сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)
========== Пролог. Великий грешник. ==========
Мюнхен, Германия, Местное летоисчисление — начало сентября 1924 года.
Стоял сентябрь – первый осенний месяц. Первый-то первый, однако неожиданно холодный. Дул сильный ветер, который обычно так и норовил проникнуть под одежду и заморозить изнутри. Свинцово-серые тучи закрыли все небо, и создавалось впечатление, что над землей навис большой металлический купол. Изредка раздавались раскаты грома, предвещая сильную грозу, во время которой, как известно, «и самый плохой хозяин собаку из дома не выставит».
В одном старинном двухэтажном доме на окраине Мюнхена в гостиной горел камин. Высокий темноволосый мужчина средних лет, одетый в белую рубашку и темно-коричневые штаны, сидел в глубоком кресле напротив, спокойным взглядом наблюдая сквозь очки за чадящим пламенем. На коленях его лежала рукописная книга, черные каллиграфические буквы названия которой гласили: «Заметки по алхимии и сводным ей наукам».
Время было раннее утро – около пяти часов. По идее, большинство жителей Мюнхена и его окраин должны пребывать в мире приятных грез… Хотя, в нынешние неспокойные годы всякое может быть – возможно, кто-то уже работает, или же прогуливается по улицам города, или же строит планы по государственному перевороту…
Дочь спала в комнате наверху. Интересно, что ей снится?.. И снится ли что-то вообще? Ведь…
Мужчина мотнул головой, отгоняя неприятные мысли, встал из кресла и подошел к большому зеркалу, что висело над камином. Со вздохом он посмотрел на свое отражение. Усталые зеленые глаза такого же мужчины, как он, глядели с той стороны зеркала. Мужчина провел рукой по своей черной с легкой проседью бороде и отошел от зеркала, вновь сев в свое кресло. Поправив очки, он взял и раскрыл отложенную книгу на странице, наверху которой был написан заголовок раздела – «Создание человека. Метод человеческого преобразования». Мужчина поморщился и пролистал раздел до следующего. Заглавие гласило: «Философский камень. Принципы создания. Врата». Мужчина вздохнул и положил книгу на столик рядом…
Сколько лет – пятьдесят, сто? А может, триста?.. Он долгие годы занимался исследованиями в области алхимии. Долгие годы пытался создать то, что не могли до этого другие алхимики. Долгие годы… Когда же момент истины свершился, и все удалось, он решил пойти еще дальше. Поскольку видел то, что никто не может себе даже представить в своих бесконечных фантазиях… Истина… Алхимия, но не та, что обычно использовалась – простые химические опыты с применением физики, медицины и знаний из биологии… Другая… Снова долгие годы поисков, опытов, провалов, успехов… Меж тем проходили столетия за столетиями, сменялись нравы общества, традиции… И вот – уже нечего изучать… Оставалось лишь одно – преступить через мораль и нарушить оставшиеся табу… И он это сделал…
За окном снова громыхнуло. Послышался тихий шелест, постепенно усиливающийся. Начался ливень… Мужчина снял очки и потер переносицу. Всю ночь он думал об одном – как избавиться от такой жизни? Жизни, утратившей смысл. Жизни, которая идет и не кончается…
Со стороны лестницы послышался звук шагов. Мужчина обернулся.
— Николас, дорогой, почему ты не спишь? – спросила женщина, спустившись по лестнице и подойдя к его креслу. Она была в темно-малиновом халате. Каштановые волосы распущены, ореховые глаза внимательно смотрят на мужа.
Алхимик вздохнул.
— Просто не могу уснуть… — сказал он усталым голосом.
Женщина опустила взгляд.
— Все думаешь о том же? Пойми – обратного пути уже нет… — сказала она с тоской в голосе. – Тогда мы все решили. Сейчас нет шанса исправить…
— Я знаю… — мужчина прикрыл глаза и опустил голову. Через пару минут он поднял голову. – Ханна… Если я вдруг сделаю что-то ужасное… снова преступлю все законы… ты сможешь меня простить?
Женщина покачала головой и улыбнулась.
— Конечно… — проговорила она. – А теперь идем спать… День наверняка будет насыщенным, так что тебе нужно хоть сколько-то отдохнуть…
Алхимик кивнул и последовал за женой наверх в спальню…
Да… в принципе, этот день будет обычный, а вот последующие обещали новое… много того, что перевернет всю жизнь алхимика по имени Николас Фламель… и не только его – всей его семьи, и некоторых других людей… Фламель… Тот, чье имя когда-то было известно многим. Тот, кто знает абсолютно все об алхимии. Тот, кого с лихвой можно назвать самым большим грешником всех времен…
— Ты-то, Ханна, простишь… но простит ли Виви… — протянул еле слышно Николас, замыкая за собой дверь их с женой спальни.
========== Часть I. Предупреждения и надежды. Глава первая. Новое начало. ==========
Розенхайм, Германия, Местное летоисчисление — середина сентября 1924 года.
-Эдвард-
Стоял вполне теплый осенний день. Если первые сентябрьские деньки были на удивление холодными и дождливыми, то теперь погода снова решила порадовать жителей Германии, да и заодно всего мира. Небо было вполне чистым – по темно-синему полотну выси изредка пробегали легкие белые барашки облаков. Солнце, хоть и не так сильно, как летом, но приятно пригревало своими яркими лучами. Деревья уже были расцвечены золотом и багрянцем. Некоторые листья уже осыпались и устилали улицы, перекатываясь под порывами ветра и бросаясь под ноги прохожим и под колеса машин. М-да, такая погода никак не предвещала того, что должно было случиться…
— «Химия. История создания, основные понятия»… Не то…
Бам! Раздался звук упавшей на пол книги. Я стоял на пошатывающемся табурете и перебирал книги на одной из полок стеллажа в поисках той, что мне хотелось прочесть. Но пока нужная упорно не желала находиться…
— «Строение человека»… Опять не то…
Снова звук упавшей книги. Еще немного, и поиски выведут меня из себя. Ибо на полу уже набралась приличная груда книг…
— «Словарь немецкого языка»… А-ай, да что ж такое?! Куда я задевал эту книгу? – проговорил я с досадой, отправляя очередную книгу в полет.
Рядом послышался скрип открывающейся двери, и в проеме показалась голова Альфонса, моего младшего брата.
— Братишка, ты что-то потерял? – поинтересовался он, проходя в комнату и с некоторым изумлением оглядывая кучу книг на полу.
Я как можно аккуратнее развернулся на небольшой табуретке к брату. В руке у меня была зажата книга «Уильям Шекспир. Пьесы».
— Да вот… ты случаем не знаешь, где может быть «Физика»? Уже вторую полку перерываю – нету! – сказал я, отправляя в кучу и несчастного писателя пьес.
Ал призадумался.
— Так Том вроде забирал ее! Ему для чего-то надо было… — сказал он.
Я попытался припомнить, когда это вышеупомянутый Том забирал нужную мне сейчас книгу. И ура – вспомнил! Я хлопнул себя по лбу и с рассеянной улыбкой слез… точнее, чуть не навернулся с табурета. Благо что не навернулся – не хочу ломать оставшиеся живыми конечности.
Том – а точнее, Томас Ренделл, — высокий, с медно-рыжими волосами и карими глазами парень-механик двадцати лет, с которым мы познакомились год назад после похорон Альфонса Хайдериха. Том был отлично знаком с последним: они когда-то вместе изучали механику и ракетостроение. Он был и на похоронах. Сейчас же Том помогал нам с братом, а также периодически проверял, нормально ли работают мои автопротезы. Притом все желал познакомиться лично с «тем великолепным мастером, что сделал такой изумительный механизм». Господи, еще один шизоид, помешанный на винтиках и болтиках…
Мы втроем жили в одном номере гостиницы Розенхайма – городка в Германии, куда приехали из Мюнхена четыре месяца назад. В этом городе жил один из клиентов Тома – какой-то видный господин нанял его проверять работу станков на своем заводе… Вот так все было. Ну да вернемся к настоящему…
— Ну забыл я… — усмехнулся я. – Ладно, в таком случае подождем, когда этот охламон явится… Интересно, разобрался ли он с устройством моих автопротезов или нет?
Я начал собирать книги с пола и ставить обратно на полку.
— Кто его знает… — пожал плечами Ал, сев на подоконник и выглянув на улицу.
— Он бы составил отличную пару Уинри… — с ехидным смешком проговорил я, подняв последнюю книгу. – Хотя два сумасшедших механика, швыряющиеся гаечными ключами – это явный перебор!
Брат молча кивнул, также усмехнувшись.
— А интересно, как сейчас поживают Уинри и тетя Пинако? – проговорил он, продолжая смотреть в окно.
Я поставил книгу на полку, подошел к окну и встал рядом.
А действительно – как? Ведь год назад мы с Уинри виделись-то всего на один жалкий миг… Да и при каких обстоятельствах – когда наш мир чуть было не разрушили. Чуть было не разрушили по нашей же с Алом вине… Хотя, теперь-то можно было вздохнуть спокойно – Врата больше никто не сможет открыть…
— Не знаю… — с вздохом задумчиво сказал я, глядя на небо за окном. – Может быть, как обычно – живут в своем доме в Ризенбурге, делают для людей отличнейшие автопротезы…
— Да-а… — протянул Ал, прислонившись лбом к оконному стеклу. Тут он встал с подоконника, улыбнувшись и показывая куда-то на улицу. – Гляди, Том возвращается.
Я посмотрел в указанную сторону и увидел Тома, вприпрыжку несущегося по улице к гостинице. М-да, интересно, как можно бежать с сумкой, набитой инструментами?..
— Судя по тому, как он возвращается, — приулыбнулся я, — у него какие-то хорошие новости… может быть…
Через пару секунд послышался звук открываемой двери, и в комнату влетел Томас. Неудачно влетел – запнулся о порог и растянулся на полу. Мы с братом отошли от окна и склонились над ним.
— Где-то началась бесплатная раздача запчастей и отверток с ключами? Чего так несся-то? – усмехнулся я, помогая механику встать.
— Нет, библиотека раздавала книги по химии… — с усмешкой съязвил в ответ Том, встав. – У меня новость лучше: ко мне домой в Мюнхен приехала моя младшая сестра!
Мы с Алом переглянулись.
— Великое событие. Ты, кстати, не рассказывал, что у тебя есть сестра! И раз она есть, то где ж она была все это время? – сказал я.
— Ну, она три года как была в отъезде в Лондоне, в Англии, — сказал Томас, старательно роясь в кармане. Через миг он выудил фотокарточку и протянул ее нам. – Вот, это ее последнее фото – год назад получал.
Я взял фотографию в руку и глянул. Она была черно-белая (как, впрочем, все фото в этом мире). На ней была изображена радостно улыбающаяся девушка лет двенадцати-тринадцати, с длинными ниже плеч волосами, одетая в белую блузу и длинную темную юбку. На заднем фоне виден был Тауэрский мост.
— Ясно… Ладно уж… Значит, сие говорит о том, что мы возвращаемся обратно в Мюнхен. Я прав? – я изучающе посмотрел на механика. Про книгу уже было благополучно забыто.
Томас кивнул. С его лица все не сходила радостная улыбка.
— Ясно… А когда мы поедем? – поинтересовался Ал.
Ох лучше бы не спрашивал – так в итоге подумал я… На этот вопрос механик ухмыльнулся, сдернул с вешалки наши пальто и всучил нам.
— Прямо сейчас! Поезд скоро отходит, потому собирайте вещи, — сказал он все в том же радостном тоне.
— ЧТО-О-О?! – хором воскликнули мы оба, поспешно натягивая пальто.
— А раньше сообщить никак нельзя было?! – я понесся в другую комнату и стал закидывать вещи в чемодан.
— Ну… Я забыл! – рассеянно усмехнулся Томас, поправляя лямку сумки на плече.
— У тебя порой не голова, а решето! – раздраженно рявкнул я, носясь по номеру туда-сюда в поисках вещей. Ал носился вместе со мной, хотя все же медленнее, чем я.
— Брат, ты, главное, тоже ничего не забудь! – назидательно сказал он, подавая мне выпавшую у меня из рук книгу.
— Только не намекай на то, что и у меня память дырявая! – сказал я, взяв книгу у брата и положив ее в чемодан. Захлопнув оный, я облегченно вздохнул и направился к двери.
— Он не намекает – он прямым текстом заявляет! – хохотнул Томас, выходя за мной из номера.
Ну все, это уже слишком! Ал тяжко вздохнул и вышел следом, ожидая очередной перебранки между Томом и мной. Которая, ясное дело, в итоге последовала и закончилась погоней по улице вплоть до вокзала – механик что есть духу удирал от разъяренного меня…
* * *
За окнами вагона поезда мелькали дороги, поля и деревья. Колеса ритмично стучали, когда поезд ехал по рельсам, и этот стук складывался во что-то наподобие мелодии. То, что у многих называется «музыкой дороги».
Все же крайне приятно ехать куда-либо на поезде. Сама атмосфера внутри вагона навевает всякие приятные мысли. А уж если твоему характеру присуща такая черта, как авантюризм, то поездки на поездах становятся поистине наслаждением…
Был уже вечер. Не так давно была краткая остановка, до Мюнхена оставалось не слишком много. Я, хмурый, как туча, сидел возле окна, подперев рукой подбородок. Тома я прощу нескоро. Ох как нескоро… Ал и Томас сидели рядом и говорили на тему сестры механика. Как выяснилось… или, скорее, как донеслось до моих ушей, девушку звали Анна, характер у нее был веселый, задорный, будто бы ей было не тринадцать, а семь-восемь. Среди главных ее интересов были такие науки, как химия, физика, анатомия и медицина. Правда, из недостатков был один – «у нее вечно все валилось из рук», как сказал механик. Ал и Том смеялись, а я погрузился в различные раздумья. Одно из них – на тему того, что мы будем делать после того, как прибудем в Мюнхен…
В принципе, Том мог бы заняться поисками новых клиентов, а мы с Алом могли бы продолжить исследования в различных интересовавших их сферах науки… Хотя, звучало это крайне скучно.
М-да, не жизнь, а тоска какая-то… Зато спокойно… Однако стоило ли спокойствие скуки?..
Из раздумий меня вывел чей-то голос, задавший вопрос:
— Простите, здесь можно сесть?
Я поглядел в сторону, откуда спрашивали. Там стояла среднего роста худая девушка. На вид ей было где-то лет пятнадцать. Длинные, черные, как перья ворона, волосы были чуть ниже лопаток. Ярко-зеленые… можно даже сказать, изумрудные глаза изучающе глядели на нас троих. Когда я встретился с ней взглядом, то у него возникло какое-то странное ощущение. Словно передо мной был неживой человек. Не очень приятно – так же бывало, когда я смотрел в глаза гомункулам…
— Конечно, садитесь! – приветливо сказал Томас, подняв голову. Тут он расплылся в радостной улыбке. – Жени! Ты ли это?
Девушка изумилась, потом моргнула пару раз и усмехнулась.
— Том, надо же. Не ожидала тебя увидеть… — сказала она, улыбаясь. Однако странно – эмоция радости была еле видна, не такая искренняя, какая обычно бывает у давно не видевшихся друзей. Подозрительно…
Девушка села на противоположное сиденье, прямо напротив меня. Рядом с ней сели мужчина, одетый в коричневый костюм и белую рубашку, и женщина, одетая в длинное серое платье и коричневый жакет (до чего скучная одежда в этом мире!). Оба на вид среднего возраста; мужчина с длинными черными волосами, убранными сзади в хвост, черной с проседью бородой, зелеными глазами (не такими ядовитыми, как у дочери), скрытыми за очками; женщина с длинными каштановыми волосами, забранными сзади в пучок, приятными чертами лица, ореховыми глазами. Я решил сперва, что это ее родители. Как выяснилось потом – угадал.
— Томас, какая приятная встреча! – проговорила женщина, приятно улыбаясь. – Ты никак едешь обратно в Мюнхен?
— Да, госпожа Ханна, — кивнул Том, так же приветливо улыбаясь. – Анна приехала, вот я и решил вернуться… Да и дело с клиентом уже завершено.
— О-о, это замечательно! Жени давно не виделась с ней и соскучилась не меньше твоего… Слышала, милая? – дама обратилась к дочери. – Твоя подруга приехала.
Девушка кивнула и улыбнулась. Несколько странно улыбнулась… Кто же она такая?.. Л-ладно, может, я излишне подозрителен. Хотя… ай, подумаю над этим позже…
— Ну, а кто эти симпатичные молодые люди? – Ханна посмотрела на нас с Алом. При слове «симпатичные» мы несколько смутились. – Твои друзья?
— Да. Это Эдвард и Альфонс Элрики, — представил нас Том. Затем обратился к нам. – А это Николас и Ханна Фламели. Ну и их дочь Женевьева.
— Рады знакомству, — Ханна улыбнулась мне. Я кивнул.
— Элрики… Вроде я одно время был знаком с вашим отцом… Его звали Хоэнхайм, если я не ошибаюсь? – сказал Николас, вопросительно глядя на меня.
— Да, именно… — с некоторой грустью кивнул я.
М-да, до чего смешно: пока отец был жив, я его жутко ненавидел большее время, а как его не стало, так теперь при одном воспоминании становится грустно. А Ал так и вообще видел его меньше моего…
Фламель усмехнулся.
— Жаль его. Это общество Туле… Он был хорошим алхимиком, — сказал он задумчиво.
Мы с Алом переглянулись.
*Отец ему рассказывал о себе?* — шепотом сказал изумленно брат.
*Не знаю… Возможно, что и так… Тогда кто же этот Фламель?.. Надо будет выяснить…* — ответил тихо я.
Остальную дорогу до Мюнхена ехали молча. Только госпожа Ханна и Том разговаривали о своем. Наконец, прибыли.
