Текст книги "Обнажая душу (СИ)"

Автор книги: Hell.ena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 9 страниц)

– Я.. я же т.. Бли-ин! – проскулил мелкий, вновь привлекая к себе мое внимание, и собрался уже было трусливо свалить, как я ловко схватил его за черную футболку и силой вернул в исходное положение, заставляя остаться. Нет уж, другие муки ожидания в неведении я просто не переживу.. – Том.. я.. так запутался. Не знаю, как объяснить, это сложно!

– Да уж вижу, – буркнул я уже спокойнее, кое-как себя утихомирив, и все же подтолкнул Билла к своей кровати, тычком усаживая на нее.

Пусть, сука, все выкладывает. Меня, похоже, тоже уже немного отпустило, и я даже готов относительно нормально с ним поговорить. Наверное. И если сейчас не прозвучат весомые объяснения для всего этого безобразия, то я за себя не отвечаю.

– Я хотел подзаработать, – видимо, с начала стал рассказывать Билл дрожащим голосом, будто вот-вот заревет, а я грузно примостил задницу на стуле напротив, сцепив руки, молча и высокоинтеллектуально глядя на ножку кровати, на которой он сидел. – Куда только ни ходил, да везде либо занято, либо нужны совершеннолетние, либо я потом в школу не успевал.

Я стиснул зубы, снова вернувшись мыслями в ту комнату с приглушенным светом и возбуждающей музыкой, представляя, как раздетый Билл соблазнительно танцует вот так для кого-то другого, того, кто реально его хочет, причем не только потрогать, и меня передернуло от этой гадкой беспросветной мерзости.

– Потом случайно как-то в интернете на.. ну, на одном сайте увидел объявление о наборе мальчиков для работы в клубе.. и без особой надежды оставил им свою анкету с фотографиями, – все говорил Билл, делая свой голос монотонным и болезненно обреченным, будто озвучивал он свое последнее желание перед оглашением смертного приговора, а я так и молчал, все это потихоньку перемалывая своими недалекими мозгами. – Там тоже только с восемнадцати лет принимались, но я понравился им, и для меня сделали исключение на мой страх и риск и с условием всячески скрывать мой возраст и имя. Я согласился, пришел, меня после школы учили танцевать, и у меня хорошо получалось..

– Блять, – лишь лаконично изрек наконец я, констатируя весь коллапс, свершившийся внутри меня после уже сказанного. – Ты гребаный малолетний идиот. Зачем передо мной-то всю эту херню разводил, я не пойму!

– Я.. Том, ну.. подожди, я.. Потом кто-то, в первый же день, значит, захотел мой приват, и я пошел. Там.. – тараторил взволнованный и буквально сгорающий от смущения брат, сбиваясь и снова пряча румяное лицо за ладонями, а я утомленно простонал, вновь вспоминая его крышесносящий танец. Стало до одури стыдно за него и самого себя еще больше.

Было действительно очень красиво и возбуждающе, даже я глаз оторвать от него не мог. Сразу мне пришло на ум и то, как я запалил недавно его странные пританцовывания во время уборки в комнате, над которыми я даже тогда так наивно поржал..

И все же, будь я в тот момент в клубе трезвым, как стеклышко, то вряд ли мы бы сейчас с ним тут спокойно разговаривали.. Да и вряд ли я б вообще тогда туда пошел.

– Че там? – разрушил я внезапно образовавшуюся тишину, действительно уже боясь услышать что-то реально неприятное.

– Какой-то мужик был, он трогал меня постоянно, блин, и это было так гадко.. а я не смог и убежал..

Я хмыкнул. Вспомнились вдруг и слова отговаривающего меня администратора, что этот заяц иногда ведет себя не очень хорошо, как того требуют «инструкции», и я вновь апатично поднял на него глаза.

Он, ссутулившись, сидел на краешке кровати, опираясь на колени локтями и молчал, кусая уже покрасневшие губы, на которые я нежданно даже опять засмотрелся.

– Потом был еще один такой же..

– А ты, дурак, не знал, на что вообще шел?! – повысив голос, саркастично выплюнул я, понимая, что он, вероятно, ждет от меня какого-то утешения и поддержки, но сейчас был явно не тот случай. В этот раз я не мог ему этого дать.

– З..знал, но.. Том, я просто не смог.. и тогда мне поставили условие: если я так же сбегу от третьего клиента, они сильно оштрафуют меня.. И я, считай, зря работал все предыдущие смены.

– Пиздец.. и третий клиент – я? – тут же догадался я, что было вполне-таки нетрудно.

– Мгм.. а п.. – начал что-то мямлить он, но из меня уже полезло снова:

– Я херею, Билл, с тебя. Договорились бы уж как-то, но нет же! Тут же ведь вон как смог! Штрафа, блять, какого-то напугался?

– Да! – сразу вскричал он злобно, переменившись, а я психованно дернулся, с грохотом поднимаясь, свернув на пол стул, и чувствуя сильнейшее желание приложиться головой к чему-нибудь покрепче.

Мы ведь могли все разрулить без этого дерьма.. Могли же? Хотя.. вдруг нельзя было как-то афишировать, что мы знакомы, да еще и братья.. Черт, и правда.. Но и я тоже виноват, что не оттолкнул, я, черт возьми, мучился, но хотел этого продолжения.. И сам он был слишком уж активен. Едва ли от него требовалось так целовать и даже приставать к случайному клиенту, когда от остальных он так яростно шугался!

– Нет! Том! – вскочив следом, воскликнул он с каким-то режущим отчаянием и вдруг оказался около меня, крепко обхватывая своими руками и утыкаясь мне в шею носом, от чего я нереально опешил.

– Эй, угомонись, – нервно хмыкнув, выпалил я, опуская руки на его бока, чтобы отодвинуть, потому что сейчас меня особенно напрягала его ненормальная привычка вот так ко мне прижиматься и обнимать, появившаяся еще, примерно, несколько месяцев назад.

Вдруг он отстранился сам и порывисто, так резко и внезапно припал к моим губам с поцелуем, отправляя меня в длительный нокаут одним только этим непредсказуемым жестом.

Он крепко вжимался своими губами в мои, опустив на лицо ладони и как-то имитируя поцелуй, что у него плохо, если честно, получалось, и я, даже несмотря на эффект неожиданности и инстинктивное желание раскрыть рот, не растерялся и все равно оттолкнул его от себя, не отвечая и едва не уронив его тощее тело обратно на кровать.

Я трагично молчал, лишь ошарашенно смотрел на его растерянное и вмиг ставшее подавленным лицо, и просто звука не мог выдавить из своей груди, мощно перетянутой чем-то невидимым и крепким.

– Ты же сам ко мне пришел туда, Том! Сам! И я думал, что это что-то значит! – безнадежно и обиженно воскликнул Билл, неловко пятясь от меня и быстро смахивая со щек сорвавшиеся крупные слезы, а я глядел на него, искренне не врубаясь, что вообще такое происходит.

– Но я же..

– Я танцевал тебе, нравишься ты мне потому что!

Всхлипывая, Билл молниеносно развернулся и умчался прочь из моей комнаты, вскоре прячась за своей соседней дверью, и я, тупо хлопая глазами, смог спокойно выдохнуть только тогда, когда раздался быстрый звук закрывающегося замка.

Я был поражен до невозможного, а в ушах стоял страшный гул отражающегося эхом его голоса с этими морально убивающими словами признания в гребаной симпатии. Чего? Я ему нравлюсь? Да что, черт подери, в этой семье происходит?!

Я пнул этот несчастный стул, разъяренно откидывая его в сторону двери, и стиснул зубы с обреченным подобием рычания. Шикардос.. Опять мой братец круто отличился! И че теперь? Я, блин, думал, после разговора у нас с ним наконец хоть что-то прояснится и наладится, а настал самый колоссальный пиздец из всех возможных, и все стало только в разы хуже.

Я был напрочь растерян, раздавлен морально, опустошен и безжалостно сбит с толку, но надо было что-то ведь решать.. Так. Этот нытик сбежал, а я? Я вообще не представляю, что мне с этим дерьмом теперь делать! Лучше бы он тупо этого штрафа испугался, чем.. Господи.. Ну, нет.

Я обреченно простонал и упал вниз лицом на кровать, загоняя самого себя в угол и вдруг начиная сдавленно и даже неестественно смеяться. Кто бы знал, как паршиво мне в тот момент было, и никаких здравых идей в голове на этот счет так и не появлялось. Я будто впал в кратковременный анабиоз, прокручивая в голове недавний разговор с мелким и охреневал с каждой минутой все сильнее.

Я пытался сообразить, как, за что, почему такое вообще могло случиться, и из головы моей чумной не выходил еще и этот недопоцелуй. Сравнивать его со вчерашними было абсолютно бесполезно, где вел большей частью я, здесь я даже не решился на него отвечать в здравом-то уме и памяти, пусть вчера я и словил от этого свою долю ненормального кайфа.

– Не умеет целоваться, и то лезет, – хмыкнул я, торопливо переворачиваясь на спину и утыкаясь бесцельным взглядом в светлый потолок – Очуметь теперь.. Да ну, бля!

Я вскочил с кровати и, матерясь себе под нос, быстро собрался и просто свалил из опасной, никак не дающей мне успокоиться зоны куда-нибудь подальше. Плевать, куда, лишь бы только не здесь..

Чтобы переварить такую жесть мне потребовалось немало пива, времени и пачка сигарет, и то, что я сидел в баре, здесь неподалеку, один, меня даже в этот раз совсем не угнетало. Как я влип! Ужасно влип.. по самые яйца. И это, походу, надолго..

После горы сомнений и нерешительности я все же пришел к худо-бедному выводу, что с Биллом мне теперь, наверно, лучше прекратить всякое общение или свести его до минимума. Терять его совсем мне не хотелось, ведь этот пацан всегда был неотъемлемой и крайне важной частью моей жизни. Но теперь я просто не смогу смотреть на него спокойно и без неловкости, зная, что у него ко мне какие-то не совсем стандартные и братские чувства, а также учитывая и то, что ночное клубное сумасшествие мне чертовски в итоге понравилось. Я не могу.. Что я здесь сделаю?! Он – мой брат! И ничего выше этого никогда быть не может! Так нельзя..

Я безумственно психовал, совершенно не показывая этого внешне, а люди вокруг беззаботно бухали, общались, смотрели футбол, на который мне вообще было как-то до фени. Как так можно-то? Я не могу допустить, чтобы это продолжалось. Или стоит еще раз с ним поговорить? Сказать, мол, извини, Билл, но тебе, наверно, показалось, что я тебе нравлюсь. У тебя еще загоны подростковые не прошли, тебе надо просто побольше общаться с другими, присмотреться к девочкам из класса, бросить свою хуевую работу и начать уже с кем-то мутить, мать его! Какого хрена я нравлюсь ему вообще?! Ибо это ненормально. Не могу я дать ему здесь взаимность, это уж нет.. Максимум, который он получил от меня – это та небольшая практика по поцелуям и отменной дрочке.. другому парню. Зашибись. Чему учу ребенка..

Домой я вернулся душевно измученный, когда уже изрядно стемнело. Схватил от мамы пиздюлин, что явился в не совсем трезвом состоянии, из-за чего мое настроение напрочь было уничтожено и втоптано в грязь, и я сгоряча тупо взял и позвонил своим квартирантам, сказав им начинать порезче подыскивать новое местечко и освобождать мое помещение.

Хрена с два, я больше не хочу тут жить и видеть Билла прямо под носом, пусть делает, че хочет, и так реально будет лучше, если я наконец отсюда съеду и тоже не буду мозолить ему глаза. Перегорит еще! Навыдумывал хрени какой!

На том я, собственно, и порешал и отправился спать, а алкоголь с легкостью помог мне беспроблемно отрубиться.

Следующий день был сплошной игрой в молчанку с самого утра. Я думал, формулировал фразы, как поговорить с ним, поскольку теперь во мне проснулся наконец старший брат, который мало-мало отошел от совместных сексуальных похождений, и Билла надо явно выручать из этой ямы непонимания. Я был уверен, даже убежден, что все пройдет, и он лишь должен перенаправить свое внимание на кого-нибудь еще, а тут я вечно трусь и сую нос в его дела, что тоже могло оказать мне очень даже косолапую услугу.

Мелкий был мрачнее тучи, в откровенно затраханном состоянии, даже к обеду его мама кое-как дозвалась. Он сидел и уныло колупался вилкой в тарелке, апатично и медленно моргая, демонстрируя нам свою бледную замученную жизнью физиономию и бесконечно печальные глаза. И в какой-то момент я вдруг ощутил колючий, очень яркий укус моей недремлющей совести. Как же это все могло случиться..

В итоге протянул я со своей неуверенностью до самого вечера, так и не осмелившись сразу к нему зайти, и то, что мелкий говнюк решил максимально расположиться в своей комнате, избегая лишних контактов, было абсолютно очевидно.

– Билл, это я, – пару раз постучав и дернув ручку, подал голос я, борясь с нелепой дрожью тревоги и волнения, и все же вошел внутрь.

Сгорбившийся Билл, сидящий за столом при свете настольной лампы, тут же дерганно встрепенулся, что-то истерично пряча под ворохом листов и тетрадей, и так же резко обернулся на меня.

– Что? – буркнул он без особого энтузиазма, а я шумно выдохнул и все же рискнул подойти к нему поближе.

– Надо поговорить.

Отвечать он не стал, только отвернулся и со вздохом лег грудью на заваленный стол, укладывая голову на свои руки, и это молчание я самовольно расценил как зеленый свет.

– Я много думал.. ээ, про то, что ты сказал мне, – начал я, снова наглухо позабыв все красивые и уверенные фразы, так усердно мною подготовленные для этого разговора, и это без конца раздражало меня.

Черт возьми, как я жалок.. Теряюсь так нелепо перед ним и дико боюсь нанести ему излишние неудобства. Всегда он был под моим контролем, заботой и опекой, и теперь я, кажется, должен был, несмотря ни на что, помочь ему справиться с этой первой неудавшейся симпатией. Но неужели до этого никто не нравился ему из школы? Ему ведь уже семнадцать! Я в его годы давно уж был не святой.

– И? – вновь поднимаясь и встречая свой слабо оживившийся взгляд с моим, как будто нетерпеливо отозвался он, а я чудовищно стиснул кулаки за спиной и сел на подлокотник кресла, так не желая его мучить, но и соглашаться в то же время на это ужасное безумие. Этому уж не бывать.

– Нет, я.. мое мнение на этот счет не поменялось, просто я думаю, что..

– Ты не веришь? – строго и серьезно спросил он, поднимаясь на ноги и взирая на меня просто с нечитаемым выражением лица. Он горько усмехнулся. – Том, я уже вообще-то взрослый и точно знаю, чего хочу!

– Да блять, Билл! – я безнадежно всплеснул руками. – Да ты сам посуди, как вообще..

– Это не спонтанный заскок! И.. давно уже это, – отвернувшись, хныкнул расстроенный брат, а я обреченно схватился за голову. Этого я и боялся.. – Знаю, Том, что нельзя так, но ничего не могу уже с собой поделать.

Сейчас, говоря все это, Билл мне казался даже старше и намного умнее, рассудительнее, в то время как я, двухметровый, здоровый детина, весь перед ним растерялся, как какая-то размазня, и не представлял совсем, что ответить ему на это достойно.

– И мне очень жаль, что тебе из-за меня пришлось так сильно потратиться, – вдруг сказал брат негромко и так болезненно печально, что я яростно поджал губы и словно проглотил язык, едва ворочающийся от шока и волнения.

Он отвернулся к столу, разыскивая там что-то, а я поднял на него свои глаза, изучающе скользнувшие по его фигуре. Высокий, стройный, симпатичный парень, и чего ему, блин, не хватает? Работает в стрипклубе, и.. Черт, это попадос вообще, если еще и в школе узнают.

– Деньги же и так нужны. Я все возмещу. Возьми, вот, – он обернулся, словив мой внимательный взгляд, и, вздрогнув, направился в мою сторону.

– Не надо уж, – быстро поднимаясь на ноги и настойчиво отводя его протянутую руку с купюрами от себя, буркнул я холодно, понимая, что его грязные деньги все равно ни за что не приму, и он, так или иначе, их сполна тогда приватом отработал.. – Себе купи что-нибудь.

– Забирай! Тебе так трудно, что ли? Том! – отчаянно воскликнул брат, даже рассерженно топнув ногой, но я, смятенный им, больше не мог его сейчас слышать, а тем более видеть.

Как наваждение, я не мог выкинуть из мыслей чертов стриптиз клуб, его, в латексе извивающегося у шеста перед толпой голодных до зрелищ парней или, еще хуже, развратно сидящего обнаженным прямо на моих коленях. Меня ломало, все бурлило внутри, и бесконечный стыд за случившееся одолевал меня в этой неравной схватке. Бешено и совершенно неудержимо стучало в груди, крушить все вокруг хотелось, и я уже опять мысленно срывался на Греге, из-за которого я узнал столько лишней информации, ведь лучше бы я и дальше не знал, что ночами делает мой брат.

Ведь моя размеренная жизнь мгновенно превратилась в какой-то кошмар. Все просто взяло и разом перевернулось задом кверху! И на работу следующим утром я шел совершенно неохотно и без малейшего намека на спокойствие и терпимое настроение. Я без конца думал. Вроде и дал свой категоричный ответ на нездоровые чувства этого идиота, и в то же время сам себе весь мозг уже вынес этими бесконечными перемотками, приносящими мне нелепое, такое сладко покалывающее удовольствие, от которого иногда даже становится тесно в штанах. Да черт бы его побрал!

И мама еще, походу, заподозрила, что мы с братом вдруг из-за чего-то разосрались.. Лишь бы только ей не узнать причины, а значит, пора выдумывать новую легенду, которая чтобы еще, желательно, не расходилась с показаниями братца.

Осталось до отъезда подождать от силы неделю, ведь все теперь точно рухнуло к чертям. И, похоже, нет у меня больше после всего этого запретного безумия того прежнего, милого и заливисто смеющегося брата – Билла.

========== Глава третья ==========

Ближайшие два дня прошли для меня, как в унылом, беспросветном тумане. С Биллом мы совершенно не разговаривали, не удостаивая друг друга и банальным «привет», но, признаюсь, мне очень хотелось его от него по привычке услышать. Не было шутливых перепалок, во время которых я специально трепал его по черным волосам, путая их, никто без конца не пихался прямо в проходе, мешая всем пройти, не гоготал во всю глотку от щекотки и шуточных тумаков, и вся квартира так безнадежно и мрачно погрузилась в гнетущую тишину.

Брат усиленно избегал меня, больше не улыбаясь и мгновенно пряча взгляд, когда мы случайно встречались у дверей в наши комнаты или у ванной. А ночью, когда весь наш дом засыпал, я невольно слышал через тонкую стену разрывающие мне сердце тихие всхлипывания, от которых меня давило и убивало наше положение дел еще сильнее.

И сегодня Билл опять ушел с ночевкой к своему ботаническому другу. Я слышал, как он говорил об этом с мамой, судя по голосу, даже, видимо, улыбался ей без былого хамства, вызванного ранее, как оказалось, сильным недосыпом и беспокойствами. А потом слегка хлопнула входная дверь.

А сам я уже понимал, что дико взбесился. Не к другу он пойдет, а к похотливым мужикам, которым будет игриво и развязно танцевать в зале, как минимум, у шеста, соблазняя и искушая своими движениями и телом. А про максимум, чего уж таить, мне даже заикаться не хотелось..

И теперь, набравшись со мной опыта, он, выходит, будет со всеми так приваты проводить?

Я стиснул кулаки и хряснул ими со всей силы по столу, мечтая уже яростно взорваться от негодования. Я не хочу, чтобы он там работал! Надо подальше держаться от этого дрянного места, вдруг там кто к нему пристанет, или еще чего..

Нет уж. Он сам играет в эту опасную игру, ходит буквально по лезвию ножа, что может в итоге обернуться чем угодно, если вовремя не выйти из нее, и про риски он же, сто процентов, в курсе. Взрослый же, мать его, и знает, чего хочет.

Я уныло уставился в слепящий своей яркостью монитор, совершенно не умеющий сейчас захватывать мое внимание, и тяжело вздохнул, теряя интерес ко всем своим привычным занятиям. Теперь за него еще волнуйся..

И так, уже дойдя, походу, до истеричного мандража, я резко схватил телефон, тут же собираясь позвонить мелкому и настойчиво велеть вернуться домой, но, словно опомнившись, просто отбросил его в сторону, послав непослушного засранца к черту дальше развлекаться. Сведет он меня с ума своими причудами! И без них я тоже, походу, так скоро загнусь.

Я промучился до трех часов ночи, опять не мог уснуть и чувствовал себя, откровенно говоря, полнейшим идиотом. Отлежал себе все бока и снова стал думать про этого безмозглого придурка. Сумасшедший.. Хоть там охранник и стоит, отслеживают процесс и по камерам, но неужели какой-нибудь псих не захочет, к примеру, чего-то большего? Билл раздетый, слабый, не сможет ведь даже ударить в ответ.. Вот же черт! А ко мне так сам липнул и, можно сказать, морально меня изнасиловал.

Короче говоря, вскоре я уже дошел до такой мощной грани, что хотел собраться, пойти за ним в то страшное логово разврата, схватить за шкворник и пригнать домой, но, оглушив себя гулом принципов и своим же упрямством, так и остался лежать бревном на кровати. Не.. Меня еще там точно не хватало. Пусть теперь разбирается сам.

С такими досаждающими и наглыми угрызениями я и отправился все же ко сну, хотя бы там забывая обо всех из-за него свалившихся на меня проблемах.

Но и впоследствии ситуация не улучшалась. Ведь с каждым днем все было только хуже, и я все чаще стал ловить на себе его безмолвные, напряженные взгляды. Они словно давили меня и едва не расчленяли, пропитанные обидой и сожалением, которое было чудовищно трудно переносить. Скрыться хотелось от его размалеванных глаз, без слов говорящих так много, и столько всего в них читалось, что я терялся и мечтал скорей раствориться, нахрен, в воздухе, чтобы не давать смотреть так на себя. И мы по-прежнему молчали.

И вот снова ночь. Сегодня шестой день уже с момента нашего братского разрыва, и мне, чего скрывать, его чертовски сильно не хватало. Билл вообще всегда был в разы упрямее меня, и если уж он поставил себе цель, к примеру, не выходить из комнаты, то он оттуда ни за что не выйдет, пока его обратно не перемкнет, или сильный голод не выгонит на поиски средств к существованию. Или пока я его не попрошу..

Я тяжело вздохнул и повернулся на бок, в сторону стены, за которой как раз стояла его кровать. Сколько помню, мелкий всегда старался как-то мне угодить и прислушивался к моим советам, и это же с самого детства. И в глупых школьных сочинениях в красках писал, что очень хочет походить на брата, когда вырастет, а не на отца, как писало большинство других ребят. Меня тогда это очень умиляло, и я даже гордился за такой авторитет, когда мама тоже хвалила меня за то, что так сильно помогаю в его воспитании.

Я невольно вспоминал все: когда он, хмурый и злой, в первый раз пришел со школы с ярким фингалом, потом – без сумки, так как дегенераты-одноклассники у него тупо ее отобрали и закинули за гаражи. Случаев была масса. Дальше – хуже. Началась косметика, будь она не ладна, и вызывающая мрачная одежда с цепями, из-за чего я кулаки в кровь смалывал, когда хотел добиться справедливости за его поломанные ребра и ушибы. И мне же почти и не надоедало играть для него эту вечную роль супермена, даже когда брат сам раздражал меня и доводил до настоящего бешенства. Потому что я всегда считал, что семью надо защищать, и ближе их у меня никого никогда и не будет.

А за эти дни я вообще лишился всякого намека на хорошее настроение. Я едва держался, чтобы просто с ним не заговорить, в то время как он казался совершенно апатичным и разбитым. Может, он еще успокоится, и все, правда, пройдет, а потом мы, как обычно, помиримся и забудем все это.

Гребаный дурдом! Весь режим еще у меня теперь сбился, так как ночами я, как дурак, почти не сплю, зато меня после работы до самой ночи сразу вырубает. Сейчас опять уже начало третьего, и я, не стерпев зова природы, оттолкнул одеяло, с хрустом костей встал и осторожно двинул в туалет, чтобы никого не разбудить случайно.

А на обратном пути, слушая надрывающийся внутренний голос, твердящий мне о том, какая я все-таки грязная мразь, раз не могу спокойно забыть все то волнующее безобразие в клубе, я и вовсе затормозил около двери, ведущей в обитель с молнией, каким-то местом возомнившую себя трансформаторной будкой.

Вдруг он не спит, что тогда? И вообще, нафига мне туда идти? Я как бы сегодня даже совсем проворонил момент, уходил ли братец куда-то, поэтому, чтобы получить надежду на жалкий покой или, наоборот, накрутить себя еще больше, я с максимальной осторожностью тронул дверную ручку, чтобы проверить. Это прям какая-то лотерея, чтоб ее. Либо я выигрываю, либо проигрываю свое спокойствие. Как здорово, блять.

В комнате было, как, собственно, и везде, темно, и только лунный свет проникал через незадвинутые шторы, ровно и беспрерывно падая на пол, задевая шкаф, кровать и мирно спящего на ней парня.

У меня даже сердце при виде него забилось чаще, и я крепко застрял между сотнями терзающих противоречий, как кость встает поперек горла, мешающая легко и свободно дышать. Задержав дыхание, я с трудом смочил пересохшую глотку и все же медленно подошел поближе, боясь запнуться обо что-то и умоляя пол не скрипеть под ногами, как последний предатель.

Раздетый Билл, разметав по подушке черные волосы, расслабленно лежал на спине, чуть вбок запрокинув голову, за которой покоилась полусогнутая рука, а вторая – неподвижно лежала на едва вздымающейся груди. Было плохо видно лицо из-за шкафа, выступающего сейчас для него в качестве заслона от луны, а мой взгляд неотрывно побрел ниже, по открытой шее к ключицам, мимолетно скользнув и по красивой кисти с черными длинными ногтями.

Начиная волноваться и бесконтрольно трястись от скопившегося адреналина, я шумно сглотнул слюни и задержал внимание на очаровательной впадинке пупка на плоском животе, и меня резко прошило безумными и яркими воспоминаниями о его сумасшедшем, развратном танце.

– Бог ты мой..

Несмело покачав головой, я мысленно ударил себя наотмашь по лицу за свое глупое, совершенно непростительное поведение и стыдливо остановил свой чертов взгляд на притягательно выглядывающих из-под светлой ткани боксеров косточках. Мгновенно в паху еще сильней потяжелело.

Надо валить. Если он сейчас проснется и тут меня запалит, я просто не смогу ничего объяснить, а тупо провалюсь под землю от страшнейшей неловкости. Так что, кое-как заставив себя шевелиться и еще раз посмотрев на него, я спешно развернулся и вскоре скрылся за дверью, где смог наконец-то спокойно вздохнуть.

Что ж, хотя бы узнал, что он сегодня не на работе, а значит, ни во что не вляпается..

Я шумно выдохнул и нервозно покачал головой, в гневе ругая себя и сердито хмурясь, когда совсем скоро появилось желание оттянуть тугую резинку боксеров для большего комфорта, но я не делал это чисто из принципа. Упав на свою кровать, я глухо простонал в свои ладони, истинно боясь признать, что возбудился, так навязчиво думая о нем и просто глядя, как он спит. Я нравлюсь ему. Какая жесть..

Я, вот, слышал, как бы, раньше про любовные отношения между двоюродными братьями и сестрами, были случаи, даже когда они вступали в брак и заводили детей, но тут.. двойное нет! Тут аж два родных брата, мать его! То, что у меня встал на него, тоже все равно ничего не значит!

Простонав, я с силой сжал пальцами простынь, слыша ее хрупкое поскрипывание под ними, и закатил бессонные глаза, чуть подавшись бедрами вперед и закусив губы. Хотелось безумно получить разрядку, и отодвигать на задний план такое желание, когда тело волей-неволей уже завелось, обычно весьма и весьма трудно. Да и не случится же конца света, если я разок вздрочну, кто ж не любит лысого погонять? Девушки у меня сейчас нет, а искать кого-то почти в четыре утра как-то чересчур нелогично и не охота.

Тогда, послав куда подальше все свои принципы, я просто расслабился и все же скользнул рукой к постепенно набирающему обороты паху, сжимая пока через ткань мошонку и мягко массируя окрепший член, в то же время торопливо пытаясь прогнать из мыслей некстати там обосновавшийся образ своего младшего брата.

Всегда, когда надумаю дрочить, представляю роскошное женское тело, большие, сочные сиськи с призывно торчащими сосками, и я с силой лапаю их, сминая и чуть скручивая пальцами, прям стиснув зубы, даже будто причиняя боль, от чего кайфую еще больше. Я постепенно увеличивал темп рукой в попытке найти для себя самый приятный и удобный, раскрыв губы для более частого и глубокого дыхания. Офигенно.

Но что-то, как всегда, пошло не так. Я, блин, все равно не мог расслабиться. Концентрация давалась тяжело, а мозг уступал привилегию думать совершенно другому месту во время таких диких всплесков активности.

Выругавшись, я протяжно выпустил на волю плененный легкими воздух и еще крепче сжал твердый стояк теперь уже со смелыми мыслями о сексуальном юном стриптизере. Не могу уже думать о чем-то другом..

Теперь я вожделенно мечтал о той маленькой симпатичной заднице в черных шортиках, хотелось теперь еще и потрогать ее, снова и снова касаться, пошлепать и засадить в нее скорее этот самый скользящий в руке член. Ужасно смутившись от таких смелых желаний, я поспешил хоть чуть-чуть перестроиться и мысленно снова целовал те мягкие губы, стараясь хотя бы представлять, словно этот парень мне совсем незнаком. Вот ж черт..

Зажмурившись, я просто сходил с ума, мучая себя всеми этими терзаниями, когда, напротив, хотел желанного успокоения и призрачной легкости. Это он виноват! Сам я никогда бы не рискнул допустить и мимолетную мысль о том, что между нами может случиться вот такое!

– Вот же засранец, – сквозь зубы нетерпеливо и даже рассерженно рыкнул я, беспрерывно трахая свою влажную от смазки руку, даже бедрами ей навстречу подаваясь, и от всех этих запретных, ненормальных чувств меня в итоге и накрыло ослепительными вспышками, при которых мышцы напрягать бесконтрольно хотелось. – Господи, что я делаю..

Прикрывая глаза, я подавленно обмяк на постели, сжимая в кулак перемазанную в сперме руку с сильнейшим желанием поскорее ее отмыть, будто от крови невинно убиенного.

– Надо съезжать. И, блять, как можно скорее, – говорил я ошарашенно в пустоту темной комнаты, будто оправдывая себя и уговаривая что-то предпринять, чтобы со всем этим справиться, потому что такой беспредел стал твориться в моей голове, что стыдно просто на глаза всем показываться.

Как же хреново. Этот идиот расхерачил все наши отношения! Все же было отлично всегда, и больше двух дней мы с ним не были в ссорах. Он чаще меня приходил мириться первым, потому что я, решив извиниться, просто не успевал опередить, как он уже снова ластился ко мне и с сожалением говорил, что ему без меня очень скучно. Но сейчас так уже не проканает, так как он, нахрен, влюбился и уже не пойдет. И я не пойду тем более.

– Билл-Билл, – с тихими нотками укора проговорил я, вновь вернувшись из ванной к себе в кровать и тут же уставившись в темный потолок. – Где ж я так накосячил, что так вляпался?!

А с утра снова был молчаливый завтрак, во время которого я и вовсе глаз своих бесстыжих от тарелки не отрывал, чувствуя, как страшно горит мое лицо, и я теперь безумно стыдился того, что представлял мелкого во время ночного самотраха. Грязь-то какая.. и это заводит так, что яйца дымят. Такими темпами и пожарная сигнализация будет на работе срабатывать! Потому что теперь я даже там, походу, буду думать совершенно не о том, о чем надо бы.