Текст книги "Призрак замка Баттерфляй (СИ)"

Автор книги: IllusionAndDream

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 10 страниц)

***

Ривер едва ли замечал все те ловушки, что пришлось ему преодолеть на пути к спасению своей возлюбленной. Принц крепко сжимал во вспотевшей ледяной ладони магическую реликвию, не чувствуя всей важности того, что именно ему доверили столь ценный предмет Баттерфляй. Все его мысли сосредоточились лишь на одной Мун, которая, наверняка, страдает сейчас в лапах ужасного чудовища. Ривер бегал плохо, одышка мучила его, но он упорно преодолевал расстояния до злосчастной пещеры, игнорируя усталость и ломость во всём теле. Он несколько раз поскальзывался, падал и вновь поднимался, натужно пыхтя от собственной грузности.

Принц почти достиг входа в пещеру, когда внезапно провалился обеими ногами куда-то и рухнул вниз. Палочка выскользнула из его пальцев и с звонким звуком ударилась о пол. Ривер бросился её искать, но увидел сотню таких же палочек и себя самого, стоящего на коленях и ищущего её. Отражения рассыпались и всплывали перед его глазами вновь остервенелым хороводом. Картину дополняли тёмные круги, образовавшиеся в поле его зрения после долгого надсадного бега и неожиданного падения. Ривер рыскал руками по полу, ведь осязание было его последней надеждой. И хотя бы руки его не подвели. Быстро найдя реликвию и схватившись за неё, Ривер замахнулся и со всей силы обрушился на одно из зеркал, ударив по нему наконечником волшебной палочки. Зеркало разошлось трещинами и обрушилось с предсмертным скрежетанием, а вместе с ним и другие, открывая крутой подъём, видимо, обратно в коридор.

Ривер, применив всю ловкость своего тела (которой, к слову, несмотря на его пухлость, было немало), взобрался на подъём и перевалился в коридор, помогая себе локтями. Бегло оглядев местность, пока поднимался, Ривер понял, что попал в совершенно другой проход. Но ему повезло. Длинная вереница из факелов, уходящая во мрак, осталась далеко позади, а перед ним предстала арка, из которой вырывался яркий свет. Он знал: это точно здесь. Принц без раздумий ворвался в круглую комнату и пробежал дальше, прервав односторонний диалог Тоффи и Мун. Ривер застыл у арки, поражённый спокойствием подруги.

***

– Поглядите-ка, кто явился! – тожественно воскликнул Призрак и бросился к одному из рычагов на краю «острова», что был скрыт за длинными столом.

Тоффи дёрнул за рычаг, и решётка, отделяющая комнату и пещеру, с грохотом опустилась вниз, но Ривер успел проскользнуть под ней и угодил прямо в озеро, прокатив по узкому переходу, однако, волшебную палочку, которая достигла ног принцессы. Та незаметно для Тоффи, увлечённого своей игрой, спрятала палочку в складки платья. Призрак подлетел к Риверу, пытающемуся выползти из воды на переход. Тоффи был быстрее, а потому схватил принца за горло обеими руками и опустил обратно. О, сколько удовольствия доставило ему лицезреть этого мальчишку, барахтающегося в воде, словно не умеющий плавать пёс, дерзкое, вызывающее выражение его лица, не сопоставимое с той ситуацией, в которую он попал. Когти, сомкнутые на этой нежной рыхлой шее, готовые в нужный момент разорвать податливую плоть или с лёгкостью продавить трахею…

Раскатистый, почти маниакальный смех разразился громом под высоким потолком пещеры.

Мун кинулась к ним, войдя в озеро, но остановилась, услышав этот жуткий, ужасающий смех, такой неживой, такой несвойственный её Призраку.

– Я не понимаю, Мун! – Тоффи без особых усилий перекрикивал верещащего принца, колотящего его кулаками по рукам и груди. Он глядел на Мун и не сводил с неё глаз, будто этого рыпающегося светловолосого комка не было между ними. – Ты ведь можешь перечеркнуть всё, всю свою жизнь королевы, что будет полниться только страданиями! Сбеги со мной, и, клянусь, я не трону этого толстого беса! – принцесса видела, как Ривер активно замотал головой, но не слышала, как он кричал ей, чтобы она ни за что не соглашалась, что он отдаст за неё свою жизнь и прочее.

– Нет, Тоффи! – выдавила Мун, поднимая юбку, чтобы было удобнее продвигаться дальше.

– Ах так, – кровожадно ухмыльнулся Призрак. – Тогда я убью его! – и острые когти сверкнули над головой Ривера, зажмурившегося в готовности принять свою участь.

Следующие мгновения Мун забыла. Не хотела помнить. Она выхватила палочку из платья и с неведомой для неё силой в голосе провопила заклинание. Острый луч вырвался из кристального набалдашника и попал прямо в вознесённую лапу Тоффи, задев лишь один палец.

Призрак был шокирован настолько, что даже отпустил Ривера. Тот кое-как выполз из воды и тут же потерял сознание, ведь Тоффи успел слегка придушить его.

Тоффи взглянул на отрубленный палец, а затем, медленно – на Мун, столь же шокированную тем, что сделала. Она сжимала палочку в обеих вытянутых руках, сбивчиво дыша и неотрывно глядя на сотворённое ею. Мун ещё никогда не использовала свои заклинания на живых существах. Тем более, на Тоффи. Тем более, в таких целях! Она вдруг с диковатым отвращением отбросила палочку и, ошарашенная, подошла к Тоффи. Он лишь держался за раненную руку и пристально следил за её действиями, сверкая очами.

– Мне так жаль, – прошептала девушка, с обречённым сожалением вскинув на него взор. – Так жаль, что ты обезумел, Тоффи. Ты был для меня самым лучшим и любимым другом, но ты болен, очень болен, – проговорила Мун едва слышно, впервые не сжимаясь перед его горящим взглядом.

Странно, но именно в этот момент любовь к нему, ранее колыхавшаяся где-то на задворках её сущности, теперь явственно заполонила сердце Мун. Бедный, бедный Тоффи. Сколько довелось пережить его изношенной, израненной душе. Он определённо заслуживает счастья. Но способна ли она дать его ему?

Мун провела ласковой рукой по его челюсти и притянула к себе, вовлекая в поцелуй. Она не совсем представляла, как делать нечто подобное со строением его лица, но всё получилось как-то само. Оторопевший Тоффи даже не сразу понял, что происходит, но быстро спохватился и ответил ей всей той безмерной страстью и любовью, что копились, скрывались в нём долгие годы. Он старался не задеть клыками её губы, но вскоре забыл об этом, отдаваясь безусловно новым, незиведанным для него ощущениям.

Этот поцелуй не был похож на тот, с Ривером. Совсем не был. Тогда она хотела просто успокоиться, переключиться, сейчас – признаться в том, в чём не могла признаться на словах. А ещё попрощаться. Именно поэтому их поцелуй вышел проникновенным, трогательным, напористым, но оттого вовсе не нежным.

Время, отведённое им только для них одних, не могло длиться дольше. Мун прервала поцелуй и отступила от Тоффи, и тот уже не стал притягивать её обратно. Он успокоился. Взгляд его принял то самое, разумное выражение, но теперь глубоко печальное.

– Давай сбежим, – повторил Призрак вновь, убийственно пронзая Мун своим взором. – Если ты откажешь мне, я покину этот замок один. Навсегда.

Навсегда.

Это слово больно врезалось в её голову, расчерчивая раны, которые вот-вот должны были закровоточить. Что ей ответить? Чем руководствоваться при принятии решения? Ей извечно твердили о долге перед страной и народом, о том, что всё личное, всё «своё» лучше просто забыть, не думать о том, что можно поступиться королевскими обязанностями в пользу эгоизма. Если она останется, её ждет однообразная, предсказуемая жизнь, с расписанными по часа летами и совершенно очевидными событиями будущего. Если она останется, то всё то, чего она так боялась, претворится в жизнь и проглотит её, не оставляя ни единой частицы от целого «я». Однажды очень смелая королева позволила себе избежать этого, покинуть ненавистные дворцовые покои и променять их на неизвестность, такую пугающую и такую сладко-долгожданную, пусть даже после поплатилась за попытку обрести свободу от кабального королевского статуса. Эклипса своим примером вдохновляла бунт в душе юной Мун. Ведь, в случае чего, она не будет одна. Так почему бы не принять наследие Тёмной Королевы?..

Мун так и смотрела на него, не в силах выдавить и слова, и Тоффи принял это за отказ. Он вылез из озера и прошёл к одной из длинных алых портьер в конце пещеры. Призрак приоткрыл её, и за ней обозначился ещё один потайной ход – на этот раз соединявший пещеру и улицу непосредственно. Где-то вдалеке слышались многочисленные голоса и топот сотен ног: люди, направленные служанкой, шли карать монстра, но им было сейчас не до этого. Мун провожала взглядом каждый его шаг, и, когда Тоффи обернулся к ней, вздрогнула.

– Лишь один твой ответ, – эти слова разнеслись словно по всей пещере, тяжеловесно ударяясь о стены и с мучительной звонкостью отдаваясь в голове. Они заглушали ропот надвигающейся толпы. Тоффи глядел выжидающе и словно не замечал слишком близкой опасности. Он прождал бы сколь угодно, лишь бы услышать согласие.

Ропот превратился в отчётливые крики «убить!», и всё внутри неё перевернулось. Какие могли быть сомнения? Внезапно всё, о чём она так долго думала, колебалась, не зная, в какую сторону шагнуть, стало ясным и понятным. Конечно же, да! Ей предоставлен такой редкий шанс сбросить бремя долга, навязанного ей против воли. Шанс на счастливую жизнь, пусть полную ещё больших трудностей, но свою. Головокружительное вдохновение завихрило её. Мун хотелось закричать «да!», громко настолько, чтобы даже шумная людская сумятица услышала это «да» сквозь многоголосую какофонию. Мун хотелось рвануться к нему, упасть в его объятия и навсегда исчезнуть из этого мира жестокости и фальши.

Но она не произнесла ничего.

Что-то заставило Мун промолчать, впечататься в место, на котором стояла, и просто смотреть, наблюдать за тем, как Тоффи, сокрушённый и разбитый отказом, скрывается за дверью, прощально взмахнув полой алого плаща. Навсегда.

Люди стали ломиться в решётку, стараясь выкорчевать её и всё кликали принцессу, но та не слышала их.

Мун бросилась вперёд, рассекая воду. Неужели, конец? Неужели она больше никогда… Принцесса выбралась на каменный пол, подняла юбку платья дрожащими руками и всё бежала, пока наконец не рухнула на колени. Ни крики, ни рыдания не могли вырваться из её груди, только слёзы немо катились по щекам. Мун бессильно повалилась вниз, закрыв мокрое лицо руками.

Призрака больше нет.

========== Эпилог ==========

Мун стала королевой. Вскоре после развязавшейся драмы, о которой принцесса никому так и не поведала и в которую не посвятила никого, умерла Скай Баттерфляй. Эту сильную женщину, которую Мун молчаливо боготворила, сразила обыкновенная чахотка.

Ей было невероятно тяжело первое время. Тоска по безвозвратно потерянному времени и, что самое печальное, бесследно исчезнувшему другу, одолевали её поначалу. Мун металась, пыталась найти Тоффи, насколько ей это позволял плотный график, плакала и убивалась. Однако довольно скоро королевские тяжбы и заботы, требующие её немедленного вмешательства и решения, поглотили Мун настолько, что она стала постепенно забывать о своих горестях. Сердце ныло порой, но она, решая сложные экономические задачи и заполняя всякого рода бумаги, не понимала, откуда эта боль взялась и как с нею справляться.

Так, не вполне сознавая происходящее в круговерти событий, Мун вышла замуж – за Ривера, разумеется. Так Мун повзрослела, созрела и уже в свои двадцать четыре неотвратимо стала терять признаки юности, которой рано было увядать. И так родила себе наследницу – прелестную Стар, с небесно-голубыми глазами и вскоре проросшим белобрысым кульком волос, которая стала для Мун отдушиной и единственной радостью среди беспросветных рутинных будней.

Привыкнув к безумному ритму жизни по жёсткому расписанию, с порой проскакивающими внеплановыми событиями, Мун заскорбела по ушедшему прошлому. По беспечным прогулкам в окраинах Мьюни; обыкновенным книгам, которые теперь не было времени читать; окрыляющему вдохновению наивности; искреннему смеху, по причинам смеяться.

По нему.

Ривер не понимал и, уж тем более, не разделял этих переживаний жены. Из очаровательно-милого юнца он превратился в не очень умного грузного мужчину, изрядно полысевшая голова которого была сплошь заполнена стереотипами и предубеждениями, от коих он отталкивался, убеждая Мун в том, что тот, по кому она тоскует – страшный монстр, один из тех, против кого они борются на протяжении сотен лет. Риверу было невдомёк, как могла Мун настолько привязаться к своему «другу». И это непонимание убивало её. Будучи юношей, Ривер всегда поддерживал её и старался вникнуть в её чаяния, но теперь, став взрослее и даже узколобее, он утратил ту связь, ту нить, что когда-то свела и повела их под венец.

Она стала одинока. Намного более одинока, чем до этого. Мун считала когда-то, что несчастна, что её жизнь предрешена и расписана наперёд. Как оказалось, теперь она куда несчастнее, по-настоящему обречена. Размышляя о некогда упущенной возможности сбежать, Мун не задумывалась об отягчающих эту прекрасную сказку обстоятельствах. Многие плохие воспоминания просто стёрлись из её головы, и ей казалось, что они бы всё преодолели, какие бы препятствия ни встали бы на их пути. Ведь единственное, что было так важно для неё – столь долго и упорно желаемая свобода и глубокая любовь.

Многое отрицательное действительно съело время: Ривер никогда не напоминал Мун о событиях той ночи, а Герду она не видела уже очень давно. Когда служанка запросила воли, королева не смогла отказать. Герда ушла, не сказав никому, куда и зачем. Поговаривали, что она отправилась в какой-то храм служить, или, что куда абсурднее, стала ведьмой и отправилась колдовать в леса. Кто-то видел её порой (если, это, конечно, не фантастические выдумки), проходящей среди безликой толпы такой же стёртой, неясной фигурой.

Герда ушла, потому что невыносимо было следить за последствиями её решений. Она поняла, что успела привязаться к этому маленькому монстру, которого они с покойной принцессой когда-то спасли. Она ощущала к нему не любовь, но некую бездонную симпатию, установившуюся за долгие года связь, которой она раньше просто не замечала. В конце концов, именно она указала разгневанным людям, куда идти ловить чудовище. И даже сейчас общая истерия не стихает. Тоффи ищут до сих пор.

***

Морщины тонкими линиями изрезали её лицо, ещё не слишком заметные, но готовые вскоре проявиться. Потяжелевшие веки бросили тень на ясные когда-то, голубые глаза. А уголки рта чуть опустились, обозначая выражение постоянной печали. Мун глядела на себя в зеркало и не могла узнать. Она вглядывалась в это постаревшее всего за семь лет лицо; глаза, что потеряли свой свет, но даже слёзы не катились по её щекам. Мун не плачет уже давно. Королевам это запрещено.

Сзади послышалось чьё-то кряхтенье, а затем и слабые подвывания. Мун обернулась и взглянула на детскую кроватку, словно впервые видела её здесь. Не королевство, не народ, не муж. Её дочь – вот то единственное, что заставляет Мун быть сильной и пробиваться дальше. Мун подошла к люльке и любовно покачала её лёгкой рукой, отчего спящая девочка притихла и успокоилась. У Стар не было постоянных нянь. Королева, несмотря ни на что, пыталась как можно больше внимания уделять ребёнку, особенно по ночам, когда все важные дела отходили на второй план вместе с отходящими ко сну дипломатами и советниками.

Но не все её ночи были заняты лишь дочерью. Удостоверившись, что Стар уснула крепко и проснётся минимум через пару часов, Мун аккуратно, почти бесшумно вышла из детских покоев. Она сняла с ног цокающие туфли и пошла босиком, дабы никого не разбудить и не быть раскрытой.

Королевская библиотека не особо пополнилась с тех пор, как правительница была здесь ещё ребёнком. В последнее время никто особо не интересуется чтением на Мьюни. Именно поэтому многолетняя пыль покрывала корешки книг, осевшая на них ещё во времена, когда Мун являлась принцессой. Лунный свет равномерно лился из окон и падал на пол прямыми столбами света, в которых летали пыльные частички.

Она жадно вдохнула затхлый библиотечный запах и проскользнула внутрь. Почти все ходы к убежищу Призрака были найдены и зарыты. И лишь один королева приказала не трогать.

Потайная дверь легко поддалась руке Мун, потому как скрипучий механизм, составленный замысловатым образом, давно уже был поломан. Факелы в коридоре больше не горели: некому было их зажигать. Мун приходила сюда с большим фонарём, который всегда стоял где-то у стеллажей, скрытый от чужих глаз. Она зажгла его, и широкий коридор тут же осветился оранжевым. Здесь её уже никто не мог слышать, поэтому Мун надела туфли обратно и продвинулась вперёд.

Мун нечасто посещала это место. Его пещера так и осталась неизменной, даже после тех событий. Мун зажгла лампы и оглянулась. Всё осталось на своих местах: и гобелены, собранные Тоффи из различных путешествий; и алые портьеры; и беспорядочные предметы роскоши и искусства; и его орган с сброшенными на пол нотными тетрадями. Тахта приветливо скрипнула, когда Мун опустилась на неё.

– Да, поправилась я, видно, с тех пор, – тихо усмехнулась Мун и ласково провела пальцами по бархатной обивке.

Недалеко от тахты, почти у органа лежала лицевой стороной вниз большая рамка. Мун не составило особых усилий потянуться и взять её. Увидев, что рама обрамляет, Мун невольно ахнула. Она и ранее находила всякие его рисунки и картины, но в этот раз натурально изумилась. Портрет юной девушки с серебряными волосами, из голубой бездны глаз которой проглядывают надежда, лёгкая радость и светлая печаль. Нет, не она уже была запечатлена здесь с такой живостью и тонким исполнением каждой черты. Та, другая…

Королева вздохнула и просидела так ещё какое-то время, зачем-то крепко прижимая картину к груди, прежде чем ушла, оглашая давно молчащую пещеру стуком каблуков.

Мун, так же соблюдая все правила конспирации, вернулась в детскую. Стар не спала и почему-то звонко смеялась, но вместе с её милым смехом звучало и какое-то глухое бряцанье. Мун в недоумении заглянула в колыбель и увидела, что в руках девочки зажата искусная деревянная погремушка, с изящно выгравированными инициалами – С.Б.

Мун метнулась к закрытому окну и воспалёнными от долгих бессонных ночей глазами вгляделась в светлое лунное пространство.

Но внизу никого не было. Уже.