Текст книги "Нелепости летнего Уотердипа (СИ)"
Автор книги: Харт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)
Вот только не так, как хотелось бы шлюхе, чтобы заработать – и уж точно, мать его, не так, как хотелось бы ему!
В груди вновь поднялись переживания и возмущение, пережитое уже несколько раз ранее. С одной стороны, какая-то его часть отлично понимала, зачем Касавиру нужна Аланна. А вот другая, куда большая, кипела от возмущения и обиды, что его променяли на уютный домик с садом и шикарный секс.
О, да, запоследний он всегда был готов поздравить Касавира! В конце концов, ему всегда перепадало реже, чем ему! И перепадало бы еще реже, если бы не он, который считал своим долгом снять девушку в баре не только для себя, но и для друга! Даже если друг сопротивлялся – его долгом всегда было помочь ближнему и ни в коем случае не оставить его в беде!
– Конечно, не должно! – Фил рявкнул так, что шлюха вздрогнула и замерла в нерешительности. – Да ты можешь себе представить, как он вообще ее встретил! Да он ее ненавидел! Ты бы слышала, что он мне рассказал!
«Вот же учат блядей!»
Он так и не понял, как ей удалось подойти настолько близко, что девушка теперь почти касалась его полуголой грудью.
– Милый, ты ведь хотел, чтобы я тебя утешила? Зачем тебе думать о всех, кто тебя… предал?
«Да чтоб тебя!»
Он сердито нахмурился, потому что фраза ему не понравилась.Фила прорвало:
– Он не предатель, он мой друг! Черт возьми, я его знаю тридцать два года! – он взмахнул руками, сжатыми в кулаки и яростно выдохнул сквозь сжатые зубы, – И я не могу доверить его девице, которая начала знакомство с того, что начала орать, что его в бою орки вырубили! – он щелкнул пальцами, принявшись ходить по комнате туда-сюда. Проститутка смотрела на него, округлив безупречные губы, подкрашенные помадой кофейного цвета. –Нет, ты прикинь, какое унижение – очнуться и увидеть девку, которая долбит баррикаду в два блядь ее роста, и пищит без остановки! Чтобы потом въебать ему по лбу сраной дверью в сраных пещерах! У него потом от злости даже деревянная свистулька получилась на член похожа, а почему? Потому что настроение было ну очень хуевое! – Фил всплеснул руками еще раз, опять пригладил растрепавшиеся волосы, и закончил свою тираду раздосадованным рявканьем. – И знаешь, что? Вот теперь я сваливаю!
Он вышел из борделя, когда на вечерние улицы мягким покрывалом наползали сумерки, но Филу было плевать и на розовый закат, и на прекрасные ароматы, и на таинственность улочек, усыпанных зеленью плюща.
Настроение свалилось туда же, где оно находилось утром: то есть, на то днище, когда он пребывал не только и не столько в сумрачном расположении духа, сколько в дьявольском похмелье.
Сейчас, бесцельно бредя по улице, пропитанной густым южным запахом сотен растений, моря и разгоряченным за день камнем, Фил чувствовал себя трезвым, как стекло, но эта трезвость донимала хуже головной боли. Вокруг давно зажглись оранжевые фонари, и Уотердип пребывал в той тишине, которая наступает во всяком городе, когда его жители берут краткую передышку и собираются ужинать, кутить, ходить на свидания и заниматься еще десятками вечерних дел.
По правде говоря, Фил бы предпочел, чтобы трезвость стала нормальной головной болью, которую можно прогнать ванной, кофе и женщиной, а не уподобляться Касавиру, погрязая в размышлениях о тщете всего сущего, даже когда у тебя жена-красотка, чокнутые родители и все остальное, что прилагается к счастливой жизни.
А, да. И награбленное драконье золото, которого хватит еще трем поколениям! И накупить Аланне столько тряпок, что она под ними задохнется!
«Я даже не против, чтобы так и было».
То, что с его настроением все чудовищно, Фил чувствовал по нескольким признакам.
Во-первых, он чувствовал, что его мысли серьезны. А это он всегда считал самым кошмарным проклятием, которое только могло его настигнуть.
Во-вторых, он начинал чувствовать себя виноватым, а это уже ни в какие ворота не лезло!
«Как будто я виноват, что этот засранец решил жениться».
Он даже не припоминал, когда в последний раз его мучило это противоречивое и отвратительно серьезное чувство. Ей-богу, даже Латандер не даст ему соврать, но последний раз он испытывал что-то подобное на похоронах, хотя не должен был.
«Но на похоронах я бы не хотел набить ему морду. Или хотел бы?»
Фил выдохнул.
В конце концов, если на то пошло – виновата во всем происходящем была явно не Аланна. Во-первых, Касавир наверняка отпустил ее. Во-вторых, совершенно точно носился теперь по всему городу от беспокойства – в этом Фил был уверен. В-третьих, Фил так и не врезал ему за то, что из всех невыносимых баб мира Касавир выбрал именно эту.
«Подкаблучник и предатель. Точно говорю!»
Он потер все еще ноющую щеку и отправился решительным шагом в центральные районы.
Даже если он найдет Касавира уже после счастливого воссоединения, врезать ему не помешает.
Предваряя яркую и, безусловно, счастливейшую развязку нашей истории, я должен вам сообщить, что для джентльмена нет большего повода выпить, чем девичник в его собственном доме. Ни один мужчина не оказывается под таким сокрушительным и беспощадным обстрелом, нежели когда в доме собирается ряд прекрасных женщин, одержимых желанием распить всю батарею разноцветных ликеров и перемерить все вещи друг друга, обсуждая при этом три животрепещущие темы: мужчины, секреты сугубо интимного характера, и собственный внешний вид.
Ни в коей мере не хочу обидеть дам и не оставляю ни малейших сомнений в том, что любая из них способна поддержать безмерно интеллектуальную и куда более сложную беседу на тему стратегии, политики, а также обескуражить любого из нас блеском собственного ума и талантов. Однако я склонен думать, что девичник является для дам ценностью именно по причине того, что на нем они способны обсудить вещи неприлично легкомысленные, а подчас недоступные или вовсе непонятные мужчинам.
вписано двумя мелкими почерками в самом низу страницы в оставшемся свободном месте под строками – настолько, что едва читаемо, и почерк явно нетвердый
Как будто кто-то был на девичнике! Пирджерон, ты вызываешь подозрения!
Чтоб я знала, почему вы все, мужики, так в этом уверены! Идиоты! Муж должен мне новые туфли.
И колье. Теперь я знаю, что мое пропало из-за него!
Учитывая обстоятельство, упомянутое в тексте несколько выше, я и мой добрый друг Келбен, были вынуждены покинуть башню, испытывая отчаянную потребность обсудить размах финансового бедствия, которое неизбежно последовало бы за встречей милых дам. Мы были полны уверенности, что последует оно незамедлительно и будет иметь вселенский размах. Кроме того, нам как никогда требовалось вино или более крепкие напитки, чтобы культивировать сей бесценной влагой развитие наиболее смелых, а также наиболее очевидных в данной ситуации идей.
Признаться, Келбена в тот момент одолевал неподдельный страх, что одной бриллиантовой диадемой он не обойдется, и поддержать его смелость требовалось немедленно!
Открытому лорду УотердипаПирджерону категорически не нравилось, насколько активно и быстро спелись дамы. Со стороны подобное единодушие, возникшее с первой же секунды, было сопоставимо с катастрофой, и расскажи ему кто-нибудь в юности, что бывает не только любовь с первого взгляда, но и дружба с первого взгляда – он бы не поверил. Но возраст самым безжалостным образом разрушал множество стереотипов, и вот, он вновь наблюдал за двумя женщинами, что начали общаться с первой секунды так, словно общались уже по меньшей мере лет десять! Они говорили пылко, живо и быстро, и он полностью утратил момент, когда их разговор перешел от обсуждения подвигов к преимуществам отдельных лавок Уотердипа.
Он осмелился кашлянуть и употребить наиболее убедительный и привлекательный из всех своих тембров, на которые был способен:
– Дорогая Лейрел, эту женщину ищет муж, который, вне всякого сомнения, крайне обеспокоен.
На его беду, Келбен куда-то пропал, и разыскать волшебника быстро не представлялось никакой возможности. Кроме того, он предполагал, что Келбену для отчаянного противостояния жене придется собрать в кулак все свое мужество, и рано или поздно оборона его соратника падет пред настойчивостью и убедительностью дам.
На памяти Пирджерона подобные устрашающие схватки чаще всего кончались полной капитуляцией КелбенаАрунсуна.
– Касавир подождет! – непреклонно взмахнула рукой Аланна Фарлонг. Ее тугие золотистые кудри пружинисто подпрыгнули. – Он и так меня целый день ищет!
– Вот именно! – Лейрел назидательно ткнула в него пальцем, а канарейка на ее плече утвердительно чирикнула. Внимание волшебницы мгновенно обратилось к новой подруге. – Как ты могла пропустить эту лавку! Я непременно запишу тебе адрес и пришлю проводника!
«О, нет. Это катастрофа».
Если учесть, какой оборот принял разговор дам, он счел самым безопасным удалиться на приличное расстояние, и обдумать нынешнее положение. Решительность грозила двумя рассерженными женщинами, нерешительность – исключительно затянутым общением и неподдельным горем для его собрата по вере.
«Где Келбен, когда он так нужен? Видит Тир, не так часто я обращаюсь по столь пустяковым просьбам, но сейчас мне нужна помощь!»
Ответом на его молчаливые мольбы стали шаги на лестнице и знакомое позвякивание ключей, и на этот звук Пирджерон устремился, как к спасительному порталу, чтобы не позволить Келбену даже показаться на глаза жене. Особенно учитывая обстоятельство, что неизвестного происхождения пикси, окутанные золотом волшебной пыльцы, притащили Фарлонг и Лейрел бутылку вина, и стоило ему лишь мельком увидеть этикетку, он осознал, что ситуация подобна урагану.
Хуже было то, что погреба башни оставались в полном распоряжении Лейрел, разумеется.
Поэтому он поспешил ретироваться из комнаты не просто быстро, а нечеловечески быстро. Даже немедленно! И оградить Келбена от любой возможности узреть нарастающую в комнате бурю.
«Значит, мы найдем мужа этой женщины сами. Он наверняка не мог потеряться просто так».
Легче сказать, чем сделать.
Едва он услышал шаги на лестнице и знакомое позвякивание ключей и колб, то поспешил немедленно ретироваться из комнаты, где устроились женщины.
– Келбен, – сказал Пирджерон таким тоном, что маг был вынужден посмотреть на него с озадаченным вниманием, насупившись, как готовый ринуться в атаку огарь.
Обычно подобным голосом он сообщал наихудшие вести: к примеру, о сбое магической ловушки в одном из кварталов. Или о том, что из Андердарка снова повылезли чудовища. Или что на улицах случилось убийство, и не одно, либо возле здания стражи вновь нашли отрубленную конечность, которую не смогли опознать.
Но сейчас…
Он кашлянул и немедленно потащил мага за локоть вниз по лестнице. Келбен поначалу засопротивлялся и попытался вырвать из его железной хватки как руку, так и рукав великолепной темно-лиловой мантии.
– Пирджерон, какого черта? – голос волшебника звучал сварливо-раздраженно.
Поняв, что его друг не собирается рвануть в комнату, он отпустил Келбена. И заговорил с убийственным джентльменским спокойствием.
– Я должен уведомить тебя, что у твоей драгоценной жены там Аланна Фарлонг. Хозяйка меча Гит. Они спелись с первой секунды, словно роза и утренняя роса, и имеют доступ к полному вина погребу.
Ему показалось, что Келбен даже слегка побледнел. После чего шумно прочистил горло и даже слегка приосанился.
– О, Мистра. Мне не стоит там появляться.
«Как хорошо, когда тебя понимают без объяснений».
Пирджерон кивнул ему со всем степенным спокойствием и приглашающим жестом указал на лестницу вниз.
– Именно поэтому, друг мой, я предлагаю тебе найти ее мужа и обрести соратника в попытках прервать взаимодействие этого чудного дуэта и его последствия.
Келбен угрюмо покачал головой, обозначая свои мрачные раздумья относительно засевших в комнате женщин, а также свое полное согласие с тем, что импровизированный девичник может иметь глубокие последствия.
– Пошли, и подальше, – наконец, мрачно заключил он, и тут же с опаской покосился на дверь, из-за которой раздались переливы дивного жемчужного смеха. – Но ты уверен, что оставить их одних – хорошая идея?
Пирджерон мог лишь только вздохнуть и положить руку на плечо Келбена, подталкивая в сторону лестницы, пока здравый смысл не потерпел поражения.
– Разумеется, нет. Но мы вынуждены выбрать меньшее зло, друг мой.
Чем дальше они углублялись в темнеющий, полный разноцветных огней Уотердип, тем тревожнее становилось Касавиру. Город начинал затихать и концентрироваться вокруг таверн, лавки закрывались, и с каждым часом надежда отыскать жену хотя бы в одной из них рассеивалась тонким дымом.
Ричи вел его извилистыми путями, которые, казалось, не упускали ни одного переулка, но Аланны не было ни в дорогих магазинах центральных районов, ни в тех, что располагалась южнее, ни на рынках, ни на базарах, где продавались ткани, сладости и украшения.
Он пытался успокоить себя, что с ней ничего не случится, что в городе вроде Уотердипа не стоит ожидать ничего ужасного. Но чем дальше шло время, тем тяжелее становилось ожидание, и тем расчетливее становились варианты действий, а внутри клубился комок нетерпения, раздражения и нарастающего страха за жизнь жены.
«Что, черт возьми, она может делать неизвестно где так долго?!»
Он почему-то был уверен, что в гостиницу она не вернулась. Если бы все оказалось так просто!
Они шли неровными улицами порта, уже почти лишенными зелени и мостовых. Редкие фонари скрывали тени, и Касавир начал жалеть, что не взял с собой оружия.
Уотердип переставал быть тихим, уютным и безопасным в такие часы, и он думал, что с Аланной из-за ее бедового характера могло случиться все, что угодно. Да, разумеется, Аланна временами вела себя, как сумасшедшая и невыносимая, но он ее любил, и ни за что не хотел потерять. Тем более так глупо.
– Куда ты нас завел? – хмуро спросил он Ричи, неодобрительно косясь на развешанные то здесь, то там – красноречивые красные фонари. Мальчишка выглядел усталым.
– Да дорога к гавани тут короткая, – буркнул он. – Ну и что? Да, это шлюший квартал, ну а что делать?
Он только вздохнул.
– Ничего.
«Ничего, мать вашу. Чертов город. Куда делась Аланна?! Нет, что случилось с Аланной?!»
Он сильно сомневался, что в городской суматохе она сумеет найти дорогу назад, к гостинице. Разве что ей чудовищно повезет, и было похоже на то, что везение не входило в планы судьбы.
Здесь лавки уже закрылись, зато веселье, переполненное похотью и алкоголем, выплескивалось на улицу драками и моряками, что обжимались с повизгивающими девицами. Местные проститутки сразу распахивали корсажи, если их утаскивали на колени и приплачивали – вульгарно полуголые женщины всех рас и цветов кожи, переполненные демонстрацией животной страсти, на которую велись все мужчины, побывавшие в море или на войне слишком давно без женщин.
Ричи лавировал в этом болоте, как рыба, и он следовал за ним.
«А это точно последнее место, где может отыскаться Аланна».
Воздух в гавани от множества пьяных и жаждущих тел ощущался горячим и плотным, липким до духоты, но Ричи наконец-то нырнул в переулок неподалеку, где в полумраке на груде бочек сверкнули зеленые глаза-фонари вылизывающейся кошки.
Потянуло густым смолистым запахом, солью и рыбой. И приторным душком квартала красных фонарей.
– Ричи, – Касавир окликнул паренька, чувствуя, как осознание обрушивается, словно тяжелыйгобелен на голову. – Я думаю, мы ее не найдем.
В свете одинокого побитого фонаря лицо Ричи резко вытянулось и стало выглядеть заметно старше. В его ломающемся голосе прозвучало удивление:
– Так а чего ты вообще ее искал столько времени, раз знал, что не найдешь?
Он почесал в затылке и развел руками, чем-то напоминая ему Фила.
Касавир смотрел на него несколько секунд и дал очень сухой и очень честный ответ.
– Потому что когда ты кого-то любишь, иначе поступать нельзя, – он выдохнул. – Доведи меня до стражи через гостиницу, и если ее там не окажется – я напишу заявление лордам города о ее пропаже. Может быть, Аланна все-таки отыщется.
Тем не менее, какой-то частью души Касавир знал, что крюк до гостиницы – дело бесполезное. Аланна точно не могла сориентироваться в незнакомом городе без помощи, да и в знакомом время от времени тоже. На его памяти, даже спустя несколько месяцев жизни в Невервинтере и в его окрестностях, Аланне приходилось показывать, в какую сторону свернуть, чтобы попасть в квартал Торговцев, а не в район со злачными притонами.
Или ему показалось, или Ричи и впрямь неожиданно помрачнел.
– Ладно, – голос паренька звучал хмуро. – Но это… если я вдруг ее увижу, куда мне ее вывести-то?
Касавир вздохнул.
– Третья каменная улица. Замковый район. Там гостиница «Цветущие сады».
Ричи присвистнул – видимо, выражая тем самым отношение к уровню цен в этой гостинице.
Паладин издал мрачный смешок, и дальше они зашагали в молчании.
Тем не менее, неожиданности на этом не закончились. Ричи уже вывел его на улицу, которую Касавир начал узнавать – во всяком случае, он мог поклясться, что не один раз видел при свете дня покореженный указатель и вывеску пекарни в виде толстой утки с кренделем в клюве. Случайные прохожие торопились куда-то, не обращая на них никакого внимания, как и положено в любом большом городе.
А потом он увидел долговязую белобрысую фигуру, которую в жизни не мог бы перепутать с кем-то еще. Фил шел точно к ним навстречу, держась той же стороны улицы, что-то мрачно насвистывая, бормоча под нос и сунув руки в карманы. Вид у паладина Латандера был изрядно помятый, и Касавир был уверен, что Фил наверняка кутил несколько дней подряд и мог все еще не протрезветь.
Едва он собрался его окликнуть, Фил поднял голову, отшатнулся и замер с ошарашенной гримасой, словно увидел пьяное привидение.
– Да вы оба меня преследуете что ли?! – его лучший друг всплеснул руками, исполнив сложную пантомиму на тему удивления. – Что ты тут вообще делаешь без Аланны?! Я ее, кстати, видел!
«Что?!»
Ричи издал за его спиной самую неуместную и раздражающую из реплик:
– О-оу.
Касавир почувствовал, как внутри волной нахлестывает раздражение, которое может смести Фила, Ричи, половину квартала, все жилища мерменов, доки и еще кусок Уотердипа.
– Что значит – ты ее видел? Где?!
Фил хлопнул в ладоши и изобразил издевательский книксен.
– Кас, да я просто обосраться готов с того, как ты приветствуешь лучшего друга! В борделе я ее видел!
«Что?!»
Ричи присвистнул. Касавиру захотелось врезать обоим. Он смотрел на Фила пристальным и немигающим взглядом, который действовал, естественно, на всех, кроме латандерита.
Ричи уже открыл рот, собираясь прокомментировать происходящее. Касавир этого не видел, но, словно чувствуя, поднял руку с устремленным вверх указательным пальцем, и отрезал сразу:
– Если произнесешь хоть слово – пожалеешь, – голос паладина звучал низко и зло.
Ричи немедленно закрыл рот.
– Ну ладно, ладно, – капитулируя, произнес он, и в голосе слышалась уязвленность. – Я молчу!
Он чувствовал себя неловко и слегка обиженно, как любой подросток, кому пришлось стать свидетелем разговора между людьми, к которому он имел лишь косвенное отношение.
– Это правильное решение, чувак, – кивнул ему незнакомый паладин, показывая большой палец.
– Так, – Касавир хлопнул его по плечам, стоя вплотную и глядя прямо в глаза. – Фил, а теперь объясни мне, какого черта ты видел Аланну в борделе?
Как это происходило обыкновенно, Фил переворачивал все мироздание с ног на голову. Где была суша – становилось море, где отдыхал здравый смысл – вечеринка.
Фил отшатнулся от него, прикрываясь скрещенными руками.
– Мужик, она свалилась мне почти на голову, напугала мою проститутку, и исчезла!
Касавир чувствовал себя идиотом. Ситуация выглядела так, словно каждая собака натолкнулась в этом городе на Аланну (особенно уж если на нее натолкнулся Фил, который вел себя так, словно преследовал его!), но принесла торжественный обет ни в коем случае не сообщать об этой встрече ему!
«По крайней мере, она жива».
– Что значит – исчезла? – хмуро переспросил он, сверля Фила тяжелым взглядом.
Фил пожал плечами и помахал ладонями в воздухе, состроив скучающую гримасу.
– Ну, ты же знаешь, как это бывает, – он дернул густыми бровями. – Я еще думал, что она мне просто привиделась, но я еще видел ее возле дома, где мы это… вечеринку устраивали.
«Да, но какого черта тебе не пришло в голову поискать меня?»
Он почти чувствовал, как Ричи с трудом удерживается от смеха – и в этот раз чутье Касавира сработало филигранно, поскольку так оно и было. Они втроем стояли посреди романтически полутемной улицы, и выясняли, спустя день тяжких и бесплодных усилий, именно то знание, которое досталось его лучшему другу без всякого труда.
– Вечеринку? – Касавир так и смотрел на Фила с каменным лицом. Голос паладина звучал угрюмо. – Там от этого дома хоть что-то осталось, Фил?
Фил сделал неопределенный жест, и Касавиру подумалось, что навряд ли.
– Ты там все разнес, да?
Фил пожал плечами – как и обычно, это выглядело так, словно в его теле не было ни одной напряженной мышцы, и он был слегка пьян даже когда трезв.
– Ну, крыша чутка обвалилась. Но клянусь, она вообще-то такой и была!
В его голосе сквозило полное безразличие. Касавир устало выдохнул, помассировав переносицу и веки, чтобы в голове уложилась едва почерпнутая информация.
– Придурок, – обреченно выдал он. И посмотрел другу в глаза. – Фил, я правильно понял, что ты видел Аланну дважды? Где она?!
Фил пожал плечами и кивнул:
– Да, дважды! Первый раз она исчезла, второй… – он посмотрел на него с кристально чистой невинностью. – Тоже исчезла!
«Великолепно».
Касавир перевел дыхание и выдал то, что крутилось на языке с начала разговора, но никак не могло облачиться в слова, а теперь, наконец, приняло законченную форму.
– Вот знаешь, что, Фил? Ответственность – это как хвост – или он вырос, или нет, а у тебя только жопа вместо ответственности!
Улица мерцала золотом ночных огней. Как бы Ирман ни ненавидел магазины, в их ночном освещении, смешанном с россыпями фонарей, ему всегда чудилась какая-то магия. Причудливые отражения, сверкавшие во множестве стеклянных, металлических и деревянных поверхностей, волшебные огни всех цветов, смешивались в единый поток света, такой яркий, что улица Уотердипа выглядела светлой и шумной, как днем.
В Невервинтере такого и в помине не было. Ночная жизнь в нем выглядела тихой и размеренной, чинно прерывавшейся на время, положенное для сна. Несколько предрассветных часов центральные районы и Черное Озеро всегда спали, если на улице не было большого праздника.
Отдельные кварталы и таверны Уотердипа балагурили до утра, где знать и простой люд смешивались в единую человеческую массу, практически терявшую классовые различия – в причудливом свете слишком вычурный наряд становился дешевкой, самый простой приобретал красоту. Люди покупали, продавали, гуляли, пили, ели, целовались, ссорились и мирились.
Ирман вздохнул почти ностальгически. Мир, сжавшийся до размеров одной улицы, внезапно напомнил ему о молодости. Бесшабашной, юной и в большинстве своем переполненной подобными вылазками по чарующим переулкам ночного Невервинтера и Уотердипа.
Глаза Элоизы загорелись от предвкушения, и, на взгляд Ирмана, это предвкушение грозило серьезным испытанием для его терпения.
– Пожалуй, я обойду здесь все, – удовлетворенно заявила жена, и ее тон выдавал железную решимость, смешанную с очаровательно женственной радостью.
– О, нет, – вырвалось у него, когда он понял, что за магазин выбрала Элоиза первым. На взгляд Ирмана, это могло оказаться чудовищной несправедливой уловкой, которую могла придумать только она, поскольку магазин растягивался до немыслимых пределов, и, судя по всему, содержал в себе абсолютно все вещи, которые только можно было найти в городе. Пять витрин! Великий Тир! Пять!
Элоиза вздохнула.
– Милый, – потянула она. – Ты же обещал. А я разрешу тебе подождать меня вон там, – она указала пальцем в шелковой фисташковой перчатке на столики большой таверны, стоявшие прямо на улице.
Жена наверняка поняла, что Ирман уже заметилвнутри то, что грело ему душу сильнее любых черничных кексов и декольте (и не только Элоизы, и иногда, и, пожалуй, нет, не сильнее, но!). А именно: приличную обстановку, достойную любой мужской компании, с таким количеством разных сортов пива, что для их вдумчивой дегустации потребовался бы целый вечер. И достойную такого ассортимента еду. А кроме того – обстановку, равно подходившую для свидания и кутежа с друзьями. С какой стороны ни посмотри – сплошные преимущества!
Он вздохнул. С одной стороны, отпускать Элоизу в этот магазин казалось ему самоубийством. С другой стороны, он мог подождать ее не в кафе, как приличный подкаблучник, а в месте поинтереснее. И уж тем более не ходить вместе с ней, объясняя, что пятидесятая шляпка прелестно на ней смотрится, стараясь это сделать не тем тоном, который лишь растягивал пытку: когда Элоиза считала слова недостаточно искренними, и решала, что ей стоит примерить еще десяток обновок.
Но… но.
«Кроме того, там не эти кексы, а нормальная еда, которую нельзя Элоизе».
– Хорошо, – вздохнул он чуть ворчливо. – Я подожду тебя, дорогая.
Жена моментально просияла и поцеловала его в губы, произнеся самую лживую фразу из тех, которую может произнести великолепно элегантная в любом возрасте женщина, которая направляется в магазин хорошей одежды, обладая отменным вкусом и большим количеством денег:
– Я на минуточку, родной.
Аланна в жизни не подумала бы, что создательница волшебного амулета и одна из легендарных волшебниц Фаэруна окажется настолько милой женщиной. Во всяком случае, они моментально нашли общий язык, а после бутылки голубого эльфийского вина – точно цвета морской воды на мелководье, общение и вовсе пошло, как по маслу. Темы перескакивали и порхали с изяществом и хаотичностью бабочек по весеннему саду.
Они обсудили Уотердип, Лейрел перечислила уже с два десятка магазинов, куда Аланне, разумеется, следовало бы наведаться. Аланна вздохнула несколько раз по Касавиру и их прекрасному дому в Невервинтере, где разбила прошлым летом пионовый палисадник, после чего Лейрел, разумеется, не менее тоскливо вздохнула относительно Келбена.
А спустя час (или два?) Аланне показалось, что Лейрел бессовестно преуменьшила легкость вина, которое они пили. Поскольку уже после второго бокала она ощутила чарующую легкость в голове, а в руках и ногах – неуемную жажду деятельности, лишенную четких целей, и оттого еще более невыносимую.
Совершенно необходимо было чем-то заняться. Исключительно полезным. И для себя, и для других.
Кроме всего прочего, они с Лейрел уже обсудили достоинства волшебных горничных, которые не могли красть серебро. Аланна также выслушала (с исключительно умным видом!) историю о пылевых големах, которые служили прекрасным способом уборки, и, наконец, их разговор плавно перетек в то русло, с которого начался.
– В шкафах больше всего пыли, – вздохнула Аланна. – Но я же не могу слишком долго носить одно и то же! Касавир меня совсем не понимает.
– Ты думаешь, этот лучше? – Лейрел возвела очи горе. – Упаси Мистра! Вечные занудные вопросы, а зачем мне то или это, и когда я наконец-то одумаюсь! Как будто мне повод нужен, чтобы купить новые сапоги!
Аланна оживленно взмахнула рукой:
– Именно! Тем более, он отлично знает, что с деньгами проблемы нет! И не будет!
Лейрел вдруг умолкла на минуту, задумчиво рассматривая Аланну, а потом произнесла заговорщицким тоном:
– Дорогая… не хочу тебя обидеть, но ты мне так понравилась, что у меня тут целый шкаф всего, что оказалось мне мало, велико или не подошло. Часть из этого я даже не носила ни разу. Но я же не могу раздать это бедным! Мне нужен тот, кто сможет это носить достойно! Не хочешь примерить?
Аланна подумала, что такое роскошное предложение не обидело бы ее ни разу в жизни. Учитывая, что вкус Лейрел ей очень даже нравился – если оценивать его по сегодняшнему внешнему виду волшебницы. Аланнауселась на край широкого дивана и с напускным кокетством покачала ногами, после чего посмотрела хозяйке башни в глаза так честно, как только умела, произнеся не менее заговорщицким тоном:
– Я не просто хочу – я с удовольствием.
Лейрел вскочила со своего места прямо с бутылкой вина в руке, но с такой прытью, что Аланна ойкнула. Волшебница слегка пошатнулась, но тут же изящно восстановила равновесие, поправила великолепные серебряные волосы, и бодро позвала Аланну за собой – к одной из дверей.
– Это моя гардеробная!–гордо заявила Лейрел, щелчком пальцев отпирая магический замок, и волшебное королевство одежды услужливо распахнулось перед ними, демонстрируя самую чарующую из всех возможных картин.
От великолепия того, что она увидела, у Аланны сперло дыхание. За обширными волшебными завесами виднелись великолепные шарфы, платья, туфли, шляпы – все выглядело настолько прекрасным и этого было настолько много, что в первое мгновение она даже не испытала зависти, хотя это чувство определенно заворочалось у нее на задворках души уже через несколько секунд. И от количества пар обуви, и от того, насколько восхитительно все было организовано – от мягкого освещения и зеркал до последней дверной ручки, повторяющей изгиб руки своей хозяйки. Защитные заклинания заставляли все вокруг мерцать легким отблеском – нежным, как цвет заката.
– О, боги! – Аланна даже зажмурилась и встряхнула головой, запустив пальцы в свое облако пушистых золотых кудряшек. – Как ты во всем этом ориентируешься?!
Лейрел зевнула и махнула в сторону шкафов бутылкой вина.
– Ой, это несложно. Вообще-то у меня здесь несколько рабочих пикси, – Лейрел повернулась к ней и взяла за предплечье. Глаза волшебницы полыхали пламенем свершений и энтузиазма. – Хочешь, я тебе таких начарую? Только ингредиенты будут нужны кое-какие, но мы их достанем! Они развешивают мои платья, убирают пыль, и всякое такое… считай это свадебным подарком, а?! – Лейрел попыталась хлопнуть в ладоши, восторгаясь собственной идеей, и тут же озадаченно уставилась на бутылку в руке.
Пожала плечами и сделала из нее глоток.
Аланна похлопала глазами, все еще ошеломленная великолепием окружающей обстановки, хотя идея вызвала у нее заметное оживление.
Подумать только, рабочие пикси! И никаких проблем!
Аланна задумчиво надула губы, жадно разглядывая разнообразие одежды вокруг и обстановку, как будто созданную для обсуждения девичьих секретов – лавандовые софы в центре, аккуратный деревянный столик с букетом фиолетовых и белых фрезий, мягкие персиковые ковры, по которым так и хотелось пройтись босиком – и одно-единственное окно, кудрявящееся зарослями плюща.
