Текст книги "Призрак замка Баттерфляй (СИ)"

Автор книги: IllusionAndDream

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

– Мун, – голос стал настойчивее, он зазывал и манил, и сопротивляться было невозможно. Принцесса сразу поняла, что её приглашают исследовать загадочный тёмный путь.

Мун в нерешительности стояла напротив тайного хода, и сердце её глухо ухнуло в груди, отзываясь тупым постукиванием о рёбра. Девушка попыталась вдохнуть, но ощутила, что едва ли может набрать в себя достаточно воздуха из-за подрагивающего дыхания, не позволяющего ей сделать сколько-нибудь глубокий вздох. Но, собрав всю волю, что у неё осталась, в свои маленькие кулачки, Мун одним решительным шагом перечеркнула всю свою неуверенность и страх. Лишь кончики пальцев мертвецки похолодели, а на шее появились мельчайшие мурашки, выдавая её целиком и полностью. Принцесса шагнула в зловещую неизвестность, и, как только она прошла достаточное расстояние, шкафы снова медленно сдвинулись, отрезая путь назад. Девушка, едва помня себя, побежала обратно, но было поздно: шкафы сомкнулись, и обратной дороги уже не было. Покрепче сжав в руке фонарь, она осветила им часть предстоящего пути и пошла вперёд нетвёрдой походкой.

В коридоре было ужасно холодно, и тонкая кожа нежной принцессы пропитывалась морозом. Мун колотило мелкой дрожью, но она упрямо шла всё дальше и дальше, стараясь хотя бы показным спокойствием разогнать смятение в душе. Если то, что она слышала, не было игрой воображения, то неужели Призрак всё ещё с ней, и он зовёт, манит к себе (а, точнее, уже заманил)? Мун не знала, что ожидает её в конце коридора, но ей уже не было страшно, только волнительно от возможной предстоящей встречи с тем, кто на протяжении нескольких лет заставлял её забыть о том, что такое одиночество и отсутствие выбора.

Мун шла и не помнила, сколько времени прошло. Полчаса, час или, может, вообще несколько минут? Она настолько была поглощена своими мыслями, что не сразу заметила, как вышла из коридора, оказавшись в небольшой полукруглой пещере с низким потолком. Оглядевшись, девушка заметила, что ход, по которому она шла, был не единственным: рядом с ним, в этом полукруге расположилось ещё несколько ходов, которые вели в неизвестном направлении. Неожиданно, резкий свет забил в глаза девушке, и она заметила, что, помимо небольших узких проходов в пещере есть ещё и широкая высокая арка, едва не упирающаяся в потолок и ведущая в помещение, освещённое ярким светом свечей.

Принцесса с опаской оглядывала помещение, а точнее, ещё одну пещеру, в которую вела арка. Проход был прикрыт лишь полупрозрачной светлой занавеской, но и через неё можно было разглядеть широкий орган, с неисчислимым множеством труб и рычагов, а перед ним высокую фигуру в чёрном раскидистом плаще, из-под капюшона которого выглядывала чёрная же маска с длинным клювом.

Тело Мун ледяными путами сковал страх, когда фигура стала медленно приближаться к ней. Девушка только сейчас обнаружила, что забыла в спальне свою палочку, своё единственное спасение в случае чего. Теперь она могла положиться лишь на свои ноги и то, как быстро они способны нести её. Развернувшись и было побежав, принцесса услышала вкрадчивый, тихий голос, разносимый по всей пещере мягким эхом:

– Мун… Мун, постой… – раздалось за спиной, и Мун содрогнулась, узнав в загадочной фигуре своего столь же загадочного близкого друга, но не развернулась, словно пригвождённая к месту, на котором стояла.

– Призрак?.. – дрогнувшим, охрипшим голосом спросила Мун, но ответ был очевидным.

– Да… – прошелестел шёпот прямо над её ухом, и принцесса поняла, что полностью теряет мироощущение…

Ловкие и сильные руки подхватили её лёгкое тело, послужив надёжной опорой ослабевшей девушке. Перегруженная эмоциями и переживаниями, она едва держалась на ногах, не веря в происходящее. Мун запрокинула голову и увидела над собой склонённое к ней лицо в этой жуткой маске какой-то непонятной, чудовищной птицы.

– Здравствуй, Мун, – произнёс Призрак, улыбнувшись. Хоть под его маской этого и не было видно, но Мун точно ощутила, что сейчас он улыбается. Интересно, как…

– Приз… рак… – запинаясь, проговорила Мун и окончательно потеряла сознание.

***

Мун очнулась на мягкой полукруглой тахте, устланной шёлком. Её фонарь, потушенный, покоился рядом, на каменном полу. Приоткрыв глаза, она обнаружила, что добрая половина свечей погашена, и, что самое главное, она лежит в той самой пещере, находящейся за аркой. Она была намного больше и выше предшествующей, и своды её оглашались тихой и ненавязчивой мелодией, разыгрываемой на рояле. В комнате (если это ещё можно так назвать) царил полумрак, и Мун пришлось напрячь своё зрение, чтобы разглядеть Призрака, восседающего за органом. Его тонкие пальцы, облачённые в чёрные перчатки, ловко перебирали клавиши, извлекая из инструмента поистине чарующие звуки. Мелодия была похожа то ли на колыбельную, то ли на спокойную сонату. Музыка разливалась по пещере, отражаясь от её сводов и одурманивая плавностью и стройностью.

Но, не поддавшись успокоительной песне, принцесса поднялась с ложа и медленно пошла к Духу, совершая шаг за шагом с трепетом в груди.

– Так это ты – тот, кто говорил со мной сквозь стены? – осторожно спросила Мун, подходя ближе и ближе и ощущая, как желудок сводит приятной судорогой. – Ты – кто читал мне сказки на ночь? Кто был мне искренним другом на протяжении стольких лет? Тот самый Призрак… я не верю!.. – с придыханием воскликнула принцесса, коснувшись его плеча лишь кончиками пальцев, словно боясь, что Дух исчезнет при малейшем её прикосновении. Но этого не случилось.

Мелодия плавно оборвалась, и вместе с ней что-то кольнуло в сердце и Мун, когда Призрак обернулся к ней, взглянув на неё светящимися из-под маски золотыми глазами. Его взгляд пронизывал Мун насквозь, скользя по литой фигуре и внимательно изучая лицо в мельчайших его деталях. Девушка сглотнула и было хотела убрать руку с его плеча, но Призрак перехватил её ладонь, оставив её на месте.

– Да, это я, – кивнул он наконец, не сводя проницательных глаз с принцессы, – и, чем больше ты задаёшь мне этот вопрос, тем больше мне кажется, что ты меня совсем не помнишь, – Призрак издал короткий смешок, поднявшись и вытянувшись перед Мун во весь свой рост, который превосходил её чуть ли не на две головы.

– Я помню! – воскликнула Мун взволнованно, взяв его ладони в свои руки и сжав их с неимоверной силой. – Помню всё: каждый день, каждую минуту! – она смотрела в жидкое золото его глаз и пыталась разглядеть в них хотя бы единый огонёк такого же волнения. – Я так скучала, Призрак!

– Я тоже скучал, Мун, – после недолгого молчания неожиданно проговорил Дух, и только в этих словах Мун смогла различить подрагивающие нотки трепета перед давно не виданным другом.

– Тебя не было год!.. – принцесса отступила от Призрака, чтобы удобнее было глядеть ему прямо в глаза, пытливо и требовательно. – Тебя не было год, и вот теперь ты так неожиданно являешься передо мной, хотя на протяжении всех пяти лет ни разу не показывался, дразня меня только своим голосом. Призрак, я не понимаю, за что ты так мучил меня? Мне было так одиноко и плохо без тебя… – её голос надламывался, когда она вспоминала то время, продлившееся для неё, словно целая жизнь и так неожиданно закончившееся. – Почему, Призрак?..

– Прости, Мун, – то, как он произносил её имя, легко вгоняло девушку в краску и вызывало на коже тысячу мурашек, но принцесса держалась, стараясь не показывать своё смущение. В конце концов, она немного обижена на него за долгое отсутствие. – Так было нужно, иначе бы меня могли заметить. Необходимо было залечь на дно, и я очень сожалею, что не успел предупредить тебя, прости, – в его взгляде выразились такая жалость и мольба, что Мун не устояла.

Тяжело вздохнув, девушка вымолвила, наконец, свой вердикт:

– Ладно, так уж и быть, на сей раз прощаю, – её лицо озарилось неимоверно счастливой, по-настоящему детской улыбкой. И, наверно, такого выражения лица на ней не было давно. – Но не смей больше исчезать! – нарочито строго приказала Мун, помахав в воздухе указательным пальцем.

– Не буду, – снова улыбнулся (по ощущениям Мун) Призрак, наблюдая за преображением своей долгожданной гостьи.

– Обещаешь?

– Клянусь.

Как только его слова огласили своды пещеры, Мун бросилась в объятия Призрака, крепко обхватив его шею тонкими руками и уткнувшись миниатюрным носиком в его широкое плечо. Она не видела его удивления, не ощутила лёгкой дрожи, прошедшей по его телу мелкой дробью, но зато буквально через мгновение почувствовала, как крепкие руки сжали её воздушное тело в нежных тисках. Мун уже не хотела помнить о своей обиде, об этом мрачном годе, проведённом в страданиях, и вообще обо всём плохом, что было с ней. Хотелось просто вот так вот тонуть в его тёплых объятиях и ощущать себя свободной ото всего, что связывало принцессу с реальностью, к сожалению, с неотвратимой реальностью…

Расцепив руки, Мун, ещё находясь в ненавязчивых объятиях друга, взглянула на него пытливо. Она вдруг поняла одну важную деталь.

– Ты явно не призрак, – проговорила принцесса. – Ты живой, я чувствую, как бьётся твоё сердце, – Мун коснулась его груди ладонью, нащупывая лёгкое постукивание справа от себя. – А если ты живой, это значит, что у тебя есть имя. Как тебя зовут, Призрак? – принцесса сощурила глаза, словно допрашивала преступника.

– Тоффи, – коротко ответил Дух, помедлив.

– Тоффи, значит, – протянула Мун, кивая головой. – И давно ты живёшь здесь?

– Это секрет, – только и сказал Тоффи, явно не собираясь раскрывать свою тайну. – Я не наврежу тебе, Мун, просто не смогу, в любом случае. Я искренне забочусь о тебе и никогда не обижу. Это всё, что тебе нужно знать. Ты же мне веришь? – теперь настала его очередь пытливо заглянуть в её глаза, только вот его взгляд едва ли можно было вытерпеть на себе: столько душевного смятения он вызывал у Мун.

– Верю, – кивнула принцесса, решив не донимать его расспросами. По крайней мере, сейчас.

– Ты пришла слишком поздно, поэтому у нас совсем не осталось времени. До рассвета осталось двадцать минут, и ты должна успеть за это время вернуться в свою постель, иначе слуги начнут тебя искать, – Тоффи только сейчас выпустил девушку из объятий и, взяв за руку, повёл за собой всё тем же ходом, предварительно вручив ей фонарь.

Они вошли в тот самый коридор, но фонарь Мун не понадобился: настенные канделябры, оказывается, висевшие на стенах, зажглись сами, осветив им путь. Мун шла за Тоффи и думала, думала о том, как теперь станет легче жить, когда её любимый Призрак вновь вернулся в её жизнь. Огромный камень упал с её души, и принцесса перестала верить в проклятие, которое даже если и было, то разрушилось при появлении Тоффи. А это значит, что и Риверу ничего не грозит. Мун, впервые за это время, вдохнула полной грудью.

Когда они дошли до конца коридора, шкафы уже были раздвинуты, и Тоффи пропустил Мун вперёд, в библиотеку, на прощание запечатлев на тыльной стороне её ладони поцелуй.

– Я приду вечером, – улыбнулась Мун, обернувшись к нему.

– Я буду ждать, – полушёпотом ответил Призрак, скрываясь за медленно сдвигающимися шкафами.

Мун ушла в свою комнату и так и не легла спать. Она была просто не в состоянии даже просто сомкнуть глаза. Девушка села на постель и поглаживала руку, на которой ещё горел след от губ. Его губ.

========== Глава 3. Тоффи ==========

Тоффи не помнил, когда полюбил Мун. Может, в тот момент, когда он заметил, как из простой наивной девочки она постепенно превращается в красивую, изящную девушку? Или когда понял, что скучает по ней каждый раз, когда она покидает стены библиотеки и обещает непременно вернуться?

Когда осознал, что она – смысл его жизни.

Тоффи и дня не мог представить себе без мыслей о ней, о девушке, девочке, что когда-то переступила порог его обители и нашла его среди стеллажей и ночной тьмы. Конечно, чувства пришли к нему не сразу, изначально он ощущал себя лишь её наставником, названным отцом, тем, кто помогал ей взрослеть и набираться опыта, но затем что-то щёлкнуло в груди, и звук её певучего, нежного голоса стал пробуждать в его крови незнакомое волнение, которое он прежде никогда не ощущал.

Одиночество было спутником его жизни на протяжении долгих лет, и Тоффи даже не подозревал, что однажды лунной ночью он найдёт родственную душу, обретёт настоящее счастье, которого был лишён сызмальства. Тоска по другу, общению с людьми, испарилась так же скоро, как он стал рассказывать маленькой Мун истории и брал он их, преимущественно, из книг, до которых Мун, в силу своего роста, просто не смогла бы дотянуться а, следовательно, и прочитать (да и сейчас не сумела бы, что уж говорить). И наивная девочка безропотно верила, что её дорогой Призрак сам был участником описываемых им с такой достоверностью событий. Но Тоффи часто любил и самостоятельно придумывать истории, более того, он открыл в себе дар писателя и рассказчика именно благодаря этому любознательному существу, поглощающему новую информацию, словно губка воду.

Тоффи писал музыкальные произведения, стихи и картины, посвящая многие из них своей подруге, и сам не заметил, как проникся нежным чувством к ней. Чувством незнакомым, неизведанным и даже немного пугающим неопытную душу. Решив, что всё пройдёт само собой, Тоффи захотел на некоторое время просто оставить Мун, чтобы не калечить их отношения своей любовью, которую он тогда считал обыкновенным обманчивым влечением.

И он ушёл. Затерялся в глуби своего обиталища и перестал выходить к Мун, обрывая с ней все связи. Тоффи надеялся избавиться от неугомонной страсти, но та не покинула его мечущуюся душу, закрепившись в ней и лишь разрастаясь с каждым днём.

Тоффи терпеть не мог пресловутых поклонников принцессы. Призрак искренно желал ей счастья, но только не с подобными кандидатами, какие посещали её. Жалкие юнцы, не достойные её внимания. Тоффи всеми способами избавлялся от нежелательных женихов.

Тоффи не помнил, когда эти самые женихи превратились в его соперников. Наверно, в тот самый миг, когда, видя Мун в объятиях другого, Тоффи ощутил, что его сердце бьётся о рёбра в бешеном ритме, кровь вскипает, а сознание словно уходит на второй план, уступая место… ревности? Но Тоффи ошибался. Он и раньше не мог выносить вида припавших чужих губ к руке Мун. Его Мун! И чашу терпения переполнил наглый Ксенон, который своими ухаживаниями вскружил голову наивной и неопытной принцессе, даже не скрывая, что соблазняет её. Впрочем, Мун и не замечала, что её юный кавалер порой переходит грань, опуская руку слишком низко или, наоборот, норовя поцеловать не руку, а губы девушки. Тоффи просто не мог наблюдать за этим и решил избавиться от нахала, дабы уберечь Мун от бедовых последствий. Как оказалось, он немного переборщил.

Тоффи и сам не понял, когда руки его, сомкнутые вокруг шеи принца, сжались слишком сильно (да и вообще, как они на ней оказались, как он сам оказался в покоях юноши), но, когда пришёл в себя и осознал, что сотворил, было уже поздно. Принц, не сумев воспротивиться силе, во много превосходящей его собственную, погиб от рук слишком ревнивого Духа (мог ли он теперь зваться так?).

Чувствовал ли Тоффи раскаяние? Возможно. Но только совсем недолго, потому как сумел уверить себя, что поступил правильно, хоть и перешёл грань. Он всего лишь оберегал Мун, ведь он – Призрак замка Баттерфляй, он обязан защищать принцессу. Тоффи хотел вернуться через три месяца, а возвратился лишь спустя год, полностью уверенный, что Мун послана ему судьбой, словно ангел с небес. Ведь она одна могла развеять его одиночество, его страхи, смахнуть слёзы с его глаз и заставить забыть обо всём, что причиняло ему острую боль, кромсая сердце и душу.

Вернувшись после прощания с Мун, Тоффи сел за орган и взволнованно забил пальцами по клавишам, стараясь справиться с накатившими эмоциями и чувствами.

Её руки такие нежные.

Стоило хотя бы на секунду прикрыть глаза, и Тоффи вновь видел перед собой её бледное лицо с тонкими живописными чертами, улыбку, достойную вечно красоваться на портрете лучшего из художников, и руки, эти ласковые руки, одно лишь прикосновение которых заставляло Призрака замирать, окрыляло самые смелые его мечты.

Её глаза цвета неба манят и затягивают в свой омут.

Мелодия плавным потоком разливалась по пещере, наполняла её собой и забиралась под округлые своды, растекаясь по камню и тут же отдаваясь от него гулким эхом. Тонкие пальцы легко скользили по мануалам*, ловко извлекая стройные и ладные звуки из инструмента. Местами надрываясь и замолкая, она вновь и вновь продолжала звучать по мере того, как Тоффи нажимал на клавиши. И чем чаще он вспоминал тёплые объятия девушки, мягкость и такую желанную осязаемость её тела, тем больше мелодия становилась отрывистой и энергичной.

Но внезапно мотив стал более тяжёлым и нагнетающим, мрачные нотки всё чаще прерывали ровное течение ноктюрна**.

Ривер Йохансен.

Ожидание так томительно. Представляя их с Мун встречу, Тоффи продумывал в голове бесчисленные способы предстать перед принцессой, явить себя и положить конец своим скитаниям в бесконечной тьме. Находясь в нескольких шагах от её комнаты, с замиранием сердца прокручивая в мыслях свои слова, Тоффи буквально сходил с ума от желания поскорее увидеть её. Но, когда Мун, буквально вылетев из своей комнаты, сломя голову кинулась вниз, Призрак, захваченный таким близким её видом, не успел собраться и окликнуть девушку, пока та бежала по коридору. Обескураженный, только через несколько мгновений он понял, в чём дело. Незаметной тенью спустившись вслед за принцессой, Тоффи с удивлением обнаружил её в объятиях белобрысого мальчишки.

Прячась за портьерой в комнате, где расположилась Мун и её друг, Призрак лишь безмолвно сжимал кулаки, стараясь совладать с собой. Со своей тихой яростью. Почему всегда что-то мешает ему?! Почему всё так несправедливо по отношению к одинокому изгою, впервые за всю жизнь нашедшему смысл открывать глаза по утрам? Тоффи с сокрушением слушал голос Мун, с таким вдохновением говорящей о себе и – как же его там? – Ривере. Она ведь была так счастлива только с ним, с Призраком! Не может быть! И, чем больше Тоффи вслушивался в их милую беседу, тем больше понимал, что не сможет избавиться от Ривера привычными способами.

Это ведь разобьёт ей сердце…

А потом этот поцелуй. Такой быстрый, едва уловимый, но настолько нежный и проникновенный, что Тоффи, стоя невдалеке от пары, вновь ощутил снедающую разум тоску, поедавшую его сердце и душу многие, долгие года. Сопровождавшую его с самого рождения.

Тоффи ещё никогда не чувствовал себя настолько жалким. Он смотрел вслед удалявшемуся Риверу и ясно понимал, что совершенно ничего не может сделать. Не может отстоять свою любовь.

Или?..

Какая-то коварная улыбка разрезала губы Тоффи. Он окончил играть, поднялся и, подойдя к софе, взял с неё накидку, забытую Мун.

– Ну что, Ривер Йохансен, поиграем? – усмехнулся Призрак, разминая в пальцах податливую ткань.

Она будет моей!..

Комментарий к Глава 3. Тоффи

Источник вдохновения: “Gerard Butler – No One Would Listen”

*Мануал (от лат. manus – рука) – это клавиатура для игры руками; клавиатура органа.

**Ноктю́рн (от фр. nocturne – «ночной») – распространившееся с начала XIX века название пьес (обычно инструментальных, реже – вокальных) лирического, мечтательного характера.

========== Глава 4. Мун ==========

Знаешь ли ты, что такое настоящее одиночество?

Тоффи чувствует себя неимоверно счастливым, когда слышит нежные певучие нотки голоса Мун, когда касается её шёлковых волос и плетёт из них косы, когда она смотрит на него с лаской и улыбается, так мягко, так лучезарно, что не верится – неужели это сокровище было послано ему? Неужели она рядом по своей воле и никуда не хочет уходить? Неужели в такие моменты она способна позабыть обо всём?

Без неё все воспоминания кажутся тусклыми.

Ривер думает, что лучше уже быть не может, но каждый раз ошибается, вновь и вновь открывая в Мун всё новые стороны её характера. Будучи маленьким несмышлёным ребёнком, он и представить не мог, что однажды, спустя несколько лет, его «крошка Мунни» вырастет в прекрасную девушку, стерев навсегда свой образ заводной проказницы. Сейчас всё так изменилось, перевернулось, словно они никогда и не были детьми, снующими по дворцу в поисках приключений и нервирующими бедных слуг.

Тебе никогда не понять, что чувствует отвергнутый всеми отшельник.

Тоффи больше не боится напугать Мун, не боится, что она убежит от него с криками, думая, что зловещее приведение протянуло свои длинные руки для того, чтобы сломать её тонкую шейку, а не заключить в нежные объятия. Не тёплые, потому что призраки не могут быть тёплыми, но нежные, нежные и заботливые.

Когда она грустит, хочется выть.

Ривер не хочет знать, почему Мун иногда так печальна, он лишь захвачен благородным порывом успокоить, понять и выслушать. Он способен одним лишь своим мягким и добродушным взглядом заставить Мун расплыться в усталой улыбке. И это всё, что он, такой незлобливый и простой, может предложить ей. Но Мун и не просит о большем. Потому что знает, кто может дать ей большее.

Только она способна развеять тьму в моей душе.

Тоффи понимает её, как никто другой. Порой кажется, что, стоит только попробовать, и они смогут говорить в унисон, предсказывая фразы друг друга. Мун и не подозревает о его чувствах, всё ещё считает его своим верным другом и даже не помышляет о том, что и её дорогой Призрак умеет любить. Умеет страдать.

Каждый день проходит, словно сон.

Ривер знает, что он – совершенно обычный добряк, который привлекает людей своей почти детской наивностью и открытой душой. Но он не знает, почему такая необыкновенная девушка, как Мун, общается с ним. Она не похожа на ту, кому бы нравились их необременённые чем-то интеллектуальным, лёгкие беседы и тихие прогулки по саду, во время которых Мун молчит, наслаждаясь вдохновенными пейзажами и розовыми кустами, а Ривер просто так же молчаливо смотрит в сторону, лишь изредка позволяя себе метнуть робкий взгляд на свою ожившую мечту. Когда он наблюдает за тем, как красиво переливаются её волосы в вечернем лунном свете, или как её тонкие, изящные руки легко одёргивают смявшиеся складки юбки, слова сами вылетают из головы, заменяясь невнятным мычанием, а тело судорожно потряхивает от волнения и страха. Страха за то, что он скажет что-то глупое, нелепое, и красивые, ровные губы Мун скривятся в презрительном недоумении. Но такого никогда не случалось. Мун никогда не относилась к нему снисходительно, всегда говорила с ним на равных, даже несмотря на то, что Ривер слабо походил на человека из «высшего» общества.

И здесь нет места печали и тоске.

Тоффи хочет быть принцем. Прекрасным юношей, которого бы Мун смогла полюбить. Но, к сожалению, то, что скрывается под его маской, не позволит ему познать все прелести любви, ответной любви. Если принцесса когда-нибудь увидит его истинный облик, Тоффи вряд ли сумеет справиться с подобным горем. Ведь он уверен: стоит ему явить своё лицо, и Мун сама убежит от него в испуге. Поэтому каждый раз, когда девушка норовит протянуть руки к его защите, Тоффи лишь перехватывает её ладони своими и обыкновенно делает что-нибудь неожиданное, например, подхватывает принцессу в танец, и та сама забывает о своём намерении узнать, что же таится под маской, что же её друг так упорно скрывает от неё. И каждый раз сердце Тоффи неприятно ноет, а сознание сотрясается от жуткого страха. Нет, Мун, тебе нельзя этого видеть, потому что я не хочу тебя терять. Тоффи грезит о красоте, но мечты навсегда останутся мечтами. Но Мун не уходит. Она рядом, всё так же спускается в его убежище, слушает его ноктюрны, сюиты и сонеты, говорит с ним, касается его… И он сохранит свою тайну как можно дольше, чтобы ещё хоть немного насладиться обществом принцессы, чтобы ещё хоть чуть-чуть пожить своими мечтами, которые никогда не станут реальностью.

И здесь я чувствую себя по-настоящему счастливым.

***

Ночь мягко опускалась на Мьюни, устилая поля и крыши домов тёмным покрывалом. Цвета дневного и ночного неба смешивались, придавая небесному своду розоватый оттенок. Вечерний сумрак сливался с низко стелящимся туманом, и звёзды, уже появляющиеся на огромном округлом холсте, подрагивали в его дымке. Пение птиц постепенно замолкало и тонуло в стрекоте кузнечиков, попрятавшихся в густой траве, в тех её местах, не протоптанных людскими ногами. Облака, подсвеченные снизу остатками света уже опустившегося за горы, но ещё отдающего свои последние лучи, солнца, казались толстыми воздушными гигантами, нависавшими над головой, словно громадные комья пуха. Мун смотрела на горизонт, вид на который открывался с крыши дворца, на покатой вершине одного из куполов, и наблюдала за тем, как тусклый след, оставляемый ушедшим светилом, становился всё слабее и вскоре должен был и вовсе потухнуть, уступая место серебряному свету луны.

Как жаль, что Тоффи этого не видит.

Призрак сидел в своей пещере безвылазно, и казалось, будто многочисленные тайные ходы, ведущие неизвестно в какие уголки замка, были проделаны в стенах так, для красоты и таинственности. Мун так желала хоть раз показать другу всё великолепие уходящего дня, но он всякий раз отказывался, лениво отмахивался и упорно стоял на своём. Получив несколько отказов подряд, девушка не решилась больше докучать Тоффи со своими предложениями, подумав, что ему, видимо, действительно не хочется выходить в свет по какой-то серьёзной причине, которую он всё никак не раскрывал Мун.

Мун любила приходить в это место. До возвращения Тоффи она почти каждое утро взбиралась сюда, чтобы понаблюдать за тем, как яркие лучи солнца рассекают ещё тёмное ночное небо, озаряя светом сначала поля и леса у самого горизонта, а затем и Мьюни, его дома, арки и, в конце концов, дворец. В какой-то мере крыша заменила ей библиотеку, ведь тут было так же спокойно и одиноко, в хорошем смысле этого слова. Мун всегда стремилась сбежать от общества, в котором ей суждено было родиться и провести всю жизнь до самых последних дней. Была бы она хотя бы герцогиней, то могла бы ещё скрыться от обязательств, оставить всё за спиной и начать новую жизнь. Но она принцесса, единственная наследница престола Мьюни, к тому же, уже унаследовавшая семейную реликвию, что неотвратимо закрепило её на позиции будущей королевы, на этой пресловутой мёртвой точке, от которой ей большей никуда не деться. И единственным, что хотя бы создавало иллюзию выбора, были эти вот ночные или утренние вылазки. До некоторого времени.

Ривер – милый парень, но с ним Мун не может забыть о своей предопределённой судьбе, ведь он сам рождён в королевской семье, сам из той же среды, что и принцесса. Да, непринуждённые беседы с этим наивным пареньком помогают ослабить оковы, опутывающие её душу гадким словом «титул», но это всё не то, не так…

Не так, как с Тоффи.

Изначально посещая Призрака только с возможностью слышать лишь его голос, Мун даже не подозревала, что через несколько лет их дружбы, ей будет позволено спуститься в его покои, в обитель того самого Духа, который в глазах одних кажется ужасным и зловещим приведением, а других – благодетельным и заботливым покровителем. Приходя к Призраку поначалу от скуки и одиночества, какое испытывает любой ребёнок, обделённый родительским теплом, Мун и представить себе не могла, что однажды будет нуждаться в Тоффи и визитах к нему, если не как в воздухе, то, как в ежедневном сне – минимум.

Мун уже давно заметила, что Тоффи и Ривер – две абсолютные противоположности.

Тоффи умён, начитан и талантлив. Чего стоит хотя бы его музыка, которую он так искусно умеет извлекать из органа. Тоффи никогда не выражает каких-то бурных эмоций (или, может быть, из-за маски просто не видно), он беспристрастен и немного отчуждён, Мун с трудом удаётся заставить его улыбнуться, лишь путём хитрых манипуляций – счастливой улыбкой, звонким смехом или неожиданным, быстрым и при этом плавным движением тела, больше похожим на танцевальное па. Порой Мун кажется, что он совершенно не увлечён беседами с ней, но, стоит Мун хоть на минуту усомниться в искренности Призрака, как тот внезапно проводит рукой, облачённой в перчатку, по её серебряным волосам, трепля их. И вот принцесса уже откинула все лишние мысли и продолжила непринуждённо общаться с другом, и лишь лёгкое покраснение бубнов на щеках выдавало её смущение. Тоффи был её опорой, незаменимой частью её жизни, был тем, с кем Мун чувствовала себя не как принцесса, не как королева, а как простая, не влачащая на своих хрупких плечах бремя власти и ответственности за целый народ, девушка. Он никогда не заговаривал о её долгах и обязанностях, не корил за излишнюю неуклюжесть или простоту слов, не читал бесконечные нотации, по поводу и без, и относился к ней, как к равной, не возносил до уровня божества и не уничижал до уровня несмышлёного ребёнка, который не способен отличить вилку для салатов от вилки для мяса. Тоффи просто был рядом и ничего не требовал взамен.

Ривер не блещет ни умом, ни талантом, но он так добр и умилительно глуп, что Мун временами едва сдерживается, чтобы не взять юношу за пухлые щёки и не потянуть их в стороны, словно бабушка, желающая затискать внука. Несмотря на свою полноту, неловкость в движениях, Ривер всё равно производит впечатление молодого человека, способного защитить и себя, и кого-то, кто в этом нуждается. И Мун удивляет эта его черта. Ривер не был лишён благородства и мечтал однажды стать настолько сильным и крепким, чтобы носить на руках не только Мун, но и тела убитых на охоте животных и врагов. И он уверенно шёл к своей цели, упорно тренируясь и не унывая, если получал лишний синяк. За то время, что принц дикарей гостил у принцессы Мьюни, она почувствовала к нему необъяснимую, сильную привязанность, которую не могла назвать ни любовью к другу, ни симпатией к юноше. И Мун жутко обрадовалась, узнав, что семья Йохансенов решила остаться в доме Баттерфляй ещё на две недели (на самом деле, королева Скай, видя, как улучшилось состояние её дочери с приездом друга детства, упросила его родителей погостить ещё).

Мун уже давно заметила, что Тоффи и Ривер – две абсолютные противоположности, но одно их всё же объединяет: они одинаково близки принцессе, и она не представляет свою жизнь ни без одного, ни без другого.

Погрузившись в собственные мысли, Мун и не заметила, как тьма заполонила каждый уголок королевства и зажглось пламя фонарей на улицах. Ночь наступила так быстро для принцессы, что она не сразу поняла, что пора бы уже спуститься вниз, иначе, если служанка не заметит её ни в спальне, ни выходящей из ванной комнаты, то вырастет риск быть уличённой в таких вот «прогулках». Наскоро поднявшись, Мун быстро спустилась по короткой лестнице, что вела под купол, прямо к люку, через который принцесса ловко попала в башню и оттуда уже вышла в коридор последнего этажа, спешно удаляясь в свою комнату. Скоро часы пробьют час отхода ко сну, и Мун вновь отправится к Тоффи, чтобы послушать что-то новое из сочинённой им музыки, или почитать его стихи, смысл которых она, как ни старалась, уловить была не способна, или, в конце концов, просто поговорить с ним на какую-нибудь тему, сидя на уютной софе и поджав под себя ноги. Вернувшись в свою спальню, принцесса опустилась на постель и с нетерпением ждала, когда пробьёт назначенный одиннадцатый час.