Текст книги "Жертвенник (СИ)"

Автор книги: honey lemonade

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц)

========== Посиделки ==========

Сны всегда являлись главной причиной множеств его беспокойств и переживаний. Если таковы имеются у бездушного, то есть абсолютно лишенного эмоций и чувств. Но все красоты души, все ее олицетворения, в виде этих чертовых эмоций и чувств, ему никогда не требовались для спокойного существования. Брошенный на произвол судьбы Автором, Инк никогда не нуждался в том, чего его лишили. Хранитель ни разу не подумал о том, как бы ему жилось, будь у него душа, будь у него эти треклятые эмоции и чувства. Он никогда не знал, каково иметь все эти блага, потому и не жаждал их. И не смотря на такую привилегию, временами и проклятие, а то и наоборот, Инка мучили кошмары. Да так часто, что любой «нормальный» на его месте давно бы голову в петлю сунул, лишь бы не видеть этих снов. А они чем дальше, тем хуже. Не зря говорят, чем дальше в лес, тем больше дров. А в этих злосчастных снах было всё: начиная от различных вариаций начальных, конечных и промежуточных действий жизни маленького, и не очень, Художника, заканчивая отличающимися друг от друга до невозможности целыми жизнями. Эти всплывающие картинки во время отдыха с закрытыми глазами были такими реалистичными, что, по пробуждению, весьма сложно разобрать, где реальность, а где – сон. И чем больше времени проходило, тем больше этих картинок оставалось в воспоминаниях, все больше память захламлялась несуществующими действиями, что нарушало восприятие реального мира, превращая все произошедшие и не произошедшие события в запутанный узел в недрах мозга, который по природе скелеты не имеют. И потому действия Инка временами кажутся странными и попросту нелогичными, не неся в себе абсолютно никакого смысла. Он просто временами путался в них. И сколько бы Инк снотворного не выпил, сколько бы Дрим не старался над снами своего друга, тот всё равно видит, как появляется в антипустоте, сидит, ждёт чего-то, или кого-то. А потом что-то происходит. Всегда разное. Либо Инк и остается сидеть там, где появился, либо перемещался в другой мир, либо просто сходил с ума от одиночества. Трудно соображать, когда в голове не просто каша, а целых штук двадцать торнадо, не правда ли?

Снег скрипел под четырьмя ногами двух скелетов. Проверка миров на ошибки в коде и разрушенные локации после грандиозных баталий стали обычным делом. И не смотря на обыденность, дело это – не из приятных. Так считали оба скелета, Инк и Дрим. Первый частенько лизал синюю краску, чтобы поскорбеть о тех, кого не смог спасти, а второй, к слову, слишком эмоциональный и без красок, думал, как вернуть покореженной очередной битвой вселенной былой позитив. Бывало, двое друзей ходили на обход порознь, да и то, этому была весомая причина. Как например обезумевший Разрушитель или взбунтовавшийся осьминожка, а уж если нападут оба сразу… Вот тогда-то и можно было сразу клеить ласты, сушить весла или что там еще. После последней такой битвы оба хранителя валялись в кроватке неделю, если не больше. В общем, сложно с ними обоими сражаться. Но сейчас не об этом.

– …а потом он просто взял и уничтожил ее! Представляешь? Я даже ничего сделать не успел, – быстрые пальчики пробежались по колбочкам красок, но так ни одной и не достали, лишь перехватили кисть покрепче и продолжили восстановление вселенной.

– Представляю, я ведь там тоже был, что, память подводит? – скелет, одетый в желтые одеяния, стукнул пару раз пальцем по лбу своего забывчивого друга. Подводит. Слегка смущенный кивок лишь доказывает это.

Носитель золотой диадемы только и смог сделать, что понимающе закачать головой.

– Заканчивай с этой альтернативой, нам еще штук пять обойти нужно, тебе краской работать, а мне – мозгами. Кто по твоему должен принести позитив в эти вселенные? – поторопил очень занятого лизанием краски с кончика кисти монстра другой монстр. – и хватит краску лизать!

– Прости, ты же знаешь, краски – моя страсть, – лениво дернул плечами и слизал остатки вышеупомянутой краски с пальцев. – Какая вселенная следующая?

Разрушать куда легче, чем создавать. Ты вот попробуй вспомнить, где стоял тот камень, который вместе с деревом и куском дома перемолотил глючный вихрь ярости в единую субстанцию. Это еще хорошо, если местные жители помогут, но ведь могут и со страху вжаться в свои полуразрушенные дома и погнать Хранителей веником на улицу, лишь бы не лезли с расспросами. Тогда приходилось импровизировать. Однажды, шутки ради, восстанавливая одну из альтернатив, Инк поменял текстуры камней с деревьями. Вот то-то смеху было, смотря как безысходно лесники рубили каменные деревья не менее каменным топором. Правда Инк тогда нагоняй и пинок под зад от Дрима получил, но про себя отметил, дело того стоило. Так ещё и пометку на шарфе сделал: обязательно повторить проделанное. В общем, веселое это дело – создавать. И весьма ответственное. Да только дали его весьма неответственному монстру. Нет, конечно, работу свою Инк выполнял на все одиннадцать балов из десяти, а чего только стоили его умения в бою, да только уж слишком сильно он пошутить любил. И от своих же шуток посмеяться тоже очень любил. Но в чем проблема: шутки Инка в основном смешили только Инка.

Кисть была аккуратно поставлена в угол одной из комнаты и ласково поглажена. Инк возился с ней, как с ребенком. Что поделать, скучно ему было. Дрим, любивший погостить у своего дорогого друга за чашкой травяного чая после обхода, по давно образовавшейся привычке сел за стол. Хозяин дома скинул с себя лишнее тряпье в виде не-сосчитать-скольки-жилеток-кофт-курток и поставил чайник, сев напротив своего напарника по безоплачиваемой работе.

– Боже, сколько весит твоя повседневная одежда? – взгляд Дрима ничуть не блеснул удивлением, привык видеть столько слоев одежды на чернильном.

– Около полтора килограмма, я взвешивал, – скучная обстановка полного одиночества дома не останавливалась на ласковом поглаживании своего оружия.

– Может тебя всё же сводить к психологу? – а вот теперь взгляд приобрел легкие краски удивления.

– А смысл? Найти подтверждение тому, что я шизик? – шутка смешная, а ситуация не очень.

– Да вот хотелось бы по возможности вылечить твои душевные недуги.

«Душевные недуги», – повторил про себя Хранитель с родимым пятом на щеке в виде кляксы, глубоко вздохнул и сказал: – Душевных недуг не имеем, просто парочка фобий и тараканов в голове.

– И весьма трепетных отношений с неодушивленным предметом, – мог бы, в легком раздражении приподнял одну из бровей, осталось довольствоваться только цоканьем.

– Не цокай на меня, – пролепетал Художник и вспархнув со стула летящей походкой подошёл ко вскипевшему чайнику, начиная рассыпать по чашкам любимый ромашковый чай.

– Ладно, больше не буду. Но ты уж, будь добр, занеси заметочку на своем то ли шарфе, то ли палитре, то ли блокноте: посещение психилога.

– Ну уж нет. К кому, а к мозгоправу я идти не собираюсь, – ложечка колотилась в чашке, сначала в одной, а затем и в другой.

– Инк, это ведь для твоего же блага, запиши: поход к психоло…

Не выдержав настойчивой попытки помочь, Инк подошел к Дриму впритык, достал из мисочки на столе два прямоугольных печенья и положил по одному на плечи диадемоносца. После отдал честь, как того и требует этикет перед солдатом в погонах.

– Так точно! – говорю же, смешно только Инку.

– Пустоту тебя дери, Инк! – попытки помощи были отброшены, как и печеньки-погоны, – …лучше скажи, как там твои сны?

– Без изменений, – Творец улыбнулся, – все только становится хуже.

Он много говорил Дриму о своих снах, которые больше походили на бред наркомана.

– Тогда чего лыбишься, неужели мазохистские наклонности проявляются даже ко снам?

– Нет, – Инк даже не удосужился ответить от чего тогда лыбиться, как дурак, скорее всего, запах травяного чая на него так подействовал.

Две чашки были поставлены на стол, Дрим взял одну печеньку и с хрустом надкусил. Инк посмотрел на это действие, как на нечто совершенно безобразное.

– Что?

– Это ж надо организм какой иметь… чтобы свои погоны съесть…

– О звезды, Инк! – печенье было брошено в зачинщика шутки.

Оно упало на пол и разбилось на два кусочка, шутник был доволен результатом своих двухсекундных стараний.

– А кто возместит стоимость печенья?

– Я! А заодно заплачу тебе, лишь бы шутить перестал!

И вот так почти каждый божий день. Один травил свои глупые и не смешные анекдоты, а другой все возмущался да орал на первого. К сожалению, провождение досуга именно таким образом являлось самым веселым и наполненным смысла.

Глубокий вдох и пол кружки успокаивающего напитка смогли привести озлобленного коронованного монстра в порядок.

– Так что там со снами? Ничего нового?

– Ну как, новое каждый раз, но ничего странного, загадочного и из ряда вон выходящего пока что не произошло.

========== Кошмары ==========

«Инк очнулся в полной пустоте. Свет неприятно режет глазницы, а кости во всем теле ноют от назойливой боли. Осмотрел себя на наличие ран. Таковые не нашлись, даже более того, Инк отметил, что тело его абсолютно в норме, энергично, как впрочем и всегда. С физическим состоянием здоровья все в норме, но с душевным что-то явно не так. Сознание абсолютно отказывалось воспринимать реальность, хотелось просто спать. Вот только глазницы не сомкнуть, энергия так и хлещет из тела. Помимо странного состояния Инк обнаружил в себе странное чувство, будто бы забыл что-то очень и очень важное. Жаль только, что не обратил на это состояние должного внимания и то совсем скоро улетучилось из ветренной памяти совсем юного скелета. Как только сознание удалось собрать в кучу, а восприятие мира восстановилось, Инк оглянулся. А где это он, собственно, находится? Наверху давил яркий белый потолок, по бокам безграничная пустота, а на не менее ярком и белом полу, разделяющимся от пространства лишь тенью Творца, была видна только бесконечность. Инк не знал ни где он находится, ни кто он вообще такой, вот только в чем загвоздка: это его ничуть не напрягало. Словно так и должно быть. Но все равно вопросы были. Кто он такой? Для чего он находится здесь?» – именно так и описал свой очередной сон Инк.

– Что ж, наверно просто психика нарушена от столь долгого пребывания в одиночестве, так еще и в таком ужасном месте, как антипустота, – Дрим устало зевнул, ему надоело безысходно искать причину недуга своего друга.

Но он не впервые сдается, каждый день пытается хоть что-то сделать, да вот только не помогает. Абсолютно. В итоге оба скелета пришли к единому выводу: стоит опустить руки и просто смириться с тем, что Художник неизлечим. Потому и каждый день пытаются придумать оправдание очередному кошмару.

Глазницы озарили два разноцветных вопросика – зрачки поменяли форму. Инк вопросительно посмотрел на часы и глубоко вздохнул: – Тебе пора домой, а я вернусь к своему собственному аду.

– Передавай привет личному черту, что мучает тебя, – Дрим встал из-за стола и улыбнулся. – И намни ему бока за прискорбное состояние моего друга.

– Обязательно, если найду его, – Инк подмигнул поддержке Дрима и постарался мило улыбнуться.

Яркий оранжево-желтый портал открылся, куда и шагнул Принц эмоций; улыбка быстро слезла, оставляя замученное лицо пародированными эмоциями в покое, до завтра.

Инк долго еще не решился идти спать. Попеределал все дела в доме, некоторые даже по нескольку раз. Но когда настенные часы в гостиной настойчиво прозвенели три раза, Художник сдался и ленивой походкой побрел в спальню. Обнажая воистину прекрасные фарфоровые кости, стоя напротив зеркала, Инк невольно задумался, для чего вообще из его грудной клетки по почти всему телу растекается узор? «Чтобы скрывать за собой постоянно кровоточащие и попросту не заживающие раны да прятать не затягивающиеся шрамы», – подумал про себя Хранитель вселенных. Инк смотрел на кровать, словно не доверяя ей. Искренне верил, что та в заговоре с сатаной и помогает Творцу свихнуться от кошмаров. Вздохнув и собрав всю волю в кулак, Инк лег на помощника заговора и тут же провалился в страну грез. «Ну что, мой личный демон, продолжим?» – сказал Инк в пустоту. И голос из пустоты ответил ему: «Готов к новому кругу ада?”

Разрушитель уже давно смотрел девятый сон, наслаждаясь процессом по полной. Если кошмар можно назвать наслаждением. Да, его тоже мучала проблема по части Найтмера, но настойчивый сон всегда был одним и тем же. Повторяется из ночи в ночь. Все ни капли не менялось. Он сидит, никого себе не трогая, в темной пустоте. Дальше нескольких метров от себя ничего не видно. Видит, как силуэт приближается к нему. Хочет посмотреть в лицо подошедшему, но не может. Скелет в довольно громоздкой одежде протягивает ему руку и молчит. Эррор ничего не понимает, но почему-то доверяет скелету напротив, берет его за руку. А потом боль. Острая, сковывающая действия, боль. Эррор не может пошевелиться, лишь падает на колени и дрожит. Но достающая боль не проходит. Напротив, с центра грудной клетки, где у монстров обычно душа находится, растекается по всему телу, вызывая на нем сотни повторяющихся слов: “Ошибка”. Программа не может понять, как тот, кто уже давно должен был быть мертв, умер снова?

Как только Дрим ступил на порог своего дома, он еле заметно улыбнулся. Кошмары кошмарами, но дела по дому и личную жизнь никто не отменял. Вторая, к слову, уже спокойно прикорнула, так и не дождавшись своего Хранителя, в кровати. Не прошло и нескольких месяцев после отсоединения Кросса от банды Найтмера, вернее от договора осьминожки, частью элитной террористичной банды Кросс никогда не являлся, как он спокойно себе нашел парня и не одну ночь проводит у него дома. Дриму конечно сложно было в начале доверять бывшему соратнику своего брата, но легкую симпатию он уже давно испытывал к этой персоне. Немного поубиравшись за своим новоиспеченным парнем, Хранитель снов принялся приводить себя в порядок, а после подготавливать тело ко сну. Но не успел он и футболки до конца снять, как его уволокли в кровать целоваться-обниматься. За что и конечно получили сначала легонько локтем в живот, но после лишь ответили любовному влечению взаимностью.

Утро добрым не бывает, уже в который раз подряд это повторяет себе Дрим. Особенно после бурной ночи. Особенно, когда тебя сначала доставал лучший друг у себя дома до поздней ночи, а потом не давал уснуть парень. Второе, конечно, было весьма приятно, но все равно, из-за этого Дрим ведь не выспался. Только кофе с утра приводит мозги в порядок

– Ты без кофе жить не можешь? – костяная рука, принадлежащая скелету со шрамом на щеке, мягко легла на талию другого, привлекая его внимание на себя.

– Верно. Если бы кто-то меня не отвлекал ночью ото сна, возможно и обошелся без него.

В ответ легкий смешок.

– А ты домой приходи не в час ночи, а пораньше, может и перестану отвлекать тебя ото сна.

– Ха-ха, очень смешно, Кросс, – очередной сарказм, чего Дрим вообще такой нервный? – А вообще, я за Инка переживаю. С ним ведь явно не все в порядке…

– А когда с ним было хотя бы что-то в порядке?

А в ответ тишина. Дрим всегда знал, что с его горячо любимым, в дружеском смысле, другом никогда не было и не будет все в порядке. Это аксиома, что не требует доказательств.

========== Странный сон ==========

Сегодня у Дрима заслуженный выходной. Неделька вышла довольно суматошной, вот он и попросил передохнуть денек, пообещав перед этим, что завтра отдыхать будет Художник. Хранитель снов на самом деле был бы рад дать своему другу два выходных, да только работа не позволяла. Если мультивселенную оставить без присмотра на целый день, придется потом месяц разгребать накопившуюся работенку.

Телефон Дрима предательски зазвенел, оповещая о перерыве в небольшом отпуске. А высветившееся имя Инка – о длительном перерыве.

– Слушаю? – по ту сторону провода что-то рассказывали в течении секунд этак пятнадцати. – Ну, я даже не знаю, если Кросс отпустит, – Дрим вздохнул и перевел взгляд на своего парня. – Кросс, отпусти меня к Инку, на пару часиков.

– Ну уж нет, сегодня у тебя выходной, из дома я тебя не выпущу, пусть лучше Инк приходит сюда.

– Ну, ты все слышал, – пятисекундное молчание. – Да, буду ждать.

Телефон положили на столешницу, рядом со свеже приготовленным кофе, куда скоро добавится еще одна чашка – в дом придет очередной любитель кофе.

– Что там у него стряслось? – Кросс был возмущен.

Оно и понятно, он ведь планировал весь день провести с любимым в кровати.

– Странный сон приснился, сейчас придет и расскажет.

– Может мне ему сонник купить, чтобы не ходил к тебе со снами разбираться? – Кросс потряс мешочком с золотыми перед Дримом. – И тебе поспокойнее будет, переживать перестанешь.

– Так он у него уже давно есть, и не один, а ходит он ко мне лишь по тому, что сны – по моей части. Ну не кошмары конечно, но попытаться разобраться в них тоже стоит.

Инк себя ожидать не заставил, пришел сразу, стоило только Дриму поставить две чашки кофе на стол. Наскоро поприветствовавшись с двумя обитателями дома сего, принялся сразу детально описывать всё, что видел во сне. Боясь забыть что-то, рассказывал быстро. Тараторил настолько неразборчиво, что в одном предложении можно было понять лишь одно слово. Поняв, что дело это гнилое, Кросс решил оставить в покое двух друзей, покинув комнату их маленького собрания.

– А теперь все тоже самое, но помедленнее, – Мечта подложил под череп два кулачка и приготовился слушать, но теперь более внимательно, чем в предыдущий раз.

Хранитель мира во всем мире глубоко вздохнул, еще раз прогнал про себя всю высказанную только что информацию и повторил ее снова, но на этот раз более четко и медленно.

– Я, как обычно, появился в антипустоте, смог переместиться в другой мир. Но после этого, словно чекнутый, начал убивать. И не останавливался, пока не убил абсолютно всех, – тюбик с белой краской был машинально вытащен, открыт и добавлен немного в кофе, чтобы сидеть, рассказывать и бояться своих действий.

– А потом-то что?

– И ничего. Я просто к чертям поубивал всех, насобирал вагон и маленькую тележку ОП, которые в свою очередь преобразовались в УР. Я даже Гено убил, правда с того выбить ОП не удалось, душа глюкнула и рассыпалась в код, но не суть.

– А дальше? – такого краткого, но богатого на содержание рассказа хватило, чтобы заинтересовать слушателя.

– А дальше произошло что-то странное. Мое тело охватила дрожь, из глазниц потекли слезы, ноги словно ватными стали. Я пытался руками вытереть слезы и осмотреть себя, чтобы понять, что со мной, черт подери, не так. Но не смог. Слез было слишком много, а дрожащие руки только ухудшали состояние. Как думаешь, на что это похоже? – волнение так и хлестало из организма бездушного скелета, а интерес заставлял это волнение бурлить и кипеть внутри.

Такое описание состояния здоровья походило лишь на…

– А не заболел ли ты случайно, друг мой? – костяная рука коснулась костяного лба. – Уж сильно описание твоего самочувствия похоже на жар, ну или лихорадку.

– Лихорадку говоришь? – в голосе ощущалась некая нотка грусти. – Тогда, думаю, мне и вправду стоит завтра отдохнуть. А сегодня позанимаюсь чем-нибудь таким, что не потребует больших затрат в моих силах, – Художник улыбнулся настолько мило, насколько мог.

– Правильный выбор, – Дрим мило улыбнулся в ответ, чтобы не расстраивать неумелого актера.

Он ведь прекрасно знал, насколько сложно бывает Инку пародировать эмоции и отображать их на своем лице.

Остальную часть дня Дрим послушно провел дома, в приятном окружении другого скелета. Изначально Хранитель собирался провести день в кровати, отдаваясь сну. Но скелет, по видимому уже переехавший на ПМЖ в этот домишко, поменял все планы. Дрим все равно провел день в кровати, но уже занимаясь абсолютно другим делом.

Вернувшись домой не хитрым способом, через портал, открытый кистью, Инк сразу же пошел в свою спальню, записать в специально отведенную тетрадь, свой сегодняшний сон. Их за года жизни Художника насобиралось предостаточно, каждый из них походил на отдельный рассказ, и сборников этих рассказов уже несколько томов. Несколько десятков томов.

Закончив свое ежедневное дело, Инк начал думать, чем себя развлечь. Пыль протерта, пола вымыты, а посуда блестела чистотой, все это Творец сделал еще вчера ночью. А если быть точным, то сегодня. Значит все, что ему остается делать – это отдыхать. По крайней мере, до нападения недругов.

И как только Инк расслабился, как только проникся домашним теплом и уютом, как Разрушитель принялся выполнять свою непосредственную работу – разрушать.

========== А мечта? ==========

Дрим всегда был симпатичен Инку. По-своему, конечно, но все равно симпатичен. Ему можно было не лгать, рядом с ним можно было не притворяться. Художник искренне дорожил каждой секундой, проведенной со своим единственным настоящим другом. Кто, как не Дрим, придет в трудную минуту? Кто, как не Дрим, вылечит не то живого, не то мертвого Хранителя вселенных? Кто, как не Дрим, разобьет небесные мечты о твердый асфальт? Да, для Дрима все эти действия приносили боль. Ужасно больно видеть, как Инк мучается каждый день, как строит из себя добряка, сильную личность. А что самое ужасное в этой ситуации: все верят образу святоши Инка, все верят его маске. И только Хранитель мечт и снов понимает весь расклад вещей. И искренне желает добра своему загнанному в угол, сломавшемуся от давления, другу. Инк счастлив ровно настолько, насколько позволяет его пустая грудная клетка, иметь такого друга под боком. Хранитель вселенных представлял собой довольно неустойчивую личность. Его характер и манеры поведения были действительно странными. Но даже в его бездушии были и плюсы. Как например отсутствие совести и стыда. Его действия не определялись чувствами и эмоциями, лишь его собственное решение быть таким. Ему не страшно, что будет завтра, главное для него было сохранность альтернатив. И не важно, что охранял их покой Инк лишь в личных целях. Зная все это, Дрим все равно не отворачивался от низкорослого скелета. Да, Творец сам по себе представлял ужасную и двуликую личность. Но этим можно было воспользоваться. Дрим был симпатичен Инку, а было ли так же наоборот?

Драка. Жаркая, пылкая, колоссальная драка. Бойня. Резня. Обоими скелетами управляли личные взгляды на мир. Изначально, при первых их встречах, телами, во время баталий, руководили именно эти взгляды. Позже за руль сел азарт. И Инку и Эррору наскучили драки за жизни вселенных, а интересовать начало то, насколько долго продержится противник? Насколько его хватит? Насколько хватит своих сил? Пережиает ли он эту атаку? А эту?

Под слоем пыли были еле заметны взмахи большой кистью и вздымающиеся вверх кости, бластеры и брызги красок с чернилами. Половина комнаты уже превратилась в завалы, которые никогда не разгрести, надежда только на Творца. Ну или же лишить раненых жителей боли – полностью уничтожив всю альтернативу. Именно это и пытались сделать синие нити и глючные кости. А черные чернила, разлетаясь и пачкая все вокруг, старались придерживаться первого варианта. Оба устали, оба на грани. Но азарт продолжал нашептывать в несуществующие уши: «А переживет ли он это?». В итоге, с новыми искорками в глазницах и с новыми силами в телах, скелеты продолжали бой. Который, к слову, не происходил без коротких фраз, адресованных друг другу, обрывков диалога. Слова часто повторялись: «Альтернативы – клад их Авторов! Ты не смеешь их уничтожать!» или: «Я уничтожу все ошибки!». Временами проскакивали и новые.

– Каждый байт удаленной информации разрушает связь Авторов с нашим миром! – пригнулся, спасся от кости, попятился немного назад – от нитей. – Потому прекрати уничтожать!

– Ни за что! – в ответ банальщина и дюжина новых атак.

– Каждый, будь то монстр или человек, что живет здесь, живет с определенной целью и мечтой! У каждого они есть! Почему тебе так легко все это у них отобрать? – Инк приостановился, ожидая ответа, но был сразу же схвачен в ловушку из нитей, заранее приготовленной на случай, когда Художник отвлечется на свой монолог.

– У каждого, говоришь, цель и мечта? – злобная ухмылка, нет, скорее оскал; Художника подняли вверх на нитях и вырвали из рук кисть. – Тогда где твои?

– Мои что? – зрачки поменяли форму на вопросики, как же они бесили Эррора.

– Цель и мечта! – еще больше зрачков Эррор ненавидела в Инке его бездушность, в частности спокойствие в самых критических ситуациях, прямо как сейчас.

Творец задумчиво погасил зрачки. Цель у него всегда была одна, и именно ее он придерживался всю свою сознательную жизнь.

– Моя цель состоит в оберегании вселенных от таких вредителей, как ты, – а с мечтой был небольшой напряг, – а мечты у меня нет.

Врет ведь. Нагло лжет, в лицо своему противнику, который простоял еще пол секунды в замешательстве, что позволило пленнику паутины из синих нитей выбраться из ловушки и, подхватив кисть, дать деру.

Ошибка надолго завис после быстрого побега врага, но, тихо прорычав от злости, он покинул разрушающуюся вселенную. Инк отнял все силы у Разрушителя битвой и потому все, что ему хотелось – это отдохнуть. Вернувшись полностью истощенным в свою паучью обитель, главный паук улегся в гамак поудобней и выпал из реальности. Ну или как там еще можно назвать сон. Логово Разрушителя потому паучьим называют, что внутри столько паутины, а вернее синих нитей, что потолка не увидишь, а, попав в сети, вряд ли выберешься живым. Если близким вышлют прах по почте – уже великое счастье.

Несколько часовая драка вымотала не только Паучка. Как только Инк ступил на порог дома своего, к нему сразу вернулся тот уют и тепло, что он потерял, стоило только Разрушителю начать разрушать. Стены, обвешанные картинами разных вселенных и вариаций Сансов, к слову, каждый уже не являлся обитателем мира живых, с каждым годом, проведенным в этом доме, становились все более и более родными. А картины с падшими альтернативами и умершими Сансами осуждающе смотрели на Художника. Проходя по коридору ты словно слышишь их тонкие голоса: «Ты НЕ СМОГ нас спасти». И тем не менее, какой бы неприятной не была процедура осуждения, она была нужна. Это придавало Инку сил бороться за жизни других более уверенно, более смело, более решительно.

Инк был до чертиков голоден. Магия требовательно била по несуществующему животику, прося скелета о подпитке. Потому ничего не оставалось, кроме как заняться усмирением естественных нужд. Но такое простое занятие не отвлекло Художника на долго. Остается думать, как провести вечер: с пользой или забить на все и отдохнуть?

Отдых Инк решил оставить на завтра, а вот что-то полезное желательно делать как можно чаще, в любую свободную минуту. Даже не смотря на усталость, все равно такой нужный сон для Инка – сущий персональный ад. Взяв в руки кисть, Инк мазнул ею по полу, открывая портал. Шагнул и попал в пустое пространство, в антипустоту – мать всех миров этой мультивселенной. Вслушавшись в тишину, Инк словил несколько тихих голосков, зафиксировал внимание на одном и начал творить.

========== Сосуд ==========

Представьте, что вы – великий художник или поэт. Ваша кисть или ручка уверенно бегает по холсту или тетрадному листу, руки вырисовывают замысловатые линии, что вскоре сливаются в одну полноценную картину. Сначала рисунок представляет собой набросок. Много лишних, опорный линий, точек сгиба, основ. Позже добавляются цвета. И у каждой картины своя палитра, свой спектр эмоций, что должен вызвать определенные чувства при виде этого творения. Картины или текста. И не важно, кто его творец, художник или поэт.

Именно поэтому Инку так нравится творить вместе с голосами. Ведь именно в те короткие мгновения, что он вдохновляет Авторов на создание нового, что он рисует вместе с ними, пишет вместе с ними… Именно в те моменты Инк просто художник, ну или писатель. Он не защитник вселенных, нет, он просто пишет картины, прислушиваясь голосу очередного Творца, что так полон энтузиазма, что так полон надежды, веры. В такие очень, очень короткие промежутки времени Инк искренне верил, что сам с ног до головы полон надежды, чувств, эмоций, совести. Процесс создания так воодушевлял бездушного, что тот мог поклясться в тот самый момент, что у него есть душа. Спроси у него сию секунду: «Солнышко, что ты чувствуешь?». Он мило улыбнется и, не подумав, ответит: «Я счастлив».

Но время шло. Как только Автор наберется веры в себя, Инк ему становится ненужным. И в тот самый момент, словно надоевшую игрушку, Художника выбросят из нового, только что начавшего свой жизненный путь, мира. Будь у него душа, по ней бы жалобно скреблись кошки. Мечтательное и творческое настроение в миг улетучивалось. Лизнув голубой краски, Инк часто после «марафона только что созданных альтернатив» любил поваляться в диване и погрустить. И все, чего ему хотелось в такие моменты: стать по-настоящему кому-то нужным. Жаль только кукла без души не нужна никому. Пусть он, временами, и был готов клясться, что душа у него была. И даже, если Инк, наглотавшись красок, начнет ныть и рыдать, уверяя каждого прохожего, что способен на чувства, сразу подоспеет Дрим. У него уже был некий опыт работы с Творцом. Он прекрасно знал, что Инк жаждет от себя большего и все, что делал Хранитель снов и мечт, это временами ударял Художника об асфальт. С ноги. Лицом. Со всей дури. Образно говоря, конечно, но именно это и ощущал носитель кляксы на щеке, когда его мечты разбивались. Иногда даже казалось, что что-то таки внутри сжималось и разжималось, заставляя ноги наполняться ватой, а руки судорожно дрожать. Словно осколки когда-то живущей души в грудной клетке молили вернуть былую целостность, молили снова найти сосуд для бурлящей внутри энергии.

Инк всегда старался окружать себя друзьями. Старался быть постоянно в чьей-либо компании, чтобы, сливаясь с обстановкой, никто ненароком не приметил странности в поведении и проблем с эмоциями у Инка. А самым ироничным в этой ситуации оказалось то, что лучшими друзьями Творца стали Дрим, его напарник, Блу, весьма позитивный малый из перевернутой вселенной и… Гено. Да, именно Гено. Он был вторым в рейтинге по пониманию натуры Инка. Первую позицию, конечно, занимал Дрим. А Гено… с ним просто очень приятно поболтать, да и он лишь рад хоть как-то скрасить свое мирное пребывание на экране загрузки, следя за действиями, разворачивающимися в оригинальном мире. Почему-то, именно этот скелет с глюком на глазу и большой постоянно кровоточащей раной на груди видел Инка, как облупленного. Читал его состояние по любому короткому взгляду на «волшебные» краски и по сказанному «не так» слову. Почему-то, именно Гено видел, как Инк только механически находится «здесь», как принимает участие в активной жизни мультивселенной, но в мыслях где-то далеко-далеко за ее горизонтом. Видит, как тот, задумываясь о чем-то прямо во время диалога, отвлекается, собственно поэтому и забывает, о чем только что говорил. А, что самое главное, в ответ на эту забывчивость лишь улыбается и понимающе кивает.