Текст книги "Нелепости летнего Уотердипа (СИ)"
Автор книги: Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 9 страниц)
– Мама, успокойся, это не имеет никакого отношения к твоему дню рождения.
Отец смерил его каким-то странным взглядом. Не то изучающим, не то хитрым.
– Что? – вопрос прозвучал хмуро. Касавир с детства терпеть не мог, когда отец так на него смотрел. Как будто что-то знал, и не собирался говорить. Этот взгляд заставлял его, что в четырнадцать, что в тридцать, ощущать себя не то нашкодившим подростком, не то идиотом. – Я вас обыскался в Невервинтере.
Это утверждение не выражало и десятой доли его метаний с маячившим где-то на фоне желанием убить Фила, который радовался отсутствию его родителей, как школьник. Касавир в жизни не подумал бы, что человек, который являлся его лучшим другом, действительно будет так себя вести в столь неловкой ситуации.
Мать недоуменно посмотрела на него. Отец подозрительно молчал и продолжал смотреть на него все тем же взглядом. Потом изрек:
– Что-то ты нервничаешь.
«Да нет, папочка. Что ты. Вы всего-то пропустили мою свадьбу, а сейчас у меня дела, так что я пойду».
– Мы решили отдохнуть и думали, что ты о нас и не вспомнишь. Ты был так занят!
«О, великий Тир».
Он подумал, что пока не стоит сообщать родителям прекрасную новость, что они пропустили свадьбу единственного сына. Иначе он сможет найти Аланну только завтра, потому что мать не отпустит его ни за что. Даже если он попытается сбежать через окно.
Осталась сущая мелочь – ответить на все вопросы, не соврав и не признавшись. И он подозревал, что эта миссия обречена на провал.
– Так вы тут живете?
Мама согласно кивнула.
– Да, тут же чудесно! Мы на третьем этаже, из номера такой вид на улочку внизу! А цветы! Все прекрасно, если не считать… – она запнулась и поджала подкрашенные светлой помадой губы. – Ох, неважно.
Отец вздохнул и приобнял жену за плечи, поцеловав в висок.
У Касавира появилось нехорошее предчувствие с очень сильным оттенком тошноты. Они с Аланной обосновались на втором этаже.
– Твоя стеснительная мама хочет сказать – не считая того, что внизу ночью битый час стонала какая-то… барышня. Им не надо было открывать балкон.
Касавир чуть не подавился, и пожелал немедленно провалиться сквозь землю. Что, что может быть хуже, чем это?!
Пришлось собрать в кулак всю оставшуюся выдержку.
«Говорил же ей вчера, что надо потише!»
– Это… бывает, – только и смог сказать он.
Но, слава Тиру, кажется, даже родители не заметили никаких изменений в выражении его лица.
– Ирман! – мать толкнула его отца в бок локтем. – Обязательно было говорить это вслух?!
Отец только фыркнул.
– Элоиза, я говорю то, что есть. И если ты не забыла, Касавиру уже не десять и он взрослый мужчина, – Ирман Ханверд приподнял брови, улыбнувшись недостаточно саркастично, чтобы это выглядело оскорбительно, но достаточно, чтобы Касавир посчитал это за язвительность. – По крайней мере, я уже меньше сомневаюсь в этом, чем раньше.
Касавир ответил Ханверду-старшему почти уничтожающим взглядом и скрестил руки на груди, правда, заранее догадываясь о неудаче. Почему-то этот взгляд работал на всех. Даже на Нивалле и Аммоне Джерро. Но только не на его отце. В основном потому, что отец, говоря с ним, все равно обычно отнимал ровно тридцать лет от его настоящего возраста и действовал, исходя из этого.
– Папа.
Его локтя коснулась сухая и теплая ладонь матери, которая сняла перчатки и теперь примирительно улыбалась им обоим, подтягивая навстречу друг другу за руки.
– Мальчики, не ссорьтесь. Ирман, прекрати! Все равно, если вы возьметесь фехтовать, он тебя уже десять лет как может уделать. Я сама видела! Подумай лучше об этом!
– Элоиза, ну что ты… – ее муж обескураженно вздохнул. – Теперь каждый раз это вспоминать будешь?
– Конечно, будет, – Касавир сложил руки на груди и почувствовал, что ухмыляется почти против воли. – Это же мама.
Отец смерил его разочарованным взглядом, и с притворным прискорбием покачал головой, но теперь в глубине серых глаз плескались смешинки.
– Ты так и не сказал, что здесь забыл.
Мать посмотрела на него с таким живым интересом, что у Касавира появилось полноценное ощущение, что его загнали в угол и не выпустят оттуда, пока не вытрясут всю правду.
Кажется, ему все-таки придется сказать.
Он выдохнул так, как делал это подростком перед первым за год прыжком с пирса в море.
– Прямо сейчас? Я тут живу. И ищу жену.
Мать восхищенно приоткрыла рот, будто не веря счастью. Отец удивленно приподнял бровь.
– Похвально, что наконец-то, – тем не менее, в его голове прозвучало легкое замешательство.
Касавир только покачал головой.
– Я ищу свою жену.
Восхищение на лице матери потускнело, сменившись легким недоумением. Отец сменил удивление на скепсис:
– Я, конечно, понимаю, что ты хочешь отыскать ту, которая будет тебя любить, но надеюсь, эта девушка наконец-то будет последней.
Он даже прикрыл глаза, осознавая, что последним уточнением сейчас забьет последний гвоздь в крышку собственного гроба. Который мама наверняка украсит бумажными голубками, монетами, рисовыми зернами, розовыми розами и отвратительными, ужасными, мерзкими сердечками.
– Папа. Я ищу жену, на которой я уже женат.
Любое недоумение и скепсис улетучились как по волшебству, сменяясь на лицах родителей все сильнее нарастающей обидой.
Касавир недовольно оглядел мать и отца.
– Что? Я собирался вас позвать, но вы как сквозь землю провалились, ничего не сказав!
А потом его смела первая волна.
Возмущение его матери не знало предела, потому что она заговорила так громко, что на них даже обернулись шахматисты за пальмами. Она зло сжала губы и сдвинула брови.
– Почему ты нас не предупредил?! Об этом говорят за несколько месяцев! Ты что, не знаешь?!
Его терпение лопнуло, а выдержка треснула пополам и развалилась.
– Мама! Если бы я рассказал тебе, ты бы рассказала Аланне! Рванулась бы наряжать ее в свое платье! Примерять на нее все фамильные драгоценности, какие только найдешь в своих шкатулках! А потом три часа рассказывала бы ей про меня в детстве, пока я пытаюсь спасти ее от этого наказания! А потом она бы от меня сбежала!
Он говорил тише, чем мать, но поймал себя на мысли, что жестикулирует почти в ритм словам только после того, как высказался.
– Если любит – не сбежала бы! Ты бы даже мысли такой не допустил! К тому же твоя жена обязана знать о тебе все!
– Нет! – ответил ей хор из двух голосов. Касавир покосился на отца. Отец на него.
Элоиза Ханверд теперь сверлила взглядом обоих мужчин, а потом ее лицо неожиданно прояснилось.
– Подожди. Аланна? Это та чудесная девушка, с которой мы однажды познакомились?
– Да, – хмуро буркнул Касавир.
На мгновение повисла неловкая тишина. Он не ждал этого, но в разговор встрял отец.
– Касавир, позволь мне прояснить один момент, – его голос звучал убийственно спокойно. – Ты женат всего несколько недель. И ты уже не знаешь, где твоя жена, которая, если не ошибаюсь, младше тебя лет на пятнадцать? И вы не в постели?!
Он выдохнул и всплеснул руками в притворном удивлении.
– Очевидно! Поэтому я ее и ищу!
Отец остановил мать, приоткрывшую рот, чтобы что-то сказать. Он поднял руку с вытянутым в потолок указательным пальцем и прикрыл глаза, произнеся то, что показалось Касавиру просто каким-то благословляющим напутствием.
– Когда я открою глаза – чтобы тебя тут не было. И даже не возвращайся без нее.
Ювелирный магазин напомнил ей таинственную прохладную пещеру. Прилавок волшебно мерцал от десятков украшений, разложенных на нем. Аланна завороженно изучала украшения то на одной, то на другой витрине – с золотом, платиной, рубинами и бриллиантами, изумрудами и сапфирами.
Она сама не заметила, как вышла наружу, чувствуя себя почти оглушенной всем этим великолепием.
«Это место надо запомнить».
Магазин имел сквозной проход, который вывел ее на узкую улочку, вымощенную камнем. Брусчатку местами меняли, и дорога под ногами пестрела всеми оттенками бежевого. Дома вокруг увивал плющ. Розовые и белые бутоны бугенвиллии свешивались целыми гроздьями, тихонько покачиваясь от легкого ветерка. На одном из подоконников, улегшись на стопку белья, щурился рыжий кот.
Аланна почувствовала, что злость слегка утихает. Правда, не до конца: то есть, для окончательного успокоения требовалось еще немного… покупок. Все равно Касавир не выносил эти совместные походы по магазинам и каждый раз находил причину, чтобы не пойти с ней! И если уж не хочет – пусть терпит то, что она купит себе сама! Включая новое платье, сапожки, ботинки, браслет, подвеску, сумку и шарф, о которых она говорила ему еще в Невервинтере!
В Уотердипе стояла жара, какая накатывает лишь днем, когда нагретые солнцем камни буквально дышат горячим воздухом. Аланна бездумно заходила почти в каждый магазин, который только видела: слегка охладить разгоряченную кожу и поискать хоть что-нибудь интересное.
Злость закипала в ней с новой силой. Почему-то каждая лавка здесь куда больше подходила Касавиру, или же его чертовым друзьям, сумасшедшим, как один. Или магазины выглядели так, что Аланна только гадала, кому вообще могут понадобиться столь нелепые вещи – многим она даже не могла подобрать названия.
Один магазин был полон хлама, сплошь состоящего из старых монет и каких-то военных наград. И старого оружия: слишком помпезного и покрытого золотом, чтобы оно понравилось кому-то, кроме Таймена, и слишком тяжелого, чтобы она могла чем-то пользоваться сама. Хозяин пытался продать ей какую-то ерунду вроде вазочек из драконовых зубов, витражных светильников и курительниц табака, инкрустированных перламутром, но от уныния и осознания, что в магазине нет даже заколок для волос, Аланна бы скорее огрела этой курительницей самого хозяина, чем взяла ее даже даром.
В другом магазине все стены сплошь покрывали музыкальные инструменты. В третьем продавали дурацкие зелья, а травами пахло так, что кружилась голова, и Аланна захотела запустить в эльфа, который представился Фаландаром, владельцем заведения, пустым флаконом или содрать ему все косички, когда тот почему-то предложил ей зелье – «от печали и для любви». Насколько она поняла, его «чудесные свойства» заключались лишь в том, что с него ужасно хотелось секса.
«Придурок».
Четвертая лавка и вовсе повергла ее в уныние, потому что Аланна вновь вспомнила Касавира, и подумала, что ни за что не даст ему даже минуточку посмотреть на эти витрины. Магазин был заполнен броней всех мастей: боевой, без камней и инкрустаций, но с такой ковкой и резьбой, что от филигранности мелкого узора на наручах у Аланны почти зарябило в глазах. Тускло-черные, серые, серебристые сплавы – латы выглядели похожими, и одновременно оставались совершенно разными. Некоторые наплечники напоминали застывшую в мраморе ткань или выточенную ветром кость.
– Сколько стоят вон те наручи? – беззаботным голоском поинтересовалась она у хозяина.
– Десять тысяч золотых, милая леди, – оружейник смерил ее взглядом. – С учетом того, что их придется подогнать под ваши руки, а это, при такой резьбе, сложная работа.
«Я никогда. Не пущу. Его. Сюда».
– Ой, нет, спасибо, – она заставила себя улыбнуться, ощущая, что волосы на голове почти шевелятся от ужаса. Ну и что, что ее сапоги как-то стоили дороже? Это же сапоги! – Я для мужа.
После этого Аланна испарилась из лавки со скоростью ветра, еще более злая и обиженная на этот чертов Уотердип, в котором не нашлось ни одного нормального магазина.
«Я его убью. А еще говорил, что торговая улица совсем рядом».
========== 4. Неудачники. ==========
Да простится мне подобный каламбур, однако, видит Тир, что городские писцы выпустили тысячи – тысячи! – свитков-памяток для тех, кто приехал в Уотердип издалека.
Впервые оказаться в городе, подобном нашему, весьма непросто для неподготовленных людей, ибо больше странностей и волшебства нет ни в одном уголке Фаэруна. Тем не менее, память подсказывает мне, что по неясным причинам ни один путешественник еще не избежал ситуации, в которой пренебрег бы, по меньшей мере, сразу тремя запретами стражи.
Разумеется, я говорю не о настоящих преступлениях. Я говорю об абсурде, уникальном настолько, что из-за каждой подобной ситуации в законы Уотердипа то и дело добавляется очередной прецедент. Когда я записывал историю, которую ты, неизвестный читатель, сейчас имеешь удовольствие или неудовольствие созерцать, Лейрел любезно напомнила мне о семействе енотов, судимых по иску одной густо зачеркнуто (старой мегеры) моложавой дамы, обвинявшей их в краже коробки шоколадных конфет с золотой пылью. Позволю не выказывать личного отношения к сему происшествию. Еноты, надо сказать, были приговорены к пожизненному изгнанию, так как дама настаивала на их неминуемом наказании. Также Лейрел был упомянут один случай, когда некий достойный муж из сильных сего города обратился в жабу по ошибке любовника его собственной жены, и поднялся сущий переполох, когда одно из мест на Совете Лордов заняла огромная лягушка, оглашавшая заседание глубоко возмущенным кваканьем.
Милая Лейрел, я ума не приложу, откуда ты знаешь все эти подробности, однако, по твоему настоянию, оставляю их здесь, и даже показываю тебе, что не вычеркнул данный фрагмент из моего повествования, хотя именно так и следовало бы сделать.
Кроме того, не припомню за последние десять лет подобного инцидента, так как присутствовал на каждом совете – за исключением того весьма неловкого утра, чуть менее, чем через год после которого, я имел счастье впервые держать на руках мою дочь.
Но я отвлекся от нелепостей и опасностей Уотердипа. От Лейрел некогда поступало вполне разумное предложение прекратить создавать свитки и раз и навсегда снабдить город предупреждениями в необходимых для этого местах. Однако, сочиненные ею вывески, извещающие о недопустимости кормления канареек зернами с наложенным на них заклинанием развеяния магии, я счел неуместными.
В дверях ювелирного магазина Касавира посетило дурное предчувствие грядущей катастрофы. Это ощущение окатило его, словно ведро ледяной воды, и ушло прочь, словно насвистывая себе под нос идиотскую песенку, пока он пытался понять, что же случилось секунду назад на самом деле.
В проклятой ювелирной лавке обнаружился проход на соседнюю улицу.
Касавир понятия не имел, как теперь искать Аланну. На узенькой улочке, сплошь покрытой лианами белых и ярко-розовых цветов, не оказалось ни одного магазина. Аланны тоже.
Стояли оглушительная тишина и жгучая жара. Из всех живых созданий обнаружился только толстый рыжий кот, который почти насмешливо жмурился ему с подоконника, да женщина, деловито вешающая белье в глубине увитой виноградом террасы.
Судя по карте, через несколько проулков находилась улица с самыми дорогами лавками одежды во всем городе. Касавир заглянул сначала в один магазин, затем во второй: лишь для того, чтобы продраться через ворох платьев, шарфиков, перчаток, сумок, которые женщины почему-то неизменно пугающе нежно называли «сумочками» (хуже этого могло быть только слово «туфельки»), и понял, что Аланны нет нигде. В магазинах к тому же на него смотрели, как на полного идиота – очевидно, считая, что по доброй воле сюда может прийти либо сумасшедший, либо… либо сумасшедший, который любит переодеваться в женские тряпки.
Касавир обошел несколько храмов, начиная всерьез задумываться, что Аланна подвернула ногу на этих огромных каблуках, и ей понадобился жрец. Он расспросил нескольких продавцов, не видели ли они «очень рассерженную блондинку в светлом платье и нет, не неприметную, вы бы точно ее запомнили». Но Аланну не замечал никто, и паладин терялся в догадках, каким образом его жена могла миновать такие дорогие лавки с вещами, которые она настолько любила.
Спустя еще какое-то время Касавир осознал, что скоро и сам заблудится в этом чертовом городе. И карта, к слову, уже через час казалась ему совершенно бесполезной в толчее на главных улицах, а также в мешанине сорванных или вообще повернутых в другую сторону указателей.
У него рябило в глазах от домиков, которые все, будто на подбор, выглядели так мило, словно сошли с рисунков акварелью – синие, красные, желтые крыши, разноцветные окна, каменные стены белого, нежно-лимонного, бежевого и терракотового цвета, гирлянды цветов и винограда.
И, черт возьми, никакой системы, с помощью которой можно было бы ориентироваться хоть как-то во всем этом!
«Тир, за что? В этом городе даже стрелка, которая указывает направо, ведет налево».
Пятнадцать лет назад он бы запустил скомканной картой в ближайшее окно, постаравшись свалить ею горшок с розовыми гиацинтами. Но сейчас он стал старше и сдержаннее, поэтому должен был вести себя, как подобает.
Хотя бы немного.
Очевидно, в другой ситуации Касавир должен был бы полюбоваться видами и архитектурой города, но просто не мог. Он с ужасом думал об Аланне, которая в его воображении то становилась жертвой грабителей, то теряла карту, то не могла найти дорогу домой, и чувствовал себя куском фруктового льда, который вот-вот расплывется на солнце в лужу. Тело снова взмокло, и ему страшно хотелось пить. Тем временем, толчея вокруг становилась все невыносимее, и ему пришлось спрятать деньги подальше в карманы одежды – он слышал, что на самых людных улицах то и дело сновали карманники.
Каменные проулки вокруг него, будто грибами после дождя в лесу, обрастали палатками с тканью, овощами, керамикой, деревом и домашними безделушками. Поначалу лотки стояли редкие, а затем едва ли не у каждой двери обнаруживалось по два прилавка с разноцветными тентами. В тени веранд пили кофе и изучали прохожих старики.
Толпа на улице, как водоворот, вынесла Касавира на рыночную площадь, заполненную постоянно движущейся людской массой. Здесь палаток оказалось еще больше, и царил настоящий хаос, а летнее солнце пекло, как в пустыне.
От одного вида этого людского месива, перемежающегося лошадьми, ослами, овцами, курами, гусями, у него почти опустились руки, потому что шансов натолкнуться в такой толпе на Аланну не оставалось.
В любой истории у каждого героя находится помощник. Во всяком случае, мой опыт подсказывает именно подобное развитие событий.
Тем не менее, я должен предупредить каждого неосмотрительного читателя, опьяненного фантазиями о заманчивости приключений и поисках несметных сокровищ Уотердипа, никогда и ни в коем случае не повторять то, что пришло в голову моему доведенному до полного отчаяния коллеге, которому, к тому же, несказанно повезло. Касавир, я прошу как тебя, так и твоих почтенных родителей, даже не хмуриться, читая эти строки. Ты и сам говорил, что пришедшая тебе в голову идея оказалась ужасной, но, к сожалению, единственной, и я даже не осуждаю тебя за это.
Однако, именно для вас, дорогие путешественники, я перечислю все возможные ошибки до того, как хоть одна из подобных идей покажется вам хорошей.
1. Ни в коем случае не нанимайте проводников где-либо, кроме мест, проверенных гильдией следопытов. Ваша карта все равно пригодится только им.
2. Не ходите на рынок в одиночестве.
3. Не ходите на рынок, имея при себе слишком много денег и никакой охраны.
4. Не верьте ворам, сколь честной ни казалась бы вам их внешность. Именно с подобного доверия начинаются десятки историй с весьма печальным концом.
«Мне придется найти проводника для этого проклятого города. Или чудо».
Касавир обреченно разглядывал мешанину, царившую на рынке. На одном из ближайших прилавков лежала громадная спелая клубника. Какая-то женщина ругалась, суя смуглому торговцу под нос яблоко с коричневым боком. По соседству фермер в соломенной шляпе нахваливал квохчущих куриц, рассаженных по клеткам. На следующем прилавке лежали странные штуки, больше похожие на прямоугольных змей, присыпанных мукой. Выглядели они, на взгляд Касавира, не особенно съедобно, хоть и почему-то продавались вместе с цветочными лепестками в сахаре и орехами. До него волнами доносились запахи фруктов, жареного мяса, пряностей, трав, скотины, людской массы, и каждый становился то слабее, то сильнее, стоило лишь отступить в сторону на полшага.
Касавир огляделся в поисках хоть какого-то ориентира, и, лавируя между людьми, отправился к большому каменному фонтану с водой. Та оказалась ледяной и чистейшей, как родниковая. Он сполоснул лицо, смочил голову, и собирался попить, когда внезапно почувствовал в общем винегрете запахов необычно сильный аромат ванили, и увидел в отражении фонтана руку, почти робко ползущую к его кошельку.
– Ай!
Руку он поймал, прижимая к мраморному бортику фонтана.
Парень, попытавшийся его обокрасть, оказался рыжим, как клен по осени, весь в веснушках, и с растрепанными волосами. Огненно-яркая щетина заметно его взрослила, и все-таки Касавир прекрасно видел, что ему едва ли исполнилось двадцать. Чуть-чуть вырос из подростка. Увидишь такого на улице – в жизни не подумаешь, что захочет украсть твой кошелек.
И что-то ему подсказывало, что пока этот рыжий паршивец ничего по-настоящему и не украл. Парень выглядел крепким, медленным и оттого совсем непохожим на ловких и жилистых уличных воришек.
В конце концов, после общения с Нишкой, Касавир знал об уличном воровстве куда больше, чем положено ему подобным. Конечно, большинство городских паладинов знали про общие особенности выбора жертвы кражи, но тонкостями, что естественно, делиться никто из пойманных стражей воров не жаждал.
Но Нишку он по-своему любил, а после третьей кружки медового лагера тифлинг болтала без умолку обо всем подряд. И, в общем и целом, как Касавир в свое время понял с ее слов, его самого мог выбрать жертвой только идиот. Как и Бишопа. Как и Келгара, если тот не в стельку пьян. А Аммона Джерро хорошие воры обходили бы за несколько метров.
Парень дернулся, безуспешно пытаясь освободить руку. Люди начали на них оборачиваться, и Касавир краем глаза заметил стражников, направляющихся в их сторону.
«Кстати, о проводниках. Где еще я буду их искать? Либо Тир оберегает меня, либо это очень плохая шутка».
Он потянул мальчишку за руку в сторону от рынка и прочь от стражи.
– Пошли.
– Какого… эй?! Эй!
Парень настолько ошалел от происходящего, что даже не стал сопротивляться, и оттолкнул Касавира от себя, только когда они оказались в относительно безлюдном проулке около рынка – слишком узком для палаток и повозок, но достаточно широком, чтобы по нему свободно прошли два человека.
Едва мальчишка оказался в паре шагов от паладина, он разразился целой речью:
– Мужик, ты можешь объяснить мне, что вообще только что произошло? Я пытался тебя обокрасть, а ты тащишь меня от стражи? Это что вообще? Какого черта тебе от меня нужно?
Вообще-то Касавиру казалось чудом, что воришка не пытается от него дать деру прямо сразу.
«Отпусти его. Тебе напекло голову».
Он чувствовал себя ужасно нелепо. Сначала Аланна, потом родители, теперь вот это. Касавир понятия не имел, как вообще можно кого-то нанять на улице, не в гильдии следопытов и проводников, потому что на самом деле встречал подобное только в дурацких книжках. Когда кто-то подходит к первому встречному и тот, разумеется, оказывается именно тем, кем нужно. Разве что таблички с именем над головой нет – привет, я такой-то и такой-то, и именно я помогу тебе выполнить задание.
Но в книжках этот встречный, разумеется, сурово молчит и объясняется только знаками. И он уж точно не рыжий. Нет.
– Как тебя зовут?
Парень встряхнулся, как будто ему в лицо плеснули холодной водой.
– Ричи, и я нихрена не понимаю, – он резко взъерошил и без того растрепанные волосы на макушке. – Я даже не понимаю, какого черта я с тобой разговариваю! – неудавшийся вор нервно сделал пару шагов туда и обратно. – Последний раз, когда меня затащили в проулок вот так, меня пытались поиметь, и в каком-то смысле, сейчас происходит то же самое, но дело было ночью и…
«О, нет».
– Помолчи хотя бы секунду! – Касавир еще даже не повышал голос, но парень все равно вытаращился на него круглыми глазами снизу вверх. Глаза, к слову, были примерно такими же синими, как небо над головой.
Парень только возмущенно всплеснул руками и ткнул указательным пальцем себе в грудь:
– Помолчать?! Это мне стражу звать надо, когда меня хрен знает кто пытается затащить хрен знает куда! Сам помолчи! Ты кто вообще?! Я кричать буду!
Касавир только поморщился от голоса Ричи, который содержал в себе какие-то странные повышенные нотки, придававшие ему неуловимое сходство с криками рассерженной Аланны. Он вздохнул и потер глаза, которые жгло от слишком яркого солнца: оно пекло так, словно стояло в зените уже несколько часов.
– Меня зовут Касавир. А ты плохой вор, если упустил из виду тот факт, что решил обокрасть паладина.
Мальчишка попятился от него, и на лице Ричи почему-то отразился такой ужас, словно ему только что явилось несколько демонов. С рогами, хвостами, серной вонью и прочими атрибутами.
– Кого-о-о?! – удивленно потянул он. Взгляд Ричи превратился из перепуганного в удивленный. Потом в озадаченный. Он недоверчиво прищурился и переместился сначала чуть вправо. Потом чуть влево.
«О, боги. Как статую разглядывает. Великий Тир, это очень плохая шутка. Даже хуже, чем когда я после молитвы призыва обнаружил вместо целестиальной лошади котенка, который уже как тридцать лет – кот размером с гончую».
– Если ты паладин, то я принцесса! – озвучил Ричи спустя несколько мгновений. – Ты не можешь быть паладином! Ты что думаешь, я книжек вообще не читал? Паладины в таких штанах не ходят, они в латах! На конях! С мечами! Они молятся весь день и спасают всех подряд! – по мере произнесения этой речи, парень приобретал все более гордый своей смекалкой вид. – Им нечего делать на рынке, и тем более нет у них таких денег, как у тебя! Так что ты мне рассказываешь?! – довольно закончил он и встал, подбоченившись.
Вывод был настолько нелепым, что в первую секунду Касавир даже не нашелся, что ответить. Несколько секунд он молчал, а потом почувствовал, что раздражение внутри, подстегнутое расхожими стереотипами, отсутствием Аланны, усталостью и жарой, накатывает с такой силой, что он хочет послать к черту всю свою сдержанность.
Касавир вздохнул, исподлобья глядя на Ричи, и довольный вид того слегка угас. Тем более что воришка снова подобрался подозрительно близко, очень неумело делая вид, что ничего не хочет украсть.
– Убери руки! А теперь послушай меня, и добавь пару новых подробностей в свою сказочную страну из книжек, принцесса. – Он запнулся, не ожидая, что голос прозвучит настолько раздраженно и низко. – Я в отпуске. А это значит, что в мои планы сегодня входило лежать на песке у моря вместе с женой, а не выискивать ее же по трущобам, потому что ей взбрело в голову позлить меня!
Мальчишка от него попятился, косясь подозрительно и с опаской.
– Ну так… и… это… – Ричи резко встрепенулся, и вытаращился на Касавира так, словно видел впервые. – Стоп, ты женат?! Какого черта?! Я тебе в переулке нахрена?! Или ты все ж таки из этих, которые женятся на наследстве, а потом… – в глазах воришки появилось еще больше ужаса, чем раньше, хотя это, на взгляд Касавира, было невозможно. – Э, э! Мужик! Я у мамочки один! У меня, конечно, есть брат Личи, но мамочка уронила его с крыльца, так что от него теперь точно никакого проку! Я у нее один, вообще один, а ты понимаешь, каково быть единственным адекватным наследником семьи, да?!
Ричи попятился от него к стене соседнего здания.
Касавир раздраженно выдохнул.
– Во-первых… Ричи, – он изо всех сил сдерживался, чтобы не ляпнуть в мгновение прицепившееся к языку «принцесса». – Я люблю свою жену. Во-вторых, поскольку она потерялась в этом чертовом городе, я пытаюсь ее найти! В-третьих, я не понял, к чему был этот жалобный рассказ о том, что ты один у своей мамочки, но пожалуйста, не объясняй, зачем!
– Эй! Почему это жалобный?! – Ричи возмущенно уставился на него. – А вообще, раз жену ищешь – вот и ищи! И не мешай! Тем более ты ее явно на золото приманиваешь, – парнишка покосился на его кошелек, который вообще-то никогда и не был слишком приметным, еще раз, но на этот раз потянуться к нему не попытался.
– Даже не думай, – Касавир вздохнул и еще раз посмотрел Ричи в глаза. – Мне нужен проводник в этом хаосе, потому что здесь даже указатели ведут не туда, куда нужно!
Ричи несколько секунд смотрел на него, и за это время на его лице успели отразиться:
– А что не так-то? Они постоянно так висят! – Недоумение. – Тебе что, персональный проводник нужен? Кроме карты? – Сосредоточенность. – Нет, нет! Погоди! Тебе точно нужен проводник! – И, наконец, искра осознания.
«Слава всем богам, дошло наконец-то!»
Касавир вздохнул и приложил ко лбу все еще прохладную после фонтана ладонь, глядя на Ричи:
– Тир явно решил посмеяться надо мной, потому что из всех, кто хоть как-то знает этот город, мне достался ты. Да, мне нужен проводник.
Воришка присвистнул, умудрившись изобразить одновременно настолько кислое и мечтательное выражение лица, что Касавир на короткую секунду позавидовал мелкому паршивцу относительно выразительности мимики. Над ним самим все, начиная от отца и заканчивая Аланной, всегда подшучивали, что он единственный человек, у которого ярость, счастье и удивление выглядят на лице совершенно одинаково.
– Так ты тирранин? – Ричи вздохнул, печально опустив уголки рта. – Ох, как мне пове… – он тут же осекся, бегло посмотрел на Касавира и взмахнул руками. – Эээ, в смысле, вы все такие благочестивые и вообще! – он набрал воздуха в грудь и гордо выпрямился. – Короче! За какие-то жалкие тр… – Ричи вновь почему-то осекся, поймав на себе взгляд Касавира и снова поднял руки в примирительном жесте. – Хорошо, двадцать серебряных монет – я тебя проведу! Даже покажу всякие там достопримечательности и расскажу легенды! Ну так что?
Касавир только устало вздохнул и покачал головой. В другой ситуации, он бы, может, и стал торговаться, но не сейчас.
«Если бы он пытался забалтывать своих жертв до полусмерти, они бы сами отдавали ему кошельки, лишь бы он ушел».
– Мне не нужны легенды, принцесса. И тем более экскурсия – покажи мне, где может оказаться женщина, которая мечтает потратить деньги назло мужу.
Ричи только фыркнул и гордо упер руки в бока.
– Хорошо! Только задаток вперед!
– Половину сейчас, половину потом.
Он отдал деньги этому созданию, ничего не говоря. Ричи взял серебро и принялся рассматривать его с таким важным видом, словно что-то понимал в чеканке.
Касавир только потом задал вопрос, который вертелся в голове с самого первого момента их встречи:
– Скажи честно, ты хоть что-то хотя бы раз украл? Удачно, я имею в виду.
Он усмехнулся, заметив, что выражение лица мальчишки переменилось так сильно, словно его только что хлестнули хворостиной по спине или окатили холодной водой. Веснушчатые скулы покраснели.
