

Да, это была сестра его матери, точная ее копия, только ухоженнее выглядела она, только не нуждалась она в лекарствах, только здоровой была она, совершенно.

И, несмотря на ее уютность и ухоженность, маленький Ацуши ни за что не променял бы свою родную маму на эту женщину, какой бы богатой она не была.

Женщина уходит, а мужчина, немного постояв с ребенком на руках, разворачивается и идёт по заросшей тропинке в большое здание, достаточно мрачное на вид.

Там ребенка переодевают и подходит какой-то высокий полный человек. Он, сначала, пристально разглядывает мальчика, потом тихо разговаривает с настоятелем. Среди обрывков фраз он только сейчас ясно различает слова: тигр, способность, одаренный…опасность.

Накаджима только сейчас понимает, почему над ним единственным издевались так, почему он единственный не знал о тигре ничего, почему Шибусава проводил эксперименты только на нем.

В кандалах, точно страшный преступник, который вот-вот вырвется и никто не сумеет совладать с ним, сидит малыш, боязливо оглядывющий комнату. В его глазах почти животный страх, нечеловеческая боль и совсем не детская печаль.

Он второй день уже так сидит, не имея права на движения и разговоры. Сейчас он один в комнате, ему страшно.

Все дети боялись одиночества, темноты, монстров под кроватью, грома, молнии.

Но не он.

Накаджима стал бояться себя

Тогда, в детстве, когда тигренок был совсем маленьким, он согревал ребенка. Потом тигр начал превращаться в хищника, безжалостного, неукрощенного.

Зверь

С горящими глазами, готовый разорвать того, кто рядом, того, кто пытался укротить.

Каждый день новые пытки, на психологическом уровне переживающиеся намного тяжелее, нежели на физическом. Больно, да, но странная сила заставляла раны зарастать в течение нескольких часов, лишь изредка оставались шрамы, самые глубокие, но все же не раны.

Только наружные

Эта сила никак не помогала залечить душу, в которую ежедневно плевали, которую ежедневно загоняли в рамки, в которую стреляли почти на смерть, не давая умирать, чтобы заставить страдать.

Жестоко

Тигр защищал своего хозяина. Но цена была велика.

Одиночество и всеобщее презрение

А ещё страх окружающих, ведь всем остальным детям внушили, что тот ребенок, с необычными глазами и волосами, отливающими цветом полной луны, опасен, коварен, страшен.

Был

Его сдерживали долгих пятнадцать лет, вкалывая еженедельно какое-то вещество в вену.

Однажды не удержали

Зверь обезумел, поднял глаза к полной луне, занявшей в ту ночь половину неба и уничтожил, разгромил территорию вокруг здания детского дома.

По-идиотски смело

Тогда его, восемнадцатилетнего, неуверенного в себе, забитого юношу выгнали вон, не говоря ни слова о причине, обрекая на постоянный страх и скитания между жаждой и страхом жизни.

Бесчеловечно

Два ярких, переливающихся глаза, следуют за юношей, неотступно, будто выслеживая добычу. Паренёк оглядывается во тьме, вздрагивая от каждого шороха, замирая при малейшем дуновении ветра.

Он устал так жить

Смешно, совсем недолго он проходил вот так, совершенно один, брошенный всеми, преданный самим собой. Загнанный в угол зверем.

Всего лишь ещё несколько дней

А потом почти упал от голода, рядом с рекой, стараясь заглушить урчание просящего хоть маленький кусочек пищи, желудка.

Не дай бог услышит преследователь

Не услышал. Ничего не услышал.

Кроме грудного голоса, слишком громкого

Голос звал.

========== Недолгое возвращение. ==========

– Ацуши, Ацуши Накаджима!

Юноша открыл глаза, не понимая, в каком из миров он очнулся. Он сидел на чем-то мягком, укрытый колючим шерстяным пледом. Вокруг было темно, только на столе, стоявшем немного поодаль, горела пара свеч. И то-ли от них исходил приятный запах, то-ли от бокалов с недопитым вином, но было в этом аромате что-то родное, близкое, настоящее.

А над ним, с едва различимыми в темноте чертами лица, но со сверкающими взволнованными глазами стояла женщина. Заметив, что паренёк проснулся, та вздохнула и присела рядом.

– Наконец-то… – Вздохнула она. – Ты как, Ацуши?

Накаджима, ещё не до конца пришедший в себя и с трудом соображающий, что вообще творится, часто-часто заморгал, будто вспоминая, где он и что это за женщина находится в одной комнате с ним.

Через несколько секунд он вдруг широко раскрыл глаза и глубоко вздохнул.