Текст книги "Жертвенник (СИ)"

Автор книги: honey lemonade

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 10 страниц)

========== Дамы и господа – буря ==========

Инк уже давно все решил для себя: не справится с трудностями сейчас, в этом перезапуске, не справится со всеми своими ошибками – отдастся в руки демону добровольно. Однако, это ничуть не означает, что Творец был готов сдаться без боя. Скорее напротив. Он был смотивирован бороться за свою самостоятельную свободу настолько сильно, насколько позволяло отсутствие души. Вероятно, Художник где-то там, в глубине своих мыслей и хаотично бродящего по телу потоку энергии, сомневался, что вообще способен расхлебать кашу, которую по юности, по глупости, заварил. И теперь он клялся самому себе, что, если не справится, примет все последствия своих ошибок без колебаний. По сути, что нужно было демону? Видеть, как выбранная жертва безысходно трепыхается в предсмертных конвульсиях, ну а когда личность в персоне будет окончательно сломана – с наслаждением забрать ее душу себе. Душу Инка он смог забрать еще очень давно, однако без, даже молчаливого, согласия хозяина, поглотить ее не мог. Ведь отобрать то, что по праву принадлежит другому – дьявольское табу. И потому в планах злосчастного демона было не просто строить козни бедному Художнику, но и подчистую сломить его дух, волю и характер. Когда это происходит с другими, они согласны на все, и потому душу можно было легко отобрать и насладиться ее энергией. Однако Инк не был намерен сдаваться так легко. Пусть этот демон еще попробует сломать его – мало не покажется. Демону. Или им обоим, Хранитель не знал наверняка.

Каким бы решительным ни был настрой Художника на предстоящее побоище в прямом смысле этого слова, в некоторых вещах он был уверен: целому и невредимому выйти из антипустоты у него ни за что не получится. Ведь демоны – те еще твари, которые, если вдруг вцепятся в кого-то мертвой хваткой, скорее предпочтут остаться без зубов, нежели отпустить свою цель восвояси. И это Инк понимал, принимая всевозможные последствия. И единственное, чего Художник, пока что, принять не мог – это своего проигрыша. Пока он своими серо-белыми зрачками не увидит то, как проиграет, пока он своим нутром не поймет, что проиграл – он не опустит руки.

Естественно, Творец тоже был личностью, живым организмом, хоть и без души. И это означает, что и он имел свои границы. И на данный момент он их почти достиг. Не имея чистых, не вызванных красками, эмоций, он чисто физически не мог сломаться – нечему было ломаться – так же как и руки опустить не мог. Ничто внутри него не могло перегореть от безнадеги и простого отчаяния. И, понимая это, Хранитель предполагал, что демон вернет, хотя бы ненадолго, душу бездушному скелету. Это как раз и должно стать фатальной ошибкой того, кто посмел посягнуть на чужое.

Действия и поступки Инка всегда были и есть до одури непредсказуемыми. Это мог подтвердить каждый монстр и любая другая форма жизни, что хоть раз дралась с ним один на один. И даже демон это признавал. Естественно, отродье дьявола считало, что какой-то там скелет ему не помеха. И естественно, что оно зашло, громко стучась при этом в воображаемые двери, через парадный вход.

Художник выпрямился, предварительно похрустев каждым позвонком в позвоночнике. Руки неторопливо скользнули за свою спину, выуживая оттуда прикрепленную кисть. Не спеша поднимаясь с ослепительно белого пола, Творец окинул себя взглядом. Пару секунд раздумий, и скелет мазнул Брум по полу, открывая портал в свой дом, и туда сразу же полетел органайзер с красками, что доселе покоился у Инка на груди. Скелет понимал, что для осуществления плана эмоции не нужны. Напротив, они лишь все испортят, если вдруг Художник поддастся искушению и захочет глотнуть красной краски – краски гнева – и просто физически начистить морду чертовому демону, который удумал строить козни самому Хранителю мультивселенной. А такого Инк не прощал.

Серый и тусклый взгляд из полуприкрытых глазниц был брошен в сторону золотистого шарика. И как только это произошло, сфера раскололась пополам, рассыпаясь дождем в миллиарды кристалликов. Код осыпался на пол, утекая в пространство антипустоты. И пока Художник наблюдал за этой процессией, из открытой шаром тьмы вылезло нечто. Нечто с чертовски самодовольной ухмылкой и невероятно раздражающей улыбкой. Сейчас демон напоминал призрака – полупрозрачное тело витало в нескольких сантиметрах от пола. Этот факт вполне легко объяснялся: Художник поделился с ним всего частью своей жизненной энергии, а не всей, и лишь поэтому демон не мог полностью быть в этом мире. Вернее, мультивселенной. А пока демон не «съел» хотя бы одну душу в каком бы то ни было измерении, проход туда ему был закрыт. Как ему тогда души оттуда брать? А кто сказал, что он не мог явиться своей жертве в разум?

– Давно не виделись, – этот ужасный, дьявольский, голос пробирал всех и каждого до глубин душ. Но ведь у Инка на руках сейчас души и не было. – Просто сдашься добровольно, или проявишь сопротивление?

Если быть откровенным, демону надоело наблюдать за отчаянными попытками ухватиться за жизнь со стороны Художника. И лишь поэтому он намеревался сломать Инка прямо здесь и прямо сейчас.

Творец не привык говорить лишнего. И поэтому сейчас тоже промолчал, отдав прерогативу осмотру и раздумьям. Скелет смотрел по сторонам, думая и анализируя ситуацию, в которой находился. Да, у него был план, хотя его таковым едва ли можно было назвать. В этом плане было всего два действия, которые нужно было безукоризненно выполнить. Однако, действия эти он хотел использовать в самую последнюю очередь, если битва перетечет в простое побоище одного низкорослого скелетика.

– Какой же ты молчаливый и скучный, – демон вскинул правую руку, ладонь которой в тотчас вспыхнула синим пламенем, пламенем сатаны. – Поприветствовал бы своего партнера, давно ведь не виделись. Как ты? Что нового?

Конечно же, у демона тоже был план. Хотя довольно простой и примитивный, ведь он не считал взбунтовавшегося скелетишку серьезной проблемой. Вся его суть заключалась в том, чтобы надежно обездвижить Инка, вернуть ему душу, а затем медленно-медленно ломать его изнутри. Сломать разум, чувства и все остальное. И лишь потом, может быть, и кости. Уж тогда он наверняка сдастся.

Инк шагнул в сторону, уходя от проворных языков синего пламени под своими ногами. Он с полным безразличием наблюдал, как огонь вокруг него и под ним вырисовывал замысловатый узор. Надо же, да он своим огнем рисует алтарь, на котором наверняка скоро будет покоиться сам Художник.

В отличие от совсем не физической оболочки противника, его магия и, вероятно, предстоящие атаки в виде огня, вполне себе физические, и причем опаляют ощутимо. Стоило Хранителю лишь кончиком пальца прикоснуться к пламени, то сразу же окутало, казалось, все его тело жаром, но опалился только тот самый палец. Инк недовольно хмыкнул в сторону, когда понял весь трюк, используемый противником. Даже через кончик пальца магия демона из огня смогла задеть всю энергию внутри тела Творца, раскаляя ее до экстремально горячих температур. А, так как энергия и магия отвечала в теле монстра практически за все – подобные атаки от демона чреваты. Начиная от потери кусков памяти, и заканчивая онемением конечностей и не только – вот результат долгого контакта с этим синим пламенем. Шансы Творца вообще выжить после встречи со своим бывшим другом стремительно опускались к нулю.

Инк медленно и почти осторожно провел кистью по воздуху, словно разминаясь. На самом же деле привлекая внимание демона на себя.

– И не надоело делать все это? – Художник твердо и решительно смотрел в глаза недругу, вызывая своими действиями у того лишь тихие смешки. Иногда и настоящий смех.

– Что «это»? Души поедать, что ли? Так я только от их энергии и живу, – демон сверкнул недобрым огнем в глазах, ухмыльнувшись пуще прежнего. – Тебе ли не знать, Инк.

– Верно, – почти сквозь зубы проговорил Художник. Без красок он не любил говорить, но план обязывал заговорить демону зубы. – Но между мной и тобой есть огромное «но»: ты жрешь, сколько твоей душе угодно, а я, помимо маленьких затрат, компенсирую все проблемы своей работой.

Пламя медленно окутывало Инка, создавая вокруг него узорчатую, горящую голубым, сферу. Он знал, что делал демон, однако нужно было сделать вид, что все идет именно по его плану. Иначе Художник не сможет воплотить свой.

Заливая чернилами из кисти голубые язычки, Инк пытался выбраться из шара, пока то вообще представлялось возможным. Творец потушил одну завитку из узора слева от себя, затем, образовав из чернил острие, просто начал резать все материальное вокруг. Демон на эти унылые попытки выбраться из ловушки лишь хмыкнул, расплываясь в самой мерзкой ухмылке, которую мог себе позволить.

– Хватит противиться, Инк, – его притворно-приторный голос, казалось, звучал прямо в черепушке Творца, вызывая почти непреодолимое желание блевать. Почти. – Согласись отдать свою душу мне, и тогда ты, наконец, сможешь жить спокойно. Как никогда не жил.

Демоны известны своим умением обмана. Но даже сейчас это отродье и не пыталось подобрать нужные слова к Художнику. Эта тварь была настолько самонадеянной, что даже и представить себе не могла, что на самом деле собрался сделать Инк.

– Я не соглашусь с этим, пока не проиграю тебе, – Творцу не понадобилось много времени, дабы, наконец, выбраться из плена огня. И, естественно, это было только начало. Начало конца. – Все решится здесь и сейчас.

– Раз так, – другая, свободная доселе, рука демона поднялась, а пальцы на обеих ладонях зашевелились, словно змеи. Сотни, даже тысячи, вспышек огоньков оказались в воздухе, так и норовя запихнуть Творца обратно в клетку. Из огня. – Тогда не будем терять ни минуты.

Творец знал, это – точка невозврата. И настоящая битва начнется прямо сейчас.

========== От выбора к последствиям ==========

Если быть предельно честным и откровенным, Инк – тот еще безумный отброс, которого еще и найти стоит попытаться. Он – бесчувственная, не знающая ни горечи, ни сострадания, личность. И как бы кто не пытался доказать обратное – правда всегда была, есть и будет правдой. Он – сошедший с ума монстр, поломанная игрушка, которой так все любят поиграть. То Эррор, то Найтмер, то этот… демон. И нет конца безумию и кругам ада и Преисподней. И ведь все это Художник прекрасно понимал. Однако вовсе не принимал: лишь только поэтому и продолжал сражаться. Жуть как руки чесались разорвать-таки этот порочный цикличный круг.

– Что за черт? – чернокостный скелет прислушался к навязчивому и эхом разносящемуся по телу неприятному чувству в своей душе. Грубо сплетенной, скорее схематично, чем правильно, но живой душе, которая каким-то волшебным образом продолжала функционировать. Вероятно, не будь бы Эррор глюком программы, такой хитрый трюк с его недо-душой и не прошел. Но вот он: цел, здоров и вполне себе полон сил. И душа не беспокоила. – Какого лешего там вообще творится?

В Эрроре глючило абсолютно все: начиная с голоса и костей, и заканчивая пресловутой душой. Однако же чувства и предчувствия глючить не должны, так ведь?

– Антипустота как будто вот-вот разорвется надвое от переизбытка… энергии? – Глючный прикрыл глазницы рукой, взывая к душе. Да, именно так выглядел процесс, по которому и Создатель, и Разрушитель могли почувствовать неспокойность в различных альтернативах. Им всего-то нужно прислушаться – в случае Эррора – к душе, а в случае Инка – к энергии, которой он был полон до краев. – Неужели это из-за Инка?

Из-за Инка. Все происходящее и давно произошедшее – целиком и полностью его вина. Не нужно было поддаваться искушениям демона, не нужно было плясать под его дудку. Вполне возможно, что он бы даже и душу Художнику вернул сразу же, как только понял, что тот не намерен играть в ящик с отродьем Преисподней. И все бы тогда у Хранителя было хорошо… Но, увы, имеем только то, что имеем. Ни больше, ни меньше.

Да, Эррор волновался. Да, он волновался именно за Инка. Но стоит только понять, что творится в голове и душе Глюче в данную минуту, как все становится предельно понятным, как все становится на свои места. Последние несколько недель Разрушитель упорно строил свой рай на костях чужих монстров и людей, которых в свое время нещадно убил, покалечил и отправил в небытие. И немаловажное место в этом персональном раю занимал коротышка-художник: именно он показал, что для таких ублюдков мультивселенной, как сам Эррор, тоже существуют те места и мгновения, те секунды спокойствия и душевного умиротворения, в которых они счастливы. И теперь этот рай стремительно катится в тартарары. А все всего лишь из-за того, что Инк расхлебывает свои проблемы в одиночку. Попроси он помощи у своих друзей, ну или хотя бы, черт возьми, у Эррора, слабая душонка глючного так не сжималась бы от волнения и страха. Да и вообще, чего это Глючному так переживать?

На самом же деле ему просто было хорошо с Творцом, вот и весь секрет. И больше никаких тайн и загадок впереди.

Драться с противником, чьи силы сопоставимы с твоими, сложно. Драться же с демоном, чьи силы неизмеримо велики и не менее неизмеримо бесконечны – почти невозможно. Он знает все твои слабые места, все страхи, и так искусно все это обыгрывает. В то время как Инк знал, хотя скорее даже просто догадывался, всего об одном слабом месте демона. И план действий построил, основываясь только на одной слабости. Это же каким отчаянным нужно быть, чтобы самостоятельно сотворить с собой такое… Вероятно, чтобы совершить подобные действия, нужно быть целиком и полностью безумным. Коим Инк, как раз таки, был. И на данном отрезке времени его безумие было преимуществом – самым сильным и могущественным, что имел при себе Создатель.

Голова болела зверски сильно, отчего каждую мысль из себя едва ли выдавливала. Слова, что должны были соединяться в связанные между собой предложения, терялись еще где-то внутри черепной коробки, эхом отскакивая от стенок костей и причиняя раза в два больше боли, чем нужно. Однако же Инку было слишком просто пренебрегать всеми этими громкими позывами сесть и отдохнуть. Ведь, как известно, без души монстр просто не способен опустить руки. Вот еще одно преимущество Художника, которое вот-вот сойдет на нет. Ведь демону всего-то и нужно было, что вымотать Творца.

Инк прямо сейчас рисковал всем, что только у него есть. Всей памятью, всеми пережитыми моментами его бренного бытия, всеми, пусть даже и поддельными, «эмоциями». Художник просто рискует все это забыть. Каким образом? Да ведь атаки его противника целиком и полностью состоят из синего пламени, который, стоит только немного его прикоснуться, мгновенно начинает поджаривать всю магию внутри тела. Была бы у Хранителя альтернатив душа, он давно был бы уже мертв. А так просто довольствуется ужасающей болью везде, где только можно, – особенно в голове и грудной клетке, где магии было больше всего – и все еще пытается устоять на ногах, которые так и норовили подкоситься, сломаться, разбиться, да вообще что угодно, лишь бы не стоять. Однако эта драка – всего ничего по сравнению со второй фазой битвы, ведь тогда Инку придется сражаться не с демоном, а с собой. И он так боялся проиграть… вернее, боялся бы, если б только мог.

Белое пространство антипустоты постепенно заполнялось все большим и большим количеством синего пламени и густой-густой черно-красной крови. Все внутри Инка изнемогало от усталости и перенапряжения, кости гудели и благим матом на хозяина орали об отдыхе, иначе они совсем скоро подведут его. Даже тому самому Эррору или, например, Найтмеру было бы невозможно устоять на подкашивающихся ногах. А Инк стоял, поблескивая бесчувствием в серых зрачках. Растирая по, уже, грязной одежде свою чернильную кровь, стоял. Не падал, не изнывал от боли и сожаления о всех своих грехах, а стоял, почти что гордо смотря вперед себя. Сознание нещадно и неотвратимо уплывало куда-то в пустоту или небытие, – называйте, как хотите – а как только ныли сломанные во всевозможных местах кости! И забавнее в этой ситуации было лишь то, что все это – самые настоящие цветочки. Ягодки, приправленными вечными муками и кровью, оставили на десерт.

– Вот ведь упорный монстр, – голос демона сквозил издевкой, в то время как лицо с каждой секундой ухмылялось пуще прежнего. Судя по всему, весело ему было вот так просто издеваться над обычным парнишкой, что посмел себя назвать Хранителем мультивселенной. – Но ведь, в конце концов, и твои ноги сломаются.

Этот голос, как всегда, звучал так приторно и притворно, что, будь у Инка уши, те давно бы завяли. Речи демона уже много-много лет его не совращали, лишь только безумно раздражали. Ведь Творец сыт по горло всем этим, и потому просто хочет жить. Просто хочет выжить, а уже после и жить.

Тело Хранителя подвело немногим позже, как демон произнес те слова. А ведь действительно: в тот момент первыми окончательно вышли из строя именно ноги. Спустя пару секунд Инк обессиленный, почти что полностью потерявший сознание, рухнул на ало-черный, залитый собственной кровью, пол. Демон полностью укрыл тело Творца своей печатью и по-хозяйски уселся рядом. Настолько широкой улыбки-ухмылки на его лице еще никогда не было.

– Птичка попалась в клетку, м? – ехидная морда этого демона всем своим видом излучала радость и безумный восторг. На грани с сумасшествием, пожалуй. – Признаюсь, с тобой было весело играть. Правда, я, все же, не впечатлен. Ожидал большего, знаешь ли.

Инк всем своим нутром чувствовал, что вот-вот наступит ад… нет, в аду он всю жизнь прожил, сейчас же начнется кое-что куда более ужасающее, страшное и просто изматывающее, чем какой-то там ад. Примерно, сопоставимо с тем, чтобы воочию увидеть все свои страхи и сыграть с ними в шарады. И проиграть. За что тебя будут наказывать всю бесконечную вечность.

– А ведь я такие надежды на тебя возлагал, Инк, – отродье поднесло свою руку к скуле скелета и с садистским удовлетворением провело по большой ране на щеке, вблизи извечной кляксы Художника. Прикосновения демона опаляли в сотни раз больше кипятка и раскаленного металла. – А ты взял и так просто сдался. Теперь я считаю тебя скучным.

Творец привык никогда не говорить лишнего, ведь считал, что слишком много разговаривать – излишне. И лишь поэтому он сейчас смиренно молчал, в самом плохом смысле этого слова, предвкушая час своих пыток. Ведь никак иначе то, что его ждет, не назовешь.

– Ты готов? – демон слегка шлепнул Художника по щеке и заливистым голоском пропел следующие слова. – Во всяком случае, мне плевать: готов ты или нет. Мы все равно приступим!

Всего один щелчок отделял относительный покой от самой страшной интерпретации ада. И этот щелчок незамедлительно состоялся.

Инк вмиг переменился в лице и до неимоверно болючего хруста прогнулся в позвоночнике. Теперь он не мог игнорировать, не обращать внимания, пренебрегать и просто не замечать боли во всем теле. Потому что сейчас ему вернули свою душу. Вернули, чтобы сломать, раздробить полностью, раскрошить и разложить на атомы, или куда более мелкие частички. Теперь в его груди пульсировало в агонии маленькое белое сердечко. Теперь у него было то, из-за чего можно подчистую загнуться.

Слезы небольшими ручейками вытекали из глазниц, смешиваясь с кровью. Боль теперь яростно звучала не только в теле, но и в сознании, ведь эмоции и чувства просто вынуждали Художника кричать, так громко и истошно, как никогда ранее. Было больно. Слишком больно, чтобы думать о чем-то другом. Но вот в чем дилемма: думать было нужно и жизненно необходимо. Иначе Творец рискует просто не успеть сделать это до того, как демон сломает его волю к жизни.

К слову о демоне. Его речь почти незаметно фонила на заднем плане, пока Инк корчился от невыносимой боли. Художник просто не мог разобрать, – хотя даже и не пытался – что говорит это отродье. Ясно же, что измывается над его страданиями, как-то пытается его поддеть или задеть за живое. Вот такая она, природа демонов – ненасытно жрать чужие души и строить их владельцам вечные-привечные козни.

И пока оппонент Создателя и художника всея мультивселенная помогал крыше этого самого художника быстрее съехать, Творец судорожно пытался думать. Вернее, пытался заставить себя пойти на кое-какой шаг, который, по предположениям, должен был освободить его от демона навечно. И ладно бы, без души Хранитель альтернатив легко бы пошел на этот шаг, но с душой… сейчас он просто не мог этого сделать. Все же, какими бы ни были ужасными отрицательные чувства и эмоции – испытывать их сущее удовольствие и неземное наслаждение. Особенно для того, кто всю жизнь, нет, все жизни так яро желал почувствовать, хоть что-нибудь. И теперь ему дали такую возможность. И навеки веков отречься от подобного казалось до одури сложным, если не невозможным.

Инк действительно пытался заставить себя совершить последний шаг своего плана, а вместе с тем и неосознанно насладиться столь долго желанными чувствами внутри, ведь на свое притупленное удивление, ему хотелось не просто выжить и жить спокойно, в мире, лишенными воин, куда больше ему просто хотелось к одному монстру. К Эррору, с которым ему посчастливилось стать почти что друзьями.

Сделать это было действительно чертовски сложно. Возможно даже сложнее всего во всех жизнях Творца вместе взятых. Но он сделал. Рыдая взахлеб, горюя, чувствуя всем телом, до самых кончиков пальцев, но сделал.

– Эй, что ты… Ублюдок, ты что посмел натворить?!

Инк просто взял и своими собственными подрагивающими от боли руками разорвал свою душу в клочья. Отныне и навечно он больше не сможет самостоятельно чувствовать, не сможет искренне улыбнуться новому дню, искренне разрыдаться или полюбить хотя бы кого-нибудь. Отныне и снова он будет клеймен бездушным существом без, что очевидно, души и собственного мира, собственного дома. Отныне все для него не имеет значения. И так будет всегда. Всю бесконечную и бренную вечность. Больно ли? Ничуть. Обидно ли? Да бросьте! Как бездушному может быть обидно?

А демон… демон просто исчез. Вернулся туда, откуда здесь появился, ведь теперь не было в том мире с весьма хитрым скелетиком души, которая отдала бы ему свою энергию. Возможно, он когда-то вернется, дабы отомстить за позорный проигрыш. Но уж точно не в скором времени. Но что гораздо более важно: у Творца наконец-то вышло прервать свой цикличный греховный и грешный круг ошибок, совершенных по молодости. Отныне ад для Художника закончился.

Инк своим типичным серым монотонным взглядом пялил в потолок. Раны и все многочисленные переломы даже не начинали заживать, именно поэтому Творец и не спешил вставать. Все смотрел и смотрел в бесконечность антипустоты, словно ища в ней ответы на все свои вопросы. Но, не получив их, таки пришел к выводу, что придется ответить на все самому, даже время для этого перенес на сейчас. Скоро он вернется домой, к Эррору, начнет выяснять с ним отношения, ведь чувствовал, что это именно то, что нужно сделать. И еще расскажет всем своим друзьям настоящую правду. Да, точно расскажет. А пока просто наслаждался тишиной, умиротворением, осознанием всего произошедшего и нахождением ответов на почти бесчисленное количество вопросов.

========== Ад пуст ==========

*Трек к отрывку: Castle – Halsey*

Та сила, с которой мультивселенную тряхнуло в момент появления демона в антипустоте, была несравнимой. На протяжении всей битвы Художника со своим единственным и самым важным врагом во всех его жизнях, миры содрогались почти ежеминутно, так что произошедшее не могло оставить хотя бы кого-нибудь в стороне. Каждый из жителей ощутил, насколько огромной была сила, раз ее даже сама антипустота едва ли держала. Поэтому, было абсолютно очевидным, что Принц кошмаров в полном неведении не остался. Однако, определить источник столь мощной и незнакомой ему энергии просто не представлялось возможным, и лишь поэтому Найтмер остался ждать завершения этой активности со стороны антипустоты. Выяснить, что происходит, он всегда успеет, а вот насладиться невероятно негативной аурой – этого хотелось прямо сейчас.

Эррор видел, как Инк буквально закинул свой органайзер с заменителями эмоций через портал себе в дом. Однако, подумав буквально пару секунд, пришел к выводу, что Художника лучше не трогать. Пришел к выводу, что, раз тот не удосужился попросить помощи хотя бы у кого-то, то пусть справляется сам. В конце концов, Глючный ему в няньки не нанимался, значит, и защищать ни от чего его не станет. Да, этот вывод противоречил чувствам Эррора, но не его принципам. Чернокостный хотел отдыха, но это не позволяло ему отказываться от принципов: не лезть не в свое дело. Пока не попросят, он будет оставаться в стороне, безмолвно наблюдая. Точно так же скелет планировал сделать и в этот раз.

Вероятно, время для Художника уже совсем перестало иметь хоть какое-либо значение. Пускай пройдет час, да хоть десять, он и глазом не моргнет. После всего произошедшего, время для него – сущее ничто. Пусть он хоть в антипустоте месяц пролежит, заставляя своих друзей переживать, но зато спокойно разберется в себе и своих чувствах, в себе и своих поступках. Так будет лучше и для него, и для всех окружающих. Чем лучше? Мультивселенная не готова иметь в защитниках запутавшегося в себе и изрядно потрепанного жизнью скелета. Такой скелет неустойчив, а мирам нужен был некто с титановым стержнем внутри. И этот стержень Творцу только предстояло возвести.

Когда саднящие во всем теле рваные раны и ожоги отступили на задний план, пускай в голову мысли, Инк предпринял попытку подняться.У него это действительно вышло: с уходом эмоций вновь вернулась способность игнорировать боль без видимых последствия для себя.

Эррор ждал. Психовал, уже успев несколько раз проверить стенку на прочность кулаком, но ждал хотя бы одной весточки от Хранителя. А от него, как на зло, ни слуху, ни духу. Как будто испарился. Но, к сожалению, все, что сейчас мог делать Разрушитель – это ждать. Правда, пока непонятно, чего именно. Но что более забавно: он был готов ждать. Ради собственного рая был действительно готов. Понять бы только, из-за чего, собственно, он был готов. Да и с чего бы ему ждать Художника, когда он вполне себе мог просто уйти, наплевав на все договоренности, и продолжить разрушать. Однако делать этого, почему-то совсем не хотелось. Была ли в этом хоть какая-нибудь заслуга Инка? Несомненно была, ведь именно он научил Эррора просто свободно и спокойно жить. Более того, помог твердо встать на ноги на этом пути. Пока сам, на своих дрожащих, чуть не падал. И ведь помощи не просил, засранец.Лишь помогал, помогал, помогал до собственного изнеможения, помогал до последнего, до победного. А сам помощи не просил. И спрашивается, собственно, почему? Привык делать все сам? Так нет ведь, не привык, у него было множество друзей, которые нет-нет, да поддерживают его периодически. Взять в расчет того же Дрима, что чуть ли не каждый вечер приходил выбивать дурь из черепушки своего друга. Не нуждался в помощи? Так нет ведь, нуждался. Может, хочет кому-то что-то доказать своими действиями? Может.

И все же, несмотря ни на что, Эррор дождался.

Небольшой всплеск энергии дал о себе знать, на что душа Глючного быстро отозвалась тихим трепетом. И, следуя еле уловимому следу, скелет направился ровно в ту альтернативу, откуда исходил поток.

Как оказалось чуть позднее, там действительно был Инк, – на что Разрушитель и надеялся – однако был, вопреки всем ожиданиям, не один. Найтмер, заинтересованный всем произошедшим с энергетикой мультивселенной, пытался выбить ответы на интересующие его вопросы. Однако, Разрушитель быстро открыл свой глючный портал под ногами Хранителя, хитро утаскивая того домой. Сначала ему нужно было разобраться с Творцом, а уже потом пусть делает все, что его «душе» будет угодно.

– Все, что день назад произошло в антипустоте – твоих рук дело? – Эррор перебирал в руках колбочки с красками Художника. И думал.

Творец осторожно кивнул. Значит, день прошел после его сражения? Ну и незаметно же и быстротечно время, особенно в антипустоте. И особенно для тварей, которых эта самая антипустота и породила. И особенно, когда чуть ли не последняя искра в их глазах смолкла, как перегоревшая энергосберегающая лампочка.

Глюче тихо рыкнул в сторону Творца, начиная медленно сверлить в его глазницах сквозные дыры. Пока Инк не чувствует – добиться душевного раскаяния от него невозможно.

С характерным чпокающим звуком костяные пальцы открыли один из флакончиков, и поднесли его ко рту Художника.

– Пей, – Эррор выглядел очень серьезным. А ведь все только из-за того, что он, подобно своему радужному другу, невыносимо сильно хотел разобраться в себе и своих чувствах.

– Не эту, – Творец отвернул лицо в сторону, давая легко понять, что пить голубую краску он не станет. Не хотелось бы расплакаться как идиот практически на руках своего бывшего заклятого врага.

– Ах, не эту, – Разрушитель еле сдержал себя, чтобы не швырнуть флакон в лицо Художника. Но вместо этого просто закупорил баночку, кладя ее обратно в органайзер. Он жаждал нормальных ответов прямо сейчас, потому и зверски нервничал, проявляя добрую долю агрессии в характере. И пока костяные пальцы вынимали из специальных разъемов на поясе ненужные краски, Эррор уже рвал ткань этого самого пояса надвое взглядом. Чтобы совсем скоро отдать органайзер Художнику всего с тремя красками-эмоциями. – Значит, сам выбирай.

Инк бы улыбнулся, однако желтую краску пить ему не разрешили. Значит, сейчас ему позволено только злиться, огорчаться и угнетаться. Ну и пускай.

Художник неторопливо выдавил на язык каплю красной краски, вызвав в себе чувство легкого раздражения. Одновременно с этим захотелось моментально покинуть комнату с, уже, разъяренным Разрушителем; зрачки переменились на четыре тонких алых точки и багровую кость. Лицо сразу дернулось, и Художник, чертыхнувшись, перевел вспыхнувший гневом взгляд в лицо своего сожителя.

– Чего ты хочешь от меня? – Инк привстал с дивана, на который его секундой ранее усадил внезапный глючный портал. Однако саднящие рваные раны все еще гулко гоготали в черепушке Художника, из-за чего ему просто пришлось сесть в положение сидя. Ранения и так серьезные, не хотелось бы повредить себя еще больше простым стоянием. Кажется, Эррор поддерживал выбор Творца хотя бы немного посидеть. И передохнуть.

– Правды, – а вот Разрушитель сидеть не стал. Встал напротив сидящего скелета, всем своим видом показывая свое над ним превосходство в данной ситуации. Где-то в сознании Инка украдкой пробежалась мысль, что сейчас гордыня Разрушителя ликует. – Ты ведь не у Автора свою душу отбирал, я прав?