Текст книги "Обнажая душу (СИ)"

Автор книги: Hell.ena

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)

В итоге, победив и отказавшись от кого-либо другого, я на свой страх и риск заплатил картой кучу денег и, не зная, чем я вообще в те моменты думал, решаясь на это, после основного шоу вскоре оказался в отдельной комнатке, всем своим интерьером и каждым уголком говорящей о том, что приходящие сюда явно не стихи друг другу рассказывают.

На самом деле я понял, что дико сглупил и лоханулся, надеясь на красочный разбор полетов, только тогда, когда в коридоре увидел охранника, а в самой комнате заметил показательно горящий огонек видеокамеры. Так что поговорить нам едва ли дадут, и за исполнением обязанностей зайца и моим поведением, к нереальному сожалению, будут тщательно следить и мониторить. Меня же сразу предупредили, что в выплаченную мною сумму максимум входят прикосновения к танцору, и на большее я, собственно, как и все другие, без желания этого самого зайца смело могу даже и не рассчитывать. Пускай я и вообще не собирался смотреть этот персональный, развратный танец, меня хоть сколько-то утешило известие о том, что он реально здесь просто танцует, полностью раздевается только в привате и, слава богу, никому не дает.

Несмотря на то, что я неистово бушевал и все равно собирался психануть на придурка, устроив ему крепкую взбучку за всю эту порнографию, я уже чувствовал, как меня начинает колбасить при мыслях о том, что же будет, когда сюда войдет этот малолетний гаденыш и меня увидит. Это позорно заводило и еще сильнее кружило хмельную голову, хотел я того или нет..

С одной стороны, моему пьяному мозгу это казалось смешным, и выражение лица у братца будет просто космически охрененным, и постебать на этом фоне его было бы неплохо. Но другая сторона была просто до ужаса пугающей и тревожащей до самого мозга костей: мне будет танцевать стриптиз родной брат, и это ни в какие ворота не лезет, черт подери!

Толком разобраться с чувствами и мыслями мне даже и не дали, поскольку в этом затененном помещении с небольшим диваном и своеобразным подиумом с шестом вскоре я оказался уже не один. Стройная фигура высокого брюнета показалась в поле моего зрения под негромкую, постепенно набирающую обороты музыку; он даже не смотрел на меня, плавно и словно заученно вышагивая и в итоге становясь ко мне спиной на расстоянии полутора метров, чуть повернув вбок голову и грациозно управляя своим телом, будто марионеткой в руках искусного мастера.

Он был в той же одежде, даже с зашнурованным обратно топом, а я чувствовал, что у меня, похоже, онемел, одеревенел и окочурился язык, утрачивая способность изъясняться словами, в то время как глаза безотрывно впились в обтянутую блестящим черным латексом, аккуратную, притягательную задницу.

Я безвольно рухнул на диван, чудом не свалившись на пол из-за ставших ватными ног и в волнении ожидая, пока он обернется, меня узнает и стыдливо остановится, в то время как про себя уже наивно умолял его прекратить и ничего не делать из того, за что я сам же и заплатил совсем недавно.

Его длинные пальцы обвили тонкий металл шеста, и Билл, продолжая заигрывающе покачиваться в такт играющей музыке, вдруг плавно и чертовски сексуально прогнулся со стоном, запрокидывая назад голову, от чего волосы черным шелком заструились вдоль его спины, а нога в этих развратных высоких сапогах притягательно обхватила металлический стержень.

От чего-то бесконтрольно дрожа, я предательски задержал дыхание, не выпуская единого выдоха из окаменевшей груди, с нескрываемым стыдом отводя глаза в пол, но все равно позорно возвращая их на утонченное тело младшего брата, оказывается, умеющего так красиво двигаться. И его маленькая задница теперь заманчиво и навязчиво маячила исключительно на уровне моей головы. Гребаная жесть!

Музыка буквально впитывалась в мой слух, распаляя против воли и завлекая, заманивая в смертельно опасную ловушку, а я все молчал, не окликая его; мне адски хотелось смотреть на него еще, ведь сейчас я, похоже, глядел на него будто другими глазами, но в то же время понимал, что мое присутствие здесь ни в коем разе не допустимо, и лучше сейчас для меня будет встать и побыстрее убраться восвояси. Однако смелое решение по поводу «встать» было исполнено только отдельной частью моего тела, и эта вопиющая неправильность больно душила меня, давила, точно кольцами гигантского питона, и заставляла самому же разрывать себя на части собственной нерешительностью.

С нездоровым кайфом проследив за тем, как Билл, с медленным нажимом проведя вдоль своего тела изящной ладошкой, в итоге задрал провокационный топ, недолго дразня, демонстрируя свой плоский живот и даже горошину соска, я с отчаянным скулежом устремился рукой к своему не к месту активизировавшемуся паху, в нетерпении накрывая его, и крепко, до искр в глазах зажмурился.

Во мне бушевала непримиримая война, враждующие между собой нервные клетки неистово мочили друг друга без намека на всякую жалость, и я все же распахнул глаза, снова встречая свой взгляд с сексуальным телом своего распущенного братца.

Если честно, никогда раньше не замечал, что он настолько привлекателен, для меня он всегда был маленьким, милым, наивным ребенком, даже в семнадцать лет.. И теперь все мои чувства и восприятия на его счет насильно, настойчиво перекраивались и изменялись, заставляя глаза видеть не привычного любимого брата, а повзрослевшего, возбуждающе красивого, по-особенному завораживающего, уверенного и не особо скромного парня.

Мне казалось, что я просто сплю, и мой младший брат, так до сих пор на меня и не взглянувший, но уже эффектно избавившийся от черного топа, сейчас не настоящий и является лишь плодом моей ненормальной фантазии, в которой ранее особо и не случались такие жестокие сбои. Однако вскоре Билл все же развернулся целенаправленно ко мне, будто наконец набравшись смелости посмотреть на своего единственного зрителя, от кого так и прятал свои глаза все это время. Он сделал несколько шагов, почти встав рядом, и вдруг с резким возгласом пораженно отшатнулся назад, вмиг впадая в жестокую растерянность и раскрывая пухлые, блестящие губы, испуганно выдохнувшие: «О, Господи!».

Так и застыв в полутора метрах от меня, он истерично и беспокойно взметнул взгляд в сторону видеокамеры, затем – на меня, шумно сглотнул и повторил эти взволнованные, попеременные взгляды теперь еще и с учетом двери.

Эти несколько секунд наших общих мучительных сомнений чуть меня не уничтожили, я сам ужасно растерялся, осознавая вконец, что это всерьез Билл, сейчас похабно раздевающийся передо мной и вызывающий в моем теле слишком недозволительные желания. А затем, словно смирившись, он просто быстро прикрыл глаза и не спеша, игриво повел дрожащими, что я теперь прекрасно видел, ладонями к замочку на неприлично коротких шортах и расстегнул его со странной улыбкой, непредсказуемо возникшей на его лице.

– Б..Билл, – едва шевеля пересохшими губами, позвал я с оттенками укора и строгости, но брат лишь приложил указательный палец к своим губам, призывая заткнуться, и продолжил вливаться в ритм музыки, сделав еще несколько шагов в мою сторону.

Таки дождавшись этой реакции мелкого извращенца, которая в мыслях виделась мне полярно иной, я теперь был совершенно не рад открывшейся перспективе. Член уже неколебимо стоял, все еще больно прижатый трусами и джинсами к животу, и я сам себя не понимал, бесконтрольно волнуясь и даже стесняясь Билла, который, будто наплевав на все, лишь продолжил передо мной красиво оголяться.

Мне вновь пришлось от греха подальше закрыть глаза, хотя смотреть на это по-прежнему было ужасно любопытно. И плевать на все потраченные бабки! Не могу же я хотеть его! Брата.. который стриптизер. Пиздец.

Дыхание безоглядно срывалось в пропасть моих неистовых чувств, и я, к счастью даже, совершенно упустил момент, как мелкий дурак снял с себя эти узкие, обтягивающие шорты. Однако так просто радоваться мне еще никто и не разрешал: я дернулся с истерическим выдохом и открыл глаза, когда он склонился надо мной у дивана и, потираясь об меня, как ласковый, грациозный кот, в итоге оседлал мои бедра и опустил ладони на плечи.

– Билл, мать твою! – зашипел я, со стоном эйфории запрокидывая назад голову, а обнаженный брат, на котором теперь были только лишь те платформенные ботфорты, помассировал своим голым пахом мою позорно вздыбленную ширинку. – Бля-ять.. Что за нахуй.. – безостановочно комментировал я окружающую обстановку своими словами, совсем неправильными и ненужными, когда требовались совершенно другие, равно как и действия.

Вместо того чтобы яростно столкнуть с себя этого молчаливого малолетнего психа, коварно, торжествующе улыбающегося и томно прикрывающего глаза с каждым поступательным движением, которые он совершал, я неуверенно и стыдливо пытался толкнуться навстречу еще и еще. Мое тело горело в пожаре неукротимого возбуждения, и я самого себя бы проклял в тот миг, если бы только заикнулся о прекращении этого грязного, распаляющего и сносящего мне всякий разум танца.

Однако трогать его в ответ я просто не посмел, и когда он вдруг соскочил с меня на ноги и принялся соблазнительно танцевать прямо передо мной, призывно нагибаясь и демонстрируя свою попку буквально на расстоянии вытянутой руки, я больше не мог сдержаться и расстегнул ширинку, резво ныряя ладонью сразу под влажные боксеры, забыв уже о всяком стыде. Как минимум перед самим собой.

Мой разум был совершенно затуманен, я активно надрачивал, задыхаясь от эмоций, в то время как сам Билл у шеста успевал ласкать себя, постоянно на меня оборачиваясь и вскоре снова возвращаясь ко мне, будто любуясь всем произведенным эффектом. И так плотоядно и радостно светились его черные, колдовские глаза, он упивался моим сумасшествием, в то время как я уже беспомощно растерял все слова возмущения, которые пытался накопить перед его приходом и щедро, со всем внутренним гневом выплеснуть на него вместо моих стонов этого неправильного кайфа.

За все это время он так ничего мне и не сказал, как вдруг, снова приблизившись, неуверенно и осторожно потрогал одними только пальчиками мой гордо стоящий елдак, вынимая его наружу из тканевого плена, а его губы невинно и абсолютно запретно накрыли мои, такие алчные до глубоких вдохов, не способных насытить мою сдавленную грудную клетку. Оргазм все приближался томительно и мучительно сладко от его руки, и я, безжалостно терзая себя выбором, не знал: оттолкнуть мне этот поцелуй и ласки, от которых меня еще сильней прошило, или же довести себя поскорее до этой космической разрядки.

Поэтому, утробно зарычав, я лишь бросился с головой в эту пучину разврата и сам захватил его пухлые, покрытые блеском губы в ответном поцелуе. Веки смежались сами собой, Билл делил со мной свое рваное, обжигающее дыхание, совершенно неумело и неловко целуя меня, мыча и тихо, эротично постанывая, пока рука ласкала сразу два наших стоящих члена.

А когда долгожданное, такое восхитительное блаженство охватило нас обоих, мне и вовсе казалось, что я попал в параллельный мир, полный только приятной, волнительной темноты, и будто обессиленно повернул в сторону голову, поспешно пряча лицо от его мягких губ. Я позорно кончил ему в руку, даже немного пачкая и свои джинсы, но мне было как-то, если честно, на это именно в ту секунду совершенно наплевать.

Пытаясь отдышаться, я постепенно возвращался в реальность, отрекшуюся от меня на кажущиеся вечностью мгновения, и когда окончательно сделал это, то и выветрившийся хмель позволил голове соображать относительно нормально. И приятного для меня в тот миг уже было катастрофически мало.

– Пиздец! – рявкнул я, тут же с силой сталкивая со своих бедер обнаженного, едва дышащего после оргазма брата прямо на пол, и вперил в него все еще блестящие от недавнего кайфа глаза, теперь все стремительнее наращивающие бешенство и безграничный гнев на его месте. – Тебя ждет серьезный разговор, – кое-как поднявшись на ноги, я выпустил жар из легких и, дерганно застегивая штаны, нервно рванул на выход, искренне и обреченно мечтая провалиться хотя бы до мантии земли.

Только что мой мир рухнул.

========== Глава вторая ==========

Так стыдно за самого себя мне еще никогда в жизни не было, и едва ли я в тот момент лукавил, говоря это. Нихуя. Это просто дичайшая катастрофа, к возникновению которой я тоже, между прочим, руки свои приложил! И не только руки, чтоб их..

Справиться с бушующей в груди бурей было крайне тяжело, и поверженные намертво чувства сладкого умиротворения и спокойствия теперь уже точно не планировали возвращаться обратно. Какой, в жопу, покой?! Когда я только что делал такое с родным же братом.. И мне из своего богатого, по моим, по крайней мере, меркам, словарного запаса даже не удавалось подобрать точного слова, чтобы как-то содеянное безобразие обозвать.

Едва переведя дух, лихорадочно мечущийся зажженной петардой по всей грудной клетке, я, спотыкаясь, помчался прочь по коридору, не дожидаясь, пока этот несказанный дурак оденется, да еще и выйдет на тот самый разговор, который я ему так сгоряча пообещал.

Нет, пожалуй, единственная беседа, которую я бы смог с ним в данный момент провести, была категорически без слов, но с максимумом в действиях: к этой секунде я бы сам рьяно вытряхнул из него всю эту ебаную дурь своими же каменно сжатыми кулаками, не думая абсолютно о каких-либо последствиях.

Плевать. Да, избил бы, так втащил бы по его расписным щам, что мало бы не показалось, и плевать, что это мой брат, которого я не обижал никогда.. Вот если бы теперь не одно колючее «но»: я просто задыхался от неистовой неловкости, болезненного, жгучего сожаления и стыда, убивающего меня с особыми проявлениями насилия за то, что я не остановил его, а тупо пошел на поводу. Какого хрена? Всегда же он был скромнягой и забитой серой мышью!

Да и, раз на то пошло, разве я тогда обычный «клиент»?! Я же брат! И он должен был догнать своей косматой, безмозглой, как оказалось, башкой, что я пришел туда не за стриптизом!

Мать честная, как меня колотит.. Меня ж можно было без проблем послать по известным координатам, чему бы я даже искренне обрадовался, и не раздеваться передо мной! Лично я.. да блять, уж я бы никогда не оказался на его месте, так что и представлять это вообще не имеет никакого смысла.

Я как бы хотел объяснений. Для начала, почему он мне сбрехал про работу, затем – что сбрехал про «такую» работу, и, в-третьих, как же он только решился.. Клевое, сука, занятие себе этот мелкий засранец нашел, ничего не скажешь.. И платить ведь неплохо должны, вот только самому ему не противно? Даже от самого себя, своей же низости и грязи, и совсем скоро он от нее уже и не отмоется. А отец-то ему какой пропистон вставит, если узнает, что его сын – гей-стриптизер.. Он его выгонит. Или просто-напросто убьет..

Бесконечные вопросы просто доканали меня, смешиваясь со всем эмоциональным спектром, ярко взорвавшимся во мне одним махом, и это реально слишком трудно переварить! Я, блять, целовался с мелким! И он мне классно отдрочил, еще и ерзая голой жопой по паху во время своего нездорового танца, очень качественно и быстро лишившего и меня моих жалких мозгов..

И как бы я теперь ни отплевывался и кривился, все равно, будто назло, приходил к неутешительному выводу, что меня очень жарко вставило, и она у него все-таки ничего такая. В какой-то момент мне даже захотелось изучить и пощупать эти симпатичные, аппетитные булочки своими руками, да так сильно сжать, пока была на то возможность, и..

Все. Это финиш. И как теперь со всем этим дерьмом быть, я просто ума не приложу!

Грега внизу я уже не обнаружил, и это, с одной стороны, меня даже как-то обрадовало. Вообще, когда я, к своему поражению, узнал в том случайном, космически притягательном парне у шеста Билла, и черт меня дернул на тот треклятый приват, то от друга я хотел технично слинять, сказав, что я типа к толчку. Но тот, естественно, к администратору навострился за мной, ибо оставаться одному в таком дрянном месте ему показалось, как минимум, нелогичным. И тут ведь реально не поспоришь.

В итоге я сам же по дурости своей запалил всю контору: прямо при нем выложил бабки за персональный танец этого зайца, и такой ошалевшей физиономии я у Грега еще до этого не видел.. Пошутил ведь, называется. И Билла он, в отличие от меня, совсем не узнал. И слава богу.

Глоток свежего воздуха и относительно приятной тишины хоть сколько-то облегчили мое незавидное состояние, при котором я все еще пытался собрать в кучу ту жалкую развалюху, которая, собственно, и осталась на месте моей бедной, рухнувшей нервной системы. Такая жопа меня еще не накрывала, это уж сто пудов, и из-под ее тяжести мне теперь вовеки не выбраться.

Дальнейший план действий тоже, как назло, совсем не составлялся: домой идти было уже поздно, а у нас уж такие родители, которые все равно продолжают активно мониторить, даже если ты уже благополучно разменял третий десяток. Да и далеко ползти, к тому же, а если я вернусь на пьянку без Грега – начнут спрашивать, и придется что-то отвечать.

В итоге, за неимением должного настроения выбрав все же первый вариант, я, бесконечно мучаясь и категорически, теперь совсем немужественно решив держаться от ненормального братца подальше, двинул спать домой, злясь на все на свете и, в частности, на то, что завтра у меня выходной.

Все слишком быстро и хреново. А до другого, кроме как решиться на это, я в состоянии не проходящего охеревания, увы, не додумался.

Даже несмотря на то, что домой я забрался бесшумно, прям как опытный домушник, и не спалился перед родителями, которые, на удивление, мирно спали в своей комнате, и никто нас с Биллом даже не ждал, в особенности его, уснуть я так все равно и не смог. Вспоминал чертов приват и корчился в болезненных муках моих агонизирующих хороших и теплых отношений с мелким. Это попадос.

Неправильным в этой ситуации было абсолютно все: то, что он – мой брат, такой же пацан, как и я, плюс к этому и стриптизер в гейском клубе, который еще и постепенно набирает там популярность.

«Сладкий зайчик». Я презренно фыркнул, уже в который раз озлобленно поворачиваясь на другой бок и закрываясь одеялом, но потом все же меня забрали наконец спасительные сны, чему я не мог не быть благодарным.

Утро я благополучно просрал и даже не слышал, как приходил брат за вещами, да и отчаливших на работу родителей тоже мимо сознания пропустил. И почему он вообще сразу не берет свои школьные причиндалы тогда? У друга он, сука, ночует.. Даже наврать и продумать все хорошенько толком не может.

Голова шумела, реально как старый черно-белый телевизор, не хватало только серого мерцания перед глазами, что тоже могло вскоре проявиться в дополнение к моему и без того замученному состоянию. Я вышел из комнаты и косо глянул на закрытую дверь, ведущую в обитель моего ненормального братца. Та же наклейка на ней: «Не влезай – убьет!», которую сейчас я и впрямь воспринимал на самом максимальном серьезе. Гребаный малолетний извращенец.

Я грузно хмыкнул и, дернувшись, будто от разряда этого самого тока, молнией изображенного на налепленной картинке, истерично двинул в ванную, не переставая бешено сердиться, закипать, как ведьмовский котел, и поджимать мышцы при колких и будоражащих воспоминаниях о красивых изгибах тела того развращенного существа из клуба.

– Вот только увижу и устрою ему, нахрен, судный день! – прорычал я в зеркало, ударяя ладонями по краям раковины, и злобное лицо в отражении повторяло мой безмерно оптимистический на этот счет настрой. – Черт.. Это полный пиздец.

В бесконечных метаниях так и прошел весь мой первый выходной, до самого вечера я мучился в одиночестве, которое меня теперь совсем не грело, а наоборот, валило на лопатки окончательно. Звонила мама в обед, спрашивала про оборзевшего опять Билла, до которого с утра не могла дозвониться, и он, оказывается, даже за шмотками перед школой не приходил.

И этот сучонок не выходил из моей головы теперь еще и из-за этого, а мыслями о вчерашнем я уже изрядно покоцал себе извилины, прямо как саранча сжирает все зеленые посевы. Я все еще не мог выстроить стратегию своего дальнейшего поведения, и если сперва я решил всячески гаситься от этого говнюка, то теперь бы ему в глаза посмотреть уже не отказался. Да и плюс ко всему, мою же линию решил гнуть и он сам, скрываясь и не появляясь дома уже около суток, а это не есть хорошо.

Даже в комп играть мне больше не хотелось, я тупо лежал, глядя в потолок, или ходил из угла в угол, иногда все же находя для себя временное пристанище. Бесит! И надо что-то с этим делать.

К сожалению, доканывающий меня сегодня негатив на этом не закончился, и еще одна шарашащая новость просто решила добить меня к чертям: звонили протрезвившиеся парни, которые любезно спросили, как у меня дела, и по их странным голосам я уже заподозрил какую-то неведомую жесть.

– Че, как впечатления? – сквозь тошнотный ржач спрашивал вчерашний именинник, в то время как внутри у меня резко прекратились всякие проявления процессов жизнедеятельности.

– В смысле? – с натянутым непониманием поинтересовался я, естественно, только делая вид, что нихрена не понимаю, потому что это капец, какое позорище! Я влип.. и надо как-то теперь переводить от себя стрелки!

– Ой, да брось гнать, Грег нам рассказал о всех твоих вчерашних похождениях! – уже немного другим тоном прозвучала трубка, выдавая некоторое неодобрение, и я прямо физически чувствовал и слышал, как трещит по швам моя твердо выстроенная хорошая репутация.

Столько болезненных мыслей разом на голову обрушилось, что я даже не представлял, откуда начинать опровержение и что из этой жути сперва откомментировать. Грег, кусок дерьма! Какого хрена он сдал все, что мы вчера по пути в магазин делали? Зашибу к херам.

Мое растерянное молчание слишком затянулось, и я сам уже прекрасно это понимал, потому сквозь нервный смешок все же и выдавил из себя оправдание:

– Э.. да подумаешь, проблевался на лестнице у супермаркета, с кем не бывает, – проскрежетали мои натянутые связки, которые я поторопился взбодрить коротким, бесполезным кашлем, яростно при этом потирая лоб.

Мать моя, как я очкую! Надо срочно насочинять какой-то бред, закончить этот пустой треп и наконец пойти и знатно надрать жирный зад тому гнилому стукачу!

– Каво?! – искренне удивленно заголосили мне в ответ, а я в надежде скрестил пальцы, усиленно активировав все мыслительные процессы. – Да не, Грег-то вчера заливал, как вы «круто» в гейский клуб сходили! И там ты..

– Да ладно?! – тут же возмутился я, ложно источая непроходимую рассерженность, хотя так оно на деле и было, только уже от того, что этот кусок твари так нас, в частности, меня, подставил. – Какой еще, нахер, гейский клуб?

– Неправда, что ли? – изумленно выдохнул друг в ответ и, кажется, даже немного расслабился. – Вот ж черт! – начиная давиться от смеха, продолжал говорить он, о чем-то еще переговариваясь с кем-то на фоне, а я прям чувствовал, как вскипает и готовится во мне взорваться яростный жар отмщения. – Я ж говорил, что Грег загоняет! А вы.. Гоните, короче, мои бабки! Проиграли, дрочеры!

Короче говоря, я кое-как отнекался. Все настолько запуталось, что шага ступить нельзя уже было без опасений о раскрытии всего этого ненормализма.

Подставщика-Грега уже в скором времени я обнаружил мирно посиживающим дома с крепкого такого бодуна, и стоило ему только открыть мне дверь, как я со всей могучей дури толкнул его с ноги в грудак, сразу налетая снова под искреннее негодование и недоумение этого болвана.

Это было писос, как несправедливо. И то, что он выставил себя практически непричастным ко всему этому балагану, меня катастрофично возмутило. Все внимание, как оказалось, переключилось на факт того, что я заказывал приват симпатичного стриптизера, и, благо, никто толком во все это даже и не поверил. Я сам бы от себя такого не ожидал, не говоря уже о тех, кто меня знает. Они там еще и ставки делали, кто из нас врет.. Узнаваемо.

– Вот тебе спасибо, удружил-то ты мне просто охренительски! – быхтел я спустя несколько минут выпускания пара, развалившись на диване в гостиной, пока Грег, потирая ушибленные бока, искал повсюду свои сигареты. – Мозгов не хватило о таком промолчать?

– Не, ну, а че ты.. это же правда!

– Да не знаю я, че меня дернуло! Перемкнуло что-то по пьяни, черт тебя дери! – пылко и горячо негодовал я, а сам мысленно никак не мог укрыться от танцующего прямо передо мной утонченного Билла, с которым изначально-то я лишь хотел крайне серьезно поговорить, а получил такое вот.. – Сегодня же разгребешь этот кал, чтоб претензий ко мне ни у кого не было.

– Блин, Каулитц, я реально не подумал просто! Подпил потом и, хрен знает, как выложил.

– Вот ты долбоеб..

В конечном счете, утихомирив некоторые внутренние катаклизмы и возложив на этого недоумка тяжелую ответственность за восстановление моей потрепанной репутации, я с полегчавшей душой вскоре вернулся домой. Заварилась же такая гадкая, стремная каша! И Грег еще, которого я до этого времени считал нормальным и вполне надежным человеком, все конкретно запорол и с эпическим грохотом упал в моих глазах прямо до самого плинтуса.

Вероятно, я еще отойду от этого недовольства, когда все придет в относительную норму, вернется в свое обыкновенное русло, но такое у меня легко не забывается. Я помню все, даже если о чем-либо просто не упоминаю, и за каждым моим поступком практически всегда кроется осмысленное на него решение. За каждым, кроме одного-единственного..

Направляясь к себе и раздумывая о делах своих насущных, я совершенно неожиданно столкнулся на повороте прямо нос к носу с объектом своих буйных мыслей, который резко стукнулся об меня и, испуганно ахнув, зашуганно отпрянул назад.

Его трусливые глаза лихорадочно бегали по моему лицу, а я так и замер, даже задержав дыхание, пребывая, вероятно, в абсолютно идентичной растерянности. Что делать?! Тормознуть его и дать леща или убраться к себе, пока не поздно?

– П..привет, – неловко брякнул Билл, шумно сглотнув и немного выпрямившись, а я строго сложил руки на груди, чувствуя, как у меня при виде него невольно дрогнули колени.

Я промолчал, просто смотрел на него, не зная, что сказать и как прогнать лихие вспоминания из изрядно затасканной ими черепной коробки. Скрываться от него – идея, конечно, хорошая, но сколько эта дрянь тогда будет продолжаться и мучить меня?

Насилу взяв себя в руки, я стиснул зубы, так или иначе, позволяя былой злости вновь начать свое наступление и захлестнуть меня напрочь, что, собственно, вскоре и случилось все равно.

– Давай, удиви старину Тома, – хмуро дернув бровью, отозвался я наконец, с ужасом прогоняя вчерашние сцены перед глазами и все еще ища последние оправдания для этого говнюка, не в силах принять это так просто.

– Том, – негромко позвал меня он и снова сдулся, качая головой и быстро пряча лицо за ладонями, потирая его и опять не представляя, куда девать свои же собственные руки. Я усмехнулся.

Услышав мамину возню на кухне под бубнеж работающего телевидения, я перевел взгляд на дверь в свою комнату, вскоре возвращая его обратно на лицо сконфуженного и ярко покрасневшего брата. Не говоря больше ни слова, что давалось мне с невообразимым трудом, я прошел к себе, всем своим видом намекая этому дураку на стратегическую смену обстановки.

Только он вошел за мной следом, я резко схватил его за грудки и грубо впечатал в закрывшуюся дверь со всей силы, заставляя коротко вскрикнуть в ответ на мой стремительный маневр.

– Задавить тебя мало, – рыкнул я ему в лицо, дерганно встряхивая тело брата, сжавшегося и, очевидно, до одури боящегося меня сейчас. – Я из-за тебя все нервы себе смолол за гребаные сутки, блять!

Он не сопротивлялся, даже боязливо зажмурился и поджал губы, как и раньше изображая из себя чистую невинность, что бесило меня сейчас просто до раскрошения зубов. Хотелось в кашу разбить ему харю, схватить за эти его длинные черные пакли и дать мощнейшую взбучку, чтоб знал!

– Том! – сквозь слабое кряхтение ахнул он, а я замер, так и удерживая его вдавленным в дверь и все еще храня в себе силы, чтобы ему хорошенько не врезать по тошнотно смазливому лицу. – Дай мне объяснить!

– Да уж постарайся! – желчно съязвил я и, видя его забитый, откровенно перепуганный вид, все же смягчился и отпустил его, окинув еще одним ожидающим взглядом, после чего прошел вглубь комнаты, переводя сбившееся дыхание. Не смогу его ударить..

– Ты.. сильно сердишься? – все еще стоя у двери, неловко звякнул он, заставляя меня горько усмехнуться так нелепо выбранному им слову.

И все сейчас страшно бесило меня: его лицо, голос, худоба, которую я во многих ракурсах видел даже без одежды или в том вызывающем латексе; его идиотские слова и новые, смущающие мысли о том, что той странной ночью было между нами.

– Ну, нихуя! – гаркнул я, резко оборачиваясь и едко смеясь, понимая, что стремительно становлюсь на фоне этого жуткого стресса откровенно неадекватным, что руки трясутся, и глаз щекотно ходит ходуном от противного тика. – Че, по-твоему, я щас должен чувствовать, а?! – вспылил я, рискуя сдать наши разборки своей излишней громкостью, но я так полыхал непониманием и былым шоком, что мне было уже как-то поебать. – Да я нифига не понимаю!

– Тихо, мама же услышит! – шикнул Билл опасливо, глядя на меня своими огромными, широко распахнутыми глазищами, и даже рискнул подойти поближе.

– Ты больной вообще на всю голову, да же? – нервно хохотнув, я всплеснул руками. – Ха, это ж надо.. у меня младший брат – стриптизер! – качая головой, я продолжал источать негодование и подразумеваемое за ним неодобрение его поведения, так откровенно боясь задавать ему главные вопросы, ведь язык просто не поворачивался сказать все открыто. – Ты наврал мне. И ты.. зачем ты.. ты же видел, что это был я!

– Я.. – смятенно замялся Билл, опять пряча от меня взгляд и кусая губы, которые я сам же вчера так охотно целовал, от чего уже был готов яростно рвать на себе волосы.

– Как только допер-то до такого? – возмутился я, продолжая выплескивать накопившиеся и уже неплохо утрамбовавшиеся в моей голове эмоции, и там им явно к этому моменту было тесно.

Нет, это кошмар. Целоваться взасос с родным братом.. я ведь даже прикоснуться к нему тогда не рискнул, а он терся об меня, как только можно, и даже трогал мой член!

Шумно и нервно выдохнув, я невольно вспоминал, как потрясающе и ярко это чувствовалось и сколько горячего кайфа мне приносило; всю эту его показную смелость, безнадежно сдаваемую нескрываемым неумением, ведь за целый километр видно, что этот идиот даже за руку девчонку никогда не держал..