Текст книги "Нелепости летнего Уотердипа (СИ)"

Автор книги: Харт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 9 страниц)

– Именно! Так что несите пиво. А твоя картошка – моя картошка.

Ирман согласно кивнул.

– Я заказал двойную порцию, дорогая.

– Ты чудо, – Элоиза быстро поцеловала мужа в щеку, и немедленно утащила вилкой с его тарелки одну из хрустящих картофельных долек. После чего смерила пронзительным взглядом сидящих за столом мужчин. – И только попробуйте закатить глаза на предмет «ох уж эти женщины». Я хорошо знаю этот взгляд, и могу сказать, что ничем вы не отличаетесь, когда спустя месяц безделья спрашиваете, почему на вас так туго сидит форма, а ремни на нагруднике стали на две дырки больше!

Бледный луч надежды на то, что Элоиза позабыла об отсутствии Аланны, померк в душе Касавира, растоптанный безжалостным материнским вниманием.

Она ничего не забывала, если действительно хотела спросить. Никогда.

Элоиза Ханверд невозмутимо подтянула поближе к себе тарелку мужа и принялась таскать из нее жареную картошку.

– Так где Аланна, Касавир? – мать смотрела на него с живейшим любопытством, полным невинного интереса, и почему-то это вызывало у Касавира ассоциации со старой акулой, несмотря на то, что мать он любил, и иначе и быть не могло.

– Она… ну… – он почти мгновенно потерял нить фразы, поскольку совершенно не представлял себе, как описать матери весь сегодняшний день таким образом, чтобы обречь на себя минимально возможный гнев и не растянуть рассказ на пару часов.

Ирман смерил его сочувственным взглядом и спас положение – или же усугубил его, обойдясь максимально лаконичным, и оттого еще более точным описанием произошедшей катастрофы.

– Наш сын потерял ее, дорогая.

Мать потрясенно посмотрела на него, приоткрыв рот так, словно Ирман сообщил ей, что он собирается уехать в Рашемен и прожить там в одиночестве по меньшей мере год, напиваясь вместе с медведями и берсерками, чтобы постигнуть опыт местных шаманов.

– Касавир… ты… что ты сделал?

Он успел схватить ртом воздух под сочувственный взгляд Фила, и на этот раз помощь пришла, откуда не ждали – в разговор вступил не кто иной, как Келбен Арунсун, чей голос подействовал на Элоизу буквально волшебным образом – едва маг начал говорить, его мать мгновенно превратилась в прямо-таки воплощенное внимание.

– Вообще-то леди Фарлонг отдыхает после трудного и весьма насыщенного событиями дня, – рассудительно заметил волшебник. – Она позволила себе задержаться с моей женой.

– Но… – Касавир попытался вмешаться.

И тут же почувствовал увесистый пинок под столом по ноге. Лорд Пирджерон смотрел на него проникновенно и очень внимательно – синие глаза буквально лучились вселенским пониманием и благодушием.

Касавир покорно кивнул с тяжелым вздохом. Элоиза тем временем недоуменно изучала всех присутствующих.

– Так, а почему это она отдыхает там, а мы здесь? – она широко развела руками, распахнув светлые глаза. – Лорд Арунсун, вы ведь маг! Так приведите сюда и свою жену, и Аланну! – Элоиза пожала плечами, будто ошарашенная нелогичностью поступков окружающих.

– Нуу… – Фил потянул, будто собираясь что-то сказать, но странно дернулся и покосился на лорда Пирджерона.

Касавир быстро понял взгляд лорда Уотердипа. Объяснять матери, почему никому не пришло в голову с ходу звать женщин за столик, где они прекрасно сидели впятером – было провальной затеей.

– Это… – Келбен кашлянул. – Разумная идея, но…

– Вот уж нет! – непреклонно взмахнула рукой Элоиза. – Ну, посудите сами! Они где-то там, а мы сидим здесь! Тем более что я буду счастлива познакомиться с вашей женой, лорд Келбен! Она наверняка чудесная женщина!

Пирджерон бросил на Келбена многозначительный в своей твердости взгляд.

– Да, Келбен, я думаю, что самое время привести наших дам. И проверить… как они себя чувствуют.

Келбен посмотрел на него, как на врага, и скорбно вздохнул, собираясь выбираться из-за стола.

– Ты отправляешь меня в логово демонов?

Пирджерон тяжело хлопнул его по плечу.

– Мужайся, друг.

После того, как Келбен отправился в башню, они коротали время за разговором, в процессе которого Касавиру под бурные комментарии Элоизы пришлось поведать всю унизительную историю, которая, в конечном счете, свела присутствующих за этим столом.

И он, и Фил благопристойно умолчали о появлении Аланны в борделе.

На площади сверкнула вспышка, и из-за столика они имели удовольствие наблюдать появившегося из нее Келбена, а вместе с ним – двух сердитых женщин, в одной из которых Касавир безошибочно узнал Аланну. Вторая, в лиловом платье, с серебряными волосами, была вне сомнения Лейрел Сильверхэнд. Вид у обоих женщин был глубоко понурый и одновременно раздраженный, словно их выгнали из ателье.

Аланна пошатнулась на каблучках и ткнула пальцем в Келбена.

– Я не оставлю этого так! Я это… я это компенсирую! Ой! – Аланна широко округлила зеленые глаза, вытаращившись на него, и тут же засеменила на веранду.

Касавир даже не знал, выглядит она обрадованной или испуганной, но перестал вдумываться в детали слишком быстро.

– Аланна! – он поймал ее в объятия так, что оторвал от земли под возмущенный писк, и зажмурился, зарываясь лицом в пушистые золотые локоны, еще более растрепанные, чем обычно. – Куда ты провалилась? Я весь город обыскал!

Если бы не ты, я бы не провалилась! – возмутилась Аланна, невозмутимо болтая мысками туфель в паре сантиметров от земли, так и повиснув в его объятиях. – Никуда! Но я устала, и поняла, что хочу вернуться, вот! И я бы и так вернулась!

В другой раз он был бы рад высказать все, что об этом думает, и объяснить, почему Аланна поступила чудовищно глупо, и что он волновался, как дурак, когда она пропала на целый день неизвестно куда, но не смог.

Правда, Касавир все равно так и не отпускал ее – стоял, обхватив за плечи, и перебирал пальцами густые золотистые кудри, поглаживая узкую талию жены и чувствуя, как поднимается и опускается ее бок под платьем:

– Я тебя в жизни больше не отпущу одну, – поворчал он ей в макушку. – По магазинам. Уж лучше сам с тобой пойду.

Аланна в его объятиях жизнерадостно встрепенулась и почему-то поцеловала очень и очень крепко, прямо на глазах у всех. Даже мазнула кончиком языка по губам, и лицо за секунду обдало жаром.

– Пойдешь? – тихо шепнула она прямо ему на ухо.

– Куда я денусь? – проворчал он.

Аланна смотрела на него кристально чистыми зелеными глазами, ясными, как два изумруда. Вот только сейчас Касавир понял, что сказал редкую глупость. Пирджерон меланхолично смотрел на него в упор. Вместе с Филом. Они выпили, не чокаясь.

Аланна встопорщилась, как воробей:

– Эй, вы!

Касавир было собирался сказать Филу, что он идиот, но его оборвал тяжелый вздох отца.

– Привыкай, сынок. Твоя мама развела меня на первый раз точно так же. Разумеется, я имею в виду тот день, когда я проклинал все сущее под весом двадцати ее сумок.

– И ничего я не развела! – тут же встряла Аланна. – Он сам согласился!

Келбен тихо кашлянул.

– Я использовал запрещенный прием, – мрачно объявил Келбен. – Прочитал заклинание, которое заставило их протрезветь.

– О да, – едко заметила Лейрел. – И поверь мне, ты за это ответишь!

Фил таращился на нее во все глаза.

– Лейрел, – задумчиво произнес Пирджерон, потирая бороду. – Ну, сделай нам одолжение, побудь той прекрасной феей, которой ты умеешь быть. Просто посмотри на эту компанию – здесь мой старый друг, его жена, его сын с женой, с которой ты прекрасно провела время – ты действительно злишься, что способна провести хоть один вечер просто в компании, не работая над судьбами Уотердипа?

Лейрел замерла на мгновение. Задумалась. Кивнула.

– А знаешь, и правда, – и опустилась за стол. – Так что здесь подают?

– Отличное пиво.

– Пиво?! А как же вино?

– И вино здесь тоже есть, дорогая, – покладисто вздохнул Келбен.

– Ты представляешь?! – тут же возмущенно вставила Аланна. – Между прочим, его родители пропустили нашу свадьбу!

– Как это?! – Лейрел тут же ахнула. – Как вы могли?

– Я думала, свадьба будет в следующем году, и они прислали приглашения за год! – всплеснула руками Элоиза. – Милая, ты не представляешь, сколько хлопот рождает настоящая подготовка! Платье, декорации, подходящее вино – все это просто невозможно организовать быстро!

– А я смогла, – упрямо заявила Аланна, и тут же распушилась, пискнув, когда Касавир обнял ее за плечи и поцеловал в висок.

– Тебя было не удержать.

Они сами не заметили, как разговор, шумный и непоследовательный, перерос в активную беседу, которая часто случается, когда за столом сидит множество людей, готовых поделиться друг с другом историями и мнениями, советами и новостями – так, будто все знали друг друга уже сотни лет. И никто не молчал, и царило идиллическое взаимопонимание. Женщины пустились в обсуждение лавок Уотердипа, мужчины обменивались историями о прошлом.

– Они будут щебетать, щебетать и щебетать, – пробормотал себе под нос Пирджерон, бросив взгляд на Аланну, возбужденно объяснявшуюЛейрел, какой магазин она видела.

Касавир подозрительно покосился на отца и лорда Уотердипа, одновременно тщетно пытаясь понять, о чем говорят женщины. Они несли какую-то ахинею, причем одновременно и все втроем:

– …красные ремешки!..

– …вот такие лилии!…

– …розовые кружева!…

– …ужас! Белые крокодилы!..

– Ты вообще понимаешь, о чем они говорят?

Его отец только покачал головой с совершенно опустошенным взглядом.

– …шелковое белье!..

Касавиру показалось, что Пирджерон и отец рядом с ним как будто вышли из транса. Даже вздрогнули. Мир снова приобрел странную осмысленность.

Они так и сидели за одним столом – очень разные, непохожие, но в чем были уверены больше всего – так это то, что этот город и этот день навсегда оставят их друзьями, потому что все сейчас напоминали друг другу большую семью, которая собралась отмечать не то встречу, не то свадьбу, не то знакомство.

А затем над Уотердипом, в честь неизвестного праздника, расцвели причудливо-яркие змеи фейерверков. Алые и огненные, изумрудные и нежно-травяные, лазурные и аметистовые, они бросали на город сотни отблесков и ярких хвостов.

========== Эпилог. ==========

ЭПИЛОГ

Зрелище ночного Уотердипа, усеянного тысячами разноцветных огней, оказывало на нее практически успокаивающее действие. Отсюда, куда не доносился шум толпы, она даже слышала шум моря, и, пожалуй, вполне входила во вкус пребывания в городе теплом, громком, пропитанном свежими и дурманящими одновременно запахами южной ночи. Она почти ощущала себя живой.

Веска обожала наблюдать за людьми. Это времяпровождение забавляло ее и одновременно приносило доход – разумеется, она прекрасно осознавала, что выманивать из простодушных жителей деньги – нехорошо, и, тем не менее, с удовольствием этим занималась. Хотя бы потому, что чем нелепее были ее предсказания, тем сильнее им верили. Ну, разумеется, не считая тех мимолетных озарений, которые действительно были настоящими предсказаниями, но уж эти она всегда отличала от других.

Она сидела на огромной каменной стене, свесив ноги и болтая ими в воздухе, будто девчонка, даже наслаждаясь звяканьем и шуршанием собственного нелепого одеяния. Здесь было в самый раз – достаточно близко, чтобы наблюдать, достаточно далеко, чтобы оказаться подальше от людей. Ее ворон откуда-то успел утащить жирную мертвую мышь, и теперь с наслаждением ковырял добычу, стуча по ней клювом.

Веска вздохнула почти умиротворенно. Рядом с ней, в густом от аромата листвы и цветов, ночном воздухе, появилась фигура мужчины – он как будто выступил из воздуха, развеяв вокруг себя облачко летучего сизого дыма, и с мальчишеской легкостью опустился на стену рядом с ней. Его кожа в свете луны казалась свинцово-темной, будто у водныхдженази.

– Тебе еще здесь не надоело? – скучающим тоном произнес он.

Вместо ответа предсказательница фальшивого будущего откинулась назад, почти повиснув на стене, и хихикнула:

– Я развлекаюсь, Ганн. Ты же знаешь, что я обожаю дурачить людей, – она произнесла это почти капризным тоном. – Можно подумать, ты по-другому развлекаешься.

Мужчина рядом с ней фыркнул, усмехаясь.

– О, и вправду я позабыл, как моя прекрасная спутница любит превратности глупостей.

Он шел по улице к дому, чувствуя себя не в своей тарелке. Ричи сотни раз преодолевал этот путь – узкая улочка, нависшие друг над другом дома, оранжевый, как свеча, фонарь, шорох большой старой яблони, неведомо как выжившей во дворике, где и втроем было тесно.

После сегодняшнего дня в его голове копошились странные мысли об этом паладине. И ведь за целый день не устал искать свою жену!

«Ну и как у него вообще что-то могло получиться с такой? Ну?!»

Он дулся на самого себя, на этого паладина, которого целый день водил по улицам, но почему-то думал вовсе не о сегодняшнем дне, а о Мелани, работавшей в его пекарне.

«Может, он и правда так уж ее любит?..»

Он вздохнул.

Мелани была красавицей, и Ричи то и дело засматривался на то, как ловко она мешает цветную массу, которой потом рисует всякую ерунду на том, что ей приказывал сэр Хриат – печенья там какие-нибудь, или пряники. Руки у нее были ужасно ловкие, и Ричи думал, что никогда не смог бы сделать так же – плавно, как будто ласково, чтобы оп – и корабль получился. Или ангел. А всего-то кисточка нужна была, да крем, а с виду и ничего больше. А как она улыбалась – ей-богу, ее одну сэр Хриат ставил за прилавок вместо себя в самые серые дни, и как-то ей удавалось приободрить всех, кто к ним приходил. Да и она была одной, на кого он не кричал никогда, и дурой никогда не звал.

Ему нравилось думать, что если бы сэр Хриат когда-нибудь посмел бы закричать на нее, он бы храбро возразил, и спас бы ее от унижения, и принял бы весь удар на себя. Именно так! А потом… кто знает. Может, она бы даже его в щеку поцеловала.

Он всегда думал о том, что наверняка у нее есть парень. Ну, или если ему повезло еще меньше – муж. Кто вообще понимает, замужем эти девчонки или нет?! Он слышал, что вон некоторые благородные вообще с рождения уже все знают! За кого кто выйдет, и вообще…

Ричи грустно вздохнул, оглядываясь по сторонам на привычную улицу. И почему ему вообще пришла в голову мысль, что он станет хорошим вором? И что это легко?

Ричи уже было решил поразмышлять о жизни, но любая мысль об этом почему-то навязчиво вытеснялась идеей, что у него достаточно денег, чтобы что-нибудь подарить Мелани. Или на худой конец, просто позвать ее погулять. В конце концов, в городе всю следующую неделю собирались отмечать что-то-там-он-понятия-не-имел-что, а значит, все небо будет покрыто яркими змеями огненных цветков. Красивыми, большими букетами искр (он понятия не имел, как они называются, и почему от них никогда не горят дома).

Он думал, что Мелани бы понравилась заколка с большим желтым цветком, которую он как-то видел. И клубника, которую продавали на углу двух улиц. Она очень любила свою желтую юбку, постоянно носила ее, и наверняка могла бы носить такой цветок вместе с ней, и надевать его, когда особенно серо, чтобы люди в пекарне думали, что у них есть свое собственное солнышко.

«Не, не стоит. Она точно меня отошьет».

И ведь жила же на соседней улице, прямо рядом с ним. Он даже знал, где ее дом. И каждый раз тешил себя мыслью, что вот бы свернуть на перекрестке, и просто спросить ее, а не хочет ли она как-нибудь сходить с ним погулять. Даже сейчас мог бы спросить, сможет ли она завтра! Ведь темно же, но не так, чтобы ужасно темно, и не так, чтобы неприлично!

«А вдруг дверь ее муж откроет? Ну и что тогда?»

Он остановился на чертовом перекрестке. Один поворот вел домой. По второму было нужно сделать всего несколько шагов, чтобы оказаться перед дверью Мелани. Он даже знал, как она выглядит – темно-красная, чуть потрескавшаяся, с керамическим цветком и железным фонарем наверху.

«Ну? Ты что, так и будешь сидеть? Заколку ей подаришь потом…»

Он тяжело вздохнул и все-таки сделал то, что должен был сделать давно, хоть и еле заставил себя постучать в чуть облупившуюся красную дверь под цветком.

«Черт возьми, а если у нее и правда есть муж?! Он меня побьет и…»

– Ричи?.. – Мелани так удивленно посмотрела на него, что он растерял все мысли и слова. – Ты что здесь делаешь?

– Ну, – у него моментом пересохло в горле от вида ее пушистых русых волос, подсвеченных со спины теплым домашним светом, и округло-мягких рук. – Я… так. Я тут живу рядом, – он чувствовал, что краснеет, и заставил себя вздохнуть, а потом выпалить хоть что-нибудь, чтобы она поняла его мысль – хотя бы, чтобы она не закрыла дверь прямо перед его носом. – Я подумал, что сейчас праздник, и хотел пригласить тебя погулять завтра вечером! – Выпалил он.

– Мелани, дорогая, кто там? – он чуть не подпрыгнул от звука этого голоса, пусть и голос был женский.

– Все в порядке, мама! – она обернулась, через плечо. – Это Ричи!

Она закусила розовую губу, глядя на него, и улыбнулась так, что он чуть не растаял.

– Я завтра днем работаю. Ты не опоздаешь к пяти на часовую площадь? К ратуше.

Он энергично замотал головой, едва не подавившись воздухом.

– Ни за что, – голос почему-то прозвучал страшно сипло. – А ты придешь?

– Обязательно, – она улыбнулась ему еще раз, на этот раз блеснув ровными белыми зубами. – Ну, до завтра?

– До завтра, – пробормотал он, чувствуя себя совершенно оглушенным.

«И что, вот так вот просто?! Вот так? И никакого мужа, только ее мать?..»

Ричи шел домой и чувствовал себя совершенно счастливым – настолько, словно счастлив был не только он, но и каждый человек в городе. Он сам не понимал, чего боялся, и почему не сделал этого до сих пор, и что так мешало ему в каждый из десятков дней до этого.

Одно он знал точно – весь абсурд и безумие прошедшего дня изменили что-то очень важное, чего он сам еще не понимал.

Но если бы кто-то много лет спустя спросил Ричарда Стомпфри, владельца одной из лучших кондитерских Уотердипа, какой день оказался лучшим за всю его жизнь – он назвал бы именно этот.