Текст книги "Жертвенник (СИ)"

Автор книги: honey lemonade

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 10 страниц)

– Так я и не запоминаю, – Художник повел затекшими плечами, продолжая вдумчиво писать, отвечая на короткие вопросы Дрима. – Только недавно все вспомнил, и сразу же пришел сюда.

Забавно, Инк всегда, когда ему нужно побыть в одиночестве, приходит сюда. На эту самую поляну, в мире нахождения которой царит вечная ночь. Бесконечный геноцид – удел данного мира. Да пушистое темное одеяло звезд и тягучего нескончаемого космоса. Все эти необъятные просторы – творение одного весьма одаренного Автора, что додумался совершить вечный геноцид в этих просторах. И с тех самых мор здесь не раздаются голоса, гулко стуча эхом по равнинам и плоскогорьям. Все это равноценно обменялось на тишину и поблескивающую звездную пыль.

– Ну да, – Дрим тихо посмеялся; в его голосе явно слышалась полупрозрачная тень иронии – вечной спутницы разговоров Хранителя вселенных и эмоций. – Так… зачем ты рассказал мне все это?

– На мою дрянную память доверием не напасешься, – Творец ненадолго, по сути впервые, отвлекся от письма и взглянул на Дрима. – А ты должен будешь дать мне отрезвляющих лещей, чуть что произойдет.

Принц понимающе кивнул, окидывая взглядом уставшего друга. Откровенно говоря, он имел ужасный вид. На уголках рта виднелись подтеки разноцветных красок, зрачки серые, опустевшие, взгляд, некогда столь проникновенный, так поверхностно изучал пространство рядом с собой в виде скелета с желтой диадемой.

– Говоришь так, словно я не делаю этого практически каждый день, – и снова заметная тень иронии, что четко виднелась в его словах, во взгляде. – Чем еще я могу тебе помочь?

Тик-так. Тик-так. Секундная стрелка обгоняет своих старших сестер, оставляя их далеко позади. И им двоим уже никогда и не угнаться за младшей, такой быстрой и тонкой, гулко отстукивая в каждом закоулке домишки. Вокруг настолько тихо, что лишь часы медленно отсчитывают время. Спокойная, почти замогильная тишина. Но только тихое сопение – тормошение ветра туда-сюда по носовому отверстию – оповещает эту тишину о том, что в пространстве есть тот, кто наслаждается ею. Воистину упивается. Ведь никогда, еще никогда ранее одному несчастному глюку не удавалось думать так ясно, как сейчас. Голова буквально была пуста, но не от отсутствия знаний или мыслей, там не было этих ужасных голосов. Именно сейчас Эррор, с радостью отмечая для себя, осознавал и понимал, что его голова принадлежит только ему одному.

– Ну и куда же ты делся? – голос с непривычки резанул по несуществующим ушам, такой громкий, глючный, как и его владелец. – Я ведь могу втихую и расторгнуть наш мирный договор.

Может, но не станет. Уж себе-то врать, оно того точно не стоит. Велика плата за предстоящие последствия. И зная все это, порой так сложно остановиться на луче событий, ленте времени, и спокойно подумать. Подумать о прошедшем, будущем, настоящем. Успокоиться и просто подумать. Вот и Эррор не смог. Дурак, сделал очередной, уже четвертый, шаг, сам того не заметив. Аукнется ведь потом.

Глубокий вздох и последовавший за ним скрип пружин в диване давали знать только одно: Глюче намерен продолжить поиски. Только, разве что, при помощи немного видоизмененной тактики.

– О, Эррор, привет, – Дрим вежливо улыбнулся только что появившемуся собеседнику, даже не дрогнув от испуга при его виде, как то было ранее. – Что ты делаешь здесь?

А ведь раньше, стоило Хранителю эмоций только завидеть в углу комнаты этот устрашающий силуэт, он тут же жался в углу напротив, всем своим видом показывая степень испуга. И, Художник мог поспорить, что слышал доносящийся из того самого угла тихое, подобно котячему, шипение. А Эррор лишь неистово усмехался в сторонке, наблюдая за копошением двух закодычных друзей. А сейчас вон, совсем уж Принц положительных эмоций от рук отбился, не дрожит в страхе, а спокойно приветствует. Глюче тихо усмехнулся.

– Я не просто на погулять пришел, – кивнул, здороваться в ответ не стал, будто бы он опусился бы до подобного. – Где Инк?

Дрим уже успел оставить Творца в суете своих собственных дел. Пусть спокойно продолжит себе писать в отдаленной вселенной, лишь бы никто помешать не смел. Именно этим сейчас Принц-диадемка и занимался, оставив Художника одного, отвлекал внимание всех от его персоны. И, как он надеялся, удачно. До поры до времени, пока Глючный скелетик не начал подозревать что-то неладное.

– Инк? – уж что Дрим умел мастерски делать, так это притворяться непонимающим и невинным, не зря говорят, что в тихом омуте черти водятся. – Он вроде как убежал по делам.

– Да неужели? – как жаль, что Эррору солгать он не сможет, уж слишком настойчивый и грозный вид он имел. – Сумасшедший и по делам? Один?

Вывести добрейшего из яблочных братьев на чистую воду, на самом деле, проще простого. Он только на вид весь такой белый и пушистый, а внутри он, пожалуй, не лучше брата своего. Защищает то же самое, что и он, лишь улыбается не так мерзко, как Найтмер. Вот и весь секрет.

– Ну да, он, кажется, прогуляться захотел, – Дрим отвел свою приторно-сладкую улыбку в сторону, решил не мозолить ею глаза Разрушителя. И правильно сделал. – А что такое?

– Да так, ничего, – Эррор не по-доброму сверкнул глазницами, оповещая скелетика, что ничуть не поверил его словам. – Просто интересно стало.

И, не удосужившись даже попрощаться, ушел куда подальше от этого врунишки. Надо же, вот гады, что-то там себе придумали и скрывают от посторонних глаз. Паршиво как-то от понимания того, что твои глаза еще и посторонними считают. А ведь кажется, что правда так близко, где бы она ни была, словно под носом. Лишь руку протяни.

========== Я узнаю твой голос ==========

Недовольно почесав затылок, пристукивая костями при этом, Эррор уселся на диван. Отлично, Инк что-то там себе понял, а Дрим его покрывает. «Наилучший» расклад дел, явно «в пользу» Глюче.

– Идиоты, – тихо прокомментировал действия Мечтателя и Художника, затем не менее тихо рыкнул, только вспомнив об их поступке. – Мое терпение на исходе. Теперь пусть хоть в лепешку разобьются, но расскажут мне о том, что задумали.

Ошибка переживал. Не то, чтобы думать о том, что с этими двоими обалдуями чего-нибудь нехорошего случится, хотя и этот вариант развития событий не отбрасывал, а просто слегка нервничал. Он никогда не отрицал, что Инк, пустоту его дери, чертовски умный, и этот чертовски умный малый мог самостоятельно прийти к какому-нибудь выводу, а с помощью, к слову, тоже неглупого, Дрима, так и подавно. Их дуэту нет равных в отрасли разгадок загадок и построению хитроумных планов. И сейчас они чувствовали себя словно в своей тарелке. Вот только вместо этой тарелки сейчас были судьбы сотен миров и сотен тысяч монстров и людей, в том числе и Эррора. Если о первом он даже не догадывался, то во втором был уверен на все сто. Ведь он, Глюче, со своим хваленым недоверием ко всему и вся, доверился Инку, отдавая, по сути, свой секрет ему в руки. И пока Ошибка тут просиживал шорты, Творец, Эррор был уверен, продолжал рассуждать.

Когда Дрим ушел восвояси, Инк все так же продолжал писать. Пока память не начинала подводить, он должен был использовать момент по максимуму. И в планах, дабы достичь этого максимума, было посвятить еще кое-кого в сложную ситуацию. Пока Творец мог, он будет рассказывать всем своим самым доверенным лицам о своем прошлом, о своих ошибках. Да, это непросто, однако это необходимо, уж, если он все-таки хочет всех спасти. И, если у Художника это не выйдет, простить подобного он себе уже не сможет. Именно на эту попытку были поставлены все козыри, и если она с треском провалится, то всю жизнь можно будет считать полностью слитой. А демон продолжит тешиться над добычей. И жертвой.

Собирать все листы бумаги, ручки, карандаши и блокноты с травы пришлось долго – уж слишком много канцелярии валялось тут и там. Но сделать это было нужно, при чем в срочном порядке – никто из посторонних эти записи увидеть не должен был, особенно если этот кто-то – это Найтмер, или кто-нибудь из его окружения. Тогда о спасении целой мультивселенной уже можно было и не мечтать, забив на столь добрый жест и отбросив все планы в долгий ящик. А ведь на эту попытку Инк поставил все, что имел: весь опыт, что вынес из прошлых жизней, все связи, которые обрел. Имея при себе, по сути, только надежду и веру, он уже достиг чертовски многого. И отступать сейчас просто не имел права, хотя на деле же просто не мог. Уже через несколько дней судьба всего населения мультивселенной будет написана руками Художника, который и рисовать-то на самом деле ненавидел. Однако пришлось научиться, чтобы исправно выполнять свой долг, да латать свежие раны на себе как можно быстрее.

В планах Инка следующим слушателем этих словоизлияний на очереди был Гено. Решиться рассказать всю правду ему было чертовски сложно, даже Дриму было легче, ей богу. Художник, естественно выпив перед этим красок, чувствовал ужасную вину перед другом за все ошибки, которые совершил. За всю ту боль, которую принес. И сейчас было вовсе не важно, помнил ли этого сам Развалинка или нет.

– Инк? – Гено сидел на темном, казалось безграничном, полу мрачной и бесконечно черной пустоты. – Ты ведь не так давно у меня был, что-то случилось?

Художник выглядел куда более мрачным, чем обычно. Именно это и стало последней каплей сомнений, принадлежавших именно этому самому Гено. Казалось, что Творец выглядел мрачнее самой мрачной тучи, а аура, что исходила от него, была наполнена практически искусно подделанным негативом. Краски очень хорошо справлялись с работой выдавать себя за настоящие эмоции.

– Можно и так сказать, – Инк сел напротив своего друга, ничуть не скрывая свой практически замогильный вид. При Гено он мог позволить себе такую роскошь: оставаться таким, какой он на самом деле есть. – Разговор будет очень долгим. И, скажу сразу, не держи ни на кого зла. Можешь свести клин в меня, но не вини в этом никого. И тем более себя.

Развалинка удивленно взглянул в глаза своему другу. Зрачки в его глазницах сейчас были до того серые, необычные, что в них и смотреть было неудобно. Все ведь привыкли видеть в них разноцветные фигуры разных форм и размеров. А сейчас там так пусто и черно-бело. Вернее, черно-серо.

– Рассказывай, – сколько Инк себя помнил, Гено всегда был таким. Прямолинейным, возможно временами строгим. А временами даже очень строгим. И тем не менее, каждый раз, приходя к нему на поговорить, Художник в который раз убеждался, что выбрал хорошего друга. Ведь Развалинка всегда был и есть тем монстром, который ни под какими пытками не оставит друга в беде. Жаль только, что его отношение к Творцу вполне может кардинально измениться через пару-тройку десятков минут. – Я весь во внимании.

Тихий и размеренный топот, медленно приближаясь с каждой секундой, становился все громче и громче.Скелетик, сидевший тише воды и ниже травы до того, как услышать эти шаги, немного склонил голову в сторону неизвестного гостя.

– Хей, малыш, – незнакомец уже подошел вплотную к юному Художнику; он легонько погладил белый костяной череп и натянуто улыбнулся. – Вижу, тебе немного одиноко.

Творец смотрел на него, не испытывая никакого дискомфорта по отношению к персоне, стоящей напротив. Если быть точным, то не испытывая вообще ничего.

– Я узнаю твой голос, – тихо произнес Инк, немного прикрывая глазки от легких поглаживаний. Он только сейчас понял, насколько эта улыбка напоминает оскал. – Мы не знакомы?

Ребенок не произносил ни единого лишнего слова. Говорил ровно столько, сколько хотел услышать в ответ. Любого такое поведения напугало бы до навязчивых мурашек по всему телу. Но только не этого демона.

– Возможно, – парень обошел вокруг скелета, рассматривая его с каждой стороны. Словно прикидывал, насколько сильно на него повлияли все события. – Но ты меня, скорее всего не помнишь.

Вместо вопроса, Художник вопросительным взглядом посмотрел на незнакомца, немного повернувшись на белоснежном полу. Ни единого лишнего слова, лишь душераздирающе пустой взгляд, не предвещающий ничего. Просто ничего.

– Спрашиваешь, почему? – ухмылка стала до того широкой, что уже, даже отдаленно, вовсе не напоминала располагающую к себе улыбку. – Боюсь, я не смогу тебе этого объяснить.

– Жаль, – на фоне хриплых и, местами, язвительных фразочек этого парня, голос Художника звучал до того невинно и непринужденно, что Творец вовсе и не выглядел живым. Возможно, существующим, но уж точно не живым.

– И чему же ты жалеешь?

Инк пожал плечами. Как обычно, все без лишних слов и действий. Только то, чего требует ситуация.

========== Его история ==========

Сгребая в руки кисть, Инк выровнялся и облокотился на свои руки, подперев ими себя за спиной. Зеленая и слегка влажная, высокая и густая трава легонько развевалась на ветру, щекоча оголенные участки костей на ногах. Где-то над головой, шумно разрезая крыльями воздух, пролетали птицы, напевая какую-то свою мелодию. И лишь шелест травы отзывался эхом по пустой округе. Солнце наполнялось светом и цветом, разгораясь все ярче и сильнее. Ночной холод даже и не думал спадать, из-за чего под многочисленные слои одежды Художника таки пробирался игривый морозный ветерок.

Творец искренне любил этот мир. Он, к слову, один из немногих, продолжил свою историю после прохождения на пацифиста. Фриск прошла игру только один единственный раз и ни разу после этого не сбросила, оставляя все как есть. Кажется, здесь у нее даже дети есть. От кого? А бог ее знает, эту Фриск.

Вместе с разнообразным и бесконечным миром, Художник открыл для себя здесь неповторимые пейзажи, которыми он наслаждается до сих пор. И будет наслаждаться до самого конца своих дней. А так как он, подобно Фриск, застрял во временных петлях, перезапуская игру после своей смерти, он будет вечно приходить сюда и любоваться видом. Прекрасным видом, как, например, сегодня. Где-то вдалеке журчала вода. Может, речка, может, море. Да и неважно это было вовсе. Все вокруг настолько неважно, что Инк уже и не помнил, когда последний раз выполнял свой долг – долг защитника вселенных.

– Опять штаны свои здесь просиживаешь? – приятный, даже почти невинный, голос появился так же внезапно, как и его источник, усаживая свою костяную задницу на траву рядом с Художником. – И почему я не удивлен?

Инк лишь лениво пожал печами, не отрывая взгляда от солнечного диска, что на глазах наливался красками. То же самое происходило и с миром вокруг. Чертовски красиво. А ведь Дрим знал, что Творец все равно не ответит на вопрос. Уже чудо, что он пожал плечами. Инк никогда, никогда не делал каких-либо лишних движений, считая их абсолютно неуместными или попросту ненужными. Особенно, когда помнил все свои предыдущие жизни в этом аду. Рассказывать этому яблочному брату правду о своем происхождении, о своей истории, он в этот раз не собирался. Пускай потом посвятить его во все нюансы, а сейчас как раз было время понаслаждаться чудным рассветом.

– Ты всегда такой загадочный, все время сидишь здесь и думаешь о чем-то, – Дрим перевел взгляд на друга, слегка, даже немного грустно, улыбаясь. – Неужели ты не хочешь что-либо сделать?

Эту жизнь, эту попытку, Инк решил посвятить заветному отдыху и углублению в свои мысли. Да, вселенные развивались до того мучительно медленно, что Художник едва мог бы пробежать пару десятков километров за раз, но жить он вполне мог. Разве что, без особых физических нагрузок. Но они ему и не были нужны, ведь в этой жизни он только отдыхает и строит планы на будущие.

– Нет, – его голос в этой жизни даже звучал совсем по-другому: не без эмоционально, впрочем, как обычно, а умиротворенно. Так, словно бы он понял простую истину, и никому не собирается рассказать о ней. Вероятно, принц положительных эмоций именно так и думал, наблюдая за действиями Художника. Который, в свою очередь, просто не делал ничего. Лишь спокойно, заслуженно, отдыхал.

Дрим только удрученно вздохнул, глянув в сторону медленно светлевшего неба. Он прекрасно понимал, почему именно этот мир так привлекал Художника, однако одного понять давно уже не мог: почему он вот так сидит с весьма уставшим видом, даже не стараясь как-либо вертеться в жизни. Все, чем Творец занимался здесь, это смотрел на меняющееся с каждым днем небо, смотрел на проплывающие сотни раз облака. И ел. Это буквально весь перечень его дел на несколько лет. И, все же, он никогда не сможет понять этого Творца.

– Ну, я, наверно, пойду, у меня дела, – нехотя встав, заявил Принц, открывая своим маленьким посохом искрящийся золотом портал. – До следующей встречи, Инк.

Несостоявшийся защитник лишь коротко кивнул, вновь погружаясь в продолжительное мыслительные процессы.

Имея в запасе, по сути, неисчерпаемое количество времени, невольно успеваешь подумать обо всем, что тебя тревожит или тревожило когда-то. Даже о будущих раздражителях успеваешь подумать и продумать четкий план по поводу будущего в целом. И лишь поэтому Инк решил потратить целую жизнь на самокопание и анализ абсолютно всего, что он уже успел узнать, пережить, прочувствовать, увидеть, услышать…

Однажды Инку стало до одури скучно. Надоело абсолютно все, что когда-либо его интересовало. Даже от карандаша и холста откровенно тошнило, что уж говорить о защите неблагодарных миров. И вообще, кем они там себя возомнили? Пока Художник изо дня в день, из часа в час, из минуты в минуту, страдает, все, абсолютно все, забив на него самый большой во всей мультивселенной болт, радуются своим жалким жизням. Да что они все понимают о безысходности? Вечная и нескончаемая погоня от того, от кого ты априори не сможешь сбежать – вот он, безысходный удел Творца миров. Наплевательское отношение к своей сущности, к своему существу, не смотря ни на что – вот она, реальность Художника.

Инк и глазницами моргнуть не успел, как им овладело нечто, до сих пор неизвестное ему. Он даже понятия не имел, что все это – проделки эмоций, которых он перепил в этой жизни. Ярость полностью поглотила его, обрушаясь огроменным цунами на хрупкие кости. И кто бы знал, как развернулись бы последовавшие события дальше, если Инка не ткнули бы лицом прямо в ошибку, совершенную его руками и желаниями.

Он самостоятельно вырезал всю мультивселенную, каждого поголовно убил и изничтожил, получая настолько огромное количество ОП, а вместе с тем и невообразимо высокий УР, что и никакому Дасту в его самых любимых снах не снилось. Каждого превратил в пыль, никого не пожалел. Даже Гено умудрился прихлопнуть, каким-то волшебным образом обойдя всю хитрость его пребывания в черной пустоте. Вероятно, система прогнулась под такой мощью в лице одной персоны, полностью подчиняясь его воле. А, быть может, что-то успело сломаться под напором массового геноцида. Во всяком случае, факт остается фактом: Гено умер, и его душа, как и все остальные, рассыпалась в прах, а затем и в код. Вот только того осколка едва ли хватало, чтобы собрать его в энергию, и потому программа перенаправила ее в антипустоту, откуда ничего и никогда не исчезает без следа.

На следующем перезапуске из этого куска энергии родился Эррор. И у него тоже было не все в порядке с душой лишь из-за того, что из потрепанного жизнью осколка от души Гено просто не могла выйти полноценная копия оригинала. И лишь потому Глючный имел только то, что имел. А имел он, к слову, немного: призрачную тень нормальной самодостаточный души. А ведь разве этого достаточно для полноценной жизни? Вот именно, что нет.

Но, что гораздо более важно: произошло кое-что, из ряда вон выходящее. Как только душа Развалинки кодом перетекла в антипустоту, Инк почувствовал странное тепло в районе грудной клетки. И как только Творец осознал, что у него появилась душа после того, как он самостоятельно убил всю мультивселенную, он потерял контроль над собой. Располагая только небольшой частью жизненной энергии, демон смог перенять «руль» контроля на себя. Художнику было страшно в то время. И дело было даже не в новоприобретенной душе, а в том, что тот, кто контролировал его, мог сделать все, что угодно. А Инк ничего не мог с этим поделать , ведь все, что ему было позволено – это наблюдать. А ведь демон здорово помучил бедного Художника: годами, нет, десятилетиями заставлял подчиняться его корыстной воле. И все, что Творец мог тогда делать —это наблюдать и молить о пощаде. Вот только вся проблема состояла в том, что уж если демон удумал глумиться над твоей судьбой – он сделает все, чтобы сломить тебя.

Как только Художник перестал как-либо сопротивляться, его ненавистный знакомый сбросил мир снова, убив тело Инка, которое контролировал. Творец вздохнул с облегчением в следующей жизни, когда наконец вспомнил все предыдущие. Однако, на свое удивление, обнаружил нового, никем не созданного, Санса. Ну и имечко он себе странное выбрал – Эррор. А главное, парнишка помнил, как появился на свете в предыдущей жизни Инка. И именно это максимально удивило Творца, ведь никто, абсолютно никто не помнил перезапуски, а он – помнил. Художник пришел к выводу, что любой, рожденный в антипустоте, способен запоминать прошлые попытки и хранить память о них до конца своих дней.

Изначально все, что делали эти двое – это враждовали. Эррор был зол на Инка, ведь именно он стал причиной его жалкого неполноценного существования. Но после множества попыток было решено объединить усилия для разрыва порочного круга, сотканного демоном.

========== Подвержен самовнушению ==========

Эррор не всегда был таким, какой он есть сейчас. В самом начале своего длинного и долгого пути он был совсем другим. Добрым, даже, можно сказать, наивным. Часто обижался, почем зря, расстраивался из-за собственных неудач. Да, он много злился на Инка в начале, однако потом простил его, приняв искренние мольбы Художника. Он понял, что Творец делал все это не со зла, но из-за безнадеги. И потому Глюче не станет его винить, лишь попытается поддержать и помочь дорогому другу, как-никак, он тоже хочет, наконец, избавиться от замкнутой петли тирании демона.

А еще, помимо всего детского ребячества со стороны Ошибки, им всегда было легко манипулировать. И заставить поверить в то, чего на самом деле нет. И самовнушение у него было максимально развитым. Также он имел свойство довольно быстро отчаиваться. Еще был до одури внушительным. А вот как раз таки последняя черта его характера сыграла с ним поистине ужасную и глупую шутку.

– Я хочу забыть все это! – кричал тихий глючный голос в пустоту. – Забыть, как страшный сон!

Художник прекрасно знал, как страдает Ошибка, ведь и сам страдал не меньше его. Однако он все равно пытался быть, или хотя бы выглядеть, сильным, чтобы придавать сил и своему другу. И, как он думал, Творец с этим прекрасно справлялся. Жаль, что только думал.

Эррор не подозревал, что вся эта истерика закончится этим. Он сильно глючил, вспоминая все то, что успел пережить за все жизни на пару с Хранителем, и потому слезы, без остановки текшие из его пустых глазниц, выжигали на щеках полосы, такие же синие, как на черных костях выглядели эти самые слезы. Скелет не подозревал, что после всего этого, он действительно забудет все предыдущие жизни. Но, увы, это случилось.

Как личность, склонная к самовнушению, он поставил для себя преграду – невидимый барьер, который закрыл от разума Глюче все то, что он так отчаянно хотел забыть. Возможно, этому повлияла не совсем здоровая и нормальная душа, но факт остается фактом: он окончательно и, скорее всего, безвозвратно лишился памяти. И оставил Инка одного с проблемами, хотя сам же и обещал когда-то помочь справиться со всеми трудностями на пути Творца. Увы, их у Художника от подобного поступка лишь прибавилось. Впрочем, он ни в коем случае не собирался судить Ошибку. В отличие от него, Хранитель корил себя за все ужасные поступки до сих пор, денно и нощно приговаривая, что, не будь Радужка таким глупым и доверчивым, подобного ада наяву не случилось бы. Возможно, это действительно было так, вот только Эррор отказывался верить в это. И с такой нехитрой идеологией Разрушитель стал опорой Творца, помогая ему подниматься с колен снова и снова. А теперь вопрос: каково стало Инку, когда его драгоценная опора исчезла?

Несколько перезапусков после того, как Эррор окончательно лишился памяти, Инк обнаружил, что она перестала накапливаться из жизни в жизнь, как то бывало ранее. Возможно, его душа перестала выполнять одну из своих функций – записывать, хранить и воспроизводить информацию (воспоминания) – посредством всего произошедшего. Хранитель всегда знал, что душа Глюче настолько нестабильна, что может начать барахлить когда угодно, и это будет отражаться на нем самом как угодно, однако подобного результата он уж точно не ожидал. Хотя, скорее всего, просто не желал. Не желал лишиться единственного монстра во всей мультивселенной, который его понимает, который ему постоянно помогает, который поддерживает. Но, увы, это случилось.

Каково было Инку лишиться своей единственной опоры в жизнях? Чертовски паршиво. Это еще если не вспоминать о том, что по его душу со дня на день собирается прийти демон. Образно говоря, конечно, но демон действительно собирался наведаться к оплошавшему в свое время Художнику. И ему от понимания этого становилось до того плохо, что и словами передать невозможно. Вероятно, все дело было как раз таки в том, что он боялся. Как? Да легко, краски нализался, вот и боится. Боится не справиться с предстоящей битвой, боится того, что кругов ада будет всего не девять, а целая бесконечность, и все в его распоряжении, до единого. Боится потом, после всего этого кошмара, не собрать воедино свой прах. И Эррора. Уж как за него он переживает, и вовсе говорить не стоит. Для него Глючный стал – хотя скорее всего всегда был – кем-то особенным. И речь сейчас вовсе не о его роли опоры и стержня в трудные времена. У Инка всегда были какие-либо проблемы, с самого его рождения. Нет, ну серьезно, где такое видано, чтобы демон так измывался над бедным монстром? Сначала душу отобрал, чтобы позабавиться над его мучениями, затем силой заставил его заключить с ним договор. И теперь пытается пробраться к нему, отдать душу, что находится частично под его контролем. И потому, как только душа снова вернется в грудную клетку своего непосредственного хозяина, «руль» управления над его собственным телом перехватит на себя все этот самый демон. Вот ублюдок ведь: строит козни для невинного монстра. И Творец откровенно страдает все то время, что ему приходилось играть под дудку этого чужеродного захватчика. Впрочем, как Хранитель надеялся, недолго этому паразиту осталось глумиться над ним и его судьбой. Инк был решительно настроен вернуть свою судьбу под свой контроль.

Тихо, но нервно, пристукивая твердыми костяшками пальцев по столу, Эррор продолжал ждать. Ждать Художника, которого нет уже битый час, и ответов от него. Ну или хотя бы от дружка его, Дрима. Нарушать условия договора Глюче пока не планировал, хотя терпение его уже явно было на исходе. А ведь, даже не смотря на исчерпанные несуществующие нервные клетки, Эррор-то и сам не особо хотел как-либо взаимодействовать с совершенным договором, особенно негативно. Он не хотел уничтожать вселенные. Впрочем, а когда он вообще действительно хотел это делать? Он стирал миры без остановки лишь потому, что считал, что это нужно, что так поступать правильно. И лишь потому он не сворачивал с намеченного пути годами. И теперь, когда свои недуги (кошмары) терпеть стало совсем невыносимо, он решил поддаться соблазну и попытаться сделать хоть что-то другое, хотя бы небольшой шажок в сторону от своей тропинки, по которой до сих пор слепо шел, надежно зажмурив глаза. А ведь, кто знает, вдруг буквально в нескольких шагах от тропы будет красивая дорога, уложенная плиткой? Шагов, к примеру, в десяти от протоптанной дорожки. И он всей своей покореженной душой надеялся, что не заблудится во мраке по пути. Впрочем, босые ноги уже нащупывали холодный асфальт впереди.

– Вот придурки, – Разрушитель тихо фыркнул в сторону входной двери, которая, по сути, и не была нужна вовсе – все, кто входил в этот дом, попросту телепортировались уже непосредственно внутрь, ну или на крайняк проходили через порталы, хотя это и было редкостью. – Буду я еще ждать их тут, гадать, что они там себе придумали.

Эррор встал из-за кухонного стола, думая, какую вселенную посетить первой, дабы наткнуться на кого-нибудь из Хранителей мультивселенной, коих всего-то двое: Инк и Дрим. Если первого найти до того проблематично, что почти невозможно, Ошибка решил заняться поисками второго. Уже который раз за сегодня он кого-то ищет?

Кросс наблюдал за тем, как немного взволнованный и чем-то явно обеспокоенный Дрим мельтешит туда-сюда по дому, рассуждая о великом. Жаль только, что про себя.

– Эй, – не выдержав напряженной ходьбы вокруг, Мечник окликнул Принца положительных эмоций и, вдобавок, положил руку тому на плечо, словно успокаивая. – Хватит бродить как привидение туда-сюда, это сильно напрягает. Но еще больше напрягает то, что ты отказываешься вообще что-либо говорить.

Дрим тихо ойкнул, чуть не подскочив на месте, как испуганный котенок. Что же, давненько он так глубоко и надолго не задумывался. Нужно наверстывать упущенное.

– Что-то случилось? – чуть погодя, добавил Кросс. – Нет, не так. Что-то определенно случилось. Что?

Хранить секреты Дрим всегда умел. Потому, собственно, был и назван Хранителем, и это конечно же шутка. И, стоит отдать должное, секрет, вернее временную тайну своего друга, Принц был намерен сохранить, во что бы то ни стало. Тем более, так сам Инк попросил. А еще попросил не вмешиваться, говоря, что второй Хранитель просто ничем не сможет помочь. И, хоть неохотно, но скелетик ему верил и доверял, даже после всего, что Творец ему рассказал. Он все еще верил в честность действий своего друга. Впрочем, он не ошибался на его счет. И Инк ценил это в нем: ценил то, что Дрим, не смотря ни на что, верил в силы Художника. Да, они вдвоем дружили почти в каждом перезапуске, но так крепко – только в этом.

– А? – Хранитель повел плечом, освобождая его от руки Мечника. – Нет, все в порядке.

– Так я тебе и поверил, – глубокий вздох; Кросс спрятал руки в карманы брюк. – Хотя, все же, дело твое: не хочешь – не говори.

– Спасибо, – Дрим искренне улыбнулся, переведя взгляд на лицо скелета, что стоял напротив. Он, пожалуй, не боясь этого слова, любил в Кроссе эту черту характера – всецелостное доверие к тому, с кем достаточно сблизился. Это действительно было очень приятно.