Текст книги "Жертвенник (СИ)"

Автор книги: honey lemonade

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 10 страниц)

Гено интересно общаться с Инком. С самым, по его скромному мнению, сильным Сансом. Но не в плане силы, а в плане стойкости, силы воли, решимости духа. Он всегда поражался, как Инк находит в себе силы каждый день ложиться в кровать и знать, что через пару минут ты снова попадешь в ад, прямо в руки Сатаны. Он всегда поражался, как Творец находит в себе силы каждый день вставать с кровати, сражаться с не одним гадом всея мультивселенная, а после, убегая залечивать раны, что, скорее всего, останутся шрамом или трещинкой в кости, улыбаться. Если Инк сбегал с поля боя, то с улыбкой, твердо зная, что поступает именно так, как считает правильным. Если атаковал, то только веря, что никого не ранит. Если и сдавался, то только ради того, чтобы завтра встать с колен и с новыми силами ринуться в бой. Гено искренне не понимал, откуда в таком хрупком и маленьком скелете силы, решимости. И с каждым новым днем продолжал понимать, что Инк – очень, очень не похож на Санса.

Дружба этих двоих завязалась относительно недавно. Но почему-то было чувство, что, попав в пустоту оригинальной вселенной, тебя встретят с распростертыми объятиями. И Инк смело пошел на этот зов.

И тем не менее, чувствуя этот зов из темной пустоты, Инк попал в нее абсолютно случайно. После очередной битвы переместился куда-то не туда и встретил нового жителя мультивселенной. Гено сразу заинтересовался странным взглядом будущего хорошего друга. Он словно одними глазами говорил: “я как-бы тут, рядом с тобой, но как-бы и нет”. Немного поговорив с Инком, Гено к слову того подлечить уже успел, он понял, что у Творца по существу нет души, эмоций соответственно. Но, на удивление носителя пустой грудной клетки, собеседника это ничуть не испугало. Ведь кто он такой, чтобы судить чужие фишки? Напротив, Развалинка начал тянуться к Художнику, начал интересовться его жизнью, его “работой”, его друзьям, увлечениями. А узнав, что Инк хорошо владеет кистью и флейтой, Гено проходу одно время Инку не давал, прося того сыграть или порисовать. Именно так они и сильно сблизились за такой короткий срок. И так же как и в ситуации с Дримом, временем, проведенным с Гено, Творец очень дорожил.

Ступив на порог дома своего, Инк устало вздохнул. Окинул взглядом полупустые колбы с красками и, снова вздохнув, снял с себя лишнее барахло. Отметив, что все имеющиеся трещины от практически ежедневных побоев не разрастаются, Хранитель поставил чайник, посадив свою кисть напротив места, где обычно сидит сам за столом.

– Сложный вышел день, да, Брум? —дома эмоции Инку не нужны, потому и оставил краски в прихожей.

Чтобы окончательно не сойти с ума, Инк представил, как его кисть ему кивнула, а после и сам кивнул ей в ответ.

– Порция ромашкового чая наверняка меня расслабят, может стоит принять ванну? Тоже должно помочь.

Расслабляющий чай был быстро поглощен, а решение о приеме ванны принято. Пока вода набиралась, Инк еще раз прошелся по коридору осуждения и, зайдя в свою спальню, взял несколько карандашей и блокнот, чтобы не было скучно валяться в воде. Придя в комнату для водных процедур, Чернилка оставил принадлежности для скрашивания досуга в одиночестве на полу, прямо рядом с ванной, а сам, став напротив зеркала, продолжил начатое в гостиной дело. Внимательно всматриваясь в каждую косточку своего отражения, Инк оголял свое тело. Будь у него хоть кто-нибудь, кто испытывал к этому низкорослому скелету крупицу симпатии, отметил, какие чудесные эти кости, словно из фарфора, под завораживающими узорами. Словно лозы винограда, что так нагло хотят оплести все его тело и, в самый неожидаемый момент, разломить пополам в позвоночнике.

Полностью освободив уставшее за день тело от лишней одежды, Инк погрузился в воду, по самое пятнышко на щеке. Вода так приятно окутывала каждую из косточек, что хотелось просто уснуть, прямо здесь.

========== А ты вправду мне поможешь? ==========

Мысленно вздохнув и начав выпускать воду, водяной Художник бережно отложил принадлежности для своих художеств и, стараясь не упасть, вылез из приятного плена волы. Протерев кости до блеска и собрав все ненужные в ванной вещи, Инк направился в спальню, прямо по коридору с осуждающим взглядом картин.

Переодевшись во что-то более подобающее сну, Творец воззрился на кровать, словно на врага народа. Ему была бы более приятна дорога на эшафот, ей богу. Но, собрав всю волю в кулак, Инк одолел свой несуществующий страх и улегся на кровать, надежно укутавшись одеялом, словно пытаясь спрятаться от ночных кошмаров. Он долго еще ворочался, прежде чем заснул. Такое случается крайне редко, ведь стоит Хранителю опустить голову на подушку, его сразу же одолевает сон и слабость. А во всем виноваты канувшие в забвение силы, потраченные на сражения с врагами и обходами по мультивселенной. Стоило только подумать о том, что с ним приключится во снах на этот раз, сознание отключилось, обрывая тонкую ниточку связи с настоящим миром. Была бы душа, ниточка стала канатом.

Открыл глазницы юный скелет в слепяще белом пространстве. Жмурился, тер глаза маленькими ручками, но все никак не мог привыкнуть к столь яркому свету. Несколько десятков секунд прошло прежде, чем скелетик смог спокойно, без острой боли в зрачках, осмотреться. Потолок давил неизвестностью. Непонятно, где он заканчивался, оттого и страшновато становилось, вдруг незнакомая поверхность начнет сжиматься. Тоже самое было и с полом и стенами, их просто не было. Маленькие ножки аккуратно начали попытки встать. Неуверенно придерживаясь ручонками, скелет смог встать. Одежды на нем было маловато: футболка, черные штанишки с одной широкой светло-зеленой полосой на боковых сторонах ног, длинный коричневый шарф да легка осенняя куртка. Мысленно вздохнув, скелетик пошел вперед босой походкой в попытках определить, где он находится.

Попытки не обвенчались особым успехом, дитя не смогло определить место своего пребывания. Даже более того, появились новые вопросы. Как например, как его зовут и почему он ничего не помнит? Кто он такой?

После нескольких часов скитаний по белому полу ноги перестали слушаться, ребенок устало уселся на поверхность сего места. Импровизированный пол антипустоты, так обозначил себе это место белокостный, основываясь на мысли: «Раз пустота черная, то белая пустота – антипустота», был довольно холодным, в то время как воздух – теплым. Потому, дабы ничего себе не отморозить, скелет снял синюю куртку с белым мехом со своих плечей. Но как только он хотел было постелить ее на пол, обнаружил внутренний карман все в той же куртке. Ни секунду не раздумывая, он сунул руку в этот карман и, на свое слабое удивление, достал оттуда органайзер с красками. Немного пораскинув мозгами, он решил оставить их себе, предварительно повесив на пояс.

Несколькими днями, а может и годами, время в антипустоте как-то не поддавалось ощущению, здесь оно представляло из себя вечность, спустя юный скелетик придумал себе имя. Инк. Он заметил надпись на флакончике с черной краской: «Ink», слово ему понравилось, вот он и взял его себе в имя. Спустя еще неопределенный отрезок времени Инк понял, что ему нравится рисовать и это у него, к слову, хорошо получалось.

Новоиспеченный Художник развлекал себя, как мог. Рисовал на полу, пытался дойти до края белой пустоты, хотел докричаться до кого-то, но тщетно. А со временем приходила не только скука, но и странные ощущения в районе грудной клетки. Что-то внутри еле заметно ныло и сжималось в конвульсиях. Инк искренне не понимал, что с ним. Одиночество со временем начинало давить на разум белокостного. И чем больше его проходило, тем четче Инк понимал, с ним что-то не так. Кроме панических страхов на голову навалилось осознание ненужности, ненадобности. Инк пытался понять, что же с ним не так, а как должно быть? Да только ответа на этот вопрос он не смог найти, но тянущееся чувство внутри изворачивало Творца, прямо намекая на отсутствие «чего-то». И, судя по всему, очень важного.

Искреннее желание, искренняя жажда породила в Инке что-то новое, неизведанное – силу. Он сам толком не понял как, но перед ним появился странный незнакомец. И, кажется, по его желанию. Эту персону Инк почему-то не мог полностью увидеть, словно что-то ему постоянно мешало это сделать. Но он точно знал, рядом кто-то есть, он чувствовал это.

– Вижу, ты в довольно плохом состоянии, – прервал полную тишину незнакомец. – Так же, вероятно, ты в отчаянии, верно?

Инк мотал головой, открывал и закрывал глазницы, в попытках разглядеть незнакомца. Попытки эти успехом не обвенчались. Отбросив затею, скелет энергично закивал. Он и вправду был в отчаянии, а странное чувство внутри его конкретно достало.

– У тебя две проблемы, верно? – Инк только сейчас обратил внимание на то, какой противный у этой персоны голос. – Но не бойся, я с обоими справлюсь! Всего-то нужно подарить тебе эмоции и возможность выбраться из этого гиблого места.

Инк чуствовал, будто незнакомец как-то не очень по-доброму ухмыльнулся. Но, не смотря на явный страх, он доверился ему. «Хуже все равно не будет», – подумал про себя Художник.

– А ты вправду мне поможешь? – Инк слегка поддался вперед, надеясь разглядеть своего собеседника получше.

– Да, конечно, – Инк не видел, но он почувствовал, как ухмылка незнакомца стала шире, злее. – Но, понимаешь, я ничего не делаю бесплатно.

– Но у меня ничего нет…

Рука, как понял по своему смутному зрению Художник, утешительно коснулась его плеча.

– Чш, не беспокойся, мне от тебя многого не надо. Просто позволь мне питаться частью твоей жизненной энергии, поверь, ты от этого не пострадаешь.

Инк впервые за этот короткий диалог серьезно задумался. Стоит ли вообще доверять этому странному типу, который предлагает такое слащавое решение всех его проблем взамен на небольшую частицу жизненной энергии? Кто он вообще такой, раз умеет делать подобные вещи?

Плечо неприятно сдавили, заставляя Художника тихонько пискнуть от небольшой, но, все же, имеющейся боли.

– Понимаешь ли, я довольно занятая личность, – рука на плече сжалась еще сильнее, принося еще больше боли. – И потому долго спрашивать не буду. Мне нужен ответ прямо сейчас.

Слегка повышенный тон в конце предложения не прибавил уверенности в действиях. Но Инк на самом деле уже давно отчаялся, а потому и посмел согласится на предложение.

– Да, я согласен, – Инк с облегчением выдохнул, когда после этой фразы рука отпустила плечо. – Я отдам тебе часть своей жизненной энергии, в обмен на эмоции и возможность выбраться отсюда.

Кажется, незнакомец расплылся в злорадной ухмылке, Инк просто ощущал, как его прожигали взглядом, полным злобы.

– Хороший мальчик, – это сказали настолько приторно, что от слов блевать захотелось. – А теперь пожми мне руку, воспримем этот галантный жест в виде заключения договора.

Ему протянули руку. Инк все еще не был уверен, но отступать некуда. Хуже явно быть не может, а, если вдруг, незнакомец не обманет этого наивного скелета, впереди него – счастье.

Стоило только Творцу неуверенно пожать руку собеседнику, как тот растворился в белизне антипустоты. А на месте, где он только что стоял, оказалась кисть. Довольно большая. Приглядевшись, Инк понял, что слишком большая. Явно не для простого рисования по бумаге.

Инк очень долго разбирался с кистью, но спустя время все же обнаружил, что она – его спасение из вечной кварцевой темницы. Через время смог выбраться оттуда, завел друзей. Обнаружил, что краски-то его тоже не простые. А будят эмоции, что спокойно себе дремлят в задворках тела.

Еще через какое-то время ужаснулся, краски-то заканчиваются, а как пополнить их запас Инк и понятия не имеет.

Художник задумчиво бродил по округам пустынной вселенной. Специально выбрал геноцидную, чтобы никто не мешал раздумьям. Краски на исходе, а как их получить идей абсолютно нет. Обычные не работают, Творец проверял. С неделю лежал дома с пищевым отравлением. Под ногами хрустел белый снег и, от нечего делать, Художник присел и провел по нему рукой. Блестит. Словно граненый алмаз. Инк машинально коснулся рукой флакончика с желтой краской, хотя достать ее из органайзера и по-настоящему улыбнуться, но сразу же одернул руку.

– Надо беречь краски, их осталось мало.

Он мог бы вечно гладить пушистый блестящий снег с фальшиво-притворной улыбкой, как произошло нечто, не поддаваемое детальному описанию. Из снега просто взяла и высосалась вся краска, вздымаясь в воздухе. Белая субстанция переливалась на свету, словно тот-же снег, который, в свою очередь, стал цветом обычного бумажного листа. Инк присмотрелся к парящей жидкости, что переливалась не естественным блеском. И тут его озарило. Открыв флакон из-под пустующей белой краски, Инк постарался запихнуть туда как можно больше летающей субстанции и улыбнулся.

– Так вот как это работает.

Проснулся Инк в полном замешательстве. Впрочем, это чувство всегда сопровождало его по пробуждению. Быстро, чтобы ничего ненароком не забыть, Художник принял записывать новый рассказик в свой импровизированный сборник снов. Сонник личного написания, так бы назвал свою книгу Инк, будь он в хорошем расположении духа.

Когда с письмом на бумаге было покончено, Инк принялся внимательно вчитываться в текст, дабы определить, ничего ли точно он не упустил из виду. Описал ли все действия, разворачивающиеся во сне так, как он их видел. И только спустя нескольких раз прочтения текста собственного написания Инк убедился в этом.

А теперь следует перейти к самому сложному. Чем ему, черт подери, заняться в собственный выходной?

========== Ромашковый чай ==========

Сходить к Дриму не вариант. Тот сейчас отдувается за двоих в защите мультивселенной. Порисовать? Если Инк сотворит еще одну картину, то их уже будет просто некуда девать. А выбрасывать отказывается, это ведь его рисунки. Поиграть на флейте? Этим можно занять максимум пол часа. Тогда, стоит заняться домашней рутиной. Которая, к слову, рутиной для Инка не была вовсе. Создавать альтернативы да сражаться с врагами – вот рутина для Творца, а стирать свои тряпки да в доме убираться весьма интересное занятие. Такого времяпрепровождения хватит примерно на пол дня, а оставшуюся половину можно потратить на поход по гостям. Инк давно не видел нескольких своих друзей. «Вот и порешали», – подумал про себя Художник.

Дел по дому было не так уж и много, Инк частенько жертвовал сном ради их выполнения. Хотя это жертвой даже не назовешь, он на самом деле был бы счастлив научиться обходиться без сна. Однажды даже попытался заменить такой нужный отдых на кофе. Сначала было вполне неплохо, разве что хлебать волшебный бодрящий напиток каждые пол часа нужно было. Но со временем стало совсем худо. В итоге, пока Художник не уснул прямо посреди битвы с Эррором, а после его не погнал пинком в кровать Дрим, Инк не лег спать. Это была забавная неделя без сна.

Пришлось начать ходить по гостям примерно часов в одиннадцать. И первым под удар насильного гостеприимства попал Блу. Тот, конечно, не был против гостям в виде Хранителя вселенных, но зато этому был не рад его братец – Папайрус из перевернутой вселенной. На его памяти было множество случаев, когда его дорогой Голубичка чуть не пострадал по вине этого злосчастного, как он думал, Художника. Так что проникать в Андерсвап приходилось по-тихому, чтобы не встретиться с местным скелетом под два метра ростом в оранжевой куртке.

Блу принял гостя весьма радушно, крепкими дружескими объятиями. А так же попытался отравить Инка своими тако. Благо, гость думал и действовал быстро, успел убедить Голубику, что недавно поел до того, как тот накормит своей горе-готовкой. Обиделся ли позитивный скелетик такому явному отказу? Нет, привык к тому, что его коронное блюдо выносит на дух только местный Папайрус. Вернее, он был уверен, что братишка его обожает. «Его готовка напоминает пересоленный, с переизбытком приправ и соусов подгоревший хлеб», – так однажды описал тако своего братика Папайрус. А на вопрос, какого хрена ты тогда его ешь, он ответил: «Пусть это и невозможно есть, но видеть его слезы или хотя бы грустный взгляд, я не вынесу».

Приходилось примкнуть к ниндзя, чтобы сбежать вместе с Блу из его дома. На носочках выбежав во двор с Ягодкой под рукой, Инк начал побег, стараясь не скрипеть по снегу. А если бы он, глупая башка, не забыл свою кисть у дверей в Руины, ему бы сейчас не приходилось строить из себя ниндзя. Хорошо хоть курящего скелета они ни разу не встретили по пути, иначе он бы точно от Инка и мокрого места не оставил. С горя пополам, но кисть нашлась, заняла свое законное место в руках Художника, а после тот мазнул ею по снегу, создавая портал из чернил. Прыгнув в него с Голубикой за руку, Творец боковым зрением увидел рассерженного Папайруса, готовящего кость к атаке, явно намереваясь после, когда Инк уже вернет Голубичку домой, насадить Художника на ту самую кость. Но это уже совсем другая история.

Блу не особо нравятся порталы, а особенно чернильные, что принадлежат Инку. Перемещаясь по ним кажется, словно чернила лезут во все отверстия твоего тела, обволакивая каждую косточку и снаружи и внутри. Но приходилось терпеть, если уж он хотел продолжать изучать мультивселенную, а в часности безопасные альтернативы, специально отобранные Инком. Голубика прекрасно знал о наличии геноцидных и уже был уведомлен о том, что рано или поздно, но и к ним в подземелье придет человек. И прекрасно понимал, что, случись в его мире сброс, он забудет своих друзей и все, что было с ним до. И тем не менее, старался не падать духом, он же великий Санс, как никак.

Пачка с ромашковым чаем была снова потревожена, уже который раз за день. Что уж поделать, этот напиток и вправду хорошо успокаивал нервишки и расслаблял, ноющее от ран, очень часто кровоточащее, с сотнями шрамов и трещин, тело.

– Сколько ложек сахара? – Инк взглянул на самое настоящее дитя, что сидело на стуле, покачивая ножками из стороны в сторону.

– Что, опять забыл? – Блу тихо усмехнулся; сколько Инк ни пил чай с Голубичкой, а все никак не мог запомнить, со сколькими ложками сахара он его пьет. – Три.

Творец коротко кивнул и принялся отсчитывать ровно три ложки. После второй остановился и завис.

– Черт, забыл сколько насыпал, – Инк смущенно почесал затылок.

– Две, – сурово отчеканил Блу.

– А надо?…

– Три, – тут нервов ни у кого не хватит…

Когда же, наконец, чай был готов, Художник поставил обе чашки на стол, ища в полках и холодильнике, чего бы такого съесть с чайком.

– Есть что нового в мультивселенной? – решил все-таки прервать тишину Ягодка.

– Да нет. Эррор уничтожает, Найтмер и его компания убивают и грабят, а Автора творят.

О ночных кошмарах Инка Блу и знать не знал. Впрочем, так же как и о бездушности одного из Хранителей. И Инк и Дрим посчитали, что так будет лучше. Об этом вообще мало кто знал. Только нейтральные особы, такие как Рипер и Фреш, да Дрим. Были конечно и другие, но они не относились ни к нейтральным, ни к друзьями. Скорее просто деловые партнеры, имеющие свои выгоды из общения с Творцом и Хранителем снов. В их число входил Саенс. Очень полезная личность, ибо относительно здравых мозгов иногда нехватало. Так же сюда входил и Ласт. С ним, конечно, оба Спасителя альтернатив старались не пересекаться, но иногда все же посещали его из-за наличия нужной информации. Ведь он, ведя довольно беспутный образ жизни, знает почти всю мультивселенную поголовно, может сказать кто, с кем и когда был. А это временами очень важно.

После непринужденного разговора и выпитых вместе нескольких кружек чая, Инку стоило начать задумываться о том, чтобы вернуть Ягодку домой. Да постараться сделать это так, чтобы ему за похищение кость в задний проход не вставили. И это сделать было чертовски сложно. Спотыкаясь, выслушивая громкую брань в спину, Художник смог вернуть Свапа в его законную вселенную и сбежать, оставив все свои кости при себе.

Следующим в очереди на походы в гости стал Гено. Если нельзя привести Развалинку в свою кухню и попить вместе чай, тогда кухня придет к Развалинке и напоит его до отвала все тем же чаем. Именно поэтому, заварив в литровый термос чая и прихватив две кружки с миской печенья, Инк поспешил на экран загрузки.

Беседа обещала быть интересней с таким собеседником, как Гено, если бы не одно «но». На экране Глюкнутый был не один, а со Смертью. Да-да, именно с тем самым богом погибели. Эти двое просто сидели и болтали, а Инк шпионил за ними за их спинами, почему бы и нет?

Инк как-то невзначай задумался, а ведь интересно, почему Сансы из разных миров выбирают себе в пары других альтернатив себя же? Ищут родственную душу? Вряд ли. Хотят найти такого же шутника? Нет. В поисках личности с одинаковыми предпочтениями в кровати? О боже, нет. Пытаются начать отношения с таким же больным на голову, понимающим абсолютно любое совершенное действие? Вот это уже куда более похоже на правду.

Спустя еще несколько минут, Рипер покинул экран загрузки, позволяя Художнику начать разговор. Вежливо поприветствовавшись и показав, что пришел он не с пустыми руками, Инк сел на пол рядом с Гено. Тот выглядел довольно счастливым, как для заточенного монстра в пустоте.

– Я смотрю, ты не скучаешь, друг мой, – лизнул желтой краски и мило улыбнулся, жуя при этом печенье.

– Как видишь. Что-то я тебя давно не видел, случилось что? – видимо, кто-то просто хочет перевести тему.

– В моей жизни всегда что-то случается, что именно ты хочешь оговорить? – улыбка уже не казалась такой милой.

– Для начала, мне интересно, как ты себя чувствуешь? Ты вообще себя в зеркале видел?

– А что со мной? – попробовал удивление на вкус и тут же удивился сам.

– Синяки под глазницами, бледный вид, – печально вздохнул Гено. – В общем, прискорбно выглядишь.

– Это скорее всего от недосыпа, – пожал плечами и снова улыбнулся, зрачки в глазницах сменились синеньким полу-месяцем и пушистым облачком.

– Боюсь даже спросить, сколько часов в сутки ты спишь?

– Час-два, думаю, не больше.

– О господи… себя бы поберег, что ли. Что же мы, по-твоему, без Хранителя делать-то будем?

– Да обойдетесь как нибудь, что там, не велика потеря.

Инк часто относился к себе, как к инструменту в достижении цели, как к обычной пешке. Ни меньше, ни больше. Потребовалось бы отдать свою жизнь – отдаст, даже не задумается. Такая халатность по отношению к себе часто напрягала Дрима, и не его одного, к слову. В мультивселенной есть много монстров, кому Инк не безразличен. Есть, конечно, и такие уроды, что искренне поржут над могилой Художника, но таких совсем немного. Пока одерживает победу добро.

Печеньки во время диалога закончились довольно быстро, в отличии от чая, который был все еще слишком горячим, пришлось разливать его по кружкам и ждать, пока остынет. Впрочем, эта деталь не помешала приятно завязавшемуся разговору.

Инку откровенно нравилось изливать душу Гено. Тот являлся очень хорошим слушателем, так еще и дельные советы давал. Художник говорил ему обо всех своих переживаниях, жадно пожирая чай и голубую краску. Искренне смеялся над его шутками, упивась желтой. Спорил, отстаивая свою точку зрения, лизнув красной краски. И извинялся за обидные слова, вновь почувствовав на языке из магии голубую. Рядом с Гено Творец чувствовал себя неописуемо хорошо. С ним можно часами напролет непринужденно болтать, приправляя свою речь жидкими эмоциями из флакончиков. А можно было явиться ему своей настоящей сущностью, без красок. И так и так, все равно примут с распростертыми объятиями.

========== Глючная душа ==========

Вечер подкрался быстро и незаметно, стоило только остывшему чаю в термосе и кружках опустеть. Вдоволь наболтавшись, скелеты собрали в кучку свои мысли и выдали реплики прощаний. Встав и разведя руки в стороны, Гено поднялся, предлагая Инку обняться, перед этим предупредив об аккуратности, дабы не заляпаться в крови Развалинки. И только собравшийся обнять своего друга, Художник выпал из реальности, в тот же момент начиная терять равновесие, падая на холодный черный пол. Дрогнув от удивления и неожиданности, Гено подбежал к Творцу и начал попытки понять, что с ним произошло. «Наверно от недостатка сна», – подумал Глюкнутый. И ошибся.

Образ Гено, что разводил руки в стороны для прощальных объятий, показался Инку столь знакомым, прямо до дрожи в костях. Он уже видел все это, но в слегка другой манере, в слегка другом оформлении сознания. «Во снах, – понял Художник. – Во снах было то же самое». Те же руки, тот же расслабленный, но в то же время опустошенный и отрешенный, взгляд, те же черты лица. Вот только Инк в тот момент тянулся к другу не с ответными объятиями, а с ножом. Полностью покрытый прахом, чувствуя силу сотен тысяч других монстров, что представляла из себя УР, Творец тянулся к Гено с весьма ужасными намерениями. Чувствуя за собой несчитанные души, он тянулся к последней, желая убить. Зачем? У сатаны из снов спросите, а сам Инк понятия не имел. Просто потому, что он может, а потому должен? Возможно. И, сделав последний шаг к совей цели, он убил его. Без сожалений. Но что-то пошло не так. Душа Гено, вернее та малая часть, что от нее осталась, не преобразовалась в ОП, а распалась на двоичный код и растеклась по всей программе. Это удивило Инка. По-настоящему удивило. Но не настолько сильно, чтобы запомнить об этом. Зато в память въелось то, что в следующую секунду…

Творцу дали возможность хорошенько выспаться на экране загрузки, и только потом отпустили домой. Он был в еще большем смятении, чем это обычно бывает после снов. Да, ему каждый день сниться какая-то чертовщина, но эта чертовщина еще ни разу не повторялась. Именно так и записал в свой Сонник личного написания Инк. Кажется, день безделия и отдыха с друзьями Художнику на пользу не пошел. Ситуация только усугубилась. Но, знаете, что лучше всего отвлекает от глубоких мыслей и поиска смысла в абсолютно бессмысленных снах? Работа, работа, и еще раз работа. Да, он, в свой единственный за последние несколько месяцев выходной, пойдет к Дриму, сообщит ему, что поможет с делами, а заодно и расскажет обо всем, что произошло.

Хранитель снов, к слову, не был рад увидеть Инка в одной из альтернатив во все оружии. Об этом говорил укоризненно-изничтожительный взгляд, которым он начал прожигать своего напарника.

– Ты что тут забыл? – в удивлении изогнул несуществующие брови домиком.

– Конец моему выходному, произошло кое-что из ряда вон выходящее, – всего несколько слов, а как встревожил и заинтриговал.

И Инк рассказал все, что произошло. Начал с самого начала, в середине забыв, о чем говорил. Но несколько секунд раздумий и маленькая помощь Дрима, и Художник наконец окончил свой рассказ. Который повергал в шок. Причем обоих. Причем сразу. Словно болото, поглотило двоих друзей.

– Как бы это ужасно не звучало, но нам нужен Найтмер, чтобы разобраться в твоих кошмарах, – вздохнул Дрим, опуская при этом взгляд.

– Я уже представляю, как это будет выглядеть: прибегаю к нему в логово, у всех на глазах хватаю за щупальце и убегаю в закат, то-то смеху всем будет, – потянулся к желтой краске, откупорил и отпил немного; искренне посмеялся.

– Да уж, то еще зрелище, – Дрим тоже посмеялся, но быстро прекратил, вспоминая о серьезности всей ситуации. – Так что делать будешь?

– Я? Искать ответы на вопросы в записях, – пожал плечами и, взглянув на краски, усмехнулся. – Попробую что-нибудь узнать, ну или вспомнить.

– Я помню все твои самые странные кошмары, но в них ничего такого нет, – хотел было возразить, да только перебили его.

– Значит в детектива играть буду, строя теории и проверяя их, – улыбнулся; в ниндзя поиграл, пора и роль менять.

– Как узнаешь что-нибудь, меня уведомить не забудь, – вдохнул и выдохнул, успокоился – улыбнулся.

– Обязательно.

От объятий на прощание Инк воздержался, обошелся простым рукопожатием, не хотел рисковать снова выпасти из реальности на неопределенный срок.

Весь оставшийся день, вернее несколько часов от ночи, Творец потратил на поиски записей по поводу своих снов и остальных странностей, произошедших с ним и не только. Выпив оранжевую краску, удивился, что забыл одну весьма интересную деталь, которая произошла совсем недавно. Записал на шарф, чтоб не забыть, в итоге забыл. Смех да и только. Но сейчас вовсе не об этом.

Автора не вызывают на помощь, Глюче с Найтмером не буянят, а компания плохишей без своего предводителя никогда не показывается. Тишь да гладь. Ну или затишье перед бурей, кто знает. Во всяком случае, Творец проводил время просто путешествуя по вселенным. Встречая знакомых, приветливо махал, иногда разговаривал. От убедительных просьб остаться на чай отказывался, хотел просто насладиться красотами миров, которых спас. И по возможности нарисовать их.

Но не успел великий Художник и сотни альтернатив оббегать, как приметил весьма забавную картину. Найтмер и Эррор стоят и грызутся. Не дерутся, бьются, нет, а реально грызутся. Ссорятся по хрен знает какой причине. Хотя, возможно Инк ее сейчас и узнает.

– Скажи, кальмар недоделанный, это твоих рук дело?! – Ошибка был явно в гневе. Чем это ему так насолил Найтмер?

– Да отвяжись ты от меня! Ничего я тебе не посылал! – Кошмар прекрасно знал, что в схватке один-на-один с Эррором, победу одержит второй, потому и старался избегать драк.

Художник протянул длинное «Хм-м-м» в мыслях, продолжая по-тихому шпионить.

– Не посылал ничего, говоришь. А может тебе твои щупальца поотрезать, чтоб более разговорчивым был?! – Эррор достал из глазниц синие нити, готовясь выполнить выше упомянутое.

– Да не трогал я твои сны! И тем более не посылал кошмаров! – Найтмер постарался быстро ретироваться, дабы избежать своего побоища.

«Кошмары, значит, тоже мучают. Интересно» – так же мысленно повторил Художник, записывая услышанное на шарф.

– Стоять, осьминог четырехщупальный! – Глюк поспешил пронзить склизкое тело своего «предводителя» нитями, да не успел, тот скрылся в портале.

Инк продолжал записывать на шарфе все мысли по этому поводу, пока не забыл ничего. Жаль, что не заметил, как тронул куст, из-за чего поднял небольшой шум, на который и отвлекся Разрушитель. Творец поторопился открыть портал и свалить. Успел, но оставил черное пятно чернил за кустами, где сидел. Теперь настал черед Эррора протягивать задумчивое «Хм-м-м».

Обнаружив запись с именно таким содержанием, Инк невольно задумался.

– Так и Эррора тоже мучили кошмары? Интересно, а до сих пор ли? А у нас все больше и больше общего, если присмотреться, – улыбнулся; говорить самим с собой стало привычкой, к которой пустой дом Инка давно привык. – Оба уроженцы антипустоты, оба свихнулись под давлением, оба защищают свои принципы не смотря ни на что, оба имеют проблемы с душой.